Текст книги "Проблемный мужчина (ЛП)"

Автор книги: Рейчел Хиггинсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Он оторвался от своего компьютера и взглянул на меня.

– О, привет.

Я громко захлопнула за собой дверь. Уайетт отклонился назад, удивившись моей вспышке гнева.

Махая в воздухе своим телефоном, как сумасшедшая, я сказала:

– О, привет? О, привет?

Он недоумённо моргнул, только подлив масла в огонь.

– Когда ты сказал, что интервью на "Эпизесте" было хорошим, я не думала, что ты подставил всю кухню! Когда ты сказал, что оно хорошее, я не думала, что ты в прямом смысле имел в виду то, что оно было о тебе! Ты эгоистичный сукин с...

Он прервал меня, выпрямившись на стуле, и раздражённо взглянул на потолок.

– Ты что серьёзно?

– Я более чем серьёзно. Они спросили тебя, на кого ты можешь положиться на кухне, и ты сказал – на свои инстинкты! Ты, правда, так думаешь?

– Я сказал гораздо больше, – он махнул рукой в сторону компьютера. – Они решили напечатать это. Я не отвечаю за итоговую редакцию интервью.

Я так сильно закатила глаза, что они заболели.

– Теперь понятно. Ты долго рассказывал им, какой у тебя офигенный персонал, но они решили остановиться на твоём беглом комментарии о твоих инстинктах. Вот мерзкие ублюдки.

Оно придвинулся ближе на стуле, его тело напряглось.

– Я действительно рассказывал о кухне, Кайа. Я очень много о вас рассказывал, чёрт возьми. Но я также сказал про свои инстинкты, потому что это правда. Мои инстинкты помогли сделать так, чтобы все эти перемены прошли безболезненно. Мои инстинкты помогли мне понять, где надавить на Эзру, чтобы внести новые блюда, и где подождать и не ругаться.

– А твои инстинкты не говорят тебе, что меня стоило бы поблагодарить за то, что я каждый вечер спасаю твою задницу?

Он встал и обошёл стол так быстро, что я подпрыгнула. И я этим не гордилась. Но он, и правда, двигался очень быстро, точно дикий кот. И его длинные ноги позволяли ему двигаться так быстро, что у меня не было шансов убежать. Ох! Ещё одна причина ненавидеть его.

– Благодаря моим инстинктам ты осталась су-шефом, разве нет?

– Это не инстинкт, тупица. Это здравый смысл.

Его рот расплылся в язвительной улыбке.

– Я никогда не встречал кого-то более самодовольного, чем ты. Это непостижимо.

Я сложила руки на груди и сказала то, чем не могла гордиться. Но я во всём винила Уайетта. Он превратил меня в ребёнка. Это всё была его вина!

– Что, серьёзно? – усмехнулась я. – Ты давно в зеркало смотрел?

– О Господи, – простонал он и одновременно засмеялся. – Ты невозможна. Ты об том хотела со мной поговорить? Об этом? Ты злишься, потому что я не упомянул твоё имя в каком-то там интервью?

– Да, – быстро ответила я. – То есть, нет. То есть, да.

Господи, что там был за вопрос? Я хотела поговорить с ним о его странных взглядах, о том поцелуе, который он даже ни разу не упомянул с тех пор, как он случился. Я хотела понять, что между нами происходит, чтобы положить этому конец.

Но теперь, когда мы были здесь, я не могла себя заставить что-либо сказать. То, что он сделал на интервью уничтожило всё то странное сексуальное напряжение, что я испытывала ранее.

– Так да или нет, Свифт? Ты о чём-то ещё хотела поговорить?

Он сел на край стола, его длинные ноги вытянулись и легли по бокам от меня. Я вдруг почувствовала себя слишком близко к нему. Мне захотелось отойти, но в его крошечном офисе отходить было некуда.

Я решила прибегнуть к сарказму, который помогал мне сохранить рассудок.

– Только о том, что ты эгоистичный козёл.

Он улыбнулся, и улыбка была такой настоящей и характерной, и была полностью адресована мне, что я едва не улыбнулась в ответ. Чёрт побери, его улыбки были его оружием.

