Текст книги "Империя Греха"

– Потому что в детстве я думала, что я Венди. Она была свободной феей и могла улететь в любой момент, когда захочет.

– Ты этого хочешь?

Ее ресницы трепещут на щеках, когда она произносит:

– Возможно.

– Даже сейчас?

Она поднимает голову, и ее фальшивые глаза встречаются с моими, но эмоции в них гортанные и такие чертовски реальные, что они ранят меня в грудь.

В тот момент, когда она открывает рот, чтобы заговорить, ее телефон вибрирует на стойке рядом с ней, и она вздрагивает. Я уже собираюсь выбросить эту чертову штуку, но в тот момент, когда на экране появляется имя «Сандра», Анастасия хватает телефон и отшатывается от меня. Она спрыгивает со стойки и убегает в гостиную.

– Привет, Сандра. Все в порядке...? Нет, да, то есть, конечно, я могу говорить...

Я наклоняю голову в сторону, наблюдая, как она плюхается на диван, полностью сосредоточившись на словах Сандры.

С тех пор, как это произошло в моем кабинете, они часто разговаривают по телефону, и это положительно сказывается на психическом состоянии Сандры. Я немного раздражен тем, что моя клиентка прерывает меня, но в то же время я восхищаюсь тем, насколько Анастасия бескорыстна, когда дело касается Сандры. Она вышла из дома и ждала на улице во время предварительных слушаний по гражданскому делу несмотря на то, что у нее есть форма социальной тревоги, заставляющая ее нервничать в общественных местах.

Когда я сказал ей, что ей больше не нужно приходить, она решительно покачала головой и сказала:

– То, что я чувствую, ничто по сравнению с тем, что переживает Сандра. Ей нужно, чтобы рядом было как можно больше дружелюбных лиц.

И все же Сандра выбрала самое неудачное время.

Она прервала Анастасию, когда та собиралась сказать что-то грандиозное. Я выдыхаю и иду спасать картошку, которую она приготовила.

Все, о чем я думаю, это почему, черт возьми, я не хочу спросить ее, что бы она ответила.

Какого черта я расстраиваюсь из-за того, что она могла сказать «да»?

Что если бы ей дали шанс, Анастасия снова стала бы своей любимой гребаной Венди и улетела бы из этого мира.

В том числе и от меня.

Глава 21

Анастасия

Шорох пробуждает меня.

На мгновение мне кажется, что я вернулась в свой дом, что произошла чрезвычайная ситуация и всем нужно эвакуироваться.

Но прежде, чем я успеваю вскочить с кровати, передо мной открывается потолок со светящимися в темноте звездами.

У меня вырывается вздох, но он застревает в горле, когда я различаю причину шороха.

Нокс.

Я частично лежу на нем, как мы делали каждую ночь в течение двух недель с тех пор, как он начал жить здесь. Поскольку мой сон обычно крепкий, то просыпаюсь я только тогда, когда срабатывает будильник. Множественное число. Это первый раз, когда меня вытащили из сна посреди ночи; это из-за Red Bull, который я пила вчера днем с Гвен и Крисом. Я сказала им, что кофеин портит мой организм, но они назвали меня странной за то, что я никогда в своей двадцатилетней жизни не пробовала энергетический напиток, и моя гордость была уязвлена, так что я выпила его.

Я рада, что выпила. Иначе я бы не увидела сцену под собой.

Глаза Нокса закрыты, пот покрывает его обнаженную грудь и блестит на фоне татуировок. В темноте самурай выглядит жутко, даже призрачно. Я нажимаю на фонарик своего телефона, заливая комнату мягким белым светом, а затем медленно трясу его за плечо.

Похоже, ему снится кошмар, очень страшный кошмар, судя по тому, как сжаты его губы, и по тому, как его красивое лицо похоже на агонию.

Это больно. Видеть, как он так глубоко мучается, все равно, что быть разрезанным и истекать кровью.

– Нокс... – шепчу я. – Проснись.

Моя свободная рука гладит его щеку, и я пытаюсь разгладить морщины между его бровями, но с каждой секундой они становятся все глубже.

– Нокс... пожалуйста, проснись...

