Текст книги "Вариация (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Я схватила его за жилет и еще сильнее притянула к себе. В ответ на поцелуй он застонал. Этот звук наполнял меня ощущением собственной власти. Я расстегивала пуговицы, он немного помог мне стянуть с него жилет, и я приступила к рубашке. Его губы медленно соскальзывали вниз к ключице, и пару раз я сбилась. Он ласкал все чувствительные места, которые обнаружил тогда, на пляже, и я сдавленно ахнула, потом застонала.

Он в точности запомнил, что именно мне нравится, и умело использовал эти знания, пока я практически не замурлыкала у него в руках. Я сжала бедра в предвкушении. Мне будет хорошо. Уже хорошо, а мы ведь еще даже не разделись.

Я выдернула край рубашки из его брюк. Он уделил внимание каждому сантиметру моего тела: коснулся губами нежной кожи под ключицами и чуть замедлился, лаская грудь. Свободной рукой провел рукой вдоль разреза на платье и заскользил вверх по бедру.

– Снимай, – потребовала я, еще раз дернув его за рубашку.

Хадсон улыбнулся, прижимаясь губами к моей шее, и на миг отпустил меня, рубашка упала на пол. Когда он снова потянулся ко мне, я ладонями легонько толкнула его в грудь. Он считал намек и выпрямился.

Да, черт возьми.

Вздох истинно женского восхищения вырвался у меня. Я смотрела, наслаждаясь каждой секундой зрелища, которого сама себя лишила тогда, на пляже. У танцоров тела высокие и худощавые, даже у парней. Хадсон же был мощным. Идеальные точеные мускулы, от изгибов грудных мышц до рельефных кубиков пресса. Я уже видела его без рубашки, но теперь откровенно пялилась, отбиваясь от единственного слова, которое никак не выходило из головы: мой.

До этого момента чувство собственничества было мне незнакомо, но теперь я заполучила его.

– Ты точно настоящий?

Когда я наконец-то смогла оторвать взгляд от мышц его живота, мы встретились взглядами. От моего прикосновения его тело напряглось.

– Тебя окружают профессиональные танцоры, – напомнил он мне, и на его губах заиграла ухмылка. – Ты постоянно видишь спортивные тела.

– Но не такие.

Я окинула взглядом глубокие косые мышцы до самой его талии.

– Не такие, как у тебя.

От одного взгляда на его тело все внутри вспыхнуло еще сильнее.

Хадсон снова набросился на меня, завладев моими губами в головокружительном поцелуе.

– Я пытаюсь вести себя хорошо, но за такие слова накажу тебя, Алли.

– Да, пожалуйста, – ответила я ему прямо в губы.

Наш поцелуй стал по-настоящему животным. Я высвободила руки из бретелек, полагаясь на то, что лиф корсета не даст платью свалиться. Хадсон снова провел рукой по моему бедру, и я отодвинулась, хватая ртом воздух, когда его пальцы скользнули по нежной коже вдоль шелковых стрингов.

Другую руку он запустил мне в волосы и легонько потянул назад. Я выгнулась, платье соскользнуло до талии, обнажив грудь.

– Черт, – пробормотал он, блуждая по мне взглядом с нескрываемым голодом, отчего сердце забилось еще быстрее. – Разве можно быть совершеннее?

Он сомкнул губы на соске, слегка касаясь его языком, и я застонала от пронзившего меня острого желания.

Боже, как же приятно… Еще приятнее стало, когда он перешел к другой груди и начал все сначала. По бедрам пробежала мелкая дрожь. Он скользнул рукой вдоль резинки трусиков. Еще немного, и он окажется там, где нужно.

Я таяла у него в руках. Он плавил меня губами, дразнящими прикосновениями пальцев. Меня влекло к нему все сильнее. Раньше я никогда не ощущала этого так остро, – казалось, мир рухнет, если он не коснется меня и не уймет неуклонно нарастающий жар между бедрами.