Он так умело их скрывал. Словно лишал весь мир удовольствия смотреть на его идеальное лицо. Но когда мы были одни. Он атаковал своими улыбками так невозмутимо. Как будто бы я не должна была автоматически растаять и превратиться в лужицу. Как будто бы ему не могло так легко всё сойти с рук, стоило ему только улыбнуться.

– Ты же знаешь, что сводишь меня с ума? – спросил он, его голос был мягким, дразнящим.

Я еще крепче обхватила себя за талию.

– Хорошо.

Его глаза сверкнули, что произвело такой же эффект как и его улыбка.

– Видишь, мы в расчёте.

Это, должно быть, был какой-то фокус. Потому что я уже должна была выбежать из его офиса, показывая ему средние пальцы, чтобы уж точно быть в расчёте. Вместо этого я облокотилась о дверь, расслабила плечи и перестала хмуриться, моё тело потеплело к нему.

– И как ты это понял?

– Я свожу тебя с ума. Ты сводишь меня с ума. Мы в расчёте.

– Я не думаю, что ты понимаешь, что это значит, – мой глаз дёрнулся, в то время как его улыбка сделалась шире, и я поняла, что попала в ловушку. – Да, но ты должен понимать. Ты же босс.

Он наклонился вперёд.

– В этом и есть проблема, не так ли?

Мой яростный гнев превратился в недоумение.

– Какая проблема?

– Что я босс.

– Это мы уже поняли. Поверь мне, – я уставилась на него. – Погоди, что?

Он встал и навис надо мной. Моё сердце остановилось. Он сделал ещё один шаг ко мне. Моё сердце заколотилось так быстро, как было вообще способно, бешено ударяя меня в мою бедную, хрупкую грудную клетку.

– Проблема в том, что я босс, – тыльной стороной руки он провёл мне по подбородку. – В противном случае, мы смогли бы что-то сделать с тем, как мы сводим друг друга с ума.

Теперь я не могла даже сглотнуть, мой желудок переворачивался, и я начала чувствовать головокружение. Я во всём винила его. Почему-то мой голос прозвучал растерянно и с придыханием, словно я прощала его.

– И как бы мы это сделали?

Его голова опустилась вниз, и он прошептал мне на ухо:

– Используй свою фантазию.

Я наклонилась к нему, ненавидя себя за то, как я наслаждалась его близостью. Он сделал шаг назад, слишком скоро избавив меня от своего присутствия.

– Но я могу поклясться, что я бы нашёл способ, как вписать твоё имя в историю. И я уверен, что ты не забыла бы сделать то же и с моим именем.

Он что серьёзно? Секс? Он говорил о сексе?

Это что ещё такое?

Он сел на край стола, его руки были опять сложены на груди, а сам он снова выглядел самодовольным, наглым и чертовски довольным собой.

Нет. Так не пойдёт.

Он не мог давать такие интервью, а потом доводить меня до сумасшествия, улыбаться мне, творить все эти чёртовы вещи и выходить сухим из воды.

Я решила, что мне надо преподать ему урок. И избавить своё либидо от этих мучений.

Я шагнула вперёд, встав у него между ног, обеими руками схватилась за воротник его кителя и наклонилась вперёд, пока наши губы не стали отделять пара сантиметров.

– Не будь так в себе уверен.

Мой план оказался таким коварным, что я не могла не улыбнуться и наслаждалась тем, как он задержал дыхание и напрягся всем телом. Он думал, что я уйду.

Или убегу.

Видите? Он снова недооценил меня.

Мои губы коснулись его губ.

– Не факт, что я запомню твоё имя. Может так статься, что тебя очень легко забыть.

– Без шансов, – его голос прозвучал низко, хрипло.

Я не знала, кто двинулся первым. Был ли это он, или я, или мы оба, но наши губы сомкнулись, а языки переплелись. Его руки оказались у меня на талии и стали прижимать меня ближе к его телу, обжигая меня тем же теплом, что уже отметило мои губы.

На вкус он был как кокос, и его губы были на удивление прохладные, как будто бы он только что выпил что-то холодное. В отличие от его крепкого тела, его губы были совсем другими. Мягкими, сочными и слишком манящими.

Наш поцелуй был неистовым, не знакомым и диким. Я не могла им насытиться. Чем больше я целовала его, тем больше мне хотелось. Тем больше мне было нужно.

