Текст книги "Вариация (ЛП)"

Автор книги: Ребекка Яррос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 28 страниц)

Лина умерла, а что с отцом Джунипер?

Кэролайн вздохнула.

– Знаю, все осуждают меня за то, что я не разрешаю ей искать родных.

– Никто тебя не осуждает, – заверила я ее.

Она усмехнулась:

– Осуждают еще как. Но никто из этих взрослых со своим мнением не терял мужа. Не видел, как отец их ребенка умирает у них на руках, потому что его тело просто не в состоянии больше сопротивляться. Эту боль мы разделили с Джунипер.

Хадсон раскачал Джунипер, и на губах Кэролайн показалась печальная улыбка.

– Вряд ли я бы справилась с еще одной такой потерей. А при мысли, что с ней может что-то случиться, я хочу завернуть ее в пузырчатую пленку и так оставить. Я не могу ее потерять. Я уже потеряла Шона и видела, как она проживает эту боль. – Кэролайн судорожно вздохнула. – Мы с Шоном дали клятву. Но осталась только я, и сдержать ее придется мне. Я отвечаю за то, чтобы Джунипер росла в любви и заботе. Можешь считать это гиперопекой, но ей всего десять. Я готова быть ужасной, если так я уберегу ее от боли и от разбитого сердца. Балет тоже к этому относится. Скажи честно, танцы разве никогда не разбивали тебе сердце? – Она посмотрела на меня. – Или тело?

Я натянула рукава толстовки Хадсона до кончиков пальцев.

– Сложности всегда были, – признала я.

Наконец-то я начала понимать Кэролайн. Она не была ужасной – она до сих пор горевала и была напугана.

– Ну вот, – кивнула она. – Знаю, ты потеряла сестру. Те, кто пережил то же, что и мы, знают, что невозможно получить все. А когда дело касается чего-то неведомого, я не хочу, чтобы расплачиваться пришлось Джунипер. Так что пока непростые решения буду принимать я. Побуду злодеем.

– Понимаю.

Я откашлялась и решила не испытывать судьбу новыми расспросами.

– Пойду к ним.

Она кивнула:

– Передай Джунипер, что я ее жду, ладно? Хочу убедиться, что костер погас.

– Конечно.

Я встала, толстовка Хадсона упала мне на бедра. Обойдя костер, я спустилась к берегу. К счастью, полная луна уже взошла. Она освещала мне путь, так что я обошла все корни и камни, на которых могла бы подвернуть лодыжку.

Хадсон снова крутанул Джунипер, и она рассмеялась. У меня сжалось сердце. Ее бы здесь не было, если бы Хадсон не был так хорош в своем деле. Я-то думала, что еще успею рассказать ей побольше о Лине, а она успеет узнать нас поближе. Но кое-чему этот день меня научил: время не бесконечно.

– Привет, – сказал Хадсон и улыбнулся мне.

Джунипер, хихикая, перестала кружиться на качелях.

– Привет.

Я быстро оглянулась на костер:

– Пожалуйста, сделай одолжение, пойди и отвлеки Кэролайн на секундочку.

Улыбка Хадсона угасла, но он кивнул и пошел к костру.

Джунипер выдохнула, оправилась от приступа смеха и повисла на качелях, обняв веревки. Я присела перед ней на корточки.

– Как ты? – тихо спросила я.

Она посерьезнела.

– До того, как дядя Хадсон меня вытащил, мне на секунду показалось, что я могу умереть… как мама.

У меня сжалось сердце.

– Но этого не произошло.

– Нет, – сказала она, наморщив лоб. – Но я весь день думала, что мой крик Мелоди «Смотри-ка!» мог стать моим последним словом. И еще я подумала, что от меня хотя бы останется последнее слово. Последних слов мамы никто не запомнил. – Она перешла на шепот. – Я знаю, что это странно. Но я бы хотела, чтобы кто-нибудь их запомнил.

– Я тоже, – кивнула я. – Тебе поможет, если я расскажу, что помню?

– Нет, если тебе это больно.

– Посмотрим, насколько я справлюсь, – ответила я, выдавив улыбку. – Во многом это так больно потому, что мои воспоминания не совпадают с уликами, так что мне не разрешали об этом говорить.

До тех пор, пока пару лет назад я не нашла психотерапевта.

– Ладно, – медленно произнесла Джунипер. – Я бы хотела узнать.

