Текст книги "Самая старшая (СИ)"
Автор книги: Полина Белова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц)
Мало того, тем же вечером, этот военный снова пришёл к нам домой, и Саша получил заказ на изготовление сорока таких же чудесных мягких матрасов, которые этот прапорщик со всех сторон пощупал в свой прошлый визит. И задаток! Мы, кстати, так и не раскрыли ему секрет что внутри – обычная гречневая шелуха.
Такую удачу нельзя было упускать.
Мне пришлось заплатить скороходу, чтобы тот сбегал к Афанасию и передал ему просьбу срочно приехать к нам. Ему, как опекуну, с мастером в портняжной мастерской удалось договориться забрать всех наших мальчиков только через неделю после Первого дня лета. Ничего. Главное, на ближайшие месяцы у них, всех пятерых, уже будет работа и заработок. Делать маленькие аккуратные стежки, чтобы шить чехлы для матрасов, Саша и Егор Стёпку, Андрея и Колю научат. Пока парни будут шить, Афанасий тем временем соберёт по сёлам и привезёт достаточно гречневой шелухи.
А пока, используя задаток, Саша накупил тика на чехлы, а на деньги от продажи, так сказать, патента на двухъярусную кровать приобрёл мне этой самой тафты на юбки.
Помню, как уставившись на яркие отрезы ткани, я раздумывала: «Скоро день рождения Нади, через три дня – Тани, потом, через восемь дней – Лизы, а спустя неделю и моё семнадцатилетие наступит. Наверное, пока мы не забрали из мастерской братьев, семейные праздники не стоит устраивать. Правильнее и разумнее вложить все силы, свободные средства и время, в приготовление подарков для меня и девочек».
И, как результат, все домашние, так или иначе, тайно трудились, готовя сюрпризы для всех сестёр. Правда, мне стыдно признаваться в том, что я и себя не забыла.
Кстати, я попросила Афанасия привезти мне Дашину блузку, и остатки белого льняного полотна, если она согласна, чтобы я немного украсила её работу. Сестра отдала требуемое без единого вопроса, как сказал зять: с предвкушением во взгляде.
Из тафты я выкроила четыре пышные юбки с заложенными складками на широком поясе со шнуровкой, вместо застёжки. Для Даши – с мелкими голубыми цветочками на жёлтом поле, Тане – однотонную, тёмно-синюю, Лизе – красную, себе – тёмно-зелёную со светло-салатовыми разводами. Из лоскутов нарезала четыре кучки крошечных треугольников. Для украшения одежды, каждый из них нужно было свернуть, пряча срезы, и пришить у основания. Тонкая и не быстрая работа, но гораздо быстрее чем плести кружева на коклюшках или вышивать. Такими уголками в моём мире в старину мастерицы украшали одежду и, кстати, делали те же коврики. Помню, как водила своих юных учениц на мастер-класс, домой к одной пожилой умелице. Кто же знал, что мне самой пригодится её наука?
На манжетах четырёх новеньких белых блузочек из тончайшего льна я сделала аккуратные двойные оборки, на которые, нашила мелкие уголки из крошечных разноцветных лоскутков, чередуя белый: для Даши – с жёлтым, для Тани – с синим, для Лизы – с красным, для себя – зелёным. Таким же способом, уголками украсила воротнички.
Туфельками занимался Саша для всех сестёр сразу. Он заказал нам обувь у сапожника. Я нарисовала балетки, которые попросила сшить из самой мягкой кожи. Скопировала свои следы и следы босых ног сестёр. Для этого разочек, в кои-веки, заставила Таню и Лизу поливать мой огород. Писку было! Великих творческих личностей заставили топтаться босиком по мокрой грязи!
Дашку Афанасий прямо к сапожнику свозил, в качестве прогулки, и тот у неё сам мерки снял. Надя получила свои балетки первой и была в неописуемом восторге! А ещё, мы купили и подарили малышке на девятилетие огромную коробку, полную разноцветных лент. Подарок был с прицелом. Парочку красных атласных полосок, я конечно сразу повязала довольной Надюшке на голову, украсив короткий ёршик её волос. А вот остальные…
Я научила маленькую сестрёнку делать из лент красивые розочки несколькими разными способами. Ко дню рождения Тани я подсказала Наде нашить крошечные синие и белые цветочки рядочком на одну синюю полоску – сделать такое украшение в подарок. Позже, Надя сделала подобную красоту всем нам. Если повязать ленту, с нашитыми на неё розочками, вокруг головы, сделав узел под косами, получалось очень красиво. Я видела, что многие местные девушки украшают себя лентой вокруг головы, иногда прикрепляют сбоку большой цветок, сделанный из ткани или окрашенной бумаги. Но только Кузнецовы на празднике Первого дня лета будут в лентах с розами!
