Текст книги "Империя Греха"

Автор книги: Рина Кент

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Глава 29

Нокс

– Я не буду этого делать.

Я выбрасываю овощи, которые должен был готовить, но отец ловит их, прежде чем они долетают до раковины, а затем прижимает их к моей груди.

– Продолжай резать, если хочешь сегодня поесть.

– Мы можем просто что-нибудь заказать.

У меня нет настроения готовить, потому что я не только попал в засаду моей семьи из ниоткуда, но Эльза и Тил были с Анастасией ровно двадцать три минуты и пятьдесят четыре секунды, разговаривая о хрен знает чем.

Может, моя сестра-близнец воспитывает в нас обоих психопата и говорит ей, какая я абсолютная задница.

Может, они причиняют ей боль.

Сильная рука сжимает меня за плечо, переключая мое внимание на настоящее.

– Расслабься, все идет хорошо. – он улыбается и имеет наглость быть таким расслабленным.

Хотя на самом деле это его обычное настроение.

Итан Стил может являться владельцем крупной корпорации, но он не показывает свою деловую звериную сторону перед нами.

Не помню, когда в последний раз видел его в ярости, а если он и злится, то обычно из-за своих детей – нас.

– У тебя нет права так говорить, когда ты привел их сюда, не предупредив меня. Это удар ниже пояса, и я официально не подарю тебе подарок на день отца.

– Во-первых, я не могу встать на твою сторону. Это верный способ начать войну. Во-вторых, если я не получу свой подарок, я просто приведу их обеих сюда снова.

Я сужаю глаза, а он сужает спину.

– Теперь, бегом-бегом. Никакой еды на заказ.

Вздохнув, я беру картошку и начинаю ее резать. Я не могу не смотреть на него время от времени. Несмотря на свои пятьдесят с небольшим, отец выглядит намного моложе. Его волосы по-прежнему темно-русые с едва заметными седыми прядями, а глаза темно-синие, и это единственное, что он передал Эльзе – своей биологической дочери.

Взгляд у него мудрый и собранный, будто он повидал весь мир и ничто больше не может его потревожить.

Он происходит из денежной семьи – старой, могущественной и влиятельной. Однако он не только использовал то, что унаследовал, чтобы оказаться там, где он сейчас. Он инвестировал их и открыл бесчисленные деловые предприятия, сделавшие его в десять раз богаче и неприкасаемее, чем когда-либо был его отец.

Но когда мы росли, он не позволял нам баловаться этими деньгами, не позволял использовать их в качестве пустого оправдания наших поступков или костыля, на который мы могли бы опереться, когда что-то не получалось.

У нас в семье есть один девиз – каждый отвечает за свои поступки.

Даже сам отец.

Иногда кажется, что он собрал вместе людей, которые никогда не смогли бы сложиться в один пазл, но, тем не менее, у нас как-то получается.

Мы самая сплоченная семья, которую я знаю.

Несмотря на наше темное и кровавое прошлое.

– Раз уж ты собрал весь Лондон, почему не закончил работу и не пригласил Агнуса, чтобы он мог приготовить?

– Он прилетел с нами, но предпочел закончить кое-какие дела в отеле.– он улыбается при упоминании своего друга детства/правой руки, ставшего мужем. – И он для тебя отец.

– Ни за что на свете я не стану называть его оцтом после того, как всю жизнь знал его как Агнуса.

– Тил прекрасно справляется с этим. Или ты можешь называть его папой, как это делает Эльза.

– Фу, ни за что. И Эльза делает это только для того, чтобы подзадорить его. Он ей все еще не нравится, если ты не заметил.

– Она добьется своего.

– Это пустые мечты, и ты это знаешь, отец.

Мрачный взгляд охватывает его черты, и я понимаю, что облажался, напомнив ему о фактах, о которых он не любит думать. Личная жизнь моего отца всегда была беспорядочной. Его первая жена, мать Эльзы, была психопаткой, которая заперла меня и Тил после того, как мы сбежали от матери, потому что хотела, чтобы мы были похожи на ее сына, которого она потеряла.

