Текст книги "Империя Греха"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
Глава 31
Нокс
Настроение у меня дерьмовое со вчерашнего дня.
С тех пор, как Анастасия сказала, что мы расстаемся.
Я не видел ее – как следует по крайней мере – с той встречи в коридоре фирмы. Она не только ушла с работы после того, как бросила бомбу, но и игнорировала мои звонки.
Я находился в нескольких секундах от того, чтобы превратиться в яростного мудака. Хотя, по словам Дэна, я уже был им.
Он пригласил нас с Себастьяном на ужин в один из немногих ресторанов, которые он одобряет. Он такой шикарный, придирчивый едок и никогда не ужинает вне дома, если это не является крайней необходимостью.
Я, наверное, так и просидел весь ужин, пока они наконец не надоели и не выгнали меня за то, что я испортил им ужин.
Вернувшись в ее квартиру, Анастасия уже спала, свернувшись калачиком на диване. Я хотел разбудить ее и продолжить то, на чем мы остановились, но не смог, увидев нежную хмурость на ее лице.
Сегодня утром она встала раньше меня и отправилась на работу.
Со всей этой подготовкой, которую я должен был сделать с Сандрой, я не мог найти ее. А когда мне наконец представилась такая возможность во время небольшого перерыва, ее не было в отделе информационных технологий. Крис упомянул, что она гуляет с Гвен.
Поэтому я отправил ей сообщение.
Я: Встретимся после работы, или, клянусь гребаным Богом, это будет уродливо и очень быстро. Ты не хочешь действовать мне на нервы еще больше, чем уже действуешь, моя маленькая обманщица.
Она не ответила.
Не то чтобы я ожидал этого.
Это значит, что она выбрала трудный путь. Глупая ошибка, за которую она заплатит, когда я сегодня закончу с судом.
Вот где я сейчас нахожусь, в суде, едва удерживая свое терпение, потому что, хотя я подготовил Сандру, она вновь на грани срыва.
Пирс еще даже не достал большие пушки, но один простой взгляд на ее отца, и она начинает дрожать всем телом.
– Если вы будете продолжать так реагировать, это сыграет только в его пользу, – шепчу я ей. – Вы здесь не для того, чтобы выиграть за него дело, вы здесь для того, чтобы заставить его заплатить. Мы уяснили?
Она кивает, фыркает, затем, обменявшись взглядом с Лорен, медленно приходит в себя. Мой помощник адвоката определенно лучше меня разбирается в сентиментальных вещах.
Анастасия тоже, но она решила не присутствовать, и это дурманит мне голову больше, чем я хотел бы признать. Может, как и я, Сандра привыкла к ее молчаливой поддержке, нежным прикосновениям и чертовски естественной мягкости. Может, как и я, она чувствует, что теряет опору и будет спотыкаться в никуда.
Я внутренне встряхиваю головой, сосредоточиваясь на Пирсе, который допрашивал жену Мэтта, и мачеху Сандры, которая последние десять минут, по сути, называла свою падчерицу шлюхой.
– Ваш свидетель.
Пирс одаривает меня однобокой улыбкой, от которой его лицо кажется маниакальным.
Он так уверен, что выиграет и уголовное, и гражданское дело, и у него есть все обстоятельства, на которые он может опереться. Мало того, что прокурор, ведущий уголовное дело, недостаточно агрессивен, так еще и количество взяток, происходящих на заднем плане, мягко говоря, поражает.
Этот ублюдок Мэтт, сидящий в расслабленной позе с постоянной ухмылкой на лице, похоже, ждет, чем закончится весь этот фарс. И как только это произойдет, уверен, что этот здоровенный ублюдок с медленно лысеющей головой превратит жизнь Сандры в ад за то, что она просто выступила против него.
Вот что делают такие ублюдки, как он; когда ты противостоишь им, тебе приходится либо убить их, либо они отрубят тебе голову.
