Текст книги "Империя Греха"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

Глава 37

Анастасия

Папа велит мне готовиться к помолвке, говоря, что она скоро состоится.

Он даже берет меня с собой на мероприятия, организованные Братвой и ее союзниками.

Как сегодня. Он устроил вечеринку из ниоткуда, чтобы отпраздновать возобновление наших отношений с Итальянцами. То, что Адриан, хитрый волк, провернул.

Нет нужды говорить, что наш дом переполнен гостями из разных фракций и даже бизнесменами, которых Братва считает друзьями. Большинство из них Русские, но здесь присутствуют представители всех национальностей. Братство верит в создание глобальных союзников, поскольку так они быстрее получают желаемое.

От переполненности людьми у меня болит голова, тем более что они видят во мне только запас. Невесту, которую выдадут замуж за шафера.

Приз.

Некоторое время назад я была с Рай, но ей нужно встретить акционеров и сделать обход, а я буду только мешать. Несмотря на то, что ее животик заметно увеличивается, это не мешает ей быть крутой бизнес-леди. Однако Кайл рядом с ней на каждом шагу.

Пока я стою в углу, сжимая в руках напиток, я не могу не наблюдать, как он нежно, но твердо кладет руку ей на спину. Как он гладит ее по одежде и дает ей попить воды.

При виде этой сцены меня пробирает дрожь, а в животе зарождается яма одиночества. Мое сердце болит и разрывается на части при воспоминании о том, как Нокс прижимает меня к себе и гладит мою кожу, словно получая от этого удовольствие.

И мысль о том, что я могу никогда больше не получить этого, забивает мне горло, пока я не перестаю дышать.

Отец имел в виду то, что сказал в тот день неделю назад в своем кабинете, и он выполнил свою часть сделки.

Он оставил Нокса в покое, и теперь я должна сделать то же самое, иначе ответ папы будет написан кровью.

Я знаю, что он делает с этими вечеринками и с тем, чтобы представить меня рядом с Дэмиеном. Он хочет, чтобы все увидели меня с моим «будущим мужем», как он его называет.

На что Эйб, отец будущей невесты Дэмиена, очень обиделся. И между ним и папой, возможно, идет закулисная борьба. Я поняла это, когда Влад, Кирилл и Адриан последовали за отцом, Эйбом и высшими чинами Якудзы наверх.

– Разве ты не должен быть там тоже? – спрашиваю я Александра, который стоит недалеко от меня, возле балконного окна.

Он держит одну руку над другой, и, несмотря на его в целом спокойную манеру поведения, его указательный палец дергается, что, возможно, является единственным признаком беспокойства, которое он когда-либо демонстрировал.

– Босс сказал мне оставаться здесь,– говорит он, не глядя на меня.

– Я не собираюсь убегать, когда здесь так много охранников. Если ты так беспокоишься о нем, просто поднимись туда.

Он поджимает губы в линию.

– Я не стану нарушать его приказ.

– Тогда удачи с чувством вины, когда он пострадает.

Александр бросает на меня смертельный взгляд, будто я убила его детей и съела их на завтрак.

– Он не пострадает. Он может о себе позаботиться.

– Ты не звучишь так убедительно. Ты думаешь об этом, не так ли? Что что-то пойдет не так, и некому будет защитить твоего драгоценного босса.

– Мисс... – в его тоне звучит предупреждение.

– Что?

– Тебе это нравится?

Я делаю глоток своего напитка и наслаждаюсь обжигающим ароматом водки.

– Возможно. Мне скучно, потому что вы, ребята, решили, что выследить меня – хорошая идея, так что прости, если я решила немного насладиться твоими страданиями.

– Твой отец тоже там.

– С ним все будет в порядке. Если что-то случится, все примут на себя пулю за него, начиная с Кирилла.

Я слышу скрежет зубов Александра, но прежде, чем он успевает что-то сказать, входит Дэмиен, несет рюмку водки и делает вид, что пьет ее с неторопливым спокойствием.

– Если это не моя будущая жена, – говорит он необычайно веселым тоном. – И симпатичный паренёк Саша. А я-то думал, что ты тень Кирилла.

– Он решил не смотреть, когда в него на самом деле будут стрелять.

