Текст книги "Наследие Ирана"

Автор книги: Ричард Фрай

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 31 страниц)

Белый камень для крупных строительных блоков Пасаргад и Персеполя доставлялся из карьеров, находившихся около нынешнего селения Сиванд, к юго-западу от Пасаргад – именно здесь найдены обработанный и приготовленный к отправке камень, а также необтесанные глыбы 13. Огромные блоки доставлялись в Пасаргады, очевидно, по реке, устанавливались на месте и скреплялись железными скрепами. Архитектура Пасаргад, как и Персеполя, очень оригинальна, в ней весьма ярко отразилось своеобразие культуры Ахеменидов, ее духа. Мы не можем здесь подробно останавливаться на таких проблемах, как происхождение колонн, украшавших прямоугольные или квадратные залы ахеменидских дворцов, хотя многие элементы стиля несомненно ведут в Ионию. Пасаргады, судя по всему, являются характерным образцом раннеахеменидского искусства и архитектуры, тогда как Персеполь представляет собой комплекс памятников более позднего стиля. Пасаргады могут также рассматриваться как переход от северного искусства и культуры мидян, находившихся под влиянием Урарту, к южной, персидской культуре, испытавшей воздействие Элама. Примером ее может служить Персеполь.

Спор между историками искусства по поводу взаимоотношений греческой и ахеменидской скульптуры, в частности по вопросу о приоритете в изображении складок одежды на статуях, был в достаточной мере решен в пользу Греции. Пасаргады, как упоминалось, являются основным памятником раннеахеменидского искусства, однако ясно, что традиция скульптурного изображения складок одежды и здесь была заимствована персами от греков Ионии, причем еще в первый период существования ахеменидской державы 14. В Пасаргадах, как и в Персеполе, бросается в глаза декоративное назначение скульптурных каменных рельефов, отличных от ассирийских рельефов, содержащих целые сюжетные сцены. Скульптурные изображения животных в ахеменидском искусстве напоминают скульптуру Урарту и Ассирии, но и здесь можно заметить, что изображения подчинены декоративным целям – явление, характерное для персидского искусства на протяжении многих веков. К сожалению, от раннеахеменидского периода сохранилось очень немногое, и до тех пор, пока широкие раскопки в Пасаргадах позволят отличить памятники Кира от сооружений более поздних правителей, следует с большой осторожностью говорить об особенностях искусства и архитектуры первых Ахеменидов.

Укрепление державы Кира осуществлялось, по-видимому, теми же политическими методами, с помощью которых этот завоеватель сумел объединить племена и народы Персиды, как. пришельцев-арийцев, так и обитавших здесь уже в глубокой древности. Было высказано предположение, что имя Кир может быть неиранским, поскольку пока не найдено для него убедительной иранской этимологии 15. Смешение элементов разных культур можно наблюдать и в одежде персов, изображенных на рельефах Персеполя,– персы носят здесь, подобно эламитам, длинные платья, а не штаны и сапоги, характерные для других иранцев, в том числе и мидян.

Таким образом, одними из главных черт правления Кира были стремление заимствовать культурные ценности у покоренных народов и терпимость по отношению к их верованиям и обычаям, известная политическая гибкость. Для раннеахеменидской державы характерно также сохранение преемственности в организации и традициях царского управления, сложившихся в государстве мидян, – внешне различие сводилось лишь к тому, что Астиага сменил Кир. Для других народов держава Ахеменидов была прежде всего державой мидян и персов. Правда, персы играли в ней главенствующую роль, однако, хотя эта держава и не была двуединым государством Габсбургов, мидяне занимали важные посты при дворе первых Ахеменидов. Война с Крезом могла рассматриваться Киром как справедливая, ибо речь шла о присоединении страны, захваченной лидянами в то время, когда армии Мидии сражались с персами. Кир выступал как наследник Астиага, а потому считал себя обязанным поддерживать традиции и заботиться о неприкосновенности границ Мидийского государства.

