Текст книги "Проблемный мужчина (ЛП)"
Автор книги: Рейчел Хиггинсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)
– Это не сработает, Уайетт.
– Ланч.
Я моргнула.
– Что?
– Мы и так знали, что наши отношения не будут обычными... так же как и наши свидания.
Что он только что сказал... отношения?
– Ты же это не серьёзно?
Он моргнул.
– То есть?
Сукин сын. Где мои трусики, чёрт побери?
– Ты не думаешь, что мы несколько торопимся? Я имею в виду, что вчера мы ненавидели друг друга и...
– Я никогда не ненавидел тебя.
– А ещё мы движемся в разных направлениях и всё время работаем. В свете всего этого, отношения кажутся чем-то за гранью.
Какое-то время он изучал меня, как будто бы измерял меня, решая что-то, что, казалось, требовало моего разрешения.
– В каком таком другом направлении ты двигаешься, Кайа?
О, нет. Стоп! Стоп! Это был не тот разговор, который должен был происходить посреди ночи, сразу после того как Уайетт полакомился моим телом. Мне нужно было охладиться, прежде чем я смогла бы признаться ему в своих планах. Мне нужна была дистанция, мне надо было очистить голову, и моё тело не должно было чувствовать себя так, как будто бы ему только что преклонялись.
Трусики?! Эй, трусики??? Где же вы, трусики?
Заметив моё напряжение, он наклонился вниз и подал мне штаны вместе с моим нижним бельем и сброшенным ботинком. Я соскользнула со столешницы и начала натягивать одежду.
– Уже поздно, – заметила я ровным тоном. Набравшись смелости и взглянув на него, тогда как всё, что мне хотелось сделать, это ускользнуть в темноту ночи и никогда больше не появляться, я сказала: – Мы можем поговорить об этом завтра?
– Завтра?
Я встала на носочки и поцеловала татуировку в виде пера на его шее.
– Когда я приду сюда завтра утром, мы можем обсудить детали, – внутри меня начала подниматься паника, словно вода в кипящем чайнике. Мне нужно было личное пространство, чтобы понять, что случилось. Мне нужен был воздух, чтобы перевести дух.
Мне надо было... поспать.
– Детали? – он повторял мои слова, как будто бы они не имели для него смысла. – Это такой тип отношений, где есть какие-то детали?
Я закрыла глаза и отвернулась от него, чтобы он не мог видеть моё выражение лица, полное сожаления. Я боялась, что он не так поймёт его. Или, может быть, я сама не так все понимала.
О чём я жалела? О том, что мы сделали?
Нет... не совсем. Не сейчас.
О том, что я прервала его и так с ним обращалась?
Может быть.
– Есть определённые правила, Уайетт. Мы не можем... мы не можем... Мы работаем вместе. Это только всё усложнит.
Если я сейчас отпущу ситуацию. Если я не пойму, как остановить это.
Его пальцы потянулись к моей руке и обхватили её. Он почти не сжимал её, но ему это и не требовалось. Этого ощущения было достаточно, чтобы вернуть меня под защиту его тела.
Другой рукой он обхватил меня за талию, и опустил лицо на мою шею, моя спина была прижата к его груди. Я вздрогнула, когда он заговорил, его голос был чуть громче шёпота.
– Хорошо, Свифт. Иди домой. Я всё здесь уберу.
Он не был хрупким, напомнила я себе. Джо была не права насчёт него.
Я знала его.
Он был самым сильным человеком, которого я знала.
– Спасибо, Уайетт, – сказала я ему, мой голос дрожал от эмоций, страха и сожаления.
– Увидимся завтра?
Я кивнула, не в силах произнести ни слова. Это я была хрупкой. Это я могла сломаться.
Он отпустил меня. Я выбежала из здания, и при этом настолько струсила, что даже не обернулась.
Как так вышло, что что-то настолько удивительное снова заставило меня сбежать? Я никогда не испытывала ничего подобного. Даже Нолан не мог заставить женщину так себя чувствовать. Я была уверена в том, что девяносто девять процентов мужского населения не могли заставить девушку чувствовать себя таким образом.