– Сейчас самое подходящее время попросить меня остановиться.

Он провел пальцами между моих ног. Нас разделял лишь крошечный кусочек ткани. Хадсон прикусил зубами сосок, а затем поднял голову и посмотрел мне в глаза.

– Еще.

Ни черта мы не остановимся!

– Алли?

Он наклонился и поцеловал меня, скользнув рукой за край трусиков.

– Кажется, первые пять минут истекли. Хочешь продлить?

– Боже, Хадсон! Сколько можно ждать!

Я опиралась на одну руку, второй держалась за его шею. Глядя пристально, он нащупал меня, закрыл глаза и сдавленно выдохнул:

– Черт, Алли! Ты такая мокрая…

Он коснулся клитора, и я ахнула.

Его глаза распахнулись. Я так и не поняла, что возбуждало меня больше: круги, которые он выводил пальцами вокруг клитора, не касаясь его самого, или то, как он смотрел на меня, словно я была ответом на все вопросы.

– Нежная.

Круг.

– Горячая.

Круг.

– Влажная.

Круг.

– Безупречная.

Его рука соскользнула вниз по моей спине. Теперь я была полностью в его руках. Я выгибала спину и покачивала бедрами – в поисках хоть чего-нибудь, что сняло бы напряжение, нарастающее с каждым касанием его пальцев. Левой ногой я обхватила его бедро и сдвинулась так, чтобы следующее движение пришлось как раз туда, куда мне хотелось.

Господи боже. Острое, упоительное наслаждение нахлынуло нестерпимой волной.

От стен эхом отразился мой стон. Я двигалась вверх и вниз по его пальцам, сама задавая силу и ритм. Я стремилась к оргазму, который был так близок, что я его почти уже ощущала.

– Скажи мне, милая, – сказал Хадсон почти, но не совсем мне в губы, и слегка отстранился, так и не дав мне того, чего я хотела. – Ты же привыкла всегда получать желаемое?

Я обвила руками его шею, поцеловала вместо ответа и снова качнула бедрами, разочарованно всхлипнув. Несмотря на все мои усилия, он прикасался ко мне легко и дразняще.

– Правда же?

Он поймал мой взгляд. Как же бесило, что он говорил связно и полностью себя контролировал, в то время как я уже пришла в исступление.

– Ты точно знаешь, что нужно твоему телу, и берешь это. Легко и быстро. У тебя не любовники, а партнеры.

– Да.

Я снова качнула бедрами, и он отдалился. Я закричала в чистом разочаровании – оргазм, к которому я так стремилась, ускользал от меня.

– Что ты делаешь?

– Не даю кончить быстро и легко, чтобы ты кончила так, как хочу я.

Его пальцы обвели клитор, и я вернулась к тому, что он у меня отобрал. Он приник ртом к моей груди, снова принялся водить языком, и замершее желание вспыхнуло еще ярче и жарче.

Тут он снова отступил, как раз когда я была на пределе, и начал заново. Неистовое пламя разгоралось все мощнее, все сильнее сжимая пружину, я уже извивалась в исступлении. Я впились ногтями в его волосы и прошлась по затылку.

– Хадсон.

Это прозвучало как мольба.

Его глаза вспыхнули голодным блеском.

– Повтори.

Руки скользнули ниже, и тут я поняла, что потеряла контроль… и обрела силу.

– Хадсон…

Длинный палец скользнул в меня. Я ахнула и подалась навстречу этому желанному вторжению.

– Хадсон…

К первому пальцу присоединился второй, и я застонала от этого дьявольски приятного ощущения. Как же я этого ждала…

– Хадсон, – прошептала я, выгибая бедра.

– Какая горячая! – вырвалось у него, и я поклялась себе сделать все, лишь бы снова услышать этот грудной стон. – Боже, ты вся горишь.

Я притянула его голову, поцеловала его и прошептала:

– Хадсон… Пожалуйста.