Я вздохнула и попыталась унять сердцебиение.

– После той «Классики» у меня не осталось четких воспоминаний. Помню победу, и что мне предложили контракт, и что мы с твоим дядей уговорились встретиться. Планировали в тот вечер, но…

Тут я судорожно сглотнула. Я, естественно, не появилась, и, вероятно, отчасти поэтому он и ушел.

– В общем, мне рассказали, что мы возвращались домой с приема, где была вся труппа. Я помню, как слушала Coldplay, а Лина рассмеялась, входя в поворот, – она всегда смеялась и первой начинала шутить. По-моему, из нас четырех она всегда была самой… живой, самой уверенной в себе. Как и ты.

– Как и я, – прошептала Джунипер.

– Да. В тебе так много от нее – улыбка, смех, грация в студии… Все это Лина.

Я заглянула ей через плечо и увидела, как Хадсон заливает костер водой.

– В основном с той ночи мне запомнились одни эмоции. А вот события в памяти склеены сумбурно, как обрывки кинопленки.

Джунипер подалась вперед, положив подбородок на шину.

Следующие слова я подбирала очень тщательно.

– Судя по тому, что я помню, она сказала, что любит меня, и велела слушать свое сердце.

Горло не сжалось, как обычно, когда я возвращалась в это воспоминание.

– А еще она положила свое кольцо мне в передний карман и попросила позаботиться о том, что оставила, – продолжала я, сжав Джунипер руку. – Раньше мне казалось, что она имела в виду Энн и Еву, но теперь я думаю, что это она про тебя.

Джунипер сжала мою руку в ответ и посмотрела на меня широко открытыми глазами:

– Она оставила тебе кольцо?

– Ага.

За ее спиной я увидела, что Кэролайн и Хадсон идут к нам и лицо у Хадсона виноватое. Время вышло.

– Это семейная реликвия нашей прабабушки – твоей прапрабабушки. Папа подарил его маме как обручальное кольцо, а она подарила его Лине за победу на «Классике». По мне, это больше напоминало помолвку с мечтами, а не с парнем мечты. Лина носила его не снимая, разве что на репетициях. – Я вздохнула.

– А потом победу на «Классике» одержала ты, и она подарила его тебе, – предположила Джунипер.

– Кажется, да. Через несколько дней я очнулась в больнице. Медсестра отдала мне сумку с вещами, которую привезли вместе со мной на скорой. Кольцо лежало там. В этих воспоминаниях я уверена, но травма головы – сложная история.

Ей не обязательно знать об остальном – о деталях и обрывках, которые с криком возвращались ко мне во сне или всякий раз, когда по радио звучала какая-нибудь песня.

– Ты не показала его как улику? – спросила она и поерзала на качелях.

Я покачала головой:

– Никто не знает, что оно у меня. Только ты.

Слишком уж я боялась, что мама его отберет и от Лины у меня ничего не останется.

– Я вот о чем: мне нравится мысль, что ее последними словами стала просьба позаботиться о тех, кого она любила. По-моему, будет здорово, если и ты в это поверишь.

Она кивнула.

– Вам не кажется, что уже поздно? – крикнула Кэролайн, приблизившись к нам. – О чем вы там говорите?

Джунипер дважды моргнула:

– Я спрашивала Алли, как она порвала ахиллово сухожилие на выступлении.

Она даже лгала, как настоящая Руссо. Потрясающе.

Я встала. Кэролайн подошла, слегка приоткрыв рот.

– Джунипер, нельзя вот так запросто об этом расспрашивать, – отчитала она дочь.

Племянница пожала плечами и слезла с качелей:

– Как будто об этом не писали в интернете. Думаешь, дело в перенапряжении?

– М-м-м… да, – кивнула я, и мы вчетвером направились к тропинке. – Я знала, что должна была отдохнуть, но вместо этого сделала неверный выбор и предпочла танцевать.

– И оно просто… лопнуло? – спросила Джунипер.

– Алли, я прошу прощения, – извинилась Кэролайн, бросив взгляд на дочь. – Ты и так была более чем любезна, стольким с ней поделилась.

– Все нормально. Я немного отвлеклась и упустила из виду точку на туре пике. Вероятно, это тоже сыграло свою роль, – пожала плечами я, а Хадсон рядом напрягся. – Но я не помню, чтобы как-то серьезно сбилась, – не было никакой причины. Оно просто порвалось. И если бы это не произошло в конце вариации, то случилось бы во втором акте.

