Текст книги "Самая старшая (СИ)"
Автор книги: Полина Белова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц)
С любопытством оглядываюсь вокруг. Зря я вначале полагала, что попала в очень нищую, неблагополучную семью. Мне, избалованной прогрессом и разнообразием, одежды детей показались унылыми тряпками, но теперь я видела, что они не выпадают из общей картины: люди вокруг одеты похоже, кроме магов и чиновников, конечно. И обувь на всех прохожих выглядит массивной, тяжёлой и неудобной, как и та, что на нас. Мне, в первое время, когда только поднялась с лавки и обулась в ботинки, которые мне Танюшка подала, при ходьбе казалось, что я на ногах две гири таскаю.
То, что в нашем доме было холодно оказалось вполне объяснимо. Печи, как таковой, здесь не было. Танюшка даже не поняла, о чём я её спрашиваю, и приняла мои вопросы за остатки горячечного бреда. Дома обогревались специальными магическими кристаллами, заряд которых время от времени нужно было обновлять в любой лавке магов. Но нам не за что было это сделать, потому что все сбережения семья потратила на моё лечение и на свадьбу старшей дочери. Приданого за Дарьей не давали, но красивый наряд для невесты мама справила. Кроме того, отец оплатил часть расходов на застолье. Старшей сестре купили новую одежду и обувь на первое время, постельное бельё, немного посуды и прочее, по мелочи. Танюшка рассказала, что отец должен был получить жалование через три дня после свадьбы, а до того времени мама сказала: «потерпим без обогревающего кристалла, одеялами накроемся».
Мои братья и сёстры успели ненароком поведать мне, что наша мама могла позволить себе не работать на кого-то, а сидеть дома и следить за хозяйством и детьми, потому, что наш отец работал в портняжной мастерской, и не абы кем, а закройщиком.
Я так поняла, что четверо средних братьев, Коля, Андрейка, Стёпка и Егорка ходили в учениках в той же мастерской, где работал наш отец. Мальчики, в основном, там и жили, домой приходили ночевать лишь время от времени, когда хозяин разрешал. В ту ночь, когда я у них оказалась, братьев отпустили из-за свадьбы старшей сестры. Лёжа на лавке в первые дни, я слышала, как Егор и Степан горестно обсуждают, что, когда они хотели вернуться в мастерскую, хозяин не принял их. Вроде бы, потому, что договор на ученичество был заключён с отцом, и его действие прекратилось в связи со смертью одной из сторон. Кроме того, я узнала, что самый старший из братьев, Санька, только-только начал работать в той же портняжной мастерской подмастерьем. Он даже своё первое жалование ещё не успел получить! Однако, в эти три дня я не заметила, чтобы парнишка ходил на работу. Его уволили?
Я с сомнением посмотрела на пристава. Неожиданно пришла в голову мысль: «Если мой брат, в свои четырнадцать лет, уже может работать и получать жалование, то почему его нужно на эти ужасные узкие выработки отправлять? Неужели чиновник просто, пользуясь случаем, желает нажиться на несчастье моей новой семьи? Помнится, он что-то говорил уряднику об оплате, которая покроет содержание сирот… Может, от этого и ему что-то достанется? Кого бы расспросить про добычу этого антизекерита, и как туда работники попадают? Магов?»
Я окинула изучающим взглядом рядом идущих. Кто может дать мне нужную информацию?
Танюшка шла чуть поодаль от всех детей и смешно виляла попкой. Она наивно строила глазки, совсем неуклюже, по-детски, пытаясь кокетничать с молодыми красивыми магами, которые двигались по бокам от нас и сзади.
Наивная маленькая девочка! Никто из этих молодых людей даже не смотрел в её сторону, как и вообще на девушек. То ли они были сосредоточены на задании, то ли обычные местные красотки без магического дара их совершенно не интересовали. Я это случайно заметила, ещё когда маги опрашивали толпу на предмет повреждений из-за моей воздушной волны. Тогда многие девушки заигрывали с этими интересными мужчинами. Но те вели себя, словно роботы: вежливо, корректно, ровно, равнодушно, не утруждая себя даже милой улыбкой в ответ на робкое кокетство.
