
Текст книги "Похитители тьмы"
Автор книги: Ричард Дейч
Жанр:
Триллеры
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 31 страниц)
Глава 13
Пол отскреб мрамор до белизны, затолкал поалевшие от крови полотенца в большой мешок для мусора, от которого собирался избавиться позднее. Он подавил подступающую к горлу тошноту, смывая кровь Симона, старался не думать о боли и страданиях, пережитых другом. Буш никак не мог отделаться от этого образа; он словно все еще служил в полиции, где становился свидетелем убийства невинных людей. Только теперь жертвой стал один из его ближайших друзей. Буш со всей силы тер пол, словно стирая не только кровь с пола, но и эти образы из памяти. Но, как это нередко случалось, в нем возобладали другие эмоции – ярость и злость. Кто бы ни сделал это, негодяю придется познакомиться с гневом Буша.
– Как им удалось так быстро убраться отсюда? – спросил Сент-Пьер, выводя друга из его состояния ярости.
– Мы здесь не в Канзасе, – сказал Пол. – Другие правила. Я уверен, что выход через заднюю дверь, где тебе не зададут никаких вопросов, стоит всего несколько долларов.
Майкл знал, что полицию он вызвать не может, потому что подставится сам. Он посмотрел в сторону балкона, где стояла КК, которая на протяжении последних пятнадцати минут не произнесла ни слова. Майклу это молчание начало надоедать, и он вышел на балкон.
– Ты должна мне объяснить, что происходит.
Женщина ничего не сказала.
– Симон говорил только о похищении карты, – продолжил Майкл. – Никто не обмолвился об артефактах. В списке твоих незаконных продаж есть что-то еще?
– Я не знаю, о чем речь, – сказала КК, не отводя глаз от огней, сверкающих на громадном куполе собора Святой Софии. – Симон говорил, что сам собирается его достать.
Майкл по глазам, по голосу чувствовал, что она говорит не все, но времени для игр не оставалось.
– Кэтрин, мне необходимо знать, чем вы занимались. Мне необходимо знать все.
– Я тебе все сказала, – ответила КК, не глядя ему в глаза.
Майкл пытался сдержаться, но эмоции прорвались наружу.
– Что такое кадуцей, черт подери? Вы планировали два дела. Скажешь ты мне, наконец? Господи, КК, какую еще ложь ты затеяла?
– Ложь? – Она повернулась к Майклу, глядя на него широко раскрытыми глазами. – Ложь? Мою сестру похитили.
– Да, но пока ты не начнешь говорить мне правду – всю правду, – освободить ее и Симона будет дьявольски трудно.
– Мне не нужна твоя помощь, – женщина встала.
– Мне все равно, что ты там говоришь, – ответил Майкл, сердито глядя на нее.
– Не суйся в эти дела. – КК демонстративно проскользнула мимо него в комнату.
– И не надейся. – Сент-Пьер ринулся следом.
Она метнулась по гостиной мимо Буша к двери, рванула ее на себя, выскочила в коридор и с хлопком закрыла за собой.
Буш посмотрел на Майкла.
– Очень мило.
– Иди в задницу.
Буш вошел в свой номер в «Фор Сизонс», направился на балкон и нашел там КК в плетеном кресле; она сидела, глядя в пространство. Женщина посмотрела на его крупную фигуру в дверях – взгляд невидящий, полный боли.
– Так, я вижу, еще кто-то, кроме Майкла, умеет открывать двери без ключей.
КК перевела взгляд на море – попытка Буша пошутить не вызвала у нее никакой реакции.
– Кэтрин. – Буш осторожно сел на кресло перед ней. – Майкл не хочет тебе ничего плохого. Он на твоей стороне. Больно об этом говорить, но он уже переживал подобное. Он знает, что это такое, когда от тебя зависит жизнь другого человека.
– Я сама разберусь.