Почему же я опять убегала?
Зачем я пыталась избегать чего-то, что было настолько хорошим.
Я мучила себя этим вопросом всё то время, пока ехала домой. Он продолжил преследовать меня, когда я принимала горячий душ и пила пиво, не дав мне всем этим насладиться и забрав у меня удовлетворение от того, как офигенно я сегодня поработала. Он остался со мной, когда я забралась в постель, в которой я крутилась и вертелась, не имея ни единого шанса на то, чтобы уснуть. А на следующее утро на моё левое плечо приземлилось сомнение, которое начало внушать мне разные лживые вещи, комплексы и всё то, что, как мне казалось, я оставила в Гамильтоне много лет назад, поэтому я отправила Уайетту трусливое текстовое сообщение за час до того времени, когда я должна была быть на работе.
«Чувствую себя дерьмово. Мне кажется, это грипп. Прости, сегодня не смогу быть».
Он отправил мне в ответ палец, поднятый вверх, что заставило меня почувствовать себя ещё более дерьмово.
Весь день на моём телефоне висело сообщение «Увидимся в понедельник», но я не нашла в себе смелости отправить его. Теперь официально можно было сказать, что все те причины, которые заставили меня сбежать из Гамильтона, снова захватили меня.
«Уайетт не Нолан», – сказала я себе.
«Но он точно так же может доставить тебе неприятности», – прошептало моё хрупкое сердце.
"Он точно так же причинит тебе боль, – согласился мой мозг. – Ему не будет тебя достаточно".
Я очень устала спорить со своей головой и сердцем. К тому же, я не видела в этом смысла. Они оба были правы.
ГЛАВА 17
– Кайа-малышка, – воскликнул мой папа и заключил меня в свои объятия. – Я так рад, что ты смогла взять отгул на сегодня.
Мой папа, Эрик Свифт, должен был скоро пойти на пенсию, оставив свой пост генерального директора в "Хэмил Чикен". На работе он был невероятно умный, амбициозный, и беспощадный. Дома он позволял маме руководить всем, и был рад бегать туда-сюда, выполняя её поручения.
Моя мама, Дана, генеральный директор нашего дома, всю свою жизнь работала специалистом по подбору персонала в местном агентстве на неполный рабочий день. Ей нравилась её работа, потому что там был гибкий график, и она получала доступ к информации обо всех городских драмах.
– Я хотела провести с вами время, – сказала я ему. – У меня всё никак не получается увидеться с вами.
– Это потому что ты пытаешься уработать себя до смерти, – проворчал он, нехотя передавая меня моей маме.
– Привет, мама, – улыбнулась я ей.
Она обхватила моё лицо руками и поцеловала меня в лоб.
– Ты стала красивее, чем раньше.
Её слова успокоили открытую рану в моей в груди, и я немного расслабилась. Я была действительно рада их видеть. Мама крепко обняла меня, ещё больше облегчив моё состояние, которое беспокоило меня весь день.
– Давайте, я возьму ваши вещи, – предложила я, проведя их в свою квартиру. Мои родители всегда хорошо выглядели, и с возрастом это не поменялось. Конечно, их лица сделались мягче, чем в молодости. Но на них уже были видны морщинки, как бы активно мама не пользовалась средствами для кожи. Мама и папа уже не были такими же тонкими и звонкими. Их привлекательность превратилась в степенную красоту. Они были словно ходячая реклама пенсионного фонда, такие идеальные жители одноэтажной Америки. Им обоим хотелось вручить по короне и окрестить "мистером и миссис Успешный американский житель".
Я же была их полной противоположностью – я была дикой. Мои розовые волосы контрастировали с их идеальными стрижками и сединой. У меня был пирсинг в губе и множество колечек в ушах, тогда как моя мама, как правило, выбирала жемчуг. Я носила хипстерскую одежду, а моя мама интеллигентные кардиганы. Было сложно поверить в то, что я их отпрыск. Но зато было несложно понять, почему я в итоге сбежала из Гамильтона, сверкая пятками. Дома они могли рисоваться Клэр и Кэмерон. Им не нужна была паршивая овца, портящая им вид, когда они играли в гольф или ходили обедать с местными прихожанами.