Не знаю, что у меня в мозгу перемкнуло, но, когда маги на руку каждого из нас, Кузнецовых, надевали такие же браслеты с камнем, как у брата, так называемые, блокираторы, я тоже улыбнулась симпатичному молодому человеку, который защёлкивал на моём запястье металлический обруч. Это был тот самый маг, который выманил Мишу, Георг. А он смотрел на меня, как на пустое место. И это при том, что у магов появились сомнения относительно настоящего носителя магического дара. Если на меня цепляли эту штуку – значит подозревали, что им могу оказаться я. Отчего-то стало очень обидно и досадно за эту мою, совсем ненужную мужчине, улыбку. Я увидела презрение в таком отношении ко мне. В жизни никогда больше не улыбнусь ему! Пытаясь скрыть то, как меня неожиданно задело такое абсолютное равнодушие молодого человека, стала внимательно рассматривать браслет на своей руке, потёрла пальцем некрасивый тусклый камень. Зачем его вставили?
– Это и есть тот самый антизекерит, – печально шепнул мне Санька, – он, то ли поглощает магию, то ли усыпляет, точно не знаю, но это и есть тот камень, который нам с братьями, возможно, придётся добывать несколько лет.
Толпа на дороге становилась всё гуще. Я ещё раз окинула спутников взглядом на предмет поиска источника информации и решила, что никто из них не подходит. К тому же, несмотря на срочность, сейчас для таких разговоров время было неподходящим. Мы подошли к городской площади.
Храм Богини Судьбы впечатлял: высокий, красивый, украшенный мозаикой и необыкновенными скульптурами. Четыре храма поменьше, по бокам от основного здания, даже ни в какое сравнение не шли. Они были, и ниже, и меньше, и не так богато украшены. Сама площадь поразила меня размерами. Зачем такое огромнейшее свободное пространство в центре города? Кроме того, впечатлилась я и тем бедламом, который был на площади. Шум, гам, беспорядок. Тут тебе и экипажи, и подводы, и гора каких-то бочек, вязанки соломы, везде кучки людей, кое-где замечаю что-то вроде наших стихийных рынков. Радует, что под ногами камень. Хоть центр города вымостили и сразу заметно, что чистят от снега! Кроме того, по всей территории установлено очень приличное количество фонарных столбов, значит, в тёмное время суток это место хорошо освещается.
К счастью, площадь пересекать нам не нужно было, а то я немного приуныла, когда увидела, какая она безразмерная. Но задержаться пришлось.
Участок находился в первом доме слева от той дороги, по которой мы вышли на площадь, а справа, кстати, в крайнем доме располагалась харчевня. Мы были почти у цели, когда случилась задержка. Меня даже смех разобрал – застряли в пробке. Чуть ли не в средневековье! На своих двоих! Телега с отвалившимся колесом, экипаж и две сильно гружённые подводы, одна из которых перевернулась намертво перегородили проход и проезд на площадь, как баррикада. Хорошо, что с нами маги были. Я заворожено наблюдала их в деле. Они подняли всё колёсное вверх и аккуратно опустили на землю, поставив паровозиком. Три мага колдовали, а остальные расчищали место под «паровозик», разгоняя толпу, и кричали команды. Я слова не запомнила, но напомнило мне это что-то типа «майна» и «вира», как кричат при работе на высотном кране. Кстати, самое удивительное, хотя магам тоже надо было пройти, они за расчистку пути стребовали с пристава оплату! Высокие отношения тут, смотрю, между людьми и магами… Всё только за деньги?
Из харчевни шли такие запахи, что дети невольно повели туда носом. Собственно, о том, что заведение называется именно так, мне сообщила Наденька, которая тихонечко попросила сводить её туда и накормить. Остальные дети не деликатничали.
– Я хочу есть! – громко и жалобно объявил Миша, сидя на руках у Ника, но глядя мне в глаза и заканючил. – Мааашааа! Я хочу еееесть!
