Текст книги "Игры Сатурна. Наперекор властителям"

Автор книги: Пол Уильям Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 26 страниц)

Эпилог

I

Его имя было набором радиоимпульсов. Преобразованное в эквивалентные звуковые волны, оно представляло бы собой безобразный пронзительный птичий крик, и потому что он, как любое сознательное существо, был центром своей системы координат, давайте назовем его Нулем.

В тот день он был на охоте. В пещере энергетические ресурсы были невелики. Но другое существо, которое можно назвать Единицей, – самый важный житель во вселенной Нуля – не жаловалось.

Сам же Нуль чувствовал истощение запасов энергии. По соседству полно аккумуляторов, но для перезарядки Единицы, создающей в себе новую жизнь, необходимо было обработать огромное количество подобных ячеек. Подвижные существа обладали более сконцентрированной энергией. И конечно же, они были более высокоорганизованными. Для того чтобы Единица могла воспользоваться частями тела движущихся существ, эти части надо было лишь слегка видоизменить.

Нуль также нуждался в подзарядке, хотя требования к его функционированию были меньшими, чем у Едининцы. Он хотел не аккумуляторов, а другой легко усваиваемой подзарядки.

Короче говоря, им обоим была необходима смена диеты.

Охота теперь происходила не рядом с пещерой. Последняя сотня лет научила, что это небезопасно.

Нуль знал, что ему нужно идти. Но мысль о том, что ему придется на всем протяжении пути, миля за милей, помогать остававшейся дома Единице, которая сделалась громадной и неуклюжей в ожидании новенького, заставляла его откладывать этот поход. Конечно, он мог бы все еще найти большие передвигающиеся существа в радиусе нескольких дней ходьбы от его теперешнего дома, но это было трудно осуществить.

С помощью Единицы он пристегнул на плечи лямки контейнера, взял в руки оружие и отправился в путь.

Солнце клонилось к закату. Небо было все еще светлое, когда он вышел на след. Раскрошившиеся кристаллы почвы еще не исцелились, виднелись вывороченные пласты известковой глины и следы смазки. Установив свои рецепторы на самую высокую чувствительность, он проверил все частотные полосы, которые производили одинаковые шумы от передвигающихся существ. Он поймал низкоамплитудный обмен сигналами между двумя индивидами на расстоянии сотни миль, восприятие было ограничено этим расстоянием из-за атмосферных помех; ближе он почувствовал импульсы маленьких разбегающихся существ, за которыми охотиться не стоило; над головой парило существо, наполнившее его мир на короткое время покоем. Но никаких волн от существ больших размеров. Они, должно быть, прошли тут несколько дней назад и теперь были вне досягаемости рецепторов.

Он, конечно, мог пойти по следу и догнать этого неуклюжего земледробилыцика. Это несомненно был пильщик – Нуль знал его приметы, – и следовательно, стоило за ним основательно и неспешно поохотиться. Нуль быстро проверил, все ли у него в порядке. Казалось, каждая часть тела функционировала правильно. Он начал движение широкими шагами в надежде кого-нибудь догнать на проторенной дороге.

Сумерки погасли. Почти полная луна взошла над холмами, как крошечная холодная линза. Ночные испарения давали приятную теплоту в виде тумана на фоне черно-алого неба, на котором сверкали звезды в оптическом спектре и жужжали и пели в радиодиапазоне. Лес сверкал как расплавленный, блестел вспышками ледяных крапинок на кремнии. Ветерок дул сквозь пластинки, абсорбирующие радиацию над головой, отчего они звенели друг о друга. Шуршали землеройки, по кружевным кристаллам хрустели протекторы, речка, сбегая вниз по лощине в долину, громко журчала и источала прохладу.

По мере продвижения Нуль огибал поваленные, стоящие и сложенные бревна. Он обращал больше внимания на свои радиорецепторы. В ту ночь было что-то странное на верхних частотах связи – случайная короткая нота-набор нот, голосов, басов, похоже на то, о чем ему раньше рассказывали или что он слышал сам. Но мир – загадка. Никто не бывал за океаном к западу или в горах к востоку…

Наконец Нуль остановился, одновременно прислушиваясь и сосредоточившись на молитве. Это было трудно, поскольку его оптические сенсоры в основном выведены из строя темнотой, и он передвигался медленно. Один раз он наступил в смазку от цилиндра, а еще раз усилил кислоту глотком воды. Неоднократно Нуль чувствовал поляризацию в своих энергетических ячейках и останавливался, чтобы дать ей время прекратиться. Он отдыхал.

