Текст книги "Негде спрятаться (ЛП)"

Автор книги: Ричард Карл Лаймон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Она ушла, не став исследовать остальную часть дома.

Все было бы хорошо, – думала Джиллиан по дороге домой, – если бы эта женщина не испачкала стены и потолок таким унылым дерьмом.

А чего ты ожидала? Тетка покончила с собой. Тебе повезло, что ты не нашла что-нибудь намного хуже.

Печально.

И в то же время интересно.

Прокрасться таким образом, выведать что-то про ее жизнь.

В следующий раз не выбирай чертово место самоубийства.

В следующий раз?

Она хотела снова почувствовать себя так, как чувствовала до того, как мрачные рисунки и сообщения все испортили.

На следующий день Джиллиан позвонила Джону по телефону.

– Угадай, что я сделала, – сказала она.

– Закончила мою работу по истории?

– Я заглянула в дом Мейбл.

– Ну конечно.

– Я хотела посмотреть, что она там везде написала.

– Ага. И что ты там нашла?

– Она была толстой. Дирижабль. Видимо, это и свело ее с ума настолько, что она покончила с собой.

– Я знал, что ты туда не ходила. Ты шутишь? Мейбл была просто кожа да кости. Папа сказал, что она была похожа на одну из тех фотографий, на которой изображены выжившие в Освенциме.

– Это невозможно.

– Эй, она всегда была такой. Я часто ее встречал. Когда поворачивалась боком, просто исчезала.

– Не может быть.

– Спроси кого угодно.

Это откровение поразило Джиллиан. Она никак не могла прийти в себя. Хотя проблема Мейбл, конечно, казалась трагичной, она чувствовала себя так, словно сделала удивительное открытие.

Что, если каждый дом хранит странные секреты?

И даже если это не так, было бы волнительно пробраться в дом и исследовать его.

В ту ночь, после того как родители легли спать, Джиллиан проникла в дом Ральфа и Хелен Норрис, друзей ее родителей, которые поехали в Лас-Вегас на выходные.

Она чувствовала безумный страх и возбуждение.

Джиллиан обыскала их шкафы и ящики. И хотя не сделала никаких поразительных открытий, это не имело значения. Все, что имело значение, – это быть там.

Она попробовать их кровать.

Сфотографировала и описывала каждую комнату.

Что еще? Она не была готова уйти. Ещё нет.

Джиллиан пила холодное пиво и ела картофельные чипсы за кухонным столом, сидя в темноте, с трудом сглатывая из-за колотящегося в груди сердца.

Все еще не желая уходить, пошла в хозяйскую спальню. Там стояла огромная углубленная ванна. Она наполнила ее, разделась и залезла внутрь. Если не считать тусклого света из окна, в ванной было темно.

Не могу поверить, что я это делаю, – подумала она. – Я, наверное, спятила. Что, если они придут домой и застанут меня голой в своей ванной?

Привет, ребята. Я – Златовласка.

С дрожащим смехом Джиллиан опустилась в глубокую горячую воду.

Опыт с Норрисами стал началом чего-то большого. Событием, изменившим жизнь. Началом серии приключений, которые привели к странному виду зависимости. Это пробудило в ней страстное желание проникать в самые сокровенные тайны чужих домов. Делая это, Джиллиан испытывала огромное чувство удовлетворения. Удовольствие, которое было почти сексуальным.

Но самым ярким моментом всего этого – вишенкой на вершине пресловутого торта – стало купание в ванне Норрисов. После этого ритуальное омовение становилось кульминацией каждого ее вторжения.

Позже. Два года и сорок или около того вторжений спустя, она пыталась понять, почему именно ванны? К чему этот фетиш с купальными процедурами других людей? Тот первый взгляд на саму ванную комнату, ванну и аксессуары, которые к ней прилагались: масла, шампуни, тальк, дезодоранты, парфюмированное мыло. Все они играли важную роль, предваряя настоящий кульминационный момент. Дрожь возбуждения, трепет от вторжения во внутреннее святилище неизвестного человека.

Затем погружение в эти горячие пузырьки.

Не хуже оргазма.

Чувственная разрядка после своего рода психической кульминации. Лежа обнаженной и по горло в горячих, пенящихся пузырьках какого-то парня, она кончала без проблем.