– И я! – поддержал его Максим.
– И я! И я! – эхом откликнулись голоса других детей.
Зашумели: просят, требуют, некоторые плачут. А я?! Что мне делать?! Они смотрят такими голодными глазами. Да за что мне это?! Что ж…
– Успокой детей! – рявкнул мне пристав. – Устроили здесь! Никакого воспитания.
– Послушайте, это всё ароматы из харчевни. Мы слишком долго стоим здесь. Дети и так проголодались, а тут такое! Неужели нельзя навести порядок на дороге? Вы же пристав! Это так легко! – примирительно укоризненно произнесла я, прижимая к себе хныкающую Наденьку.
– Да что ты говоришь? Ну, наведи, если легко! – чиновник даже растерялся от такой моей наглости.
– Ой, да сейчас, конечно, сложно. Но можно же не допускать подобного. Издайте указ, чтобы все придерживались правой стороны на дороге и всё! – негромко посоветовала я.
– Почему правой? – спросил пристав. – А левая будет пустовать?
– Егорка, беги назад по дороге до вот того дома с башенкой и придерживайся правой стороны. Потом сразу беги к нам обратно. Только обратно тоже придерживайся правой стороны дороги. Беги! – попросила я брата и повернулась к приставу. – Смотрите! Мой брат сейчас придерживается правой стороны?
– Да… – задумчиво протянул чиновник и я заметила в его глазах огонёк понимания. – Если так будут двигаться все подводы, экипажи и люди….
Егорка уже бежал обратно, а глаза пристава горели восхищением.
– Отлично! Так будет намного лучше. Да такому новшеству цены не будет, особенно в ярмарочные дни! – бормотал пристав, отходя от меня, потому, что маги как раз расчистили проход.
– Господин пристав, Вы нас накормите? – спрашиваю, потому, что чувствую, момент удачный.
Чиновник даже споткнулся.
– С чего бы?! – вырвалось у него.
– Ну ведь… Вы же привели нас в участок! – наглею я. – Время обеда. Задержанных полагается кормить. Разве не так?
– Так. Но… ведь Вы не задержанные.
– Прямо сейчас можем уйти куда захотим?
– Нет.
– Тогда оформляйте, как задержанных, и кормите!.. Пожалуйста…
– Но за что?!
– До выяснения! Документов у нас нет? Нет! Вот Вы и задержали нас до выяснения всех обстоятельств, по необходимости. А задержанных положено кормить, – как попугай повторила я. – А я вам ещё кое-что подскажу… Насчёт дороги…
– Ну… тогда оформить надо, – согласился, наконец, пристав.
– Оформляйте. – вздохнула с облегчением и жалобно попросила. – А пока пошлите кого-нибудь в харчевню. Дети очень голодные. И я после болезни слаба, еле стою.
Приблизительно через полчаса мы поели горячего. Правда, для этого нас заперли в такой странной комнате, в которой вместо одной стены была решётка из толстых деревянных прутьев. Я такие помещения для задержанных в индийских фильмах видела, где герой попадал в полицейский участок.
Глава 5
Сыто жмурилась, лежа у самой решётки прямо на каменном полу, который охранник специально для нас щедро посыпал свежей соломой. Я делала вид, что сплю, потому, что только так могла оценить обстановку и спокойно подумать, что делать и как мне быть дальше. За спиной тихо переговаривались довольные накормленные дети.
Ближе всех ко мне сидели сёстры. Они тихонечко строили планы, как бы им найти дом, где теперь проживает Дарья, чтобы сообщить сестре о смерти родителей. Кроме того, тринадцатилетняя Лиза горячо убеждала Танюшку, что им следует попросить защиты и приюта у новой семьи сестры.
– Ничего не выйдет, Лиза, – печально говорила Таня. – Я слышала, как мама с Дашкой шептались. Они там и сестру нашу, бесприданницу, не очень-то рады видеть… За Машу будем держаться.