Небо посветлело над далекими снежными пиками, постепенно становясь алым. Испарения, с привкусом сырости и сульфидов, клубились по склонам. Нуль мог снова видеть тропу, и он нетерпеливо начал продвигаться вперед.

И тогда снова вернулось ЭТО – но на этот раз громче.

Нуль припал к земле. Его решетка повернулась вверх. Да, импульсы исходили сверху. Они продолжали усиливаться. Вскоре он мог уже идентифицировать их с радио-помехами, связанными с действием передвигающихся существ. Но они не были похожи на те, которые он уже знал. И кроме того, там было что-то еще, какой-то резкий хриплый обертон, как будто бы он поймал отзвуки с края модулированного коротковолнового луча…

Звук поразил его.

Сначала он был самым высоким свистом с далеких холодных рассветных облаков. Но спустя секунды, вырос до рева, который потрясал землю, отражался от гор и заставлял звенеть абсорбиционные пластинки до тех пор, пока весь лес не зазвенел.

Голова Нуля превратилась в камеру, в которой отдавалось эхо, казалось, ракета раскроила его мозг пополам. В ужасе он повернул оглушенные и ослепленные сенсоры к небу. И тут Нуль увидел, как ЭТО спускалось.

На мгновение в смятении он подумал, что это – летающее существо. У него было длинное веретенообразное тело и воздушные плавники. Но никогда ни одно летающее существо не спускалось вниз на хвосте, который представлял собой разноцветный огонь. Ни одно летающее существо не занимало такого чудовищного места на небе, находясь на расстоянии в две мили!

Нуль почувствовал разрушительный удар, когда оно приземлилось, разбросав конструкции, растопив кристаллы почвы, раздавив маленькую землеройку в ее норке. Острая волна боли прокатилась по лесу. Нуль бросился ничком на землю…

Тишина, которая последовала, когда чудовище замерло на месте, была похожа на последний удар грома.

Нуль медленно поднял голову. Восприятие пришло в норму. Круг солнца поднялся ввысь над горной цепью. Но было немного обидно, что солнце могло вставать, как будто ничего не произошло. Лес оставался тихий, и едва-едва чувствовались радиошумы. Последние отзвуки эха умолкали между холмами.

Нуль решительно преодолел свой страх. Не было времени опасаться за собственную жизнь. Он включил передатчик на полную мощность.

– Тревога, тревога! Все, кто меня слышит, приготовьтесь к трансляции. Тревога!

За сорок миль от места происшествия индивид, которого можно назвать номером Вторым, ответил, все время увеличивая мощность на выходе:

– Это ты, Нуль? Я заметил нечто странное в том направлении, где ты поселился. В чем дело?

Нуль ответил не сразу. Остальные подключались, и в его голове слышались волны голосов с гор и холмов, из долин, из хижин, палаток и пещер, голоса охотников, шахтеров, земледельцев, мореходов, добытчиков, тех, кто делал орудия производства, которые неожиданно превратились в одно целое. Но он подавал сигнал в собственный дом:

– Оставайся внутри, Единица! Береги энергию! Я в полном порядке. Я буду осторожен, спрячься и оставайся там до моего возвращения.

– Тишина! – последовал скрипучий призыв, в котором все узнали голос Сотого.

Он был самым старшим из них и, вероятно, прошел через полдюжину тел. Необратимая поляризация немного замедлила его мышление, стерев его по краям, но мудрость его возраста осталась, и он председательствовал на их советах.

– Нуль, сообщи, что ты наблюдаешь.

Охотник заколебался.

– Это непросто. Я нахожусь… – Он описал место. («А, да, – пробормотал Пятьдесят шестой, – около большого куска геленита».) – ЭТО чем-то напоминает летающее существо, но огромное, сто футов в длину. Оно село около двух милей к северу отсюда с раскаленным выбросом, а теперь ведет себя тихо. Я думаю, что слышал лучевой сигнал. Если это не так, то звук не имел ничего общего с теми, которые йздают двигающиеся существа.