Поставив их небольшие чемоданы во второй спальне, в которой я убиралась и наводила порядок всё утро, я удивилась, когда увидела, что мои родители последовали за мной в комнату.
Папа посмотрел на свои часы марки "Таг Хоер".
– У нас же не так много времени? Мы добрались сюда позже, чем я предполагал. Машина Кэмерон сломалась за городом – мне пришлось помочь ей, прежде чем мы смогли выехать.
Я тут же почувствовала, что опять переживаю за свою маленькую сестру. У нас была разница в шесть лет, поэтому мы никогда не были близки, но я всегда старалась защищать её.
– О нет. С Кэм всё хорошо?
Мама усмехнулась.
– Эрик, не драматизируй. У неё просто закончился бензин.
Он сложил руки на груди и обиженно сказал:
– Но ей всё равно была нужна моя помощь.
– Этот ребёнок такой забывчивый, что, я клянусь, она могла бы забыть про свои собственные волосы, если бы они не росли на ней.
Я улыбнулась, потому что это была правда.
– Я рада, что проблема оказалась незначительной.
Мама повернулась ко мне и оценивающим взглядом оглядела мои штаны для йоги и топик.
– Во сколько нам надо уезжать? Как быстро ты можешь собраться?
– Собраться куда?
Она точно скопировала моё выражение лица. Со стороны не так часто могло показаться, что я выгляжу, как моя мама, но именно в этот момент я была уверена, что мы выглядим одинаково. Никто не мог выглядеть настолько потрясённо, чем мы с ней – обычно это было связано с тупостью других людей.
– На ужин.
Я посмотрела на свою одежду и поняла, что согласно маминым стандартам, она не прошла проверку.
– О, вы хотите поужинать?
Папа засмеялся, как будто бы я пошутила.
– То есть ты имела в виду, мы хотим поужинать, – утвердительно заключил он. Это был не вопрос. – Ты всегда такая смешная.
Я беспомощно посмотрела на маму.
– Я что-то пропустила?
– Наша бронь, – она достала из кармана телефон и потрясла им передо мной, как будто бы это должно было освежить мою память. – Сегодня позвонили, – объяснила она. – И хотели подтвердить бронь столика на трёх человек на семь вечера.
– Кто позвонил? – спросила я. Меня начало терзать подозрение. Оно словно вытекало из моего сердца, точно это был порванный воздушный шарик.
– Ресторан, – медленно сказала мама.
Теперь я выглядела как полнейшая идиотка, судя по её озадаченному взгляду.
– Какой ресторан? – резко спросила я, моим языком завладела жуткая паника.
– Тот, где ты работаешь, малышка, – объяснил папа своим терпеливым тоном, которым он всегда говорил.
Он никогда не был резким, грубым или уставшим – все эмоции были предоставлены моей маме и мне.
– Тот самый, куда так сложно попасть, – он ухмыльнулся. – Поверь, мы пытались. С твоей стороны было очень мило заказать для нас столик. Так здорово, что мы сможем поужинать там с тобой. Ты знаешь, что там надо заказывать, – он улыбнулся моей маме. – И чего следует избегать.
Это было чёртово фиаско. Чего мне хотелось сейчас избежать так это похода в ресторан.
Я посмотрела на потолок и попыталась набраться терпения. Совершенно точно, в этом был замешан Уайетт. Ведь так? Прежде всего, это была его идея. А я сказала, что заболела... Он решил, что таким образом заставит меня встретиться с ним? Сделав такую милую вещь для моих родителей? Он недооценил моё первоклассное умение убегать и прятаться.
Только вот это был "Лилу"... и по-настоящему фантастическая возможность для них. Они не только смогли бы получить лучший гастрономический опыт всей своей жизни, о котором я постоянно рассказывала им с тех самых пор, как начала там работать, но они также наконец-то поняли бы, почему я так любила свою работу.
