Текст книги "Империя Греха"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25

Анастасия

Все, ради чего я работала, рушится и разлетается на миллион осколков прямо на моих глазах.

И все, что я могу делать, это смотреть.

Во всяком случае, несколько секунд, пока реальность того, что меня нашли, пробирает до костей, сокрушает и не оставляет воздуха.

Но как только я снова могу дышать, как только кислород сжигает легкие, я бросаюсь к двери. Мне просто нужно убежать, спрятаться. Если я исчезну как следует, они не смогут найти меня на этот раз.

Они не...

Рука с грубой силой обхватывает мое запястье, и я беспомощна, абсолютно беспомощна, когда та же сила дергает меня назад.

Я спотыкаюсь и едва не падаю на лицо, но та же сила удерживает меня в вертикальном положении с такой легкостью. Словно для них это нормальное явление. Кого я обманываю? Это нормально.

Такие, как он, похищают, пытают и убивают ради простого удовольствия.

Мои внутренности рушатся на ноги, а сердце сбивается с ритма.

Это всего лишь кошмар, верно? Худший из возможных кошмаров.

Если я моргну, то проснусь и оставлю все позади.

Но когда я закрываю глаза и открываю их снова, реальность обрушивается на меня без всяких вступлений и подготовки.

Мой взгляд встречается с тем, кто жестоко схватил меня. Александр. Тот самый Александр, о котором я должна была догадаться, что он не забудет тот случай в ресторане несколько недель назад.

Он тупо смотрит на меня, его светлые глаза похожи на ледяной шторм, их не сдвинуть и не пережить. Они такие же, как и его взгляд на меня – безжалостный, жестокий, с холодом, который скоро заморозит меня до смерти.

И это еще не самое страшное.

Каким бы жестоким и эффективным ни был Александр, он всего лишь правая рука гораздо более опасного противника.

И, конечно, смотря вперед, я нахожу его босса. Один из четырех королей, самый скрытный, самый хитрый и, возможно, самый смертоносный.

Кирилл сидит на моем диване, перелистывая одно из меню на вынос. Но не его появление заставляет меня впасть в панику.

Дело в том, что он не один.

Рядом с ним самый сильный человек в Братве. Некоторые даже говорят, что он сильнее моего отца. Он не только стратег и мозг, но и самый безжалостный мужчина, которого я когда-либо знала.

Адриан Волков.

И он копается в моем запасном ноутбуке, его пальцы печатают со сверхзвуковой скоростью.

Черт. Черт.

– Присоединяйся к нам, принцесса, – говорит Кирилл абсолютно бесстрастно, все еще перелистывая меню. – Отпусти ее, Саша.

Александр, чье прозвище по-русски Саша, толкает меня вперед, и я вздрагиваю, массируя запястье.

– Так, Саша, – отчитывает Кирилл тоном, говорящий о том, что он привык к грубости своего старшего охранника. – Не обижай единственную дочь Пахана... пока.

Мои губы дрожат, но не только из-за неприкрытой угрозы Кирилла или того факта, что он и Александр нашли меня, это Адриан.

Я не могу перестать смотреть на него, хотя он еще не признал моего существования. Он высокий, темный и обладает внушительным присутствием, которое вселяет страх без необходимости что-либо делать.

Его репутация опережает его. Из всех людей я хорошо знаю, как он стирает своих врагов, когда они проявляют малейшее неуважение. Любой в мире, откуда я родом, избегает его гнева любыми средствами. В тот момент, когда он ставит кого-то на прицел, его можно считать мертвым.

Одно можно сказать наверняка: его верность принадлежит только Братве и его семье.

А я, как беглец, больше не принадлежу Братве. Поэтому, если он захочет, он может выстрелить мне в голову и скрыть весь инцидент, будто его не было.

Кирилл наверняка встанет на его сторону, а не на мою. Тем более что он уже давно негласно присматривается к месту моего отца.

Все в Братве.

Трон короля самое желанное место. Единственная роль принцессы – кивать головой и быть использованной тем, кого король сочтет нужным.

