Текст книги "Вариация (ЛП)"
Автор книги: Ребекка Яррос
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)
Глава седьмая. Хадсон
НаПуантах34: Не вам, ребята, поправлять в комментах профессиональных танцоров. Готова поспорить, она умерла. Одна из @СестрыРуссо4 пропала, 100 проц. Ева, покажи сестру, пока мы не объявили ее в розыск!
Я крутил в руках бокал с теплым пивом и шкрябал по столу выпуклыми краями пустой бутылки. Из допотопного музыкального автомата в углу бара доносился голос Курта Кобейна, певшего о коробке в форме сердца. Из всей музыки Гэвин разрешал ставить только гранж и изредка панк.
Шесть дней.
Сам не знаю, как продержался целых шесть дней и не притащился к Алли, чтобы попросить у нее прощения. Впрочем, одними извинениями и неубедительными отговорками ничего не исправить. Тут требовалось нечто более серьезное: расшибиться в лепешку, ползать перед ней на коленях и, возможно, отдать частичку своей души. И даже это могло не сработать.
Резкий удар по ноге привел меня в чувство, Эрик Бичман сидел напротив и выжидающе смотрел на меня.
– Правда, Эллис? – спросил он и кивнул на сидевшую рядом со мной девушку.
Ох. Я и забыл. Мы же на двойном свидании. Впервые за неделю у нас с Эриком совпал выходной, и мы договорились сходить выпить. Он пришел со своей девушкой и с ее сестрой. Проклятье, как ее зовут? И о чем меня спрашивал Бичман?
– Он не обязан отвечать, – сказала брюнетка, сверкнув мимолетной улыбкой.
Джессика, девушка Эрика, посмотрела на меня и прищурилась.
– Все спасатели любят хвастаться, сколько человек они спасли, – выручил меня Эрик, но его взгляд при этом метал молнии.
Я откашлялся.
– Вообще-то, я не считаю.
Ну вот, выкрутился, даже пропустив десять минут разговора. И так всю неделю. Чем бы я ни занимался, я думал об Алли. Заказывал новое оборудование – думал об Алли. Отбирал у Джунипер телефон – опять Алли. Тренировался в бассейне – и снова Алли.
Обычно она обитала где-то в глубине моего сознания, но теперь прорвалась на поверхность и заполнила собой все.
– Значит, ты скромный, – сказала Бет, к счастью я наконец-то вспомнил, как ее зовут. Она побарабанила пальцами по краю пустого бокала и улыбнулась еще шире. – Мне такие нравятся.
Алли знала, что я далеко не скромник. Знала, что я импульсивный, дерзкий и чертовски высокомерный, но я все равно ей нравился.
– Я уверен, ему это приятно, – сказал Эрик и отхлебнул пива.
А вот я не был уверен. Бет была красавицей с большими голубыми глазами и мягкими темными волосами, скорее каштановыми, чем цвета крепкого черного кофе, как у Алли…
Прекрати их сравнивать.
Но именно этим я и занимался весь вечер: сравнивал свою веселую разговорчивую собеседницу с женщиной, десять лет назад ставшей для меня идеалом. Это было несправедливо по отношению к Бет. Я вел себя как козел, а она об этом даже не подозревала.
– Принести тебе еще чего-нибудь выпить? – предложил я и встал.
Бичман возразил, что выпивку может принести и официантка, но было уже поздно.
Проталкиваясь сквозь пятничную толпу, я кивнул нескольким парням, которые играли в дартс. Мы с ними учились в старших классах, и в списке жирных плюсов моего возвращения в город они не значились. Я подошел к брату, который тоже оказывался в этом списке не всякий раз. Гэвин обслуживал клиента в конце стойки, рядом стояли двенадцать барных табуретов. Я сел на один из двух незанятых, на соседнее место плюхнулся Эрик.
– Да что с тобой сегодня такое?
– Не могу сосредоточиться, – ответил я, приподняв козырек кепки.