Когда Таня утром, в свой день рождения проснулась и увидела разложенный рядом с ней на кровати наряд: пышную синюю юбку, затейливо и необычно украшенную белую блузку, аккуратные синие туфельки и ленту с необыкновенно-прекрасными белыми и синими розочками, она так громко завизжала от радости, что я, Сашка, Лиза, Надя, Мишка, Максим и Никита на несколько мгновений самым натуральным образом оглохли. А через минуту в одно из наших окон на кухне, которые выходили на городскую улицу, с силой забарабанил сосед, лавочник. А ещё через минуту, он уже начал колотить кулаком в ворота, вопя: «Что случилось?! Маша! Саша! Лиза!».
Позже, вспоминая этот момент, я подумала о том, что мы с Сашкой в список тех, кого сосед звал, как старшие попали, а относительно Лизы есть у меня подозрения, что не меня они в невестки к своему сыночку присмотрели, как когда-то сёстры опасались, а именно её, Лизоньку. Марфа Степановна нас с девочками по-разному называла: и Маша, и Машка, и Таня, и Танька, и Даша, и Дашка, а её только Ли-и-изонька. Впрочем, возможно, я и ошибаюсь, время покажет.
Саша поспешил во двор – успокаивать соседа. Тем временем, Таня страдальчески взглянула на нас и, едва все понимающе вышли из девчачьей спальни, бросилась примерять обновки. Само собой, я осталась и с удовольствием ей помогла.
– Спасибо! Спасибо! Спасибо! – Таня благодарила нас всех целый день. – Это самый лучший день рождения в моей жизни!
Афанасий по секрету мне рассказал, что его мама онемела на целый день, когда увидела Дашу в обновках, и до сих пор в лёгком шоке.
Не меньше Тани радовалась и Лиза, когда увидела свой подарок. Она совсем не ожидала получить такой же прекрасный комплект, как у сестры, только вместо синих деталей наряда, у неё были красные.
И, хоть мне семнадцать будет только через два дня, я уговорила Сашу заранее отдать мои туфельки, а Надю – ленту. Я буду одета так же, как мои сёстры, только в зелёное.
Именно эти новые наряды мы с Таней, Лизой, и Дашей впервые наденем завтра вечером на гулянья по случаю праздника Первого Дня Лета. Как же невтерпёж ждать! И не только мне! Таня несколько раз порывалась разодеться, чтобы сходить в новом облачении по воду, прогулявшись мимо кузни. А Лиза вчера уже почти вышла, наряженная, из дому, чтобы отнести в лавку хворост, но я успела её остановить. Мне хотелось, чтобы мы появились на людях, такие красивые и разодетые в пух и прах, сразу все. Так намного нагляднее.
Я задумала открыть модную лавку Кузнецовых.
Глава 21
Праздник Первого Дня Лета местная молодёжь просто обожает, особенно, дети. Ещё бы! Мало того, что все парни и девушки, которым к этому дню уже исполнилось четырнадцать, всю ночь будут куролесить и развлекаться на центральной площади без всякого присмотра старших, так ещё и все детишки надеются и верят, что утром, проснувшись получат подарки! Я, кстати, подслушала, что все мои братья и сёстры ждут этих подарков: и Мишутка, и Надя, и Максим с Никитой, и Лиза, и даже великовозрастные Таня с Сашей, которые уже считают себя взрослыми! Думаю, наши мальчики в мастерской тоже о них мечтают. Мне так жаль, что их не удалось забрать домой к празднику! Но мастер-портной просто не смог отпустить работников, когда заказов столько, что каждые руки на счету. Многие горожанки шьют себе наряд у портного единственный раз в жизни и делают это для ночи Первого Дня Лета.