Я хочу сказать, что это шутка, но Александр напрягается, а затем без единого слова бросается в сторону лестницы.

– Что случилось с этим сумасшедшим ублюдком? – Дэмиен наблюдает за ним некоторое время, прежде чем отстраниться и сосредоточиться на мне. – Ты была с ним непослушной или хорошей девочкой?

– Не понимаю, почему это должно тебя волновать.

Маниакальная ухмылка приподнимает его губы.

– Хм... а я-то думал, что ты послушная овечка, моя Настюша. Видишь ли, я предпочитаю борьбу, бег и царапанье, это делает процесс преследования и разрушения захватывающим.

Я сглатываю, сердце колотится в горле, но я отказываюсь это показать. Отказываюсь демонстрировать, что он пугает меня до смерти, что всякий раз, когда я вижу его лицо, меня встречает не его красивая внешность, а замаскированный дьявол.

Поэтому я вдыхаю еще несколько секунд.

– Разве ты не должен быть с ними? Вся эта заваруха из-за тебя.

– Неа. Это не настоящий бой, так что мне это не интересно. Сергей заварил эту кашу, и он сам во всем разберется.

– Я думала, ты хочешь жениться на Японке, – пытаюсь я более мягким тоном.

– Нет, Рай и этот ублюдок Кирилл устроили это для какого-то дипломатического Якудза-Братского дерьма. Меня это не волнует.

– А она не расстроится, что ты расторгаешь помолвку?

– С какого черта? Мы даже не встречались.

Черт побери.

Я глупо надеялась, что между ними есть какая-то форма привязанности, что я смогу связаться с ней и придумать план, как разорвать помолвку, но если они незнакомы, то у меня нет никакой надежды.

О чем я вообще думала? Этот грубиян не из тех, кто привязывается к кому-либо или чему-либо.

– Кроме того, у меня аллергия на всех, кто не пьет водку. – он ухмыляется, ставя свой стакан на мой. – По крайней мере, на тебя.

– Я не люблю тебя, Дэмиен, – медленно бормочу я. – Я не хочу выходить за тебя замуж.

– Любовь? – он выглядит искренне озадаченным. – Что, блядь, это значит?

– То, что есть у Рай и Кайла. – я показываю на них, затем на жену Адриана, которая разговаривает с охранником своего мужа, но ее внимание приковано к тому месту, где он исчез с папой и остальными. – То, что есть у Адриана и Лии.

– Ты имеешь в виду брак.

– Нет. Любовь и брак разные вещи. Любовь это когда ты не можешь дышать, когда другого нет рядом. Это когда жизнь становится рутиной, а просыпаться каждый день – достижением. Это когда ты не можешь перестать думать о них и нуждаешься в их близости, чтобы наконец-то существовать.

– Звучит как чертова помеха.

– Нет. Дэмиен... пожалуйста... я хочу быть с человеком, которого люблю.

– Хорошо.

Я делаю паузу, мои губы размыкаются.

– Правда?

– Я же говорил тебе, Настюша, у тебя есть время разрушить этот брак до того, как он состоится.

– Но если ты скажешь отцу, что не хочешь на мне жениться...

– Нет.

– Почему?

– Я не собираюсь нарываться на Пахана за это. Это твой беспорядок. Убирай его сама.

– Ты хочешь жениться на мне?

– Не особенно. Я постоянно говорю, что не гожусь в мужья, но все отказываются мне верить, так что если мне придется пройти через это, то только с благословения Пахана. И еще...

Он прерывается, его взгляд теряется, и на секунду, даже на долю секунды, я вижу искру в его обычно мертвых глазах. Это такой жаркий огонь, что он почти обжигает меня, и он даже не направлен на меня.

Я слежу за его взглядом и мельком вижу миниатюрную азиатскую девушку, которая, вероятно, моего возраста или младше.

На ней простое черное платье и туфли на каблуках, подходящие к ее волосам и глазам и контрастирующие с ее бледной кожей. По обе стороны от нее стоят двое мужчин-азиатов в костюмах, которые несут тарелку с пирожными.

Как только ее взгляд встречается со взглядом Дэмиена, она замирает, будто огонь в его глазах может испепелить ее с такого расстояния.