Но чего хотел Уайетт? Что бы он сказал моим родителям? Ничего. Он не стал бы рассказывать о прошлой ночи. Это было бы безумием. Он не был настолько ужасным человеком. О Господи, по крайней мере, я на это надеялась. Я нахмурилась, потому что после недолгих размышлений, я решила, что этого нельзя исключать.
Покачав головой, я постаралась успокоить сама себя. Он не побеспокоит нас. Не сегодня. Уайетт не был похож на парня, который хотел познакомиться с моими родителями. К тому же, он должен быть очень занят на кухне во время нашего ужина. Я уже знала, что сегодня в "Лилу" все столики были забронированы.
И это поднимало интересный вопрос: как Уайетт смог зарезервировать столик на трёх человек, тогда как лист ожидания был уже полон?
Снова переведя внимание на своих родителей, я поняла, что Уайетт уже победил. Я не смогла бы забрать у них эту возможность. Они давно уже хотели поужинать в "Лилу" – с тех самых пор, как я начала там работать. Я даже пыталась один или два раза записать их в лист ожидания, но это никогда не срабатывало. Либо они не могли приехать в город, когда появлялся свободный столик, либо не было свободных столиков, когда они были в городе.
– Наконец-то мы увидим, из-за чего весь этот шум, – мама улыбнулась, её слова казались приятными, несмотря на двусмысленность комплимента.
– Тебе понравится, – сказала я сквозь зубы. – Эта еда изменит твою жизнь. – Я наклонилась, чтобы посмотреть на папины часы. – Ты сказал, в семь? Тогда нам надо выйти где-то через сорок пять минут.
Моя мама глянула на меня, её брови нахмурились, сдвинувшись над её прямым носом.
– Тебе хватит времени, чтобы подготовиться?
Как ни странно, я чувствовала себя как дома, чего не случалось уже долгое время. Пассивные нападки моей матери касательно моей внешности были мне так знакомы. И я даже испытала ностальгию по детству. Заткнув за ухо волнистую прядку, я сказала:
– Я быстро.
Она поморщила нос, снова заметив мою причёску, но отошла в сторону, чтобы я поспешила в свою комнату.
Как только за мной закрылась дверь, я начала раздеваться, сбрасывая с себя всю ту удобную одежду, в которой я убирала квартиру в течение всего дня. Я забежала в душ с зубной щёткой в руке. Мне надо было постараться, чтобы подготовить себя к "Лилу".
Это был не обычный ужин и длинный выходной с родителями. Это был не просто приём пищи в одном из самых престижных ресторанов города. И это был не один из наших обычных визитов, когда мы оставались дома, радостно заказывали пиццу, а мне приходилось слушать сплетни из дома до тех пор, пока родители не "отключались" от большого количества выпитого вина.
Мне было очень любопытно, каким будет следующий шаг Уайетта в нашей долгой игре. Он предложил мне сложную задачу, и мне надо было сделать что-то, чтобы достойно ответить ему. Он думал, что может обыграть меня? Также мне было интересно, откуда он достал номер телефона моей мамы – но об этом я собиралась спросить его позже.
Это был не просто ужин и демонстрация места моей работы родителям. Мне нужно было поставить Уайетта на место, чтобы напомнить ему, с кем он имел дело. Мне не была нужна ничья. Мне была нужна победа. И Уайетт должен был понять, как сильно я могу упиваться победой.
Через тридцать пять минут я вышла из своей комнаты, мои розовые кудряшки были искусно прибраны, на мне было надето маленькое чёрное платье, которое облегало все мои изгибы и демонстрировало пышную грудь самым изящным образом – ну раз уж он был ей так одержим.
Мои каблуки доставали прямо до неба, они были созданы для мести. Если честно, они были созданы для тех вечеров, в которые я не должна была много стоять. Я закончила свой вечерний образ, накрасив губы помадой того же оттенка, что и мои волосы, глаза я накрасила в стиле "смоки айс", что казалось мне перебором в сравнении с моим обычным макияжем, состоящим из водостойкой туши и блеска для губ.
Я покусывала колечко в губе, пока вела своих родителей к их "Рейндж Роверу". На фоне сдержанной блузки моей мамы и чёрных штанов с высокой талией меня можно было принять за нанятую эскортницу, но моя самооценка не собиралась падать.