– Так ли? – мягко спросил Буш, его низкий голос перешел на шепот. – Сможешь ли ты действовать с холодной головой, зная, что от твоего успеха зависит жизнь человека, которого ты любишь? Я не сомневаюсь, ты профессионал высокого класса. Уверен. Но одна ты ничего не сможешь. Ты можешь отказаться от Майкла, но не отказывайся от его помощи.
– Это моя вина, – резко сказала КК. – Я сама и должна все исправить.
– Понимаешь, несколько лет назад я знал одного человека, у которого умирала жена. Он был готов на все, чтобы спасти ее. – Буш сделал паузу. – Он делал все, что в его силах, и даже больше. И знаешь, несмотря на все его усилия, ей становилось только хуже. Гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Он никак не хотел принимать ничью помощь. Мне в конечном счете пришлось чуть не связать его, чтобы он не отказывался. И теперь тот же парень, Майкл, пытается помочь тебе. Вместе мы сможем вернуть их и исправить положение. – Буш посмотрел в сторону моря. Он сейчас пытался убедить человека пойти на преступление – вещь немыслимая для него несколько лет назад, когда он служил в полиции. Но Пол знал, как высоки ставки, понимал боль и вину, которые чувствовала КК. – Доверься мне и Майклу.
Наконец женщина повернулась к Бушу и увидела, как в номер из коридора входит Майкл. Он нес портфель Симона, чуть не лопавшийся по швам.
Кэтрин смотрела издали. На несколько секунд в номере воцарилось молчание. Буш посматривал то на одного, то на другую.
Наконец КК встала.
– Это посох, палка длиной около двух футов. – Она перешла с балкона в комнату. – Оплетенная двумя змеями, которые обнажают клыки друг на друга. Она усыпана драгоценными камнями. Глаза у змей рубиновые, зубы серебряные. В портфеле Симона есть рисунок этого посоха.
Буш, стоявший в балконных дверях, заговорщицки подмигнул Майклу.
Тот открыл портфель, вытащил оттуда стопки документов, разложил их на большом кофейном столике. КК обменялась с Майклом взглядом, заключая мир, и, усевшись на диван перед ним, принялась просматривать бумаги. Наконец она нашла репродукцию картины, изображающей человека плотного сложения с густой темной бородой, одетого в длинные бордовые и синие одеяния поверх белой с золотом рубашки. На голове – большой белый тюрбан, в центре которого – зеленая кисточка, усыпанная жемчугом и алмазами. Он покоился на множестве зеленых подушек, а перед ним стояла группа подданных. В правой руке он держал посох, а левая поднята ладонью вниз в сторону собравшихся.
К репродукции прикреплена фотография – увеличенное изображение посоха, на которой виднелось усыпанное драгоценностями темное древко, две обвившиеся вокруг него змеи – их тела украшены драгоценными камнями. На вершине посоха змеи взирали друг на друга, широко распахнув пасти, готовые к атаке, их серебряные зубы отливали убийственным блеском.
Майкл смотрел на фотографию, мучительно вспоминая: он ведь уже не раз видел этот посох.
– Что, кажется знакомым?
Майкл кивнул.
– На него похож посох Асклепия – там, правда, одна змея обвивает деревянную трость. Асклепий – сын Аполлона и бог врачевания, а его посох стал символом Американской медицинской ассоциации и Всемирной организации здравоохранения. Его можно увидеть на дверях многих больниц.
Майкл взял фотографию, чтобы внимательнее ее рассмотреть.
– Но больше он похож на кадуцей, – продолжила КК. – Древний астрологический символ коммерции, принадлежность греческого бога Гермеса. Последний исполнял функцию посланника между богами и людьми, а кроме всего прочего, провожал мертвых в потусторонний мир. И представьте себе – он был защитником купцов, лжецов и воров.
– Отлично. Именно то, что нам нужно, – сказал Буш.
– В греческих мифах, кроме Аида и Персефоны, только Гермес мог заходить в потусторонний мир и покидать его, не вызывая никаких последствий.