Будто этого было недостаточно, отец был застрелен ею и провел девять лет в коме, в течение которых Агнус заботился о нас. А когда он пришёл в себя, он словно стал другим человеком. Когда мы были маленькими, он был более общительным, но после почти десятилетней комы он изменился.

Единственным человеком, который поддерживал его на протяжении всего этого пути, был Агнус. Этого человека можно принять за немого, а Эльза в лицо называет его психом, и, честно говоря, у него действительно имеются антисоциальные наклонности, но я рано понял, как сильно он заботится об отце.

На самом деле, он заботился о нас в его отсутствие только ради отца.

Однако меня удивило, когда отец пригласил нас троих на семейный ужин и объявил, что у них с Агнусом отношения.

Хотя я всегда считал, что Агнус имеет смешанную ориентацию, отец самый натуральный человек из всех, кого я знаю. И он до сих пор гетеро, я думаю.

Однажды он сказал мне, что Агнус единственный мужчина, который его привлекает. Дело не в его половой принадлежности, а в нем самом.

Так что впервые в жизни у него имеется стабильность с единственным человеком, который понимает его больше всех. Тот факт, что между его единственной биологической дочерью и мужем существует плохая кровь, всегда его не устраивал.

Оглядываясь назад, я не должен был поднимать тему их вражды, поэтому перенаправляю разговор на тему, которая нравится отцу – похвала его мужа.

– Кстати, я получил годовой отчет по портфолио, который Агнус вел для меня, и прибыль утроилась.

Его губы трогает редкая ухмылка.

– Он знает, что делает.

– Очевидно. У меня больше денег, чем я когда-либо смогу потратить.

– Ты мог бы открыть свою собственную фирму.

– Не сейчас. Сначала мне нужно получить еще несколько лет опыта.

Он смотрит на меня пристальным взглядом.

Я оглядываюсь по сторонам, затем снова обращаю внимание на него.

– Что?

– Ты послал Агнусу благодарность за то, что он утроил твою прибыль?

– Ему это не нравится.

Я сопротивляюсь желанию упомянуть, что Агнус немного асоциален.

Ладно, достаточно асоциален. Я на миллион процентов уверен, что он стал бы серийным убийцей, если бы не встретил отца в самом начале их детства.

– Отправь.

– Хорошо. Он придет сюда позже?

– Нет, он проведет ночь в отеле.

– Почему?

– Я же сказал, по работе.

Я прищуриваюсь.

– С каких это пор Агнус выбирает работу, а не быть твоей тенью?

– Это особый вид работы. Брось это.

– Хм.

Отец приостанавливает перемешивание супа и смотрит на меня.

– Что?

– Мне любопытно, вот и все.

– А мне интересно про твою девушку и причины, по которым ты не познакомил ее с нами. У тебя с ней несерьезно?

Мой позвоночник перекручивается от его быстрого способа сменить тему и поставить меня в центр внимания. Я на мгновение задумываюсь, затем говорю низким тоном:

– Дело не в этом. Это... по-другому.

– По-другому в том смысле, что ты не используешь защиту, когда ты с ней?

Улыбка искажает его губы, в глазах блестит веселье.

– Как ты...? Я убью Дэниела к чертям собачьим.

– Вообще-то, это был Ронан. Он оживленно рассказывал эту историю примерно тридцати людям на вечеринке. Было забавно.

Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

– Пожалуйста, скажи мне, что Тил и Эльзы там не было.

– Они стояли первыми в ряду.

– Дерьмо.

– Именно из-за этой информации они решили прилететь с нами.

Он продолжает медленно и не торопливо смешивать ингредиенты.

Отец всегда был человеком, который никуда не торопится. Будь то бизнес или личная жизнь. Он спокоен, его почти никогда не провоцируют, до такой степени, что иногда это пугает.

– Ты собираешься дать определение слову «по-другому», Нокс?