Другие девушки занимались сексом с незнакомцами. Просто ради острых ощущений. Бам-бам, спасибо, мэм. И прощай навсегда. Никаких хлопот. Никаких заморочек. Никаких затянувшихся романов, чтобы остыть или впасть в безразличие. Два корабля, которые прошли в ночи.

Для Джиллиан это выглядело так: кому нужен мужчина, когда можно получить все в чужой ванне?

Ты расслабляешься в джакузи? В чужой ванной? Ты получаешь все свои удовольствия таким образом? Это тебя возбуждает?

Никто из психологов не слышал о таком.

Оргазм под водой.

Мы точно говорим не о мастурбации?

Нет? Ну, мисс О'Нил. Должен признать, что ваша проблема... довольно необычна, если не сказать больше. Но, эй. В наши дни люди получают удовольствие разными способами.

Может быть, стоит свести все это к одной первопричине? В детстве вас лишили приятных горячих ванн, и с тех пор вы испытываете чувство вины за то, что наслаждаетесь ими? Классический пример синдрома "плохого, но хорошего"^[10]!

Нередко люди становятся зависимыми от вещей, которые им нравятся, от вещей с запретным подтекстом. От вещей, которые часто социально неприемлемы. Например, алкоголь, наркотики, определенные продукты питания. Покупки.

Но горячие ванны...?

Мммм... Думаю, мы нашли ответ на вашу проблему, мисс О'Нил. Тяжелое детство и никакой ошибки. Всего вам доброго. О, и, пожалуйста, оставьте чек на 3000 долларов у клерка, когда будете уходить...

Конечно, она не ходила к психиатру. Во-первых, ее маленькие вылазки имели не только «запретный» подтекст. Они были незаконными. Ее вторжения были преступлением. Но она была зависима от них слишком долго, чтобы остановиться сейчас. Джиллиан знала это. Эта штука останется со мной навсегда, – говорила она себе. – Как инвалидность.

Не раз пыталась положить этому конец. Серьезно. Несколько недель подряд она воздерживалась. Затем, как исправившийся наркоман, которому предложили бесплатную дозу, чувствовала, как старые желания непременно переходят в действия. Как вагоны следуют за поездом.

Все было на месте. Снова. Всплеск адреналина, когда она открыла входную дверь. Пот прошибающий ее, нервное возбуждение, гадание – дома ли хозяин. Вздремнул наверху? Едет в магазин "Спид-Ди-Март" за аспирином? Или он в "Пицца Хат" за едой на вынос?

Или хозяин встретит ее в коридоре? Испуганный, дрожащий. С пальцем, занесенным чтобы набрать 911.

Но Джиллиан знала, что, как всегда невозмутимая, она отмахнется от своего вторжения, сказав, что перепутала номер дома. Выразит разочарование собственной глупостью.

– Мне так жаль... Вы наверное невесть что обо мне думаете?

Да, она была правдоподобна, Джиллиан знала это. Она отточила свое представление до совершенства. После всех этих раз могла играть при полных залах. Заполнять театры по всей стране. Ее неожиданная теплота, обаяние, бесхитростность заставили бы людей есть у нее из рук в мгновение ока.

Но до этого еще не доходило.

Пока все хорошо.

Но только потому, что она готовилась, как настоящий профессионал.

Да, несомненно. Она была хороша. И это к лучшему, поскольку теперь вторжения были для нее едой и питьем. Основной частью кайфа было внимание к деталям – на каждом этапе игры.

Разведка.

Hезаконное проникновение.

А потом – приз.

Есть и пить их еду. Смотреть их телевизор. Спать в их постели. И самый пик всего этого – войти в их личные владения. Их внутреннее святилище.

Джиллиан пользовалась их ванной, их туалетом. А они об этом ни хрена не знали. Она вторгалась в их самые укромные места без их ведома.

Вот это был удар.

Джиллиан мягко улыбнулась. Ей не нужна была помощь дорогого психоаналитика, чтобы разобраться в этом.

Она получала от этого удовольствие.

Эй. Ванны, в которых она побывала...

Всего около шестидесяти шести?

Она могла бы написать книгу.

Или сценарий.

Мисс O'Нил, талантливая обладательница премии «Золотой кубок сценариста года», скажите, пожалуйста, нашим зрителям – вашим поклонникам – какая ванна, по вашему опыту, была самой увлекательной из всех?