Мои слова превращаются в вопль, когда он хватает меня за плечо и оттаскивает от себя. Мне кажется, что я вот-вот слечу с дивана и упаду на пол головой вперед, но моя спина ударяется о подушку, и надо мной нависает огромное тело.

Нокс.

Он смотрит на меня стеклянным взглядом, ореховый цвет его глаз приглушен, а мышцы плеч и груди напряжены. Одна рука хватает меня за плечо, а другая тянется к горлу. Но он не хватает ее по бокам, где у меня немного кружится голова, но я совершенно не испытываю удовольствия, как он обычно делает.

На этот раз он душит меня.

Как будто его единственная цель – задушить меня до смерти.

Мои легкие горят от недостатка кислорода, и я пытаюсь биться под ним, ногти впиваются в его руку, но это похоже на борьбу муравья с буйволом. Я не могу сдвинуть его ни на сантиметр.

И самое ужасное, что он, кажется, не видит меня.

– Н-нокс... – задыхаюсь я.

Он моргает несколько раз и замирает. Он не отпускает меня, но и не пытается активно задушить до смерти.

Медленно, слишком медленно, золотой блеск просачивается в его глаза, и он отталкивается от меня резким толчком, затем поднимается на ноги и проводит рукой по волосам.

– Блядь!

Я втягиваю носом большое количество воздуха и морщусь от жжения при каждом вдохе и выдохе.

Прежде чем я успеваю сориентироваться, сильные руки хватают меня за плечи и притягивают в сидячее положение. Я смотрю в глаза Нокса, и меня охватывает дикое чувство комфорта.

Мысль о том, что я потеряла его даже на мгновение, наполнила меня проклятым беспокойством.

– Ты в порядке? – он осматривает меня, затем его лицо кривится от боли, когда он сосредотачивается на моей шее. – Черт возьми.

– Я в порядке.

– Красные следы на твоей шее говорят об обратном.

– Пустяки.

– Это не пустяки. Я только что чуть не задушил тебя.

– Но не задушил.

– Какого хрена ты вообще ко мне прикоснулась? Обычно ты отключаешься до утра.

– Подожди... значит ли это, что это происходит часто?

Он молчит, его острая челюсть напряжена, будто он что-то подавляет.

Подойдя ближе, я кладу свои нетвердые пальцы на его щеки, обхватывая их.

– Что мучает тебя настолько, что тебе постоянно снятся кошмары об этом?

– Почему тебя это должно волновать?

В его тоне нет обвинения.

На самом деле, он звучит немного уязвимо, словно хочет, чтобы меня это волновало, но боится, что не будет.

– Почему не должно? Я не хочу, чтобы тебе было больно.

Я провожу пальцами по его щекам, и он прижимается к ним.

В последнее время он часто так делает, когда я прикасаюсь к нему, читаю ли я ему фэнтези, смотрим ли мы фильмы или криминальные сериалы. Согласно его правилам, он всегда прикасается ко мне, пока я не могу сосредоточиться на том, что читаю, но сейчас это кажется более интимным.

Мы вошли в мирный ритм, который иногда пугает меня до смерти. Это кажется слишком реальным и слишком непохожим на то, с чего мы начинали.

Сейчас у нас так много ниточек, что я не могу их сосчитать.

– Я в порядке, – говорит он холодно, кажется, больше контролируя себя.

– Очевидно, что нет. Скажи мне, Нокс. В чем дело?

– Если я скажу, если я обнажусь перед тобой, ты сделаешь то же самое?

Я задыхаюсь, мои пальцы замирают на его лице.

– Я не могу говорить о своем прошлом. Это опасно.

– Возможно, и мое тоже. Так что, думаю, мы оба оставим все как есть.

Он начинает отпускать меня, но я обхватываю его ногами за талию, не давая ему встать.

– Это не имеет значения.

Нокс бросает на меня вопросительный взгляд, но остается на месте.

– Ничего страшного, если наше прошлое останется в прошлом. Мы можем пока сосредоточиться на настоящем.

– Пока?

– Моя мама однажды сказала мне, что мы не можем убежать от нашего прошлого навсегда. Настанет день, когда нам придется встретиться с ним лицом к лицу. – я прижимаюсь губами к его губам, позволяя себе почувствовать его вкус на своем языке. – Но этот день не сегодня.