– Даже и не думайте ходить этой дорожкой. Мистический бред… – проворчал Буш.
Кэтрин продолжила:
– Посох Гермеса-посланника обычно изображается с переплетенными змеями, ползущими вверх по посоху. В верхней его части имеются два крыла за головами смотрящих друг на друга змей. Как это ни странно, но многие организации, ваш министр здравоохранения, а также медицинский корпус армии и ВМФ США ошибочно используют этот посох как свой символ, не понимая его противоречивости.
– Ясно, – сказал Буш, громко вздохнув. – Ты хочешь сказать, этот посох – что-то вроде мифа? Нет, ты уж разубеди меня.
КК покачала головой, и на ее лице появилось подобие улыбки.
– Нет, это артефакт, сделанный по подобию кадуцея. Эта вещь бесценная.
– Меня не волнует, что он означает, – сказал Майкл Бушу. Потом повернулся к КК: – Где он находится?
КК снова покопалась в бумагах и вытащила старинный набросок человека, который совсем не походил на то, что предполагал увидеть Майкл. Человек был высокий, с коротко подстриженной бородой, а его восточноевропейское происхождение не вызывало сомнений. Майкл ждал увидеть кого-нибудь более смуглого, вроде араба или североафриканца, забыв о том, что тогда, как и теперь, город, в котором они находились, был перекрестком дорог всего мира.
– Соколлу Мехмет-паша, великий визирь, человек огромного влияния и обширных связей. Он был сербом, его забрали из семьи ребенком – османские султаны так вели себя во многих завоеванных ими христианских странах. Он вырос и получил образование в империи, быстро сделал военную карьеру. Служил не только главой султанской стражи, но и высоким адмиралом флота империи, где он познакомился и подружился с Пири Рейсом, тоже адмиралом османского флота. Вообще-то «рейс» по-турецки и означает «адмирал». До того как Пири Рейса публично обезглавили в Египте в 1555 году, он вручил Мехмету две вещи: вторую часть карты мира, составленной им в 1513 году, и этот посох, подаренный ранее дядей Кемалем. Посох был единственным сокровищем, взятым Кемалем с корабля, захваченного им многими годами ранее в Индийском океане. Мехмет хранил посох и карту Пири в двух разных частях своего имения, долгие годы вынашивая решение относительно судьбы двух этих предметов. Прошло еще несколько лет, и на трон взошел Селим II. Сын Сулеймана Великолепного, одного из величайших правителей XVI века. Именно при Сулеймане Османская империя стала мировой державой и вошла в свой золотой век. Его армии завоевали Родос, Белград, большую часть Ближнего Востока и Северной Африки. Флот Османской империи доминировал в морях. Под командой адмирала Пири Рейса он контролировал Средиземноморье, Красное море, Персидский залив. Сулейман был великим государственным деятелем, полководцем и властителем, считавшимся мудрым и справедливым. Но его сын Селим II был другим. Он не интересовался военными делами и большую часть своих обязанностей передал великому визирю Мехмету, а свое время проводил, предаваясь земным страстям. Селим возглавлял империю с 1566 по 1574 год и ни в чем не походил на отца. Если его отец был выдающимся деятелем, трудившимся во благо государства и народа, то Селим стал его противоположностью. Он проводил все время в гареме, всегда пьяный, не думал о своих подданных, империи, мире; эгоистичный пьяница, который воображал себя кем-то вроде египетского фараона, хотя и отказывался носить корону с изображением змеи, готовой к атаке. Посетив как-то раз дом Мехмета, Селим увидел посох и забрал его себе, очарованный замысловатыми змеиными формами. Он носил этот кадуцей как скипетр, символ власти, считая эти две змеиные головы предупреждением врагам. А Мехмет стал одним из величайших визирей империи – как при Сулеймане, так и при Селиме. В отсутствие всякого интереса к управлению империей со стороны Селима он фактически возглавлял ее, как в свое время Сулейман. Мехмет считался блестящим руководителем в политике и на войне, он просчитывал свои действия на много ходов, чего не могли делать другие. Что же касается посоха, то он должен сдержать обещание, которое дал своему другу Пири. Мехмет знал, что посох вернется к нему и он сможет распорядиться им по своему усмотрению. Нужно только проявить терпение…
– А каково значение этого посоха для Симона, зачем он ему понадобился? – прервал Буш рассказ Кэтрин.