Мы подошли к тропинке.

– Когда не даешь своему телу времени на восстановление, оно само его у тебя отнимет.

Джунипер кивнула.

– И на этой ноте отправляемся спать, – сказала Кэролайн, положив руку на спину Джунипер. – До завтра!

Мы пожелали друг другу спокойной ночи и пошли к нашему домику, по пути заглянув в уборную.

– Я думаю, нам не стоит говорить Кэролайн, – шепотом выпалила я, когда мы вернулись на главную тропу.

– Что?

Хадсон замер. Я повернулась к нему:

– После смерти Шона у нее и так полно поводов беспокоиться за Джунипер. Мне кажется, нельзя просто взять и сказать, что мы ничем ей не угрожаем или что у Джунипер есть способности. Кэролайн во многом напоминает Лину. Ей нужны доказательства, ей все надо увидеть собственными глазами. Значит, мы ей докажем. Сделаем так, чтобы она сама увидела, насколько талантлива Джунипер, на «Классике». Кэролайн упряма, – возможно, для Джунипер это единственный способ ее убедить.

Хадсон задумчиво опустил голову.

– Может, это сработает, с последствиями я тоже справлюсь. Но велик шанс, что Кэролайн снова возненавидит тебя за обман, даже если поймет, что ты явилась не для того, чтобы похитить Джунипер.

Я кивнула, чувствуя, как внутри все сжалось:

– На такой риск я готова пойти. Все это ради Джунипер, а не ради нас с Энн. Прекратить общение с Джунипер на восемь лет стоит того, чтобы сделать ее счастливой.

А я спала бы спокойно, зная, что сделала все возможное. Ведь это меньшее из того, что я могла сделать для Лины.

– Хорошо, – кивнул Хадсон, и мы зашагали по тропинке к домику. – Говоришь, отвлеклась? – спросил он, когда мы пробирались сквозь лунный свет. – На «Жизели»?

У меня вспыхнули щеки.

– Да.

– Но ты считаешь, что порвала сухожилие не из-за этого? – спросил он, нахмурившись.

– Нет, – потрясла головой я. – Сперва думала, но это я просто искала, кого бы обвинить. Я слегка запнулась, но из-за такого разрывов не бывает. – Из груди вырвался ироничный смешок. – Забавно, и я никому об этом не говорила, и ты, пожалуйста, не отвечай, потому что это глупо, но…

Хадсон посмотрел на меня.

– Мне показалось, я увидела тебя.

Я засунула руки в передний карман его худи и решительно не пожелала смотреть, как он на меня вытаращился.

– Мне показалось, что ты сидишь в последнем ряду, а когда посмотрела снова, тебя, конечно, не было. Видимо, разум сыграл со мной злую шутку, – ты же там сидел, когда я в первый раз исполняла вариацию для публики.

Он не сводил с меня глаз. Хотелось вернуться на тридцать секунд назад и не делать этого признания. Да что со мной такое-то? Ну да, он сказал, что не нужно постоянно держать все под контролем, но это же не значит, что надо разгоняться с места в карьер и изливать душу. Чтобы сменить тему, я выпалила первое, что пришло в голову:

– Представляешь, я сегодня не думала о тренировках! Ни разу…

– Алли…

Он потянулся к моей руке, но я ускорила шаг. Слово «глупо» даже близко не описывало то, как я себя чувствовала.

– Ни разу. И не угрызалась из-за того, что не занималась спортом и не провела весь день в студии. Даже не вспомню, когда мне в последний раз было так весело… – Я рассмеялась. – Наверное, когда ты уводил меня из дома повеселиться. С тех пор я перестала развлекаться… С тех пор я только и делала, что танцевала. Но гляди-ка, я же ведущая танцовщица! Есть и плюсы.

– Вообще-то, можно найти баланс, – сказал Хадсон, догнав меня на ступеньках нашего домика. – Даже на вершине успеха можно жить полной жизнью. Чтобы случались вот такие дни. Не обязательно должно быть все или ничего.

– Иначе я не умею. Но найти баланс – прекрасная идея.

Так оно и было. Я перешагнула порог первая и тут же растерялась в темноте.

– Замри. Не хочу, чтобы ты споткнулась, – сказал Хадсон, проведя рукой по моей пояснице.