Он молчит долгую секунду, не моргая.

Черт. Я сказала что-то не то?

Я собираюсь отступить или отстраниться, но он захватывает мой рот в долгий, страстный поцелуй, от которого у меня перехватывает дыхание.

Затем мы снова засыпаем под биение его сердца о мое.

Глава 22

Анастасия

Когда Нокс сказал, что он еще не закончил со мной, он имел в виду именно это.

Прошло три недели с тех пор, как он устроил засаду в моей квартире, и не было дня, чтобы он не появлялся у моей двери.

Он практически живет здесь, приносит продукты и помогает мне готовить. Ох, и он полностью контролирует уборку моей квартиры, поддерживая ее в безупречном состоянии. На днях он купил обои и мебель, а потом все переделал, скрыв следы дыма и асимметричные звезды.

Но сколько бы он ни убирался в моей квартире, он снова делает ее грязной из-за секса. Ему никогда не бывает достаточно. Будь то на кухне, в душе или даже когда я мирно сижу и пытаюсь создать систему, он просто врывается ко мне и трахает меня так, будто не трогал меня десятилетиями.

Его присутствие в моем жизненном пространстве кажется странно домашним, и я стараюсь не привыкать к компании, постоянно напоминать себе, что я сама по себе.

Что по окончании того, что он на мне зациклился, я снова останусь одна.

Но с каждым днем становится все труднее, особенно после того момента, когда мы сблизились после его кошмара. Теперь мы чувствуем себя ближе друг к другу, более созвучными друг другу, чем когда-либо прежде.

Его присутствие подобно мощной химической реакции – его невозможно игнорировать, и я жажду большего.

И дело не только в сексе.

Дело в том, что я обратила его в фаната фэнтези романов, и в том, что он посвящает время просмотру фильмов вместе со мной. Мало того, Нокс еще и веселый собеседник с мрачным чувством юмора, которое мне близко. С ним я могу быть ботаником и говорить о новейших технологиях без его осуждения. Если уж на то пошло, он слушает меня так, словно мои слова – это самое святое, что когда-либо существовало.

Однако, поскольку он здесь большую часть времени, мне приходится звонить Бабушке во время работы или до его прихода. Я также проверяю людей из моей прошлой жизни, когда он спит, чтобы он не увидел их.

Если бы это зависело от меня, я бы держала их и Нокса на расстоянии друг от друга, но это только желаемое, тем более что они связаны с Мэттом Беллом – человеком, которого Нокс пытается победить.

У Сандры произошёл приступ паники на предварительном слушании по гражданскому делу. Я тоже была на грани этого, находясь среди всех этих людей, хотя и спряталась снаружи.

Внимание СМИ к этому делу просто безумное, абсолютно зверское, и все их вопросы к Сандре злобные. Они не только выслеживают ее при каждом удобном случае, но и спрашивают, не симулировала ли она приступ паники, играя на сочувствии судьи.

Хотя большую часть времени я оставалась на заднем плане, мне казалось, что за мной наблюдают, будто мой худший кошмар становится явью и все закончится.

Я была более параноидальной, чем обычно, и почти поддалась иррациональному страху, но не сделала этого, потому что Сандра нуждалась во мне. И я должна была быть рядом с ней, даже если у меня по коже ползли мурашки.

Даже если я подумывала о том, чтобы снова убежать и никогда не возвращаться.

Однако я не думаю, что это возможно, не сейчас, когда я пустила корни, в существовании которых не хотела бы признаваться.

И большинство из них связано с человеком, который поджигает мое тело и душу и не боится быть охваченным пламенем.

Хотела бы я обладать его уверенностью или прямотой. Хотела бы я быть такой же напористой или такой же потусторонней, как он. Хотя я признаю, что привязана к нему, я не могу признать, что это может быть чем-то большим, чем просто привязанность или просто способ избавиться от одиночества.

Это становится более масштабным, и это съедает меня изнутри, когда я думаю о скрытом смысле.

Как прямое следствие этой мысли, я не могу избавиться от чувства пустоты, овладевающее мной всякий раз, когда он заканчивает трахать меня.

Как сейчас.