– Симон никогда не говорил…
– Меня сейчас это не интересует, – сказал Майкл с сердитой ноткой в голосе. – Что случилось с этим посохом дальше?
– Мехмет не раз пытался убедить султана расстаться с посохом, говорил, что на нем, возможно, лежит проклятие, что он принесет боль и страдания, что недостойно султана иметь скипетр, как какому-нибудь моднику-королю в Западной Европе; но пьяница-султан не слушал своего главного советника. Слова Мехмета оставались без внимания.
После смерти Селима Мехмет понял, что с помощью султана сможет выполнить желание Пири. Будучи великим визирем, он организовывал погребение султана; в его обязанности входило сооружение гробницы, на строительство которой ушло три года.
– Ты хочешь сказать?.. – проговорил Буш, надеясь, что получит не тот ответ, который ожидает.
– Посох похоронен с телом султана Селима II.
– Так, давайте, чтобы не оставалось никаких неясностей. Ты рассказала эту сложную длинную историю, чтобы сообщить, что нам предстоит стать грабителями могил? – спросил Буш. – Нет, ерунда это. Не знаю, как вы, но я побаиваюсь тревожить мертвецов.
– И где эта могила?
– Вообще-то это гробница, – сказала КК, вставая и направляясь к двери номера, где остановилась, повернулась. – Ну, вы идете или нет?
Майкл и Буш неохотно и в смятении последовали за ней. Они прошли по коридору до номера КК, потом через гостиную на балкон.
Они стояли над Старым городом, над дворцом Топкапы, над близлежащими районами, кишащими местными жителями и туристами, и, наконец, над громадным зданием слева от них. Колоссальное купольное сооружение византийских времен, базилика, вздымавшаяся на сто пятьдесят футов к небу. С сотнями аркообразных окон и малых куполов, оно напоминало огромную древнюю церковь, чудом сохранившуюся до наших дней, но двухсотфутовые минареты по четырем углам не оставляли сомнений: перед ними одна из самых великолепных мечетей в мире.
– Ты шутишь, – сказал Буш. – Уж не хочешь ли ты сказать, что гробница там – внутри?
– Вообще-то… – КК показала на три небольших куполообразных здания к юго-востоку от главного сооружения. – Гробница Селима расположена в отдельном здании – вон там, в середине.
Глава 14
Филипп принялся размешивать свой поставляемый по специальному заказу чай, и воздух наполнился ароматом миндаля и меда. Здесь не было ни секретарей, ни работников, ни бухгалтеров.
Этот городской дом на Принцевом канале в Амстердаме представлял собой кирпичное сооружение, о принадлежности которого Веню не знал никто. Его право собственности скрывалось за целой сетью корпораций и вымышленных имен. Здесь его святилище, место, где он мог спрятаться, если бы рухнул его мир; здесь он держал более пяти миллионов евро наличными, пять миллионов в бриллиантах и целый арсенал оружия. Здесь находилось противорадиационное убежище, построенное в тот год, когда он испытывал параноидальный страх. Имелись полугодовые запасы еды и воды на тот случай, если ему понадобится сделать вид, что он исчез с лика планеты. На сервере хранились резервные копии всех файлов его корпорации. Сама комната располагалась за непроницаемой противопожарной стеной. Кроме того, были сделаны распечатки всех файлов, содержащих компрометирующие материалы: документы, которые могут уничтожить не только конкурентов, но и его работников. Филипп с радостью в сердце называл это своим досье страха, которое стало бы крушением для его фигурантов, узнай их близкие, полиция или правительство о некоторых фактах их биографии.