Вот почему я убежала.

Вот почему я рисковала гневом Адриана, насилием Кирилла и смертным приговором всех остальных.

– Ты узнал меня несколько недель назад?– спрашиваю я Кирилла, переключаясь между ним и Адрианом.

Я даже не пытаюсь снова убежать. Это бесполезно, поскольку не только Александр стоит у меня за спиной, как демон, готовый нанести удар, но уверена, что старшие охранники Адриана также окружают это место или прячутся где-то, где я не могу видеть.

Он никогда не ходит никуда неподготовленным, и он, черт возьми, не даст мне шанса сбежать или уйти, пока не закончит то, ради чего он здесь.

– Я подозревал это, да. – Кирилл ухмыляется, бросая меню на стол. – Должен признать, ты проделала отличную работу, но она не была достаточно совершенной, чтобы обмануть меня. Кроме того, твои манеры всегда выдадут тебя, Анастасия.

Я больше никогда не хотела слышать, чтобы мое имя произносили по-русски. Такое ощущение, что я снова в застенках этой тюрьмы, не имея возможности использовать свои сказочные крылья, которые, как я всегда мечтала, позволят мне летать.

– Пахан, Рай и дорогой Владимир сказали, что ты продолжаешь обучение в России. Так что тебе не было смысла бродить по улицам Нью-Йорка в нелестном виде. – Кирилл наклоняет голову в сторону. – Я прав?

Мои губы размыкаются, мысли застраивают на той информации, которую он только что раскрыл.

Тот факт, что отец, моя двоюродная сестра, Рай, которая является главой юридического фронта Братвы, V Corp, и Владимир, который всегда был для меня как старший брат, сказали, что я находилась в России.

Очевидно, нет. Они понятия не имели, где я, за исключением записки, которую я оставила: Мне жаль.

Но они... прикрыли меня?

Мои глаза наполняются непрошенными слезами при данной мысли, при мысли о том, что они защищали меня от всех остальных. Что они не позволили мне взять вину на себя, хотя я была готова к этому.

Хотя я должна была принять ее.

Я являлась частью братства в течение пятнадцати лет, и я знаю лучше, чем кто-либо другой, что наказанием за любое предательство является смерть.

Независимо от того, кто или что ты есть.

Папа, Рай и Владимир этого не допускали. Несмотря на то, что они самые строгие люди, когда дело касается кодекса Братвы, они согнули его для меня.

– Я прав? – повторил Кирилл, приподняв бровь.

Поскольку я понятия не имею, что сказали папа, Рай и Владимир, я предпочитаю промолчать. Я лучше заплачу своей жизнью, чем предам свою семью.

Рука подталкивает меня вперед, дрожа всем телом. Александр.

– Он задал тебе вопрос. Отвечай. Кирилл спрашивает.

– Никакого насилия, Саша.

Я слышу от Александра нечто похожее на насмешку, но он больше не прикасается ко мне.

– Ничего страшного, если она не ответит, потому что я прав. Вся эта ситуация попахивает ложью и манипуляциями, а я их не люблю. – Кирилл ухмыляется, сдвигая очки на нос. – Конечно, если только я сам их не провоцирую. Поэтому, дабы исправить ситуацию, я немного побеседовал с моим главным источником информации, Адрианом. И удивился, когда он сообщил, что ты не находилась в России. На самом деле, никто – ни твой отец, ни Рай, ни Владимир, включая тебя – не знали, где ты находишься. Поэтому я объединился с этим человеком, чтобы найти тебя, хотя я все еще ранен, что он скрывал от меня информацию.

Адриан не обращает внимания ни на Кирилла, ни на кого-либо в комнате и продолжает печатать.

И на мгновение я не могу отвести от него взгляд. Что он ищет? Я никогда не храню на своих ноутбуках уличающую информацию, никогда.

Я всегда удаляю все перед сном и обязательно заметаю все следы. Но это Адриан.

Что, если он сможет восстановить какие-то данные?

Я отвлекаюсь от него, потому что Кирилл продолжает наблюдать за мной, слегка наклонив голову. Как будто он ждет, когда упадет бомба.