И чем больше мы практиковались, тем лучше у нас получалось. Я изучила контуры его губ, наклон головы и тот горловой звук, что он издавал, когда я покусывала его пухлую нижнюю губу. Господи, этот мужчина.

Его губы сдвинулись? И он начал целовать меня вдоль линии подбородка, по всей длине шеи и за ухом. Затем он направился вниз к ключице и начал делать невыносимые вещи своим языком в ямочке внизу моей шеи.

Я содрогнулась всем телом, в то время как он руками обхватил меня за талию. Он положил свою голову мне на грудь, и держал меня в своих объятиях, которые казались мне искренними, но я также почувствовала страх. Я посмотрела ему на макушку и не смогла не прошептать:

– Что мы делаем?

Он отклонился назад и улыбнулся.

– Я думаю, это очевидно, – он поцеловал меня в подбородок. – Но я могу опять показать тебе, если ты ещё не поняла.

Я положила руки ему на плечи и отодвинулась, создав дистанцию между нами.

– Уайетт, это безумие.

В этот раз его улыбка была уже не такой уверенной, но такой же действенной. Может, потому что я нервничала... чувствовала себя незащищённой... а может, потому что его улыбка дрогнула и почти исчезла, и это ударило меня прямо в грудь. Я хотела снова увидеть её. Я хотела обхватить его руками и прижать его к себе, чтобы он больше никогда не выглядел таким неуверенным.

Это был не он. Он был слишком решительным. Наглым и бесстрашным. Абсолютно уверенным в себе.

Поэтому эта уязвимая версия его должна была исчезнуть, пока совсем не сразила меня.

– Может быть, – признал он. – Но может быть и не такое уж безумие.

Я смело взглянула в его тёмные глаза, хранящие секреты того, что мы только что сделали.

– Что ты имеешь в виду?

Он крепче сжал мою талию.

– Я имею в виду... это кажется неизбежным. Я понимаю, что всё стало сложнее, когда я стал твоим боссом, но это всё равно произошло бы в итоге, ведь так?

Может быть, недостаток сна как-то повлиял на его мозг? Ни одно из его слов не имело смысла.

– Почему всё равно?

Он глянул на потолок, я уже успела расстроить его. Я почти улыбнулась тому, как быстро пропал эффект поцелуя. Ещё немного и мы опять начали бы пререкаться.

– Я не понимаю, почему ты так говоришь. Что должно было в итоге произойти?

Он расстроено и раздражённо вздохнул. Я попыталась подавить победную улыбку.

– Это чёртово напряжение между нами, Кайа. Оно растёт и растёт, и растёт. Оно должно было к чему-то прийти.

Я глянула на него, невольно разозлившись из-за того, что он так преуменьшил всё то, что сейчас произошло. Я знала, что это не имело смысла. Именно я пыталась убедить его, что между нами не происходило ничего особенно значимого. Но я была женщиной и поэтому могла себе позволить перемену настроения.

– Ты думаешь в этом всё дело? В сексуальном напряжении, которое достигло пика?

Его громкий смех заставил меня снова содрогнуться.

– Нет, это была только небольшая утечка, – его руки переместились на мои бёдра и подхватили меня под попу. Он прижал меня к себе, и мне пришлось схватить его за плечи, чтобы удержать равновесие. – Мы даже ещё не начали по-настоящему выпускать пар.

Я засмеялась, хотя внутренне начала сходить с ума.

– Уайетт, мы больше не будем этого делать.

Он слегка улыбнулся. Я надавила ему на плечи, но даже я готова была признать, что не очень-то сопротивлялась.

– Уайетт, я серьёзно, – настаивала я. – Это ошибка. Мы слишком умны для того, чтобы повторять наши ошибки.

– Ты поцеловала меня, – сказал он, полностью застав меня врасплох.

– Что?

– Сегодня. Сейчас, – его брови подпрыгнули вверх, показывая тем самым, что он говорил правду. – Я не собирался целовать тебя, но ты фактически бросилась на меня.

– Ты винишь в этом меня? – я была слишком шокирована, чтобы разозлиться. Хотя я знала, что это чувство придёт позже. Сразу после стыда.

Или перед ним.

На данный момент мне было сложно сказать. Слишком много эмоций претендовали на первенство.

Он откинул назад голову, и его руки перестали так сильно сжимать меня.