– Я не знаю, как это объяснить. Думаю, я чувствую себя более спокойно, когда я с ней, немного менее встревоженным, быть может. Просто... не застреваю в своей голове, в своих тенях или в прошлом.

– Интересно.

– Думаешь, это нормально?

– Зависит от того, почему ты так себя чувствуешь.

– А, если я не знаю этих причин?

– Знаешь. Ты просто еще не осознаёшь их, чего и следовало ожидать, учитывая, что ты замыкался в себе десятилетиями.

– Я... не замыкался в себе.

– Нет, замыкался. – его голос приобретает более успокаивающий тон. – В первый день, когда я встретил тебя, ты был тощим ребенком с торчащими костями и отметинами по всему телу. Ты был явно ранен, голоден, хотел пить и был напуган. Ты был так напуган, что дрожал от страха, но даже тогда, в восемь лет, ты отодвинул Тил за собой и вышел вперёд. Хотя казалось, что твой мозг говорит тебе бежать, ты этого не сделал. Ты стоял, высоко подняв голову и не глядя по сторонам. Словно ты показывал миру средний палец и говорил ему, что больше не станешь убегать, не станешь прятаться. Тебе не будут указывать, что делать. С этого момента ты будешь бороться. За себя и свою сестру. В твоих глазах горел огонь, пламя, которое восстало из пепла, запечатывая твоё прошлое. Этот огонь причина, по которой я решил вырастить тебя, вас, Нокс, но я всегда знал, что он скрывает более глубокий слой, слой, с которым ты отказываешься встречаться, даже будучи взрослым.

Я крепче сжимаю нож и делаю глубокий вдох, замедляя долбаный стук в груди.

– С чем ты хочешь, чтобы я встретился лицом к лицу, отец? С моей шлюхой матерью, которая продала нас за наркотики, или с отцом, о личности которого она даже не знала? Их обоих уже нет, и думать о них бессмысленно.

Он смотрит мне в лицо, между его бровями появляется складка.

– Вот тут ты ошибаешься. Их нет, но ущерб, который они оставили после себя есть.

– Я в порядке, отец. Я адвокат, самый молодой партнер в фирме, фактически, и чертовски хорош в своем деле. Я не преступник, не ничтожество и не манипулятор. Со. Мной. Все. В. Порядке.

– Так сказала Тил, прежде чем сломалась.

Я делаю паузу, позволяя ножу упасть на разделочную доску, потому что у меня возникает искушение воткнуть его в собственные вены, чтобы увидеть кровь.

Это была одна из повторяющихся мыслей, посещавшие меня в подростковом возрасте, но я сопротивлялся, зная, что это расстроит отца и Ти. Ни за что на свете я не стал бы причиной страданий людей, о которых я больше всего заботился.

Он встречает мой взгляд, его голос понижается еще больше, будто он не хочет тревожить мои тени.

– Тил стала лучше только тогда, когда столкнулась с этим, Нокс.

– Я не она.

– Нет, ты не она. Ты хуже. По крайней мере, она признает, что что-то не так, и не притворяется, что все идеально. Тебе нужно начать делать то же самое, если хочешь сохранить эту девушку. Ни одной женщине не нравится мужчина с демонами из детства.

Прежде чем я успеваю что-то сказать, дверь в мою спальню открывается, и мое внимание сразу же переключается в том направлении. Тил выходит первой, одна, с непроницаемым выражением лица, которое является ее типичным.

Она действительно смеется и улыбается только в окружении мужа и сына. Прошли те дни, когда я был единственным, кому она улыбалась.

Возможно, поначалу я немного ненавидел Ронана за то, что он забрал ее, но я не мог долго держать обиду, учитывая, как много он значит для нее.

Как она оживает, когда он рядом.

Эльза стоит рука об руку с Анастасией, на которой теперь надета пара моих штанов, и хотя она закатала их на животе, они все равно не достают до пола.

Блядь. Видеть ее в моей одежде чертовски возбуждает.