Так вот… Возвращаясь к теме подарков… Что мне остаётся, как старшей, спрашивается? Только дарить! В подслушанном мною разговоре дети вспоминали подарки от родителей в прошлые годы, и я поняла, что они не ожидают чего-то значительного, достаточно любой мелочи. Главное, чтобы был!
Как же хорошо, что я случайно узнала об этой местной традиции дарить подарки детям и подросткам на первый день лета. Представляю, как они расстроились бы ничего не обнаружив наутро.
Но у меня было всего два дня до праздника, чтобы придумать что-то для всех! Голову сломала, что подарить своим одиннадцати детям? А, ещё, пожалуй, стоит к ним и Дашку с Афанасием присчитать… Куда же без них! Да ещё надо выкрутиться так, чтобы порадовать всех одинаково, не вызвать ревности. А то уже были моменты…
И я придумала! Решила сделать карамель и меренги. Я здесь видела много разного печенья, булочек, ватрушек, баранок. В качестве конфет в лавках и на рынке продают фрукты, уваренные в меду или сахаре.
Поэтому, удивлю и порадую свою компанию леденцами и меренгами на палочках! Красиво, необычно, вкусно, всем одинаково!
С красителями не заморачивалась. Протушила с капелькой воды тёртую свеклу, измельчила в труху укроп, прожарила тёртую морковь. Из всего этого выдавила, сколько смогла, сока. Какие-никакие красный, зелёный и жёлтый красители получились.
Сняла ножом кору с тонких вишнёвых веточек, немного постругала их, и получились чудесные палочки для насадки карамели и безе.
Вылепила из глины формы для заливки карамели. Ну, как формы… по сути и не формы даже, а фигурные бортики на большой разделочной доске, чтобы карамель за них не выливалась. Очертила по несколько фигурок зайца, по крайней мере, огромные уши указывали на этого зверя, и медведя, которые выглядели, как два больших кружка: поменьше – голова и побольше – туловище, и шесть маленьких кружочков: два на голове – ушки и четыре на туловище – лапки.
Сначала карамель сделала. Смешала воду с сахаром, один к двум, проварила, разлила по, так сказать, формам, вставила и чуть прокрутила в леденцы палочки. Одну партию сделала обычной, светло-коричневой, две с добавкой красного и зелёного, а ещё одну сделала не на воде, а мятном настое. Сухую мяту я Мишутке в аптеке покупала, когда он немного кашлял, осталось немного. Фигурки получились не идеальные, не совсем яркий и равномерный цвет, но очень вкусные и милые. Я бы такому леденцу обрадовалась.
С меренгами неожиданно оказалось намного труднее. Настолько, что я уже пожалела, что решила их сделать. Пока взбила белки и сахар так, что пена стояла, рук не чувствовала. «Миксер! Какое же это великое изобретение!» – стонала я, яростно работая мотовкой. Взмокла, правая рука болит до самого плеча… «Неет! Это в первый и последний раз!» – клятвенно обещала я сама себе. Кондитерский мешок я смастерила сама и высадила меренги на противень незамысловатыми розочками разных цветов: белые, зелёные, жёлтые и красные. Для сушки меренг, кстати, пришлось попросить у Марфы Степановны на денёк духовку. У нас своей нет.
Выгнала всех за ворота. Внесла готовые подарки в дом и поставила на стол в большой комнате, как мы стали называть кухню, поскольку сама непосредственно кухня перекочевала под навес. Я распределила конфеты в кружки, будто цветочные букеты, разделив отдельно меренги и леденцы, по цветам и по фигуркам. Получилось четыре кружки с меренгами и восемь кружек с леденцами. Накрыла всё это добро большими перевёрнутыми ночвами и позвала домой умирающих от любопытства Кузнецовых.
– Сегодня ночвы не трогать! – приказала.
И пошла спать, потому, что встала на рассвете, а мне ещё всю ночь гулять! И остальным посоветовала прилечь. Ничего, что днём.
Этой ночью юноши и девушки будут водить замысловатые хороводы на площади. И я с ними! По рассказам Танюшки, которую мама уже два раза отпускала на такие гулянья, они похожи, то на наш ручеёк, то на «стенка-на-стенку», где попеременно наступают, то парни, то девицы и время от времени кого-то выталкивают с присказками, а то – все просто бегают длиннющей змейкой, цепляясь друг за друга.
