Текст книги "Похитители тьмы"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 31 страниц)

Глава 43

Баньо Чодан держал в руках штурвал, направляя свой вертолет над зелеными зарослями во второй раз за последние четыре часа. Бывший пилот индийских ВВС любил свою работу – он возил богатых европейцев и американцев, которые выбирали горы по каталогу, чтобы добавить их в коллекцию путешествий. Когда-то альпинизм считался уделом самых крутых, самых смелых; величайшие вершины покорили только в пятидесятые годы, и в течение следующих десятилетий восхождения были довольно редкими. Этим спортом продолжали заниматься самые образованные, физически развитые люди, любители риска, что частенько приводило к смерти и трагедии. Но теперь, когда у некоторых людей появились огромные излишки денег, они решили, что путь на вершину можно купить, как медали и значки за смелость, как новую пару туфель.

Баньо не возражал, если люди предпочитали Канченджангу Аспене [31]31
  Город в штате Колорадо, известен дорогим горнолыжным курортом.


[Закрыть], Таити или Африке; он просто взял за правило не входить в дружеские отношения с теми, кого возишь, потому что смертность на Канченджанге куда как выше, чем в Аспене, а гибель клиентов приводила его в уныние.

Чодан вернулся на посадочную полосу и обнаружил там направляющийся к нему по рулежной дорожке «Боинг». Он был больше самолета Веню, который стоял поодаль. При нынешней стоимости авиационного керосина более крупный самолет предполагал, что у его владельцев имеются большие финансовые ресурсы, что и подтвердили темноволосый американец и его крупный друг-блондин – Чодан получил пять тысяч долларов.

Баньо рассказал все, что мог вспомнить о группе европейцев и их глупости – надо же было затеять путешествие не в сезон. Он рассказал об одиннадцати парнях крупного сложения и их военной осанке; о двух гидах – лучших из лучших, каких можно здесь найти; о европейце Веню, его маленьком темноволосом помощнике и его молодой дочери. И наконец, о красавице-блондинке с вызывающим взглядом, второй дочери, девице с характером.

Пилоту пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не рассмеяться, когда два американца сказали, что им нужно туда же. Два самолета стоимостью по тридцать миллионов за один день – нет, это не могло быть простым совпадением.

Он позвонил своим двоюродным братьям Ачуте и Максу, предложив их в качестве шерпов за плату в пять тысяч долларов, и получил с американцев еще две тысячи за одежду, ботинки и альпинистскую оснастку. Американцы без возражений отстегивали деньги.

Обговорив все, Баньо запросил двадцать тысяч за доставку новой экспедиции в то же место и согласие быть готовым забрать их по звонку. Да, теперь он явно сможет отдохнуть с женой на Сейшелах.

Чодан проводил их в хижину, чтобы переодеться, показал на заднюю дверь – за ней находился большой горячий источник, над которым поднимался пар.

– Вам понравится, – предложил он. – Неплохо принять горячую ванну перед такой экспедицией.

– Нет, спасибо, – с неудовольствием сказал Буш.

– Такие источники есть повсюду в Гималаях, но у этого имеются целебные свойства. И никакого серного запаха. – Баньо втянул носом воздух. – Чувствуете?

– Нет, нам нужно спешить, если вы не возражаете, – сказал Майкл.

И вот теперь они летели над зелеными холмами, направляясь прямо к пикам Канченджанги. Молотящие воздух лопасти извещали гору о том, что к ней летят новые жертвы.

Пол и Майкл сидели в хвосте вертолета; на обоих были большие желтые наушники и микрофоны, что давало возможность переговариваться, несмотря на шум двигателя. Ачута и Макс сидели напротив, изучая врученную им большую увеличенную фотографию карты без перевода. Ни один из них – оба родом из Сиккима – не старше двадцати пяти, а на лицах с коричневатой кожей, казалось, еще не появилось и намека на пушок. Оба тонкие, как тростинка, и даже теплая высокогорная одежда не могла это скрыть. В глазах выражение радости и озорства, когда они рассматривали карту, показывая пальцами и разговаривая на своем языке; возбуждение на их лицах было очевидно. Они направлялись в терра инкогнита, неизвестную землю, как это делали их отцы и деды.

Но приключение обещало быть краткосрочным. Майкл уже решил, что, когда их от места назначения будет отделять час пути, он отошлет братьев вниз – Сент-Пьер хотел, чтобы невинность сохранилась в их глазах.

– Что-то я уже начинаю скучать по Стамбулу, – сказал Буш, видя, как клубится его дыхание.

– Вы уже наверняка жалеете, что не искупались в этом чудном горячем источнике, – раздался в наушниках голос Баньо.