Веню взял наугад первую папку; она содержала материалы на одного из его юристов – Рея Джасперса, который являлся составной частью организации и помог ему сколотить состояние. В папке лежала не только полная биография, но еще и информация о его предрасположенности к азартным играм и несовершеннолетним девочкам, а также список должников бандитского общака времен проживания Джасперса в Америке. Веню взял следующую папку. Досье человека, которого он считал своей правой рукой, который ни разу его не подвел, в руках которого находилось будущее Веню. Читая многостраничный отчет о криминальной деятельности, ограблениях и убийствах, он улыбался. Считалось, что Веню – человек, лишенный эмоций, но если его сердце и лежало к кому-то, то только к людям вроде Иблиса.
Двадцать лет назад Веню только приступил к созданию своей империи и искал людей, которые заложили бы основу его организации; искал те компоненты, без которых ему было не добиться поставленной цели. Среди его сотрудников были специалисты по финансам, эксперты по налогам и юристы, а кроме них, еще и те, чьи профессиональные навыки приобретались не в университетах, чье умение обычно оставалось невостребованным в корпоративном мире. Бизнес-план, составленный Веню в годы заключения, требовал нарушения законов – задача, для которой он вполне приспособлен, вот только теперь не мог быть связан с ней напрямую.
Сначала уличный громила, потом священник, он наконец-то нашел свое призвание в мире бизнеса: за три года после выхода из тюрьмы его инвестиционная фирма заработала более двадцати миллионов фунтов. Он совершенствовал методы заключения сделок, используя опыт, приобретенный им на улице: давление, устрашение, угрозы и шантаж. Он пользовался слабостями конкурентов, находил самых уязвимых и набрасывался на них. Искал родственную душу, с которой мог бы говорить и действовать на языке улицы.
Двадцатью годами ранее Веню оказался в угловом кабинете захудалого паба в Брайтоне, сквозь расхлябанные окна и двери которого внутрь проникали завывающие зимние ветра с Ла-Манша. Здесь он не чувствовал себя на своем месте среди синих воротничков, одетый в тройку из черной материи в тонкую полоску. Он прихлебывал темный эль из тусклого, поколотого стакана, разглядывая громкоголосую толпу завсегдатаев, праздновавших окончание рабочего дня.
Напротив сел молодой человек. Худощавый, ростом не более пяти футов семи дюймов и казавшийся еще меньше рядом Филиппом, рост которого был шесть и три.
– Привет, Крис, – сказал Веню.
Тощий молодой человек с кукольным личиком никак не прореагировал, услышав свое имя.
– Я знаю, ты предпочитаешь, чтобы тебя называли Иблис. На самом деле меня не очень заботит, как ты себя называешь: Кристофер Миллер, сын Нури Миллер, потомок Ржавого или просто старый добрый Иблис. Имена легко менять, а вот поменять собственную шкуру человеку затруднительно.
– Скажи мне, какие у меня основания не убить тебя прямо здесь? – сказал Иблис, ничуть не устрашенный громилой, сидящим перед ним.
– На это есть две причины, – уверенно сказал Веню – в его голосе тоже не слышалось страха. – Во-первых, я на двадцать лет старше тебя и могу научить, как перейти на более высокий уровень. Ты можешь сколько угодно носиться по улицам и красть понемногу в музеях, а можешь поднять планку и ходить на дела, которые будут приносить тебе десятки, даже сотни миллионов.
– А вторая причина?
– Мне нужен партнер.
Похожая на мышку светловолосая официантка со щеками, красными от морских ветров, поставила перед ними две пинты и быстро ушла.
Иблис рассмеялся и отхлебнул эля.