Что еще он рассказал Адриану?

Черт, как он узнал, что папа и остальные прикрывали меня?

Кирилл в задумчивости закрывает рот.

– Теперь главный вопрос: почему ты сбежала, Анастасия?

Мой взгляд переходит на Адриана, и впервые он поднимает голову. Я всегда считала его красивым в опасной манере. У него суровый тип красоты с его темными волосами, острыми скулами и массивным телосложением. Я сглатываю, когда его суровые, но внешне спокойные серые глаза останавливаются на мне.

Кирилл не знает причины.

Адриану не нужно говорить об этом, чтобы я поняла. Уверена, у него имеются свои причины не раскрывать ее, и он, вероятно, использует ее против меня в какой-то момент, но это не имеет значения.

Если я смогу хотя бы отвязаться от Кирилла, оно того стоит.

– Я просто хотела уйти от всего этого, – шепчу я.

– Ты не сбежишь от Братвы, маленькая принцесса. Ты мила, если думаешь, что есть другой выход, кроме смерти.

Мои мышцы смыкаются, и первой мыслью становится Бабушка. Если меня не станет, никто не сможет позаботиться о ней. Черт, если они нашли меня, они могут выследить ее и заставить ее присоединиться ко мне и маме.

– Ты вернешься с нами, – объявляет Кирилл.

– Нет!

– У тебя нет права голоса. Дочь Пахана не будет скитаться по улицам в качестве ботаника-технаря в юридической фирме.

– Я не хочу.

– То, что ты хочешь, не имеет значения. Либо ты пойдёшь добровольно, либо Саша получит свободу действий и применит силу.

– Я не вернусь. Мне все равно, что вы будете делать.

Кирилл встаёт, сдвинув очки на нос средним пальцем. Это безумие, как он может заставить это единственное движение выглядеть угрожающе. Когда я поправляю очки, это выглядит в лучшем случае тревожно.

– Ты не хочешь, чтобы я действовал в соответствии со своими угрозами. Я могу, и буду, ставить под угрозу положение твоего отца. Выбор вернуться назад – единственная любезность, которую я тебе предложу.

Мой кулак сжимается, и я чувствую, как лопаются сухожилия на шее. Когда я принимала это решение, то думала, что папе, как обычно, будет все равно. Я думала, что он точно предпочтет братство мне.

Он всегда так делал.

Он так предан Братве, как и Владимир с Рай.

В какой-то момент я подумала, что моя двоюродная сестра могла бы мне помочь. Она всегда заботилась обо мне после того, как папа убил моего отчима и перевёз меня жить к нему. И все это после того, как маму избил до смерти отчим.

Но я не хотела подвергать ее опасности после всего, чего она добилась. Она лидер Братвы и исполнительный менеджер в V Corp, и ей потребовалось столько борьбы, чтобы стать единственной сильной девушкой среди волков.

И теперь, если я скажу или сделаю что-то не так, то причиню боль единственным людям, которые когда-либо заботились обо мне.

Единственная семья, которая у меня когда-либо была.

– Пусть она остается в Уивер&Шоу.

Кирилл и мое внимание переключается на Адриана, который, наконец, поднимает глаза от ноутбука, затем медленно закрывает его и кладет на стол.

– О чем ты, блядь, говоришь, Адриан? Позволить ей остаться? Единственная дочь Пахана не может быть оставлена одна в какой-то юридической фирме.

– Нам нужно выиграть иски Мэтта, так как мы используем его производственную компанию для отмывания денег. Фирма Уивер&Шоу представляет интересы его дочери и сует свой нос куда не следует. Как член Братвы, дочь Пахана сыграет свою роль и станет нашими глазами и ушами там. Это не должно быть сложно с доступом к техническому отделу и твоим интересным набором навыков. Верно, Анастасия?

Я вздрагиваю всем телом. Интересный набор навыков. Он знает. Несмотря на то, что на моем запасном ноутбуке нет ничего уличающего, Адриан каким-то образом узнал о взломе.

