Текст книги "Похитители тьмы"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)

Сент-Пьер развернулся и направил парашют сквозь перо поднимающегося дыма на север. Он перевел дыхание, когда его начало сносить. Неожиданно вспыхнул свет фар, осветив небольшое плоское пространство внизу. Майкл соскользнул на потоке воздуха в ту сторону и легко приземлился. У «Лендровера» стояли КК и Симон.

Высокий человек ростом в шесть футов подошел к Майклу, его светлые волосы растрепал ночной летний ветер.

– Вечно ты опаздываешь, – сказал Пол Буш, заключая друга в медвежьи объятия.

Глава 2

«Уэйк Файненшл», самое высокое здание в Амстердаме, имело сорок семь этажей. Построенное в 2007 году, оно воспаряло над рекой Амстел. Из него открывался вид на Северное море. Здание это находилось к югу от исторического квартала нидерландской столицы с ее петляющими каналами, которые и дали городу его второе название – Северная Венеция. Три верхних этажа этого стеклянного сооружения занимала «Пи-Ви Груп». На сорок пятом этаже продавали золото и драгоценные металлы, на сорок шестом – недвижимость, а на сорок седьмом занимались менее законными операциями.

Владел организацией ее президент Филипп Веню. Этот шестидесятидвухлетний человек сидел за громадным черным ониксовым столом. Крепкие корявые руки гладили большое пресс-папье, глаза были устремлены на темную картину, висевшую на ближайшей к нему стене. Эта картина, написанная двести лет назад, изображала больного ребенка на руках матери под сонмом воинственных богов, сражающихся среди залитых солнечным светом облаков.

Кабинет Веню был огромен – тысяча квадратных футов. Мебель стояла массивная и тяжелая, кожаная и замшевая. Здесь имелось несколько мест для переговоров: длинный стол вишневого дерева для заседаний на шестнадцать человек, громадный камин, бездействовавший в летнее время, но постоянно топившийся в холодные голландские зимы. На книжных полках стояли антикварные вещицы, преобладала византийская резьба и скульптура, на стенах висело множество картин мастеров Возрождения и экспрессионистов, на невысоких каннелированных основаниях стояли классические римские и греческие статуи.

Часть этих предметов искусства приобреталась на аукционах, другая – менее законным способом. Таким же образом Веню коллекционировал и компании: некоторые честными денежными транзакциями, другие – силовым способом. Но что бы ни приобреталось, руководство осуществлялось отсюда и сделка оформлялась здесь – в его великолепном офисе, святилище, принадлежащем человеку, чья репутация приобрела какие-то космические масштабы.

При росте шесть футов и три дюйма Веню имел богатырское сложение. Голова его почти полностью облысела, а остатки волос поседели, когда ему едва исполнилось тридцать. Плотное, корявое – после нескольких переломов носа – лицо покрыто шрамами, приобретенными еще в детстве в уличных драках. Именно улица дала ему такое образование, которое он не смог бы получить ни в Йеле, ни в Гарварде, ни в Кембридже.

На нем был черный в тонкую полоску костюм от Армани, синий галстук от Эрме и черные кожаные туфли от Гуччи. Боевая форма для переговоров, приема на работу и увольнения.

Смысл жизни Филиппа состоял в удовлетворении желаний одного человека – его самого. Состояние, сколоченное практически в одиночку за более чем четверть века, превышало три миллиарда долларов. В его жизни не оставалось места для таких глупостей, как любовь или семья, – только жажда власти и денег.

В тридцать восемь лет Веню начал с нуля – открыл фирму и обосновался в Амстердаме, который навсегда стал его любимым городом, где законы терпимы, а нравственные нормы не очень строги. Он любил каналы и старинную архитектуру, кирпичные и каменные дома, стоящие по берегам рек и каналов, четыреста затейливых мостов, переброшенных через них. Поскольку Амстердам был одним из немногих европейских городов, не подвергшихся бомбардировкам во время Второй мировой войны, старые районы города здесь успешно противостояли наступлению современного мира.