– Да, – неохотно согласился Буш, кладя на колени рюкзак. Он вытащил оттуда трекер джи-пи-эс, включил его, увеличил изображение и обнаружил, что две красные точки разделились: одна оставалась неподвижной, другая двигалась на северо-запад. Он показал экран Майклу. – Похоже, они разделились.

Сент-Пьер поднялся со скамьи, уперся руками в потолок, чтобы не потерять равновесие, и пошел в переднюю часть вертолета.

– Насколько высоко на горе вы можете нас высадить? – спросил он, радуясь тому, что наушники и микрофон позволяют ему не кричать.

– Не очень высоко. – Баньо покачал головой. Он показал на гору, громада которой высилась за лобовым стеклом, на ее пиках повисли темные зловещие облака. – Приближается буря. Возможно, вам придется отложить свой поход на день. Но вы не волнуйтесь: я больше денег с вас брать не буду.

Майкл покачал головой.

– Доставьте нас как можно выше.

Вертолет низко шел над зелеными холмами, которые теперь уступили место каменистой земле, поросшей кустарником. Этот мир казался пустынным, свежим; нога человека словно не ступала сюда, как если бы бог хранил здесь свои тайны.

Буш проделал путь до Майкла и протянул трекер Баньо, показывая на неподвижную точку.

– А сюда вы можете нас доставить?

Пилот кивнул. И через пять минут они совершили посадку точно в том месте, где он высаживал первую команду. Они принялись совместными усилиями выгружаться со всеми рюкзаками и снаряжением – ни души вокруг не было видно.

Взяли они с собой самый минимум необходимого; веревки и крючья, используемые для восхождений, им не нужны. И кислород, потому что они не собирались подниматься выше восемнадцати тысяч футов, критических для дыхания. Майкл не мог себе вообразить, какое идиотское отчаяние гнало туда Веню и Иблиса. На высоте десяти тысяч футов они уже начнут это чувствовать. И поднявшись туда, где должен был находиться пункт их назначения, выбьются из сил. На больших высотах их ждут одни заснеженные скалы, опасные даже для профессиональных альпинистов, но, по крайней мере, склоны не будут слишком круты.

Ачута и Макс обошли оставленный лагерь, следуя по карте. Они осмотрели возвышающуюся впереди гору, показывая на нее и разговаривая между собой вполголоса.

– Когда я буду вам нужен, вызывайте меня по рации, – сказал Баньо, стоя в открытых дверях вертолета. – И не делайте глупости. В первую очередь здесь погибают те, кого распирает гордыня.

Майкл кивнул и пожал протянутую руку пилота.

– Спасибо.

Баньо закрыл за собой дверь, и через несколько мгновений вертолет взмыл в небо. Майкл дождался, когда он исчезнет на юге, и повернулся.

Буш стоял среди десяти больших ящиков, все они были заперты на мощные защелки и замки. Он постучал пальцем по одному из ящиков, потом по экрану своего трекера.

– Как, по-твоему, они могли что-то оставить здесь?

Майкл подошел, вытащил скальный молоток из рюкзака и сбил замок. Сбросив защелки, поднял крышку, порылся среди палаток и рюкзаков, отодвинул в сторону складной столик и, наконец, нашел кожаный тубус.

Он вытащил его, раскрыл, кинул мельком взгляд на Буша, прежде чем извлечь сложенный лист бумаги. Две странички. Развернул их и начал читать.

Мой дорогой Майкл,

прости, что оставляю тебе это письмо. Я знаю, так не раз поступала твоя жена, и это было чем то особенным между вами, но иного способа связаться с тобой у меня нет.

Я не умею быть красноречивой – образование получала на собственном жизненном опыте, а не по книгам, но есть одна вещь, в которой я уверена и за которую благодарна. Наконец-то я знаю, что такое быть любимой, иметь человека, который бескорыстно печется о тебе. Знаю, что это такое, когда ты держишь в своих теплых руках мою душу. Знаю, что это такое – забыться в объятиях, чувствовать абсолютное спокойствие и безопасность любви. Сказать, что ты открыл мое сердце, – значит не сказать и половины того, что я чувствую.

Я люблю тебя, Майкл, простой и чистой любовью. Ты был моей первой мыслью, когда я просыпалась, и последней, когда засыпала. За то короткое время, что мы были вместе, я обрела целую жизнь любви. Ты живешь в моих снах и в моем сердце. Прости меня за мои слова сомнения и гнева, просто за то, что я не открывала тебе дверь, когда должна была впустить в дом. Хочу, чтобы ты знал: когда мы занимались любовью, страсть целиком поглощала меня. Это главные, самые идеальные мгновения моей жизни.