Затем она ставит тарелку на стол, поворачивается и уходит с грацией, похожей на перышко. Мужчины следуют за ней, щелкая наушниками.

Они из Китайских Триад? Или, быть может, из Якудзы?

Я не успеваю об этом подумать, потому что Дэмиен сует мне в свободную руку свою рюмку с водкой. Огонь, вспыхнувший в его глазах мгновение назад, теперь стал темно-черным и кажется мрачнее, чем я когда-либо видела.

Даже больше, чем когда он убивает людей.

– Подержи это для меня, – говорит он спокойным, но напряженным тоном, а затем шагает в том направлении, куда только что исчезла азиатская девушка.

Ну, что ж.

Разве плохо надеяться, что она дочь Эйба и он передумал? Мне жаль девушку, но я также не могу выйти замуж за Дэмиена.

Я чувствую, что могу умереть.

Решив подышать свежим воздухом, я оставляю две рюмки с водкой на ближайшем столике и выхожу на балкон.

Я позволяю холодному ночному воздуху омыть меня. На голых руках появляются мурашки, и я приветствую эту дрожь.

Я пыталась не наряжаться сегодня, но у меня есть только коктейльные и красивые цветочные платья, так что это было невозможно. Я остановила свой выбор на платье длиной до колена, которое подходит к глазам, о которых я постоянно мечтала.

Выдохнув, я достаю телефон из кармана платья. Это новый телефон, который папа подарил мне, в нем сохранены номера только его, Рай, Владимира и Дэмиена.

Но это не имеет значения, потому что я запомнила не только его номер, но и два других, которые, наверное, не стоило запоминать.

Я набираю один из них. Не знаю, что это, стресс от неизбежного или тоска, которую я испытываю уже полторы недели, что не видела Нокса. По крайней мере, не напрямую, потому что я продолжаю преследовать его по всем СМИ.

Но я не думаю об этом, когда нажимаю кнопку «позвонить». Сердце громко стучит в ушах, когда я слушаю гудки. Не слишком ли поздно повесить трубку и сделать вид, что этого звонка не было?

Когда я уже собираюсь это сделать, раздается характерный звук поднятия трубки, за которым следует серьезное женское:

– Алло?

– Привет. Это я, Тил. Джейн.

На другом конце линии наступает долгое молчание, настолько долгое, что у меня сбивается дыхание. Я ожидала такой реакции, но с тех пор, как папа выложил передо мной их с Ноксом прошлое, я не могла не ощущать потребности поговорить с ней.

Возможно, я чувствовала это с самого начала, поэтому и запомнила номера телефонов ее и Эльзы. Мы обменялись ими в тот единственный раз, когда встретились, и Эльза, возможно, заставила Тил сделать это. До того, как я поменяла номера, Эльза посылала мне приветы и пожелания доброго утра, и мы иногда общались, но это мой первый контакт с Тил.

– Это не твой номер, – говорит она наконец.

– Я его сменила.

– Хорошо.

Я снова сглатываю. Если я что-то и заметила в Тил, так это ее несерьезный характер, так что она ожидает, что я скорее перейду к делу.

– Послушай, Тил... мне... мне жаль.

– О чем?

– Обо всем.

– Он рассказал тебе?

В ее голосе слышатся крошечная мягкость.

– Не совсем...

– Я знала, что он расскажет.

– Ты знала?

– Да. Он смотрит на тебя по-другому. Почти так же, как Ронан смотрит на меня, и, скажем так, я никогда не ожидала увидеть это выражение на лице моего бесцельного брата.

– Тил...

– И что теперь? Тебе нас жалко?

– Нет. Конечно... я... понимаю, или надеюсь, что понимаю. Мое детство тоже не было ярким, поскольку меня воспитывал жестокий отец. – я делаю паузу, а потом говорю: – Это не значит, что я преуменьшаю то, через что вы прошли. Я понимаю, что это намного серьезнее, и вы, ребята, намного сильнее меня. Я звала своего биологического отца на помощь, но вы нашли помощь сами, и я пытаюсь сказать, что я уважаю это. Очень сильно.

Возникает пауза, прежде чем она говорит менее оборонительным тоном:

– Так ты не жалеешь нас?

– Абсолютно нет. Я просто... просто хочу обнять его и тебя... а я не очень люблю объятия. Кроме того, у меня такое чувство, что ты тоже. Но да, я не жалею вас.