Филипп нанял специалистов по ценным бумагам, недвижимости и финансам, принялся осторожно вкладывать деньги, покупать компании, которые взаимно дополняли друг друга. Он установил пятнадцать мониторов на стене рядом со своим столом, показывавших картинки с пятидесяти камер наблюдения на двух этажах под ним, что позволяло ему контролировать эффективность каждого из своих работников. Веню иногда часами смотрел на них, видел эту суету, безумную скорость заключения сделок – и все это ради его прибылей. Целый рой мужчин и женщин служил обогащению их нанимателя.

Веню приобретал самые разные компании: энергетические, текстильные, фармацевтические, развлекательные. Наметив жертву, он не успокаивался, пока не укладывал ее на лопатки, а потом включал в свой конгломерат. Он использовал необычнейший стиль переговоров и мог сломить самого стойкого продавца. Организованная преступность ориентировалась на контроль наркотиков и проституции, а он использовал ту же тактику, чтобы приобретать и контролировать вполне законные предприятия, подчинял людей своей воле страхом, шантажом, а иногда и убийствами.

Обвинения в его адрес произносились разве что шепотом, а до суда дело никогда не доходило. Веню имел богатый арсенал для работы с чиновниками: деньги, подарки, страх. Его боялись, как самого дьявола, и никто даже не помышлял о том, что его можно остановить. Но, как и всегда в жизни, и у дьяволов выдаются несчастливые дни.

Рынки упали, громадные прибыли обернулись обескураживающими убытками. Цены на недвижимость обрушились, резко пошла вниз стоимость его паев в прежде высокодоходных компаниях.

Теперь, когда он смотрел на мониторы, то уже не видел прежней активности, разве что несколько трейдеров пытались стабилизировать положение его компании, да группка бухгалтеров подретушировала отчеты, чтобы власти не могли придраться.

Но сильнее потери власти и влияния беспокоило Филиппа то, что его все же вычислили. И теперь мир неизбежно должен узнать, что он, Веню, на самом деле собой представляет и насколько жалки остатки его рухнувшей империи.

Перед ним сидел молодой человек – светловолосый, голубоглазый, еще в полной мере не осознавший свою красоту. Он вырос в бедной семье и всеми силами стремился отдать долг родителям, которые многим пожертвовали ради его образования, ради его будущего. Жан Поль Дюсет окончил Сорбонну, диссертацию защитил в Лондонской школе экономики и в обоих случаях стал лучшим в группе.

Нанятый двумя годами ранее за высокий интеллект и ненасытное желание добиться успеха, он работал на Веню по восемнадцать часов в день семь дней в неделю. Его квартира, находившаяся всего в одном квартале, использовалась исключительно для сна. Ел он только на работе, а личную жизнь и женитьбу откладывал на будущее, отдавая всего себя работе. Он посвятил свое существование Веню и его планам, зная, что это позволит ему сколотить состояние, а тогда уже он сможет отдать долг семье, создать собственную осмысленную и значимую жизнь.

Но судьба переменчива, и для него она изменилась всего полчаса назад. Ошибку совершил не он – его подчиненный. Простая погрешность, которую не могли бы обнаружить контролеры, ошибка, которую легко исправить без всяких последствий, но тем не менее – ошибка. Но, по мнению такого человека, как Веню, для ошибок в его компании вообще не было места, если только их не совершал он сам.

Филипп прочитал Жану Полю двухчасовую лекцию, большая часть которой посвящалась его, Веню, блестящим качествам, честности, целостности. Он без устали говорил о собственной гениальности и идиотизме всего остального мира.

Затем шеф потребовал отставки Дюсета и напечатал для сотрудников электронное письмо, сообщающее, что Жан Поль оставил компанию, дабы посвятить себя занятиям на собственное благо.

Веню встал и обошел стол, оперся на него, глядя на подчиненного сверху вниз, и объяснил, что не желает вреда Жану Полю, просто в его компании нет места для ошибок. Он стоял над ним, как отец над сыном, и с молчаливым разочарованием смотрел на сидящего молодого человека.