Победы персов в действительности не превосходили военных успехов прежних завоевателей и мало чем отличались от них, хотя военное искусство, несомненно, шагнуло вперед в связи с применением кавалерии и соответственно изменением тактики. Подлинно новым, отличным от их предшественников была политика примирения, направленная на достижение основной цели Кира – создание pax Achaemetiica. Для этого Кир должен был сотрудничать с покоренными народами. Бюрократический аппарат, необходимый для управления обширной империей, набирался прежде всего из среды писцов Сирии и Месопотамии. Как в искусстве и культуре Ахеменидов, так и в системе управления державы были представлены разные стихии; понадобились гений Кира и в еще большей мере Дария, чтобы их синтезировать. Более чем вероятно, что создание единства Ахеменидской державы было делом Дария, но Кир заложил основы этого единства.

Перед Киром стояла и другая задача – защита северо-восточных рубежей империи от нашествий кочевников из Средней Азии. Уже отмечалось, что мы не знаем, как далеко на восток простирались владения мидян, однако вероятно, что здесь, как и на западе, завоевания Кира шли под флагом подчинения земель, ранее находившихся в зависимости от Мидии, а ныне переходивших к нему. В некоторых из этих областей обстановка, по-видимому, сложилась благоприятно для Кира и почва для включения в состав империи была подготовлена, но такие страны, как Бактрия и Арахосия, ему пришлось завоевывать мечом. Геродот (I, 205—215) подробно описывает поход Кира против массагетов, живших к востоку от Каспийского моря. Вскоре после начала кампании Кир отправил обратно в Персию своего сына и наследника Камбиза в сопровождении Креза, бывшего лидийского царя. Во сне Киру явился юный Дарий, сын Гистаспа и внук Арсама, следовательно тоже из рода Ахеменидов. На плечах Дария Кир увидел крылья, тень одного из них парила над Азией, второго – над Европой. Поскольку Дарию еще не было двадцати лет – возраст необхолимый для участия в походах,– и он оставался в Персии, великий царь повелел Гистаспу вернуться туда и следить за сыном, пока война не закончится, что Гистасп и сделал.

В первой битве успех сопутствовал Киру – он нанес поражение массагетам и взял в плен сына их предводительницы, царицы Томирис. Пленный царевич покончил с собой, но в следующей битве ахеменидское войско было разбито, а сам Кир погиб. Это произошло около 530 г. до н. э., после двадцати девяти лет царствования. Версия о гибели Кира, подробно рассказанная Геродотом, кажется наиболее правдоподобной; этой версии, с некоторыми отклонениями, следует большинство античных авторов (в том числе и Ктесий), иногда заменяя лишь массагетов саками, дербиками или другими кочевниками.

Сохранилось важное свидетельство, позволяющее судить о пределах завоеваний Кира в Средней Азии, – город Кирэсхата, или Кирополь, в Согдиане, взятый штурмом и разрушенный Александром Македонским. Этот город упоминается во многих источниках, его название этимологизируется как «удаленный город Кира» (согдийское kab «город») и отождествляется с Куркат (Киг– kab) – селением, расположенным неподалеку от городского центра средневековой Уструшаны, к северо-востоку от Самарканда 16. Речь идет, очевидно, об одном из городов, основанных Киром для защиты восточных границ державы и включавших в себя укрепленное поселение, где располагался гарнизон. Кир оставил глубокий след в памяти персов не только как основатель империи. Его именем, если не официально, то, по крайней мере, в народных преданиях, нарекались реки, местности, города. Геродот (III, 89) сообщает, что персы и во времена Дария I вспоминали о мягкосердечии Кира и называли его отцом. Известно несколько вариантов «легенды о Кире», широко распространенной в народе. Все это показывает, каким большим уважением и симпатией пользовался основатель династии. Иной была судьба его сына.