– Ты всю неделю как-то странно себя ведешь, – укоризненно сказал он и оглянулся на типов в углу бара. Они выглядели так, будто только что сбежали с совета директоров, и что-то кричали Гэвину. Эрик пробормотал: – Кто приходит в дешевый бар в костюме за две тысячи долларов?
– Сезон начался. – Брат протиснулся мимо очереди из посетителей. Он был на полголовы выше меня – преимущество для работы за стойкой: он видел все, что происходит в толпе. А вот по мышечной массе я превосходил его килограммов на десять, так что всякий раз, когда возникала необходимость надрать ему задницу, перевес был на моей стороне. – На следующей неделе здесь будет не протолкнуться.
Выходные накануне Дня поминовения всегда считались неофициальным началом туристического сезона. А по бару «Гризли» легко понять, сколько людей уже приехало в город. Четвертого июля он будет забит до отказа.
– Переживаешь из-за тестирования? – Эрик скопировал мою позу, опершись локтями о край стойки.
– Нет. – Результаты квалификационных экзаменов, которые мы сдавали на прошлой неделе, должны были объявить через пару недель. Но я знал, что справился.
– Или из-за того, что, даже если тебя внесут в список и повысят, здесь, на Кейп-Коде, где работают еще одиннадцать спасателей, тебе некуда расти, поэтому придется выбрать другую авиабазу и уехать от родных? – спросил он, бросив на меня понимающий взгляд.
– На удивление подробно и во многом точно, но нет. – Хотя теперь, после этих слов, я заволновался.
– Я о том, что ты мог бы поехать в Порт-Анджелес и понежиться на северо-западном побережье Тихого океана, или в Сан-Франциско, чтобы узнать, за что я так люблю Калифорнию, или даже в Ситку. Ну, как всегда мечтал.
Он слегка наклонил голову, ожидая моей реакции. Эрик умел выяснить, где у человека самое больное место, а дальше оберегал того, кого считал своим другом, и бил по больному тех, кого считал врагами.
– Мне и тут хорошо.
До перевода на Кейп-Код я успел поработать в двух местах на Восточном побережье и в ближайшее время не собирался никуда уезжать. Я планировал помогать Кэролайн, пока это нужно.
– Значит, дело в девушке? – предпринял очередную попытку Эрик.
Гэвин, принимавший заказы рядом с нами, нахмурился и озадаченно на меня посмотрел.
– Дело не в девушке. – Брат методично наполнял пивом кружки. Он стоял, слегка подавшись к нам, а значит, подслушивал. – Бет… она нормальная.
Эрик вскинул брови:
– Нормальная? Она, блин, десять из десяти, и дело даже не в том, что она мне без пяти минут родня. Она учительница, а значит, умная, и ты сам видел, как с ней весело. К тому же ты ей, кажется, нравишься – впрочем, ты нравишься всем… В чем проблема?
Я поерзал на стуле.
– Она не Алли Руссо, – ответил за меня Гэвин, пододвигая два пива к парням в дорогих костюмах слева от нас.
– Завали уже, а!
Я гневно зыркнул на брата и усомнился, что сбегать к стойке было разумно. Гэвин явно решил меня подколоть.
– Скажи, что я не прав. – Гэвин пожал плечами и потянулся за бутылкой на верхнюю полку. – Каштановые волосы, приятная улыбка, миниатюрная. Абсолютно в его вкусе, и все же не Алли.
Он налил четыре порции текилы и продолжил:
– Видишь ли, Бушман…
– Бичман, – поправил Эрик.
– Не важно.
Гэвин подтолкнул текилу к ребятам в костюмах и взял планшет, чтобы записать напитки на их счет.
– Ты привел ему классную девчонку, которая никуда не свалит с окончанием лета…
– То есть местную, – вставил я.