Потом с удивительной быстротой, неестественной для пожилого человека, Веню схватил пресс-папье и одним движением впечатал его в висок Жана Поля, замахнулся еще раз и ударил в нос, вбивая кости в мозг. Он бил его снова и снова, разбрызгивая по комнате кровь. Сотрудник пытался увернуться, но он не имел ни одного шанса. Парень свалился со стула, и Веню запрыгнул на него, нанося удары по светловолосой голове, пока она не превратилась в кровавое месиво, голубые глаза не закрылись, а волосы не напитались кровью.

Наконец Филипп встал, прошел в персональную ванную и принял душ. Надел льняные брюки, зеленую спортивную куртку, туфли крокодиловой кожи и направился к своему столу, далеко обходя окровавленное тело Жана Поля, чтобы не запачкать чистые туфли и одежду. Он еще раз перечитал электронное сообщение об отставке и уходе из фирмы сотрудника и нажал «отправить».

На столе зазвонил телефон, он стукнул по клавише спикерфона и услышал заглушаемый шумами голос.

– Веню?

– Ну? – сказал босс, откидываясь на спинку кресла.

– Барабас мертв.

– Должен ли я из этого заключить, что два его новых заключенных не пребывают в этом же состоянии?

– Они исчезли, – сказал человек, словно извещая о смерти семейства.

– Вот что я получаю, если имею глупость довериться продажным тюремщикам. – Веню едва сдерживал гнев. – Какая бездарная трата денег, спасибо тебе.

– Эй, Барабас твой человек, – ответил ему голос. – Он выполнял твои распоряжения, а не мои.

– Если бы мы прикончили их здесь или, по крайней мере, позволили полиции сделать так, как я говорил, то…

– Если бы их убили в Амстердаме, а расследование вышло на тебя… если бы они попали в суд, а там выяснилось, что они похитили… подумай сам.

– Только не считай, что ты такой уж безупречный.

– Похоже, мне приходится разгребать все больше твоего дерьма… – начал было человек.

– И ты будешь и дальше делать это, пока я не скажу тебе иного, – прокричал Веню, ударяя кулаком по столу. Человек в трубке замолчал. – И откуда этим сукам вообще стало известно, что мы владеем этим письмом? Как они узнали, что оно в моем кабинете? Из всех, кто знал, что это письмо в моем кабинете… Что вообще происходит? Какая-то гребаная девка и священник – да ты хоть можешь себе представить, что я чувствую по этому поводу?

Человек на другом конце провода не производил ни звука, если не считать его ровного дыхания.

Филипп помолчал, чтобы успокоиться, потом продолжил:

– Кстати, насчет «разгребать». Я знаю, что ты сейчас за несколько тысяч миль, но должен прислать кого-нибудь в мой офис – тут нужно прибраться. – Он посмотрел на Жана Поля, который лежал на полу в луже собственной крови. – А теперь, может быть, ты мне скажешь, куда они бежали, куда направляются?

– А как ты думаешь? Сюда.

– Я думал, у них нет письма.

– Какое это имеет значение? – сказал человек. – Я думал, тебе все равно, есть оно у них или нет.

– Было все равно, когда я думал, что они не выйдут из тюрьмы. Пока я думал, что они не попытаются нас обойти.

– Я лично проверил их обоих – у них его не было.

– Ерунда. Они умнее тебя.

– Умнее? – В голосе человека послышалась злость.

– Да, умнее. Так вот: оно у них, и они собираются им воспользоваться. – Веню чувствовал, как в нем закипает бешенство. Он крепко ухватился за пресс-папье. – Чем ты там занимался, черт тебя раздери? Я две недели назад дал тебе копию этого письма. Ты сказал, что никаких проблем не будет, что ты сможешь незаметно проникнуть в оба места и без задержки достать то, что мне нужно.

– С такими вещами нельзя спешить – на это требуется время.

– У тебя больше нет такой роскоши. Ты должен выкрасть карту, прежде чем это сделают они.

– Успокойся, у меня есть план.

– И что это за план?

– М-м-м… Нет, – сказал человек, пытаясь перехватить инициативу в разговоре. – Просто доверься мне.