В первый раз, когда я попытался убежать с Тил, а мама нас нашла, нас подвергли жестокой порке, от которой лопнула кожа. Затем она заперла нас в чулане на целый день без еды и доступа в туалет.
Она выпускала нас только тогда, когда «клиент» специально просил о нас. Затем она купала нас, делала красивыми для своих педофилов и говорила, что, если мы еще раз сбежим, она убьет нас и продаст наши трупы.
После этого случая Тил еще больше замкнулась в своей скорлупе и почти не разговаривала. А я? Я знал, что, если мы не сбежим, эта сука все равно убьет нас или подсадит на наркотики, так что у нас никогда не будет возможности уйти.
Так что я хорошо спланировал нашу следующую попытку бегства. Я подождал, пока эта чертова сука наполовину отключится от наркотиков, затем дал ей бутылку воды, в которую подсыпал снотворное в порошке. Тот же порошок она подсыпала мне в питье, когда к ней приходили педофилы, потому что, когда мне исполнилось восемь, я начал драться, а ублюдкам это не нравилось.
– Ты когда-нибудь любила нас? – спросил я ее, когда она была полуошарашена, близка к обмороку.
Я никогда не забуду безумное рычание на ее лице, когда она схватила меня за волосы так резко, что вырвала несколько прядей.
– Ты что, блядь, совсем одурел? Как можно любить своего золотого гусёнка?
Она засмеялась, а я оттолкнул ее так сильно, что она потеряла сознание. Это был первый раз, когда я это сделал, и это наполнило меня волнами адреналина.
Настолько, что я схватил Тил за руку, и мы убежали.
Раз и навсегда.
Так что нет, дело Сандры это не просто дело. Это ее шанс наконец-то вырваться на свободу.
Не обращая внимания на очевидные попытки Пирса раззадорить меня, я встаю, застегивая пиджак.
– Миссис Белл, вы сказали, что знали Сандру задолго до того, как вышли замуж за мистера Белла. Это правда?
Карен Белл, женщина лет сорока с костлявым телосложением и обесцвеченными волосами, кривит губы, но отвечает:
– Да.
– Сколько времени до брака?
– Три года, я думаю.
– Вы вышли замуж за мистера Белла, когда Сандре было тринадцать лет, значит, вы знали ее с десяти лет, это верно?
– Да.
– Это означает, что вы были рядом с семьей в течение значительного времени.
– Протестую. – Пирс понимается. – Адвокат не задает вопрос.
– Я задам.
– Тогда сделайте это, мистер Ван Дорен, – говорит судья, чернокожий мужчина средних лет.
Я снова сосредотачиваюсь на Карен.
– Имелись ли у мисс Белл признаки жестокого обращения в то время?
Карен снова кривит губы.
– Нет.
– Даже когда она попросила вас отвезти ее в клинику, потому что у нее произошло кровотечение перед месячными?
– Протестую! Слухи.
Я продолжаю, втискиваясь в пространство Карен, пока она слегка не вздрагивает.
– Не тогда, когда она умоляла вас и плакала на коленях перед вашим кабинетом и просила помочь ей, потому что она не могла ходить самостоятельно? Потому что у нее была кровь на юбке и текла по ногам, и она страдала от порванной девственной плевы? Что вы сделали тогда, миссис Белл? Когда десятилетняя девочка истекала кровью, потому что ее изнасиловал отец, что вы сделали?
– Протестую, ваша честь. Адвокат излагает необоснованную информацию без доказательств.
– Поддерживаю. – судья смотрит на меня. – Если у вас нет доказательств, подтверждающих ваше утверждение, я вычеркну все, что вы сказали, из протокола.
– У меня есть доказательства. – я отступаю назад, затем беру папку, которую приготовила для меня Лорен, и стараюсь не обращать внимания на слезы в глазах Сандры, когда она переводит взгляд на Карен. – Я бы хотел представить в качестве доказательства показания доктора Нормана Шмидта, бывшего партнера миссис Карен Белл, который сейчас проживает в Швейцарии.