Notes:

Перевод А. Оппенхейма в кн.: J. В Pritchard, Ancient Near Eastern Texts, Princeton, 1950, стр. 305. Вместо Иштумегу следует читать Иштувегу; иранская этимология этого имени, предложенная Херцфельдом (AMI, Bd V‘II, 1934, стр. 128), весьма сомнительна. Ср., И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 414—415, прим. 3.

FHG III, стр. 406.

См.: J. В. Pritchard, Ancient Near Eastern Texts стр. 316.

Сопоставление легенды о Кире с аналогичными преданиями у римлян, германцев и других народов см.: A. Bauer, Die Kyros-Sage und Verwand– tes, Wien, 1882; трудна для понимания работа: Q. Нusing, Beitrage zur Kyros-Sage, Berlin, 1906.

FHG, III, стр. 398—406, и R. Henry, Ctesias, les sommaires de Photius, Brussels, 1947, стр. 12 и сл.

Ср.: И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 420.

Ср.: И. М. Дьяконов, История Мидии, стр. 17, 424 н указанные там источники и литературу вопроса.

J. В. ‘Pritchard, Ancient Near Eastern Texts, стр. 306. Гутиум в этом тексте – традиционное вавилонское название области между Ассирией и Мидией, к востоку от Тигра.

См.: О. L е и г е, Die Satrapieneinteilung in Syrien und im Zweistrom– lande,– «Schriften der Konigsberger Gelehrten Gesellschaft», XI, Halle, 1935, стр. 182.

Анаксимен у Стефана Византийского, s. v. Passargadai. Сводку данных источников см. Е. Herzfeld, Pasargadae,– «КПо», 8, 1908, стр. 10 и сл.

J. Marquart, Untersuchungen zur Geschichte von Eran, II, стр. 154. Обзор предлагавшихся этимологий см.: А1 i Sami, Pasargadae, 120 Shiraz, 1956. сто. 16—18.

R. Ghiгshman, Iran, стр. 123.

Ali Sami, Pasargadae, стр. 42—43.

Обзор дискуссии см.: К. Erdmann, Griechische und achaemenidische Plastik (zum gegenwartigen Stand der Diskussion),– «Forschungen und Fortschritte», 26. Jahrg., 1950, H. 11—12, стр. 150—153.

В 1903 г. Ф. К– Андреас впервые высказал предположение о том, что первоначальной формой имени следует считать эламское Kuras, а не древнеперсидское КйгиЗ. О попытках этимологизации этого имени см.: F. Weiss– b а с h, Kyros,– PW, Supplementband IV, Stuttgart, 1924, стдб. 1128. [Ср.: W. Eilers, Kyros. Eine namenkundliche Studie,—«Beitrage zur Na– menforschung», 15, 1964, стр. 180—236; В. И. Абaeв, К этимологии древнеперсидских имен Kurus, Kambujiya, CiSpis,– «Этимология, 1965», М., 1967, стр. 286—295.]

Е. Benveniste, La ville de Cyreschata,– JA, t. CCXXXIV, 1943—1945, стр. 163—164. (Ср.: История таджикского народа, т. I. С древнейших времен до V в. н. э., под ред. Б. Г. Гафурова и Б. А. Литвинского, М., 1963, стр. 528.]

Кризис державы

Историческая традиция весьма нелестно говорит о Камбизе, что вряд ли справедливо. О нем известно, благодаря вавилонским документам, больше, чем о его отце; источники сообщают об обстоятельствах его смерти, хотя последняя и осталась несколько загадочной для потомков. Подобно своему отцу, Камбиз носил, видимо, неиранское имя (древнеперс. Kambujiya-). Делались попытки связывать это имя с камбоджами, народом, жившим в Северо-Западной Индии, и толковать его как тронное имя, означающее «царь Камбоджей» 1. Гипотезы такого рода могут показаться весьма соблазнительными, но дело в том, что имена Кир и Камбиз нельзя объяснять как тронные, они плохо этимологизируются как имена собственные, так что вопрос остается нерешенным.