– Я был таким же, как ты, – продолжил Веню. – Делал то же, что и ты. И даже срок отсидел – тебе везет, и ты избежал этого. Но больше не могу заниматься тем, что делал раньше. Мне нужно блюсти внешние приличия.
– Я знаю, что ты делаешь и как ты делаешь. То, что ты носишь костюм, делает тебя всего лишь хорошо одетым уголовником, – сказал Иблис. – Если бы ты исчез, вряд ли кто-нибудь пролил бы по тебе слезу. Напротив, я думаю, что смог бы продать твою голову за очень неплохую сумму. – Крис положил на стол длинный охотничий нож. – Я мог бы убить тебя прямо здесь.
– Это ты сказал. Но не думаешь ли ты, что если мне хватило ума узнать твое настоящее имя, узнать про твою семью, о делах, что ты провернул, то мне хватит ума не допустить, чтобы ты меня убил? Неужели ты не думаешь, что прежде, чем пригласить тебя сюда на встречу, я не позаботился о собственной безопасности и не подумал о твоем уходе в мир иной?
Крис ответил молчанием.
– Но ты не волнуйся. Если бы я собирался тебя убить, ты бы уже был мертв.
Парень наклонил голову и уважительно улыбнулся.
– И что повлечет за собой такое партнерство?
Филипп положил портфель на липкую выщербленную столешницу между ними.
– Ты будешь мне нужен всего несколько раз в год. Главным образом, чтобы похищать корпоративные документы, информацию о моих конкурентах или тех, кого я хочу приобрести.
– Не ахти какое предложение.
– Да. Но вознаграждение будет очень щедрым. Время от времени речь будет идти о произведениях искусства; я испытываю влечение к некоторым работам, в особенности на религиозную тему.
– А, так ты высокодуховный человек.
– Ты и представить себе не можешь.
– Насколько я понимаю, этот портфель лежит на столе не без причины. – Иблис кивнул на портфель.
– Могут возникнуть ситуации, когда мне потребуются от тебя более серьезные действия – действия необратимого характера.
– Убийства? – подался к нему Иблис.
Веню выгнул брови в молчаливом подтверждении.
– Я буду платить тебе пять миллионов долларов в год. Твое время принадлежит тебе, поступай с ним как хочешь; но когда ты мне нужен и когда наступает момент, ты бросаешь все и делаешь то, что нужно мне. И, кроме того, я буду платить вознаграждение за конкретную работу в зависимости от ее природы.
Иблис слушал, мысли его метались – Веню видел это.
– Ты наверняка уже имеешь в виду какое-то дело, – сказал парень, показывая на портфель.
– Если откровенно, – сказал Веню и сделал паузу, – то да.
Отец Франсис Освин вышел из рынка в Пензансе и положил груду бакалеи в багажник «Тауруса». Потом уселся на водительское сиденье и проехал пять кварталов к расположенному на морском берегу дому, подаренному церкви успешным финансистом по имени Майлз О’Баньон, который умер бездетным двумя годами ранее.
Этот выбеленный дом был построен в конце пятидесятых в надежде на большую семью. Окна всех его шести спален выходили на Ла-Манш. Но жена О’Баньона умерла во время родов вместе с ребенком, и Майлз после этого так и не женился – все свое время отдавал работе, церкви и богу. Дом с черными стенами и полами орехового дерева, обставленный старинной английской мебелью, массивными диванами, летом становился местом развлечений и веселья, приезжавшие наводняли его широкие террасы. Веселье продолжалось с праздника весны 1 мая до 1 сентября, а список гостей включал всех местных прихожан, независимо от их личных отношений с хозяином. Но после смерти О’Баньона в доме воцарилась тишина. Закончились веселые вечеринки, на смену пришли тихие молитвы.
Освин приехал, чтобы насладиться очарованием зимнего моря, громадными волнами, их необыкновенной высотой, биением о берег с усыпляющим ритмом, под который он засыпал по вечерам.