Он обогнул меня и направился к своей стороне кровати. Пара щелчков – и зажегся свет.

– Ну вот…

И он шагнул ко мне, стискивая зубы и теребя край кепки.

Черт, а ему-то из-за чего переживать?

– Ты сказала, что отвечать не надо…

Убейте меня кто-нибудь!

– Прошу тебя, не надо.

– Но я должен, – сказал он, обхватив ладонями мое лицо.

– Совсем не должен.

Я глядела на дверь, на стену, в потолок – куда угодно, только не на него.

– Посмотри на меня, – сказал он, поглаживая меня по щекам большими пальцами. – Пожалуйста, милая.

Я каким-то образом выбралась из ямы стыда и подняла глаза.

– Это был я. – Он перевел дыхание, а я затаила. – Это был я, Алли. Я там был.

Глава двадцать пятая. Алли

АйЯйхйтр5: Ну и звездоболка! Да не восстанавливается она. Ей конец.

– Что?

Я попятилась. На миг руки Хадсона повисли в воздухе, затем упали.

– Я там был, – медленно повторил он.

– Нет, не был.

Я схватилась за толстую деревянную перекладину изножья кровати, чтобы не упасть. Он сел на край матраса и тоже взялся за шершавую доску.

– Я сидел во втором ряду сзади, в самом центре. Ты видела меня.

Рот непроизвольно открылся, желудок подобрался к самому горлу.

– Не понимаю.

– Я хотел купить место в центре на последнем ряду, но не успел. Наверное, его купили через несколько секунд после того, как билеты поступили в продажу. – Хадсон уставился на закрытую дверь домика. – Я так разозлился, когда тот, кто их купил, даже не удосужился прийти. Я видел твою маму с Энн в ложе, видел Еву в кордебалете, видел тебя… – Он закрыл глаза и впился в спинку кровати. – Ты была так прекрасна.

Дыши. Мне нельзя забывать о дыхании.

– Я видел, как в конце ты упала на колено. Да, не настолько грациозно, как десять лет назад, но я ничего не заподозрил, пока ты не закричала. – Он опустил голову. – Ты закричала. Оркестр затих. В зале воцарилась тишина, и тебя унесли со сцены. Я протиснулся мимо всех, кто сидел в моем ряду, чтобы добраться до прохода. Но зрителей не пускают за кулисы к одной из самых известных в мире балерин, сама понимаешь.

– Ты там был?

От сладкой, жгучей боли у меня едва не разорвалось сердце. Она угрожала прорваться наружу сквозь те десять лет, что я провела, игнорируя ее, и раскрыть неудобную и опасную правду, к которой я не хотела иметь отношения. Но как же я устала от апатии, от невозможности чувствовать хоть что-то, кроме гнева и грусти…

– Я там был.

Он посмотрел на меня снизу вверх – его невероятные глаза следили за каждым моим движением. Я медленно подошла и встала перед ним.

– Конечно, я пришел. Помнишь, ты сказала, что тебе нужно, чтобы во время этого представления я сидел в зале?

– Перед «Классикой», – прошептала я.

Мама советовала мне выбрать что-нибудь другое, потому что Лине только что дали роль в осенней программе «Метрополитена». Ей не хотелось, чтобы меня сравнивали с Линой, поскольку в жюри были члены труппы. Но я все равно поступила по-своему. Это был мой первый и единственный акт настоящего неповиновения.

Хадсон пробрался на последний ряд, чтобы посмотреть на меня, но так, чтобы его не увидела мама. Эту часть дня я до сих пор помнила предельно ясно.

– Я и так уже подвел тебя хуже некуда, – сказал он, понизив голос. – Я знал, что это ничего не исправит, знал, что ты меня не увидишь, но я пришел.

– Как ты вообще узнал, что я играю эту роль?

Разум пытался это осмыслить, но сердце тут же вышвырнуло логику за дверь.

– Я… – Шею Хадсона залило румянцем. – Я подписался на оповещения. Мне на электронную почту приходят статьи с заголовками, в которых упоминается твое имя и «Жизель». Но я не знал, что ты еще не вернулась на сцену и насколько серьезна твоя травма, пока Джунипер не сказала, что видела тебя в летнем доме. – Он заглянул мне в глаза. – Я не знал, что ты меня увидишь, и уж точно не хотел тебя отвлечь. Мне так жаль.