Камбиз был тесно связан со своим отцом, по крайней мере со времени завоевания Вавилонии. В вавилонских документах, относящихся к 539—530 гг. до н. э., употребляются различные титулы, такие, как «царь Вавилона», «царь стран» или оба вместе, при этом не всегда ясно, чем вызвано применение того или другого титула. Провинция Вавилония и Заречье управлялись, как было отмечено, Губару, однако Камбиз, видимо, являлся номинальным царем Вавилонии, тогда как глава империи Кир в аккадской титулатуре именовался «царь стран». Не все ясно и в хронологии, особенно в связи с наличием особого «года вступления» царя на престол – представления, заимствованного персами от вавилонян. Год вступления отсчитывался от даты смерти предыдущего царя и, таким образом, включал в себя месяцы, предшествовавшие первому году официального правления. Первый «официальный» год нового царствования начинался лишь следующей весной, в месяце нисане. Весть о смерти Кира пришла в Вавилон в конце лета 530 г.– уже в сентябре документы помечены годом вступления Камбиза, «царя стран» 2. Захват Египта был задуман, вероятно, еще при Кире, и Камбиз приступил к подготовке похода в эту страну.

Как и в других случаях, основные сведения о завоевании Египта содержатся у Геродота. Греческие наемники служили в армиях обеих сторон – и у персов, и у фараона (позднее это станет обычным для многих армий и войн). Мемфис и Фивы, два главных египетских города, пали под ударами войск Камбиза. Оставив в захваченных городах гарнизоны, персы двинулись на юг, вверх по Нилу, и на запад, к оазисам в пустыне. Ни одна из этих экспедиций не увенчалась успехом. Армия, посланная в оазис Амона, погибла в пустыне, захваченная песчаной бурей. Камбизу приписывают много злодеяний, якобы совершенных им в Египте, в том числе убиение священного быка Аписа, что, однако, опровергается датированными надписями на саркофагах последующих Аписов – эти надписи свидетельствуют о нормальной смене священных тельцов. Можно полагать, что действия Камбиза, направленные на ограничение доходов многочисленных храмов, восстановили против него жречество и привели к распространению слухов о его жестокости и издевательстве над египетской религией. В действительности же Камбиз, продолжая политику своего отца, относился с уважением к местным обычаям и верованиям; некоторые надписи свидетельствуют об этом достаточно ясно.

Нам предстоит теперь обратиться к событиям, потрясшим империю Ахеменидов и завершившимся возвышением Дария, событиям, о которых написано уже очень много. Некоторые ученые считают Дария узурпатором и лжецом, другие оправдывают его действия, приведшие к восстановлению династии Ахеменидов. В нашем распоряжении надпись Дария, составленная сразу же после описываемых событий, и сообщения античных авторов. Но можно ли верить этим источникам? Во всяком случае, рассказ о маге Гаумате и захвате власти Дарием – одна из самых интересных и скандальных историй древнего мира.

Основным источником, повествующим об этих событиях, является Бехистунская надпись. Название ее происходит от *Ва-ga-stana-, букв, «место бога» (Ахура Мазды?); позднее это название было переосмыслено окрестными жителями и превратилось в Бисутун. Надпись высечена на недоступной отвесной скале, возвышающейся над дорогой, и по сей день ведущей из месопотамских равнин в Хамадан. Бехистунская надпись и рельеф, сопровождающий ее, сохранились довольно хорошо, что следует объяснять прежде всего предусмотрительностью Дария – он приказал, видимо, уничтожить ступени, которые были вырублены в скале, чтобы никто не смог добраться до рельефа. На рельефе (рис. 70) изображен сидящий Дарий; перед ним со связанными за спиной руками стоят самозванцы, восставшие против царя и разгромленные им. Надпись имела, несомненно, большое значение для Дария – фрагменты арамейской версии текста найдены в Египте; очевидно, Дарий приказал изготовить много копий и разослать во все провинции. Об этом говорит и сам царь (Бехист., IV, 88—92) 3. О событиях, связанных с воцарением Дария, надпись повествует так (§ 10, стк. 27 и сл.) 4:

«Вот что сделано мною после того, как я стал царем. Сын Кира, именуемый Камбиз, из нашего рода, был здесь царем. У этого Камбиза был брат по имени Бардия, от той же матери, того же отца, что и Камбиз. Затем Камбиз убил этого Бардию. Когда Камбиз убил Бардию, народу не было известно, что Бардия убит. Затем Камбиз отправился в Египет. Когда Камбиз отправился в Египет, тогда народ стал мятежным, и много лжи стало в стране – и в Персии, и в Мидии, и в других странах.