Будут ли на меня кричать и занесут ли меня в черный список со следующего рождественского семейного собрания, если я выгоню всех, чтобы трахнуть ее у двери?

Я бы, наверное, рискнул.

Однако мой генеральный план прерывается, когда я понимаю, что внимание Анастасии обращено не на меня.

Она сосредоточена на чем-то, что Эльза показывает ей на своем телефоне, и улыбается. Улыбка мягкая, скромная и, кажется, искренне счастливая.

– Так это ваш сын? – спрашивает она своим нежным голосом.

– Да, его зовут Илай.

– Он... совсем на тебя не похож.

– Я знаю. – Эльза хмурит брови, выглядя удрученной. – Он похож на своего отца и деда, но я не теряю надежды, что его характер хотя бы немного схож с моим.

– Не питай слишком больших надежд, принцесса. – отец вмешивается со своей обычной теплотой, будто у нас только что не произошло тяжелого, как блин, разговора. – Он все больше и больше становится Кингом.

– Папа! Ты должен быть на моей стороне. Разве ты не хочешь, чтобы твой внук брал пример с тебя?

– Ну, у меня все еще есть Реми и дюжина детей, которых, как сказал Нокс, он планирует завести.

Глаза Анастасии расширяются, а ее щеки приобретают глубокий красный оттенок, в то время как Эльза ухмыляется.

– Я никогда этого не говорил.

Я пытаюсь быть спокойным, но не получается.

– Серьезно, сейчас? Я уверен, что слышал, как ты говорил раньше, что чувствуешь себя комфортно рядом...

Я прикладываю руку к его рту, прерывая его на полуслове, и качаю головой.

Его глаза блестят, и Тил делает шаг, между нами, глядя на нас сверху вниз, что в лучшем случае комично, потому что мы высокие, а она такая маленькая, что это требует усилий с ее стороны.

– Что вы двое скрываете? Скажите.

– Тебе не о чем беспокоиться, Ти. И, возможно, тебе стоит перестать вытягивать шею, пока ты ее не вывихнула. Не хочу, чтобы Рон занимался моим делом.

– Пошел ты. – она пихает меня локтем в бок.

– О, ты попала, Ти.

Я отпускаю отца, хватая ее за место, которое больше доставляет щекотку. Она начинает фыркать и умолять меня остановиться, но я не останавливаюсь.

Так я обычно подбадривал ее, когда она была подавлена, а это было почти всегда, до того, как она встретила своего мужа.

Я ловлю себя на том, что Эльза говорит Анастасии:

– Я взрослый человек во всем этом. Прости поведение детей.

– Ты тоже попала, Элли, – говорю я, а потом мы с Тил тянем ее к нам.

Хотя она пытается сопротивляться, она беспомощна, когда мы оба атакуем ее самое щекотное место.

– Мне жаль, Джейн, – говорит ей отец с улыбкой. – Мои дети обычно не такие незрелые.

Она качает головой, улыбаясь, хотя ее манеры по-прежнему сдержанны.

– У вас прекрасная семья, мистер Стил.

– Все хорошо, если будешь называть меня Итан. В конце концов, теперь ты часть нас.

Я ожидал, что Анастасия застесняется, возможно, будет шокирована, но ее улыбка исчезает, и она выглядит совершенно в ужасе.

Как будто перед ней появился призрак из ее прошлого.

Глава 30

Анастасия

Когда Кирилл сказал, что Александр будет присматривать за мной, я не думала, что это будет на таком близком расстоянии.

В смысле, напротив фирмы. То есть он в машине, следит за мной как ястреб, пока я иду через главный вход с кофе.

Обычно кофе приносит Гвен, или Крис. В общем, кто угодно, только не я, поскольку я стараюсь свести контакты с людьми к минимуму.

Но сегодня они оба заняты, а мне нужно было идти. Я должна была преодолеть расстояние до кофейни и притвориться, что за мной не маячит тень страшного человека в черном костюме.