Он завладел моими губами в жадном поцелуе. Толчки его пальцев были глубокими и жесткими. Он держал устойчивый, восхитительный, захватывающий ритм и тем самым давал понять, что членом он будет двигать точно так же. Это было слишком, и этого было мало.

– Я тебя хочу, – простонала я ему в губы.

– Так я же с тобой.

Он поглаживал клитор большим пальцем, а два других двигались во мне, и кроме этого яркого, нарастающего напряжения не осталось ничего.

Сжав его руку бедрами, я закрыла глаза.

– Смотри на меня, Алли, – потребовал он, и я подчинилась. Я не сводила с него глаз, пока его пальцы доводили меня до исступления.

О боже! Если он остановится, мне конец. Я просто вспыхну, сгорю на месте, и меня не станет. Я задыхалась и двигала бедрами, я хотела большего.

Он не сдался, и я напряжение внутри меня достигло предела.

– Ты уже на грани, милая?

– Хадсон… – едва слышно прошептала я, напрягшись всем телом.

– Моя. Такая офигенно моя, – прошептал он, и одним движением уничтожил меня.

Я разлетелась вдребезги. Волны наслаждения накатывали одна за другой, не ослабевая. Я снова и снова достигала вершины и вскрикивала, держась за Хадсона, словно только он и удерживал меня в этом мире.

Он запечатлел поцелуй на моих губах, пока я спускалась с небес на землю, и убрал руку.

– Ты восхитительна. Ты божественна. Я бы каждый час, каждый день смотрел, как ты кончаешь, – это зрелище не может надоесть.

Он окинул меня восхищенным взглядом, и я улыбнулась:

– Разве можно говорить такое после одного раза?

Я потянулась к его ремню.

Он застыл, уставившись на меня очень странно. Растерянность? Шок?

– Что такое?

Я опустила руки, случайно задев его весьма твердый член.

– Давай еще раз.

Я нащупала пряжку ремня.

– Да не это! Улыбнись, – попросил он.

– Что?

Губы непроизвольно растянулись в улыбке от того, как недоверчиво расширились его глаза.

– А вот и она. Боже, как я по тебе скучал…

Хадсон целовал меня долго и страстно. Подцепив край шелковых трусиков, он стянул их вниз по бедрам и оторвался от моих губ, только чтобы сдернуть их на пол.

От его откровенно хищного взгляда по всему телу снова разлился жар. Это застало меня врасплох. Обычно мне достаточно одного раза, но, едва он оказался между моих бедер, внутри снова вспыхнуло желание. Черт возьми, я не просто хотела, чтобы он кончил – я не на шутку хотела его.

Я села, прижавшись к нему в поцелуе и легонько провела языком по его зубам. Он впился пальцами в мои бедра, а я просунула руку и коснулась его члена через брюки. Горячий. Твердый. Огромный. Это мне и нужно.

Хадсон застонал так, что мне захотелось записать этот звук, чтобы проигрывать его снова и снова. Но он перехватил мои запястья и отвел руки.

– Хадсон? – сказала я между поцелуями, а он уложил меня на каменную столешницу.

– Я сдерживаю обещания.

Он соскользнул с меня, устроился между моих бедер и задрал до талии истерзанный подол платья.

Ох-х.

– Хадсон, я не кончаю два раза подряд.

– Это мы еще посмотрим.

Он приблизился и провел языком по сверхчувствительному клитору. Я вскрикнула. Когда он сделал это снова, наши взгляды встретились, и я выгнула спину.

– На вкус ты даже лучше, чем в мечтах. А я мечтал об этом долгие годы, Алли.

Он закинул мои ноги себе на плечи и подтащил бедра к краю кухонного острова.

– Одиннадцать долгих лет.

