Текст книги "Империя Греха"
Автор книги: Рина Кент
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Глава 4
Анастасия
Две недели спустя
Сегодня я новый человек.
Я больше не Венди, которую схватили пираты или которая ждет, когда Питер Пэн придет за ней. Я больше не мечтаю бежать по тому лесу с ветром в качестве единственного спутника.
Теперь я могу вернуться в тот лес, если захочу, но не вернусь, потому что он теперь слишком мал для меня.
Во всяком случае, я больше не в ловушке и не питаю глупых надежд. Я вырвалась на свободу, и никто больше не может меня найти.
Я могла бы оставить некоторых из Потерянных Мальчиков позади, но они хотели остаться. Я не могу заставить кого-то увидеть свет, когда все, к чему они привыкли, это тьма. Может, когда я укреплюсь в новом мире, который я выбрала, я смогу убедить их сбежать.
Если они сами не станут пиратами.
Так поступают пираты. Когда они не могут контролировать тебя, они обращают тебя в свою веру. Они пытались сделать это со мной в течение пятнадцати лет, но я сбежала прежде, чем они смогли добиться успеха.
Так что теперь я просто новая фея.
Та, которая носит мешковатую одежду, покрасила волосы в черный цвет, ходит с карими контактными линзами и носит очки в черной оправе, скрывающие большую часть лица. Это мой костыль, очки. Поскольку я специально остановила выбор на толстых линзах, я не могу смотреть в глаза, и никто не может смотреть мне в глаза в ответ.
Я в безопасности.
Я держусь за это знание, пронося свой пропуск на новое рабочее место.
Вивер & Шоу.
Это одна из самых престижных юридических фирм не только на национальном, но и на международном уровне. Самое интересное в ней то, что два партнера-основателя, Натаниэль Уивер и Кингсли Шоу, создали свою репутацию за несколько лет.
Там, откуда я родом, требуются десятилетия, чтобы создать какую-либо репутацию, особенно такую, о которой люди говорят.
Похоже, в этой юридической фирме дело обстоит иначе.
Проведя исследование, я обнаружила, что Уивер & Шоу – одна из самых востребованных юридических фирм в своей области. И не только благодаря двум безжалостным партнерам-основателям, но и благодаря тому, насколько добросовестны остальные партнеры и юристы.
Уивер & Шоу – это быстро развивающаяся фирма, начиная с того, как они принимают дела, как они их рассматривают, и заканчивая тем, как работают помощники юристов.
Все вокруг меня кипит энергией. Почти у каждого к уху прижат телефон, а в руках что-то еще – портфели, папки с делами, кофры.
У меня с собой только сумка для ноутбука. Это единственное, что мне нужно, чтобы ориентироваться в месте, полном людей, шума и зрительного контакта.
По логике вещей, мне следовало бы выбрать фирму поменьше или один из филиалов этой компании в другом штате или стране, но у меня имелись свои причины.
Первое. Я не хотела уезжать из Нью-Йорка. Лучшее место, чтобы спрятаться от кого-то? Прямо у них под носом.
Второе. В небольших фирмах нет хорошо оснащенных IT-отделов, а мне это необходимо для моих планов исчезновения.
Эти две причины вместе взятые и стали причиной, по которой я выбрала У&Ш. И мне пришлось немало поиздеваться над их отделом кадров в процессе собеседования.
Мое резюме гениального уровня, и это не ложь. В детстве я прогуливала уроки и посещала курсы компьютерной инженерии. Пусть мне двадцать, но у меня есть ценные навыки, и я прошла стажировку в огромной компании, которую не буду называть.
Хотя я упомянула об этом в резюме. Потому что именно оттуда я украла свое нынешнее имя.
Джейн Саммерс.
Она была стажером в той огромной компании, которая не должна быть названа, но решила сделать перерыв в учебе и попутешествовать по миру.
Я поняла это из случайного разговора, услышанного в туалете, и построила свою личность на ее имени. Мне пришлось ждать, пока она уедет, а потом я как бы позаимствовала ее имя.
Прости, Джейн. Обещаю помочь тебе с учебой, как только ты вернешься.