Так продолжалось целую неделю. С тех пор как Кирилл и Адриан устроили засаду в моей квартире и сказали, что мне предстоит сыграть определенную роль.

Что, что бы я ни делала, я никогда не перестану быть принцессой Братвы.

Как и было обещано, Адриан, должно быть, не сказал моему отцу, иначе он послал бы за мной своих охранников.

Кирилл сдержал свое слово не оставлять меня без присмотра, поэтому его правая рука, Александр, незаметно следовал за мной повсюду. Для посторонних людей это было незаметно, поскольку он меняет модели машин, номера и даже цвет одежды.

В конце концов, он профессионал.

Хотя это редкий случай, когда он не ведет себя как тень Кирилла.

И потому что я настроена на него и на опасность, которую он представляет, я заметила его в первый раз, когда мы с Ноксом вместе вышли из его пентхауса.

Мне пришлось отвлечь его от разглядывания зеркала заднего вида, чтобы он не понял, что за нами следят. Меньше всего я хочу, чтобы он конфликтовал с другими мужчинами из моей жизни.

Особенно после того, как я познакомилась с его семьей, гостеприимной, с их характерным чувством юмора и манерами.

В ту ночь они остались у нас ночевать. Мы вместе поужинали и играли в настольные игры. Итан и Эльза рассказывали мне всевозможные истории о подростковом возрасте Нокса и о том, каким он был и остается соперником. Я с живым интересом слушала каждую деталь, каждую крупицу информации о той версии Нокса, которую я никогда не встречала.

Не знаю, почему я цеплялась за каждое слово, но в каком-то смысле это было жизненно важно. Как воспоминание, которое я должна держать рядом.

Или, может, я просто забочусь о Ноксе больше, чем хочу признать.

Тил не слишком охотно делилась историями, но мне понравились ее ровные отношения с братом.

То, как они понимают друг друга, не произнося ни слова.

Перед их отъездом на следующее утро она стояла, скрестив руки на груди, и сказала мне в упор: «Лучше бы тебе не сделать больно моему брату».

Эта фраза оставалась со мной дольше всего после их визита.

Как будто она знала, что именно это и произойдет.

Я не виню ее за то, что она меня недолюбливает. На самом деле я уважаю ее за заботу о своем брате. Так поступает семья.

В отличие от моей.

Мой взгляд метнулся к машине Александра. Несмотря на то, что стекла тонированные, я почти представляю, как он смотрит в ответ своим холодным взглядом, который смягчается только в отношении Кирилла.

Он, должно быть, догадался о моих отношениях с Ноксом, и если угроза Адриана о чем-то говорит, они без колебаний используют его против меня.

Чтобы причинить ему боль из-за меня.

Потому что это то, чем они занимаются в братстве. Они используют людей, разбивают сердца и хрустят костями.

И я не исключение.

Если уж на то пошло, меня возносят на высокий пьедестал за то, что я дочь Пахана. Это жестокий поворот судьбы, что моя мама забеременела после короткой интрижки с моим отцом – мужчиной номер один в Братве.

После этого она вышла замуж за моего отчима, и я должна была стать нормальным гражданином. Но этот ублюдок издевался над ней, как физически, так и эмоционально, и, хотя она пыталась защитить меня, она понимала, что не может.

Вот почему она увела меня в парк в тот день. Я не забуду этого никогда. Не только потому, что мама дрожала, но и потому, что она, казалось, почувствовала облегчение, когда появился высокий мужчина с суровыми чертами лица.

И я помню, как его тень закрыла солнце, когда он стоял и смотрел на нас. Или, скорее, наблюдал за мной.

Она сказала мне, что он мой отец, и я ухватилась за нее, думая, что она оставит меня с ним, но она этого не сделала.

Они просто разговаривали, пока я играла в прятки с одним из других высоких мужчин, которые пришли с ним.

Перед тем как мы с мамой ушли, папа погладил меня по волосам. Помню, у меня были такие большие глаза, что почти достигали линии волос. Мой отчим никогда так не делал, никогда не относился ко мне как к чему-то большему, чем вредитель на его пути.