– Это не твоя вина. Я порвала сухожилие не из-за тура пике. Это произошло бы в любом случае.

Я шагнула вперед и оказалась между его коленями.

– Тебе и правда все эти годы приходили оповещения?

Он кивнул.

Тишина сгущалась. Сердце продолжало битву с разумом и наконец победило. Он там был. Он пришел. Джунипер не вынуждала его – он приехал в Нью-Йорк ради меня.

– Место в центре последнего ряда никогда не занимают. Так прописано в моем контракте.

Хадсон нахмурился.

– И если бы ты пошел в кассу и назвал свою фамилию, билет отдали бы тебе. Это тоже прописано у меня в контракте. Это место всегда твое. На любой сцене. На каждом выступлении. Даже не знаю, зачем я это сделала. Видимо, не теряла надежды, что когда-нибудь ты придешь.

Вот я это и сказала.

– Все эти годы? – Его голос сорвался.

– Все эти годы.

Я остановила взгляд на его губах, и пульс зачастил. Я обвила руками его шею и смирилась с тем простым фактом, что всегда буду его хотеть. Но прямо сейчас он станет моим.

– Хадсон?

– Алли?

Его руки переместились мне на бедра.

– Ты так мне нужен.

Он не колебался ни секунды. Наши губы соединились, и от первого же прикосновения его языка я растаяла. Затаив дыхание, я полностью отдалась поцелую. Жар и желание вспыхнули между нами, как спичка, брошенная в бочку с бензином.

Его руки соскользнули с моих бедер. Он встал и прижал меня к себе. Мои лодыжки сцепились у него на пояснице, и я скинула бейсболку, чтобы запустить пальцы ему в волосы.

Я уперлась спиной в стену и, пользуясь моментом, прервала поцелуй, чтобы снять с него рубашку. Наблюдать за тем, как Хадсон ходил без рубашки последние два дня, было сущей пыткой. Я прижалась губами к его шее, ощутив на губах шершавую двухдневную щетину, и наслаждалась каждым его глубоким вдохом, пока добиралась до упругой, теплой кожи между шеей и плечом.

Не успела я добиться еще одного поцелуя, как он уже взялся за худи и принялся стягивать его с меня.

– Ты восхитительна в моей одежде, но я очень хочу снять с тебя все.

И я была не против. Я подняла руки, и он рывком снял с меня худи, небрежно бросив на пол. Взявшись за низ майки, я стянула ее через голову, чтобы почувствовать прикосновение его кожи к своей.

Наши губы слились. Я целовала Хадсона долго и страстно, водя руками по рукам, спине, груди – везде, куда только дотягивалась. Он мял мои бедра и рычал, натыкаясь на шорты.

Хадсон подхватил меня под ягодицы, запустил руку мне в волосы. На секунду все вокруг завертелось, потом спиной я ощутила кровать, а затем он навис надо мной всем своим идеальным телом.

Я спустила лодыжки с его спины, согнув ноги в коленях. Теперь я обхватила его бедра своими. Его пальцы коснулись лифчика, и я застонала от разочарования. Белье нужно было снять, и немедленно… Я прикусила его нижнюю губу, толкнула его в грудь и перевернулась.

Хадсон понял намек и перевернулся вместе со мной так, что я оказалась сверху.

– Ты меня хочешь. – Я улыбнулась ему в губы и устроилась на твердой головке члена, задыхаясь от наслаждения.

По ответному стону я все поняла.

– Каждый день с тех пор, как мы познакомились.

Он приподнялся и целовал меня, пока сегодняшний день совсем не улетучился из головы. Ничто не имело значения, он был началом и концом всех времен. – Все мои фантазии были только о тебе. – Он скользнул губами вниз по моей шее, и когда достиг чувствительной точки, я задвигала бедрами. – Черт, ты меня убиваешь…

– Вот и славно.

Я завела руки за спину, расстегнула лифчик, стянула его с плеч и отбросила в сторону.

– Знала бы ты хоть половину того, что я хочу с тобой сделать…

Его руки поднялись с моей талии к груди. Он большими пальцами погладил затвердевшие соски, и я выдохнула.

– Звучит заманчиво.

Я поцеловала его, встала и скинула сандалии. Пальцы уже потянулись к пуговице на шортах, но Хадсон перехватил мою руку:

– Ты уверена, что хочешь этого сейчас?