Как бы то ни было, кадровый совет У&Ш был не очень убедителен из-за моего возраста, поэтому они решили назначить мне месячный испытательный срок, чтобы посмотреть, как я справлюсь.
Я собираюсь доказать, что возраст – это просто цифра.
Это одна из немногих вещей, в которые я верю с того места, откуда я родом. Пережив многолюдную поездку в лифте, в которой мне пришлось несколько десятков раз поправить очки и еще сотню раз коснуться груди, я наконец прибываю в отдел информационных технологий на двадцатом этаже.
Я выпускаю длинный выдох под сладкий звук тишины. Здесь нет ни быстрого ритма, ни шарканья ног.
И уж точно никакого зрительного контакта.
Есть только чистый кабинет с мраморным полом и ослепительным естественным светом, льющимся из открытого окна в конце коридора.
Я перевожу взгляд на него, и мой хаотичный мозг оживает, как старый двигатель. Пальцы дрожат на ремешке сумки, а короткие ногти впиваются в ладони. Какого черта это окно открыто? Они не знают, как это рискованно?
– Ты, должно быть, Джейн.
Я вздрагиваю от приступа паники, услышав мягкий голос женщины средних лет, сидящей за стойкой администратора. Они действительно сказали, что кто-то из ИТ-отдела расскажет мне о здании.
– Да, все верно.
Я подхожу к ней медленными шагами, хотя мне действительно стоит перестать думать, что кто-то из присутствующих здесь людей достанет пистолет и начнет расстреливать здание.
Это не тот опасный мир, из которого я пришла.
– Меня зовут Джилл, и я секретарь технической части ИТ-отдела.
Она встает, и, к моему удивлению, она примерно моего роста. Это чертова редкость, поскольку все всегда выше меня.
Всегда.
На Джилл оранжевая помада и шарф в тон, но он аккуратно заправлен в пиджак, поскольку я уверена, что яркие цвета не очень приветствуются в юридической фирме.
– Здесь ты будешь работать.
Она ведет меня в открытую зону с бесчисленными экранами, висящими на стене. Двое мужчин, которым на вид около тридцати лет, уже сидят перед своими собственными мультиэкранами.
Один из них носит очки без оправы, которые кажутся частью его лица, а другой одет в клетчатую фланелевую рубашку, испачканную, как я полагаю, кофе.
Оба быстро печатают и следят за экранами, и я мгновенно ощущаю чувство сопричастности. Звук клавиатуры всегда заставлял меня ощущать спокойствие, даже посреди хаоса.
– Это Чад и Бен. Ребята, Джейн начнет работать с вами сегодня.
Они не признают меня. Даже не шевелят пальцами и не смотрят в глаза, что я так ненавижу.
– Не беспокойся о них, они ботаники, – говорит мне Джилл со смехом, скрывая неловкость.
Я тоже ботаник, поэтому не одариваю ее ободряющей улыбкой, и это сразу же заставляет ее ощутить неловкость.
Люди такие. Они ожидают, что ты будешь подчиняться тому, чего хочет общество, и избегать конфронтации. Но мне надоело быть куклой на показ.
Надоело гнуть себя, чтобы соответствовать обстановке, которая мне не подходит.
Джилл прочищает горло.
– В общем, кафетерий находится на седьмом этаже. Твой пропуск дает тебе доступ на все этажи, кроме верхнего, где находятся офисы управляющих партнеров. Тебя туда не пустят, если только они специально не вызовут тебя и не предоставят охранный доступ. Тебя могут время от времени вызывать на этаж партнеров для решения компьютерных проблем. Если возникнут вопросы, дай мне знать.
И с этим она уходит, стук ее каблуков раздается в тихом пространстве, как зловещая музыка из фильма. Двое мужчин все еще не обращают на меня внимания, поэтому я сажусь на единственное свободное место перед тремя мониторами.
Прижимая ноутбук к груди, я поворачиваюсь к ним лицом.
– Вам нужна моя помощь с чем-нибудь?
Они на секунду приостанавливают свое постукивание, смотря на меня.