– В этих местах, – добавил проницательно Сотый. – Это, должно быть, прилетело издалека. Оно выглядит опасным?

– Выбросы его разрушительны, – ответил Нуль, – а плавники относительно низкие, оно может на них скользить. Это заставляет меня сомневаться, что оно хищник.

– Притягательные аккумуляторы, – сказал Восьмой.

– Что? И как насчет их? – спросил Сотый.

– Ну, если эти аккумуляторы могут производить сигналы, достаточные для того, чтобы взять под контроль действия любых небольших передвигающихся существ, которые находятся поблизости, и заставить их издавать радиопомехи, то у этой штуки такие же возможности. И тогда, судя по размеру, это притяжение должно иметь огромный диапазон и, прекращаясь, может перезарядить большие передвигающиеся существа. Включая даже одушевленные.

Что-то похожее на дрожь пробежало по цепочке связи.

– Возможно, это просто пасущееся животное, – предположил Третий. – Если это так… – Его внешний сигнал прервался, но мысль продолжалась в их частично связанных воедино мозгах:

Передвигающееся существо таких больших размеров! Мегаватт-часы в его энергетических ячейках. Сотни тысяч полезных частей. Тонны металла. Сотый, не может ли вспомнить твой про-про-просоздатель какой-нибудь такой игры мифические тысячелетия назад?

Нет.

Если оно опасно, его нужно разрушить или увезти. Если нет, оно должно быть поделено между всеми нами. Но в обоих случаях – на него необходимо напасть!

Сотый резко высказал решение:

– Все мужчины берут оружие и отправляются на встречу у просею! над Медной речкой. Нуль, подкрадись как можно ближе, рассмотри все, что можно, но молчи, если, конечно, не произойдет ничего непредвиденного. Когда мы соберемся, ты сможешь описать детали, на основании которых мы выработаем план действий. Поторопись!

Голоса стихли в цепях приемника Нуля. Он снова был один.

Острые и косые лучи солнца мелькали между стволами деревьев в лесу. Аккумуляторы развернули черные поверхности абсорбирующих пластинок в их направлении и жадно пили радиацию. Туман исчез, рассеялся, оставив стволы и мачты блестеть от влаги. Ветерок звенел о силикатные наслоения под ногами. Вдруг Нуль на удивление тонко почувствовал окружающую его красоту. Возникло желание, чтобы тут с ним рядом была Единица, и мысль о том, что вскоре его может растопить, как груду металла, дыхание чудовища, была усилена утренней свежестью.

Мечты внезапно оборвались. Вокруг витал дух откровенной жадности. В последние десятилетия его жизни здесь не было такой спешки из-за добычи. Он быстро приготовился. Сначала осмотрел свое обычное оружие. Проволочное лассо не сможет удержать чудовище, точно так же железный молот не сможет размолотить хрупкие движущиеся части (не заметно, чтобы они у него были), или же стальные молнии из его лука не смогут пронзить тонкую пластинку, чтобы вывести из строя самую главную электрическую цепь. Но усеянный шипами остроконечный рычаг может пригодиться. Нуль держал его в одной руке, в то время как две другие отстегивали четвертую и укладывали ее вместе с его экстренным вооружением в сетку. К ней он ловко повесил на крюк горелку на ее обычное место. Никто не использовал это искусственное приспособление без особой необходимости, лишь для того, чтобы прикончить большое движущееся существо, чьи батарейки могут заменить огромную энергию, которая потребуется для пламени. Но если чудовище нападет на него, это определенно будет случай крайней необходимости. Однако единственным намерением охотника в данный момент было проследить за монстром.

Поднявшись, Нуль зашагал среди теней и солнечных пятен, его защитной окраски тело было почти невидимо. Те передвигающиеся существа, которые учуяли его, удрали или затаились. Даже большой рубака не был таким опасным хищником, каким был индивид на охоте. Так повелось с того самого дня в древние времена, когда какой-то всеми забытый дикий гений совершил смелый шаг и приручил электричество.

Нуль уже был на полпути к своей цели, передвигаясь медленно, с каждым шагом все более осторожно, когда почувствовал пришельцев.