Если ты читаешь это письмо, значит, я поднимаюсь по склонам горы. Прошу… нет, умоляю тебя не следовать за мной. Мы идем к неминуемой смерти, а мне невыносима мысль, что ты можешь умереть из-за меня.

Люблю тебя вечно и всегда

Кэтрин Колин

P. S. Возьми, пожалуйста, это. Мой первый дар любви – других никогда не было, дар любви от тебя. Я носила его все эти последние недели, прикасалась к нему, когда мне требовались силы. Теперь я прошу тебя взять его, вспоминать обо мне, когда будешь держать его в руке, и знать, что я всегда с тобой.

Майкл наклонил кожаный чехол над своей рукой… и на его ладонь упал серебряный медальон от «Тиффани».

Глава 44

Они шли уже три часа, и солнце давно перевалило за полдень. Отряд Веню пересек отметку в тринадцать тысяч футов. Они прошли через перевал, поднялись по широкому снежному полю, а оттуда – на скалистое нагорье и в ущелье шириной тридцать футов между двумя отвесными гранитными стенами, создававшими впечатление, будто ты находишься в дымоходной трубе. Ветер усиливался, хлестал их, отчего казалось, будто температура воздуха не тридцать градусов, как на самом деле, а пятнадцать [32]32
  Температура снова дается по шкале Фаренгейта; соответственно 0 и −10 градусов по Цельсию.


[Закрыть]. Они надели теплые куртки. Дыхание с хрипом вырывалось из груди, словно паровоз тащит непомерно тяжелый состав.

Движения Веню утратили живость, щеки покраснели, по ним стекали струйки пота – возраст давал о себе знать. Но, ведя и подгоняя свою команду, он говорил по-прежнему оптимистическим тоном.

Синди отстала. Никто не ждал ее, а она постоянно поскальзывалась на затвердевшем снегу. Непривычная к трудностям, девушка выглядела так, словно без подготовки пробежала две марафонские дистанции.

КК ни слова не сказала сестре после их приземления в Индии. Злость помогала подниматься, но увидев, что сестра безнадежно отстает, она вернулась к плетущейся позади Синди.

– Как ты?

– Отлично, – с вызовом ответила та.

– Ну и прекрасно, – бросила в ответ сестра – та малая доля сочувствия, что проснулась в ней, мигом испарилась. – Потому что в противном случае можешь не заблуждаться: тебя просто бросят. А когда начнется буря… ну, сама понимаешь.

Синди посмотрела на голубое безоблачное небо и тряхнула головой.

– Эти примитивные идиоты, которые погоду нутром чуют, они понятия не имеют, что говорят.

– Не будь ребенком. Это тебе не бухгалтерский отчет. Это не какая-то финансовая модель, которой можно управлять с математической точностью. Если ты этого еще не понимаешь: ты здесь совсем в ином, незнакомом тебе мире, так что советую бросить самоуверенность и прибавить шагу. Никто тебя не потащит на эту гору.

– Ты все еще думаешь, что мне нужна твоя помощь? Да я бы сто лет уже могла обходиться без тебя. Да тебе за всю жизнь не добиться того, чего уже смогла я, – и все без тебя. Моя жизнь – это моя жизнь. Я делаю то, что считаю нужным.

– И ты считаешь нужным идти наверх с этим человеком? – КК показала на Веню, который вел удаляющийся от них отряд.

– Да. – Синди тронулась с места. – Считаю.

– Единственное, что ему нужно, – это карта; только поэтому Иблис и рассказал тебе, кто он такой. А на тебя ему наплевать.

– Тебя расстраивает то, что я хочу с ним сотрудничать, или то, что он печется обо мне?

– Боже мой, Синди, ты хоть слышишь, что говоришь? Если он о тебе печется, где он был все эти годы? Он всегда знал, где мы и кто мы. Этот человек являет собой все худшее, чего мы старались избегать. Он преступник.

– Как это ни странно, – Синди смерила взглядом КК, – но ты, похоже, очень неплохо ему подражаешь.

КК постаралась не заметить эту язвительность, хотя наивность сестры все больше раздражала.

– Ты знаешь, куда мы направляемся? – спросила КК, шагая рядом с сестрой. – Ты знаешь, сколько людей там погибло?

– А я думала, тебе нравится рисковать, мисс Экстремальный Спорт, мисс Море-По-Колено.

– Да, я люблю риск, ощущение адреналина в крови. Всегда выбирала опасные пути, но никогда не шла на самоубийство.