– Нам не нужна девушка, – говорит мужчина в очках, Чад.
Бен, тот, что с пятном от кофе, смеется.
– Иди играй со своими куклами, простушка Джейн.
Ладно, значит, они из тех, кто наглеет.
Я обычно не позволяю себе наглости. Те, кто так поступает, поплатятся гневом моих телохранителей, но у меня их нет, и никогда больше не будет.
Потому что я свободна.
А они не стоят того, чтобы я так волновалась. Я больше не следую кодексу чести моей семьи.
Я следую своему собственному.
Поэтому я игнорирую их и устраиваюсь в кресле. Затем включаю компьютер, ввожу предоставленные мне данные для входа в систему и начинаю атаковать задания, которые глава IT-отдела оставил мне в электронном письме.
Мои губы растягиваются в небольшой улыбке, когда я погружаюсь в ощущение этой мирной, спокойной обстановки, где никто не лает на меня. Вот что делают свободные люди. Работают, обеспечивая себя.
Мне не требуется много времени, чтобы закончить порученные мне задания. Должно быть, в первый день они не слишком усердствуют, потому что к обеду я уже заканчиваю.
Бен и Чад уже ушли, вероятно, чтобы поесть в кафетерии. Насколько я поняла, почти все работники компании едят в этом месте. А я? Я никогда даже не рассматривала вариант обедать там. Много незнакомых мне людей? Нет, спасибо.
Я открываю бокс, достаю сэндвич, разворачиваю его и откусываю, следуя за экскурсией на сайте для сотрудников. Мне нравится тот, кто предложил им добавить это для новичков вроде меня.
Это изысканно, и нет необходимости в ненужных контактах с сотрудниками отдела кадров.
На мгновение я сосредотачиваюсь на вводном видео, но через несколько минут мои мысли уплывают куда-то еще.
Легко блокировать эти мысли, когда я сосредоточена на задаче, но теперь, когда мой мозг находится в состоянии паузы, невозможно направить его в другое русло.
Потому что мысли уже там, в отеле «Чёрный Бриллиант», где я позволила британскому незнакомцу грубо и без удержу лишить меня девственности. Я позволила незнакомцу оставить сердитые красные следы на шее и груди, которые я не смогла скрыть тональным кремом, и мне пришлось некоторое время носить шарф.
Хотела бы я, чтобы на этом все закончилось. Лучше бы я уехала той ночью в Джерси.
Но я этого не сделала.
Мне снились сны об этом, о его безжалостном темпе и карающем взгляде. О том, как он схватил меня за горло, потом трахнул, потом снова схватил. Я тоже представляла себе эти моменты, как сейчас.
И от этого меня всегда передергивает, и температура поднимается на ступеньку выше. Обычно я пытаюсь бороться с этими чувствами изо всех сил, но, похоже, у меня нет желания.
Мне кажется, я стала одержима тем, что произошло той ночью. Все, что я могу представить, это светло-каштановые волосы, интенсивные ореховые глаза и этого разъяренного самурая.
Такого же злого, как его движения внутри меня.
Как он глубоко вдыхал в меня.
Не думала, что когда-нибудь стану такой, той, кто получает удовольствие от насилия и грубого обращения, но я должна была знать лучше.
Я действительно, действительно должна была.
С тех пор как я была подростком, мне снились кошмары о том, как меня держат и насилуют. Затем я просыпалась вся в поту и со странным ощущением между ног.
Именно тогда я должна была понять, что это не кошмар, а фантазия. Опасная и смертельная.
И доказательством тому служит то, что я не могу перестать думать об этом.
Это не входило в мои планы, но это случилось, и теперь я не могу избавиться от воспоминаний. Время должно заставить меня забыть, не так ли? Оно должно стереть мои воспоминания о нем, его бездушных прикосновениях и запахе его одеколона.
Но все произошло с точностью до наоборот. С той ночи все увеличилось до размеров, которые я не могу контролировать. Он стал запретной темой, которую я представляла перед сном, а потом надеялась, что никто не догадается, о чем я думаю.
Или чем я занималась.
Все кончено, Ана. Теперь ты новый человек.