– Я не обвиняю тебя, – сказал он. – Я отдаю тебе... должное.

В его глазах сверкнуло что-то очень похожее на надежду, и мне захотелось забрать свои слова назад и проглотить их, чтобы стереть это выражение с его лица.

Но я не могла. Я была слишком вымотана, и уже мало что понимала. Хотя мне и нравилось притворяться, что я люблю спонтанность, на самом деле мне нравилась предсказуемость и определённость. Я ненавидела перемены. И я ненавидела не знать, что произойдёт дальше.

Это была одна из тех причин, по которой мне нравилось готовить. Я знала, что должно произойти. Здесь все ходы были просчитаны, а процессы расписаны. Если я готовила определённое количество мяса за определённое количество минут, оно получалось именно таким, как я хотела. Если я использовала определённое количество специй с другим определённым количеством специй, я получала совершенно определённый вкусовой набор.

Конечно, всегда были какие-то изменения, и я не могла предсказать будущее, как бы сильно я не старалась. Но в основном, я была достаточно близка к истине.

И мне было это важно.

Я убежала от прошлого, которое было слишком предсказуемым, но я не совсем отказалась от той девочки. Она всё ещё пряталась внутри меня, словно тень прошлого, которое я отчаянно пыталась забыть. Но не могла. И я не могла совсем забыть ту девочку, которой когда-то была.

– Мне не надо отдавать должное, – сказала я Уайетту.

Мои глаза закрылись, чтобы скрыть стыд, вызванный тем, что я собиралась сказать. Я сделала шаг назад, и Уайетт отпустил меня.

Он должен был сейчас выйти из себя. Этот мужчина не выносил, когда ему отказывали. Я знала это, так как работала с ним. Это должно было уязвить его гордость, покуситься на его тестостерон. Теперь он будет ненавидеть меня всегда.

Поэтому я забила гвоздь в крышку гроба, и отпустила этот сладкий, чудесный и абсолютно неожиданный приступ сумасшествия. Так было бы лучше.

– Я не хочу тебя.

Только его улыбка опять сделалась искренней. Его глаза сверкнули и одновременно потемнели. Он упёрся руками о стол, обхватив его края пальцами. Он подался назад всем телом, весь такой наглый и самодовольный мужчина.

– Врушка, – язвительно сказал он.

– Что прости?

– Ты мерзкая врушка, Свифт. Ты хочешь меня, чёрт побери.

Я покраснела. С ног до головы. В глазах у меня тоже покраснело.

– Я не хочу тебя, – я сделала шаг вперёд и ткнула указательным пальцем ему в лицо. – Я на полном серьёзе не хочу тебя.

Он втянул нижнюю губу, и его молчание ответило само за себя.

– Ты сошёл с ума, чёрт тебя побери.

Он снова ничего не ответил.

– Я, честно, не могу поверить. Как ты вообще пришёл к этому безумному выводу! Что я вообще сделала, чтобы ты решил, что я хочу тебя? Я просто была вежливой, придурок. Милой. Я не хотела ранить твоё бедное, хрупкое эго, – я распахнула дверь, но прежде чем выйти, я развернулась и сказала:

– Завтра утром тебе станет стыдно из-за всего этого. И мне не будет тебя жаль, Шоу. Ты это заслужил.

Я повернулась к нему спиной, и тогда он решил заговорить. Он спросил всё ещё низким голосом:

– А что если я хочу большего, Кайа? Что тогда?

Я посмотрела на него через плечо.

– Тогда найди кого-то ещё.

Он покачал головой и сказал всего одно слово:

– Нет.

Моё тело наконец-то отреагировало так, как и должно было ещё час назад, и я выбежала из здания так, как будто за мной гнались псы преисподней.

Я думала, что тот почти что поцелуй был ужасным, но это было ничто по сравнению с тем мучением, которое мне предстояло после того, что мы с ним сделали. Я несколько часов крутилась из стороны в сторону, проигрывая в голове каждую секунду этого вечера.

Я не могла не задаваться вопросом, что же я такого сделала, чтобы обнадёжить Уайетта, после чего всё наше взаимодействие, казалось, ему очевидным и было сопряжено с сексуальным напряжением. Может быть, это было из-за того, что я укусила его за палец? Как ещё он должен был интерпретировать мои действия?

