Текст книги "Похитители тьмы"

Автор книги: Ричард Дейч

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 31 страниц)

Глава 29

КК очнулась от сна. Вспомнить его она не могла, но он был спокойный, мирный, полный улыбок. Кэтрин попыталась снова погрузиться, вернуться в тот миг, из которого пробудилась, но внешний мир стал напоминать о себе. Девушка услышала напевные призывы муэдзинов к молитве – они доносились с высоких минаретов, вонзавшихся в стамбульское небо. Сквозь жалюзи внутрь проникал утренний свет, падал ей на глаза. КК медленно открыла веки, привыкая к окружающей среде, к безопасной комнате. Посмотрела туда, где должен лежать Майкл, но в кровати его не было. Она посмотрела на закрытую дверь ванной и улыбнулась.

Такого спокойного сна Кэтрин не знала вот уже несколько месяцев, и конечно, тот факт, что во время бодрствования ей постоянно угрожали опасности, не способствовал ее спокойствию и душевному здоровью. КК пробудилась с новообретенной уверенностью – она не сомневалась, что им удастся вернуть Синди и Симона. Майкл прав – посох являл собой важнейшую часть в схеме Иблиса. Пока этот трофей у нее, Синди и Симону ничто не грозит.

Кэтрин медленно встала с кровати и подошла к окну. Отодвинув жалюзи, посмотрела вниз на улицу, где уже начиналась утренняя сутолока: пешеходы быстро шли в мечети, продавцы открывали магазины. Стамбул пробуждался.

Она подошла к двери ванной, прислонилась головой к косяку и, улыбаясь и протирая сонные глаза, прошептала:

– Доброе утро.

Нагнулась, подобрала трусики и бюстгальтер. Она и не помнила, когда в последний раз спала голая, когда в последний раз чувствовала себя такой свободной. Кэтрин села на кровать и начала одеваться. И тут поняла, что не услышала ответа из-за двери. Оттуда не доносилось никаких звуков – ни воды из крана, ни душа. КК снова подошла к дверям ванной.

– Майкл? – сказала она громче.

Ответа не последовало. Она постучала в дверь – три резких стука, исполненных тревоги. Опять ничего. Попробовала ручку – и дверь, к ее удивлению, открылась. В ванной было сухо, как в пустыне, и ни следа Сент-Пьера.

КК развернулась и бросилась к кровати. Страх уже начал заползать в ее душу, когда она подняла покрывало с кровати. Кожаный чехол с посохом исчез.

Глава 30

Синди сидела на диване, держа банку с лимонадом в руке и глядя на экран телевизора, настроенный на канал Эф-эн-эн. Она за всю ночь не сомкнула глаз. Ее мысли все время метались между злостью и страхом. В пять утра она приняла душ. Вот уже два дня не меняла одежду, но постаралась выглядеть наилучшим образом.

Симон лежал на кушетке; она не знала, без сознания он или спит – ночью он что-то бормотал и шевелился, но глаз так и не открыл. Она встала, склонилась над ним. Рана у него потемнела, продолжала распухать, и она боялась, что если в скором времени он не получит медицинской помощи, то умрет на ее глазах.

Девушка посмотрела на мешочек с внутривенным лекарством – жидкость из него медленно уходила в иглу, но, казалось, не давала ничего, кроме как препятствовала обезвоживанию организма. Она развернула мешочек, предполагая увидеть физиологический раствор, но удивилась, увидев нечто совершенно иное.

Хотя капельница и в самом деле препятствовала обезвоживанию организма Симона, в растворе плескалось успокаивающее средство «Седин», содержащее бензодиазепин. Иблис не хотел рисковать – ему не нужно, чтобы Симон приходил в себя. Она посмотрела на священника, спрашивая себя: в какой степени его состояние обусловлено полученной раной, а в какой – медицинским средством, попадающим в его кровь?

Синди услышала тихий звук вращения винта со стороны сейфовой двери. Значит, сейчас должен появиться Иблис.

Она еще раз посмотрела на Симона. Тот был в ужасном состоянии. Будь он хотя бы в сознании, то, по крайней мере, мог бы предложить, как выбраться отсюда. Синди слышала, как шуршит винтовая система, близясь к открытию.