Его ласки дразнили и мучили меня. При каждом прикосновении его языка я стонала, при каждом поглаживании клитора – задыхалась от распаляющегося желания. Я извивалась от невероятного наслаждения, которое нарастало и закручивалось по спирали на грани боли. Запустив пальцы ему в волосы, я хотела отстранить его, но вместо этого прижала еще крепче.

– Боже, не останавливайся!

Он и не собирался.

– Хадсон, – всхлипнула я.

Голова кружилась, а он неумолимо вел меня к вершине наслаждения, о существовании которой я и не подозревала. Он больше не дразнил – он целиком и полностью меня поглотил.

Когда мои ноги напряглись, он задвигался еще резче. Ласкал и проникал в меня пальцами, пока я не задрожала. Все тело напряглось так, что мне оставалось либо кончить, либо умереть прямо здесь, на кухонном острове, с Хадсоном у ног.

Он провел кончиком языка по клитору, и в тот же миг мое тело разлетелось на осколки и я рухнула с обрыва. Кажется, я выкрикнула его имя. Я вжалась в его лицо, а он ладонью придавил мой низ живота, прижав к месту, продлевая самый яркий оргазм за всю мою жизнь.

Когда я пришла в себя, я была совершенно обессилена, растекалась лужицей истинного блаженства.

– Это были не пустые угрозы, – выдавила я, судорожно дыша, чтобы успокоить сердце.

А он, блин, ухмыльнулся! На миг на его щеке показалась ямочка. Осторожно сняв с плеч мои ноги, он свесил их с края острова и выпрямился. В его глазах бушевало такое пламя, что я оттолкнулась от столешницы и села.

– Сейчас.

Я расстегнула пряжку на ремне, пока ему не пришла в голову безумная идея проверить, удастся ли ему уничтожить меня и в третий раз.

– Алли, – прошептал он на грани отчаяния, член напрягся даже от моего касания через брюки, когда я…

Заскрежетал ключ в замке, и в ту же секунду входная дверь распахнулась, стукнувшись о дверной косяк.

Я застыла. Пальцы замерли на ремне Хадсона.

– Черт! – прорычал он.

И тут же начал собираться с неимоверной скоростью. Подтянул на моей груди корсет и сдернул меня с островка, поставив на ноги, чтобы платье село как надо, а затем прижал к столешнице бедрами, чтобы у меня не подогнулись ноги. Его член был тверже гранита, прижимался к моему животу, яростно негодуя, и я полностью разделяла его чувства.

Да не может этого быть!

– Эй, вы тут? – крикнула Ева, цокая по полу каблуками.

Хадсон застегнул молнию на моем платье. Ева завернула за угол и оказалась на кухне.

– Вот вы где… – Ее глаза округлились, и она развернулась к нам спиной. – Боже мой. Вы тут серьезно… – Она резко обернулась. – Мы же тут едим!

Сестра указала на барные стулья возле острова, затем перевела взгляд на торс Хадсона. Я подвинулась так, чтобы закрыть его собой. Одетый или голый, он только мой.

– Ух ты… В смысле, ого! – сказала она, подняв большой палец. – Молодец, Алли!

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Прямо сейчас.

Сестра посмотрела на пол, но ее внимание привлекла не рубашка Хадсона. Я проследила за ее взглядом, и тотчас пожелала себе смерти. Сестра многозначительно приподняла брови, глядя на мои ярко-розовые стринги.

– И ты молодец, Хадсон.

– Ева! – Голос у меня сорвался.

– Точно, – ответила она и отвернулась от нас. – Извините, что прервала ваш несомненно приятный вечер. Я увидела, как ты выбежала с гала-концерта, и сама ушла сразу после ужина на случай, если тебе нужна поддержка. Но, очевидно, ты нашла утешение получше.

Я уткнулась лицом в грудь Хадсона, и он прижался губами к моим волосам.