– …но мой младший братик влюблен в Алли Руссо с тех самых пор, как ему стукнуло семнадцать. Ни тебе, ни мне, ни этой учительнице ничего с этим не поделать. – Он положил планшет на стол за своей спиной и продолжил, развернув бейсболку с изображением гризли козырьком назад: – Поэтому он и сидит здесь за стойкой, вместо того чтобы попросить официанта принести напитки. – Он указал на наш столик. – Может, Хадсон и впрямь самый крутой спасатель во всей береговой охране США, но, если в одной комнате с ним окажется Алли Руссо, он начнет спотыкаться о собственные ноги.
– Кто такая Алли Руссо? – Эрик растерянно переводил взгляд с меня на брата.
– Вот не мог промолчать, а? – прищурился я на Гэвина.
– Преимущество быть старшим братом – ставить младшенького в неловкое положение.
Гэвин с нахальной улыбкой достал из-под стойки пивной бокал.
– Что за Алли Руссо? – повторил Эрик.
– Иногда я не понимаю, люблю я тебя или ненавижу. – Я свирепо смотрел на Гэвина, но тот лишь шире ухмылялся.
– И то и другое, братишка. – Он дернул за козырек моей кепки, будто мне двенадцать, и налил пива. – Я не я, если перестану тебя бесить.
– Да кто, черт возьми, эта Алли Руссо? – повысил голос Эрик.
Гэвин многозначительно поднял брови и пододвинул мне бокал. Я взял пиво и пробурчал:
– Ну ты и козел.
– Алессандра Руссо? Балерина? – прервал его парень в костюме, сидевший на соседнем табурете.
Мы удивленно повернулись к нему.
– А что такого? – спросил он, ослабив узел на шелковом галстуке. – Я из Нью-Йорка, жена любит балет.
– Я не с тобой разговаривал, – чуть не огрызнулся я.
– А я с тобой, – сказал Бичман и развернулся к парню. – Продолжай.
Я глотнул пива. Костюмчик уже что-то показывал Эрику на экране телефона.
– Ну дела-а… Так вот ты о ком?
Эрик помахал телефоном и передал его мне. Поиск по картинкам выдал несколько фотографий Алли, в основном на сцене. Ее лебединая фигура застыла в совершенно невозможных позах. Эрик ткнул пальцем в портрет Алли с официального сайта труппы, и я обомлел. Фотограф запечатлел ее без улыбки, с широко раскрытыми глазами, она будто настороженно ждала следующего его движения.
– Она самая, – заметил Гэвин, занявшись следующим заказом.
Он явно игнорировал посетителей, сидевших на другом конце стойки, а те всем своим видом показывали, что хотят выпить еще.
Эрик вернул телефон, поблагодарил костюмчика и снова повернулся ко мне:
– И почему же ты никогда о ней не рассказывал?
Я открыл рот, но тут же закрыл. Будь мы в любом другом городе, Эрик никогда бы и не узнал.
– Потому что он до сих пор в нее влюблен.
Гэвин поставил передо мной еще один напиток, подозрительно напоминающий тот, что пила Бет, – ром с колой. Пусть брат и не самый надежный человек на свете, но память у него хорошая.
– Неправда. – Во рту загорчило от лжи, и я поспешил залить горечь пивом.
– Правда-правда. Влюблен, – повторил брат, кивая Эрику. – Поэтому он о ней и не говорит.
Я оттолкнулся от стойки:
– Да залепишь ты уже свое дуло или нет?
– Так он же твой самый близкий друг. Или нет? – усмехнулся Гэвин.
– Да. – Кивнув, Эрик подался вперед, как старик в парикмахерской, жаждущий услышать сплетни под видом новостей.
– Она была моей лучшей подругой, – сказал я, только чтобы Гэвин заткнулся. – У ее родителей здесь дом. Мы познакомились, когда были подростками. Два лета подряд мы постоянно общались и…
Как всегда, у меня отнялся язык. Я по-прежнему не мог рассказать, что произошло той ночью.
– И он был в нее влюблен, – громко прошептал Гэвин и наполнил бокал пивом из крана.
– У тебя что, клиентов мало? – спросил я, обводя рукой бар.