Говорит Дарий царь: затем был один человек, маг, по имени Гаумата; он восстал (поднялся) из Пишияхувады, у горы Аркадриш – оттуда. Четырнадцать дней месяца вияхна прошло, когда он восстал. Народу он так лгал: „Я – Бардия, сын Кира, брат Камбиза». Затем весь народ присоединился [к нему]. От Камбиза к нему перешли и Персия, и Мидия, и другие страны. Он захватил царство. Девять дней месяца гармапада прошло, когда он захватил царство. Затем Камбиз умер своей смертью 5.

Говорит Дарий царь: это царство, которое маг Гаумата отнял у Камбиза, издревле это царство принадлежало нашему роду. Затем маг Гаумата отнял {его] у Камбиза, он захватил и Персию, и Мидию, и другие страны, сделал [их] своей собственностью. Он стал царем.

Говорит Дарий царь: не было человека – ни перса, ни мидийца, ни из нашего рода, кто отнял бы царство {у] мага Гауматы. Народ очень его боялся, (думая], что он казнит много людей, которые раньше знали Бардию. Потому он стал бы казнить людей, что „как бы кто-нибудь не узнал, что я – не Бардия, сын Кира“. Никто не осмелился сказать что-нибудь о маге Гаумате, пока я не прибыл. Затем я помолился Ахура Мазде. Ахура Мазда принес мне помощь. Прошло десять дней месяца багаяди, когда я с немногими людьми убил мага Гаумату и тех, кто были его главными сторонниками. Крепость, называемая Сикаяхувати, область, называемая Нисайя, в Мидии – там я его убил. Я отнял у него царство. Милостью Ахура Мазды я стал царем. Ахура Мазда царство мне вручил.

Говорит Дарий царь: царство, которое было отнято у нашего рода, я поставил на место. Я установил его, как прежде было. Святилища, которые маг Гаумата разрушил, я восстановил. Я вернул народу недвижимое имущество 6, скот, рабов и дома, которых его лишил маг Гаумата. Я поставил народ на место, и [в] Персии, и [в] Мидии, и (в] других странах».