* * *

Ее фотоаппарат и блокнот были наготове. Но вместо того, чтобы снимать артефакты Фредрика Холдена, как было запланировано, она вернулась на бетонную террасу для загара и плюхнулась в шезлонг.

Итак, какая ванна была самой увлекательной? Джиллиан крепко задумалась над этим вопросом. Но, черт побери, – решила она, – не нужно было так себя мучать. Потому что, как пламя среди умирающих углей, один случай выделялся среди всех остальных.

Да. Тот случай на Сильверстон. К западу от Студио-Сити.

Серьезно, это была самая фантастическая ванна на сегодняшний день.

Она провела обычную проверку. Никого вокруг. Никаких соглядатаев. Никаких собачников. Никаких почтальонов...

Отсутствие человеческой жизни или любой другой жизни на этой улице, если уж на то пошло, само по себе было необычным.

Дом очаровал ее с самого начала. Возможно, район был слишком престижным, чтобы ей понравиться. Но каким-то странным образом Джиллиан знала, что это старое место нуждается в ней.

И, Господи боже, она знала, что такое нужда. Она была здесь, не так ли? Бродила по городу, искала места, где можно удовлетворить свою потребность.

Похоже, я нашла его...

Слишком дорогой? Хорошо, мисс О'Нил, нарушите несколько правил.

Это будет твое особое угощение!

Одинокий старый дом, стоящий в тени, как будто манил ее пальцем. Джиллиан представила себе его шепчущий голос, смешивающийся с шелестящими на ветру пальмами, стоящими вдоль дороги.

Эй, девочка. Заходи. Хочешь историй? Я могу рассказать много историй и поделиться тысячей секретов...

На этом все и закончилось. Белый дом с лепниной, отдельно стоящий, с подъездной дорожкой длиной около двух-трех сотен ярдов, был ее целью на сегодня. По обе стороны от подъездной дорожки росли высокие темные пальмы. Шелестящие деревья почти полностью заслоняли весь дневной свет, пока не становились похожими на один длинный, темный, колышущийся туннель.

Ведущий к чему?

К дому. Скрытому от посторонних глаз. Смутно вырисовывавшемуся, как забытый призрак; безмолвный и запретный.

Страшно.

Я, наверное, спятила.

Никаких любопытных соседей. Если только они не воспользуются парой стремянок, высокие тисовые изгороди по обеим сторонам скроют подъездную дорожку от посторонних глаз. А когда она проезжала мимо, то увидела вывеску "Продается" на лужайке перед соседним домом. Тот дом тоже выглядел темным и пустым.

Гравий, ведущий к дому номер 1309, громко хрустел под ее ногами. Этот дом с его шелушащейся белой краской источал атмосферу одиночества.

Но не пустоты.

Подъездная дорога, сад, длинная зеленая лужайка перед домом были аккуратными и ухоженными. Верный признак того, что здесь недавно кто-то работал. Когда Джиллиан достигла трех пологих ступенек, ведущих к арочной входной двери, она знала, что поблизости нет никого, кто мог бы остановить ее.

Каким-то странным образом это знание превратилось в уверенность.

Джиллиан улыбнулась.

Дом принадлежал ей.

Система сигнализации?

Да. Сигнализация...

Она огляделась в поисках электронных устройств. Провода. Что-нибудь.

Нет.

Безумие, но это правда. Не видно никаких сигнальных устройств.

Так что, действуй.

Она так и сделала.

Получить доступ было легко. В обитой темным деревом двери поблескивало прямоугольное окно. Оно было маленьким, узким и примерно на две трети высоты: красивый витраж с изображением белой стилизованной лилии, увенчанной двумя длинными зелеными листьями. Фон был ярко-синим. Оглядевшись вокруг, она убедилась, что в поле зрения никого нет. Достав из сумки небольшой кожаный портфель с инструментами, Джиллиан на мгновение замерла, наклонив голову и внимательно прислушиваясь к звукам, доносящимся изнутри.

Как будто кто-то бежит открывать дверь.

Щелчок снимаемого с базы телефона.

Ничего.

Джиллиан отрезала кусок клейкой ленты и наклеила его на окно. Приклеила круг в центре окна, чтобы использовать его в качестве ручки. Это старое окно, – подумала она с удовлетворением. – Особого ущерба не будет.