– В общем, я, пожалуй, пойду спать, – сказала Ева и направилась по коридору к лестнице наверх. – Кажется, Энн собиралась ночевать у себя, так что продолжайте на здоровье свои кухонные похождения. Только не шумите. Стены здесь тонкие, а мне только таких впечатлений и не хватало. И кстати! Умоляю, как следует отмойте столешницу, перед тем как на ней готовить.

Услышав, как захлопнулась дверь в ее спальню, я наконец, выдохнула и подняла голову:

– Этого не было. Я отказываюсь в это верить.

– Однако оно было.

Хадсон подобрал с пола свою одежду и протянул мне трусики:

– Вот поэтому я и живу один.

Не хочет, чтобы его прерывали, когда он толпами водит женщин домой?

Фу, ужасная мысль.

Но едва наш спектакль закончится, Хадсон получит право делать все что угодно. Через семь недель он будет свободен… Потому что я не буду его удерживать. Это не могу. Я ни за что не доверюсь тому, кто однажды бросил меня в самом уязвимом состоянии.

И все же я только что нагло использовала его. Дважды. И он мне это позволил.

Да что, черт возьми, со мной не так?

– О чем бы ты там ни думала, перестань.

Хадсон двумя пальцами взял меня за подбородок и запрокинул мне лицо. Глаза у него и впрямь были невероятные.

– Я использовала тебя, чтобы унять злость, – сказала я, и тут же ощутила укол совести. – Мне жаль.

– А мне нет. – Он убрал руку и на шаг отступил. – Но я рад, что мы остановились. Я хочу, чтобы ты трахнула меня, когда сама этого хочешь.

Я поежилась:

– Я правда хотела…

– Просто хотела, – уточнил он, склонив голову набок. – Нет – когда тебе это будет нужно. Вот так лучше. Никакой ерунды, нужно – и все. – Он окинул взглядом коридор. – Буду спать в комнате для гостей. Не волнуйся, я встану так рано, что Ева и не заметит.

– Ты… – Боже, я же чувствовала, каким он был твердым… – В порядке?

Хадсон кивнул:

– При виде твоей младшей сестры у меня пропадает всякое желание.

– Вон оно что, – ответила я, обхватив себя руками. – Мне правда жаль. Этого больше не повторится.

– Не угрожай мне, – сказал он, продевая руки в рукава рубашки, и приблизился ко мне. – Все, что я сказал, было всерьез. Каждое слово. И если тебе нужно использовать кого-то, чтобы отвлечься, пусть это буду я. Конечно, я хотел бы знать, что нужен тебе. Но я заполучу тебя любым возможным способом, Алли.

– Чувствую себя полной дурой.

– Правда? – Он окинул меня взглядом так, словно видел меня без одежды. Собственно, он и видел. – А я думал, ты будешь чувствовать себя легко и расслабленно после того, как я дважды довел тебя до оргазма.

У меня приоткрылись губы.

На его лице заиграла дерзкая ухмылка, и он попятился.

– Как ты сказала, что я должен сделать? Трахнуть так, что тебе больше не захочется вылезать из моей постели, измотать оргазмами? Два уже было, а сколько еще впереди. По-моему, все идет по плану.

Хадсон развернулся и пошел по коридору в гостевую спальню.

Да, насчет оргазмов он не обманул.

Сейчас я всей душой ненавидела ту себя, что решилась на этот шаг. Больше мы так не поступим.

На этот раз я была настроена серьезно.

Глава двадцать первая. Алли

ТигроПрайдТандю: НЕВЕРОЯТНАЯ техника. ТЕБЯ должны были поставить на замену, или вообще дать эту роль.

Июнь сменился июлем. Я с головой ушла в то, что считалось за мою рутину в Хэйвен-Коув: весь день репетировать, по вечерам заниматься с Джунипер и все время держаться от Хадсону на расстоянии не меньше трех метров.

Особенно сейчас, когда он с голым торсом плавал у нас в бассейне, пока Джунипер разучивала новые движения. Слава богу, на задний двор выходили только окна в конце студии, в спортзале, а не здесь, где мне важно сохранять концентрацию.