Б о льшая часть населения разъехалась по городам в поисках тепла и активности. Освин растопил камин, а когда огонь забушевал в дымоходе, взял последний роман Стивена Кинга и почувствовал почти полное умиротворение. Он вот уже две недели пытался дочитать книгу, но его постоянно отвлекали, но теперь, приехав в дом О’Баньона, он рассчитывал закончить две последние главы и начать чтение романа Роберта Мазелло, о котором восторженно отзывалась его сестра.
Ночь стояла безлунная. Освин уселся в большое кресло с подлокотниками у камина и включил напольную лампу, а весь остальной дом был погружен в тишину и темноту. Он устроился так, чтобы быть поближе к теплу пламени, прислушался к буйству прилива вдалеке и раскрыл книгу.
Откинувшись на спинку, он не заметил, как из тени вышел человек, который под покровом тьмы терпеливо ждал его два часа.
Сильная рука ухватила голову Освина и толкнула священника вперед. Тело обмякло, руки упали, а книга стукнулась об пол. Голова опустилась на грудь под неестественным углом. Он не почувствовал, как тонкий клинок вонзился ему в шею сзади, прошел между позвонками, перерезал спинной мозг.
После разрушения нервной системы диафрагма опала, дыхание прекратилось, и остаток воздуха, который еще находился в легких, вышел наружу, но в это последнее мгновение Освин успел обратиться к своей вере и произнести короткую молитву раскаяния.
Удушение наступало медленно, но нарастало; хотя тело уже ничего не чувствовало, голова словно готова была взорваться изнутри. Темнота заволокла глаза, но белые тонкие лучики света еще несколько мгновений, словно падающие звезды, пронзали поглощавший его мрак. И когда душа Франсиса Освина стала готова покинуть его бренную оболочку, последняя мысль, плясавшая в голове, была не о сестре, не о давно умерших родителях, не о церкви и не о друзьях. Последняя мысль мелькнула лишь о том, что он так и не узнает, как кончается этот треклятый роман Стивена Кинга.
За три следующих месяца ушли из жизни шесть других священников из списка Веню. На месте преступления не осталось никаких улик – ни отпечатков пальцев, ни свидетелей. Власти не нашли никаких подтверждений тем слухам, что поползли по Европе, – о появлении серийного убийцы, открывшего охоту на священников. Высказывались всевозможные теории – от возмездия протестантов до вмешательства самого дьявола. Но после семи убийств эти преступления прекратились, и расследование зависло.
Иблис сидел в новеньком, с иголочки офисе Веню в Амстердаме на четвертом этаже с видом на канал Императора. За шесть месяцев, прошедших с момента их первой встречи, репутация этого крупного лысого человека значительно укрепилась: в кабинетах и боксах сидели более тридцати сотрудников, зарабатывавших миллионы для босса.
Веню протолкнул по столу платежку Иблису.
– Семь миллионов. Не трать их все в одном месте.
– Я куплю себе большой летний день в Стамбуле, – улыбаясь, сказал Иблис.
– Каждому свое, – ответил Веню. – Что касается меня, то я предпочитаю Итальянскую Ривьеру.
– Да, у каждого свои тараканы.
– Если ты туда отправляешься, то, может, найдешь там кое-что для меня?
– Что именно?
– Одну морскую карту. Вообще это даже не карта – слухи. Все, что я о ней знаю, – сплошные обрывки.
– И карта эта указывает на?..
– Я пока не очень уверен. Сейчас это не первоочередной приоритет – скорее, времяпрепровождение, любопытство. Я уже сказал, что у меня сплошные обрывки.
– Ну, когда захочешь собрать воедино все эти обрывки… – Иблис поднялся. – Звони.
– Еще одно, прежде чем ты уйдешь. – Веню встал, подошел к телевизору, вделанному в книжный шкаф, и включил видеомагнитофон. – Я думаю, у нас с тобой получается неплохая команда, но хочу, чтобы ты не сомневался: эта команда принадлежит мне.