А с первыми лучами солнца молодёжь с традиционной песней, славящей лето, группками расходится с площади по домам. Молодые звонкие голоса отдаляются от центра и разносят по улицам до самых окраин просыпающегося города прославления летнему свету и теплу, будят детей, которые тут же спешат найти свои подарки.
Самой странно, почему мне так хочется пойти на эти гулянья. Возможно потому, что надоело прятаться, а в такой огромной толпе магам меня точно не найти. Я хочу, хочу, хочу! Хочу ходить в хороводе, петь, гулять, и, вообще, хочу, наконец, выбраться за ворота…
На нас смотрели! Как же на нас смотрели! С любопытством, с восхищением, с завистью! И это при том, что площадь пестрела прекрасными одеждами, не только девушек, но и парней. У каждого платье было каким-нибудь образом щедро и с выдумкой украшено: вышивкой, кружевами, лентами, тесьмой.
Мне стало жаль, что я совсем не подумала в этом плане о Саше. Почему-то была уверена, что юноше будет достаточно новых штанов, ботинок и обычной, хоть и тоже новой, льняной белой рубахи. Хорошо, что сам Саша был несказанно рад и таким обновкам. Но я видела, как нарядно выглядят другие парни и досадовала, что не позаботилась о брате. Ничего… Исправлю это упущение в следующем году. И Саше праздничную одежду продумаю и Егору, которому уже исполнится четырнадцать, и он тоже пойдёт на гулянья.
А сегодня, едва солнце коснулось нижним краем горизонта, мы вышли за ворота вчетвером: я, Саша, Таня и Лиза. При чём, для Лизы это было первое гулянье, и девочка, буквально, трепетала от предвкушения и восторга. Наша компания влилась в ручеёк молодёжи, который бурлил и несся по улице Сорокиной, один из многих, таких же, стекающихся к центру города.
По улице мы с сёстрами бодро шли под ручки втроём, я – в центре, по бокам, не касаясь нас, со стороны Тани шёл Саша, а со стороны Лизы – Кузьма, старший сын лавочника.
Наш молодой сосед уже отделился от родителей. Он открыл свою лавку где-то в Приречье и успел заработать достаточно, чтобы начать строить там дом. Пока парень жил прямо в своей лавке, но регулярно наезжал домой, к матери – за пирогами, починить, постирать одежду, к отцу – по торговым вопросам. Какой Кузя весь такой-растакой хороший, Марфа Степановна все уши прожужжала, сначала мне, потом, видимо, получив коррективы от сына – Лизе.
Я немного нервничала, чем дальше, тем больше чувствуя, что соседи явно имеют матримониальные планы на мою слишком юную сестру. Кузьма на десять лет старше нашей девочки! Но пока дальше восхвалений сына Марфа Степановна не шла, а сам предполагаемый жених посматривал на Лизу издалека. Я тоже ничего не предпринимала.
Каково же было моё изумление, когда сегодня мы вышли за ворота и я увидела Кузьму. Нарядный лавочник уже ждал нас у калитки. Он на миг застыл, уставившись на Лизу, восхищённо выдохнул, и пристроился рядом с сестрой, молча и как-то слишком близко. Я беспокойно присмотрелась к Лизе по дороге. Ей явно льстило внимание взрослого парня, но вряд ли она сама серьёзно относилась к этому. Сестра почти не смотрела на Кузьму, восторженно и с любопытством оглядываясь вокруг.
– Она слишком мала для замужества, – не выдержала я и выдала Кузе своё беспокойство, улучив мгновение, за спиной у Лизы.
– Я понимаю и подожду. Как раз дом дострою. А пока присмотрю за ней, чтобы не увели моё сокровище, – так же быстро, украдкой от сестры, но решительно ответил мне молодой лавочник.
Ладно. Если подождёт… Возможно, Кузьма и неплохой вариант: дом, лавка, от свекрови на другом конце города… Но ждать ему долго. Лиза совсем дитя. Четырнадцать лет! Она и не сформировалась ещё до конца.