О той ночи в Нью-Йорке Хадсон не упоминал. Вероятно, потому, что у нас не было поводов ни оставаться наедине, ни изображать пару: пока не случилось никаких совместных праздников, и Кэролайн не могла ко мне придраться. С другой стороны, у меня не было возможности завоевать ее расположение. Мы все больше увязали в этом спектакле, а результат один: я чрезмерно привязалась к девочке, на воспитание которой не имела никаких прав. Как минимум три раза в неделю Хадсон подвозил Джунипер к нашему дому после работы и плавал, пока не наступала пора везти племянницу домой.

Я взглянула на часы. Через несколько минут он выйдет из бассейна, поднимется на крыльцо и зайдет в ванную на первом этаже, чтобы переодеться в сухое. А значит, я перестану бороться с желанием пробежать километр-другой на дорожке просто ради того, чтобы на него поглазеть. Хотя я и так помнила, как он выглядит. Каждый раз, закрывая глаза, я видела, как он нависает надо мной, завораживающе обнаженный по пояс.

Это не должно повториться. Тем более он хотел, чтобы все было по-настоящему. Но ведь в каком-то смысле все… так и было. Нам не требовалось устраивать шоу, и мы были самими собой. Я не позволяла себе лишнего, но и не избегала Хадсона.

Джунипер завершила номер театральным жестом. Я нажала паузу на пульте, и классическая музыка смолкла.

На лице девочки тут же угасла улыбка, плечи поникли.

– Раньше у меня выходило лучше.

– Раньше ты не была такой уставшей. По-моему, ты прекрасно справилась.

– Ты всегда так говоришь, – пробормотала она, теребя юбку.

– Нет, сегодня днем я говорила, что в упражнении на выворотность ты ленишься.

Я подошла к шкафу рядом с дверями студии и положила пульт рядом со стереосистемой.

– Когда я делаю тебе комплимент, я не шучу.

Для заминки мы делали растяжку. Когда мы перешли к ногам, она спросила:

– Ты рада, что на этой неделе пойдешь с нами в поход?

– Мне слишком мало известно об этой поездке, чтобы радоваться ей.

Я не могла позволить себе несколько дней потратить на поездку, ведь Шарлотта дышала мне в спину и пыталась меня подсидеть. Но и возможность провести день рядом с Кэролайн я упустить тоже не могла. Пробыть под наблюдением сестры Хадсона три дня, чтобы потом все равно остаться объектом издевок, – так себе веселье. Но это последняя возможностью провести с ней время, так что мне нужно было добиться максимального прогресса, пока все не рухнуло у нас на глазах.

– Будет здорово! – ухмыльнулась Джунипер, потянувшись в другую сторону. – Мы снимаем домики прямо на берегу озера. Они совсем простенькие, без электричества, только несколько двухспальных кроватей с довольно комковатыми матрасами.

Она наморщила нос и продолжила:

– Лучший домик по центру, потому что он ближе всех к туалету… Ну, сама понимаешь.

– Ясно.

Я сменила позу, чтобы поработать над сгибательными мышцами бедра.

– Матрасы с комками, двуспальные кровати, туалет на улице.

– Бабушка и дедушка сдвигают кровати. Мама с папой тоже так делали, – сказала она и задумалась. – Раньше я спала с двоюродными братьями и сестрами в четвертом домике с двухъярусными кроватями. Но после папиной смерти мама стала переживать, что я так далеко от нее, а там же озеро, так что теперь я сплю в ее домике. Может, в этот раз она разрешит мне вернуться к Мэйсону и Мелоди.

– Может.

Сочувствие кольнуло в груди. Понятно, почему Кэролайн переживала за Джунипер.

– Когда умер наш папа, мы втроем по очереди жили у мамы, пока она не пришла в себя. Очень здорово, что ты ее утешала.

Джунипер нахмурила брови и скрутилась, разминая спину.