Принялась за работу со стеклорезом. Закончив, постучала по стеклу. Оно оказалось у нее в руке.

Легко, как дышать.

Не слишком ли просто?

Джиллиан протянула руку через отверстие и поискала пальцами. Дверная ручка находилась чуть ниже. Ручка была большой и тяжелой, и она могла двигать ее пальцами вверх и вниз. Но дверь не поддавалась.

Засов?

Да. Она потянулась внутрь, ощупала пространство под окном и нашла засов.

Сдвинула его.

Он двигался плавно, с удвоенной скоростью.

Только что смазанный.

Специально для нее?

Дверь распахнулась.

Быстро, с колотящимся сердцем, она вернула инструменты и маленький кусочек стекла в портфель, положила его в сумку и взяла свой чемодан. Вошла внутрь и закрыла за собой дверь.

Снова достав инструменты, Джиллиан быстро заменила стекло в двери и вернула инструменты в кожаный портфель. Портфель убрала в сумку.

Затем огляделась вокруг.

Голливуд тридцатых годов. Таково было ее первое впечатление. Может быть, не такой большой, как некоторые из тех мест в стиле деко на холмах. Но в своем потускневшем, но все еще гламурном стиле, этот был не менее лакомым.

Белый мраморный вестибюль. Свет струился сквозь занавески на длинных окнах по обе стороны от высокой белой двери. Перед ней поднималась белая лестница. Она разветвлялась вправо и влево, каждая секция уходила вверх, а затем возвращалась обратно. Обе лестницы сходились на белом хромированном балконе во всю ширину дома. Прямо как нос круизного лайнера.

Малыши Басби Беркли^[11].

Дик Пауэлл и Руби Килер^[12].

– Да, сэр, – выдохнула Джиллиан. – В этом месте есть стиль.

Она вздрогнула. В доме, как и снаружи, витала атмосфера одиночества. Она висела повсюду, как какая-то давно забытая мелодия. От этого хотелось плакать, так грустно было.

Пустота заставила ее подумать, что, возможно, этот дом тоже выставлен на продажу. Но опять же, в глубине души Джиллиан была уверена, что это не так.

Быстрый осмотр всех комнат показал, что в доме жили. Все было аккуратно, ни один журнал не стоял не на своем месте. Садовые цветы были еще свежими в высоких белых вазах.

Черно-белые студийные снимки блондинки с губами-бантиками амура и провокационными глазами с темными ресницами лукаво улыбались со стен. На одной фотографии она была одета как Хайди^[13], с косичками, в сопровождении усатого парня в баварском маскарадном костюме.

Джиллиан узнала эту женщину – хотя откуда, она не могла сказать. Какая-то знаменитая кинозвезда былых времен. Оставшаяся наедине со своими воспоминаниями. Одна, если не считать горничной, приходившей дважды в неделю, чтобы поддерживать порядок в доме.

Она осмотрела первую попавшуюся спальню. Белый стеганый атлас на большой круглой кровати. Тонкие белые занавески отодвинуты в сторону от стеганого атласного изголовья в форме сердца. На окнах тоже тонкие белые занавески. Встроенные шкафы. Изогнутый белый комод, заставленный стеклянными украшениями, духами и прочим. По обе стороны от кровати стояли одинаковые тумбочки.

Декорации из фильма давних лет.

Джиллиан вошла в примыкающую белоснежную ванную. И ахнула от удовольствия, увидев круглую утопленную ванну и богато украшенные золотые краны в форме голов дельфинов. Изящные бутылочки, наполненные цветными маслами и мазями, были аккуратно расставлены по ободку.

Клодетт Кольбер в «Клеопатре»^[14].

Не хватало только нубийской рабыни.

Возбуждение прошлось по ее позвоночнику мягкими, соблазнительными пальцами. Щекочущее чувство дразнило ее живот, и мурашки поднимались по коже. Ей не терпелось раздеться.

Но прежде всего, не пропустила ли она что-нибудь? Например, какую-нибудь важную подсказку, что хозяин все-таки дома? На всякий случай Джиллиан позвала:

– Привет? Есть кто-нибудь дома?

Если бы кто-то ответил, она всегда могла бы сказать... черт, что она могла сказать? Обычные отговорки, будто ее попросили позвонить, проверить... кого? Что она родственница, приехавшая погостить? Все это выглядело крайне неадекватно.