Она быстро схватила левую руку Симона и натянула наверх бинты, под которыми была внутривенная игла, потом вытащила тонкую металлическую трубку и согнула ее, сведя поток внутривенной жидкости до минимума.

Шелест со стороны двери продолжался. Синди знала, что у нее есть несколько секунд.

Она вставила согнутую трубку на место и снова натянула тугой бинт на руку.

Громадная сейфовая дверь щелкнула и распахнулась. В комнату вошел Иблис, все еще в черных брюках, но уже без смокинга и галстука – только в рубашке.

Увидев, что Синди стоит рядом с кушеткой Симона, он положил длинный кожаный тубус, который держал в руке, на маленький карточный стол, подошел к бесчувственному телу Симона, наклонился над ним. Потом стрельнул своими голубыми обеспокоенными глазами в сторону Синди, оценивая ее, как только что оценивал состояние Симона.

– Его нужно в больницу, – сказала Синди; ее глаза горели страхом: вот сейчас Иблис уличит ее.

Тот проверил полупустой пакет с внутривенным, пощелкал пальцем по трубочке. Не обращая внимания на Синди, подошел к дальней стене, сдвинул в сторону картину, изображающую льва, набросившегося на газель. За картиной обнаружился стенной сейф.

– Так тривиально. – Синди тряхнула головой. Она испытывала облегчение и подъем – Иблис не уличил ее.

– Я уверен, что за время моего отсутствия ты уже обнаружила этот сейф.

– И не боитесь, что я вскрою его?

– У него стенка толщиной четыре дюйма, он выдерживает направленный взрыв, пожар – и, уж конечно, тебе он не по силам. И потом, даже если бы ты его открыла, тебе отсюда не выйти. – Иблис показал на большую сейфовую дверь. – Ты наверняка заметила, что внутри ручки нет.

Он несколько раз набрал номера на диске, и стенной сейф открылся.

– Ты знала, что бойфренд твоей сестренки – вор?

– Вот так новость. – Синди пропустила это между ушей. Она смотрела на Иблиса, будто видела его в первый раз. – Все эти годы я думала, что вы – друг, что вы – один из немногих, кому нужно доверять.

– Я вам двоим никогда не лгал, – сказал он низким, сухим голосом. – Никогда не сделал вам ничего плохого. Я обращался с тобой и КК так, словно вы – моя семья.

– Бога ради, только не надо задевать мои сердечные струны.

– Если откровенно, Синди, то никогда не думал, что они у тебя есть, – ответил Иблис с улыбкой.

– Откуда я могла знать, открывая дверь, что человек, который стоит на пороге, человек, которому я верила столько лет, похитит меня, будет таким жестоким? – Синди посмотрела на бесчувственное тело Симона, а потом подняла обвиняющий взгляд. – Что он окажется таким же преступником, как и моя сестра?

– И то, чем она занимается, вызывает у тебя чувство стыда?

– Большее, чем вы это можете себе представить, – сказала Синди, не скрывая отвращения.

– Знаешь, это подлость с твоей стороны. Ты изображаешь этакую чистюлю, всех осуждаешь, забывая, что она всем пожертвовала ради тебя. Ради того, чтобы ты могла получить степень, сообщить всему миру, что окончила Оксфорд. На твоем дипломе нет ее имени? А должно бы. Всем, что имеешь в своей юной жизни, ты обязана ей.

– Она лгала мне всю мою жизнь. Она заурядная воришка.

– Поосторожнее выбирай слова, – медленно проговорил Иблис.

Видя, как вперились в нее мертвые глаза, Синди замолчала.

– Уж в чем, в чем, а в заурядности твою сестру трудно обвинить. Она готова рисковать своей жизнью ради тебя. Сделала бы ты то же самое ради нее, стала бы рисковать своей жизнью ради сестры?

– Вы ее защищаете? Вы готовы ее убить, если она не сделает то, что вам нужно, – с вызовом сказала Синди. – Вы просто сумасшедший.

Иблис подошел к небольшому холодильнику, вытащил оттуда банку колы, вскрыл ее и выпил половину, прежде чем ответить.