Другое дело – Таня. На два года старше сестры, она была совсем иной комплекции, чем мы с Лизой. Наша Танюша в свои шестнадцать уже выглядела, как взрослая девушка: и грудь, даже побольше моей, и попа такая… бразильская, я бы сказала. Мои волосы были рыжеватого оттенка, поэтично говоря, золотого, у Лизы косы – светло-русые, насыщенного пшеничного цвета. А вот Таня была, как она сама говорила, в отца – чернявая, кудрявая, брови соболиные, вразлёт. Из нас троих только она выглядела взрослой и казалась старшей. И только она была глубоко и болезненно влюблена. Предмет её сердечных мук, сын кузнеца Демьян, вместе со своим верным подпевалой и дружком Макаром, кстати, тоже шли на площадь на пять шагов позади нас. Левым боком я чувствовала, как напряжена Таня, видела, как усиленно она прислушивается к разговорам за нашими спинами, как разводит плечи так, будто ей жжёт между лопатками.
Вдруг, Макар запел на всю улицу:
«Полюбил я пампушку
Всем на кузне весело
Взял бы замуж Танюшку
Если б меньше весила»
Я чуть не споткнулась. У сестры на глазах появились слёзы.
– Девочки быстро отвечаем! Во весь голос, без стесненья на тот же мотив! – шепнула я.
Быстро и тихо, но очень чётко, я стала построчно подсказывать сёстрам, что поём. Не меня какому-то Макару, частушкам учить!
И мы завели в три голоса на всю улицу:
«Надоел сосед, невмочь!
Ходит, строит глазки.
Не могу ничем помочь,
Не дождётся ласки!
Зря Макар старается,
Злится, обзывается.
Зря гуляет у ворот
С мордою угрюмою.
От ворот – поворот!
Не о нём я думаю!»
Это было мощно. Парень разом превратился в глазах окружающих из высокомерного насмешника в отвергнутого поклонника. Все его нападки на Таню с этого момента воспринимались, как злобная недостойная месть. Тем более, сестра была, чудо, как хороша. И совсем она не толстая, просто фигуристая. После отповеди Макару, сестра вмиг приободрилась, повеселела, стрельнула глазками в сторону Демьяна.
Я, конечно, не понимаю: зачем Танюше такой жених, который позволяет какому-то дружку над ней издеваться, пусть и на словах. Но свои мозги девчонке не вставишь. Поэтому, просто попытаюсь переждать эту влюблённость. Время до восемнадцатилетия Танюшки у меня есть – целых два года.
А на площади… Там было весело! Звучала музыка. В одной стороне гармонь играла, в другой – бандура. Одна группа выплясывала, другая пела, а в третьей все смеялись выходкам или шуткам какого-нибудь развесёлого парня. Особенно популярны были шуточки на тему отношений парня и девушки, весьма нескромные о любви и сексе, а также, семейные, типа: «Чем отличаются жена и муха? Муха перестаёт зудеть, если её хлопнуть» и «Невестка, ты скотину покормила? Нет, мама, спит ваш сыночек». Я старалась всё успеть, всё разглядеть и послушать. Тащила сестёр за наши, переплетённые в локтях, руки от группки к группке, присматривалась, прислушивалась.
Вскоре, само собой получилось, что мы пристроились к игре в ручеёк. Таня встала в паре с Сашей, Лиза – с Кузьмой, а мою руку неожиданно ухватил знакомый извозчик, приятель Афанасия, я, к сожалению, так и не вспомнила его имя.
В какой момент и кто разбил нашу троицу на пары, я даже не сообразила. И, вообще, как это ни досадно, но очень быстро потеряла контроль над ситуацией и младшими. Поэтому, в первую минуту рассердилась, но уже в следующую увлеклась игрой и позабыла о своём раздражении.
Ручеёк медленно, но безостановочно, двигался куда-то вперёд по площади. Парни – слева, девушки – справа. Я заметила, что под сомкнутыми руками играющих первым всегда чуть согнувшись бежит юноша, и тащит за собой девушку, крепко удерживая её ладошку.
В прежней жизни, помню, когда мы детьми играли на школьном дворе, водящий выбирал себе кого-то, разбивая пару. Оставшийся свободным игрок становился водящим, бежал к началу ручейка, нырял под сомкнутые руки и двигался между игроками внутри колоны, выбирая кого-то в пару для себя. У нас водящим могли быть, как мальчики, так и девочки, без разницы. К моему удивлению, в местном ручейке прекрасный пол лишали права выбора. Водящие, разрывая пару, выбирали только девушек, а освободившийся парень бежал к началу колоны, чтобы сделать новый выбор. Таким образом, то, насколько часто выбирали девушку, говорило о её привлекательности для противоположного пола.