Такова история Гауматы в изложении Дария. У Геродота брат Камбиза и маг носят имя Смердис (греческое sm– вместо £>-), его версия содержит дополнительные подробности, но в основе своей близка к версии Дария. Сходный рассказ, хотя и со значительными отличиями в деталях, мы находим у Ктесия. Младший сын Кира, Бардия, выступает у него под именем Таниоксарка (у Ксенофонта – Танаоксар), возможно, прозвище, означавшее буквально «большой телом». О деталях, характерных для различных вариантов истории Гауматы, писалось уже немало, равно как и о степени достоверности дошедших до нас версий. Ученые разделились на две группы. Одни считают, что мятежный Бардия был в действительности младшим братом Камбиза, что Дарий отнял у него трон и, чтобы оправдаться перед потомками, выдумал историю о Лже-Бардии, маге-узурпаторе. Другие защищают достоверность рассказа, изложенного в надписи Дария. Обе группы сходятся на том, что в основе всех сообщений античных авторов об этих событиях лежит одна и та же персидская официальная версия. Я думаю, что, как правило, можно верить надписям. Известны, конечно, случаи, когда имеются достаточные основания, заставляющие усомниться в их достоверности, однако следует помнить, что надписи могли прочесть многие, в том числе и те, кто захотел бы придирчиво проверить их содержание. Большинство аргументов, приводимых обеими группами исследователей, базируется на догадках и предположениях, но все же полезно представить обе точки зрения. Те, кто отрицает правдивость версии Дария, приводят следующие соображения (они, впрочем, фигурируют не у всех исследователей этой группы). Эсхил («Персы», 774), перечисляя царей мидийских и персидских, говорит о Марде (Смердисе) как о законном правителе, убитом в результате заговора. Однако этот пассаж малополезен, он лишь в слабой степени отражает фактический ход событий. Утверждают далее, что, поскольку у Камбиза не было сына и преемника, он не мог убить своего брата и, таким образом, прервать правящую линию династии. Дарий поднял мятеж против Бардии – об этом якобы может свидетельствовать тот факт, что в Бехистунской надписи он подчеркивает «естественную смерть» Камбиза, многократно говорит о лжи, называя всех восставших лжецами, и тем самым слишком торжественно и настойчиво заявляет о своей невиновности 7. Полагают также, что Кир и Камбиз поддерживали интересы мидян, тогда как Дарий заботился о восстановлении гегемонии персов. Наибольшего внимания заслуживают два других довода: во-первых, совершенно невероятно, чтобы узурпатор мог так долго обманывать народ, выдавая себя за другого; во-вторых, Дарий в своей надписи сознательно искажает хронологию событий, повторяя несколько раз, что он подавил все восстания в течение одного года. Остановимся сначала на этом аргументе. Было выдвинуто немало заключений относительно того, что мог совершить Дарий в течение одного года (см. прим. 62), однако до сих пор не найдено решения, которое бы удовлетворило всех исследователей. Наиболее рациональной представляется попытка разделить события, о которых повествует Бехистунская надпись, на три группы. К первой (Бехист., § 16—20) относятся восстания в Эламе и Вавилонии, ко второй (§ 21—48) – подавление восстаний в Эламе, Мидии, Армении и Сагартии (§ 24—34), Парфии (§ 35—37), Маргиане (§ 38), Персиде (§ 40—44) и Арахосии (§ 45—48); к третьей (§ 49—51)– второе вавилонское восстание и его подавление. События «одного года» Дария начинаются с года его вступления на престол и продолжаются в первом «официальном» году. В качестве отправной точки «одного года» принимается первое датированное событие – битва в Вавилонии у реки Тигр (13 декабря 522 г.), последним датированным событием считается подавление восстания Фрады в Маргиане (10 декабря 521 г.) – всего один год без трех дней 8. Если принять такое объяснение, то следует предположить, что главные события развертывались в Вавилонии и что восстание Фрады было в действительности гораздо более значительным, чем это может показаться по очень краткому сообщению о нем в надписи. Предложенная датировка «одного года» спасает Дария от обвинений во лжи – по крайней мере в том, что касается хронологии событий.

Трудно поверить, что узурпатор мог так долго выдавать себя за царевича, сына Кира, но если магу Гаумате это удалось, то это могло удаться позднее и Вахьяздате (Бехист., § 40). Из надписи Дария, как и из сообщений античных авторов, можно заключить, что имя Бардии было окружено какой-то тайной. Следует упомянуть в этой связи еще об одном факте. Судя по античным источникам (например, Геродот, III, 88), Дарий женился на Атоссе, сестре Камбиза и жене Гауматы, а также на Пармисе, дочери Бардии,– вещь невозможная, если бы Гаумата и Бардия были одним и тем же лицом. В целом, хотя Бехистунская надпись содержит много трудных и спорных мест, я не склонен отрицать достоверность версии Дария и предоставляю эту работу скептикам. Может быть, они окажутся правыми, но до сих пор необходимых доказательств не предъявлено.