Он замер на месте. Над ним ветер шелестел ветками, заглушая любой другой звук. Но его электронные сенсоры сказали ему… о двух… трех… движущихся формах, направляющихся от чудовища. И их электронная эмиссия сходна с той, какая была у него самого.

Нуль стоял долгое время напрягшись, чтобы осознать и понять то, что он чувствует. Энергетический выброс у этих троих был небольшим, едва определяемым, даже на таком близком расстоянии; землеройка или скиттер используют гораздо большую энергию, чтобы привести себя в движение. Выброс казался особенным, не таким в действительности, как у движущихся существ: слишком простым, как будто один или два простых контура колебались. Ровно, холодно, неактивно. Но, с другой стороны, выход сигналов – а это должны бытьсигналы, такая рациовибрация – ну, это был крик. Эти существа издавали такой высокий рев, что микрофоны, установленные на минимальную мощность, смогли бы принимать их за пять миль. Как будто они не имели никакого представления ни об игре, ни о хищниках, ни о врагах.

Или же им было все равно.

Нуль еще некоторое время постоял. Сверхъестественность этого нашествия отозвалась покалыванием во всем его теле. Можно было сказать, что он собирался с духом. В конце концов он еще крепче сжал рычаг и быстро и энергично направился за этими тремя.

Они скоро стали видны для его оптических устройств и в радарах сенсоров среди высокой травы. Он замер за рамой и стал наблюдать. В полной тишине Нуль стоял до мозга костей пораженный. Он предполагал, исходя из их энергетического уровня, что эти существа небольших размеров. Но они были почти вполовину его роста в стоячем положении! И все же каждый из них имел всего один мотор, который работал на уровне, едва ли достаточном для того, чтобы поднять руку. Он не мог быть источником энергии для них. А что же могло им быть?

Способность мыслить вернулась к нему. Он изучил их диковинный вид во всех подробностях. Форма их была в общем и целом абсолютно схожа с его, хотя у них было две руки, спина с горбом и невыразительное лицо. Совершенно не похожие на чудовище, но несомненно связанные с ним. Безусловно оно послало их вперед в качестве разведчиков, как тех, которых нанимали ящики на роликах. Определенные индивиды в последнее столетия или два пытались создать из прирученных движущихся существ помощников для охотников. Да, существо, такое огромное и неуклюжее, как этот монстр, определенно нуждалось во вспомогательном персонале.

Было ли чудовище чем-то большим, чем хищник? Или даже оно – мысль пронеслась по всем цепям Нуля как вспышка молнии – существо мыслящее? Как человек? Он с трудом пытался осмыслить смодулированные сигналы между тремя двуногими. Нет, он не мог.

Но…

Погоди-ка!

Решетка Нуля неистово вращалась то назад, то вперед. Он не мог отмахнуться от очевидного. Этот последний сигнал исходил безусловно от монстра, спрятавшегося в лесу на расстоянии мили. От чудовища к двуногим. А отвечали ли они?

Двуногие держали путь на юг. С той скоростью, с которой они передвигались, они запросто могли подойти к следам жилища и, следуя по этим следам, к пещере, где находилась Единица, задолго до того, как особи мужского пола, подчиняющиеся Сотому, соберутся у Прогалины.

Страшилище узнает о Единице!

Ему на ум пришло решение. Нуль включил передатчик на полную мощность, на радиопередачу, а не на испускание лучей.

Он не даст никаких намеков, где можно отыскать тех, кого он вызывал.

– Внимание! Внимание!Настройтесь на мою волну: прямая сенсорная связь. Я собираюсь предпринять попытку взять в плен эти передвигающиеся существа.

Сотый посмотрел сквозь свои оптические устройства, прислушался своими рецепторами и воскликнул:

– Нет, подожди, ты не должен выдавать нашего присутствия до того, как мы будем готовы к действиям.

– Чудовище все равно скоро узнает о нашем существовании в любом случае, – ответил Нуль. – В лесу полно старых стоянок, сломанных инструментов, ловушек, расщепленных камней, гор мусора. В настоящее время у меня есть преимущество в неожиданности. Если я потерплю неудачу и меня сотрут с лица земли, это все-таки обеспечит вас дополнительной информацией. Не теряйте бдительности!

Он вынырнул из-за балок.