О, Господи, неужели он так далеко зашёл?

Я была одна в своей комнате, где никого больше не было и где мне не перед кем было отчитываться, поэтому я должна была быть честна сама с собой. Конечно, я хотела Уайетта и представляла нас вместе. Я замечала его тело, его губы, и то, как он то и дело касался меня. Я проигрывала в голове то, как хорошо нам будет вместе, и как он перевернёт мой мир во всех смыслах этого слова. Но это было естественной реакцией на то, как он выглядит. Это была не моя вина! Он был объективно привлекательным.

Я реагировала на него, также как реагировала бы любая другая женщина на моём месте.

Когда я выкатилась из кровати утром, он прислал мне электронное письмо. Там не было ни темы, ни какого-либо сообщения, только ссылка на другое интервью.

Интервью вышло на прошлой неделе на сайте, который был даже более популярным чем "Эпизест" и назывался "Коктейли и Хищники". Это был общенациональный сайт, поэтому там не было шансов найти местные слухи, и я не часто его проверяла. Я перечитала три раза, прежде чем смогла поверить тому, что там было написано.

– Как прошёл переход на новую должность? – спросили у него.

Его ответ?

– На удивление гладко. Если честно, я ожидал сопротивления. Киллиан состоялся на этой кухне, и я не чувствовал себя достаточно квалифицированным, чтобы занять его место.

– Вероятно, вы всё делаете правильно, – сказали в ответ.

– Это всё персонал, – ответил он. – В особенности мой су-шеф. Кайа Свифт. Она оставалась сильной всё то время, пока шли эти перемены, и она помогла персоналу почувствовать себя уверенно в том, что они делают лучше всего – готовят хорошую еду. Я бы без неё потерялся.

Я проглотила свой язык. Или почти проглотила. Одно этого уже было достаточно. Достаточно, чтобы заткнуть меня с моими доводами касательно интервью на "Эпизесте". Но это был ещё не конец.

– Звучит так, как будто бы она особенная, – прокомментировал интервьюер.

И у меня перед глазами на уважаемом веб-сайте чёрным по белому были напечатаны слова, которые доказывали, что Уайетт произнёс именно их:

– Она именно такая.

И вот здесь мой мир перевернулся. Или взорвался. Или полностью изменился.

Последнее время Уайетт был полон сюрпризов.

Пришло время решить, нравились ли мне эти сюрпризы, или я хотела, чтобы Уайетт убрался к чертям с моей кухни.

ГЛАВА 10

– Выглядишь как смерть.

Я выпятила губу, проскользнув за столик и сев напротив Диллон на кресло из потрескавшегося винила.

– И тебе доброе утро.

– Что-то явно случилось, – продолжила она, даже не извинившись. – Ты себя хорошо чувствуешь? У тебя не грипп?

– Не грипп.

– Значит рак, – она наклонилась вперёд и протянула ко мне свои руки через стол. – О, Боже. У тебя рак. Не беспокойся, подруга, у тебя есть я. Мы будем бороться, Кай. Бороться изо всех сил.

Я подняла руки в воздух, прежде чем она успела коснуться меня.

– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, какая ты противная?

Он улыбнулась мне.

– Неа.

– Ты противная.

Выражение ее лица не изменилось.

– Ага, но это не считается, потому что ты любишь меня.

– Я решила ещё раз это обдумать.

Она высунула язык и подала мне меню. В воскресенье утром мы всегда завтракали в "Голубом Пеликане". Это была дыра за углом, где подавали лучший хэш из солонины на планете.

– Именно поэтому я знаю, что права, – пробормотала она. – Ты сегодня такая сердитая.

Я приподняла одну бровь.

– Я думала, по моему виду ты и так поняла, что права.

Она отмахнулась от меня.

– Я просто решила помучить тебя. Я имею в виду... у тебя глаза немного красные сегодня, но подводка спасает. Тебе идёт. Ты никогда так не красилась.

Уставившись в меню, я ничего не сказала. Я, как правило, не красилась на работу, и тем более не подводила глаза. Я обычно наносила водостойкую тушь и увлажняющий праймер. Но Диллон оказалась права насчёт моих глаз. И мешков под ними. А ещё насчёт моих волос, которые отказались себя хорошо вести и совсем одичали – хотя я и наполовину заколола их на макушке. Сегодня я была в ужасной форме.