Я продолжаю говорить себе это, когда снова погружаюсь в работу. Я начинаю возиться, создаю макет системы безопасности, которая может быть доступна всем.
У меня это хорошо получается. Системы. Это не только идеальный способ сохранить мои планы, но и использовать их как фасад, чтобы казаться безупречной снаружи несмотря на то, что внутри я разбита.
Моя бабушка однажды сказала, что несовершенные люди создают совершенство, и я начинаю принимать ее слова близко к сердцу.
В конце рабочего дня я ухожу последней, избегая людской суеты. К счастью, когда я поднимаюсь на лифте, в нем никого нет, и я могу нормально дышать.
Двери открываются несколькими этажами ниже, и я молюсь, чтобы не было слишком много людей. У нас с моей социальной тревожностью сегодня был тот ещё день, и нам просто нужно вернуться в нашу маленькую квартирку и спрятаться на целую вечность.
Или, по крайней мере, до завтра.
Моя рука ослабевает на ремешке сумки для ноутбука, когда мой взгляд сталкивается с тем самым незнакомцем, о котором я мечтала последние две недели.
С тем самым незнакомцем, которого я оставила в гостиничном номере, но не могла перестать думать о нем.
С моим единственным мужчиной на одну ночь, которого я не должна была встретить снова.
И он смотрит прямо сквозь меня.
Глава 5
Анастасия
Это не реально.
Наверное, у меня галлюцинации.
Или, быть может, я снова сплю, застряв в воображаемом моменте, так и не проснувшись сегодня утром.
Но чем больше я смотрю на мужчину, стоящего передо мной, тем более осязаемым он становится. Он не исчезает.
Почему он не исчезает ?
Обычно он исчезает именно сейчас. Он становится единым целым с моими снами и перестает меня беспокоить.
Но не сейчас.
Сейчас он входит в лифт – туда, где я сейчас нахожусь.
О, черт.
Мне ни с того ни с сего хочется бежать, и требуются все силы, чтобы не выпрыгнуть из лифта, как обезьянка.
Моя миссия резко прерывается, когда двери закрываются с жестокой окончательностью.
Теперь в лифте только он и я.
И я не могу дышать.
Проклятье. Проклятье.
Послушай, мозг, сейчас самое неподходящее время для срыва. Помоги мне, пожалуйста.
Я глубоко вдыхаю через ноздри и несколько раз выдыхаю через рот. Вот и все.
Жужжание в ушах постепенно стихает, и помогает то, что он стоит лицом к двери, прерывая этот напряженный зрительный контакт. Или, может, только мне одной он показался напряженным.
Его спина – единственное, что видно, пока он сосредоточен на телефоне и листает его.
Я забыла, каким крупным он выглядит, крупнее, чем в жизни, какой он широкий и высокий. Насколько он физически совершенен, что невозможно сосредоточиться ни на чем, кроме него. На нем еще один костюм от Армани, темно-серый, как и выражение его лица, когда он вошел.
С тех пор прошло всего несколько секунд, но могу поклясться, что он видел меня, что он смотрел мне в глаза. Он меня не узнал?
Наверное, дело в другой одежде, волосах и крупных очках. Точно. Он не мог соотнести Анастасию с Джейн. Мы больше не похожи.
Кирпич размером с мой ноутбук опускается на дно желудка, и это совершенно нелогично. Я не должна так себя чувствовать из-за того, что он меня не узнал. Если уж на то пошло, я должна праздновать. Я должна чувствовать себя счастливой.
Но это последнее ощущение внутри, когда я впиваюсь ногтями в ладонь.
Затем я смотрю на него, на незнакомца из той ночи, и меня снова поражает его величественное присутствие. Он выглядит как-то иначе, чем тогда, более серьезным, жестким. Высокомерным.
И я не могу не думать о его доминирующих приказах, когда он трахал меня.
О тех грязных приказах, которые подсознательно заставляют меня сжимать бедра.
Я внутренне трясу головой, пытаясь отогнать эти образы.
Что он вообще делает здесь? Пожалуйста, скажите мне, что он здесь только с визитом и не работает в том же здании, что и я.