Трое прошли мимо. Они почувствовали его и оглянулись. Он услышат неровную модуляцию их сигналов, которыми они обменивались. Ответ проревел на низких частотах. Был ли это голос монстра? Не было времени раздумывать об этом. Медленно и неуклюже эти двуногие стали двигаться. Центральный выхватил какую-то трубку, которая висела у него за спиной. Шагая к ним через хрустящие кристаллы и шуршащие ветки, Нуль думал: «Я ведь еще не сделал ни одного враждебного движения, но…» Трубка взревела и полыхнула огнем.

Удар заставил Нуля отшатнуться вбок. Он упал на одно колено. Разорванные цепи оглушили его разрушительными сигналами. Когда боль стала стихать, а в голове достаточно прояснилось, он смог понять, что половина его верхней левой руки была оторвана.

Трубка была направлена на него уверенной рукой. Нуль поднялся. Он ощутил, как его охватило чувство опасности. Второй двуногий держался руками за третьего, который вытаскивал какой-то небольшой предмет из футляра.

Нуль пропустил энергию на полную мощность через свои эффекторы. Из-за скорости энергического потока зрение его было расплывчатым, и он резким движением отклонился вбок, в то время как его оставшаяся вторая левая рука кидала рычаг. Тот пронесся, подобно метеору, сквозь солнечный луч и поразил трубку. Трубка выпала из захвата двуногого, рухнула наземь и согнулась.

Тотчас же Нуль нагнал этих троих. Он уже идентифицировал их систему связи – передатчик и антенна прямо на их коже! Его одна правая рука сокрушающим движением прошлась по спине двуногого, выдернув радиоприемник. Его горелка полыхнула огнем. Расплавленное переговорное устройство второго двуногого было разрушено.

Третий попытался спастись бегством. Нуль поймал его через два шага, выдернул антенну и понес его, бешено сопротивляющегося, под мышкой, продолжая охотиться за другими двумя. Когда он поймал второго, первый отчаянно защищался и безнадежно колотил по нему руками. Он связал их вместе проволочной веревкой. В качестве предосторожности он опустошил переносную сумку того, кто стрелял в него. Эти небольшие предметы могли быть опасными, несмотря на то, что трубка, в которую они вставлялись, была сломана. Он запихнул двуногих в свою заплечную сумку.

Тогда на мгновение Нуль задержался. В лесу слышался какой-то непонятный звук, кроме шума ветра в аккумуляторах. Но радиодиапазон издавал помехи. Страшилище выло; передача самого Нуля распространялась между небом и горами от индивида к индивиду и таким образом транслировалась по всей местности.

– Теперь больше не будем говорить, – закончил он свой отчет. – Я не хочу, чтобы чудовище выследило меня. Я предотвратил возможность того, что эти вспомогательные устройства смогли переговариваться между собой и связываться с монстром. Теперь я принесу их в свою пещеру для изучения. Надеюсь представить какие-нибудь полезные сведения на нашей встрече.

– Это может напугать чудовище, – сказал Семьдесят второй.

– Тем лучше, – ответил Сотый.

– В таком случае, – сказал Нуль, – я, по крайней мере, хоть что-то принесу домой с охоты.

Он прекратил передачу и исчез в тенях леса.

II

Корабль-разведчик отчалил от космического корабля при тихой работе двигателей. Приборы на борту гудели, щелкали, бормотали, всасывали отработанный воздух и заменяли его свежим, занимались поддержанием температуры и освещением, вычислениями и навигацией. Но это было не больше чем вспомогательный материал дня научных исследований.

Хью Даркингтон выглянул из переднего иллюминатора.

Когда корабль-разведчик отклонился от орбиты космического корабля-носителя, его огромный корпус блестел на фоне неба – проплыл за бортом и быстро стал уменьшаться в размерах, пока не исчез из виду. Звезды, которые он закрывал, высыпали вперед: блестящие льдом точки на фоне ошеломляющей темноты.

Ему они не казались отличными от других. Конечно же, они были другими. С поверхности Земли созвездия были бы совершенно чужими. Но в космосе так много звезд становятся видимыми, что они образуют один сплошной хаос, во всяком случае для Даркингтона. Капитан Тершо указал ему с корабельного мостика, что у Млечного Пути совершенно иная форма: вон того наклона и этого выступа не было тут три биллиона лет тому назад. Для Даркингтона это были пустые слова. Он биолог и никогда не обращал особого внимания на астрономию. В первом оцепенении от потери и одиночества он не мог думать ни о чем, и точная форма Млечного Пути нимало не занимала его.