– А у тебя что, свидание, с которого ты сбежал? – парировал он и пододвинул пиво Эрику.
– Точно, – сморщился Эрик, пригубил пиво и оглянулся на наш столик.
– Дело в том, Бэтмен… – заговорил Гэвин, смешивая водку с клюквенным соком.
– Бичман, – снова поправил Эрик.
– Я так и сказал. – Гэвин воткнул соломинку в коктейль и перемешал напиток. – У девушки, которую ты столь любезно познакомил с моим братом, нет ни единого шанса. И никогда не было. Лучшее, что ты можешь для нее сделать, – избавить от страданий, пока Хадсон не совершил какую-нибудь непоправимую глупость – например, не начал с ней встречаться.
– Неправда. – Я встал и потянулся за пивом.
– Правда-правда, – сказал Гэвин, зыркнув на меня, и пододвинул коктейль к Эрику, переключая на него все свое внимание. – Видишь ли, Бармен, я и сам был таким. Я тоже запал на одну из сестер Руссо. Эту влюбленность ни с чем не сравнить.
Брат отвел взгляд и откашлялся. Я покрепче сжал бокал с пивом, хотя на стекле сгустился конденсат. Я не единственный Эллис, которому неохота вспоминать, что было десять лет назад.
– Но сестры Руссо всегда были недотрогами, а их матушка готова была откусить башку любому, кто приблизится хоть на шаг. Я любил ее без памяти, но все-таки отпустил. А вот Хадсон до сих пор сохнет по Алли, и теперь, когда она вернулась в город… – Он всплеснул руками и издал звук, похожий на взрыв бомбы. – Представь, что Хадсон – «Звезда Смерти», Алли – Люк Скайуокер, и, кажется, кто-то скоро взорвется.
– Дурацкое сравнение. – Я отхлебнул еще пива и прикинул расстояние отсюда до дома Алли. За весь вечер я не выпил и трети бокала, так что вполне мог сесть за руль.
– Думаешь? – спросил Гэвин, склонив голову набок. – Тогда скажем, что ты «Титаник», а она айсберг. Или она – Оппенгеймер[7]7
Роберт Оппенгеймер (1904–1967) – американский физик-ядерщик, научный руководитель Манхэттенского проекта, в рамках которого были разработаны первые образцы ядерного оружия.
[Закрыть], а ты – испытательный полигон в Нью-Мексико…
– Намек понят.
Я полез за бумажником.
– Погоди-ка, Алли что, и тебе нравилась? – спросил Эрик, вставая с табурета.
– Ну уж нет. Только не Алли. Ее старшая сестра.
Гэвин взглянул на меня. За миг в его глазах промелькнули все прошедшие годы, а затем он ухмыльнулся:
– Для меня Алли была слишком юной и скованной. Хорошенькая… – (я напрягся), – но слишком зажатая, слишком правильная, слишком тихая, слишком робкая…
– Слишком моя, черт тебя дери, – огрызнулся я, бросив двадцатку на барную стойку. – И она была вообще не такой. Ты совсем ее не знал.
Жар прилил к голове.
– Ну наконец-то! – воскликнул Гэвин, победно воздев руки к небу. – А я все думал, когда же ты проснешься.
Черт, он получил от меня именно то, чего добивался, – эмоцию.
Взгляд Эрика метался между нами, как на теннисном матче.
– А теперь наберись смелости и скажи этой милой шатенке, что она проходит прослушивание на роль, которая уже десять лет как занята. – С этими словами Гэвин сунул мне двадцатку обратно. – Ты же знаешь, с тебя я денег не беру.
– А ты как узнал, что она в городе?
Я взял ром с колой в свободную руку, оставив двадцатку там, где она лежала.
– Слухи распространяются быстро, – пожал плечами Гэвин и отступил на шаг. – А наша племянница любит посплетничать. Сам знаешь, Джун не оставит ее в покое, пока не получит автограф.
Джунипер. Ну конечно! Что еще она ему сказала?