Сегодня я выглядела хорошо. Может быть даже сексуально.
Если Уайетт хотел поиграть с огнём, он должен был подготовиться к тому, что мог обжечься.
До "Лилу" было пятнадцать минут езды, даже учитывая траффик в пятницу вечером. Мы въехали на парковку раньше, чем я успела морально подготовиться.
К счастью, мои родители ненадолго задержались внутри "Ровера", чтобы осмотреть "Лилу" снаружи. На фоне тёмного неба его белые стены, увитые плющом, смотрелись эффектно. Уличные фонари подсвечивали лучшие его части так, что всё здание сияло в мягком тёплом свете. Со всех сторон ресторан был окружён железными конструкциями и кирпичной кладкой, что заставляло его выделяться на этом фоне как маяк культуры и шика.
Моя мама повернулась на своём сидении и посмотрела на меня.
– Он очарователен, Кайа, – сказала она, и она действительно имела это в виду.
Я гордо улыбнулась и сказала:
– Один из лучших в городе, я думаю.
Эта площадь была одной из самых оживлённых в городе по вечерам, но, по моему мнению, она была лучше всех. "Лилу", конечно, был на ней главным бриллиантом, хотя там также располагались два лучших ночных клуба – "Гринлайт" и "Верв". Еще здесь был магазин велосипедов брата Веры, "Сайкл Лайф". Плюс, несколько дизайнерских бутиков, которые привлекали сюда много людей.
Да, наша площадь была лучшей, но когда-то здесь было ещё лучше со старым грузовичком Веры, который располагался посередине. "Гурманка" создавала спокойную городскую атмосферу, которой теперь так не хватало. Также там было здорово ужинать после работы. Особенно сейчас, когда я была вторым главным поваром и моя работа поздно заканчивалась. Не было ни одного нормального места, которое было бы открыто в это время, кроме "Тако Белл". Но девушка не могла есть так много фаст-фуда, даже в виде тако.
Именно поэтому я и Диллон были большими ценителями завтрака. Мы были окружены пятизвёздочной едой, но редко имели к ней доступ, либо у нас уже не было сил сходить поесть, так как нам приходилось готовить каждый день.
Мои родители вышли из машины, и я последовала за ними. Мне, вероятно, надо было сразу же пройти вперёд, но я редко заходила в "Лилу" с центрального входа, поэтому я не могла не насладиться этой возможностью.
В отличие от кухонной двери, которая встречала своим покрытием из нержавеющей стали и потёртостью из-за постоянного использования, центральная дверь, выполненная во французском стиле, обладала какой-то редкой и ценной магией. Небольшие квадратики из витражного стекла, выделенные чёрным цветом, были похожи на амьюз буш5, они дразнили и одновременно располагали к себе.
Оказавшись внутри, мы мгновенно перенеслись в другой мир, в котором официанты, одетые в чёрное, тихо сновали туда-сюда, выделяясь на фоне белых скатертей и белых кирпичных стен. Освещение было ярким и тёплым, и оно ещё больше добавляло привлекательности мягкому интерьеру всего зала.
Нас поприветствовала хостес, стоящая за стойкой. Эта стойка была настолько огромной, что хостес едва могла видеть зал из-за неё.
– Привет, Кайа, – улыбнулась она.
– Привет, Эрин.
Она была милой девушкой-студенткой, которая училась на спортивного комментатора. Я едва была с ней знакома, но знала, что она очень усердно работала и не устраивала скандалов – а это было редкостью в ресторанной индустрии. Я подошла к её стойке и схватилась рукой за край. Понизив голос так, чтобы мои родители не могли меня слышать, я спросила:
– Кто-то позвонил моей маме, чтобы подтвердить бронь.
Она прошлась глазами по списку гостей.
– Под каким именем она должна быть?
– Я думаю, Свифт? Или Дана.
– О, вот она. Похоже, шеф-повар Шоу добавил вас в последнюю минуту, – она встретилась со мной глазами. – Повезло. Я уже несколько месяцев пытаюсь зарезервировать тут столик для своих родителей.