Которую он пинал, когда считал нужным.

Папа также дал мне бумажку со своим номером телефона и сказал, чтобы я звонила ему, если мне что-нибудь понадобится.

Оглядываясь назад, я не должна была этого делать.

Именно поэтому я и попала в ловушку его мира.

Но в ту ночь у меня не было другого выбора.

Теперь, думая об этом, в тот момент, когда я позвонила ему, плача по телефону, я решила свою судьбу.

Именно тогда я стала частью Братвы.

Мой телефон вибрирует в кармане, выводя из задумчивости.

Это сообщение от неизвестного номера.

Неизвестный номер: Я не вижу, чтобы адвокат проигрывал дело. Наоборот, он становится еще сильнее. Вот тебе небольшой стимул.

Мой большой палец дрожит, когда я нажимаю на прикрепленное видео. Оно снято камерой наблюдения на автостоянке. Здание, в котором находится квартира Нокса. Я узнаю ее по желтым линиям на земле и сильному освещению.

Но на видео оно тусклее, будто кто-то специально отключил электричество.

Мое сердце замирает в горле, когда Нокс выходит из машины, неся в руках портфель и разговаривая по телефону. На нем черный костюм, который я помогла ему надеть вчера. Я четко помню это, потому что он решил трахнуть меня в последнюю секунду перед тем, как мы отправились на работу, и приказал мне не испортить одежду.

Кадры были сделаны, когда он вернулся домой вчера ночью, позже обычного, так как у него была долгая встреча с Лорен по поводу дела Сандры.

В тот самый момент, когда он возвращался домой, я пыталась приготовить что-нибудь на ужин. Эльза позвонила мне, а я все равно сожгла макароны, поэтому я продолжала с ней разговаривать и что-то заказала на вынос.

Все кажется нормальным, пока ракурс не смещается на то, как Нокс направляется к лифту.

Я задыхаюсь, едва не проливая кофе, когда вижу, что находится у него на затылке.

Красная точка.

Красная точка снайперской винтовки.

И она следует за ним до самого лифта, пока видео не подходит к концу.

Я собираюсь устроить эпический нервный срыв, когда приходит еще одно сообщение.

Неизвестный номер: Если ты не сделаешь то, что тебе говорят, на следующих кадрах будет показана, как пуля оказывается в его голове.

Мои ноги дрожат, отказываясь держать меня в вертикальном положении, и требуются все силы, чтобы не рухнуть посреди улицы.

Это Адриан.

Я знала, что его угрозы не будут пустыми, и только что получила доказательство из первых рук, что за Ноксом уже кто-то следит, и не просто кто-то. Снайпер.

Влага застилает глаза при мысли о том, что он мог погибнуть в тот миг, а я была совершенно не в курсе.

Неважно, кто я и кто мой отец. Когда дело доходит до боя, я не в состоянии сделать ничего, кроме как играть по правилам.

Мое внимание падает на машину Александра на другой стороне улицы, и я прячу телефон, а затем ускоряю шаг, чтобы войти в здание, мой разум почти взрывается от тысячи мыслей.

Если я подозревала это раньше, то теперь уверена в этом.

Я представляю опасность для Нокса.

Если я не буду держаться от него подальше, его точно убьют.

Мое сердце то сжимается, то громко стучит в урывчатом ритме. Возможность того, что с ним что-то случится, подталкивает содержимое моего желудка к тому, что меня сейчас вырвет.

Я кладу руку на грудь, пытаясь подавить подступающую к горлу тошноту.

Но становится только хуже.

Я не должна была спать с ним в тот день.

Я не должна была быть эгоисткой и желать того, что мне не позволено иметь.

Более того, я должна была бежать как можно быстрее в тот день, когда снова встретила его. Почему, черт возьми, я позволила ему зайти так далеко?

Почему я позволила ему стать настолько важной частью моей жизни, что мне становится физически плохо при одной мысли о расставании с ним?

