Текст книги "Похитители тьмы"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 31 страниц)

Глава 33

Синди стояла перед сейфовой дверью, слушая звуки ударов металла о металл, и испытывала чувство облегчения.

Мысли метались, она пыталась связать воедино все то, что случилось за последние несколько дней: бегство КК из тюрьмы, тот факт, что сестра прятала от нее темную сторону своей жизни, что она – преступница. А потом ее похитил друг семейства. Она снова чувствовала себя ребенком – ее жизнь опять зависела не от себя, а от кого-то другого.

Но то, что зашевелилось в ее мозгу сейчас, отодвинуло все остальные мысли на второй план. Несмотря на ненависть к Иблису, она выслушала его рассказ о карте. Откуда она появилась, на что указывала, какие тайны открывала. Он продемонстрировал все заблуждения ее жизни: правду о КК, об отце, которого она никогда не видела; рассказал, почему их мать хотела, чтобы они присутствовали на его похоронах; рассказал о себе, о том, как он научил КК всему, что она знает о том, какие творятся дела в мире криминала. Раскрыл перед ней чуть не все тайны, какие есть в мире.

Синди посмотрела на бесчувственное тело Симона, спрашивая себя, сколько известно ему и какую он во всем этом играет роль. Она обменялась со священником всего несколькими фразами, но если поначалу он казался ей холодным и чужим, то потом Синди поняла, что это лишь видимость. Она прониклась к нему теплым чувством за время их короткого разговора в лимузине и в отеле, когда она увидела его чуткость.

– Симон, – сказала Синди, подойдя к кушетке и наклоняясь над ним.

Ответа не последовало. Она пощупала его пульс – слабый, но все-таки… Синди надеялась, что поступила благоразумно, когда вытащила иглу капельницы из его руки. Но с другой стороны, эта жидкость не только поддерживала его в сонном состоянии, но и препятствовала обезвоживанию организма, что было крайне важно. Он пошевелился, глаза его были чуть приоткрыты.

– Не знаю, слышите ли вы меня, но ваши друзья уже здесь.

– Пора. – Священник кивнул и, закрыв глаза, снова погрузился в небытие.

– Все будет хорошо, – прошептала Синди, успокаивая скорее себя, чем Симона.

Майкл опустил колени на толстый персидский ковер, положив рядом сумку с инструментами, снял маховик с цифрами с центральной оси сейфовой двери и положил на пол. На эту же ось он надел маленький наборный диск, похожий на миниатюрный маховик. Вокруг оси имелись четыре полудюймовых отверстия, предназначенных для удержания двери во время ее установки – такая конструкция вышла из моды еще в тридцатые годы. Майкл обрадовался, что не нужно тратить время и силы на сверление, как ему не раз приходилось делать в прошлом.

Он ввел тонкое приспособление в виде коленца в верхнее левое отверстие и надел на глаз специальный окуляр. Узкий оптоволоконный глазок имел собственную подсветку, что позволяло заглянуть внутрь. Майкл подвигал туда-сюда коленце, разглядывая внутреннее устройство. Наконец он остановился на пяти взаимосвязанных шестеренках. С каждым поворотом маховика должна поворачиваться первая шестеренка, пока не будет достигнута первая цифра, и в этот момент узкая металлическая шпилька должна выдвинуться и войти в гнездо на первой звездочке, связывая ее со второй. После этого направление вращения маховика меняется, две шестеренки вращаются до достижения следующей цифры и так далее. Процесс продолжается, пока не будут набраны все пять цифр, то есть пять шпилек не обеспечат зацепление всех шестеренок, после чего можно повернуть рычаг и открыть дверь.

– И сколько времени на это уйдет? – спросил Буш. Но Майкл был весь в деле и не смог ответить.

Начал он с того, что повернул маленький маховичок три раза по часовой стрелке и услышал тихий щелчок. Ему приходилось открывать подобные сейфовые двери – как в его законном бизнесе, так и в ходе дел не столь праведных. Его порадовало, что здесь не было часового запора, как на многих банковских дверях, где комбинация цифр работала только в определенные часы и минуты.