– Машке всего шестнадцать! Что она может! А у Дашки муж взрослый! Он может для братьев новый договор на ученичество с мастером заключить, и их не сошлют в штольни, как преступников! – с жаром доказывала Лиза Татьяне.
А вот это интересно… Как преступников?
Я приподнялась, встав на колени, и поманила к себе охранника. Тот некоторое время размышлял, стоит ли удостоить меня такой чести и подойти, и, к счастью, принял решение в мою пользу.
– Чего тебе, красавица? – спросил негромко.
– Уважаемый господин начальник, – такое начало разговора охраннику очень понравилось. – Простите, если спрашиваю глупость. Такому много повидавшему и опытному мужчине, как Вы, мой вопрос, конечно, покажется наивным… Но очень прошу, ответьте! Правда ли, что на добычу антизекерита отправляют только преступников?
– Ну да! Тех подростков, что на воровстве пойманы, или ещё на чём похуже, всегда к этим работам приговаривают. Кого на год, а кого и на пять! Это же всем известно! – немного высокомерно, но очень охотно, ответил охранник.
– Да, конечно, известно! Это я от волнения неправильно спросила… А, что же, правда, что за этих преступников деньги платят? За этих подростков?
– Маги городской управе за каждую голову золотом платят. А, если, вдруг, кто-то погибает там, так присылают хорошую компенсацию родителям, если они живы, или, опять же, городской управе. Городу со всех сторон польза: и наказание, и перевоспитание, и монет прилично получаем, и тюрьмы содержать не надо. – ответил охранник и поспешил отойти от меня, заметив, что пристав оглянулся и недовольно посмотрел на него.
Вот оно как… Здесь «дяденька не надо так с нами, пожалуйста» не поможет. Я прикрыла глаза, в поисках выхода…
Понимаю, что не знаю этого мира и местных реалий. Кроме того, тело, в котором оказалась – слишком юное, и детей этих знаю всего три дня, но… Что же мне теперь, бросать их на произвол судьбы?
При мысли о судьбе, невольно бросаю взгляд в окно участка на виднеющийся на противоположном конце площади храм местной богини. Тем временем, пристав упадал перед магами, всячески угождая им. Несколько мужчин в форме, которые оказались в участке к нашему приходу, бегали туда-сюда, выполняя поручения начальника. Это один из них принёс из харчевни ведро горячего супа для нас, другой оформил задержание, а третий – наладил самовар с румяными баранками для магов.
Надо же! Эти роботы в чёрном едят, как люди…
И вот… Не то, чтобы мне самой баранок захотелось! Но, они же взрослые мужчины, а рядом, в одной комнате с ними, отгороженные всего лишь деревянной решёткой, дети. Каково им наблюдать и глотать слюну?
Суп, конечно, был вкусный и наваристый. Но суп – это суп, в баранки – это баранки! Я бы на месте магов угостила детей! Но те даже не подумали сделать это. Сами всё съели и чай выпили. А сейчас сидят, носы свои высокомерно задирают, негромко беседуют между собой.
– Что будет с нашим домом? – громко крикнула я магу, который от неожиданности резко повернулся на звук и столкнул со стола чашку. Та с грохотом разбилась на мелкие осколки.
Шум в участке мгновенно стих, и на нас с магом посмотрели все: и маги, и местные полицейские, или как их там, и дети…
– Что будет с нашим домом? Его вашей магией разнесло! – напористо и громче повторила я вопрос, вставая с колен, потому, что никто не собирался мне отвечать.
– Городская управа получит компенсацию за все зафиксированные разрушения и распределит между пострадавшими, – нехотя снизошёл до ответа Георг.
– А где нам жить? Мы – дети! Нас двенадцать! Мы только что остались сиротами!
– Мы поговорим об этом позже, – отозвался пристав.
– Как же, позже! Я волнуюсь, вдруг моих братьев, как преступников, отправят на добычу антизекерита из-за того, что нам теперь негде жить? – начиная этот маленький скандал, я понимала, что обвинять в чём-то пристава ни в коем случае нельзя, именно он будет решать нашу судьбу. А вот магов – можно. Вроде бы, они просто либо платят деньги, либо нет, а до остального им нет никакого дела, а всё же их опасаются и слушаются.