– Ты знаешь, что такое страх? – Он положил сумку на стол и направился к Синди. Та замерла при мысли о том, что зашла слишком далеко, когда Иблис приник к ее уху. – Имеешь ты хоть какое-то представление о том, что такое страх?

– Что такое страх? – Злость охватила Синди. – Вы угрожаете нам смертью, а потом говорите такие вещи?

– Ты боишься смерти? – спросил Иблис голосом проповедника.

Этот вопрос поставил Синди в тупик. Ее руки задрожали, ладони мгновенно вспотели – она не могла найти подходящих слов для ответа. Перед нею – друг ее юности. Он снабжал их деньгами, наставлял, на его плече можно было поплакать, – и в то же время жизнь его проходила в тени; он обитал совсем в другом – преступном – мире. А теперь оказалось, что он всего лишь что-то вроде живого дамоклова меча над ней и Симоном, который вынуждает сестру делать то, что ему нужно.

– Страх – это инстинктивный мотиватор, без него мы бы погибли; это наш основной инстинкт, обеспечивающий выживание. Он делает нас изобретательными в момент кризиса, вынуждает находить решения, которые никогда не пришли бы в голову в спокойных и безопасных условиях. Страх в арсенале тех, кто умеет этим пользоваться, может стать орудием для достижения их целей – успеха, денег, славы. Если ты знаешь, что пугает другого человека, то можешь заставить его сделать практически что угодно. Некоторые работают усерднее из страха быть уволенными, большинство людей живут в страхе перед смертью, а этот страх – мотивация для того, кто верит во Всемогущего.

Иблис явно наслаждался своей речью.

– В течение веков, тысячелетий миром правил страх. Великодушный правитель, великодушный король – это все сказка. Королей и султанов боялись. Почему, когда страх переполняет нас, мы начинаем молиться? Просить божественного вмешательства, молить о решении, молить об избавлении от того, что пугает нас, будь то монстры, смерть, а иногда даже мы сами? Но страх иногда пробуждает в человеке его лучшие качества. Ты знаешь, что пугает твою сестру? Не смерть, не призрак. Кэтрин боится всего, что может угрожать твоей жизни. Именно это всегда и мотивировало ее поступки. Она пришла в ужас, когда потеряла тебя, когда потеряла возможность помогать тебе. И это заставило ее пойти на то, о чем большинство людей и думать бы не стали, на то, что высоколобое, нравственное общество считает неприемлемым. Но она никогда не жаловалась на это. А вот ты два дня живешь в страхе и клянешь ее за те жертвы, на которые она пошла ради тебя. Я надеюсь, что ты испугана, что ты в ужасе. – Он, наконец, сделал паузу и еще ближе подался к ней. – Я надеюсь, ты понимаешь, что твоя жизнь зависит от меня?

– Вы думаете, я боюсь смерти? – с напускной храбростью спросила Синди.

– Есть вещи и места, которые хуже смерти, – произнес Иблис, сверля ее глазами. – Гораздо хуже.

– Смерть – это конец всего, – возразила Синди, словно ведя с ним спор. – Никакой жизни после смерти нет. Мы просто прекращаем существовать.

– Ты в это веришь? – Иблис улыбнулся.

– Вы можете доказать противоположное?

– Они там, в твоих университетах, начисто выбили бога из твоей головы, да?

Синди вдруг разозлилась, оскорбленная этим замечанием.

– Для людей вроде вас и КК, я думаю, это было бы правильно. Никакого последнего суда за ваши деяния.

– Нужно ли мне напомнить тебе, что твое неверие и есть тягчайший грех?

Девушка закатила глаза.

– Я не собираюсь вступать в теологические споры с психом.

– Неужели?

– Поверьте мне, вы проиграете.

Иблис выгнул брови и ухмыльнулся.

– Тебя больше заботит не истина, а победа в споре.

– Вы не можете доказать существование бога, дьявола или жизни после смерти.

– Ты когда-нибудь хоть что-то принимала на веру?

– Я верю только в то, что реально, в то, что могу потрогать, в то, что может быть доказано наукой.

Иблис кивнул.

– А что может доказать наука?