Сент-Пьер произвел операцию пять раз, пока не зацепил последнюю шпильку. Посмотрел на Буша, и улыбки одновременно озарили их лица. Затем встал, правой рукой удерживая маховичок на месте, чтобы не выскочили шпильки, взялся левой за рукоятку, легонько толкнул ее – и стальной стержень начал поворачиваться.

Неожиданно Майкл замер. Раздался высокий прерывистый звуковой сигнал – он доносился с другой стороны двери.

– Синди!

– Майкл, что это за звук?

Буш посмотрел на Сент-Пьера, но ничего не сказал, увидев, как встревожен его друг.

– Послушай меня, Синди. Быстро найди по звуку его источник.

– Неужели Иблис решился бы взорвать все это? – сказал Буш, оглядываясь на коридор, наполненный произведениями искусства.

– Нет, – сказал Майкл. – Взрыв будет ограничен сейфовой комнатой, но его вполне хватит, чтобы убить Синди и Симона.

КК уставилась на Иблиса. Они с Майклом угодили в ловушку.

– Я уверен, что нейтрализовать моих охранников он сможет без труда. Найти тайное святилище, где я храню предметы искусства, будет гораздо труднее, но если он так хорош, как ты считаешь, то взломает систему безопасности, а потом окажется перед последним препятствием, отделяющим его от твоей сестры. Он будет чувствовать себя уверенно, преодолев такие сложные препятствия, и попадет в совсем простую ловушку. Бомба сделана из семтекса, помещена в оболочку и начинена лезвиями и гвоздями. Там будет не только вспышка, но и тысяча осколков. И во всем этом будешь виновата ты. Если бы ты доверилась мне, я бы отпустил ее. И даже священника отпустил, если бы… ты не предала меня.

КК быстро вытащила сотовый.

– Можешь не беспокоиться, – сказал Иблис. – Сигнал туда не проходит. А теперь давай посох.

Сердце колотилось в груди. Синди погибла от ее руки, пала невинной жертвой. Кэтрин сделала шаг назад, мысли смешались, ее переполняло чувство вины.

– Не вынуждай меня делать то единственное, о чем я буду жалеть, – со всей серьезностью сказал бывший наставник. – Я не уйду отсюда без посоха.

Глядя на него, КК чувствовала, как желчь подступает к горлу, как бесконечная ненависть охватывает ее. Ей стоило больших трудов сдерживаться, чтобы не наброситься на него.

Иблис молниеносным движением сорвал чехол с плеча Кэтрин, расшнуровал кожаную верхушку, потом снял герметичную металлическую крышку, заглянул внутрь, увидел две змеиные головы с рубиновыми глазами, быстро закрыл и посмотрел на девушку.

Кэтрин стояла, потеряв дар речи. Несколько мгновений она была бесконечно уязвима, слишком потрясена, чтобы успеть прореагировать, если он попытается ее убить. Но Иблис, не сказав ни слова, повернулся и пошел прочь через двор по дорожке, засаженной кустами.

КК накинула на голову косынку, села на скамейку, вытащила мобильник и набрала номер. В трубке бесконечно звучали гудки, словно погребальный колокол. Она отсоединилась, набрала номер еще раз, но опять безответно. Засунула телефон в карман и сделала единственное, что могла: заплакала.

Кэтрин проливала слезы по сестре, которую предала. Ее терзало и то, что Синди умерла, ненавидя ее, – их последний разговор был преисполнен ненависти. КК надеялась, что они воссоединятся, что она все сумеет объяснить. Но слез воссоединения не будет – лишь слезы скорби и боли, которые теперь текли по ее щекам.

Наконец она подняла взгляд и увидела Иблиса – он приближался к выходу с территории Голубой мечети. Он ни разу не оглянулся, ничего не заподозрил.

Полицейские набросились на него со всех сторон – бежать некуда. Его прижали к земле, наручники защелкнулись на руках – он и пикнуть не успел.

Синди отодвинула высокое кожаное кресло из угла комнаты. На полу стоял черный куб со стороной около фута, крышка откинута. Прерывистые звуки наполняли комнату, терзая уши Синди, словно ножом. Устройство издавало их синхронно с миганием диодов таймера, который вел обратный счет секундам. Синди ничего подобного прежде не видела, но прекрасно понимала, что перед ней. Паника охватила ее.