– Всё нормально, – смягчилась я. – Я совсем не спала прошлой ночью. Я вымотана.

– Тебе нужен отгул.

Я ухмыльнулась.

– Этого не будет.

– Ты слишком... – она махнула рукой, и это жест сделал её похожей одновременно на зомби-Франкенштейна и бурундука, у которого случился приступ, – ... напряжена.

Она даже не представляла.

К нам подошёл официант, чтобы взять наш заказ. Диллон заказала яйцо в перце поблано, а я чашку кофе.

– Вы уверены, что не хотите ничего съесть? – спросил уже знакомый нам официант, Дэн.

– Эм, может быть овсянку? С ягодами и коричневым сахаром.

Брови Дэна приподнялись, но он ничего не сказал. Диллон не была так же добра.

– О, Боже, это рак.

– Замолчи уже.

– Овсянка, Кай? Овсянка? Всё настолько плохо? Четвёртая стадия? Пятая? О Боже. Десятая стадия?

Уставившись на свою роскошную, талантливую и очень легкомысленную подругу, я задумалась, стоит ли рассказать ей сейчас про Уайетта или оставить её разбираться с иррациональной канцерофобией.

– Мне кажется, у рака только четыре стадии. Я думаю, десятая стадия – это когда ты уже умер.

Она грациозно стукнула кулаком по столу.

– В этом-то всё и дело!

Мне надо было прекратить её страдания. Это было бы по-человечески. Но я не могла заставить себя произнести ни слова. Они вертелись у меня на языке, из-за чего он застыл и сделался неподвижным.

Оторви лейкопластырь, Кайа. Оторви уже этот долбаный лейкопластырь.

– Уайетт и я поцеловались вчера вечером.

Она отклонилась назад и врезалась в спинку кресла. Ей ничего даже не надо было говорить. Я чувствовала, как её осуждение заполнило маленькое кафе как гелий в шарике.

– Конечно же, целовать Уайетта было ошибкой, – сказала я ей. – Конечно же, этого больше не произойдёт.

Она так ещё ничего и не сказала, и я решила, что пусть тогда лучше поверит, что у меня десятая стадия рака.

– Я зашла к нему в офис, чтобы поговорить с ним о... Я уже даже сейчас не помню. Но мы были одни, и сначала случилось одно, потом другое..., – я, конечно, рассказала далеко не всё. По моей версии сначала мы просто стояли, а потом я попыталась забраться на него как обезьянка. – И потом мы вдруг поцеловались.

Наконец она заговорила, её глаза были шире, чем когда-либо.

– В его офисе?

Я сжала губы и кивнула.

– Чёрт побери, Кайа!

Закрыв лицо руками, я застонала.

– Я ужасный человек.

– Ты мой герой!

Я посмотрела сквозь пальцы и заметила ликование на лице своей подруги. Её реакция была какой-то неправильной.

– А?

– Ты поцеловалась с Уайеттом Шоу, чёрт побери, – она засмеялась. – Это офигенный статус.

– Шшш! – строго сказала я, наклонившись ближе.

В субботу утром люди из нашей индустрии выходили в народ. Они либо сплетничали, либо работали и сплетничали. И последнее, чего я хотела, чтобы эта маленькая новость разошлась по городу.

– Пожалуйста. Никто не должен знать.

Она выглядела по-настоящему оскорбленной.

– Почему нет? Ты разве не знаешь, что все женщины в этом городе уже несколько лет пытаются попасть в штаны к этому парню? Но он, по сути, закрытая коробка. У меня даже была теория, что он в тайне носит пояс верности. Он ни разу не взглянул на меня дважды, – она не сказала это высокомерным тоном, но я не могла не улыбнуться.

Она уж точно не могла понять, почему Уайетт не был в ней заинтересован, на неё всегда глядели дважды, трижды и даже четырежды, куда бы она ни пошла.

– И вдруг наша дорогая Кайа получает ключи.

Её улыбка заставила меня покраснеть как помидор.

– Это неправильно. Всё что ты говоришь – неправильно.

Она посмеялась, услышав моё эмоциональное отрицание.

– Кайа, ты ему нравишься! Очень нравишься. Я теперь это понимаю. Как я могла быть так слепа всё это время? Мужчина просто с ума по тебе сходит.