Судья вызывает меня и Пирса на скамью подсудимых, и я передаю ему папку, говоря при этом низким тоном, чтобы присяжные не могли подслушать.
– Это медицинская карта, которую доктор Шмидт создал, когда миссис Белл, тогда еще мисс Ренс, вызвала его в дом мистера Белла, чтобы осмотреть ребенка без сознания с кровотечением из влагалища. Она сказала ему, чтобы он не сообщал об этом, и что везти девочку в больницу не вариант. Когда доктор Шмидт настоял на госпитализации, миссис Белл выгнала его. Я также приложил копию показаний, которые он дал в полицейском участке и которые, как сообщается, начальник полиции «потерял» в тот же день. Через день в офис доктора Шмидта ворвались агенты Иммиграционной и таможенной полиции и сообщили ему, что его депортируют за накопившиеся обвинения в недобросовестной работе, о существовании которых он даже не подозревал, пока ICE не выдала ему билет в один конец обратно в Швейцарию.
Пирс гримасничает, пока судья читает документы.
– Мистер Норман Шмидт врач, который был депортирован, и против него были поданы иски о недобросовестной практике за изнасилование двух женщин, ваша честь.
– Доктор Шмидт никогда не был осужден.
– Он не может быть подвергнут перекрестному допросу, поскольку находится в Швейцарии, ваша честь, – говорит Пирс.
– Заверенные медицинские записи, которые он прислал, все еще могут быть использованы в суде. – я улыбаюсь, и лицо Пирса мгновенно темнеет.
Судья смотрит, между нами, двумя, затем говорит всем присутствующим:
– Мы объявляем перерыв, чтобы рассмотреть вновь представленные доказательства.
Когда присутствующие медленно поднимаются, чтобы уйти, Мэтт обменивается покровительственным взглядом со своей женой, и она тут же опускает голову, ее пальцы все еще дрожат.
Хм. Интересно.
Вместо того, чтобы зажать хвост между ног и взывать о помощи к своей любимой мафии, он идет к Сандре, глаза которой расширяются, а плечи ссутуливаются.
– Ты совершаешь серьезную ошибку, неблагодарная маленькая...
– Еще одно слово, и я доложу об этом, —отрезаю я, становясь рядом с ней, а затем бросаю взгляд на Пирса. – Лучше контролируйте своего клиента, не так ли? Или это тоже нужно делать за тебя, как в каждом деле, за которое ты взялся?
Его губы кривятся в усмешке.
– Это еще не конец, Ван Дорен.
– Это точно не конец. Потому что твой клиент только что нарушил запретительный судебный приказ.
И с этим мы с Лорен выводим Сандру из зала суда.
– Спасибо, – робко шепчет она.
– Не благодарите меня пока. Мы еще не закончили.
Я встречаюсь глазами с главным прокурором, Жераром. Он присутствовал на процессе, поскольку тесно связан с уголовным делом.
Его брови сошлись вместе, и он не кажется забавным из-за новых доказательств, которые я представил. Я мог бы передать их ему или обсудить с ним заранее, но он на стороне Пирса, а не на моей.
Именно поэтому я, образно говоря, выкрутил ему руку, чтобы он изучил все подробнее и хоть раз выступил против Мэтта.
Он сужает на меня глаза, и я подмигиваю.
Правильно, ублюдок. Либо ты поступаешь правильно, либо СМИ устроят против тебя бунт. Многие гуманитарные и женские ассоциации поддерживают Сандру в этом вопросе. Даже общественность перешла на ее сторону, когда мы с Лорен тактично слили фотографии, на которых Сандра тайком снимала свои синяки за последний год.
Сначала она не хотела этого делать, но после разговора с Лорен согласилась.
Это также было представлено в качестве доказательства, но до сих пор нет медицинского заключения, подтверждающего это. Некоторые ублюдки в социальных сетях даже предположили, что она могла заплатить кому-то за избиение. Анастасия методично взламывала различные платформы и удаляла эти комментарии, чтобы Сандра их не видела.