– Майкл, это бомба! – закричала Синди. – И она ведет отсчет от девяноста.

Сент-Пьер через свой оптоволоконный прибор снова заглянул в запорное устройство. Он перемещал коленце, пока не нашел причину текущей угрозы: простой механический выключатель, прикрепленный к ручке; его провода уходили из двери в стену. Майкл выругал себя за то, что в первую очередь не проверил дверь на пусковое устройство. Он мог бы легко его удалить, но в нетерпении забыл о возможности такой ловушки. Он просто подыграл Иблису.

– Синди, соберись. Расскажи мне, как выглядит эта штука.

– Я в таких вещах ничего не понимаю. Даже будильник не могу толком себе поставить. – Голос Синди, хотя и на грани истерики, едва слышался через дверь.

– Слушай меня. Соберись. Иначе ты умрешь.

– Эй, она и без того перепугана… – начал Буш.

– Пусть испугается. Это лучше, чем умереть, – ответил Майкл, не поворачивая головы. – Синди…

– Она черная, наверху таймер, красные цифры, счет идет к нулю. Господи, осталось семьдесят секунд.

– Ты видишь какие-нибудь провода? – Майкл посмотрел на часы и включил на них контрольный таймер на семьдесят секунд.

За дверью стояла тишина. Потом…

– Четыре провода выходят из стены в этот куб. И в нем еще какие-то провода. Из внутреннего корпуса выступают два зубца. Из таймера тоже выходят провода… Господи, Майкл, мне это не по силам!

– Синди, какого цвета эти провода? – Майкл понимал, что это глупый вопрос, что никогда не бывает синего провода, который нужно перерезать. Или красного – без разницы. Не было никакого стандарта. Не существовало учебника, который предписывал бы, какие провода и где должны использоваться.

– Белый, черный, красный, зеленый, полосатый. Осталось меньше пятидесяти секунд. Майкл помоги мне.

– Открывай дверь, – сказал Буш, хватаясь за ручку.

– Нет! – прокричал Майкл, отталкивая здоровяка-приятеля. – Ты слышал, что она сказала? Четыре провода из стены. У Иблиса здесь не только таймер, но и выключатель в двери.

– Она умрет…

– Синди, – Майкл посмотрел на часы – оставалось двадцать секунд. – Ты должна засунуть внутрь руку…

– Майкл, – голос Синди зазвучал спокойно, паника ушла из него. – Пожалуйста, скажи КК, что мне жаль…

– Засунь руку внутрь – у тебя получится, – спокойно сказал Майкл. – Ты сама ей все скажешь.

Но ответа он не услышал. Майкл снова посмотрел на часы. Десять секунд… Пять секунд…

– Синди!!!

Майкл зажмурил глаза, прижался к толстой стальной двери… два… один…

Часы Майкла перешли через нуль и начали отсчет в минусе. Отсчитали пять секунд, десять, полминуты, но из-за двери так ничего и не раздалось – ни взрыва, ни голоса.

– Синди?.. – сказал Майкл, вопросительно посмотрев на Буша.

Дверь неожиданно щелкнула. Майкл встал и отошел от нее – она медленно раскрывалась. Сердца колотились как бешеные; наконец дверь открылась, и они заглянули в комнату.

Синди сидела у стены, подтянув колени к груди, голова опущена. Ее тело сотрясали рыдания.

– Долгонько вы.

Майкл повернулся на знакомый голос.

Симон сидел на полу спиной к кожаному креслу, на голове пропитанный засохшей кровью бинт. Он был бледен, глаза приоткрыты. Наконец Майкл посмотрел на его правую руку и увидел красный таймер и множество проводов, свисающих с его растопыренных пальцев. На полу стояла невзорвавшаяся бомба.

Глава 34

Буш положил Симона на заднее сиденье лимузина. Он на руках вынес его из подвала, и хотя всегда отличался здоровьем и физической силой, чувствовал, что его сердце готово вот-вот выпрыгнуть из груди.

Когда он, пятясь, вылез из лимузина, увидел, как Майкл закрывает мобильник.

– КК будет ждать нас в больнице.

– С ней все в порядке?

– Да. Она там с ума сходила. – Он кивнул в сторону Синди – та стояла в тени большого кипариса. – Поговорил бы ты с ней.