Среди проблем, возникающих в связи с изучением Бехистунской надписи, важное место занимает вопрос о характере восстания Гауматы (если, конечно, считать, что Гаумата – историческая личность, а не плод вымысла Дария). И здесь необходимо прежде всего обратиться к хронологии событий. Вавилонские таблички (как правило, деловые документы) свидетельствуют, что у Бардии также был «год вступления», и «официальный год». По мнению некоторых ученых, Гаумата-Бардия царствовал не более года, но из аккадских текстов сейчас очевидно, что Дарий (и Геродот) достаточно точны в хронологии правления Гауматы. Год вступления Гауматы приходится на 523-22 г. до н. э., его первый официальный год—522-21, причем год вступления был также седьмым годом Камбиза, а 522-21—годом вступления на престол Дария. Дело осложняется еще и тем, что вавилонские писцы находились в затруднительном положении, обычном для смутных времен; они не знали, как им датировать документы: продолжать ли правление Камбиза, признавать Бардию, а затем и восставших в Вавилонии, или считать по годам Дария? И все же обращение к аккадским текстам на глиняных табличках совершенно необходимо при определении дат правлений и их последовательности.

Возвращаясь к магу Гаумате, следует привести еще некоторые данные, освещающие роль этого мятежника, а также других магов. Геродот (III, 79) рассказывает, что персы, узнав о гибели мятежников (у Геродота выступают два мага), обнажили кинжалы и уничтожили всех магов, которых они в тот день нашли. В память об этом событии персы стали отмечать праздник магофонии (magophonia), «убийства магов». Об избиении магов мы находим упоминание у Иосифа Флавия («Иудейские древности», XI, 31: «после убийства магов»); Ктесий говорит о праздновании магофонии как годовщины убийства мага Сфендадата (так именуется у Ктесия Бардия) 9. Важным свидетельством является изданный недавно фрагмент согдийского текста, в котором содержится слово mwgzt «убийство магов», приписываемое в данном случае Александру Македонскому 10. Согдийский текст, как представляется, подтверждает достоверность сообщений греческих историков о празднестве, связанном с убийством Гауматы. Эти свидетельства, а также восстановление Дарием разрушенных ayadana, вызвали большие споры о зороастризме восставших магов или, напротив, о зороастрийце Дарии, уничтожившем старую «языческую» религию магов. Мне представляется, что восстание было вызвано затянувшимся походом Камбиза в Египет, походом, который должен был привести к истощению ресурсов ахеменидской державы. В этой обстановке власть захватил маг Гаумата, или, если не доверять данным источников, подлинный Бардия с помощью каких-то магов восстал против своего брата Камбиза. Действия Дария тогда могут быть определены как контрмятеж, за которым последовали восстания в разных концах империи. Дарий уничтожил магов, поддерживавших Гаумату, и восстановил ранее разрушенные ayadana. Что же такое ayadana?

Объяснение значения этого термина связано с проблемой религии Ахеменидов и судьбами учения Зороастра в Западном Иране. Общепринята интерпретация слова ayadana как «место культа, святилище», от древнеперс. yad– «поклоняться» (мидийское *уаг-, древнеинд. yaj-). Такое истолкование поддерживается эламским и вавилонским соответствиями, означающими «дом богов», но как выглядели эти храмы 11? Предполагалось, что Uyadana были святилищами, специально предназначенными для культа ахеменидских царей; однако, поскольку Гаумата причислил себя к роду Ахеменидов, маловероятно, чтобы он стал уничтожать династические храмы. С другой стороны, ayadana существовали до Гауматы и после него, а так как у нас нет данных о том, что Гаумата покидал Иран и действовал за его пределами, то можно заключить, что ayadana были характерны для персов (и мидян), – это местные святилища, находившиеся под покровительством Кира, Камбиза, позднее Дария и его преемников. Гаумата уничтожал эти святилища, скорее из религиозных, нежели из династических соображений. Он мог быть зороастрийцем, но отнюдь не обязательно должен был разрушать местные храмы, которым покровительствовали ахеменидские правители. Кажется слишком рискованным, следуя античной традиции, считать, что настоящим именем Гауматы было Сфендадат, и принимать более позднюю версию магов, которая отождествляет его с зороастрийским мучеником Спентадатом, сыном Виштаспы, и превращает, таким образом, Гаумату в зороастрийского героя, боровшегося с Ахеменидами, но выступившего в зороастрийской традиции под другим именем 12. Святилищем типа ayadana могло быть сооружение в Накш-и Рустаме (рис. 34), известное под именем «Ка’ба Зороастра» и расположенное напротив ахеменидских царских гробниц, но это не более чем предположение.