– Никто подобного не сделает, не говорите глупости! – осадил меня Георг, в то время, как лицо пристава наливалось бураковым цветом.
– Нам негде жить! – снова закричала я и начала рыдать и завывать, устраивая балаган в участке. – Верните нам дом! Или я сяду на ступенях храма богини судьбы и буду изо дня в день причитать, что проклятая магия лишила двенадцать детей-сирот крыши над головой, и буду умолять богиню Судьбы, чтобы она убрала её из этого мира навсегда!
На каменных лицах людей в чёрном впервые отразились какие-то эмоции. Настолько мимолётно, что мне даже трудно дать им чёткое определение, но одно было кристально ясно – магам не понравилось моё выступление.
А что? Что мне было делать? В данный момент, относительно продажи братьев я надеялась только на огласку, особенно, перед магами. Предполагаю, что пристав хотел провернуть отправку ни в чём неповинных сирот на исправительные работы по-тихому, а теперь, надеюсь, не станет этого делать.
Что касается дома… Да! Я очень боялась остаться с детьми без своего угла. Что помешает приставу на неопределённое время затянуть с выдачей положенной нам компенсации или вовсе не отдать нам её? Нас любой обидеть может и защитников нет… С таким отношением местных властей, я подумала, что дом помогут вернуть только общественное мнение и местные верования. Вот и устроила этот спектакль. Надо смотреть правде в глаза, всё же, я уверена, что пристав в нашем случае мог по-тихому и братьев продать, и семью Кузнецовых в разные стороны раскидать, и деньги за дом присвоить, а помешать ему могли только маги, которым он сейчас самолично чай подавал.
– А я ещё жениться на тебе хотел! Дура! – еле слышно прошипел мне пристав прямо в лицо, подойдя к решётке.
Я стояла, ухватившись руками за две соседние деревяшки, и вдавив в просвет между ними лицо.
На слова чиновника отшатнулась, глаза мои в изумлении округлились, брови подскочили чуть ли не на макушку и рот открылся. Вот это заявление! Я онемела.
А пристав, в полной тишине, сказал иное, теперь уже громко:
– Господа маги смогут убедиться, что Ваш дом мы самым первым восстановим, после получения средств.
– Пришлём мага. Проконтролировать и помочь в работах, – кратко и хмуро пообещал Георг.
Физиономию пристава, который всё ещё стоял лицом ко мне и спиной к магам, перекосило. Он с огромным трудом натянул на неё улыбку, поворачиваясь к важным гостям.
– Хорошо, – довольно откликнулась я и снова опустилась на солому.
В целом, я почувствовала, что достигла желаемого результата. Маги проконтролируют, чтобы нас не надули с восстановлением жилья, и, кроме того, присутствие одного из них ещё некоторое время, даст мне возможность пожаловаться, если кого-то из братьев всё же отправят на работы по добыче антизекерита.
Ко всему, я ещё и неожиданный бонус получила: счастливо избежала нежеланного замужества с дородным немолодым приставом. Он же не передумает, надеюсь? Я заметила, как пристально чиновник разглядывал меня тогда, в доме, но даже предположить не могла, какие планы на мой счёт возникли в этой, седой уже, голове. Ей же, то есть, мне же, всего шестнадцать! По спине прошёл неприятный холодок. Если пристав вернётся к своей идее, то вряд ли у меня хватит сил на сопротивление местной власти.
Отвлекая меня от неприятной мысли, в дверях появился урядник.
– Нашёл! Вот, – с порога протягивал он свёрнутые в тонкие рулоны и аккуратно перевязанные разноцветными ниточками свитки.
Некоторое время чиновники и маги внимательно изучали документы.
А я… купалась в неподдельном восхищении братьев и сестёр.
– Как ты его, а!?! – это удивлялся Санька.
– Молодец Машка!