– А мой отель – он на пути в больницу? – спросила Синди, словно не слыша слов Майкла.

– Ты разве не хочешь увидеть сестру? – спросил Буш. Он обошел машину и открыл багажник.

– Нет, – сказала Синди. – Что-то не особо хочется.

– Ты просила передать ей, что тебе жаль… – начал Майкл.

– Это когда я думала, что сейчас умру.

– Ну, ты молодец, – сказал Майкл, к удивлению Синди. – Она бог знает что пережила – жизнью рисковала, чтобы тебя спасти.

– Ну да, а еще, если бы не она, я бы не оказалась здесь. Если бы не она, Иблис не использовал бы меня, чтобы заставить ее воровать. Ничего бы этого не случилось, не будь она вором.

– Да, ты права, – согласился Майкл. – А знаешь, чего бы еще не случилось? Твоего образования. Твоей карьеры. Твоей жизни. Тебя отдали бы приемным родителям, а в восемнадцать лет ты уже была бы предоставлена самой себе. Почему ты об этом не задумываешься? Почему ты не задумываешься о том, чем пожертвовала она ради тебя, почему ты думаешь только о себе, черт побери?

Синди не знала, что ему ответить. И тут ее осенило.

– Вы влюблены в мою сестру.

Майкл молчал.

– То, как вы ее защищаете… я вижу это по вашим глазам, – произнесла Синди с улыбкой.

И Майкл неожиданно почувствовал себя обезоруженным.

– Что вы собираетесь делать со всеми этими произведениями искусства внизу? – спросила Синди, показывая на дом и меняя тему.

– Когда будем в безопасности, сообщим в полицию, – сказал Буш, выходя из лимузина. – Представляешь, какой поднимется шум? Ведь некоторые из этих шедевров несколько десятилетий считались утраченными.

– Я думала, что вы – вор, – сказала Синди Майклу. – Ничто из этого вас не интересует? Вы могли бы получить за них миллионы.

– Точнее говоря, миллиарды, – сказал Буш.

Майкл улыбнулся.

– Я не из таких воров.

– А что насчет карты? Разве не из-за нее я попала в этот ад? – спросила Синди.

– У нас нет времени ее искать. Я ее сфотографировал. Идем, – сказал Майкл, садясь в заднюю часть лимузина. – Нужно отвезти Симона в больницу.

– Майкл, она права. Вот как раз карту и нельзя оставлять в этом доме, – сказал Буш. – Она ведь не просто так нужна была Симону.

– Нет, вы посмотрите, кто тут у нас разволновался. – Майкл улыбнулся. – Я-то думал, что тебе наплевать на все эти штуки, что ты считаешь все это дерьмом собачьим.

– Это и есть дерьмо собачье. Но я не думаю, что это должно оказаться в чьих-то других руках. Она стала бы хорошим подарком Симону, когда он придет в себя.

– Ты такой предусмотрительный, – пошутил Майкл. – Но я понятия не имею, где она.

– Я знаю, – проговорила Синди.

– Ты даже не знаешь, как она выглядит, – отмел ее слова Буш.

– Вы говорите о такой большой карте на шкуре какого-то животного? Вот такого размера, – сказала Синди, вытягивая в стороны руки. – Но там есть одна проблема.

– Какая еще проблема?

– Она в стенном сейфе.

– Вези его в больницу, – сказал Майкл другу, указывая на Симона. Он взял свою кожаную сумку с инструментом с сиденья и двинулся назад к дому, но остановился и повернулся к Синди. – Не хочешь со мной?

Девушка не знала, что ей делать.

– Это ненадолго. А потом я отвезу тебя в твой отель.

– А как ты вернешься? – спросил Буш, садясь на водительское место.

– Давно хотелось прокатиться на олдтаймере от «Астон Мартин».

Глава 35

Иблис сидел на холодном металлическом сиденье полицейского автомобиля. Ноги и руки скованы, цепи звякали на каждой рытвине, какая попадалась на пути из квартала Султанахмет до полицейского участка. С ним сидели четыре полицейских в черной форме, глядя на него полными ненависти глазами.