Синди упрямо и рассерженно молчала.

– Ты играешь в финансовом мире, осуществляешь рейдерские захваты. Делаешь деньги на несчастьях других. Каждый раз, когда ты получаешь деньги, кто-то их теряет.

– Все это абсолютно законно, – возразила Синди.

– Но нравственно ли? – Иблис помолчал, чтобы придать большую весомость своим словам.

– И это вы говорите мне о нравственности?

– Компания, в которой ты собираешься работать, – они будут, наверное, платить тебе громадные деньги.

– Мне платят столько, сколько я стою.

– И ты веришь в это? А что, если ты узнаешь, что ты – всего лишь пешка в гораздо более крупной игре? Как и большинство рабочих пчелок в большой корпорации – они пешки, зарабатывающие себе на хлеб насущный, чтобы улей стал больше, компания – сильнее, а босс – богаче. Тебя это не волнует? Тебя, с твоей оксфордской степенью?

– Мое время еще придет, – сказала Синди.

– Ты уверена?

Девушка стояла, не в силах скрыть зарождающиеся сомнения.

– Ты с десяти лет стремилась к большим заработкам. Ты всегда говорила: «Тридцать миллионов к тридцати годам, триста…»

– К сорока, – неохотно сказала она.

– Богатство приходит к тем, кто готов рисковать, Синди, а не к рабочим пчелкам, не к тем, кто играет в безопасные игры. А ты в другие не играешь, мисс Чистюля. Ты веришь в обещания начальника, веришь ему, веришь во всемогущий доллар, но твой успех далеко еще не факт. Они, вероятно, обдурят тебя всякими бесполезными опциями, а при выходе на пенсию подарят часы за двадцать пять долларов.

– Они обо мне позаботятся. Я им доверяю.

– А собственной сестре – нет, – сказал Иблис, словно это ставило точку в их споре. – Так вот, я скажу тебе без обиняков. Ты можешь верить боссу, которого никогда в жизни не видела, ты отдала ему свое будущее за обещание долларов, но в то же время ты даже не желаешь рассматривать возможность существования сил более мощных, чем человек, – бога, обещающего жизнь вечную.

Синди смотрела в глаза противнику; она почти не сомневалась, что этот человек находится на грани безумия: он рассуждал о боге, но был готов без колебаний убить ее и Симона, если это будет способствовать достижению его цели.

– Мы рождаемся, живем и умираем. И все – ничего до и ничего после. Никакого бога, никакого волшебства или тайны, ни небес, ни ада. Нет ничего, что вы могли бы сделать или сказать, чтобы убедить меня в обратном.

– А что, если я покажу тебе кое-что? – Иблис расшнуровал кожаный чехол, потом раскрыл внутреннюю застежку, вытащил карту и почтительно разложил ее на столе.

Синди смотрела на тщательно нанесенный рисунок – за всю жизнь она не видела ничего подобного. Потом взглянула в холодные, безжизненные глаза своего тюремщика, не понимая, что он ей показывает и для чего.

– Что, если я открою тебе тайну, – продолжил он, – которая изменит твой взгляд на мир?

Глава 31

КК спустилась по трем лестничным пролетам и приоткрыла большую белую пожароустойчивую дверь из металла. Она выглянула на улицу, в стамбульское утро – температура уже поднималась, из-за высокой влажности каждый вдох давался с трудом. Мощеная улица была почти пуста, если не считать нескольких лавочников, торопящихся по своим делам в преддверии грядущего дня.

Кэтрин постояла в дверях, сердце ее колотилось, ноги готовы были припустить бегом – она не знала, не наблюдают ли за ней полицейские, не следит ли Иблис, не преследует ли еще кто-то неизвестный. А Майкл – она не могла найти оправдания его предательству. Она поверила, отдалась ему. Нет, Кэтрин не ставила под вопрос тот порыв страсти, что охватил их, но факт оставался фактом: он оставил ее, унеся посох, который выкрала она. КК надеялась, что он не предпримет какой-нибудь глупости. Если Иблис узнает, что Майкл жив, то во второй раз этот убийца не даст осечки. У нее оставалось менее пяти часов, чтобы найти Сент-Пьера и отдать посох Иблису.