– Хорошо, потому что я никому не позволю, чтобы мой брат чувствовал себя хуже, чем он есть. Он заслуживает лучшего. – ее голос понижается, и я думаю, что он ломается, когда она произносит: – Он заслуживает всего мира за то, как он заступался за нас обоих.

– Я знаю.

– Нет, ты не знаешь. И даже если бы знала, это только его сторона истории, в которой он должен был сделать так, чтобы его роль казалась незначительной.

– Есть и другая сторона?

– Да. Моя. То, что случилось с нами тогда, было... ужасным. Это было настолько ужасно, что мы оба считаем это черными дырами наших жизней. Но я смогла избежать этого в более молодом возрасте. Нокс нет. Он похоронил это в себе и думал, что это волшебным образом исцелится, но так не бывает. Если что и будет, то это будет гноиться и ухудшаться с годами. Но знаешь ли ты, когда он впервые позволил себе стать открытым, хоть немного? Это произошло с тобой, и я почувствовала это, даже если он не говорит об этом, даже если он все еще считает себя моим защитником и хочет оградить меня от боли. Я знаю, что не очень-то приветлива с тобой, но мне нужно время, чтобы потеплеть к людям, так что если ты хочешь, если ты можешь, может, мы могли бы иногда видеться?

– Мне жаль, Тил.

Мой голос ломкий, неправильный.

– За что?

– Не думаю, что это больше возможно. Он и я... мы принадлежим к разным мирам.

– Я тоже так думала, когда впервые встретила своего мужа, но он самый драгоценный подарок, который я когда-либо получала.

– Это не одно и то же... я... мой отец главарь Русской мафии, – шепчу я слова, и чувствую такой стыд, что он греет мне уши.

– И что? – говорит Тил.

– А?

– Я не вижу, почему это должно стать проблемой, если вас двоих это устраивает.

– Ты слышала хоть слово из того, что я сказала? Моя жизнь – это катастрофа, которая только и ждет, чтобы настигнуть. Везде и всегда присутствует опасность.

– Это не может быть хуже, чем то, с какой болью ты говоришь сейчас, или как подавленно Нокс говорил по телефону в последнее время.

Мое сердце замирает при упоминании его имени, и я крепче сжимаю трубку.

– Что?

– Он был совершенно несчастен, и я наконец-то поняла, почему.

– Я... не хотела. Я просто хотела защитить его.

– Ты не обязана.

– Ты не понимаешь...

– Это ты не понимаешь. Если он хочет тебя, действительно хочет, он прольет кровь за это, потому что он такой. Боец. Он точно не трус, который побежит в другую сторону при первом же препятствии. Так что дайте друг другу шанс, хорошо?

Ее слова вызывают слезы, которые я сдерживаю, и я фыркаю.

– Но уже слишком поздно. Я помолвлена и выйду замуж.

Тил что-то говорит, но я не слышу ее, потому что сильный толчок проходит через мои конечности и мурашки покрывают кожу.

А потом я слышу его.

Голос, который я никогда не забуду, пока живу.

– Как будто, ты, блядь, выйдешь замуж.

Глава 38

Нокс

Кровь в моих жилах кипит и грозит перелиться через край.

Отчасти потому, что я вижу Анастасию после того, как долгое время жил с ее призраком и представлял ее в каждом углу.

Поэтому увидеть ее прямо перед собой ничем не отличается от того, чтобы врезаться в стену, созданную моими тенями.

С самого детства они пытались сделать все, чтобы заключить меня в крепости, куда никто не найдёт доступа.

Но потом появилась Анастасия, и она даже не стала искать ключи. Она взялась за сами стены, разрушая их одну за другой.

А потом у нее хватило наглости уйти, будто она не нанесла такого ущерба.

Как будто она не имеет никакого отношения к моей гребаной душе.

Мой взгляд пробегает по ее внешности, задерживаясь на ее элегантном платье и на том, как оно облегает ее изящные изгибы.

Она не прячется за очками или другим цветом волос. Я почти забыл, какие у нее светлые волосы – ледяные, граничащие с белым, обрамляющие ее лицо ореолом. Она похожа на ангела со своими мягкими чертами, бледной кожей и голубыми, голубыми глазами.