– А как умер дедушка? – спросила она и вздрогнула. – Отвечать не обязательно. Не хочу, чтобы у тебя случилась паническая атака.

Как в тот раз, когда мы говорили о Лине.

– Нет, все в порядке. Наверное, говорить о его смерти легче, потому что меня там не было.

Укол сочувствия перерос в ноющую боль.

– Папа поскользнулся на снегу, выходя из нашего дома в городе, ударился о лед и сломал шею. Умер мгновенно, и это даже хорошо. Но мне всегда казалось, что это глупая смерть.

И даже бессмысленная.

– Мне жаль, – тихо сказала Джунипер и повернулась на другую сторону. – Но хотя бы ничего наследственного.

– Несчастный случай, – покачала головой я.

Внутри все сжалось. Ей необходимо пройти обследование. Генетический тест и история болезней – меньшее из того, что мы должны сделать для Джунипер, но пока мы не знаем, кто ее отец, выяснить правду получится лишь наполовину.

– Так вот, поход, – сказала Джунипер, когда мы устроились поудобнее, чтобы размять икры.

– Спрей от насекомых и солнцезащитный крем?

Мышцы ныли, но я не подавала виду. Я слишком долго стояла на пуантах, вечером придется позаниматься на мяче, чтобы расслабить мышцы.

– Само собой, а еще спальник получше: может похолодать, – добавила она. – Да, и неплохо бы взять фонарики. Домик номер два, пожалуй, на втором месте по крутости: он ближе всего к павильону, так что по утрам туда доносятся ароматы еды с завтрака.

У Джунипер загорелись глаза, и я не удержалась от улыбки. Ее предвкушение оказалось заразительным.

– Мама всегда готовит мне яичницу в хлебе, мою любимую, и собирает ланч для пикника – мы же не будем целый день сидеть в лагере.

– И чем вы занимаетесь?

Я с трудом сдержала гримасу боли и начала разрабатывать левую икру.

– Ходим по окрестностям, катаемся на зиплайне, ныряем с тарзанки в озеро там, где поглубже. Тебе понравится! – сказала она и улыбнулась.

Я поджала губы.

– Хм…

– Алли не из тех, кто склонен рисковать, – ответил Хадсон, показавшись в дверях.

Я посмотрела на него. Боже, как он был хорош! Очень хорош. Волосы еще не высохли, а голубая футболка обтягивала мышцы, которые я не успела изучить как следует. Сознавать, что я бы могла, но добровольно воздерживаться, само по себе было пыткой.

Я заполучу тебя любым возможным способом.

Да уж… На неделе я слышала эти слова в нескольких довольно красочных снах.

– Неправда, – возразила я. – Я люблю риск.

– Сказала девушка, которая научилась ездить на велосипеде только в шестнадцать лет.

Это он меня научил. Хадсон приподнял бровь, глядя на меня.

– Мама не одобряла любые травмоопасные занятия.

Я изо всех сил старалась не замечать, восхищение в глазах Хадсона, когда он окинул взглядом мои легинсы и спортивный топ.

– И никакого веселья, – добавил он. – Ну-ка, я же правильно все запомнил? Никаких велосипедов, никаких скутеров и уж точно никаких мотоциклов. Никаких батутов…

– Да мы с тобой все это освоили. И если бы ты знал, сколько детей получают травмы на батутах, то заговорил бы иначе.

На мотоцикл я не садилась до семнадцати лет.

Джунипер сменила балетки на шлепанцы и сложила остальные вещи в сумку.

– Никакого спорта, – продолжил Хадсон.

– Я бы поспорила. Балет – это и есть спорт, – вставила Джунипер.

Я подставила ладонь, и Джунипер, направляясь к двери, на ходу дала мне пять.

– О! И, разумеется, никаких мальчиков, – закончил Хадсон, качая головой. – Как она теперь относится к мужчинам своих дочерей?