И тут из-за угла вырулил лимузин; он двигался медленно, приближаясь. КК отступила в коридор, оставив в дверях щелку, чтобы видеть, что произойдет. Черный автомобиль в этом захудалом районе, среди ветхих домишек, совсем не на месте. Он оказался здесь не случайно.

Лимузин медленно приближался, словно присматриваясь и готовясь к прыжку, и наконец остановился. Окно опустилось.

КК отпустила дверь – и та с гулким стуком захлопнулась, а женщина отошла в темноту коридора, готовая пуститься наутек.

– Доброе утро, – услышала она голос снаружи.

Страх мгновенно оставил КК. Она открыла дверь и увидела стоящего у лимузина Майкла. Левой рукой он держал дверь, а правой – пакет из оберточной бумаги.

– Проголодалась? – спросил он.

Кэтрин вышла, посмотрела в обе стороны, не в силах избавиться от своей паранойи, и быстро запрыгнула в машину. Майкл сел следом, захлопнул дверь, и КК впервые с момента пробуждения почувствовала себя в безопасности. В салоне стоял запах свежего хлеба и кофе; вовсю работал кондиционер, разгоняя утреннюю жару.

Майкл улыбнулся ей, открыл пакет и вытащил оттуда две слоеные булочки и бутылку с водой.

– Куда ты пропал, черт побери? – взорвалась КК, давая волю накопившимся злости и обиде. – Я тебе звонила – ты что, не мог ответить?

Он молча смотрел на нее, на лице – выражение смятения. Потом приподнял пакет.

– Завтрак.

– А записку ты не мог оставить?

Майкл посмотрел на Буша, сидевшего за рулем. КК проследила за направлением его взгляда, увидела крупную фигуру и напустилась на него:

– А с тобой что случилось? Ты тоже не отвечал на звонки.

Пол ничего не ответил – он сосредоточился на дороге, включил передачу, и машина тронулась.

– А где посох? Что ты с ним сделал, черт возьми?

Майкл поднял руки, словно предупреждая драку.

– Успокойся…

– Иди к черту! Ты не имел права его брать.

Не сводя с нее глаз, Сент-Пьер положил пакет с завтраком и, подняв кожаный чехол с пола, передал его девушке. Кэтрин выхватила чехол и погрузилась в молчание, рассерженно глядя в тонированное стекло, как ребенок, который настоял на своем, но все равно не рад этому.

Майкл протянул ей булочку и бутылку с водой. КК проигнорировала его жест и снова занялась созерцанием города, который гудел за окном.

Буш влился в утренний трафик. Машина шла неровно, дергаясь, трогаясь с места и останавливаясь, но все же продвигалась по древнему городу. Пол наконец-то приспособился к стамбульской манере езды, поняв, что здесь каждый сам по себе и против всех и выигрывает тот, кто ездит агрессивно, не думая о других; этакая игра «кто кого», в которой неуверенные обречены ползти улиткой.

Они сидели молча, каждый погрузившись в свои мысли. За окном проплыла мимо Голубая мечеть, откуда выходили после утренней молитвы жители. Затем, миновав Большой базар, они выехали на бульвар Ататюрка, проехали по мосту и дальше – в современный мир азиатской части города. Космополитичная, свежая и новая, она контрастировала с древними шедеврами и кварталами, которые остались позади.

– Ты не хочешь меня просветить, куда мы едем? – Кэтрин посмотрела на Майкла.

– Особо не возражаю. – Он занимался ноутбуком, стоящим у него на коленях.

КК проигнорировала его легкомысленный ответ и подалась вперед к Бушу.

– Может, ты мне скажешь?

Тот вел машину, одновременно сверяясь с навигатором, на экране которого помигивали две метки: одна в центре, другая в правом верхнем углу.

– Что это?

– Ты позавтракала? – спросил Пол, надеясь сменить тему.

– Что это? – повторила КК, чувствуя, как в ней растет раздражение. – Может быть, бога ради, кто-нибудь уже скажет мне, куда мы едем?

Буш бросил взгляд в зеркало заднего вида, встретился взглядом с Майклом и, прочитав в них согласие, повернул на мгновение голову и сказал:

– Едем за твоей сестрой и Симоном.