Она никому об этом не говорила, но однажды я поймал ее, когда она думала, что я сплю.
Мы проводим весь день в зале суда, и это чертовски раздражает и выматывает, а может, это потому, что я раздражен и все, чего я хочу, это отправиться домой.
Нет, это не та часть, которая меня больше интересует.
Это человек, которого я найду дома. Девушку, которая на каждом шагу следила за ней и решила вытеснить меня из своей жизни.
Этого не будет.
Никогда.
Не тогда, когда она не говорит мне истинную причину.
Черт, даже если она скажет, мы будем работать над этим. Я ни за что на свете не покончу с тем, что я наконец-то нашел.
Свет для моих теней.
Конечно, он не яркий и не постоянный. Блядь, его можно принять и за темноту. Он тусклый, но он есть, свет, который я, вероятно, жаждал с тех пор, как впервые увидел ее.
С того момента, как впервые на нее взглянул.
Просто тогда я этого не понимал.
Лорен, Крис и я возвращаемся в фирму на короткую встречу, но сначала мне нужно увидеть ее, поэтому я говорю им начинать без меня.
После каждого дня, проведенного в суде по делу Сандры, я впадаю в это веселое мрачное настроение, которое заставляет мою кровь кипеть.
И Анастасия единственная, кто прогоняет это.
Мне все равно, как часто она говорит мне, что мы должны расстаться, я буду просто отказываться, пока она не одумается.
Однако, когда я дохожу до отдела информационных технологий, ее там нет. Гвен сидит на своем посту, пьет молочный коктейль и читает из пачки файлов, которые, вероятно, дал ей Нейт.
Когда она замечает меня, она выпускает соломинку изо рта.
– Ох, Нокс. Что ты здесь делаешь?
– Не видела Джейн?
Обычно я стараюсь бывать здесь как можно реже, в основном потому, что Анастасия любит держать все в секрете.
Но к черту это, она никогда не была моим маленьким грязным секретом.
Гвен сужает глаза.
– Для чего?
– Тебе не нужно знать.
– Конечно, нужно. Не думай, что я не замечала, как ты бродишь вокруг нее, пытаешься запугать ее и все такое– она встает и кладет руку на бедро, в другой руке крепко сжимает свой напиток. – Я защищаю своих друзей, знаешь ли.
– И ты делаешь это с помощью молочного коктейля? Полагаю, сейчас как раз тот случай, когда я должен испугаться?
– Не с молочным коктейлем. Я скажу Нейту, и он тебя уволит.
– Он не может меня уволить, Гвен. Я младший партнер, так что ему придется сначала получить согласие совета директоров.
– Тогда он просто сделает это.
– Ага.
– Ты можешь просто не издеваться над единственной подругой женского пола, которая у меня когда-либо была?
В ее тоне звучит отчаяние, которое заставляет меня приостановить свои ехидные замечания. Гвен тоже может быть единственной подругой Анастасии.
Она настолько одинока и привыкла действовать в одиночку.
– Я не издеваюсь над ней, Гвен.
Мой голос немного смягчается.
– Как я могу быть уверена?
– Потому что она мне нравится.
Мы оба замираем на этом, я больше, чем она, потому что что за херню я говорю?
– Оххх. – она ухмыляется. – Эта проныра Джейн никогда не говорила мне. Ты, должно быть, друг, у которого она живет в эти дни.
Так я теперь стал гребаным другом ?
– Да. Теперь ты можешь сказать мне, где она?
– Она взяла свой ноутбук и пошла на четвертый этаж. Видимо, там есть местечко, где она может сосредоточиться. Я там не была, но Джейн говорит...
Я ухожу, прежде чем она успевает закончить предложение.
– Не за что! – кричит Гвен позади меня.
Я не обращаю на нее внимания, потому что у меня миссия – добраться до Анастасии. Она должна быть в комнате снабжения.
В нашей комнате фирмы.
Не знаю, почему это наполняет меня странной энергией.