– Теперь нас точно не отправят на исправительные работы вместе с малолетними ворами и убийцами! – восхищённо шептал Егорка.
– Мааашааа, сам пристав хочет на тебе жениться! – закатывала глаза под лоб Танюшка. – Он такой солидный! У него власть в нашем городе и дом сразу за большим храмом на двенадцать комнат!
– Он уже трижды вдовец и имеет шестеро детей, – вдруг гневно встряла в разговор Лиза. – Троих жён в могилу свёл. На такой огромной дом ни одной служанки. Жадюга. Наша сестра целыми днями полы бы мыла в этих двенадцати комнатах и на всю ораву есть готовила, обстирывала их и обслуживала, а ночами этот боров на неё наваливался бы… Ты точно старше меня, Танька? Почему ты такая глупая?
– Действительно. Все дети уже прошли проверку. Магического дара ни у кого из Кузнецовых нет. – услышала я вердикт магического сборища.
В нашу клетушку втиснулся Ники и быстро снял со всех браслеты с камнями. Фух! Мне даже дышать стало легче!
Ещё какое-то, совсем недолгое, время маги совещались о том, что им теперь делать и как искать упущенного одарённого ребёнка, у которого случился выброс. Решили организовать постоянный патруль на нашей улице на случай повторного всплеска, чтобы не допустить разрушений и жертв, поскольку одарённый ребёнок проявил огромную силу, как для первого раза. Сначала я удивлялась, почему они говорят только о ребёнке, но потом мне стало не до разговоров магов, потому, что охранник попытался выгнать нас с детьми из комнаты для задержанных.
– Э, нет! – испугалась я.
Куда нам идти?! От всего нашего хозяйства только крыша целая во дворе лежит и кучка собранных на снегу вещей в сарайчике, магами сложена. Я дала детям команду не выходить, а если кого-то вытолкнут, любыми путями возвращаться обратно.
– Мы будет задержанными, пока нам не построят дом, – задушено хрипела я, упираясь и борясь с охранником, который пытался выдавить меня с места заключения под стражу. Мужчина, хоть и стар, но, конечно, был сильнее меня, но я очень цепкая и братья очень помогали, в четыре руки тянули за подол.
Нет, ну, а что? Где нам жить? Что нам есть? Я, кроме пристава и урядника, никого не знаю! Накормили нас один раз, накормят ещё. Мы же задержанные? Задержанные! Как ни печально, но за прошедшие три дня, никто кроме этих двух служивых, нашей судьбой не озаботился. Эти хоть как-то…
Злющий пристав грозно кричал, чтобы мы немедленно выметались из участка. Было страшно слышать его яростный бас и не слушаться, но идти мне с детьми было некуда!
– Господин пристав! – сменила я тон на успокаивающе-ласково-просительно-медовый. – Мы же с Вами ещё не обсудили вопрос относительно дороги. И…
Тут я кстати вспомнила разговор сестёр, да и, подумала, что жить в участке, действительно, неправильно.– И нам нужна небольшая помощь, чтобы найти старшую сестру, у которой мы сможем остановиться, пока будет восстановлен наш дом. А до тех пор, пожалуйста, можно мы ещё немножко побудем задержанными?
Пристав задумался, пристально рассматривая меня.
– Что там с дорогой?
– С дорогой? А… ммм…– я понизила голос до таинственного шёпота. – Господин пристав, указ, придерживаться правой стороны дороги будет работать только тогда, когда все будут неукоснительно его выполнять. Поэтому нужно одновременно назначить штраф за нарушение указа и приказать всем вашим людям ловить нарушителей и взимать этот штраф. С пеших можно брать немного, а вот с тех, кто на колёсах, побольше. Штрафы – и действенное средство заставить всех принять новшество и придерживаться Ваших требований, и пополнение казны управы.
Пристав думал недолго.