– Что такое?

Я вскакиваю возле приемной и чуть не проливаю кофе. Я понимаю, что вцепилась в держатель смертельной хваткой, и все мое тело напрягается, когда я смотрю через плечо.

Туда, где я оставила Александра на другой стороне улицы.

Я даже не заметила, как ко мне подошел Нокс. Сейчас он стоит передо мной, одетый в строгий серый костюм и держа в руках свой кожаный портфель.

Лорен и Крис стоят в нескольких шагах позади него. Насколько я помню, они собираются на слушание. К Сандре. Я сказала, что не смогу присутствовать сегодня, потому что уверена, что там будет Адриан или Кирилл. Или, что еще хуже, кто-то еще.

И если бы я увидела кого-нибудь из них, у меня бы произошёл срыв.

– Джейн.

В его тоне звучит предупреждение, он требует, чтобы я ответила на его вопрос.

С одной стороны, я благодарна ему за то, что он уважает мой выбор относительно моей публичной персоны и не назвал меня Анастасией. Но, с другой стороны, я начинаю ненавидеть это имя.

Фальшивое.

Неправильное.

– Ни... ничего.

Он хватает меня за локоть и толкает в коридор, подальше от подслушивающих.

Затем возвышается надо мной, его рост и присутствие блокируют любое постороннее вмешательство и заставляют мой желудок сжаться. Мне всегда нравилось, когда он находится так близко, что я не могу никого разглядеть.

Когда эта поза стала моей любимой?

Он наблюдает за мной секунду, его смертоносные глаза сужаются на мгновение.

– Ты собираешься сказать мне, что не так?

– На самом деле нич...

– Не заканчивай эту ложь. – его черты ожесточаются, а челюсть напрягается. В этот момент я понимаю, что мне не понравится то, что он скажет дальше. – Думаешь, я не заметил твоего нервного, взбалмошного поведения с тех пор, как застал тебя собирающей вещи и готовой к побегу? Я дал тебе достаточно времени, чтобы все обдумать, и мне нужен ответ прямо сейчас.

Мое внимание переключается в сторону, когда кто-то проходит мимо нас.

– Сейчас не время и не место. Разве у тебя не слушание?

– Я не уйду отсюда, пока ты не скажешь мне что-нибудь. Это касается машины, которая преследует тебя последнюю неделю?

Я вздрагиваю, ударяясь спиной о стену позади себя.

– Ч-что?

– Никакое количество отвлечений с твоей стороны не рассеет мое внимание от окружения, Анастасия. Так скажи мне, дело в этом? Это люди из твоего прошлого?

– Почему ты так уверен, что они следили за мной? Может, они следили за тобой?

– Они не следили, когда я уходил из фирмы, но следили, когда ты отправилась за кофе.

Черт.

Было ошибкой полагать, что он не заметит.

Это же Нокс, в конце концов. Он настолько внимателен к деталям, что иногда это настораживает. Но даже он не заметил снайпера Адриана. Вместо того, чтобы быть на виду, как Александр, Адриан и Кирилл более скрытные, но очень эффективные.

Если Адриан захочет, он может убить его в одно мгновение.

Мои губы дрожат при этих словах, но я заставляю их закрыться, потому что Нокс все еще смотрит на меня, ожидая ответа.

Я сглатываю, сопротивляясь желанию положить руку на грудь, поскольку он знает, что это нервная привычка.

– На самом деле ничего. Клянусь.

Он ударяет кулаком по стене рядом с моей головой, и я вздрагиваю, хотя это движение не было сильным или неожиданным. Я думаю, что это выражение его лица, которое простреливает усики страха к низу моего живота.

Нокс не из тех, кто часто злится или без причины, но сейчас его челюсть сжимается, а на шее подпрыгивает мышца.

Его гнев грубый, яростный, но при этом спокойный. И я сейчас нахожусь в центре этого. Хуже того, я думаю, что меня сейчас захлестнет.