Тогда, в баре, они напоминали яркое утреннее небо, но сейчас они мрачные, наполненные влагой и темным оттенком, пронзающее мое нутро.

Это часть того, почему я не могу сдержать свою ярость, почему она ступает по грани моего контроля, вот-вот сорвется с нее и посеет хаос во всем, что окажется на ее пути.

Но самое главное это то, что я только что услышал, как она сказала по телефону.

Я помолвлена и выйду замуж.

Другой ублюдок называет ее «невестой», он наденет ей на палец кольцо и сделает своей женой.

При этой мысли на грудь наваливается давящая тяжесть, и мне становится трудно дышать. Еще труднее держать себя в руках и не разрушить все на своем пути.

Начиная с него.

Ублюдка, который думает, что может забрать у меня Анастасию.

– Н-нокс...? – заикается она, ее мягкий голос звучит неуверенно, словно она не верит, что я стою здесь.

Я бы тоже не поверил в это неделю назад. Но с тех пор, как Дэниел подтвердил мои сомнения относительно нее, и я собрал все кусочки головоломки воедино, я должен был найти ее снова.

Я должен был все исправить.

– Ты ждала кого-то другого? – я не могу сдержать яд в своем тоне. – Быть может, твоего жениха?

– О Боже, ты действительно здесь...

Я ожидал чего угодно от ее реакции, первоначального шока, стыда, может, даже гнева, но когда она начинает дрожать, и ее хватка отпускает телефон, позволяя ему упасть на пол, последняя эмоция, которую я жду, находит убежище в ее глазах.

Страх.

Глубокий, необработанный и абсолютно беспощадный. Как будто она видит, как сбывается ее худший кошмар.

Или, может, самый страшный призрак из ее детских кошмаров.

Она бросается ко мне, хватая меня за руку своей нетвердой рукой.

– Ты должен уйти. Ты не можешь здесь находиться...

Я без труда высвобождаюсь из ее хватки.

– Это именно то место, где я должен быть.

– Нет...

Она качает головой, ее бешеный взгляд ищет позади меня что-то или кого-то, я не уверен.

– Наоборот, это чертово «да», красавица.

– Ты не понимаешь...

Я хватаю ее за худенькие плечи и встряхиваю.

– Это ты, похоже, не понимаешь реальности происходящего. Неужели ты думала, что, если ты провернешь этот трюк с Дэниелом и исчезнешь от меня, я отпущу тебя? Ты можешь убежать на другой конец света, придумать себе новую чёртову личность, имя и жизнь, а я все равно найду тебя. Ты моя, черт возьми, моя, и это значит, что от меня, блядь, не убежать. От нас не убежать.

Слеза скатывается по ее щеке и прилипает к верхней губе. Не думая, я наклоняюсь и слизываю ее, мой язык льнет к ее коже, когда я ощущаю соленый вкус. Затем провожу языком по ее щеке, слизывая слезу, и когда добираюсь до ее глаз, то целую закрытые веки. Я целую эти неземные голубые глаза, о которых не перестаю думать с тех пор, как впервые увидел их.

Ее ногти впиваются в мои предплечья, и она глубоко впивается в них, но ничто не может оттолкнуть меня от нее, поэтому я продолжаю целовать ее слезы и наслаждаться их вкусом.

– Я солгала тебе, – бормочет она, ее голос едва слышен.

Я отстраняюсь, но не отпускаю ее.

– О чем?

– О том, кто я. Откуда я родом. О моей семье. Обо всем этом.

– Ты не лгала. Ты просто скрыла это. Я с самого начала знал, что в рождении личности Джейн было нечто большее.

– Это потому что... я... я...

– Дочь Пахана Нью-Йоркской Братвы. Я знаю.

– И ты все равно пришёл сюда? – она недоверчиво смотрит, часть прежнего страха снова закрадывается в ее глаза. – Что с тобой не так?

– Ты. – я выдыхаю это слово, прислоняясь лбом к ее лбу. – Ты все, что со мной не так, красавица. Ты забрала что-то мое, и мне нужно это вернуть.

– Прекрати говорить такие вещи... Нокс... пожалуйста, послушай меня, ты должен уйти. Если папа или другие увидят тебя...