– Ты же присмотришь за ней завтра утром, чтобы Кэролайн могла открыться?
– А ты заступаешь на сутки? – спросил Гэвин.
Голоса за его спиной становились громче: клиенты старались привлечь его внимание.
– Да. – Я брал суточные смены по крайней мере четыре раза в месяц, а иногда и шесть.
– Тогда, похоже, у меня нет выбора.
Брат отсалютовал мне двумя пальцами и отправился к другому концу стойки. Из заднего кармана брюк-карго свешивалось полотенце.
Мы с Эриком пошли к столику.
– И что у вас с этой балериной? – спросил он, когда мы протискивались сквозь толпу.
Вот поэтому я и не хотел ничего говорить. Бичману всегда и все надо было уладить, и теперь он видел меня источником проблемы, а себя – человеком, который мог бы ее решить.
– Когда мне было восемнадцать, мы поссорились прямо перед моим отъездом на сборы.
– Дай угадаю: она не ответила тебе взаимностью?
У меня скрутило живот.
– Она… все было слишком сложно. Конец.
– Раз вышло так, что она оказалась здесь одновременно с тобой, это вовсе не конец. Я и впрямь никогда не встречал таких везучих.
– Поверь мне. Все кончено. Алли не из тех, кто дает второй шанс. – И не из тех, кто позволит вмешиваться посторонним. Увидев Джессику и Бет, я понизил голос. – Такой поворот судьбы даже мне не одолеть, друг мой. Сделай одолжение, забудь.
Подойдя к кабинке, мы умолкли. Я одарил Бет самой извиняющейся из всех своих улыбок и уселся рядом с бокалами в руках.
– Держи.
– Спасибо.
Она взяла свой коктейль и заправила за ухо прядь волос.
– Получается, ты здесь вырос, да? А мы переехали сюда, когда я училась в старшей школе. Наверное, ты тогда уже выпустился.
Я закивал, – кажется, она уже об этом говорила, – но вдруг замер. Гэвин прав. Я мог бы начать встречаться с ней забавы ради. Но это ни к чему не приведет, потому что я ни за что не дал бы ей полноценный шанс. Тем более что Алли теперь в тринадцати минутах езды.
– Верно, – медленно произнес я, чувствуя, как в груди нарастает напряжение, а мысли путаются. – Мне очень жаль, Бет, но…
– Хадсон?
Конец фразы повис в воздухе, когда я услышал ее голос. Я повернулся и увидел ноги в джинсах. Руки зачесались от желания прикоснуться к ее изгибам. На ней был легкий зеленый свитер, из-под которого выглядывало изящное плечо и бретелька бледно-розового лифчика. На меня смотрели любимые глаза цвета виски. Напряжение в груди достигло предела. Вмиг улетучились все мысли, кроме одной: скорее увести ее отсюда и без свидетелей умолять о прощении.
– О господи, ты и есть та самая балерина… – выпалил Эрик.
Я был готов сквозь землю провалиться.
Глаза Алли расширились, и она отвела взгляд:
– Я… да.
– Очень приятно, – ухмыльнулся Бичман, протягивая ей руку. – А я Эрик Бичман, лучший друг Хадсона.
– Алессандра Руссо. Рада знакомству.
Алли пожала ему руку, но не улыбнулась. Даже этой своей отрепетированной дурацкой улыбочкой.
– Или, вернее сказать, новый лучший друг. – Он поморщился, а Алли отступила, вцепившись в ремешок сумочки. – Я в том смысле, что раньше ты была его лучшим другом, хотя он мне об этом не рассказывал, и я не утверждаю, что смог тебя заменить… Ладно, пожалуй, я лучше помолчу.
– Да уж, так будет лучше. – Я бросил на него убийственный взгляд.
В ответ этот засранец улыбнулся:
– Ладно…
Алли оглядела всех нас и наконец остановилась на мне. Под ребрами заныло. Боже, неужели рядом с ней всегда так – от одного ее взгляда сбивается дыхание? Мне уже не восемнадцать! Надо взять себя в руки и составить план.