Веню посмотрел на мониторы, на изображения пустых пространств и рушащихся династий. Он по-прежнему никак не мог осознать, что это все уходит от него.

– Мне все равно, что там тебе придется делать. Мне все равно, кто останется жив, а кто умрет. Убей священника, убей девчонку, если будет нужно, – мне все равно. Но мне нужна карта. Мой мир рушится. А если он рухнет совсем, то рухнет и твой.

Глава 3

«Ренджровер» мчался по ухабистому подобию дороги, рассекавшей накрытую ночью Акбиквестанскую пустыню. Пол Буш гнал машину на скорости восемьдесят миль, стараясь как можно скорее покинуть эту забытую богом часть мира. Благодаря роскошной подвеске они еще не пробили головой крышу машины.

Буш, при его росте и весе в двести пятьдесят пять фунтов, едва умещался на водительском сиденье. Он напоминал большого светловолосого медведя, человека, которого вполне можно представить на гавайских волнах и с трудом – за рулем автомобиля в роли освободителя двух заключенных, спешащего покинуть пустынную азиатскую страну.

За последние полтора года Пол набрал форму, пробегая ежедневно по пять миль, и теперь гордился тем фактом, что снова может из положения лежа выжимать вес, равный собственному. Он не возражал против постоянных комментариев жены по поводу своего улучшающегося внешнего вида – Джинни говорила, что муж теперь снова стал выглядеть как в те времена, когда начинал служить в полиции, хотя Пол не мог избавиться от ощущения, что она с помощью этой лести зондирует почву на предмет третьего ребенка.

Буш любил говорить, что он всего лишь заправляет в баре «Валгаллы», хотя жена предпочитала называть его ресторатором или как минимум владельцем. Прослужив двадцать лет в полиции в Байрам-Хиллс, он ушел в отставку, с удовольствием разливал спиртные напитки и возглавлял то, что стало процветающим бизнесом. То, что прежде считалось захудалой столовкой, превратилось в уважаемое заведение, столик в котором иногда приходилось заказывать за неделю. В бар, конечно, можно приходить, не резервируя места, и он всегда был заполнен толпой одиночек в поисках нового романа.

Хотя доходы от ресторана давали им возможность безбедного существования, Пол продолжал каждую неделю играть в лото, полагая, что к синице в руках не помешает и журавль в небе – и это несмотря на тот факт, что в глубине комода у него лежало бесценное рубиновое ожерелье. Этот русский сувенир, напоминание о крайне опасном приключении с Майклом, стоил целое состояние, но Буш решил – пусть пока себе лежит под парой синих носков.

Он давно уже открыл, что иногда, предвкушая что-то, испытываешь гораздо более острые ощущения, чем получая желанное. Жизнь гораздо лучше, когда ты имеешь то, что тебе нужно, но в ней должно оставаться место и для желания того, что ты еще хочешь получить; именно это давало драйв, оставляло надежду.

Буш вполне ощущал, что доволен жизнью, хотя с ностальгией вспоминал свои дни в полиции, когда расследовал преступления, боролся со злом, ставил на место самоуверенных мерзавцев, которые считали, что они – пуп земли. В прошлом он конфликтовал с Сент-Пьером, так как считал, что закон превыше всего. В особенности когда Майкл, будучи условно освобожденным от наказания, находился под его надзором. Тогда обязанность и ответственность Пола состояли в том, чтобы Майкл остался законопослушным гражданином. Но бескорыстные поступки поднадзорного во благо других людей привели к пониманию: иногда для того, чтобы восторжествовало добро, приходится преступать закон.

Майкл был его лучшим другом, кем-то вроде младшего брата. Но, как и большинство младших братьев, он имел обыкновение впутываться во всякие неприятные истории, и Полу нередко приходилось спешить на выручку. И вот теперь он спасал друга – в очередной раз – с той только разницей, что сейчас в дело оказалась замешана и женщина.