– Я не боюсь их.

Она толкает меня в грудь кулаками, но за этим не стоит никакой энергии, будто она не хочет этого делать.

– Любой человек в здравом уме боялся бы. Они убивают в мгновение ока и без всяких угрызений совести. Ты станешь просто еще одним безымянным человеком в их списке.

– Я не в своем гребаном уме, Анастасия. Я только что сказал тебе, ты забрала кое-что у меня. В том числе и мой чертов рассудок.

Она сжимает мою руку, ее хватка липкая и все еще дрожащая, затем она уводит меня с балкона, ее взгляд следит за каждым уголком, как ястреб.

– Куда ты меня ведешь, красавица?

– Шшш.

Она качает головой, а затем ведет меня к лестнице, которая скрыта от главной лестницы.

Я и раньше бывал в домах главарей мафии, когда что-то расследовал или занимался делом. Но комплекс Русской Братвы, он же особняк Сергея Соколова, больше похож на дом миллиардера, в котором можно легко заблудиться.

Это настоящая фамилия Анастасии. Соколова. Наконец-то у меня есть полный профиль загадочной девушки с яркими глазами и мягкой улыбкой.

Она практически тащит меня вверх по лестнице, по коридору, а затем заталкивает в комнату. Как только она закрывает дверь, то испускает вздох, но не ослабляет свою хватку на моей руке.

Я бросаю быстрый взгляд на комнату, и не требуется много времени, чтобы понять, что это ее комната.

В углу стоит огромный письменный стол с тремя мониторами, но все остальное девчачье. На простынях изображены бабочки, а на кремовых обоях цветы.

Она всегда была сочетанием противоположных вещей, но они по-прежнему так хорошо подходят к ее характеру.

Они по-прежнему так много говорят о ней и о том, кем она является.

Мягкая девушка с тайной дикой стороной.

– Так вот где ты жила все это время.

Она смотрит на меня зловещим взглядом.

– Это не должно иметь важность сейчас.

– Тогда что? – я делаю шаг к ней, и она заметно сглатывает. – Я думаю, что это горячо посмотреть, где ты спишь каждую ночь в одних шортиках. Может, даже голая?

– П-прекрати.

Ее голос задыхается, но возбуждение покрывает его. Моя рука тянется вперед, и я обхватываю ее горло, слегка сжимая по бокам. Она ненадолго закрывает глаза, издавая прерывистый выдох, и я крепче прижимаюсь к ней. Мне нужно почувствовать ее, снова иметь возможность дышать, но тот факт, что ей тоже стало легче? Что когда она открывает глаза, в них плещется такая же сильная волна тоски, как и в моих? От этих фактов я чуть не схожу с ума.

И мне приходится прижаться к ней сильнее, погрузить пальцы в ее плоть и убедиться, что она здесь.

Она здесь.

– Нокс... я...

– Шшшш.

Я прикладываю палец к ее губам и толкаю ее назад, прижимаясь к ее горлу.

Вскрик раздается в воздухе, когда она спотыкается о край кровати и падает на спину. Я следую за ней, свободной рукой обхватывая ее бедро.

Она хлопает руками по моей груди.

– Не надо.

– Не надо?

– Не переворачивай меня на живот. Я хочу смотреть на тебя, – шепчет она, ее тон так же уязвим, как и выражение лица.

Мои пальцы впиваются в ее бедра, и я собираюсь отказаться от этого, собираюсь сделать то, к чему привык, но что-то останавливает меня.

Мольба в ее глазах, уязвимость в них.

Кроме того, какая-то часть меня тоже сопротивляется этому. Та самая часть, которая не могла выжить без нее и превратила мою жизнь в ад с тех пор, как ее не стало.

Ее ладони опускаются на мою грудь, и она смягчает свой голос.

– Я знаю, Нокс... Я знаю о твоем прошлом и о том, почему тебе трудно сблизиться, и я понимаю, я...

– Прекрати болтать.

Ярость, возникшая ранее, снова возвращается, и на этот раз по совершенно другим причинам.

Тени клубятся вокруг моей головы в густом тумане с потребностью причинить ей боль.

Заставить замолчать девушку, которая не должна была видеть их в первую очередь.