Мы в комнате снабжения. Он не спешит надевать на меня одежду и касаться меня в процессе – после того, как он трахнул меня быстро и грубо у двери. Я едва стою на ногах, мои конечности дрожат, а киска все еще пульсирует. Нокс делает это со мной все время. Сила его толчков частенько заставляет меня бредить еще долгое время.

И я рада, что именно он приводит мою одежду в порядок, потому что я едва могу двигаться, не говоря уже о том, чтобы функционировать.

Наконец, он надевает мне на нос очки. Он никогда не трахает меня в них и не разрешает носить их в квартире, но уважает мою потребность оставаться скрытой на публике. Он также не заставляет меня отвечать на его вопросы о моей настоящей личности, хотя продолжает их задавать.

Его губы касаются моих, и я вздрагиваю, сердце колотится в груди.

Это такой легкий контакт, прикосновение губ, даже не поцелуй, определенно не такой грубый и страстный, как перед тем, как он трахает меня.

Но как бы я ни любила его первобытные поцелуи, я пристрастилась к его мягким поцелуям после секса, полностью настроилась на них и не могу насытиться.

Потому что он не обязан дарить их мне, не тогда, когда мы хорошо осведомлены о состоянии наших отношений, но он все равно претендует на мои губы.

Он все еще целует меня, будто не может насытиться.

Будто, как и я, он может чувствовать гораздо больше, чем просто секс.

Я внутренне качаю головой, пытаясь отогнать эту мысль. Если я поймаю себя на этом и обману свой мозг, веря в это, все изменится к худшему.

– Увидимся вечером, – шепчет он со своим чувственно-греховным акцентом и убирает прядь волос за ухо.

– Ты будешь готовить?

– Если хочешь.

– Конечно, хочу.

Я не очень люблю готовить. До того, как он появился, большинство блюд я брала на вынос или еду, которую можно разогреть, рецепт которой я пыталась найти в Интернете.

Мне не стыдно признать, что он готовит намного лучше меня, и, кажется, ему это тоже нравится.

Он игриво щипает меня за щеку:

– Ты такая принцесса.

– Я не принцесса.

– Ты ненавидишь готовить, убираться и вообще любую работу по дому.

– Не то, чтобы я это ненавижу. Я просто не умею их делать.

– Потому что ты принцесса. – он улыбается. – Но не волнуйся, у тебя есть я.

И с этим он выходит из комнаты, оставляя меня абсолютно беспомощной, растерянной и, возможно, немного легкомысленной, потому что я продолжаю облизывать губы в поисках остатков его вкуса.

Я действительно безнадежна.

Требуется несколько секунд, чтобы сориентироваться. Хотя в этой части этажа обычно нет людей, мне придется объяснить Крису и Гвен, почему я исчезла во время обеда, который мы должны были провести вместе.

Нокс написал мне, чтобы я встретилась с ним в комнате снабжения, а когда я проигнорировала его, он ворвался в отдел информационных технологий, выгнал Гвен и Криса, а затем сказал:

– Теперь тебе ничто не помешает.

Я попросила его больше так не делать, но у меня нет особой надежды на то, что он выполнит эту просьбу. Он слишком упрям для этого.

Но даже он должен понимать, что мои друзья в какой-то момент начнут что-то подозревать.

Я улыбаюсь этому, выходя из комнаты снабжения.

Друзья.

Никогда не думала, что когда-нибудь буду использовать это слово или что у меня будет возможность завести друзей.

Когда я была маленькой, мне было одиноко, поэтому я стала феей леса, и у меня были деревья и камни в качестве друзей. А после того, как я переехала к папе, идея друзей стала невозможной.

Таким, как я, подобная роскошь не положена.

– Значит, это ты.

Я замираю, желудок опускается при звуке голоса с акцентном, раздающегося справа от меня. Он тоже британский, и хотя он спокойный и собранный, это не голос Нокса.

Если уж на то пошло, он еще более зловещий.

Я оборачиваюсь и вижу Дэниела, прислонившегося к стене, со скрещенными руками и лодыжками и взглядом чистого презрения, омрачающего его кобальтово-синие глаза.

Святое дерьмо.

Он был здесь все это время? Подождите, нет. Нокс увидел бы его, если бы он был, и сказал бы мне...