Жар в его глазах опалил меня.

– Да. – Я высвободила руку и расстегнула пуговицу.

– Не хочешь подождать настоящей постели?

– Этой вполне достаточно. – Я медленно расстегнула молнию, наблюдая за тем, как он сжал челюсти, следя за моими пальцами. – А ты хочешь остановиться?

– Я думаю не о себе, – ответил он, сжав в кулаке спальный мешок. – Я не шутил, когда сказал, что заполучу тебя любой ценой. Ты будешь моей. В моей постели, в твоей постели, в этой постели, вон у той стены, на заднем сиденье моего пикапа – не важно где, лишь бы услышать, как ты хватаешь ртом воздух перед тем, как кончить.

Внутри все сжалось, внизу живота разлился жар – едва ощутимый, но настойчивый.

– Звучит очень заманчиво. – Я засунула большие пальцы за пояс своих шорт на бедрах, подцепила трусики и сняла все сразу. Бросив одежду в сторону, я выпрямилась. – И нет, ждать я не хочу.

– О черт…

Он ласкал взглядом мое тело. Там, где он задерживался, я кожей ощущала тепло.

– Ты просто идеальна, Алли. Ты так невероятно хороша…

Наши взгляды встретились.

– Иди ко мне, моя любовь.

Сердце бешено заколотилось. Он схватил меня за бедра, впиваясь пальцами, и усадил к себе на колени. Мы слились в глубоком поцелуе, его язык гладил мой, и я требовательно застонала. Хадсон упал на спину, я последовала за ним, и мои волосы рассыпались вокруг нас.

Рука скользнула между моих бедер, и я почувствовала, как из его груди вырвался стон. В ответ на прикосновение его умелых пальцев я отозвалась таким же стоном.

– Горячая и влажная.

Он лизнул мою нижнюю губу и легонько прикусил, а затем скользнул поцелуями вниз по шее.

– Сколько раз ты хочешь кончить, Алли? Как именно ты хочешь? Только скажи.

Я с трудом переводила дыхание, пока он гладил и дразнил меня, и ахнула, когда он провел большим пальцем по клитору.

– Мне все равно, но не заставляй меня ждать первого раза.

– Значит, первого раза. – Он взял меня за бедра и подтянул повыше. – А ты быстро схватываешь.

– Собираешься сделать так, чтобы я забыла об остальных, да? Я подалась вперед, ладонями опираясь на кровать. Хадсон ласкал губами мою грудь и изгибы ребер, и от этого по всему телу пробегали легкие волны наслаждения.

– Больше никого и нет, – ответил он, проводя губами по моему животу и скользнув руками мне под колени. – И никогда не было. Ни у тебя, ни у меня. – Он поцеловал изгиб бедра и закинул мое правое колено себе на плечо. – Они все просто заполняли пустоту.

Он губами впился в мое бедро, оставляя след. Я задрожала, а он закинул и эту ногу себе на плечо.

– Все, что когда-либо имело значение, – только ты и я.

Обхватив мои бедра руками, он выгнул шею и провел языком снизу вверх, к клитору.

Я ахнула и инстинктивно качнула бедрами.

– Сядь, чтобы я видел, как ты кончишь.

Это не звучало как просьба.

Я была готова растаять в его руках здесь и сейчас, но встала на колени, нависая над его ртом. Пульс участился, дыхание перехватило – наши взгляды встретились.

– Сядь, – приказал он.

Все тело свело.

– Сядь, Алессандра.

Он подтолкнул меня за бедра, и я выгнулась.

Наградой стал его стон. Он притянул меня к себе и похитил всю мою душу губами и языком. Жар и желание внутри нарастали. Первый крик я приглушила, зажав рот кулаком, но уронила руку, и второй вырвался наружу.

Мыслей не осталось – одни чувства. Я была только для него: мои бедра раскачивались, дыхание прерывалось, все поле зрение заслонило это умопомрачительное зрелище – Хадсон, который лежит подо мной, наблюдая за каждым моим содроганием. Для него не составило труда найти все точки моей слабости, он заводил мое тело все сильнее и безжалостно сводил меня с ума.

Он разрушал меня до основания, но я сама ему это позволила.

– Хадсон, – всхлипнула я и тут же прихлопнула рот рукой, вспомнив, что мы здесь не одни. – Слишком хорошо.