Буш поглядывал в зеркало заднего вида, все еще не до конца осознавая, что КК оказалась в этой тюрьме вместе с Симоном. Это удивило не только его, но и Сент-Пьера. Пол два раза видел ее в Нью-Йорке. Он решил, что она идеально подходит для друга – красивая, умная, с язвительным чувством юмора. Радуясь за Майкла, который, наконец, нашел женщину по вкусу, он и представить себе не мог, что это будет такая женщина.

Пол с изумлением смотрел, как Майкл и Кэтрин спорят и ссорятся, словно пара с многолетним стажем. Видел, как они пускаются во все тяжкие, обмениваются уколами и обвинениями, нападают друг на друга с упреками. И не сомневался, что они идеально подходят друг другу.

– Как ты? – спросил Майкл, увидев синяки и царапины на ее руке.

– В порядке. – Хотя по ее виду этого никак нельзя сказать. Она была избита, лицо перепачкано, под носом засохшая кровь.

– Может быть, ты что-то забыла мне сказать? – вновь спросил Майкл со снисходительной интонацией в голосе.

– Что? – резко проговорила КК. Она повернула голову и уставилась в окно.

Сент-Пьер помолчал, стараясь успокоиться, прогнать из крови адреналин, от которого все еще стучало в висках. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться, продолжая разглядывать ее затылок, светлые волосы, спутанные и грязные. Он протянул руку в жесте примирения, но даже не успел прикоснуться к ее плечу…

– Что? – сказала КК, все еще глядя в окно, она, казалось, почувствовала его движение.

Пришлось отдернуть руку.

– Что ты хочешь мне сказать?

Она повернулась, и Майкл, наконец, выдавил:

– Значит, консультант?

– Слушай… – начала Кэтрин.

– Ты не работаешь на Европейский союз. – Он повернулся к Симону; страсти в машине накалялись. – А ты… с похожими на тебя друзьями… как, черт побери, ты взялся знакомить нас и ничего мне не сказал?

КК тоже повернулась к священнику, возвышая голос:

– А как получилось, что ты не сказал мне?

Беллатори сидел рядом с водителем, слушая эти вопросы с двух сторон. Он не отрывал глаз от дороги и помалкивал, не ввязываясь в свару.

– Что должен был сказать тебе Симон?

Девушка снова повернулась к Майклу, ее зеленые глаза засветились злостью.

– Ты меня лучше не трогай. Тихий парнишка, занимающийся разработкой систем безопасности, имеет средства и навыки для затяжных прыжков с парашютом, проникновения в тюрьму, ее разрушения и устройства побега заключенных? Симон знает тебя по той же причине, по какой он знает меня. – Она снова повернулась к Беллатори: – Ты, наверное, решил, что будет забавно познакомить нас?

Священник кинул взгляд на Буша, который посмотрел на него, крепко держась за баранку и не предлагая никакой помощи, кроме сочувственного движения головой.

– Ладно, – смягчилась, наконец, КК, успокаиваясь. – Я не работаю на ЕС, а ты не владеешь фирмой, разрабатывающей системы безопасности.

– Вообще-то я владею фирмой, разрабатывающей системы безопасности, – с вызовом сказал Сент-Пьер. – Вполне законная и достойная фирма, которая приносит мне неплохой доход.

– Ну-ну, живи себе со своими иллюзиями, – девушка вновь отвернулась к окну.

«Ренджровер» проехал в ворота в ржавом сеточном ограждении и дальше – на взлетную полосу. Здесь не было ни диспетчерской, ни терминала. Автомобильные фары – единственный источник света – высветили в дальнем конце полосы пять частных самолетов под охраной восьми вооруженных людей в светло-серых брюках и рубашках. Каждый держал в руках винтовку и целился в дорогой внедорожник. Буш промигал фарами заранее оговоренный сигнал, и люди опустили оружие.

Он подвел «Рейнджровер» к охранникам, которые открыли все четыре двери, потом вышел из машины, кивнул вооруженным людям и протянул старшему свернутую пачку денег. Майкл, КК и Симон вышли из машины и последовали за Полом, который направился к самому большому самолету и стал подниматься по передвижному трапу.

Глаза Кэтрин при виде этого частного «Боинга» бизнес-класса расширились. Она повернулась к Майклу, вздернув брови.