Беглец из местного психиатрического отделения казался более правдоподобным, – подумала она.

Хорошо. Слабость – не то слово. Особенно если ее уже обнаружили наверху. Ей придется придумать хороший ответ. Выкрутиться из сложной ситуации.

Или просто сбежать.

Будем надеяться, что до этого не дойдет.

Тишина.

Никакого ответа.

Слава Богу.

Она была в безопасности. Хотя...

Сделай это сейчас. Сделай это. Попробуй...

Короткие волоски на ее шее начали подниматься.

Эй. Живи на грани, Джилли, детка. Почему бы и нет?

Она наклонила голову. Прислушиваясь к звукам. Любым звукам.

Ничего.

Знакомое покалывание возбуждения дразнило ее пах. Ее лобок пульсировал, пока боль не стала невыносимой. Слабый смешок сорвался с ее губ. Джиллиан сняла туфли и разделась.

Вспышка страха пришла и ушла.

Подожди, – прошептал тоненький голосок. – Забудь о ванне. Иди и исследуй. Убедись, что это безопасно...

Вопреки здравому смыслу, она пустила воду в ванну. Пар окутал ее лицо, заставляя урчать от возбуждения. Выбрав емкость с маслом для ванны на длинной ножке, Джиллиан сняла пробку и налила его в ванну. Завороженная, она смотрела, как аметистовая жидкость перетекает в бурлящий поток.

В ноздри ударил тонкий аромат сирени. Мммм... Опустившись в благоухающую воду, она напевала мелодию:

– Сохранить молодость и красоту^[15]...

Да. Это была самая восхитительная, самая роскошная, самая незабываемая ванна, которую она когда-либо принимала.

В общем, самое увлекательное и запоминающееся вторжение на сегодняшний день.

И самое короткое, как оказалось.

Глава 9

Берт в палатке не было. Рик сказал себе, что нет причин для беспокойства, но все же вылез из спального мешка, желая увидеть ее, желая прогнать внезапный страх. Он откинул клапан палатки.

Ее нигде не было видно.

Костер потрескивал. Его бледное пламя трепетало в лучах утреннего солнца. В стороне от костра лежали их рюкзаки. Пончо были сняты, а красный нейлоновый верх рюкзака Берт был открыт.

Рик сел прямо внутри палатки и натянул кроссовки. Его пальцы дрожали, когда он завязывал шнурки.

С ней все в порядке, – сказал он себе. – Наверное, внизу, у ручья.

На спине. В одном носке.

Рик резко тряхнул головой, чтобы отогнать эти мысли, и поморщился. От бурбона у него тупо болела голова. Он поднялся на ноги, огляделся и пошел через лагерь.

Она будет внизу, у ручья, – подумал он. – Когда я поднимусь на вершину насыпи, я увижу ее. С ней все в порядке.

Боже, Боже, почему он позволил себе вспомнить все это прошлой ночью? С годами он научился отгонять от себя воспоминания, когда бы они ни начались. Но лежа в темной палатке, Рик зациклился на них, погряз в них. И даже не пытался бороться с воспоминаниями.

Он подозревал, что знает причину этого – потому что ему нужно было вспомнить, что случилось в прошлый раз. Рик снова был здесь. Возможно, в сотне миль от места, где убили Джули, но здесь, в горах, в глуши. Ему нужно было вновь пережить этот ужас, освежить это в своей памяти. Предостережение. Берегись, будь готов, это может случиться снова.

Потрясенный воспоминаниями, он выполз из палатки прошлой ночью, разжег тлеющий костер, полез в рюкзак и достал бутылку и револьвер. Карман его куртки был достаточно глубоким, чтобы вместить револьвер. Его вес был приятным. Рик сел на пень рядом с костром и выпил. От бурбона его обдало жаром. Он пожалел, что не взял с собой две бутылки. Ему предстояло провести еще шесть ночей. Нужно было сдерживаться, выпить не больше седьмой части бурбона, иначе он мог иссякнуть.

Но седьмая часть кварты – это совсем немного.

Наверняка будут ночи, когда ему не нужно будет пить, ночи, когда он будет спать до утра.

Это именно то, что сейчас мне нужно, – подумал Рик.