Но я подавляю эту потребность, мои пальцы сгибаются, дабы не причинить ей боль.

– Откуда, блядь, ты знаешь?

– П-папа... он может узнать все о человеке.

– Блядь.

Мой кулак сжимается, и я понимаю, что он на ее горле. Она хрипит, ее лицо краснеет от нехватки воздуха, и я рывком отпускаю ее и начинаю садиться, но она хватает меня, притягивая обратно вниз.

Я использую руки, чтобы не придавить ее своим весом, но Анастасия не останавливается на этом, она не останавливается, поглаживая пальцами мое лицо или когда ее грудь оказывается в сантиметрах от моей вздымающейся груди.

Ее глаза ловят мои, а голос слегка дрожит, когда она говорит:

– Все в порядке, тебе не нужно прятаться от меня. Ты не должен смотреть в другую сторону или стыдиться того, кто ты есть.

– Даже если я был шлюхой?

– Ты не был. – уверенность и сила в ее голосе пронзает меня в ту чертову часть груди, которую я считал умершей двадцать лет назад. – Ты был ребенком, с которым жестоко обращались, и это не твоя вина. Это их вина, твоей матери и тех, кого она приводила. Точно так же, как отчим виноват в том, что моя мама подверглась насилию и была избита до смерти. Жертва никогда не виновата, что бы кто ни говорил.

Я вытираю большим пальцем слезы, выступившие на ее веках.

– Не плачь, не из-за этого.

Она качает головой, ее руки крепче прижимаются к моим щекам.

– Разве ты не понимаешь? С тех пор как я узнала о твоем прошлом, я не могла спать по ночам. Я хотела снова убежать, найти тебя и просто прижать к себе. Если бы я могла, я бы забрала все это себе, чтобы ты больше не был скован этим. Твоя боль моя, Нокс. Я ощущаю ее глубоко в своем сердце и не могу перестать думать о ней.

– Я перестал.

– Нет, не перестал. Ты просто делаешь вид, что не думаешь о ней, и я знаю, что это механизм преодоления, но я хочу, чтобы ты знал, что все в порядке, если ты устал держать маску на месте. Это нормально, если ты хочешь сбросить ее и просто быть собой. Я не стану смотреть в другую сторону. Я обещаю.

Моя рука снова находит ее горло, и я наслаждаюсь тем, как она глотает воздух и издает легкий стон.

–Ты чертова помеха, ты знала об этом? Ты не должна копаться в самых темных уголках меня.

– Это все еще ты, и это все, что меня волнует.

Ну, блядь.

Только я подумал, что эта девушка не может впечататься в мою кожу еще глубже, она идет вперед и роет себе еще более уютный уголок, откуда я никогда не смогу ее вытащить.

И я хочу встряхнуть ее за это.

– Тебе не должны нравиться эти части меня, не тогда, когда я сам их ненавижу.

– Ты не имеешь права говорить мне, что мне в тебе нравится.

– Уверена в этом, Анастасия? Потому что в моем шкафу полно чертовых скелетов, о существовании которых ты даже не подозреваешь. Я был в постели со своими демонами столько, сколько жил с тех пор, как я был невежественным гребаным ребенком, который еще не знал, что такое мир. С тех пор, как ко мне прикасались незнакомые мужчины, а я был слишком слаб, чтобы остановить их и спасти себя или свою сестру.

– Но ты спас себя и ее. – ее голос низкий, но решительный, будто она хочет донести до него какую-то мысль. – Ты убежал. Ты спас и себя, и свою сестру. Когда никто не стал твоим героем, ты стал им сам. Так что нет, Нокс, ты меня не отпугнешь. Эти скелеты? Я хочу их увидеть. А эти демоны? В конце концов, я их прогоню.

У меня болит челюсть от того, как сильно я ее сжимаю. Я хочу сказать ей «нет», что ей нельзя приближаться к моим демонам, иначе они проглотят ее целиком, но, судя по напористости, написанной на ее тонких чертах, я ни за что на свете не смогу ее переубедить.

И это выбивает меня из колеи. Тот факт, что она хочет меня, что не стесняется ни одной моей части.

Черт, она даже хочет меня видеть. Всего меня.

Не только красивый фасад или обаятельный характер, но и все мои поганые стороны, которые я десятилетиями скрывал под ковром.