– Наверное, это тоже фирма, разрабатывающая системы безопасности?

Глава 4

Самолет резко набрал высоту. Направляясь на запад к Риму, пассажиры радовались, что пустыня осталась позади.

«Боинг» представлял собой современный самолет, развивающий скорость до пятисот двадцати пяти миль в час и с потолком в сорок одну тысячу футов, – машина, вполне способная на кругосветное путешествие. За просторным салоном в самолете имелись оснащенный всем необходимым офис, спальня и салон для отдыха.

Симон сидел за столом для заседаний из черного дерева – такой скорее уместен где-нибудь на Уолл-стрит, в помещении, где собирается совет директоров компании. Перед ним стояла раскрытая аптечка, и он набирал в шприц какую-то черную субстанцию. Майкл и Буш достали сандвичи и бутылки с водой и расположились в больших кожаных креслах, коричневые сиденья были оснащены индивидуальными телефонами, медиацентрами и подносами. КК сидела напротив, поглощая первую еду за три дня.

Майкл радовался возвращению в самолет – он чувствовал себя здесь как дома, удобно и безопасно. Ясное ночное небо не таило никаких угроз.

– Я сказал пилоту, чтобы он проложил маршрут с посадкой в Риме для тебя, – сказал Сент-Пьер Симону.

Тот посмотрел на друга недоумевающим взглядом.

– Ну, хорошо. Если не Рим… то куда?

– Стамбул, – ответил священник, вонзая иглу себе в руку. – Мне нужно в ватиканское консульство.

– Стамбул, – повторил Майкл, и звук его голоса замер в воздухе. Он обменялся с Бушем озабоченными взглядами.

– Прекрасный город, – со всей серьезностью произнес Симон.

– Хорошо, – смягчился, наконец, Сент-Пьер. – Рим или Стамбул, нам все равно придется садиться в Азербайджане на дозаправку.

– В Азербайджане? – Голос Буша прозвучал озабоченно, он подался вперед.

– Если ты не предпочитаешь Тегеран. Но думаю, там тебя ждет менее теплый прием. – Сент-Пьер повернулся к Кэтрин, которая не произнесла пока ни слова – она заканчивала второй сандвич и допивала бутылку воды. – Тебе принести еще еды?

– Самолет в тридцать пять миллионов долларов… – сказала она скорее обвинительным тоном, чем в качестве поверхностного комментария. Лицо ее оставалось покрытым грязью и кровью, спутанные светлые волосы прилипли к лицу.

– Ты не об этом думаешь.

– Да, ты прав, – скептически произнесла КК. – Как ты нас нашел, черт побери?

– Можешь поблагодарить за это моего отца, которому, кстати, все это и принадлежит, – ответил Майкл, при этом он сделал движение рукой, обозначая самолет и еду. – Ему позвонили из Ватикана – там получили анонимные сведения, что Симон находится в «Хироне». – Он помедлил, переводя взгляд с Симона на КК. – Есть какие-нибудь соображения по поводу мистера Анонима или почему они позвонили моему отцу?

– Ни малейших, – сказал Беллатори, покачав головой и даже не поднимая глаз, – он накладывал шов на рану у себя на руке.

Кэтрин долго, пристально и безмолвно разглядывала Майкла.

Он не стал выжимать из нее то, чего она не хотела говорить. Иногда ответы требуют терпения и времени.

– Как бы то ни было, он получил фотографию Симона в наручниках, сообщение о казни и приблизительный набросок тюрьмы. Мы получили несколько спутниковых изображений этой территории – и вот пожалуйста…

– Твой отец богат? – спросила КК.

– Можно сказать с прописных букв: БОГАТ, – вставил Буш, подняв брови.

– Но это не то, что ты можешь подумать, – тут же вставил Майкл. – Я не из тех, кто родился с серебряной ложкой во рту.

Кэтрин смущенно смотрела на него.

– Ты говорил, что твой отец – бухгалтер и что он умер несколько лет назад. Точно помню – типичный средний класс. А об этом я ничего не слышала.