Значит ли это, что он в курсе о похищенных средствах?

Кирилл сужает глаза на меня, потом на Адриана, будто понял, что что-то не так. Он всегда понимает. Он как собака, которая за версту чует неладное.

Но вместо того, чтобы сказать об этом прямо, он упускает тему.

– Хоть мне это и не нравится, но нам нужно выиграть всю эту историю с Мэттом. Делай, что тебе говорят, а я сделаю вид, что не видел тебя.

Я собираюсь сказать «нет», но Адриан снова встречает мой взгляд, и я поджимаю губы.

Он встает одним быстрым движением. Они с Кириллом такие крупные, что затмевают мою маленькую квартиру, забирая весь воздух.

– Саша присмотрит за тобой, чтобы ничего не случилось. – Кирилл улыбается, но за улыбкой нет тепла. – А когда дело будет закончено, я лично заберу тебя обратно, маленькая принцесса.

И с этим он уходит, его охранник следует за ним.

Я ожидаю, что Адриан присоединится к ним, но он наклоняется ближе и говорит низким тоном:

– Мы будем играть по-моему, Анастасия. Ты не связываешься ни с Сергеем, ни с Владимиром, ни с Рай. Ты продолжаешь шараду и живешь как Джейн, пока я не разрешу тебе вернуться. Если ты этого не сделаешь, Братва узнает, что ты украла сотни тысяч долларов, и все начнут охоту не только за твоей головой, но и за головами Сергея, Владимира и Рай, потому что они помогли тебе скрыть кражу.

Одинокая слеза скатилась по моей щеке и повисла на подбородке.

– Они... ничего не делали.

– Они солгали, и это тоже считается предательством.

– Почему... почему бы тебе не раскрыть это сейчас?

– Потому что я могу использовать тебя.

– Против моего отца?

– Ты позволила себя использовать, так что не строй из себя жертву. Мне также нужно знать, куда ушли деньги, так как ты явно не используешь их.

Значит, он не знает о Бабушке.

Пока.

Потому что не сомневаюсь, что если он приложит усилия, то в конце концов разберется.

– А что, если я тебе не помогу? Что, если я не захочу вмешиваться в дело Мэтта Белла?

– Поможешь ты или нет, не имеет значения. Мы победим в любом случае. О том, применим ли мы насилие или нет, вот о чем тебе следует беспокоиться. – он делает паузу. – Ты же не хочешь, чтобы твой парень случайно лишился головы?

Я вся дрожу, холодный пот покрывает мои виски, потому что я знаю, я просто знаю, что Адриан не делает пустых угроз.

Что он не нападает на кого-то просто так.

Что он не выбирал Нокса бессистемно, без причины.

– Что... он сделал?

– Сунул свой нос куда не следует. Если хочешь, чтобы он был в безопасности, заставь его проиграть или отказаться от дела. Сработает и то, и другое.

– Он не хочет меня слушать. У нас просто случайные отношения, так что никто из нас не важен для другого. – я лгу сквозь зубы.

– Я тот, кто это решит. Играй свою роль и будь умна в этом, Анастасия. Если ты это сделаешь, я, возможно, позволю тебе вернуться без пролития крови.

Глава 26

Нокс

Зловещее чувство метафорически сдавливало мое дыхательное горло в течение последнего часа.

Поэтому я позвонил своей семье. Тил, отцу, моей приемной сестре Эльзе и даже этому сварливому ублюдку Агнусу, мужу отца, который вырастил меня и мою сестру-близнеца.

Все казались в безопасности.

Если только они не лгали мне?

У меня странная интуиция. Всегда была, с тех пор как понял, что это, возможно, единственное, что способно меня спасти.

Что кроме меня самого, никто не вступится за меня, никто не вернет мне то, что было отнято. Поэтому чаще всего мне приходилось полагаться на шестое чувство, и именно оно спасало мою задницу больше раз, чем я могу сосчитать. Именно благодаря ей я выбрался из тюрьмы невредимым.

Поэтому я не игнорирую его.

Никогда.