Как только я приезжаю на лифте, то врываюсь внутрь и замираю в дверном проеме. Мягкий свет заливает комнату, что отличается от того, когда мы обычно здесь находимся.
И причина изменения бьет меня прямо по лицу, когда я обнаруживаю, что Анастасия сидит между чьих-то ног, расстегивая пуговицы на его рубашке.
Кто-то.
Не я.
Кто-то другой.
Другой мужчина, который держит свою руку на ее руке.
Этот мужчина Дэниел, и он прикасается к тому, что, блядь, принадлежит мне.
Мое зрение становится чисто кроваво-красным.
Красным, как я никогда не испытывал.
Красным, как я никогда не видел.
Что-то внутри меня рушится, раскалывается и разлетается на миллион чертовых осколков.
И посреди ослепляющей, обжигающей боли остается только одна мысль.
Необходимость причинить долбанную боль.
Глава 32
Анастасия
– Что, блядь, здесь происходит?
В его голосе слышны обрывки. Голос, который я узнаю, где угодно. Голос, преследующий мою реальность и мои кошмары.
Я медленно поднимаю голову, в горле пересыхает, а кожа внезапно становится ледяной. Воздух сгущается от удушающего напряжения, и мои вдохи становятся глубокими, но короткими, будто ничего из этого не достигает моих легких.
И я думаю, что это не только из-за нехватки воздуха или его грубого, дикого голоса. Это все его присутствие. Напряжение в его плечах, стискивание челюсти, вздувшиеся вены на шее.
А главное, это свет, медленно, но верно покидающий его золотые глаза. Свет, в котором я всегда находила убежище. Свет, который поддерживал меня, когда мне нужно было на что-то опереться.
Теперь его нет.
То, что осталось позади, хуже, чем ярость или даже гнев.
Это небытие. Бездонная черная дыра, которой не видно конца.
Дэниел отталкивает меня, и я вскарабкиваюсь на ноги, когда он встает, первые пуговицы его рубашки все еще расстегнуты.
Он осторожно подходит к Ноксу.
– Мат...
Что бы он ни собирался сказать, он прерывается, когда Нокс впечатывает свой кулак ему в лицо с силой, заставляя меня задохнуться.
Дэниел отшатывается назад, зажимая нос обеими руками. Когда он проверяет ладони, я наклоняюсь и вздрагиваю, увидев капельки крови.
– Какого хуя, Нокс? Не лицо, ты, чертов дрочила!
Словно не слыша его слов, Нокс делает выпад вперед, вероятно, собираясь закончить начатое. Я не знаю, как мне это удается, как я набираюсь смелости, чтобы броситься вперед.
Обычно я не вмешиваюсь. Я не пустышка и не разжигатель ужаса. Я просто остаюсь на заднем плане, наблюдая с закрытым ртом.
Но я думаю, что эта часть была вычищена из меня, когда я начала становиться Джейн. Когда моя жизнь резко повернула в направлении, которое я не узнаю.
Прежняя Анастасия никогда бы не ввязалась в драку, но новая я не раздумываю дважды, когда скольжу перед Дэниелом, широко раскинув руки.
Нокс останавливается на середине удара, его кулак все еще поднят в воздух, и он тяжело дышит через ноздри, неконтролируемо ровно.
– Отойди.
– Нет, – шепчу я.
– Отойди, мать твою.
– Нет! Дэниел не имеет к этому никакого отношения. Это я попросила его присоединиться ко мне здесь. Это я сделала шаг к нему, так что, если хочешь кого-то ударить, ударь меня.
– Никто не делал шаг... – начал Дэниел.
– Я сделала. Я хотела его, – твердо говорю я Ноксу в лицо, несмотря на то, что чувствую, как внутри меня что-то раскалывается на миллион кусочков.
Мне стыдно за то, что я использовала Дэниела и поставила его в такое положение, не спросив его об этом, но это единственный шанс, который у меня есть.