– Ты тронулась, – настаивала я. – Это была случайность. Ошибка. Он не спит последнее время. И я не ... спала с другими людьми. Мы просто оказались в неправильном месте в неправильное время, и нас обоих просто захватило... это... что бы это ни было. Это случилось всего один раз и больше не повторится.

Она ни черта не услышала из того, что я ей сказала.

– Теперь понятно, почему он всё время смотрит на тебя, кричит на тебя и заставляет всё переделывать. Он тебя вовсе не ненавидит! Он хочет тебя!

Мой румянец стыда превратился в румянец раздражения.

– Во-первых, нет. Просто нет. Вообще нет. Во-вторых, я абсолютно уверена – потому что я встречалась с парнями раньше, только давно. Когда ты нравишься парню, он не тратит время на то, чтобы смотреть на тебя и кричать на тебя, и выводить тебя из себя. Он ведёт себя по-другому. Например, зовёт на свидание. И делает хорошие вещи, и что-то покупает. И улыбается тебе.

Хотя он улыбался мне, не так ли? Ну ладно, может не так часто, но чаще, чем другим людям.

Чёрт.

Перестань.

Я не нравлюсь ему.

– У него синдром детского сада, – заключила Диллон. – Он ведёт себя с тобой так, как ведёт себя влюблённый мальчик на детской площадке.

– Это самая глупая вещь, которую я когда-либо слышала. Уайетт меня ненавидит. Он меня боится. Может быть, он терпит моё присутствие на своей драгоценной кухне, потому что я хорошо делаю свою работу, но если бы он мог заменить меня кем-то, он бы сделал это.

В этот момент на экране появилось сообщение от Уайетта.

«Собираюсь взять кофе. Не хочешь тоже?»

Я быстро выключила экран телефона, чтобы Диллон не увидела.

Она скрестила руки на груди и выставила вперёд подбородок.

– Хорошо. Давай разберём твою теорию. Он тебя ненавидит. Теперь понятно, почему он всё время смотрит на тебя, когда ты на него не смотришь, и почему заставляет тебя работать каждый вечер и хочет, чтобы ты оставалась с ним допоздна. Именно поэтому вы с ним вчера целовались в его офисе. Будь реалистом, Кайа, между вами какое-то странное, сексуальное напряжение. И это продолжается уже несколько недель. Может даже месяцев.

Я сощурилась.

– Только не делай из меня сумасшедшую. Ещё какие-нибудь три минуты назад ты тоже думала, что он меня ненавидит. Одна маленькая деталь не меняет ситуацию, которая происходила в течение всех этих лет.

Конечно же, были и другие мелкие детали, которые я не упомянула в разговоре, но ей не надо было о них знать.

Покачав головой, она продолжила анализировать:

– Я согласна с тем, что ещё какие-нибудь три минуты назад я не понимала его поведения и то, что он тебя выделяет. Проще всего было решить, что он ненавидит тебя, потому что Уайетт козёл и его сложно понять. Но, к счастью для тебя, похоже, что он совсем тебя не ненавидит.

Она была права, но я не хотела сдаваться. Эта перемена была слишком неожиданной, и я никак не могла её осознать. Должно было быть другое объяснение тому, что он вдруг заинтересовался мной.

– Он всё время работает. У него сейчас нет времени, чтобы с кем-то встречаться. И он ведёт себя странно с тех пор, как стал шеф-поваром, потому что он плохо спит. Поэтому он отчаялся. Я тоже, – я поёжилась от того что приходилось признавать правду, – немного отчаялась. И вот когда мы остались наедине, что-то на нас... нашло.

– Он плохо спит?

– Да.

– Откуда ты знаешь?

На телефоне появилось ещё одно сообщение от него.

«Я беру тебе кофе. Если не захочешь, я выпью сам».

Дальше мне было не видно, но я знала, что сообщение на этом не закончилось. У меня чесались пальцы, чтобы прочитать его.

Я помедлила, прежде чем ответить Диллон, потому что не хотела признавать правду. С трудом сдерживаясь, чтобы не проверить телефон, я, наконец, созналась:

– Он сам сказал мне. Он хотел, чтобы я... проследила за тем, чтобы он всё делал правильно.

– Хммм.