И слишком громко.

Он ладонью зажал мне рот, а другой рукой еще сильнее прижал к себе, удерживая в плену движениями языка.

Мышцы напряглись, и я вцепилась в его руку, чтобы не упасть. От этого напряжения перехватывало дыхание. Он безжалостно подтолкнул меня к краю обрыва, и я полетела. Наслаждение накатывало мощными волнами, и я выгибалась снова и снова. От острого наслаждения я почти забыла, как дышать. Его рука заглушила мой крик и мои стоны, и он ласкал меня, оттягивая каждую следующую волну блаженства. Наконец я в изнеможении рухнула на бок, хватая ртом воздух.

Он последовал за мной, перевернул меня на спину и легонько провел кончиком языка по моему клитору. По всему телу прокатилась очередная волна чистого блаженства.

– Мне никак тобой не насытиться.

Он снова коснулся меня, и внутри все сжалось.

– Я хочу тебя, Хадсон, – сказала я, запустив пальцы ему в волосы, и потянула его к себе. – Внутри. Сейчас же.

– А я хочу довести тебя до исступления.

Он еще раз нежно лизнул меня, и у меня изогнулась спина. Внутри снова возникло сладостное напряжение. Боже, как же мне хорошо…

– Чтобы ты извивалась, стонала, умоляла меня.

Я приподнялась на локтях, наблюдая.

– Я не буду.

Он снова провел языком по набухшему клитору, и я ахнула.

– Умолять.

Ничего сексуальнее его ленивой улыбки я в жизни не видела.

– Будешь, – заверил он, а затем встал с кровати и снял с себя всю оставшуюся одежду.

Он стягивал шорты, затем черные боксеры, а я смотрела, облизывая нижнюю губу, не в силах оторваться от самого желанного зрелища. Каждый сантиметр его тела был выточен долгими часами в воде и тренажерном зале. Я не находила слов – он был прекраснее всех моих представлений об идеале. От одного взгляда на его мышцы внизу живота все сжималось. Он освободился от одежды, и я залюбовалась его твердым членом.

– Ты так… – Я судорожно сглотнула. – Ты прекрасен. Пожалуйста, скажи, что ты оказался предусмотрительнее меня и взял презервативы.

Впервые в жизни мне, кажется, было все равно. Я принимала противозачаточные, я доверяла Хадсону, как никакому партнеру за всю свою жизнь, и отчаянно хотела, чтобы он был во мне. Так что меня бы устроил любой ответ.

– Я бы назвал это не предусмотрительностью, а надеждой.

Хадсон достал из рюкзака презервативы. Я села и забрала их.

У него загорелись глаза, когда я надорвала упаковку, вытащила один и бросила остальные на тумбочку. Затем я не спеша натянула на него тонкий латекс. Его пресс напрягся, рука вцепилась мне в волосы. У меня вырвалась невольная ухмылка. Я закончила и обхватила его рукой.

Низкий стон Хадсона вернул меня к жизни.

– Уверен, что хочешь дождаться, пока я не начну умолять?

– Черт возьми, Алли!

Он схватил меня за талию и чуть ли не швырнул обратно на кровать, а затем навис надо мной.

– Ты будешь извиваться. Стонать. Умолять. Мы слишком долго этого ждали, и на меньшее я не согласен.

Он поцеловал меня с настойчивостью, которая требовала ответа. И я ответила, выгибаясь навстречу его губам снова и снова. Его руки блуждали, каждым прикосновением разжигая огонь внутри. Я подалась к нему, когда он принялся ласкать губами мою грудь, и разочарованно вскрикнула, когда Хадсон перевернул меня на живот и стал покрывать поцелуями спину.

Когда его губы добрались до моей шеи, я прижалась к нему задницей в недвусмысленном приглашении. Пульсация внутри едва не причиняла боль.

– Ты почти готова. Почти, но не совсем.

Он снова перевернул меня, словно я ничего не весила, и погладил по бедру изнутри.

– Хадсон…

Я сдвинула бедра, чтобы его рука оказалась там, где хотелось мне.

– Ты хочешь меня?

Пальцы скользнули глубже, и я вскрикнула, когда он погладил чувствительную кожу.

– Твое тело так и кричит об этом. Боже, у меня вся рука мокрая…

– Я тебя хочу!

Его самообладанию позавидовал бы и святой. Если он мне не уступит, я сгорю заживо.