– Прошу прощения, что вмешиваюсь, но я надеялась, что мы сможем поговорить наедине.
О да. Тысячу раз да! Конечно же, да! К черту план! Как скажет, так и сделаю.
– Запросто.
Какой богатый словарный запас, тупица. Я отодвинул пиво и выскользнул из-за стола. Она посторонилась, пропуская меня вперед.
– В подсобку?
Алли кивнула и направилась к стойке. Я старался не опускать взгляд ниже ее спины и, не теряя ни секунды, продумывал все возможные варианты развития нашего разговора. Ни в одном из них я не собирался логически объяснять или перечислять реальные причины, почему исчез из ее жизни, зато готов был валяться у нее в ногах и умолять о прощении, чего никогда не делал ради женщины.
Она открыла дверь в углу бара так, будто последний раз сделала это вчера и с тех пор не прошло десять лет. И будь я проклят, если вновь не почувствовал себя восемнадцатилетним. Мы будто снова прятались, пока Гэвин на смене, готовились к вступительным экзаменам, смеялись, болтали ни о чем и в то же время обо всем на свете…
Я зашел вслед за ней в подсобку и закрыл за собой дверь. Нас обдало запахами освежителя воздуха и застоявшегося пива. Несмотря на вонь, здесь было чисто. Повсюду царил порядок: от картотечного шкафа в углу до письменного стола слева от меня. Я сел на край стола, оказавшегося на удивление прочным. Так я не преграждал Алли путь к двери и не создавал ощущения, что она попала в ловушку.
– А тут ничего не изменилось.
Она медленно поворачивалась в мерцающем свете флуоресцентных ламп, разглядывая комнату по обыкновению невозмутимо и внимательно. Мне всегда казалось, что ей удалось выжить в доме Руссо только благодаря этой чуткости: она могла предугадать, когда на нее обрушится буря.
– Кроме тебя. – Скрестив руки на груди, она окинула меня изучающим взглядом.
В нем уже не было того сердитого блеска, которым она встретила меня у себя дома. Хотя я предпочел бы сердитый блеск, а не этот беглый, почти безучастный взгляд.
– Еле умещаешься в этой подсобке.
– Всего-то вырос на пару сантиметров и окончил школу пловцов-спасателей, – сказал я с ухмылкой. – Ты тоже отлично выглядишь.
Даже лучше, чем отлично. Она была сногсшибательна: большие глаза, пухлые губы и очаровательные веснушки на щеках. Девушка, которую я всегда считал красивой, выросла и стала по-настоящему прекрасной женщиной.
Она усмехнулась:
– Выгляжу как человек, который не стоял у балетного станка четыре месяца и не спал нормально с самого детства. – Ее голос был таким же бесцветным, как и ее взгляд.
– Ты никогда не умела принимать комплименты.
Ее глаза гневно вспыхнули, и я едва сдержал радостный возглас. Все же искра никуда не делась.
– Не об этом речь. – Она мотнула головой и полезла в сумочку. Волосы упали на лицо мягкой темно-коричневой волной. Шелковистые кудри отросли и ниспадали ниже плеч. – Я пришла, потому что Гэвин по-прежнему тут работает, Энн сказала. Подумала, он подскажет, где тебя найти.
– Ты искала меня? – Я просиял и начисто позабыл о своем плане: решил действовать инстинктивно и впервые понадеялся, что чутье меня не подведет.
– Да. – Одной рукой она убрала волосы с лица, другой вытащила телефон. – Я не знала, к кому еще пойти. И кому рассказать. И говорил ли ты кому-нибудь.
– О чем? – Я подался вперед.
– Тебе нужно поговорить с Кэролайн. Я не мать Джунипер, – сказала она, пробежав пальцами по экрану.
– Конечно нет. – Я и не сомневался.
Она открыла то же приложение, что было у Джунипер, и показала мне:
– Я ее тетя.