Из нас троих Кузнецовых, первой водящий утащил за собой до неприличия счастливую Татьяну. Ещё бы ей не быть довольной! Её ладонь сжимал сам Демьян, сын кузнеца с нашей улицы. Потом разбили пару Лизы и Кузьмы.
Моя поднятая рука устала. Уж думала, что меня никто так и не выберет. Это было ужасно стыдно. Особенно перед этим извозчиком, с которым были соединены в замок наши ладони. Интересно, его рука тоже устала? Как неловко… Совсем так же, как когда-то, в другой жизни, было стыдно стоять под стенкой, на дискотеке, во время медленного танца, когда никто не приглашал. Мы с девочками спасались от неловкости, танцуя друг с другом.
Меж тем, Таня и Лиза уже несколько раз пробежались под ручейком. Красивые у меня сестрички! Такие популярные!
Мне пришло в голову, что в этой жизни я совсем не смотрюсь в зеркало. Его даже не было в нашем доме. Мы с сёстрами, конечно, любовались на себя мимоходом: в ведре с водой, в блестящем медном подносе, в начищенном боку самовара… Кстати, самое чёткое отражение – на поверхности воды. Наверное, я – некрасивая, хотя до сегодняшнего дня не сомневалась в обратном. Собственное отражение и это юное тело мне очень нравились: кожа чистая и гладкая, молодая, упругая на ощупь, ноги стройные, не короткие, фигура нормальная, волосы густые, длинные, блестящие, здоровые.
Когда мою руку, наконец, грубовато схватили и потащили под ручейком я, согнувшись, бежала следом за водящим, поглядывая на тощий юношеский зад впереди, обтянутый красными штанами, и была счастлива так, что было всё равно, что, оказывается девушек по пути игриво хлопают по ягодицам, и всё равно, кто именно разбил нашу пару с извозчиком. Главное – меня тоже выбрали! Жаль, что это оказался Макар. Я злилась на него и невзлюбила из-за Тани. Да, и он, скорее всего, выбрал меня исключительно, чтобы поиздеваться. Едва мы встали в пару он стал держать мою поднятую вверх для ручейка руку, небрежно, двумя пальцами, весь его вид выражал: «ну, когда уже кто-нибудь заберет это недоразумение, и я побегу, и выберу кого-то получше?». Каждый раз, когда пробегающий под руками парень выбирал не меня, Макар притворно тяжело вздыхал.
Когда же меня снова выбрал извозчик, я, пробежавшись под ручьём до конца колоны предпочла уйти из этой игры и присоединиться к соседней забаве, которую про себя назвала: «стенка-на стенку». Приятель Афанасия, которого, кстати, звали Ильёй отправился за мной, а, буквально через минуту я заметила среди играющих и Макара, в противоположной «стенке».
– Сударе, а мы к вам пришли! Почтенны, а мы к Вам пришли! – громко хором проскандировала ровная шеренга юношей и девушек, с переплетёнными накрест руками, синхронно надвинувшись на нас и отступая.
– Сударе, а зачем пришли? Почтенны, а зачем пришли? – зеркально отразила их действия наша шеренга.
– Сударе, есть невеста у вас! Почтенны есть невеста у вас!
– Сударе, а какая вам нужна? Почтенны, а какая вам нужна?
Противоположная стена бегом рассыпалась, собралась в кружок, посовещавшись, снова построилась и пошла на нас:
– Сударе, а нам Машка нужна! Почтенны, в зелёной юбке она!
Макар – гад ползучий! Это наверняка он подстроил! Моя стена быстро вычисляет мою особу, единственную в шеренге в зелёном. С хохотом меня проталкивают в центр шеренги, поставив рядом двух крепких пареньков-охранников, чтобы «невеста» не сбежала из игры. Я заметила, что напротив, в середине шеренги, широко ухмыляясь, встал Макар. Теперь при подходах мы будем встречаться лицом к лицу.