– Если ты еще хоть раз повторишь слово «ничего», клянусь, блядь..., – он прерывается, его ноздри раздуваются.

– Ты не можешь просто оставить это?

– Нет.

– Нокс...

– Почему ты возводишь стену между нами, Анастасия? А?

– Я?

– Я чувствую ее, и она становится все выше с каждой секундой.

– Возможно, эта стена должна была быть там с самого начала. Так безопаснее. Для нас обоих.

– То есть для тебя.

Вся тревога и страх перед неизвестным вырываются на поверхность, взрываясь мириадами раскаленных вспышек.

– Да, для меня! Ты понятия не имеешь, кто я и во что ты ввязался. Когда ты узнаешь, ты проклянешь тот день, когда встретил меня. Я дефектная, ясно? Знаешь, что я делаю с людьми? Я уничтожаю их.

– Ты не можешь уничтожить меня, красавица. Я был уничтожен задолго до твоего появления, так что, может, расскажешь мне, что тебя преследует?

– Откуда ты знаешь, что меня что-то преследует?

– Я видел это той ночью. В твоих океанских голубых глазах. Они были немного призрачными, немного сломанными. Прямо как у меня. Обычно я не сближаюсь с людьми, от которых исходят вибрации, похожие на мои, но ты стала исключением, моя маленькая обманщица. Ты до сих пор исключение.

– Тебе не следовало делать из меня исключение. – я фыркаю. – Я плоха для тебя.

– И я тоже плох для тебя. Ты же не видишь, что я прошу тебя уйти из-за этого. На самом деле, я никогда этого не сделаю, потому что я чертовски эгоистичен. Когда я чего-то жажду, я это храню. Я не выбрасываю это и уж точно не позволяю этому выскользнуть из моих рук. Так что ты, блядь, застряла со мной, Анастасия.

– А если я захочу уйти?

– Нет, не захочешь. Ты просто убежишь, потому что это то, что у тебя хорошо получается, но со мной ты бросишь эту гребаную привычку. Знаешь почему?

– Почему?

– Потому что я удержу тебя. Нравится тебе это или нет.

Я вижу это. Решимость.

Упрямую решимость и грубое собственничество.

И что-то подсказывает мне, что дальше будет только хуже. Он не только будет требовать больше информации, но и удержит меня. Хочу я этого или нет, как он сказал.

Если что, чем больше я буду бороться, тем сильнее он будет приковывать меня к себе.

Потому что он решил, что жаждет меня. Хочет меня.

Он не позволит мне убежать, скрыться или искать альтернативное решение.

И я не могу остаться. Нет, если я хочу держать Адриана и Кирилла подальше от него.

Болезненное решение ударяется о мою грудную клетку с сокрушительной реальностью, оставляя меня в пустоте.

Мои слова едва слышны, когда я шепчу:

– Я хочу расстаться.

Мышцы на его челюсти напрягаются, а кулак сжимается на стене. Я думаю, что он уберет руку, чтобы задушить или схватить меня, я не знаю, но он этого не делает. Вместо этого она остается на месте, такая же каменная, как и его присутствие, словно он жаждет терпения.

– Что, блядь, ты только что сказала?

– Я... хочу покончить с этим. Что бы это ни было.

В его глазах появился маниакальный огонек, которого я никогда раньше не видела.

– Хм. Не думаю, что ты слушала, Анастасия, потому что я только что сказал тебе, что этого не произойдет.

– Ты не можешь говорить мне, что делать. Я расстаюсь с тобой.

Мое сердце обливается кровью с каждым словом, но я так благодарна за свой спокойный тон и ложное самообладание в нем.

Мой мозг понимает, что это единственный способ защитить его. Только так я смогу держать его вне зоны досягаемости снайпера.

Если он будет вне поля зрения, Адриану нечем будет мне угрожать.

На этот раз рука Нокса находит мое горло, хватка крепкая и непреклонная, будто он вбивает свои слова домой.

– Ты можешь порвать со мной сколько угодно, но ты все равно, блядь, моя.