– Мама доверяет нашему выбору, – пожала плечами я. – А я ей почти ничего не рассказываю. Хотя о нас она знает.

Хадсон напрягся. Может, мне показалось из-за освещения, но он, похоже, слегка побледнел.

– И как она это восприняла?

– В своем стиле.

Я бы ни за что не стала повторять ее омерзительные замечания.

– Вот это меня и беспокоит, – медленно произнес он и погладил по голове Джунипер, когда та выходила из студии.

– Расслабься, – сказала я, стараясь не разулыбаться. – Она не станет врываться сюда и вышвыривать тебя вон. Не будет угрожать посадить меня под домашний арест на миллион лет. Она, как всегда, отпустила какой-то ехидный комментарий, а потом забыла. – Я тоже зашагала к двери. – Я сказала ей не всю правду, так что, по-моему, она считает, что мы с тобой пробудем вместе не так долго и незачем устраивать истерику. Кроме того, она до сих пор куда больше злится на меня из-за сорванной партии «Жизели» – я ведь ее опозорила.

Это признание вырвалось само собой. Черт, с ним это выходило даже слишком просто.

Он нахмурился:

– Ты же ахиллово сухожилие порвала. В чем тут позор для нее?

Я прикусила губу, обдумывая ответ, который сохранил бы некоторую эмоциональную дистанцию между нами. Но в этом доме и в этой комнате было так просто забыть последние десять лет. Это же всего лишь Хадсон – парень, который вытащил меня из воды и заставил взглянуть на мир иначе, который оказывал мне безграничную поддержку без единого намека на большее, чем дружба.

Я ждал этого поцелуя одиннадцать лет.

А я и понятия не имела.

Может, в тот вечер он хотел поговорить со мной как раз об этом?

Встретимся вечером в бухте?

В голове зазвучал голос совсем юного Хадсона. Я заморгала, теряясь в обрывочных воспоминаниях.

Пытаться вспомнить тот день – все равно что бродить в густом тумане. Проблески в памяти появлялись и исчезали, но не складывались в целостную картину. Однако я вспомнила, как в тот вечер он попросил меня уйти пораньше с приема труппы, где нам в награду торжественно вручали контракты.

Никак не вспомнить почему, но я знала, что на встречу с ним так и не пришла. Мы с Линой как раз возвращались с той вечеринки, когда она…

– Алли? – позвал меня Хадсон, наклонившись ближе. – Все хорошо?

Я заморгала. Лодыжка… мы говорили о лодыжке.

– Я должна была это предотвратить.

Чересчур драматично для легкомысленного ответа.

– Я знала, что мне нужно отдохнуть. Разумнее всего было бы позвонить Шарлотте и взять отгул на вечер, а может, и на весь оставшийся месяц. Но я проигнорировала знаки и продолжала танцевать как ни в чем не бывало. Я пошла на риск и оступилась, а теперь мне приходится разгребать последствия.

Я услышала, как открылась, а затем закрылась входная дверь.

– Это Джунипер ушла?

Я пошла к дверям.

– Ключи у меня, так что, по крайней мере, уехать она не сможет.

На пороге Хадсон положил руку мне на спину.

Мы шагнули в прихожую, и у меня отвисла челюсть.

Джунипер не ушла. И она была не одна.

В дверях стояла Ева. На голове у нее красовались солнцезащитные очки, на плече – холщовая сумка. На Джунипер Ева смотрела в явном замешательстве.

– Тетя Алли, смотри! – просияла Джунипер. – Тетя Ева приехала!

Ох черт!

Я спиной почувствовала, как Хадсон сжал и разжал пальцы.

– Тетя Ева? – повторила Ева, бросив на меня взгляд.

Тут в гостиную вбежала Энн, снимая очки для чтения.

– Понимаю, вы провели здесь все лето. Но неужели одной из вас хватило времени произвести на свет аж целого ребенка?

Все плохо. Очень, очень, очень плохо.