С пассажирского сиденья поднялся крупный черноволосый человек. Он имел небольшое брюшко, но резкие черты лица не оставляли никаких сомнений: он мог голыми руками кому угодно переломать кости. Человек похлопал водителя по плечу и прошел назад к своим людям и пленнику.

Кудрет Левант пятнадцать лет проработал в полиции и дослужился до звания старшего детектива. Двенадцатью часами ранее его разбудил взбешенный начальник полиции Ахмет Багатур, которому только что досталось от премьер-министра Эрдема. Леванту, если он хотел сохранить работу, давалось двадцать четыре часа, чтобы найти террористов, учинивших этот национальный позор во дворце Топкапы.

Левант улыбался про себя, глядя на невысокого худощавого человека; он выполнил приказ начальства меньше чем за двенадцать часов. Как выяснилось, учинили весь этот шум не террористы и не экстремисты, и вообще у этого происшествия не было никакой политической подоплеки. В основе случившегося лежали деньги – этот универсальный мотиватор.

В полицию поступил анонимный звонок. Женщина назвала имя и дала словесный портрет преступника, а также сообщила о его местонахождении. Звонков такого рода поступило более сотни. Однако в данном случае она не требовала вознаграждения, а просто описала человека, сообщив, чтопри нем будет, и назвала мотив преступления. В назначенное время детектив отправил своих людей в названное место. Они ждали, горя негодованием, и, наконец, увидели человека, точно отвечавшего словесному портрету; он нес длинную трубку и выходил с территории Голубой мечети. Их суровый начальник приказал дождаться, пока объект не выйдет на улицу – нового скандала на территории одной из национальных святынь допускать нельзя.

Левант стоял в задней части машины, держа в руках кожаный чехол, отвечавший описанию. Наконец он посмотрел на вора.

– Ты доставил нам немало неприятностей, – резко сказал Левант низким и хриплым от курения голосом.

Вор с детским личиком ничего не ответил, только смотрел на полицейского холодными, бесстрастными глазами.

– Неприятностей на международной арене, – продолжил Левант. – Иногда я ненавижу законы, которые нас связывают, как наверняка ненавидят их и представители твоей профессии. Эти законы не позволяют нам руководствоваться порывами, желаниями, когда мы хотим осуществить правосудие прямо на месте. Когда хочется протянуть руку и свернуть шею преступнику прямо в машине.

Левант снова занялся чехлом, открыл его и заглянул внутрь. Засунул руку в кожаную трубку и вытащил оттуда длинный предмет, завернутый в пузырчатую пленку. Двое из полицейских протяжно восторженно свистнули, когда увидели две змеиные головы, украшенные драгоценными камнями. Левант медленно снял пузырчатую обертку. Когда обнажилось древко посоха, он посмотрел на своих людей, которые недоуменно покачивали головами, и повернулся к Иблису.

Древко представляло собой простой кусок дерева – новую сосновую палку. Левант щелкнул указательным пальцем по голове одной из змей, сунул палец в пасть другой из них, и ее левый серебряный клык отвалился.

– Это что – шутка? Что это за дерьмо такое? – спросил Левант.

Иблис сидел, глядя на поддельный посох без тени эмоций.

Детектив заглянул в чехол, с любопытством наклонил голову и перевернул кожаную трубку. Оттуда ему в руку водой пролился какой-то предмет. Он поднял его, чтобы все видели. В солнечных лучах, проникавших внутрь через заднее окно, засверкали алмазы. Драгоценное колье было великолепно, алмазы расположились в ряд на серебряной основе, а в центре – подвеска с синим сапфиром.

Лицо Иблиса немного изменилось.

– Ради этого ты жертвовал репутацией Турции?

– Я хочу позвонить моему адвокату, – бесстрастно сказал Иблис.

– Можешь звонить хоть десятку адвокатов – никто не спасет тебя от судьбы.

Пленник сидел, снова погрузившись в молчание, и никто из полицейских не видел скованные руки у него за спиной. Кровь уже начала капать, скапливаясь лужицей на поверхности скамейки, из ранки, которую он пропиливал на предплечье ногтем, врезаясь в собственную плоть.

Наконец Иблис повернул голову, глаза его расширились, словно он вдруг проснулся. Посмотрел на Леванта и улыбнулся.