– Это долгая история. Если вкратце, то меня усыновили. Когда мои приемные родители умерли, я встретил своего настоящего отца, который в свое время от меня отказался. Мы с ним сильно подружились за последний год. Он позволил мне позаимствовать у него эту игрушку… даже категорически настоял.

– Почему ты думаешь, что эта история долгая? – спросила КК, оглядывая салон.

– История всегда дольше, чем кажется на первый взгляд, – последовал ответ. – Но я думаю, ты знаешь это не хуже меня.

Девушка выдержала взгляд, потом сменила тему:

– Я тут смогу где-нибудь привести себя в порядок?

– Конечно.

– А сестре могу позвонить?

– Звони с телефона в спальне – там будет удобнее. Сможешь посекретничать.

Сент-Пьер повел ее по самолету – через гостиную, по кухне, и, наконец, они оказались в главной спальне. Хотя размеры помещения невелики, здесь стояла огромная двуспальная кровать. Сама же комната была декорирована как номер старой гостиницы в Новой Англии: белые кружевные занавесы и покрывало, дубовая мебель. Маленькая дверь вела в ванную.

– Давление воды в душе слабое – имей в виду. – Майкл показал на черный спортивный костюм на кровати. – У меня в сумке еще кое-какая одежда. Бери, что сочтешь нужным.

Кэтрин, непривычная к такому богатству и удобству, молча оглядывала помещение.

– И не забудь набрать код страны, – сказал Майкл, показывая на телефон на стене у кровати.

– Спасибо.

Несколько мгновений прошло в тягучем молчании. Впервые оказавшись наедине после спасения, они смотрели друг на друга и чувствовали себя так же неловко, как в день знакомства. Никто из них не произносил ни слова, лишь лица выдавали, что они стараются скрыть эмоции. Майкла одолевали противоречивые желания: с одной стороны, он хотел обнять ее и крепко прижать к себе, а с другой – встряхнуть хорошенько за то, что Кэтрин ввязалась в такую историю и лгала ему. Они совсем недавно были так близки, так крепко связаны, и все это теперь оказалось уничтожено ядом обмана, сделавшего их чужими людьми.

КК, не сказав ни слова, вышла в ванную и закрыла за собой дверь.

Майкл развернулся, прошел назад по самолету и сел за столом против Беллатори.

– Она – вор… Ты познакомил меня с вором.

– Очень хороший вор, – ответил друг, закончивший накладывать шов.

Услышав это, Майкл испытал укол профессиональной ревности.

– Я давно знаю ее, – продолжил Симон. – Она замечательнейшая из людей. Ей досталось много боли в жизни. У нее никого нет. И нужно, наконец, обрести тихую гавань и поставить себя на первое место. Поэтому я вас и познакомил. Вы двое так похожи – вы еще не отдали в этом себе отчета.

– Что? – Майкл с сомнением покачал головой. – Это смешно.

К ним повернулся Буш.

– Ты просто зол.

– Это ты прав. Я чертовски зол.

– Из-за того, что она не сказала тебе о своей профессии, потому что скрыла кое-что от тебя. Но так же и ты скрывал кое-что от Мэри, когда та была жива. – Пол склонил голову, произнося это увещевание. – Ты так и не сказал жене, чем зарабатывал на жизнь до брака. И, кстати, во время того замечательного месяца, который вы провели вместе, в какой именно момент ты сообщил КК, что когда-то был – или, точнее сказать, до сих пор остаешься – вором? Ты ненавидишь себя самого. – Буш рассмеялся.

Майкл повернулся к Симону, который наклонил голову, соглашаясь с Полом.

– У вас, ребята, одно дерьмо в голове.

– Да прекрати ты злиться на мир, – сказал Буш, подначивая друга. – Неужели ты из-за такой мелочи будешь портить себе жизнь?

– Что? – Сент-Пьер пытался скрыть нервный смех.

Пол был неким подобием нравственного барометра, и Майкла он знал лучше, чем тот знал себя самого. Когда по службе он надзирал за условно освобожденным, то проник в его душу и разум; так он там и остался. Между ними установились братские отношения; они могли разругаться в прах, а пять минут спустя попивать пиво и смеяться над своей ссорой. Хотя Майкл и злился, но понимал, что по большому счету Буш прав.