– Что ещё за хммм? – я указала на неё пальцем, давая ей понять, что я серьёзно. – Я его су-шеф. Конечно, он на меня рассчитывает, когда дело касается чего-то настолько важного.

– Это другое.

Появился Дэн с нашей едой, и наш разговор прервался, пока он расставлял её на столе и проверял наличие всех приборов. Я воспользовалась возможностью и украдкой прочитала сообщение Уайетта.

«Я подозреваю, что ты из тех девушек, что любят кофе со льдом. Сливки? Сахар?»

Когда я не ответила, он написал мне: «Я беру тебе со сливками и сахаром».

Он оказался прав. Откуда он знал? Я к тому, что были и другие варианты, которые мне нравились. Но в тёплые месяцы я обожала кофе со льдом. И всегда со сливками и сахаром. Всегда.

Когда Дэн ушёл, Диллон наклонилась вперёд и снова понизила голос.

– Он сразу же попросил тебя остаться в роли су-шефа. В первый же день. Он даже не думал об этом. В ту же секунду, как его повысили, он знал, кого хочет рядом с собой.

Я закатила глаза. Это была самая неинтересная догадка из всех.

– Это ничего не значит. Кого ещё он мог попросить?

– Бенни.

– Бенни, конечно, не так далеко ушёл от су-шефа. И он наш почётный работник. Они лучшие друзья.

– Разве тогда не странно, что он попросил тебя, а не Бенни?

– Я лучше Бенни. И я была су-шефом Киллиана.

Она взглянула на меня.

– К тому же, Уайетт не из тех, кто предпочитает своих друзей более квалифицированному конкуренту. Они может быть и близки, но Уайетт больше заботится о кухне, чем о дружбе.

Она задумчиво наклонила голову.

– Хорошо, здесь ты меня сделала.

– Я везде тебя сделала, – настаивала я, ну кроме последних текстовых сообщений. – Хватит делать из этого что-то большее, чем есть на самом деле. Что бы там вчера не произошло, оно вылилось из большой ненависти, недостатка сна, и временного помешательства. Этого больше не случится. Никогда.

Хитрая улыбка Диллон заставила мой желудок сжаться от нервов.

– Не сходи с ума. Мы сейчас говорим о Уайетте Шоу. Ты его вообще видела? Боже, он такой сексуальный. А это тело. А эти татуировки. А его волосы! Он офигенный. Кайа, если тебе представится шанс сделать это снова, воспользуйся им. Ради меня. Ради женщин Дарема. Да что там, ради женщин всего мира. Это будет нам всем наградой.

Я засмеялась прежде чем успела доказать ей, что она сошла с ума.

– Это нелепо.

– Это было классно?

Закатив глаза, я вдруг испытала неожиданный интерес к своей овсянке.

– Кайа! – закричала она.

– Господи, да что? Не кричи на меня!

Она всё ещё улыбалась как дурочка.

– Это. Было. Классно?

Удерживая её взгляд, я сделалась серьёзной и одновременно разозлилась.

– Это было офигенно, чёрт побери!

Она запрокинула голову назад и засмеялась в потолок.

– Ха-ха! Я знала. Я знала, что он хорош.

– Хорошо, давай серьёзно, он тебе нравится? Потому что ты ничего не говорила, и я не хотела бы вставать у тебя на пути...

Её смех прекратился, и она поморщила нос.

– Не сходи с ума. Мне не нравится этот молчаливый Мистер Загадка. Мне нравится, когда мои мужчины открыты и честны со мной, и не такие... крикливые.

Он был очень крикливый.

– Но, – продолжила она. – Я всегда знала, что в нём есть что-то большее, чем он позволяет видеть. Я имею в виду, что Эзра и Киллиан очень высокого о нём мнения. И этим двум мнениям я доверяю больше всего. Очевидно, что он не просто злой и страшный босс. Мне нравится, что у него есть душа. Вот и всё.

У него точно была душа. В своё время мы работали вместе в качестве су-шефов, и я даже думала, что мы друзья, может быть даже хорошие друзья. Мы, правда, всегда находили, о чём поспорить, но в нём было что-то ещё. В нём было гораздо больше, чем в той версии, с которой я сталкивалась каждый день на кухне. Но я не собиралась признаваться в этом Диллон.