КК стремительно вошла в свой номер в отеле «Фор Сизонс». Сент-Пьер сидел за обеденным столом. Перед ним лежали два кожаных чехла с похищенными артефактами. На столе – целая гора документов, открытая бутылка «Джек Дэниэлс» и два сотовых телефона.

– Где она? – спросила КК, тяжела дыша, словно после долгого бега.

– В душе, – ответил Майкл, перебирая бумаги.

– Как она?

– В полном порядке. Зла, как сто чертей. – Майкл посмотрел на нее. – А в остальном – в порядке.

– Зла? – девушка замерла на месте. – Она хоть знает, что мы тут пережили?

Сент-Пьер сидел молча, держа себя в руках, позволяя ей выпустить пар.

– Она всегда такая была. Даже на звонки не отвечает. – КК показала на мобильник Синди, лежащий на столе. – Она видела мои звонки? И не отвечала?

– Понимаешь… – Он не хотел отвечать на ее вопрос.

– Да или нет?

– Она посмотрела на свой телефон, увидела, что ты звонила, и решила принять душ.

– Неужели она не понимает, что я ради нее пожертвовала жизнью? – Кэтрин стала расхаживать по комнате, размышляя. Наконец она повернулась. – И у нее хватило наглости наплевать на меня?

– Послушай, – сказал Майкл тихим, спокойным голосом. КК остановилась. Он встал и подошел к ней. – Она должна все это осмыслить. Ее похитили, она никогда прежде не заглядывала в глаза смерти, не сталкивалась ни с чем подобным. Это сильное потрясение. Я помню, как мой отец – мой приемный отец – говорил, что если ты любишь детей, это не значит, что каждый день в восторге от них, но, тем не менее, не прекращаешь их любить. Из-за этого ты не становишься плохим родителем, плохим ребенком, плохой сестрой. Это часть жизни. А она никогда не течет ровно, в ней случаются всякие превратности. Легко любить, когда все распрекрасно, когда жизнь – сплошной сахар и мед; нужно научиться любить, когда наступают трудные дни, худшие дни жизни. Вот тогда это и можно назвать настоящей любовью.

– Это так больно…

– Самую сильную боль причиняют нам как раз те, кого мы больше всего любим. Ты должна помнить, что мы в своих руках держим доверие тех, кого любим, и, защищая их, стараемся не уничтожить это доверие.

– Ты защищаешь ее? – с ноткой ревности спросила КК.

– Я защищаю двух людей, которые любят друг друга. Вы сестры – у вас нет другой семьи. Я знаю, эти временные трудности пройдут.

Кэтрин заглянула ему в глаза, расслабилась и выдохнула. Его успокаивающий голос, уверенность подействовали на нее. Слова понемногу доходили до сознания, и на губах ее появилась улыбка.

– Ты не возражаешь? – она взяла его стакан. – Что-то мне захотелось.

Настроение улучшилось, когда ее взгляд упал на два чехла на обеденном столе.

– Даже представить себе не могу, что сейчас творится в голове Иблиса, – сказала КК, открывая один из кожаных чехлов, из которого выглянули две змеиные головы; их рубиновые глаза и серебряные клыки сверкали в свете люстры. – Где ты сумел раздобыть поддельное навершие?

– Я сделал его сегодня с утра пораньше, пока ты спала. Сделал по слепку. Грубая подделка.

– Которой хватило, чтобы провести его… Где ты ее сделал? – Кэтрин закрыла контейнер и положила на стол.

– В слесарной мастерской в ангаре.

– Ты что, всю ночь не спал? – спросила КК, покачивая головой. – Я бы поехала с тобой.

– Тебе нужно было отдохнуть.

– А тебе разве нет?

– Но твое ожерелье – не слишком ли дорогая цена, чтобы отвести ему глаза?

– Поверь мне, я бы не могла придумать лучшего употребления для этого ожерелья.

– Вот подожди – они обыщут его дом, и весь мир искусства с ума сойдет.

– А что там у него? Что-нибудь ценное?

Майкл сделал паузу, чтобы подчеркнуть важность того, что он сейчас скажет.

– «Мадонна с веретеном» да Винчи.

– Что?!