Я улыбнулась ей, но моя улыбка дрогнула.
– Мои тут в первый раз, а я работаю тут уже много лет. Попробуй ещё. В конце концов, у тебя получится забронировать.
Особенно после того, как ты переспишь с Уайеттом. Ну, или почти. Он становится очень покладистым, когда дело заходит достаточно далеко.
Она вздохнула, и я сразу же поняла, что эта работа была для неё временной. Она не собиралась ждать несколько лет, чтобы получить бронь. Нам бы повезло, если бы она продержалась тут всё лето.
– Сколько вас? Всё что здесь написано, это предоставить вам лучший столик. Но я не знаю, на какое количество человек.
Если она не знала подробностей брони, то кто тогда подтверждал её по телефону? Уайетт? Наклонившись вперёд, я просканировала её список, но так как он лежал для меня вверх ногами, я не смогла ничего там прочитать.
– Здесь так написано?
Она перевернула для меня список, где совершенно чётко стройным почерком Уайетта было наскоро написано:
– Свифт – лучший столик.
Мой желудок слегка подпрыгнул. Я прочитала написанное ещё раза три, чтобы удостовериться, что это не галлюцинация, и что мой мозг не разыгрывает меня, заставляя меня видеть то, что я хочу видеть.
Стоп. Я хотела это видеть?
Я закрыла глаза и перенеслась на ту холодную стальную столешницу в кухне, голова Уайетта была у меня между ног, а моё чувство реальности и здравого смысла разорвалось на миллион частиц света и огня.
Господи, что за чёрт, Уайетт? Что ты со мной сделал?
– Я могу посадить вас, когда вы будете готовы, – мягко сказала Эрин, её глаза беспокойно сощурились.
Сдвинув плечи, я заставила свой мозг сосредоточиться и сделала шаг в её сторону. Мои родители последовали за мной. Когда мы проходили мимо гостей, которые пребывали в экстазе и находились на краю гастрономической комы, я наслаждалась каждой секундой предоставленной возможности.
Обо мне не отзывались клиенты или критики. Я была всего лишь су-шефом, моё имя не ассоциировалось с этим рестораном. Блоги не писали о том, как я талантливо готовлю мясо или соусы. Отзывы на Yelp не рекомендовали этот ресторан из-за того как я могу делать ризотто, или как гениально я подавала брюссельскую капусту. Все почести доставались Уайетту. А до него Киллиану.
Но я, тем не менее, знала, что блюда на этих столах являются плодом командной работы. И не только моей. Там на кухне все повара работали, потели, трудились, чтобы подарить самый идеальный гастрономический опыт из всех возможных.
Именно эти отдельные элементы и создавали меню, представляющее собой не что иное, как произведение искусства. Каждый рецепт был тщательно продуман и доведён до совершенства. И всё это было живым, дышащим организмом, который постоянно менялся, регулировался и изучался для того, чтобы каждый раз становиться лучшей версией себя самого. Поэтому наши гости всегда получали идеальный результат.
Например, заячьи лапки. Их надо было тушить за два часа до открытия ресторана, чтобы мясо стало нежным и начало отделяться от косточки, затем их жарили в утином жире при температуре двести градусов, чтобы запечь весь сок внутри. И их надо было перевернуть в нужное время, чтобы получить прекрасную хрустящую корочку по всей поверхности.
Филе нужно было переворачивать только один раз, ближе к концу приготовления, чтобы следы от гриля были одинаковыми со всех сторон. Если перевернуть его раньше, его можно пережарить. Если перевернуть его слишком поздно, то тогда обе стороны не смогли бы зажариться равномерно. И я всегда давала мясу отдохнуть, прежде чем класть его на тарелки.
Совсем недавно мы решили подавать перепелиные яйца, сваренные всмятку вместе со спаржей. А еще добавили молодую зелень, которая придавала проверенному и любимому блюду свежий и богатый вкус. Уайетт усовершенствовал два эти элемента, когда сменил Киллиана. Эти нововведения подарили блюду вторую жизнь. Яйца с их жидким желтком делали знакомый вкус ещё более насыщенным, а молодая зелень добавляла яркости и взрывного вкуса блюду, которое готовилось уже много лет. Спаржа ощущалась совсем по-новому и была гораздо лучше, чем раньше. Наши гости просто обалдевали от неё.