– Самоубийство? – Синди посмотрела на заворачивающий за скалу отряд людей в ста ярдах от них. – Я думаю, мы очень неплохо защищены.

– От чего защищены? – взорвалась сестра. – От погоды? Никто не может остановить бурю. А если мы доберемся до места назначения, то мне думается, там увидим такое, что вся эта защита пойдет коту под хвост.

– Это что еще за дребедень? – Синди резко остановилась.

КК иронически улыбнулась.

– Почему, по-твоему, Симон, Майкл и я потратили столько сил, чтобы завладеть этой картой? Да плевать нам на все эти драгоценности и золото. В жизни есть вещи более важные, чем деньги, Синди. Там есть кое-что, кроме этого.

– Ты хоть слушаешь себя? – Синди рассмеялась, несмотря на усталость. – Так кто из нас ребенок?

Начали падать снежинки, мягкие и воздушные; они парили в воздухе, потом их подхватывали порывы ветра. Внезапно голубое небо над ними исчезло, его затянули плотные, темные, угрожающие тучи, погрузившие мир в преждевременные сумерки.

Послышался раскатистый удар грома, эхом разнесшийся по горам, и отдельные снежинки превратились в густой снегопад, в два раза ухудшивший видимость.

– Он ведет нас к смерти, веришь ты в это или нет.

– Не думаю, что наш отец…

– Отец? Ты его теперь называешь папочкой? Удивительно, что ты дожидалась этого так долго, – издевательски сказала КК. – Удивительно, как вы стали близки.

– Иди к черту.

– Смешно. – Кэтрин рассмеялась и быстрым шагом пошла вверх по склону, оставляя сзади сестру. – Но я думаю, именно это мы и делаем.

Глава 45

В воздухе ощущался металлический привкус, точнее, привкус алюминия. Разреженный воздух на высоте четырнадцать тысяч футов [33]33
  4200 м.


[Закрыть]был суше, чем в любой пустыне, где доводилось бывать Бушу. Они с Майклом попали в метель, которая ослепила их. Ноги горели после четырехчасового пути, тела утратили гибкость от холода и порывов ветра.

На обоих была альпинистская одежда: теплые куртки, перчатки, маски, очки с желтыми стеклами – ни дюйм кожи не оставался подверженным воздействию внезапно разбушевавшейся стихии. Вихри снега клубились вокруг, тишина прерывалась завывающими порывами ветра и звуком снега, скребущего скалы.

Они шли в связке на стофутовой альпинистской веревке. Видимость практически стала нулевой, можно было потеряться, стоя в нескольких шагах друг от друга. Вой ветра заглушал все звуки.

Они с помощью ледорубов передвигались по обледенелой поверхности, чтобы их не снес ветер.

– Какая же сила должна быть у того, кто устроил это? – прокричал Буш в ухо Майкла.

Майкл покачал головой, не зная, что ответить. Он отправил Ачуту и Макса вниз более часа назад. Поскольку у Буша имелся навигатор, братья были нужны им только на случай выхода из строя электроники, но на сей раз электроника не отказала. Поначалу они хотели продолжать путь, однако когда ветер начал задувать со скоростью выше пятидесяти миль в час, им обоим пришлось уступить.

Буш притулился к скале и вытащил навигатор, защищая его от снега телом. Красная точка находилась на расстоянии одной мили, и за два часа она не сдвинулась с места. Оба надеялись, что КК добралась до пункта назначения, потому что иначе оставалось предположить, что ее навсегда засыпало снегом. Майкл прогнал эту мысль.

Он и представить себе не мог, что творится на вершине горы. Они поднялись только до половины, оба находились в хорошей форме, но при этом чувствовали себя как пара выбившихся из сил вьючных мулов.

Они преодолели еще одно открытое пространство, пробираясь через глубокий снег; ноги сковывала усталость при каждом дававшемся с трудом шаге. Видимость как в кратере вулкана. Они потеряли ориентацию, а потому все время сверялись с компасом, иначе рисковали бесконечно двигаться кругами в этом снежном вихре.

Вышли в широкую, как шоссе, горловину – просвет в скалах; это место было обозначено на карте и лежало в направлении красной точки на трекере. Двинувшись дальше, оказались на ледяной дорожке, покрытой свежим снегом, – один из многих замерзших потоков стекающего с горы талого снега. Майкла удивило, что на вид он был свежим и прозрачным, словно постоянно наращивался, как в ледогенераторе, готовящем в холодильнике прозрачные кубики.

Двинулись по тропинке между двумя стенами скал, которые сужались до тридцатифутового ущелья, рассекающего гранит горы. Шли, борясь с ветром, скользя по льду, впиваясь в него ледорубами и подтягивая себя вперед. На то, чтобы преодолеть одну милю, им понадобился целый час, к концу которого они были на грани изнеможения.