– Я начал подозревать его частые визиты на четвертый этаж, поэтому решил начать свое частное расследование и проследил за ним. Мне пришлось ждать, пока он выйдет, чтобы узнать, ради кого он сюда приходил. – он смотрит на часы. – Двадцать минут – это рекорд для него. Обычно ему становится скучно, и он заканчивает быстрее.

Моя кожа нагревается и ползет, и хочется каким-то образом раствориться в воздухе, будто меня никогда не существовало.

Дэниел пристально смотрит на меня, словно может прочесать мои мысли и самые глубокие, самые темные желания.

– Я... я не знаю, о чем ты говоришь.

Я пытаюсь прикинуться дурочкой, но мой неустойчивый голос не поддается.

– Правда? Может, расскажешь мне, что вы делали в той комнате снабжения все это время?

– Работали.

– Это новое слово для секса?

Его выражение лица и тон не меняются. Они даже более спокойные, будто он полностью в своей стихии.

Я много чего слышала о Дэниеле, в основном, что он игрок и легкомысленный, но никто не упоминал о его угрожающей, зловещей стороне, потому что именно это я чувствую сейчас.

Нахожусь под угрозой.

Под наблюдением.

Он отталкивается от стены, и мне требуются все силы, чтобы не развернуться и не убежать. Потому что я знаю, я просто знаю, что это подтолкнет его к более крупному преследованию.

Дэниел обходит меня по кругу, и волосы на затылке встают дыбом, когда он останавливается передо мной.

– Ты ему не подходишь, и теперь мне интересно, что его в тебе заинтересовало. Не хочешь пролить свет на эту тайну?

– И как я это сделаю?

– Очень просто. Давай трахнемся.

– Ч-что?

– Сегодня вечером?

– Нет!

– Почему нет? О, не подходящее время?

– Не подходящий партнёр. Почему ты думаешь, что я когда-нибудь захочу заняться с тобой сексом?

Он выглядит искренне озадаченным.

– Почему нет? Мы с Ноксом без проблем занимаемся сексом втроем.

– А?

– Мы трахаем одних и тех же девушек, часто в одно и то же время.

У меня сводит живот, и я думаю, что меня сейчас вырвет от кексов, которые Гвен передала мне раньше.

Дэниел только что сказал, что он и Нокс трахают одних и тех же девушек в одно и то же время?

Да, думаю, что да.

Но меня беспокоит не это. Меня беспокоит тот факт, что Нокс может и хочет делить меня со своим другом.

От этой мысли мой желудок сводит судорогой, а сердце сжимается в грудной клетке.

Если он так привык к этому, почему бы ему не сделать это сейчас? В конце концов, наши отношения сводятся к сексу.

– Ну что? – спрашивает Дэниел. – Что думаешь?

– О чем?

– О сексе со мной. Между прочим, все предпочитают меня, поскольку я, очевидно, более обаятельный.

Он подчеркивает свои слова ухмылкой, демонстрирующей его ямочки.

И я вижу это, его обаяние, причину, по которой многие девушки предпочитают его. Дэниел тот тип, источающий сексуальную привлекательность, и может без труда привлечь внимание любого. У него поразительная красота, которая сияет издалека и ослепляет, когда вы подходите ближе.

Но он не обладает такой интенсивности, как Нокс, и уж точно не заставит меня почувствовать, что я выпрыгну из кожи от одного его присутствия.

– Нет, – говорю я просто, легко и с такой напористостью, что это заставляет его приостановиться.

– Тебе не обязательно отвечать сейчас. Подумай над этим.

– Мне не нужно думать.

– Интересно. – он снова обходит меня по кругу, прежде чем остановиться передо мной. – Это из-за Нокса? Ему все равно.

Ну, мне не все равно. Но я не говорю этого, потому что у меня нет слов. Поэтому я просто пожимаю плечами, хотя мое сердце обливается кровью.

Так не должно быть, но оно метафорически капает на землю.

Забавно, что я ушла из семьи, чтобы избежать боли и использования, но кажется, я попала во что-то гораздо более глубокое и болезненное.

И мне нужно дистанцироваться от этого.

От него.

От источника сокрушительной боли в моей груди.