Религия Ахеменидов давно уже является предметом дискуссии, причем мнения исследователей и до сих пор остаются весьма разноречивыми. Выше мы уже затрагивали эту проблему. Данные вавилонских текстов, а также анализ действий Камбиза в Египте позволяют заключить, что и Кир, и Камбиз использовали религию в качестве политического оружия для укрепления своей власти. Вавилонские, египетские и иудейские божества почитались, по-видимому, обоими царями, и нет оснований утверждать, что политика Дария в этом отношении сильно отличалась от его предшественников. «Магофобия» вряд ли имела целью истребить всех магов: не более чем через 15 лет после восшествия Дария на престол мы находим в эламских табличках упоминания о магах, действовавших в Персеполе 13. Остается и до сих пор неясным, отличались ли верования магов в период до Дария от тех, которые разрешено было исповедовать после Дария. Предположение о существовании нескольких «сословий» магов – жрецов и чиновников – вполне вероятно, хотя и не доказано 14. Несомненно, что маги исполняли роль будущих кадиев (религиозные руководители, а также судьи и чиновники в мусульманском мире) и что в древнем Иране они могли разделяться на несколько групп. Среди них были, очевидно, последователи Зороастра, но и они могли петь те же гимны и теогонии (посвященные, возможно, происхождению всего сущего), что и их собратья в Восточном Иране. Страбон сообщает (XI, 532), что «все священные обряды персов почитаются мидийцами и армянами», а также, добавим мы, и другими народами.

Мы не будем останавливаться подробно на вопросах, связанных с культом Ахура Мазды,– во времена первых Ахеменидов не было еще канонической церкви с установившимися догмами, а проследить генезис и эволюцию верований, как известно, чрезвычайно трудно. В списке божеств, относящемся ко времени ассирийского царя Ашшурбанапала, упоминается имя Ассара Мазаш. Отождествление его с Ахура Маздой оспаривается 15, однако вряд ли есть основания полагать, что последний был изобретением Зороастра. Как и древнеперсидская клинопись, имя Ахура Мазды впервые широко представлено при Дарии, но из эламской версии Бехистунской надписи (IV, 62) следует, что Ахура Мазда был уже богом ариев. Над изображением Дария на рельефе парит символ Ахура Мазды, похожи» на символ бога Ашура в Ассирии. Более того, Дарий вполне определенно провозглашает себя поклоняющимся Ахура Мазде (Бехист., IV, 44). Уже в это время Ахура Мазда был, несомненно, отмечен среди прочих богов, он являлся «царем над всеми богами» и его было легко отождествить с Зевсом и верховными божествами других пантеонов. Дарий на равных правах с магами мог считаться последователем Зороастра, несмотря на различия в погребальных обрядах или в ритуалах жертвоприношения и даже поклонения богам, так что трудно сказать, кто из них был «более зороастрийцем». Обряды и ритуалы, которые позднее стали отличительными признаками «ортодоксального» зороастризма, оформились постепенно и связаны по своему происхождению с разными культами. Для рассматриваемого периода бессмысленно говорить о «подлинном зороаетрийце» в зависимости от того, употребляет ли он хаому или нет, или исходя из особенностей погребального обряда. Нам придется еще не раз возвращаться к религиозным проблемам, поскольку они имеют первостепенное значение для Ближнего Востока – обстоятельство, не всегда в достаточной мере учитываемое представителями светской исторической школы в наши дни. К сожалению, многое из того, что написано о религии Ахеменидов, не подкреплено никакими доказательствами 16.