Это было бы просто... жестоко.
Как только я оставила все позади, что-то решило последовать за мной. И не просто что-то. Кто-то.
Британский незнакомец, который должен быть в Нью-Джерси, где я оставила его после того, как он трахнул меня до бесчувствия.
– Ты здесь работаешь?
Я вздрагиваю от глубокого тенора его голоса, и электрическое ощущение пронзает все мое тело. Я почти забыла, какой у него властный голос, какой он мягкий и приятный на слух.
Боже, только почему у него акцент?
Я понимаю, что он спрашивает меня. Либо это так, либо он говорит с несуществующим человеком. Я понимаю, что молюсь, чтобы он увидел призрака, притаившегося в углу. Это было бы менее катастрофично, чем альтернатива.
Следующий шаг отрицания: надеяться, что ему просто любопытно посмотреть на случайную незнакомку в лифте.
Хотя он не кажется мне таким.
– Да, – говорю я так спокойно, как только могу. – Мой... первый рабочий день.
Пожалуйста, оставь это. Пожалуйста.
Моя молитва, очевидно, не была услышана, когда он спрашивает, все еще не поворачиваясь ко мне лицом:
– Какой отдел?
– IT.
– Как тебя зовут?
– Джейн.
Мой голос стал ниже, и я надеюсь, что он этого не заметит, не почувствует дрожь.
Но то, что он делает, еще хуже.
Он поворачивается.
Теперь он стоит лицом ко мне, и я вижу его, его точеное лицо, с резкими чертами и пронзительными глазами, смотрящими на меня.
Он так упоительно красив, так привлекателен, что против этого должно существовать правило. А когда он смотрит? Это делает его необъяснимо горячим и пугающим одновременно. Его губы сжаты в линию, такую же неодобрительную, как и его глаза.
– Это неправда, не так ли? Если я правильно помню... тебя зовут Анастасия.
Черт.
Дерьмо.
Нет.
Он узнал меня. Даже с совершенно другой внешностью, он узнал меня. Не должен был, но узнал. И, проклятье, неужели я сказала ему свое настоящее имя? Как я могла быть такой беспечной, просто как?
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
Я притворяюсь безразличной, хотя физически отталкиваюсь от металлических перил.
Это дешевая тактика, но она должна быть эффективной. Людей постоянно принимают за других. Это не должно быть чем-то иным. Кроме того, я сделала все возможное, чтобы стать противоположностью той, кем я являюсь. Меня бы не узнали те, кого я знаю годами, не говоря уже о тех, с кем я провела несколько часов.
Он подходит ко мне, или, скорее, преследует, двигаясь плавно и хищными шагами, от которых я едва не задыхаюсь.
А может, дело в том, как он пристально смотрит мне в глаза, словно разрывает каждый мой фасад на части и копается пальцами в разбитых частях внутри меня.
И тут до меня доходит причина моей гипервентиляции. Меня заживо сжигают его острые лесные глаза. Они давят и плавят меня, и я должна перестать смотреть в них.
Но я не могу.
Мне кажется, что если я прерву зрительный контакт, то окажусь в еще большей опасности, чем сейчас.
Что он воспользуется переменами, конфискуя ту часть меня, которую я скрывала от всего мира.
Даже от самой себя.
– Ты точно знаешь, о чем я говорю.
Он протягивает руку к моему лицу, и я вздрагиваю, но на самом деле он не собирался приближаться к моему лицу.
Его пальцы сгибаются вокруг моего горла, и он впивается подушечками в плоть моей шеи, в то время как его другая рука нажимает на кнопку «стоп» и что-то еще.
Но я не сосредотачиваюсь на этом.
Я не в состоянии.
Не тогда, когда вся моя кровь приливает к тому месту, где его рука находится по бокам моего горла. Хватка не жесткая, чтобы лишить меня дыхания, но достаточно твердая, вызывая воспоминания о той ночи.
Воспоминания о том, как он прикоснулся ко мне, обездвижил меня и поджег в результате взрыва. И эти мысли терзают меня прямо сейчас.