– Урядник! – позвал он Ефима Петровича. – Ты говорил, что старшая девка Кузнецовых вышла замуж за ломовика? Сходи к ним в контору и выясни, кто там из ломовиков три дня назад женился и где он проживает. Потом, четверых младших, как я и говорил, сведёшь в приют, на Садовую. Остальные пусть идут жить к сестре или куда хотят. Чтобы сегодня же здесь никого не было!
Я вздохнула. Уже что-то. Может, нас ещё разок покормят, как задержанных? Сейчас я не решалась просить об этом.
Кстати, только заметила, что маги ушли, абсолютно равнодушные к судьбе оказавшегося не одарённым Миши. Хорошо хоть, лошадку и мячик у детей не отняли.
Глава 6
Нам всё же удалось всей семьёй, и поужинать, и переночевать в участке, и, даже, позавтракать.
Ближе к вечеру пристав недовольно распорядился накормить нахальных задержанных только благодаря тому, что его удовлетворили моя ненавязчивая помощь в составлении указа о правостороннем движении пеших и конных, а также всякого колёсного транспорта, и осторожное обсуждение того, как лучше организовать поборы с нарушителей.
Конечно, общение наше при этом было весьма специфическое. Чиновник устроился за ближайшим к загородке для арестантов столом и черкал пером по бумаге, аккуратно макая его в чернила. При этом, обо всём, о чём собирался написать, сначала, будто бы сам себе, проговаривал вслух. А я старательно поправляла, но не прямо, а будто разговаривая сама с собой или с детьми.
Выглядело это приблизительно следующим образом:
– Знатные вельможи обычно отправляют впереди своих экипажей скороходов, чтобы те расчищали путь. И, в случае чего, им ничего не стоит оплатить работу мага для расчистки затора. Им подобный указ не нужен, – бурчал пристав, почёсывая себе нос кончиком длинного белого пера.
– Богатые люди очень любят считать монетки, да, Наденька? Они оценят удобство и экономию своих средств, – как-бы рассуждаю я, подключая к разговору ребёнка. Та, на неожиданное обращение к ней, немного удивлённо клепает глазами, но сразу охотно соглашается. В помещении ей, наконец-то, вернули мячик и малышка даже не может надолго отвлечься, целый день нервно охраняя его.
– Людям, имеющим власть, не по нраву будет исполнять чьи-то указы и придерживаться общих правил, – высказывает сомнения пристав и чешет пером затылок.
– Ну и пусть себе, не придерживаются! Если знатным вельможам по карману оплачивать скороходов и магов, чтобы убрать дорожные пробки, то хватит и несколько монет на штраф отдать, правда, Никитка? – высказываюсь я, обращаясь при этом к брату.
– Мои городничие, да и урядники, не рискнут потребовать оплатить штраф у знатного вельможи или кого-то из его семьи, – почти печально вздыхает пристав.
– Ну и ладно! Несколько монет на общие сборы не повлияют. Вельмож же не так много? – пожимаю плечами, сидя на соломе спиной к решётке, не оборачиваясь.
– Трое. В нашем городе есть дома у троих очень влиятельных господ…
– А горожан сколько всего?
– Около двадцати тысяч…
– А приезжих?
– Ну… много…
– Воооот… Есть с кем работать и без этих влиятельных. Можно даже тайным внутренним распоряжением троих вельмож от штрафов освободить.
– Тогда… и градоправителя надо, – подхватывает идею пристав.
– И господина пристава, – добавляю я, хитро поглядывая на него вполоборота.
Замечаю, что это моё примечание вызывает довольную улыбку на лице чиновника, и он что-то быстро записывает. Ловлю момент и жалобно прошу каши из харчевни для нашей задержанной компании. Вот, так вот, мы ужин и получили.
Пристав отправился утверждать новый указ в городскую управу, что находилась недалеко от участка, здесь же на центральной площади.
Я, после его ухода, немного расспросила охранника про приют на Садовой. Ответы на свои вопросы получила слишком скупые и равнодушные: «приют, как приют», «только дети не старше девяти лет», «кормят, поят, одевают, учат, чего ещё надо?», «а что потом, после девяти? Так работать отправляют», «ученики в мастерских, служки, пастушата, трубочисты, разносчики, рассыльные да мало ли мест, где девятилетний лоб уже работать может, девочек часто в няньки берут».