Я думаю, позвонить Дэну, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но к черту этого придурка. Я все еще обдумываю лучший способ отомстить ему за его сегодняшние намёки.

Кровь закипает при одной мысли о том, что он будет рядом с Анастасией. Если он пальцем тронет хоть один волосок на ее голове, я, наверное, брошу профессию адвоката и стану преступником.

Так что, нет, я не стану жаловаться, если он встретит своего создателя раньше, чем позже.

Кроме того, он точно не является причиной сжимания и разжимания моей груди или чертовой круговерти в сердце.

Я отказываюсь думать, почему я здесь, перед квартирой Анастасии, когда я должен быть на встрече, но я здесь.

Здесь.

И чувства обостряются до опасных высот.

Я никак не мог сосредоточиться на той встрече, когда моя грудная клетка вот-вот разорвется. Кроме моей семьи, есть еще только один человек, который может быть причиной такой реакции.

Я использую запасной ключ, который она дала мне некоторое время назад, и медленно открываю дверь. Почему-то мне кажется, что не стоит делать резких движений.

Замок немного кривой, и я замираю, но только на секунду, прежде чем шагнуть внутрь.

В квартире темно, тихо, что отличается от обычного, или, по крайней мере, с тех пор, как я стал приходить сюда на регулярной основе. В обычные вечера Анастасия либо негромко подпевает своим любимым песням, либо молча слушает их, печатая на ноутбуке. В любом случае, музыка будет звучать громко.

Ни одного из этих сценариев нет. Нет ни музыки, ни звуков печатания, которые я начинаю ассоциировать только с ней.

Дефектная тишина постепенно сменяется чем-то более грозным и зловещим. Словно кто-то роется в вещах.

Конечно, когда я подхожу к шкафу, я вижу, что она запихивает одежду в сумку, ее лицо раскраснелось, а движения спорадические.

Я нажимаю на включатель.

– Что ты делаешь?

Анастасия вскакивает, ее дикие глаза встречаются с моими. Сегодня на ней нет очков, и она выглядит такой юной и хрупкой, как роза, которую можно сломать одним прикосновением.

Ее грудь поднимается и опускается с тяжелыми вдохами, которые она, кажется, не может контролировать.

– Нокс.

Мое имя – это призрачный шепот на ее губах, звук, который она, кажется, не может контролировать.

Она прочищает горло.

– Разве ты не должен быть на встрече?

– Она закончилась. – ложь. Я ушёл пораньше, притворившись, что у меня неотложные дела, и, судя по тому, что я вижу, я рад, что сделал это. – Куда ты собралась?

Она сглатывает несколько раз подряд, ее короткие ногти впиваются в ремешок сумки.

– Прочь.

– Куда?

– Просто куда-нибудь подальше. Я ухожу.

Чувство обреченности, возникшее ранее, врезается в мою грудную клетку, и слепое чувство гнева распространяется по всему кровотоку.

– Как будто, блядь, ты уйдёшь.

– Ты не можешь говорить мне, что делать.

– Ну, я говорю. И ты никуда не уйдешь, Анастасия.

– Все это должно было быть временным.

– Все это?

Она вскидывает руки вверх.

– Секс, договоренность, я здесь. Все это. Я никогда не должна была остаться.

– Ну, я говорю тебе, что ты останешься, хочешь ты этого или нет.

Влага собирается на ее нижних веках.

– Ты... не понимаешь.

– Я понимаю, прекрасно. Ты вновь убегаешь, как убегала из своей предыдущей жизни, потому что это то, что ты делаешь лучше всего, верно? Уходишь. Сбегаешь. Постоянно, блядь.

Она отпускает сумку, позволяя ей упасть на пол, и подходит ко мне.

– Ты не имеешь права стоять здесь и осуждать меня, когда понятия не имеешь о моей жизни.

– И чья это вина? Это ты прячешься на вершине бега.

– Это не твое дело.

– Я делаю это своим делом, моя маленькая обманщица. Неужели ты думала, что я буду стоять в стороне и позволять тебе сбегать, будто меня никогда не было?