И началось! Вот угораздило, не вырваться! Наступая и отступая, «стены» переговаривались:
– Сударе, Машка дурочка у нас! Почтенны, Машка дурочка у нас!
– Сударе, а мы выучим её! Почтенны, а мы выучим её!
– Сударе, а чем будете учить? Почтенны, а чем будете учить?
– Сударе, а мы розгами её! Почтенны, а мы розгами её! – это Макар орёт громче всех прямо мне в лицо.
– Сударе, она ленивица у нас! Почтенны, она ленивица у нас!
– Сударе, а мы вышколим её! Почтенны, а мы вышколим её!
– Сударе, будут девку муштровать? Почтенны, как лентяйку обучать?
– Сударе, будет девка голодать! Почтенны, и не ляжет на кровать! – рявкает Макар, в момент, когда шеренги сошлись, обдавая меня брызгами со рта. Хочется вырваться и убежать с этого места, но «охранники» крепко удерживают «жертву» игры.
– Сударе, Маша плакса у нас! Почтенны, Маша плакса у нас!
– Сударе, мы цукаты ей дадим! Почтенны, мы цукаты ей дадим!
– Сударе, покажите жениха? Почтенны, покажите жениха?
Ну точно! Шеренга полукругом окружает Макара по центру.
– Сударе, он умеет целовать? Почтенны, крепко девку обнимать?
И вдруг игра резко превращается в кошки-мышки. Стены мгновенно образуют круг. Девчонки вопят: «Беги! Скорее!». Макар рванулся ко мне, тянет руки, пытаясь схватить. Я теряюсь, не зная правил, но бегу. Однако, парень быстро догоняет меня, облапливает, как медведь, и целует со всей слюнявой страстью.
Я беспомощно трепыхаюсь в сильных руках. У подмастерья кузнеца разве они могут быть слабые? Все хохочут, хлопают в ладоши, что-то кричат. Тьфу ты! Вырываюсь, наконец, и убегаю со всех ног, петляя в толпе, как заяц. А за спиной уже, слышу, как нарекают дурочкой и ленивицей какую-то Глашу, в красной блузке.
Подбегаю к ручейку. Тани с Лизой в девичьем ряду уже не нахожу. Макар и Илья, к счастью, где-то потерялись, а меня, вдруг, подхватывает хвост «змейки», и я весело бегу, куда тянут, и тут же хватаю, не глядя, следующего попавшегося под руку гулёну. Им оказался парень. Красивый, как Иван-царевич из сказки. Глаза озорные, чуб кудрявый, плечи широкие, рука, за которую я держусь, большая, крепкая, тёплая.
– Как тебя зовут? – улыбаясь, спросил он, одновременно хватая следующего игрока.
Наша змейка, извиваясь, петляет по площади, подхватывая всё новых игроков, скручиваясь в спираль, запутываясь, прижимаясь друг к другу.
– Маша, а тебя? – запыхавшись, отвечаю.
Мы с царевичем неожиданно оказались слишком близко друг к другу. Это не гулянья, а… Таня с Дашкой не рассказывали, что здесь такие вольности…
– Фёдор. Ну что, Маша, пойдём, потанцуем?
Мы выбираемся из змейки и, не разрывая рук, идём туда, где звучит плясовая музыка. В отличие от Ильи и Макара, Фёдор мне нравится. Очень.
Глава 22
На рассвете Фёдор проводил меня до самых ворот.
Как же я счастлива! Губы распухли от поцелуев, ноги гудят, одна коса наполовину расплелась, и лента потерялась…
С момента знакомства с Федей, я о младших, Лизе, Тане и Саше, поначалу ещё вспоминала обеспокоенно, оглядывалась, выискивая в толпе их лица. А потом, решила, что брат и обе сестры уже достаточно взрослые, чтобы гулять без присмотра старших, и позабыла думать о них…
Мне снова семнадцать! И я влюбилась! Дух захватывало, когда в лицо Феде смотрела, а от его осторожных, но смелых ласк внутри всё так сладко ныло!
В дом входила, всё ещё не расставшись мыслями со своим «царевичем».
Возле перевёрнутых ночв уже трётся сонный Мишка, ожидая подарка. Моя мечтательная улыбка, теперь, обращённая к братику, стала ещё шире.