Когда четверть бутылки была выпита, он заставил себя остановиться. Надеясь, что этого будет достаточно, чтобы заснуть, убрал бутылку и вернулся в палатку. Свернул свою куртку в подушку. Несмотря на ее толщину, он чувствовал под головой револьвер. Но не возражал.

На этот раз никто не будет с нами связываться, – подумал он перед тем, как заснуть.

Рик добрался до края насыпи. Какое-то мгновение он не видел Берт, и что-то сжалось у него в груди. Затем заметил ее. Она была справа, сидела, скрестив ноги, на камне у середины ручья.

– Доброе утро, – крикнул он, спускаясь по склону.

Берт оглянулась на него через плечо и улыбнулась.

– Добрый день, – сказала она.

– О, еще не так поздно.

Она поднялась на ноги, перепрыгнула через ручей и надела кроссовки. На ней были мешковатые коричневые шорты и белая футболка. Берт выглядела свежей и прекрасной. Она подошла к Рику. Он обнял ее, чувствуя, как девушка тесно прижимается.

– Почему ты не пригласил меня на свою вечеринку? – спросила Берт.

Она знала. Конечно, знала.

– Ты спала, – сказал Рик.

Почувствовал, как она пожала плечами.

– Ты не так много пропустила. Я проснулся и не мог снова заснуть. Поэтому сделал несколько глотков. Они помогли.

– Первая ночь может быть трудной, – сказала она. – Потом станет лучше.

– Боже, я надеюсь на это.

– Хорошо, что я не зажгла спичку сегодня утром, иначе палатка взорвалась бы.

Рик тихонько засмеялся.

– Прости.

Ее руки скользнули внутрь его спортивных штанов. Они были теплыми на его ягодицах.

– Если у тебя снова будут проблемы со сном, может, разбудишь меня? Я не хочу, чтобы ты страдал в одиночестве.

– Все в порядке.

Берт похлопала его по заду, затем отошла.

– Давай позавтракаем. Я умираю с голоду.

Вернувшись в лагерь, Рик подогрел на костре воду для растворимого кофе. Берт высыпала в сковороду яичный порошок, размешала в воде и отрезала ножом несколько ломтиков от бруска бекона. Она готовила еду на горелке своей маленькой пропановой плиты.

Обычно Рик ненавидел растворимый кофе. Однако сегодня утром он показался ему очень вкусным. Он жадно пил его, прерываясь на яичницу с беконом.

И наблюдал за Берт, которая сидела на бревне напротив него и ела из сковороды. Ее волосы сверкали, как золото, над одним ухом, на которое падал солнечный свет. Ее белая футболка, такая яркая, что ему было больно смотреть на нее, свободно висела на ее груди. Ее соски выдавались вперед, и он мог видеть намек на их темноту сквозь ткань. Сковорода лежала у нее на коленях. Ее ноги, длинные и гладкие, были вытянуты и скрещены в лодыжках.

Закончив первым, Рик встал и подошел к своей сумке. Достал свою камеру "Полароид".

– Да ладно, – сказала Берт, – у меня волосы в беспорядке.

– Ты отлично выглядишь. Просто продолжай есть.

Берт пожала плечами и закатила глаза кверху. Рик сделал снимок, когда она поднесла вилку ко рту. С жужжанием камера выдала фотографию.

Рик присел на корточки рядом с Берт, и они смотрели, как появляется изображение, сначала слабое, потом все более четкое, и наконец каждая деталь предстала перед ними с невероятной четкостью.

– Я же говорила тебе, что мои волосы в беспорядке.

– А теперь давай снимем твою рубашку.

– Иди-ка ты.

– Я подожду, пока ты пойдешь переодеться.

– Кто сказал, что я собираюсь переодеваться?

Рик старался говорить непринужденно.

– Ты же знаешь, что все видно.

Она усмехнулась.

– Это проблема для тебя?

– Мне это нравится. Но мы можем встретить кого-нибудь на пути.

– Ах.

– Или ты могла бы надеть лифчик.

– Если бы я его взяла.

– Давай я принесу.

– Я не думаю, что...

– Я знаю. Ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь незнакомец увидел тебя. Довольно эгоистично с твоей стороны, тебе не кажется?

Не просто эгоистично, – подумал он. – Вид ее сосков через рубашку может навести людей на некоторые мысли. А такие мысли могут привести к...