Частное владение занимало пять акров вылизанных лужаек за каменной стеной высотой в десять футов. Трехэтажный дом в средиземноморском стиле выходил к воде и свидетельствовал о громадном богатстве.

Внушительные ворота кованого чугуна говорили о серьезной системе безопасности за высокими стенами. Двое охранников находились по сторонам ворот, а с высоких белых металлических шестов на мир подозрительно смотрели три камеры.

– Где мы, черт возьми? – спросила КК.

Буш снял монитор с крепления, две метки мигали рядом в центре экрана.

– Мы ищем кожаный чехол с картой.

Он повернулся к девушке, показал маленький чип размером с пластинку жевательной резинки и передал ей.

– Он водонепроницаемый. Батарейки хватает на сорок восемь часов.

КК недоуменно смотрела на него.

– Чтобы его активировать, нужно щелкнуть этим маленьким выключателем сбоку. – Рядом с громадным пальцем Буша булавочная иголка выключателя казалась еще меньше, чем на самом деле.

КК нажала на выключатель, и в центре экрана навигатора появилась еще одна красная метка. Она улыбнулась.

– Сукин сын.

– Ты не первая так его называешь. Я испытываю те же чувства. – Буш ухмыльнулся.

Кэтрин нахмурилась, вглядываясь в экран навигатора.

– Если один в этом доме, другой у меня в руках, то где же третий?

Майкл поднял кожаный чехол с посохом с пола машины.

– Я вчера на всякий случай посадил один сюда. Взял у тебя его на время, чтобы заменить батарейку.

– Почему ты мне не сказал?

– Не хотел тебя будить, – смущенно ответил Сент-Пьер.

– Я спрашиваю, почему не сказал про эти следящие устройства.

– Извини. Дурная привычка. – Майкл опустил глаза. – Никогда прежде не работал с напарником.

– Если мы не можем доверять друг другу… – девушка не закончила фразу – в этом не было нужды – и посмотрела в глаза Майклу. – Ты посадил следящие устройства в чехлы-тубусы… – продолжила она скорее для себя, чем для кого-то другого.

– Я предположил, что Иблис в какой-то момент попытается похитить у нас карту, – сказал тот, передвинувшись по сиденью к передней части автомобиля. – Я даже надеялся, что он сделает это.

– Откуда ты мог знать?

– Это была мера предосторожности, но довольно удачная.

Кэтрин посмотрела на особняк.

– Значит, карта там?

Майкл кивнул.

– И я абсолютно уверен, что там же и твоя сестра с Симоном.

– Как мы можем быть уверены?

– Не можем. Но у нас есть возможность это выяснить.

Кэтрин устроилась на крыше отеля «Кириш» с биноклем, направленным на двор Голубой мечети. Десять минут оставалось до полуденной мусульманской молитвы – зухры, десять минут до назначенного времени передачи Иблису посоха султана.

Нельзя найти ничего более многолюдного, чем Голубая мечеть. Масса туристов увеличивалась с прибытием мусульман, строго блюдущих ритуалы веры. Будучи одним из главных центров притяжения туристов в Стамбуле, Голубая мечеть, построенная в 1609 году, была названа так по голубым изразцам, которыми отделаны стены ее громадного внутреннего помещения. Вокруг нее разместились шесть высоких минаретов – четыре каннелированные узкие вышки по углам мечети, каждая с тремя балконами, и два минарета в переднем дворе. Узкие, похожие на карандаш сооружения достигали высоты почти в двести футов. Они были таким же фирменным знаком Стамбула, каким Эйфелева башня стала для Парижа, а статуя Свободы – для Нью-Йорка. Главная структура представляла собой несколько расположенных один за другим полукуполов вокруг громадного центрального купола, подпирающего небо, отражающееся в нем.