– «Nature Morte a la Charlotte» Пикассо, – продолжал он.

– Черт побери, какой ловкач.

– И Вермеер, Мане, Дега…

КК только рот разинула, представив масштабы преступлений Иблиса.

– Его любимая картина – она у него там, в лучшем месте – была «Concerto de Oberion».

Удивление сошло с лица КК.

– Это он совершил те убийства в Берлине, – сказал Майкл полным презрения голосом. – Он пытал куратора.

Они погрузились в молчание, задумавшись о порочности Иблиса, о жизни, которую он вел. Их молчание тянулось, словно в память о тех, кого он убил шестью годами ранее в музее Франце.

– Можно посмотреть карту? – Кэтрин допила остатки виски и решила сменить тему.

Майкл улыбнулся, раскрывая чехол, вытащил газелью шкуру и разложил ее на столе перед КК. Встав под люстрой, они принялись молча разглядывать карту.

– Тут все так замысловато… – прошептала Кэтрин, словно в присутствии какой-то святыни.

Так и было на самом деле. Карта изображала восточную часть Африки с Индийским океаном и Южно-Китайским морем. Со всеми подробностями были изображены Австралия, Индонезия, множество островков Микронезии вплоть до Японии. Великие азиатские реки – от Ганга и Падмы до Янцзы, Хуанхэ и Чжудзян, со всеми городами и поселениями, стоящими на их берегах.

КК обратила внимание на гигантскую змею, дракона в верхней части карты.

– Только не говори мне, что это и есть то самое место.

– Нет, – сказал Майкл, ухмыльнувшись. – Это терра инкогнита, неизвестная земля. Некоторые картографы любили изображать на своих картах неисследованные районы, а на них – всяких мифических животных.

Кэтрин улыбнулась, уселась на стол и принялась снова разглядывать карту. Наконец она обратила внимание на Гималаи, точнее, на один из пиков. Вокруг него значилась пространная надпись на турецком и рисунки, изображающие золото, серебро, драгоценности, книги и зерно.

– Так вот что всех интересует, – тихо сказала КК, проводя пальцем по прорисованной дороге, ведущей от Бенгальского залива, вверх по рекам Падма и Джамна, потом сухопутным путем в Дарджилинг в Индии, а оттуда к пикам Гималаев. – И что, по-твоему, здесь?

– Не знаю и не хочу знать.

– Даже ни капельки любопытства у тебя нет? – шутливо спросила девушка.

– Если это пугает Симона, то пугает и меня. – Сент-Пьер скатал карту и вложил ее в чехол. – Я должен отдать ему это.

– Поеду с тобой. Но сначала я должна поговорить с Синди. – КК понюхала у себя под мышками, вопросительно выгнула брови и сказала: – И, наверное, приму по-быстрому душ.

– Я думаю, все тебе за это будут благодарны, – пошутил Майкл. – И потом, мы же не хотим, чтобы ты заразила кого-нибудь в больнице. Может, я тоже приму душ. Симон все равно еще не пришел в себя.

Он собрал бумаги, взял телефон и чехол с посохом. Кэтрин улыбнулась и взяла чехол с картой.

– Ты не возражаешь, если я еще на нее посмотрю?

– Конечно, – сказал Майкл, накидывая ремень чехла с посохом себе на плечо. – Только будь добра: не выпускай ее из поля зрения.

КК подошла к нему, замерла на мгновение, заглядевшись в его глаза, потом протянула руку и провела пальцами по его волосам, притянула к себе, поцеловала. Поцелуй был долгий, чувственный; время, казалось, остановилось. Все их дела последних дней, все опасности и страхи забылись на эти мгновения. Они прижимались друг к другу, ласкали друг друга, загораясь страстью.

– Я не думаю…

– Потом, – женщина выгнула голову в сторону лестницы наверху, где находилась спальня Синди.

– Отлично, я люблю холодный душ, – сказал Майкл, повернулся и вышел из номера.

Синди, завернутая в большое белое одеяло, открыла дверь ванной, провела щеткой по своим мокрым каштановым волосам, направляясь в спальню.

– Ты в порядке?

Синди подпрыгнула от удивления, увидев сидящую на кровати КК.