Кулак Нокса сжимается до тех пор, пока вены на тыльной стороне его руки не вздуваются, и именно тогда, когда я думаю, что он ударит или задушит меня, он опускает руку на бок.
Хотя она все еще крепко сжата в кулак.
Мы оба тяжело дышим, его стремительно растущий адреналин отражается от моего, его гнев царапает мои хрупкие эмоции.
Он хватает меня за руку, его пальцы оставляют следы синяков на моей коже, когда он притягивает меня ближе к себе.
– Я не хочу иметь с тобой дело прямо сейчас, так что исчезни нахрен.
– Зачем? Чтобы ты мог избить Дэниела?
– Это не твое гребаное дело, и прекрати принимать его сторону передо мной, пока я не вогнал свой кулак в его горло и не закончил его чёртову жизнь.
– Ой, – говорит Дэниел сзади меня. – А я все еще здесь, истекаю кровью, спасибо большое за вопрос.
– Ты заткнись нахуй. Я разберусь с тобой через секунду, – выкрикивает Нокс между стиснутых зубов, прежде чем сузить глаза на меня. – А ты. Уходи.
– Нет. У тебя нет на это права. Я уже порвала с тобой.
Он скрежещет задними зубами, затем делает длинный вдох.
– Я никогда, блядь, не соглашался на это.
– Это не значит, что это неправда.
– Именно это, блядь, и значит. – он трясет меня за руку, его голос становится гортанным и удушающим. – Ты моя, и никто не трогает то, что принадлежит мне. Не позволяй никому прикасаться к тебе, или это будет последний раз, когда они прикасаются к чему-либо.
Мое дыхание сбивается, и не только из-за грубого собственнического тона или из-за того, что его тепло почти растопило меня. Дело в том, что я чувствую его слова, а не просто слышу их.
Они проникают под кожу и вливаются в мою кровь быстрее и гуще, чем кровь. Я теряю дар речи от их интенсивности.
Совершенно и абсолютно беспомощна.
Его пальцы впиваются в мою кожу еще глубже, как бы доводя мысль до конца.
– Я серьезно, так что не заставляй меня действовать.
– Я тоже серьезно. Между нами все кончено.
Я говорю спокойно и собранно, хотя война прорывается сквозь мои конечности, разрушая изнутри.
– Анастасия...
Толщина его голоса почти заставляет меня рассыпаться.
Я так слаба перед ним, я понимаю. Так чертовски беспомощна перед этими золотыми глазами, которые хранят в своей глубине весь мир. Мир, в котором я узнаю себя. Мир, который я никогда не хотела покидать.
Каждая моя частичка побуждает меня объясниться, броситься в его объятия и заплакать.
Но это только причинит ему боль.
И мне.
– Отпусти меня, – бормочу я.
– Только не в этой гребаной жизни.
– Отпусти меня, Нокс. Просто отпусти меня!
Я в двух секундах от того, чтобы расплакаться, чтобы разрушить хрупкий фасад, который я носила с тех пор, как он вошел.
– Этого не случится.
Дэниел подходит ко мне, все еще вытирая кровь из носа.
– Она сказала отпустить ее.
– Держи рот на замке и не посылай прощальных сообщений, пока я не убил тебя нахрен.
– Нокс... – Дэниел хватает его за руку и качает головой, говоря медленно, но с твердостью, которую я никогда не слышала от него раньше: – Отпусти ее. Ты делаешь ей больно.
Я не знаю, как он заметил это, когда я скрывала свою реакцию, но его слова вывели Нокса из оцепенения. Он сосредотачивается на том месте, где его пальцы впиваются в мою руку, и рывком отпускает меня.
Я вздрагиваю, но не от боли, а от того, что он больше не прикасается ко мне. Я предпочитаю боль, чем полную потерю его прикосновений.
Боль означает, что он рядом, но ее отсутствие ничем не отличается от того, что меня бросили.
Дэниел фыркает, кровь все еще течет из его носа.
– Тебе нужно успокоиться, дружище.