– Она – это ты в юбке, – бывший полицейский рассмеялся. – А ты, глядя в зеркало, начинаешь раздражаться.

Кэтрин сидела на кровати в спальне, расположенной в хвосте самолета, завернувшись после душа в белое полотенце. Давление воды и вправду оказалось низким, но это не имело значения: горячая вода смыла остатки ночного кошмара, оставшегося, к счастью, позади.

– Слушаю, – раздался женский голос.

КК прижала трубку к уху, чтобы не так мешал ровный шум двигателей.

– Синди? Это я.

– Кэтрин? – Голос сестры дрожал от волнения. – Как ты? Я так беспокоилась.

– В порядке, – ответила КК, глядя в настенное зеркало – ее усталое отражение свидетельствовало об обратном.

– Где ты?

– В самолете.

– Это не ответ.

– На пути в Стамбул.

– В Стамбул? – Последовала долгая пауза. – Как ты выбралась из тюрьмы?

– Откуда ты знаешь?.. – недоуменно спросила КК, автоматически выпрямившись.

– Я там с тобой встречусь. Никогда не была в Стамбуле. Можем походить по магазинам, – сказала Синди.

– По магазинам? – совершенно ошарашенно произнесла КК. – Нет, я через пару дней буду в Лондоне.

– А что тебе нужно в Стамбуле? Расскажи мне, что происходит? Ты все еще с этим парнем?

– С Майклом?

– Говоришь так, будто у тебя есть какой-то другой, – осадила ее Синди. – Конечно, я о нем говорю.

– Я в самолете его отца, – произнесла девушка, оглядывая спальню, с роскошью которой все никак не могла свыкнуться.

– У него свой самолет? – На Синди это произвело впечатление, но вдруг тон ее изменился. – КК, я рада, что ты в порядке, но нам нужно поговорить.

– Слушай, со мной ничего не случилось. Мы поговорим, когда я вернусь.

– Нет, это не может ждать. Бога ради, ты сидела в тюрьме в какой-то богом забытой стране…

– Откуда тебе это известно?

– Скажу, когда встретимся в Стамбуле. – В голосе Синди слышались снисходительные нотки. – Когда ты мне объяснишь, что происходит.

– Не прилетай в Стамбул, – резко проговорила КК, начиная злиться.

– Что это ты разговариваешь со мной как строгая мамочка?! Прекрати.

– Знаешь что, Синди? – КК едва сдерживалась. Сестра лучше любого другого человека умела выводить ее из себя. – Я тебе позвоню, когда вернусь. – Кэтрин швырнула трубку.

Майкл, наконец, успокоился. Он сидел в кожаном кресле напротив друзей, прихлебывая колу и поглядывая в иллюминатор. На ночном небе сияли звезды, а самолет продолжал непрерывное движение на запад.

Хотелось немного поспать. До Стамбула оставалось две тысячи двести миль, а с остановкой на дозаправку в Азербайджане получалось, что они, потратив часов восемь на дорогу, доберутся до Турции с рассветом. Но он не мог лечь, не получив кое-каких ответов.

Наконец, Майкл повернулся к Беллатори.

– Ты не хочешь мне сказать, что вы там украли?

– Письмо, – сказал Симон, застегивая аптечку.

– И за это почтовая полиция приговорила тебя к смерти? – рассмеялся Буш, направляясь на кухню. Его голова чуть не задевала потолок. – Не смеши меня.

Священник словно не слышал его слов.

– Это было письмо. Очень старое письмо.

– И там говорилось… – раздался голос Буша.

– …о местонахождении морской карты, составленной около пяти веков назад и считавшейся утраченной.

– Что-то вроде карты с указанием места, где хранятся сокровища, – театральным голосом проговорил Буш. – Ты шутишь?

– Ничего подобного. – Симон покачал головой, пытаясь подавить раздражение. – Это довольно подробная карта, нарисованная на шкуре животного.