Эрин подвела нас к стоику в центре зала, с идеальным видом на кухню и весь остальной ресторан. Это был лучший столик, и мне стало интересно, сколько человек ему пришлось вычеркнуть, чтобы выбить его для нас.
Эрин подала нам наши меню, и уверила, что Ким скоро подойдёт, чтобы принять у нас заказ.
Мой папа наклонился над столом и произнес:
– Ого!
Это всё, что мне было нужно, чтобы расслабиться на своём стуле и наконец-то отпустить свой страх. Я даже не знала, чего я вообще боялась. Я только знала, что я боялась. Уайетт и я когда-то были друзьями. А ещё мы когда-то были врагами. И я не знала, кто мы были сейчас.
Нас.
Наш.
Мы.
Он и я.
Вместе.
Все эти слова крутились у меня в голове, ожидая внятного определения. Мой мозг хотел установить для них какие-то границы, запереть их в ящики, чтобы избавиться от порхающего чувства в моей груди, которое было похоже на влюблённость, страсть и всё то, к чему я уже была готова.
Появилась наша официантка, Ким. Она была одним из столпов "Лилу". Она работала здесь столько же, сколько и каждый из нас, и могла справиться с чем угодно. Она улыбнулась мне, и я представила её своим родителям, перед тем как мы заказали напитки.
Мы были в достаточно дружеских отношениях с нашим барменом, Дариусом. Я знала его все фирменные напитки и те варианты, которые Эзра заставил убрать его из меню, чтобы соответствовать недавнему закону об алкоголе, который прокатился по всей стране. Эзра хотел, чтобы в меню были включены новые физзы6, коктейли «Олд-Фэшн», «Московский мул» и «Френч-75». Сейчас Дариус работал над тем, что добавлял халапеньо в текилу. Он опускал стакан в смесь из корицы, соли и красного перца, чтобы создать пряный, сладкий и вкусный коктейль «Палома», который должен был взорвать мозг и начать революцию среди напитков.
Я заказала один такой для папы, и джин с лимоном и ревенем для мамы.
А для себя? "Грязный мартини". А также джин – желательно «Irish Gunpowder», если он у нас, конечно, был. Очень грязный. А к нему зелёные оливки, заправленные голубым сыром – как и завещал нам Всевышний.
Ну что тут скажешь? Я любила холодное пиво, как и любая другая девушка, но на таких каблуках? Мне нужен был напиток, которым бы гордился Джеймс Бонд.
Как только напитки поставили на стол, я по памяти заказала закуски. Мне хотелось, чтобы мои родители получили максимально полное впечатление. А ещё я хотела, чтобы они попробовали самую лучшую еду в своей жизни. Я хотела, чтобы они увидели, чем я занимаюсь и поразились.
Зная их вкус, я заказала тосты с копчёной форелью и кремом из авокадо, и спаржу, предварительно прокрутив у себя в голове хвалебную речь о ней, а также ньоки ручной лепки с фисташками и шафрановым кремом.
Я уже собиралась встать и откланяться, но мы даже не добрались до вторых блюд. Я решила подождать, пока они не попросят меня выкатить их из ресторана.
Ким улыбнулась, приняв наш заказ, и исчезла, чтобы забить его в компьютер.
– Здесь так много еды, – пожаловалась мама. – Это были только закуски?
– Тебе необязательно есть всё, – уверила я её. – Я хочу, чтобы вы попробовали как можно больше разных блюд. Оно того стоит, обещаю, – я пожала плечами и решила добавить к сказанному ещё одну фразу. – К тому же, я угощаю.
Папа тут же нахмурил брови.
– О, мы не можем позволить тебе заплатить за...
Я отмахнулась.
– Это ерунда. Я хочу, чтобы вы почувствовали "Лилу" целиком.