Нокс поднимает кулак и бьет его по лицу, и он отшатывается назад, ругаясь.
– Ебаный в рот, Нокс. Что, черт возьми, с тобой не так? Это лицо недвижимость!
Он полностью игнорирует его, его внимание приковано исключительно ко мне. Его лесные глаза темные и нечитаемые, даже немного пугающие.
– Это еще не конец.
Соревнование взглядов продолжается еще несколько секунд, а может быть, минут, прежде чем он поворачивается и уходит.
Как только он выходит за дверь, мои ноги подкашиваются, и я чуть не падаю на пол.
О, Боже.
Должна ли я чувствовать себя такой несчастной? Как будто что-то разрывает мои внутренности и оставляет их на виду?
Дверь, на которую я смотрела с тех пор, как ушел Нокс, заблокирована, когда Дэниел стоит передо мной.
– Ты в порядке?
Я внутренне качаю головой и сосредотачиваюсь на нем. На крови, которая стекает по его подбородку и капает на его белую рубашку и лацкан пиджака.
– Это я должна спрашивать тебя об этом. Мне так жаль.
– Он будет сожалеть, когда я подам на него в суд за нападение.
– Пожалуйста, не делай этого.
– Ты все еще защищаешь его после того, как он испоганил мое лицо? То самое лицо, которое стоит миллионы долларов и красуется на обложках бесчисленных журналов?
– Мне очень жаль. Уверена, что он не хотел этого.
– Ты, должно быть, действительно любишь его, если извиняешься от его имени после того, как ты явно разбила ему сердце.
В моем горле сгущается ком размером с мой кулак.
– Это... сложно.
– Я вижу. Он назвал тебя Анастасией, и я предполагаю, что это не из-за каких-то ролевых игр, о которых я не знал. Поэтому ты попросила меня прийти сюда? И что за чушь про то, что ты ко мне подкатываешь, когда мы оба знаем, что это неправда?
Я прикусываю нижнюю губу. Я действительно не хотела, чтобы Нокс нас застукал, не то, чтобы что-то происходило. Я только пролила свою воду на Дэниела и пыталась вытереть ее, когда вошел Нокс.
Дэниел вытер тыльной стороной ладони нос, прежде чем его пристальное внимание упало на меня.
– Может, я и не выгляжу так, но я никому не позволяю использовать себя, особенно когда речь идет о причинении вреда моему лучшему другу.
– Я не использую тебя... Я просто хотела попросить тебя о помощи.
– В чем?
– Безопасности Нокса. Если он тебе дорог, не объясняй ему эту ситуацию. Пусть он поверит, что я к тебе подкатывала.
– Так он возненавидит тебя?
Мои губы дрожат.
– Да.
– Это значит, что он будет ненавидеть и меня, а я на это не готов. Так что тебе придется дать мне что-то большее, чтобы я смог продолжить этот план.
Я делаю глубокий вдох.
– Я ухожу.
Он отводит руку в сторону и наклоняет голову, будто я наконец-то завладела его безраздельным вниманием.
– Почему?
– Потому что я представляю опасность для его жизни, и если я останусь, он будет мертв в мгновение ока.
Дэниел не реагирует бурно. На самом деле, он вообще никак не реагирует, чего и следовало ожидать от адвоката, я думаю. Он прислоняется к стене, скрестив руки на груди.
– Объясни более подробно.
– И ты мне поможешь?
– Если твоя цель защитить его, то помогу.
Хорошо.
Я могу это сделать.
Если и есть кто-то, кто может помочь мне держать Нокса подальше, так это Дэниел. Даже если это означает причинить ему боль в процессе.
Однако никакая эмоциональная боль не сравнится с тем, что случится с ним, если он будет настаивать на том, чтобы остаться со мной.
Удивительно, но слова не кажутся тяжелыми, когда я признаюсь Дэниелу:
– Потому что мой отец глава Русской мафии Нью-Йорка, и Нокс находится под угрозой из-за этого.