Они разрывают меня на куски.
Поджигают.
Дробят кости.
И я не могу остановить ни образы, ни жар, проникающий в мои нервные окончания, особенно в те, к которым он прикасается.
– Ты меня не знаешь, поэтому это мой первый и последний совет тебе. Не играй со мной. Я не только тебя поимею, но и получу удовольствие от того, что разорву тебя на части и полакомлюсь останками.
Я привыкла жить под угрозой. Когда мне ставят ультиматум и никогда не оставляют выбора. Но его способ сделать это, с холодным спокойствием, прорезает фей в моем животе. Они становятся черными, что является сигналом к бегству.
Но я не могу.
Не с его дикой хваткой на моем горле. В ней ощущается контроль, кипящая твердость, и она гораздо более безжалостна, чем доминирование, которое я испытала, когда он трахал меня.
В нем чувствуется оттенок гнева или недовольства. Возможно, и то, и другое.
– Теперь скажи мне, как тебя зовут. Настоящее имя.
– Д-Джейн...
Я не хотела заикаться, но увы, сделала это, и он, должно быть, услышал, потому что его хватка сжалась на моем горле.
– Я не приветствую обманщиц, красавица. Особенно коварных.
– Я не... не... обманщица...
Он должен мне поверить. Иначе новое начало, которое я нарисовала для себя, будет недействительным.
Он не может знать, кто я на самом деле.
Никто не может.
– Твоя кровь, которую я обнаружил на презервативе, свидетельствует об обратном.
Я задыхаюсь, хриплю и дрожу, а он стоит неподвижно. Как камень, холодный, который можно использовать как оружие.
– Я думал, ты не девственница.
Я сжимаю губы, не в силах произнести ни слова.
– Оказывается, ты все-таки была девственницей, и раз ты солгала о своем имени, значит, ты привыкла лгать. Так скажи мне, какова твоя цель, а? Что тебе нужно, Анастасия?
– Джейн... Мое имя Джейн...
– Твоё имя Анастасия. Я подозревал это раньше, но теперь, когда ты настаиваешь, что ты Джейн, я уверен, что это не твое настоящее имя.
О, Боже.
Кто он такой и почему он это делает? Только потому, что я солгала о своей девственности?
Но он не должен быть таким напряженным, злым и жестоким из-за этого.
– Что за смена имени, Анастасия?
Каждый раз, когда он произносит мое имя, меня пронзает дрожь. Быстро, резко и оставляет меня без дыхания, как и его хватка на моем горле.
Я стучу по его руке, задыхаясь от несуществующих вдохов, но не борюсь с ним. Если я это сделаю, то выдам себя.
Кроме того, мне не то чтобы нужно, чтобы он меня отпустил, потому что он причиняет мне боль. Скорее потому, что моя реакция на его захват пугает меня до смерти.
Это пугает меня больше, чем тот факт, что он нашел меня или что он ставит под угрозу мое новое начало.
Он медленно отпускает меня, и я хватаюсь за пострадавшее место, тяжело дыша, этот звук уродлив в тишине лифта.
Я должна быть сосредоточена на этом, но все, что я могу делать, это вдыхать его одеколон, практически всасывая его в легкие. Слишком знакомый запах лайма и мужского мускуса. Я узнаю его, потому что он не выходит у меня из головы уже две недели.
– Ты не ответила на мои вопросы, Анастасия.
– Перестань называть меня так. – я поправляю очки, используя их как щит. – Джейн. Меня зовут Джейн.
Он собирается снова схватить меня за горло. Я вижу, как потемнели его глаза, и если он это сделает, то на этот раз я не найду выхода.
Я не смогу убежать.
Поэтому я использую тактику, распространенную в моей семье. Отвлечение внимания.
– У меня есть идея, – говорю я.
– Какая?
Я уворачиваюсь и, прежде чем он понимает, что я делаю, я нажимаю на кнопку лифта.
Как только он открывается, я выбегаю, бегу со всех сил.
Но я знаю, я просто знаю, что это лишь временное бегство.
Война, которую я непреднамеренно начала, еще далека от завершения.