На этом месте стоял когда-то дворец великого визиря Соколлу Мехмет-паши. Дворец был приобретен и снесен султаном Ахмедом I, чтобы освободить место для его великого творения, однако фундамент, своды и подвалы дворца под этим историческим местом поклонения сохранились. КК смотрела на прекрасное сооружение, думая о его скрытой под землей истории, о его основательном фундаменте; она знала, что их нынешнее путешествие началось именно здесь много столетий назад. Под этим домом Аллаха было написано письмо Соколлу Мехмет-паши своему брату. Под крышей этого исчезнувшего дворца великий визирь замыслил скрыть темную часть карты Пири Рейса и связанный с ней посох султана.

Кэтрин снова сосредоточилась на настоящем. Ее руки непроизвольно крепче ухватили бинокль, и кровь начала закипать из-за того, что она увидела в окулярах. Он, ничуть не отличимый от местных жителей, стоял во внутреннем дворе Голубой мечети, одетый в белую льняную рубашку и брюки. Снял солнцезащитные очки и с расстояния в двести ярдов посмотрел прямо на нее – через окуляры бинокля заглянул ей в душу.

Улыбка медленно осветила его невинное лицо; он стоял среди растущей толпы верующих и туристов, обтекающих его и не подозревающих, какое зло находится всего в двадцати ярдах от святыни. Он с вызовом продолжал смотреть на КК, словно предвидя каждый ее шаг. Наконец поклонился – это было едва заметное азиатское приветствие, знак уважения перед схваткой.

Девушка отошла в сторону, чтобы Иблис не видел ее, взяла телефон и набрала номер.

Майкл ответил с первого звонка.

– Начинаем?

– Да, – прошептала она, словно боялась, что Иблис может услышать ее.

– Будь осторожна, – сказал Майкл с искренней тревогой в голосе.

– И ты, – отозвалась Кэтрин. – И пожалуйста, чтобы с моей сестрой ничего не случилось.

– Я буду защищать ее так, как защищал бы тебя.

Буш стоял на коленях на заднем сиденье лимузина и наблюдал. Ствол израильской снайперской винтовки покоился перед тонированным задним стеклом. Эта винтовка принадлежала Сент-Пьеру – подарок Симона. У Майкла не хватало духу, да и нужды не было пользоваться винтовкой, но он возил ее в своей сумке – на всякий случай.

Буш прижал деревянный приклад к плечу, пальцем нащупал спусковой крючок и сжал винтовку так, словно это была его жена и они собирались станцевать пасодобль [28]28
  Испанский народный танец.


[Закрыть]. Он прижался глазом к окуляру – черное резиновое кольцо не пропускало никакого света, кроме того, что проникал через телескопическую линзу.

Пол подвигал оружие туда-сюда, привыкая к нему, оглядывая улицы фешенебельного квартала. Наконец остановил прицел на больших воротах кованого чугуна перед домом Иблиса. В отличие от ворот многих богатых домов у этих была не чисто декоративная функция – никаких излишеств, никаких семейных гербов на тяжелых прутьях, только толстый металл двусторонней сварки во всей своей неприступности.

Буш посмотрел на три камеры, установленные в шахматном порядке на высоких белых шестах, покрывающие пространство тротуара и перед воротами – спрятаться от них негде. Потрогал пальцем спусковой крючок – лазерный прицел ответил, нарисовав красную точку на белом шесте в центре прицельной рамки. Он улыбнулся.

Пол был первоклассным стрелком. Он прошел снайперскую подготовку в полиции, но, к счастью, ему ни разу не пришлось применить свои умения в деле. Он посмеивался над собой, говорил, что после отставки Майкл вынуждал его использовать те навыки, что он получил в полиции, в гораздо большей мере, чем за двадцать лет службы.

Наконец Буш снова перевел прицел на Майкла, который шел по тротуару вдоль оштукатуренной десятифутовой стены вокруг дома Иблиса. На нем была легкая коричневая летняя рубашка и брюки цвета хаки, на плече – ремень большой кожаной сумки, которая на каждом шагу ударяла его по бедру. Буш подвигал винтовкой между Майклом и металлическими воротами с их видеокамерами, настраиваясь, давая глазу возможность привыкнуть, пробуждая мышечную память, которая спала много лет.

Сент-Пьер, не доходя двадцати пяти футов до ворот, поднял руку и провел рукой по волосам, давая тем самым знак Бушу. Стрелок повернулся и выгнул шею, вдохнул и в этот же момент нажал на спусковой крючок. Он поразил цель с первой попытки и продолжал держать собачку, не отпуская.