– Ну, наверное, если тебя это беспокоит. Но никаких фотографий, или я переоденусь в палатке.

– Договорились.

– Почему бы тебе не сделать несколько снимков лагеря, прежде чем мы его свернем?

Рик согласился, затем убрал камеру.

Они отнесли кухонные принадлежности вниз к ручью. Почистив их, Рик остался почистить зубы и умыться. Затем вернулся в лагерь. Стоя в лучах солнца, он переоделся в спортивный костюм, в котором спал. Берт погасила костер и наблюдала за ним. Затем стянула с себя футболку, подошла к рюкзаку и достала выцветшую голубую рубашку из шамбре, которую носила вчера. Она застенчиво улыбнулась Рику, застегивая пуговицу на шее.

– Это достаточно скромно для тебя? – спросила она.

– Ну, не нужно перебарщивать.

Она улыбнулась и расстегнула две верхние пуговицы.

– Нормально?

– Замечательно.

Берт вошла в палатку. Рик наблюдал, как она запихивает спальник в мешок с вещами.

– Хочешь, я займусь твоим? – спросила она.

Если Берт начнет трогать вещи на его стороне палатки, то может обнаружить револьвер в его куртке.

– Нет, все нормально. Я позабочусь об этом.

Она выползла наружу.

Рик вошел в палатку, засунул свой спальный мешок в маленькую сумку и вынес ее наружу вместе со свернутой паркой. Берт осталась рядом с ним, перекладывая содержимое своего рюкзака. Он хотел положить пистолет в боковой карман рюкзака, где его было бы легко достать, но это было невозможно, когда там была Берт. Поэтому он оставил его внутри своей куртки. Спальный мешок лег поверх него.

Вот тебе и легкий доступ, – подумал Рик.

Они разобрали палатку. Оба стояли на коленях, сворачивая ее, когда Рик услышал голоса. Его желудок сжался. Повернув голову в сторону, он увидел три фигуры, двигавшиеся среди деревьев и спускавшиеся по тропе, которая проходила мимо их лагеря. Он посмотрел на Берт.

Девушка тоже наблюдала за ними. Ее руки лежали на палатке. От того, что ее свободная рубашка свисала к земле, Рик мог видеть затененную покатость ее груди. Ему показалось, что его голову сдавило. Он хотел крикнуть, чтобы она застегнулась, черт побери! Затем рубашка качнулась назад и скрыла грудь, когда она поднялась.

Берт помахала незнакомцам.

– Доброе утро, – позвала она.

Черт!

Они могли бы пройти мимо, если бы она промолчала. Зачем Берт так поступила?

Молодой человек, шедший впереди, крикнул:

– Привет! – и свернул с тропы.

Он шагнул между двумя молодыми деревцами и направился к ним в сопровождении двух своих спутников.

Берт встала. Она смахнула грязь и сосновые иголки с колен.

Онемев и дрожа, Рик поднялся на ноги. Он заставил себя улыбнуться и сказать "Привет" трем приближающимся мужчинам.

Мужчины? Мальчишки. Они были подростками, семнадцати или восемнадцати лет.

Это еще хуже, – подумал он.

Их трое. Боже.

Рик подошел к своему рюкзаку, вытащил спальный мешок и положил его на землю. Позади него раздавались голоса, но он не прислушивался. Дрожащими пальцами взялся за пуховик, повернул его так, чтобы карман оказался сверху. Просунул руку внутрь, вытащил револьвер и сунул его ствол за пояс брюк. Расстегнул рубашку, оглядел себя, чтобы убедиться, что рукоятка пистолета не видна, затем достал из кармана рубашки сигару и повернулся лицом к незваным гостям.

Они не незваные гости, – сказал он себе. – Берт пригласила их.

Она все еще находилась рядом с развалившейся палаткой. Трое парней стояли полукругом, лицом к ней.

Рик сорвал целлофановую обертку с сигары, и направился к ним.

– Привет, ребята, – сказал он и зажал сигару в зубах.

Когда он прикурил, Берт улыбнулась ему.

– Они провели ночь на Москитовом пастбище, – сказала она.

– Точно, – улыбнулся главарь. Он был крупнее Рика, и его тело казалось крепким. – Они, черт возьми, чуть не унесли нас. Уолли здорово досталось.