– А навещать детей можно?
– А чего ж нет? Не тюрьма ведь. Только кому они там нужны!
На ночёвку в участке получилось договориться после того, как пристав вернулся из городской управы от градоправителя. Чиновник сиял, словно начищенный самовар на столе в углу.
Под конец рабочего дня народу в участке прибыло. Возвращались с улиц городничие, которые дежурили днём, приходили на смену те, которым нужно выходить в ночь. Пристав выбрал подходящий момент, собрал всех своих подчинённых и сообщил о нововведениях касательно учреждения дорожных правил и штрафов за их несоблюдение с завтрашнего дня.
Я так поняла из его речи, информирование городского населения местный мэр или начальник города взял на себя. В общем, в управе предложение пристава по упорядочению городского движения было принято и признано гениальным. Более того, сам градоправитель после испытания нововведения в нашем городе решил написать о передовом опыте в столицу.
Что меня немного поразило: пристав говорил о моём предложении, как о своём, с открытым взглядом и чистой совестью, никого не стесняясь, и заранее принимал, что градоправитель поступит примерно также, только уже по отношению к нему, когда будет докладывать вышестоящему начальству.
Ах, да и ладно! Урядник место проживания нашей сестры Дарьи нашёл, вкуснейшей каши с маслом охранник принёс достаточно на всех, ещё и чаем напоил. Да ещё пристав и переночевать в участке разрешил! Мне не хотелось уходить к незнакомым людям на ночь глядя.
Мишу, Надю, Максима и Никитку тоже на ночь оставили со всеми, поскольку Ефим Петрович слишком поздно вернулся с задания и уже не горел желанием идти оформлять четверых сирот в приют.
Мне снился наш дом культуры. Будто провожу занятие по пошиву мягких игрушек с девочками, слышу ласковый звонкий лепет детских голосов: «МарьМихална, а у меня…», «МарьМихална, посмотрите…», «МарьМихална, а можно?...», «МарьМихална…». И так мне хорошо, спокойно… Душа отдыхает. И вдруг, одна из девочек поворачивается, и я вижу перед собой… мага Георга. «Это Вы, МарьМихална, виноваты, что у моего зайца отлетели уши. Пройдёмте в участок», – отстранённо-холодно произнёс он и наручники на моих руках защёлкнул.
Проснулась в холодном поту.
С чего бы мне этот маг приснился? Тихонько трижды сплюнула через левое плечо, приговаривая вполголоса: «куда ночь, туда и сон».
Несколько окон в помещении светились тусклым серым светом, пропуская первые утренние лучи ленивого зимнего солнца. Уже рассвело, но ещё не настолько, чтобы в помещении стало достаточно светло. Наш охранник тёмной грудой лежал на лавке у стены и негромко храпел. Вчера я слышала, что, пристав тихонечко велел ему не запирать нашу решётку, видимо, в напрасной надежде, что мы уйдём. Не дождётся…
Пришёл вчера о сиротах позаботиться – делай. Как говорится, назвался груздём – полезай в кузов. По здравому размышлению, я предположила, что чиновники и не собирались о сиротах заботиться. Может я и не права, но похоже, что урядник, когда привёз наших родителей на подводе, разведал всю обстановку и привёл к нам пристава исключительно из-за мальчиков, за которых они могли получить плату, отправив на добычу антизекерита. Впрочем, возможно, они и за старших девочек что-то взяли бы с хозяина трактира. Да и городской приют содержит детей только до девяти лет, потом они тоже становятся бесплатной рабочей силой. А моим малышам уже от пяти до восьми, недолго городу их даром кормить.
Ничего…
Как ни тошно от этого, но младших этим утром придётся отпустить с урядником. Они плакали поздно вечером, боясь расставания, и я пообещала навещать их и, главное, забрать всех домой через год. Ума не приложу, как выполнить это обещание… Но сделаю всё, что смогу!