– Что, жаворонок, ты наш? Хочешь первым получить подарок? Ну что ж! Выбирай! – я подняла вверх и аккуратно убрала ночвы. – Бери себе две меренги и два леденца.
– Ух ты! Что это? Игрушки?
– Это конфеты! Леденцы можно облизывать и сосать. А меренги кусай осторожно. Они крошатся.
Я показала братишке, где какие конфеты и стала с улыбкой наблюдать за ним.
Отворилась дверь и вошёл Сашка. Довольный и усталый. Хмельной? Да не-е-ет… Показалось?
– Ух ты! Что это?
– Это – конфеты. Тебе тоже положен сладкий подарок. Выбирай две меренги и два леденца.
Оба брата замерли в нерешительности перед столом. Рука Миши тянулась то к кружке с фигурками зайцев на палочке, то к кругляшам, то к фигуркам медведей, то к белой меренге, то к жёлтой, то к розовой, то к зелёной. Саша быстро сообразил, что размер – это главное, и теперь старательно выбирал глазами конфеты, которые получились побольше. Самый толстый заяц и самая крупная меренга уже были в его руках.
Из спальни, потирая сонные глаза, вышел Максим, за ним, почёсывая живот и кое-что пониже – Никита.
– Ого! Что это?!
И вот, уже четыре брата пытаются сделать выбор года. Я оставила Сашу за старшего и поволокла гудящие ноги в девчачью спальню. Там упала на кровать, рядом с Надей, и отключилась.
Проснулась, когда солнце уже начало клониться к западу. В спальне, кроме меня, никого! Обычно я встаю первой, поэтому несколько мгновений соображаю, не понимая, что происходит. А-а-а! Сегодня же первый день лета! И я почти весь его проспала. Зато, как я его встретила! Сразу вспомнился Федя, и наши поцелуи на лавочке у одного из подворий возле цветущего куста шиповника.
Ох! У меня же мальчики в мастерской не одарены! И как там, кстати, Таня с Лизой?
– Машка! Ты – волшебница! – встретила меня Лиза.
Она была одна в большой комнате, сидела за столом и так сосредоточенно и ответственно облизывала леденец, будто, выполняла какую-то работу.
– Эти конфеты – что-то необыкновенное! Я дала Кузьме попробовать – от своих, ты не подумай – по небольшому кусочку. Он просил тебя продавать их только через его лавку. Сказал, что даст очень выгодный процент. Ты же согласишься? Пожалуйста, Машенька!
– Я научу тебя их делать и продавай сама, куда и как захочешь, – широко зевая, ответила я.
– Правда? Спасибо, Маша!
– А где все? Как там Таня?
– Да, кто где. Малышня на улице, за воротами. Подарками хвастаются. Нахватались всякого в приюте, чего не надо! Представляешь, уже за «раз лизнуть» столько добра наменяли! – доложила обстановку Лиза.
Я скривилась, представив, как вся чумазая мелочь нашей улицы сосёт один леденец на всех.
– Я сама недавно проснулась, – продолжила Лиза. – Таня сказала, что Саша так и не спал, сразу утром ушёл в мастерскую и подарки братьям взял, по четыре конфеты для каждого.
– А Таня где?
– Она под навесом. Обед готовит. Не знаю, спала ли она. Когда я легла спать, её ещё не было, а проснулась – рядом только ты. Как есть хочется! А кому остальные конфеты?
Лиза хищно подсчитывала оставшиеся сладости.
– Даше, Афанасию, свекрам сестры… твоим будущим, – ответила я.
Лиза залилась краской и промолчала.
– Вы с Кузей что вдвоём делали? – строго спросила я.
– Маша! – у Лизы кожа покраснела даже у корней волос.
– Лиза! – требовательно воскликнула я.
– Он меня обнимал… И в нос поцеловал. И руки гладил.
– Нос и руки… ладно, – удовлетворённо вздохнула я.
Возвращая духовку Марфе Степановне, я угостила её и мужа конфетами. И она, и лавочник, пришли в полный восторг.
– Я готов продавать твои конфеты в своей лавке за совсем небольшой процент. Сколько ты сможешь делать каждый день? – попытался ухватить быка за рога муж Марфы Степановны.
– У нас нет духовки…
– Я продам вам в долг самую лучшую.