Уолли, толстый парень в очках, носивший обрезанные джинсы, которые висели низко и, казалось, готовы были упасть на лодыжки, повернулся и показал красные болячки на задней части ног. Указал на другие пятна на шее, на внутренней стороне предплечий и на сгибах локтей.

– Они убили меня, – сказал он мрачным голосом.

– У тебя нет средства от насекомых? – обеспокоенно спросила Берт.

– Кому хочется вонять?

– Хорошая шутка, – сказал третий мальчишка, долговязый, веснушчатый парень в солнцезащитных очках в белой оправе и оливково-зеленом берете.

Уолли с усмешкой посмотрел на него.

– А ты пробовал "Каттерс"? – спросила Берт. – Неплохо пахнет.

Уолли покачал головой.

– У меня осталось немного, – сказала она. – Почему бы тебе не взять его?

– Давай...

Берт направилась к своему рюкзаку.

Уолли почесал шею и посмотрел вслед Берт. Вожак тоже наблюдал за ней. Рик не мог сказать, куда смотрит парень в солнечных очках, но мог догадаться.

Все трое уставились на то, как она двигается в своих шортах.

– И давно вы здесь, парни?

– Три ночи, – сказал лидер, все еще глядя мимо Рика. Он облизнул уголок рта. Затем достал пачку "Винстона" из кармана своей рубашки без рукавов, вытряхнул сигарету и сунул ее в рот. – Одолжишь огоньку? – спросил он.

Рик вынул из кармана книжку спичек. Представил, как парень хватает его за руку, когда он протягивает ее, дергает его вперед и бьет коленом в живот. Поэтому он бросил спички.

Парень поймал их, пробормотал "Спасибо" и зажег сигарету. Бросил спички обратно Рику.

– Куда вы направляетесь, ребята? – спросил тот, что в солнечных очках.

– На озеро Грейнджер, – ответил Рик.

Он никогда не слышал о таком месте.

– Да? Это где-то рядом со Столбами?

– А вы туда собираетесь? – спросил Рик. – K Столбам?

– Ага.

Рик услышал шаги позади себя. Берт возвращалась, и глаза, которые он мог видеть, были устремлены на нее. Она прошла мимо Рика и протянула Уолли тюбик мази.

– Спасибо большое.

В другой руке у нее был пластиковый флакон.

– Вот, нанеси немного этого на свои укусы. Это должно помочь от зуда.

Уолли кивнул. Он откупорил флакон, понюхал и сморщил нос.

Берт издала хриплый смешок.

– Хуже, чем твои подмышки, вонять не может, – сказал тот, что в солнечных очках.

– Пошел ты и лошадь, на которой ты приехал, Баггер! – oн начал мазать розовой мазью свои укусы.

– Баггер? – спросила Берт, улыбаясь.

– Это от фамилии Бюргер, – oн произнес это по буквам: – Л-ю-к Б-ю-р-г-е-р.

– Также известный как Ветчина, Сыр и МакДабл, – ехидно сказал Уолли, занимаясь болячками.

– Итак, Уолли, Люк и... – Берт посмотрела на лидера и подняла брови.

Что это, – подумал Рик, – чертова вечеринка с коктейлями?

Парень выпустил дым и сказал:

– Джейс.

– Джейсон?

– Просто Джейс.

– Ему не нравится, – сказал Люк.

– Ну ты понимаешь, – сказал Уолли. – Джейсон. «Пятница, 13-ое».

Берт улыбнулась Джейсону.

– Я не узнала тебя без хоккейной маски.

Он покраснел. Затем улыбнулся.

– Я – Берт. Никто, кто зовет меня Бертой долго не живет, – oна пожала руку Джейсу.

Сигарета поникла в его губах, а глаза остекленели, как будто она взяла его за член вместо руки.

– Мой молчаливый партнер – это Рик, – сказала она.

Рик кивнул, но руки не подал. Джейс слабо улыбнулся, и его глаза остановились на Берт, когда она отступила к Уолли.

– Берт, – сказал Уолли.

Он вытер кончик розового пальца о свои шорты, затем пожал ей руку. Ухмыльнулся и покраснел. Наблюдая за ним, Рик наполовину ожидал, что очки ребенка запотеют.

Она пошла дальше по ряду.