Мама внимательно просмотрела меню.
– Может быть, мы могли бы разделить какое-то большое блюдо.
– Мам, – застонала я. – Пожалуйста, поверьте уже, что я тут не последний человек. Я не живу от зарплаты до зарплаты.
Мои родители уставились на меня, пытаясь собрать воедино все факты из моего неясного высказывания. Папино любопытство взяло верх.
– Ты, и правда, находишься здесь на верху пищевой цепочки?
Я улыбнулась. Так и было. Это было не первое место, но это было хорошее место для начала, чёрт побери.
– Да. Я здесь су-шеф. Единственный и неповторимый. Я второй человек на кухне.
– Насколько это тяжёлая работа, дорогая?
Они уже знали, какую должность я занимаю, но до этого момента они не понимали, что конкретно это значило. Это было слово без определения, пока они не увидели реальное положение дел. И они знали, что я много работаю, и, вероятно, подозревали, что моя работа была тяжёлая. Но я никогда не признавалась им в этом вслух. Я хотела, чтобы он поняли, как я любила эту работу, эту должность. Если бы вы спросили их раньше, какой была моя жизнь? Они бы остановились на варианте, где присутствовали бабочки и радуга.
– Очень тяжёлая, – согласилась я. – Но она того стоит. Это и есть любовь. И мне повезло работать на одной из лучших кухонь на планете. Я не воспринимаю это как должное.
Или не буду воспринимать. Начиная с этого момента.
Вспоминая, как неблагодарно я относилась к этому в течение последних десяти месяцев, я хотела закрыть лицо от стыда. Я воспринимала мой успех как должное. Я не ценила то, что Уайетт мне доверяет, и чуть не позволила своему отношению разрушить один из лучших моментов в моей жизни.
Папа посмотрел на маму.
– Мы просили её уйти отсюда ради столовой.
Мама фыркнула, не почувствовав ни вины, ни угрызений совести.
– Я хотела, чтобы она жила поближе к дому. Я не собиралась отнимать у неё её мечты.
Но именно от этого она и просила меня отказаться. От моей мечты. От моих стремлений. От моего будущего.
– В Гамильтоне нет ничего для меня, мам. Я должна быть здесь.
Подошла Ким с двумя официантами, которые несли наши закуски, что заставило нас прервать разговор, пока перед нами не поставили первые тарелки. Папины глаза расширились от удивления, когда он увидел, насколько сложными были блюда, в то время как мама разглядывала компоненты блюд, как будто бы каждый из них был виноват в том, что я не возвращаюсь домой.
Я начала раскладывать закуски по тарелкам, разговор на несколько минут завис в воздухе. Мои родители были культурными людьми, но они не были гурманами. Тем более что вся еда была довольно вычурная, и даже осведомлённым фанатикам могли понадобиться объяснения.
– Ты это готовишь? – спросил папа, после того, как проглотил свой первый тост с форелью.
– Эм, иногда. Это зависит от смены и от того, кто ещё работает. В основном я отвечаю за мясо, если хочу этого. Но именно я предложила фисташки для ньокки.
– Как ты до этого додумалась? – спросил папа, собирая вилкой оставшиеся крошки на тарелке.
Я пожала плечами.
– Я не знаю. Это просто случилось. Я знала, что они подойдут к этому вкусу, и мне казалось, что блюду недоставало важного хрустящего компонента.
– Это впечатляет, – призналась мама.
Ким вернулась, чтобы проверить нас и принесла остальную часть нашего заказа. Для моей мамы подали хрустящую свиную грудинку с полентой на сливках и глазированной морковкой. А папе – стейк-фри – говядина Кобе подавалась с картошкой-фри и жареной брокколи. А себе я заказала тортеллини с душистым горошком. Тортеллини были моим любимым блюдом во всём меню, и Уайетт сам готовил его. Я быстро добавила карри из меч-рыбы – этим блюдом тоже занимался Уайетт – с чечевицей и овощами.
– Кайа, это слишком много, – мама отчитала меня уже во второй раз, после того как Ким отошла.
Я терпеливо улыбнулась ей.