Они добрались до тупика, до отвесной стены, которая терялась высоко наверху. Ветер и снег яростно вихрились вокруг. Буш посмотрел на экран трекера и решил, что тот сломался. Красная точка находилась по другую сторону стены. Они оглянулись в поисках пещеры, узкого прохода, но ничего такого не было.

Майкл надеялся, что, следуя древней карте, хотя и созданной до появления точных картографических инструментов, они не охотятся за призраками. Он надеялся, что Веню каким-то образом обнаружил навигационный датчик в кожаном чехле и таким образом пытается увести их в сторону.

Но поскольку ни Кэтрин, ни Веню, ни их отряда нигде не видно, Майкл пришел к выводу, что они не заметили чего-то: двери, прохода, отверстия. Где-то на их пути должен быть ход, который вывел бы на противоположную сторону стены и к тому, что там находилось.

Майкл хотел было поставить палатку, чтобы немного передохнуть, но потом решил поискать более надежное убежище. Они двинулись назад в надежде найти то, что пропустили.

Пройдя сто пятьдесят ярдов, они обнаружили углубление в скале, доступ в которое был занесен снежным сугробом высотой в восемь футов. За сугробом обнаружилась пустота, словно теплый ветер выдул эту дыру в снегу. Майкл и Буш быстро пролезли в эту полость, раздвигая снег, и обнаружили большой камень, а за ним – вход в маленькую пещеру.

Они пробрались внутрь, сбивая снег с ботинок, стряхивая его с шерстяных шапочек, потом стащили маски и рухнули на камни, глотая ртом воздух, словно только что вынырнули на поверхность после рекордного нырка. В пещере царила темнота, если не считать отблеска, который исходил от снежной глыбы у входа.

Прошло минуты две, прежде чем Буш заговорил.

– И люди занимаются этим ради удовольствия? Это у них спорт такой – лазать по горам? А что, черт побери, творится на высоте двадцать пять тысяч футов? Это еще глупее, чем гольф.

– Двадцать пять тысяч футов – да легче легкого, – сказал Майкл.

– Ничего себе легче легкого. Я этому барану шею сверну за то, что он потащил сюда КК.

Буш вытащил трекер, но сигнал в пещеру не проходил. Сент-Пьер достал из рюкзака бутылку с водой, в несколько глотков осушил ее. Включил фонарик и обнаружил, что они находятся в сухой пещере. Она была невелика – высотой не более четырех футов, но места для движения им хватало. Пещера уходила куда-то вдаль, терялась в темноте.

Майкл потрогал стены.

– Они теплые.

Пол снял перчатки и провел холодными пальцами по камню.

– Баньо говорил, что в Гималаях полно горячих источников и гейзеров.

Сент-Пьер пощупал землю, снял с головы шапочку и улыбнулся. Буш рассмеялся.

– Вот что я тебе скажу. Если тут есть горячий источник, я остаюсь.

Майкл направил луч фонарика в глубь пещеры.

– Что ты там видишь?

Луч высветил следы множества ног на земле.

– Черт меня побери. – Буш покачал головой и полез в рюкзак, вытащил два пистолета, расстегнул куртку и сунул их в подплечные кобуры.

Майкл сделал то же самое, вытащив два своих «Зауэра», пристегнул нож к левой щиколотке и направился в глубину пещеры.

– Баньо сказал, что у них тут одиннадцать крутых парней – это ребята Иблиса. Можно не сомневаться – уж что-что, а драться они умеют. Кроме того, Иблис. А этот сукин сын, дай ему только шанс, кого угодно прикончит на месте.

Друзья пошли в глубь пещеры, чувствуя, как становится все теплее. Потом подул легкий ветерок. Они продолжали двигаться в темноте и, наконец, увидели слабый свет впереди.

Майкл протиснулся через сужение перед выходом и оказался снаружи.

Он стоял на карнизе и смотрел вниз.

Ничто виденное прежде, ни одно из мест, где он побывал или о которых читал, не могло сравниться с тем, что открылось его взору.

Он постоял несколько мгновений, впитывая то, что видит; его разум пытался совладать с этой иррациональностью перед его глазами, но сердце взяло верх над разумом, и он улыбнулся.

– Что ты делаешь? – спросил Буш, выбираясь следом за Майклом. Он проверял оружие, но, наконец, взглянул туда же, куда смотрел Майкл, и поразился увиденному, его невероятности. Он зажмурил глаза, снова открыл их и только тогда прошептал: – Боже мой.