Иблис недоуменно посмотрел на него, а когда на экране появилось изображение, гнев исказил его лицо.
На видео был он сам в различных ситуациях: вот закалывает свои жертвы в священнических рясах, вот входит в дом в Пензансе… Часть изображений представляла собой фотографии, многие сделаны с помощью приборов ночного видения, но на всех ясно видно, что это он.
– Я всегда считал, что страх – лучшее оружие. – Веню смотрел на Иблиса своими холодными, бесстрастными глазами; он казался громадным рядом со своим работником. – На мой взгляд, это лучший стимул, в особенности когда этот страх служит твоему выживанию.
– Зачем ты это сделал? – неровно дыша, спросил тот. – Я выполнял твои заказы, ни о чем не спрашивая.
– Хочу быть уверенным, что мы понимаем друг друга.
– Что ты имеешь в виду? – Иблис с трудом сдерживался: ему хотелось схватить нож и перерезать Веню горло.
– Я хочу гарантировать твою преданность.
– Но ее невозможно гарантировать страхом, – прошептал сквозь сжатые зубы Иблис.
– И все же я думаю, что купил тебя. – Веню улыбнулся. – Понимаешь, мы с тобой – две стороны одной медали. Неужели ты считаешь, что я не знаю, какие меры предосторожности ты принял? Неужели считаешь меня таким глупцом – думаешь, я не знаю, что ты сохранил свидетельства моих заказов на убийство этих семи священников, которые погубили мою жизнь?
Иблис стоял, не говоря ни слова.
– Тебе не обязательно в этом признаваться, но хочу, чтобы ты знал: у меня двадцать лет опыта подчинения других людей моей воле. Я знаю их слабые места и пределы и ни в каком противоборстве не уступлю. Ты должен знать, что я никогда не проигрываю. Значит, мы понимаем, тут не остается неясностей: мы очень продуктивно провели вместе время и оба выиграли от сотрудничества.
Веню подошел к столу и взял конверт из плотной бумаги, открыл и показал документы Иблису.
– Знакомо?
Тот бросил взгляд на бумаги – его информация о священниках, их перемещениях, пристрастиях и антипатиях. Часть сведений он получил сам, часть предоставил ему Филипп. Тут были несколько фотографий босса и тщательно подобранная информация, однозначно связывающая его с церковным прошлым и семью убитыми, которые изгнали Веню из лона церкви.
Зрачки Иблиса увеличились до таких размеров, что глаза стали почти целиком черными, остался лишь призрачный голубоватый ободок. Удары сердца отдавались в ушах и все усиливались по мере того, как липкий страх переполз из сердца в самую душу.
– Нет такой вещи, на которую я не мог бы наложить руки. Власть, деньги, жизнь и смерть – мне все подвластно. Если я смог проникнуть в сейф в швейцарском банке и достать эти бумаги, можешь себе представить, что я смогу сделать, если меня сильно разозлят.
Иблис больше не мог скрывать страх – впервые со времени своего детства. Этот тип – Веню – мог в буквальном смысле проникать сквозь стены, чтобы добыть то, что ему нужно.
– Как уже говорилось, ничего другого я от тебя не ожидал, – продолжил Филипп. – И не держу на тебя за это зла. Ты поступил благоразумно и предусмотрительно, пытаясь защитить себя. Скажу тебе больше: может быть, я убил бы тебя, не сделай ты этого, убил бы за глупость и неспособность работать на меня. Итак, мы установили, что не доверяем друг другу, каждый из нас признает в другом способность убивать. Я хочу, чтобы ты понял, что теперь, когда ты работаешь на меня, это уже на всю жизнь. Буду платить тебе очень щедро, уважать твое суждение и спрашивать совета. Но, я надеюсь, тебе теперь абсолютно ясно, что у меня есть возможности прикончить тебя, если я решу сделать это.