Сестры уставились друг на друга так, словно виделись в первый раз, потом Синди повернулась к зеркалу и принялась расчесывать волосы так, будто Кэтрин здесь и не было.

– Прости меня, – тихо сказала КК.

Синди повернулась к шкафу, вытащила коричневое платье от Шанель в пластиковом мешке из химчистки, повесила его на дверь.

– Я и представить себе не могла, что такое случится.

Младшая, продолжая не обращать внимания на сестру, вытащила платье из мешка, который выкинула в мусорную корзину.

– Я думала, что умру, – наконец шепотом проговорила она дрожащим голосом. Повернулась, слезы гнева стояли у нее в глазах, щетка дрожала в трясущейся руке. – Я перепугалась до смерти, но не из-за похищения. Ты знаешь, что больнее всего? То, что тот человек, которому я бесконечно доверяла, всю жизнь обманывал меня. Если бы ты была со мной честной, этого никогда бы не случилось. И ради бога, – Синди затрясло от отвращения, – ведь ты уголовница. Ты стала тем, чего так боялась наша мама. Ты – как наш отец.

Она замолчала. Снова повернулась к зеркалу, схватила платье, пытаясь успокоиться.

КК оглядела комнату, чувствуя себя неловко; она подыскивала слова, и тут до нее стало доходить.

– А где твои вещи?

– Я уже отправила их в аэропорт. У меня вечером самолет в Лондон. Я больше не хочу видеть этот город. – Синди сняла платье с вешалки, надела через голову, разгладила. – Я, наверное, потеряю работу.

– Не потеряешь, – сказала успокоительным тоном старшая сестра.

– Хочешь сказать, они поймут?

– Тебя же похитили.

– Ты когда-нибудь даешь себе труд задуматься? Я не могу им сказать, что меня похитили. Ты хоть представляешь, как глупо это звучит? Это хуже, чем сказать учителю: «Собака съела мою домашнюю работу». Ты хоть позвонила в полицию, сообщила о пропаже человека? Нет. Наверное, боялась, что тебя арестуют. Видишь – никаких следов моего похищения нет. А как мне рассказать им о моем освобождении? – Синди развела руки в насмешливо-издевательском жесте. – «Сестра и ее бойфренд украли древнюю карту и освободили меня из подвала, где меня держал какой-то псих». Нет, я думаю, отдел кадров это не примет.

Кэтрин сидела и слушала сестру, понимая, что та права.

– Если мои боссы узнают, что сестра у меня – вор, то каковы, по-твоему, будут мои шансы сохранить работу? Нет, мне уж лучше будет сочинить какую-нибудь ложь. Что посоветуешь? – холодно спросила Синди. – Честность, сестренка, – вот что они ценят. Во время собеседования спросили, кем я больше всего восхищаюсь, с кого беру пример, кто больше всего повлиял на меня в жизни. И знаешь, что я им ответила? – Она разочарованно покачала головой. – На все эти вопросы ответила: моя сестра.

Девушка взяла щетку и в последний раз провела ею по волосам, а потом подобрала их большим черным зажимом для волос.

– Не знаю, что тебе сказать, – прошептала старшая, сдаваясь.

– А что ты знаешь о работе? О настоящей работе? – Синди помолчала. – Законной работе?

Кэтрин чувствовала, что они постепенно меняются ролями. Она всегда была старшей, она отвечала за все, задавала тон, объясняла, что плохо и что хорошо, говорила Синди, что та должна делать, подавала пример. Но теперь, когда та стояла над ней, ее слова, словно кинжалы, впивались в сердце; старшая сестра чувствовала себя как ребенок, который не оправдал ожидания, опозорил семью.

– Но у этой медали есть и другая сторона: папочка бы тобой гордился. – Синди повернулась и пошла в ванную.

Кэтрин осталась сидеть на кровати. Сердце ее колотилось сильнее, чем когда-либо за последние дни; сильнее, чем когда она боялась, что ее схватят в Софии; сильнее, чем когда они с Майклом спасались от погони. Да, тогда она боялась за свою жизнь, боялась потерять все, что ей дорого, но нынешние ее чувства не шли ни в какое сравнение с теми. Больше всего она боялась того, что Синди уйдет из ее жизни, бросит. Сестра была для нее всем в жизни.