Но не последовало ни выстрела, ни отдачи, ни оглушающего звука. Тонированное стекло, через которое он прицеливался, осталось неповрежденным, потому что в магазине не оказалось патронов.

Однако и ошибки никакой не произошло; Буш поразил цель, как и запланировали. Лазерный луч прицела прошил тонированное стекло заднего окна и с расстояния в сто пятьдесят ярдов ударил по объективу видеокамеры. Пол не убирал палец со спускового крючка, и невидимый луч, не встречая никаких препятствий, пересекал дорогу, выводя из строя цель.

Камеры, оборудованные инфракрасным оборудованием, предназначены для работы как при свете дня, так и в условиях слабой освещенности, обеспечивая качественное изображение. А поэтому объективы сверхчувствительны к воздействию концентрированных лучей. Электронная видеолинза вышла из строя, что давало Майклу узкую зону, по которой он мог пройти в дом незамеченным.

Сент-Пьер шел по фешенебельному кварталу. Роскошные особняки располагались таким образом, чтобы из окон открывался наилучший вид на Босфор и европейскую часть Стамбула. Этот район в середине дня был тихим и безлюдным. За пять минут не проехало ни одной машины, даже собачий лай не нарушал тишины. Майкл поправил кожаный чехол на плече, проверил пистолет под рубашкой на пояснице, быстро оглядел улицу. Убедился, что на ней никого нет, вскарабкался по оштукатуренной кирпичной стене, перекинул тело через карниз наверху, спрыгнул и приземлился с перекатом в слепой зоне.

Пышные зеленые кусты и яркие цветы, рассаженные умелым ландшафтным дизайнером, украшали двор. Дом представлял собой белый особняк в средиземноморском стиле с ребристой кровлей, трехэтажный, площадью не менее пяти тысяч квадратных футов на каждом этаже. Приобретено все это явно на криминальные доходы Иблиса.

Убедившись, что подходы свободны, Майкл вдоль стены подобрался к каменной будке охранника, расположившейся сразу за воротами. Приютившаяся под сенью платана, она была маленькая и незаметная. Рядом стояла мототележка с клюшками для гольфа. Майкл незаметно подкрался к будке и, нырнув под ее заднее окно, обошел небольшое сооружение – и сразу же столкнулся с охранником. Высокого роста, под синей форменной курткой – мощная мускулатура. Но прежде чем он успел среагировать, Майкл ударил его по горлу, ломая трахею. Охранник согнулся, поступление воздуха в легкие почти прекратилось. Майкл нанес противнику два апперкота в голову, и тот рухнул спиной в будку – свалился на ее деревянный пол. Сент-Пьер вытащил скотч из сумки на бедре и быстро связал неподвижное тело.

Войдя в будку, он увидел целый сонм мониторов, от их голубоватого света в тесном помещении стояла какая-то призрачная атмосфера. На задней стене обнаружились четыре шкафчика, на полу перед ними стояли три пары уличных туфель. Значит, ему придется разбираться по меньшей мере еще с двумя охранниками, помимо их приятеля, лежащего здесь на полу.

Верхний левый монитор залит белым светом – следствие воздействия лазерного луча; Пол точно попал в цель. Изображения на других экранах получались как с внутренних, так и с наружных камер наблюдения: бассейн в романском стиле и беседка при нем, сад, задняя стена, выходящая на Босфор, разные жилые комнаты и спальни; каждый из мониторов имел соответствующую бирку, указывающую на место размещения камеры и ориентацию по сторонам света.

Внимание Майкла привлек нижний ряд. Сердце у него екнуло, когда он увидел лежащего без движения Симона с капельницей, на голове – окровавленный бинт.

На соседнем мониторе он увидел Синди. Лицо видно плохо, но каштановые волосы не оставляли сомнений – это именно она. Девушка сидела в большом кожаном кресле, смотрела телевизор, прихлебывала воду из бутылки и, к счастью, выглядела довольно неплохо. Оба они находились в комнате, которая называлась «Нижняя гостиная».