– Прямо сейчас?

Он провел вокруг клитора и ввел в меня палец. Я сомкнулась на нем и застонала. Как же хорошо… Но недостаточно.

– Прямо. Сейчас.

Я задвигала бедрами и впилась ногтями ему в плечи. Он ввел второй палец, согнул оба, и у меня перед глазами потемнело.

– Еще. Хочу еще…

Если бы он не смотрел на меня с таким жаром, если бы его руки не дрожали, я бы решила, что он совершенно невозмутим.

– Хадсон.

Я провела ладонями по заросшим щетиной щекам, извиваясь всем телом.

– Я больше не могу. Прошу тебя.

Он убрал пальцы, но лишь для того, чтобы уступить место непреклонной головке члена.

Наконец-то!

Он перенес вес на предплечья, наклонился и поцеловал меня:

– Ты так отчаянно во мне нуждаешься?

– Да.

Я подтянула колени – влечение настолько поглотило меня, что мне было все равно, каких признаний он добивался. Я бы выдала ему любую правду, какую бы он ни захотел.

– До безумия?

Он вошел в меня, преодолев первое сопротивление.

– Да!

Господи, он был просто невероятен…

– Тебе не прожить без меня и секунды? – Он снова прикоснулся ко мне губами.

– Да.

Я провела руками по его затылку и пошевелила бедрами. Он издал низкий грудной стон и прижался ко мне лбом:

– Хорошо. Потому что вот это я и чувствую каждую минуту каждого дня. Ты сводишь меня с ума.

– Я с тобой.

Даже если это меня уничтожит.

– О да.

Он обхватил мой затылок и вошел в меня мощным толчком. Он заполнил собой каждый миллиметр внутри меня. Его было слишком много, и это было божественно.

Мы заглушили стоны друг друга поцелуем, и он содрогнулся, мышцы на его спине заиграли под моими пальцами. Я раскинула руки.

– Моя Алли.

Он поднял голову – во взгляде его читалось благоговение. И отстранился, задев внутри все струны.

– Ты такая горячая. Тугая. Идеальная. Ты прямо создана для меня, и я хочу быть нежным…

– Не надо, – сказала я, и моя руки скользнули на его ягодицы. – Не надо быть нежным и осторожным. Трахни меня так, как тебе хочется, Хадсон.

Глаза у него снова вспыхнули, и он резко в меня вошел. От наслаждения в голове помутилось, и я закричала.

– Вот так?

– Именно так.

Боже, да!

Он вышел, но после глубокого поцелуя тут же принялся двигать бедрами. Он задал жесткий, проникновенный ритм, от которого я напрягалась перед каждым толчком. Каждый раз, как он входил в меня, я обхватывала ногой его бедро, чтобы он оказался еще глубже.

– Не останавливайся, – взмолилась я.

Если он остановится, я этого не переживу.

– Мне никогда тобой не насытиться, – прошептал он мне в губы и снова вошел.

Я уже не кричала, а стонала. Кожа покрылась потом.

– Как же… ты… охренительно… прекрасна… Алли!

Он входил в меня на каждом слове, а я напрочь разучилась говорить внятно.

– Еще.

Вот и все, чего я требовала. Все, о чем я думала.

Он сдвинулся на кровати вместе со мной, обнял за спину и приподнял.

– Хватайся.

Я раскинула руки, схватилась за изголовье и напряглась. Упираясь в изголовье, я подавалась навстречу Хадсону, чтобы он входил еще сильнее. Глубже. И он меня не разочаровал. Скрипели доски, Хадсон наваливался на меня снова и снова. От его дикого взгляда, от наших тел, движущихся в такт, мне стало невыносимо жарко. С каждым толчком сладостное напряжение внутри скручивалось туже, натягивая меня, словно тетиву, пока все тело не завибрировало и не запульсировало. Я ощущала Хадсона везде. Он проник в меня до самого предела. Воздух в легких, требовательное биение сердца – все это принадлежало ему.

– Я хочу тебя сзади, хочу видеть, как твоя идеальная задница подпрыгивает у меня на члене, – прорычал он, не прекращая двигать бедрами и срывая тихие, пронзительные стоны с моих губ. – Хочу прижать тебя к стене. И чтобы ты была сверху и неистово скакала на мне. Одного раза мне не хватит. Я хочу всего.