Чертовы десятилетия.

И все же ей удается вытащить все наружу в мгновение ока.

– Кроме того, – продолжает она. – Те, кто выбирают, какие части тебя сохранить, а какие выбросить, должны гнить в самой темной яме ада. Потому что эти части? Они сделали тебя таким, какой ты есть. Они привели тебя в Джерси в тот день, когда я решила пойти против своего воспитания и сделать что-то одно для себя, а не для своей семьи или того, чего от меня ждут. Ты и есть эта вещь, Нокс. Та ночь могла быть связана с сексом, но после нее было гораздо больше. Ты показал мне вещи, о существовании которых я не знала, и открыл мне глаза на мир. Ты дал мне безопасность, о которой я и не подозревала.

– Тогда почему ты ушла?

– Я же сказала тебе. Для того, чтобы защитить тебя.

Я сжимаю пальцы на ее шее, мой голос напряжен.

– Неужели ты, блядь, не понимаешь, что то, что ты сделала, ничем не отличается от того, чтобы зарезать меня и дать мне истечь кровью до смерти? Я так привык к твоему живому присутствию и занудным разговорам, а теперь, когда тебя нет, моя квартира похожа на склеп. Раньше я засыпал, слушая, как ты рассказываешь эти длинные книги в стиле фэнтези, но теперь я больше не могу заснуть. Поэтому я нюхаю твой апельсиновый шампунь, как чертов наркоман, чтобы почувствовать твой запах, и все равно не могу заполнить пробел, который ты, блядь, оставила после себя. Так что если защита меня означает, что я буду жить без тебя, то я, блядь, этого не хочу.

Одинокая слеза скатывается по ее щеке.

– Нокс...

Я обрываю ее, прижимаясь губами к ее губам, и целую ее со свирепостью, от которой твердеет мой член и напрягаются яйца. Я целую ее, обнимая за шею, а она продолжает сжимать мои щеки.

Я целую ее, пока она не начинает бороться за воздух, и ее язык так переплетается с моим, что я не знаю, где начинается она и заканчивается я. Но она целует меня в ответ с тем же жаром, моя Анастасия, словно она ждала так же, как и я, чтобы попробовать, попробовать хотя бы частичку того, что у нас есть.

Все еще целуя ее, я проникаю между нашими телами и поднимаю ее платье до талии. Она бездумно цепляется за мой ремень и помогает мне расстегнуть молнию на брюках и освободить мой твердый член.

С тех пор как она ушла, он постоянно находился в состоянии возбуждения, и никакое количество ласк не могло заменить ее тепла.

Я сдвигаю ее трусики в сторону, стону от того, какая она мокрая, а затем, не разрывая поцелуя, вхожу в нее.

Ее тело мгновенно принимает меня, раскрываясь и выгибаясь в приглашении. Словно она ждала меня так же долго, как и я ее. Ее спина поднимается с кровати, и она вздрагивает, ее рот отрывается от моего, когда она стонет.

– Блядь, детка. – я впиваюсь пальцами в ее горло. – Я скучал по тебе.

– Я... я... тоже скучала по тебе. Я скучала по тебе так сильно, что это причиняло боль.

Я теряю контроль над собой при звуке ее нуждающихся слов, не то чтобы у меня имелся контроль, когда дело касается ее.

Она без труда превращает меня в гребаное животное, которое не может выжить без нее.

Я ускоряюсь и целую ее так же сильно, как и трахаю, пока она не сползает с кровати, а моя хватка на ее шее единственное, что удерживает ее на месте.

Одно остается неизменным, даже когда я трахаю ее жестко и грубо, то, как она смотрит мне в глаза, держа мое лицо.

Я здесь ради тебя, говорит она с выразительными голубыми глазами. Я хочу тебя, несмотря ни на что.

И это сводит меня с ума. Смотреть на нее, находясь внутри нее, смотреть на нее, пока ее киска сжимается вокруг меня, душит, сводит с ума.

Но вместо того, чтобы ускориться, я впервые в жизни делаю это медленно. Я кручу бедрами и глубоко погружаюсь в нее, пока она вновь не вздрагивает, а ее стенки не смыкаются вокруг меня, как тиски.