– А зря.

– Подумай еще раз, красавица. Ты знаешь меня как человека, который сдается? Когда-либо?

Ее плечи горбятся, когда она сама приходит к такому же выводу. Возможно, мы вместе всего несколько недель, но она знает меня лучше, чем кто-либо другой.

Она знает, что я этого не оставлю.

– Почему бы тебе не рассказать мне, что происходит, вместо того чтобы выбирать путь бегства?

– Я не могу.

В ее голосе звучит такая боль, такое поражение, словно вся тяжесть мира осела на ее стройные плечи.

Поэтому я смягчаю голос:

– Это как-то связано с твоей семьей?

– Ты не должен знать.

– Значит, связано. – я сделал паузу. – Так вот почему замок испорчен. Здесь кто-то был?

Она напрягается.

– Н-нет.

– Ты такая плохая, блядь, лгунья. Кто здесь был?

– Никого.

Моя рука вырывается и обхватывает ее горло. Так я могу прижаться к ней, чтобы не дать волю своему гневу, потому что этот ублюдок уже на грани того, чтобы сжечь все на своем пути, пока мы разговариваем.

Ее глаза переходят на мои, и хотя они карие и фальшивые, эмоции за ними не такие. Их множество, они то поднимаются, то опускаются. Я не узнаю их все, но узнаю самую заметную – страх.

Не меня – по крайней мере, я надеюсь, что нет.

Но он есть, и разъедает что-то внутри нее.

И во мне.

Никогда не думал, что когда-нибудь буду общаться с другим человеком, кроме моей сестры-близнеца. Никогда не думал, что буду чувствовать ее эмоции еще до того, как она сама их осознает.

Но в этот момент, прямо здесь, я знаю, просто знаю, что сделаю все, чтобы эти эмоции ушли.

– Анастасия, я здесь на твоей стороне, так что не заставляй меня принуждать тебя говорить. Кто здесь был?

– Ни... никто...

Теперь это шепот, причем призрачный.

Я крепче прижимаю ее к себе, подушечки моих пальцев впиваются в чувствительную плоть ее бледного горла. Когда я говорю, то произношу низким предупреждающим тоном.

– Анастасия...

– Просто оставь меня в покое, Нокс. – слеза скатывается по ее щеке. – Отпусти меня.

– Нет.

– Почему? Какого черта ты продолжаешь держаться за меня?

– Потому что я еще не закончил с тобой.

И, вероятно, никогда не закончу. Но я не произношу эту мысль вслух, чтобы не вывести ее из себя так же быстро, как она пускает корни внутри меня.

– А что, если я закончу с тобой?

– Сначала ты должна понять это в первую очередь, и даже если ты закончила, я снова тебя завоюю.

– Даже если я причиню тебе боль?

– Даже если ты причинишь мне боль.

– Ты не должен так говорить.

Слезы бесконтрольно пропитывают ее щеки.

– Тогда что я должен сказать?

– Что ты не позволишь ни мне, ни кому-либо причинить тебе боль.

– Не позволю.

Она сглатывает.

– Обещай.

– Обещаю. Я также обещаю, что никто не причинит тебе вреда под моим присмотром.

Ее губы размыкаются, затем она сглатывает.

– Я никогда не просила твоей защиты.

– Ты получишь ее в любом случае. – я отпускаю ее горло. – А теперь продолжай собираться, потому что ты уезжаешь со мной.

– Ч-что?

– Я не оставлю тебя в доме, в который кто-то вломился, Анастасия. Со мной ты будешь в большей безопасности.

– Но...

– Никаких «но». Это не обсуждается.

– Ты... не обязан делать это для меня.

– Кто сказал, что это только для тебя? Я смогу трахать тебя в любое время, когда захочу, так что у меня тоже есть преимущества.

Она слегка улыбается сквозь слезы, хотя улыбка грустная, хотя страх еще не совсем прошел. Но я сделаю так, чтобы он исчез, если это будет последнее, что я сделаю.

Потому что Анастасия моя, а я защищаю то, что принадлежит мне.