Корабль-разведчик по спирали направлялся все дальше. Теперь в поле его зрения попала Луна. В этой вечности, с тех пор как «Травелер» покинул родную планету, Луна отдалилась от Земли ненамного, как это было предсказано, поскольку перешеек Беринга исчез со всеми другими заметными местами, теперь она представляла собой только тусклую монету. Через корабельный телескоп она выглядела ничуть не хуже, чем всегда. Несколько новых гор, кратеров и морей, некоторая термическая эрозия знакомой поверхности, но Тершо мог идентифицировать многое из того, что он знал раньше. Полнейший абсурд, что Луна выдержала испытание временем, в то время как все остальное изменилось. Даже Солнце. При наблюдении за ним через затемненный экран солнечный диск выглядел набухшим и ослепительным. Возможно, не настолько сильно, выражаясь фигурально.

Земля пододвинулась немного ближе, насколько трение межпланетной пыли и газов могло удерживать ее в течение миллионов лет. Солнце само сделалось несколько больше и горячее, потому что ядерная реакция стала более интенсивной. Через три биллиона лет подобные вещи становятся заметными на космическом уровне. Для живого организма они могли стать концом света.

Даркинтон ругнулся про себя и сжал кулак так, что кожа натянулась. Он был худым человеком с длинным лицом и острыми чертами, его каштановые волосы блестели преждевременной сединой. Его память хранила воспоминания: шпили над четырехугольником Оксфорда; чудеса, которые он видел в микроскоп; морской парус, бьющийся на ветру Нантуке, разбрызгивающий морскую пену; крики чаек и колокольный церковный звон, перекрывающий их; товарищ, склонившийся над шахматной доской или поднимающий глиняную пивную кружку; леса, подернутые дымкой и в пламени бабьего лета, но всего этого уже больше нет. Шок прошел, сотня мужчин и женщин на борту «Травелера» могли снова работать, но родной дом был выдернут из их сердец, хотя шрам еще болел.

Фридерика Райз положила свою ладонь ему на руку и слегка погладила. Мышца за мышцей он расслабился до такого состояния, когда он мог криво улыбнуться ей в ответ.

– В конце концов, – сказала она, – мы знали, что будем в полете долгое время. Знали, что можем вообще не вернуться.

– Но мы же оставляли живую планету, – пробормотал он.

– Поэтому мы все еще сможем найти себе такую же, – объявил Сэм Куроки со своего кресла у панели управления, – Здесь не менее шести планет G-типа и всего-то в пятидесяти световых годах.

– Это все равно не одно и то же, – запротестовал Даркингтон.

– Нет, – сказала Фридерика. – Хотя в какой-то мере разве не все равно? Мы, последние люди во Вселенной, должны положить начало человеческой расе снова.

В ее манере разговора не было скромности. Из себя она внешне не представляла ничего особенного: решительная, откровенная, с прямыми соломенными волосами и слишком большим ртом. Но такие детали перестали иметь значение с тех пор, как корабль продолжительное время набирал скорость. У Фридерики Райз была храбрая душа, и она была квалифицированным инженером. Даркингтону необыкновенно повезло, что она выбрала именно его.

– Возможно, мы вовсе и не последние, – сказал Куроки. Его плоское лицо расплылось в обычной его ухмылке; он был чрезвычайно похож на расхрабрившегося воробья. – Должны же быть и другие колонии, поселенные где-то, ведь так? Конечно, к настоящему времени их потомки должны быть уже лысыми карликами, которые сидят в кружке и думают математическими формулами.

– Очень сомневаюсь, – вздохнул Даркингтон. – Если люди и выжили где-то еще в Галактике, разве тебе не приходило в голову, что они могли бы по крайней мере вернуться… и насадили бы здесь жизнь? На родной планете?

Он неуверенно вздохнул. Они перемалывали этот вопрос уже сотни раз, а может быть, и больше, пока «Травелер» облетал орбиту неузнаваемой Земли, но они не могли удержаться, чтобы не высказать очевидное снова и снова, так же как нельзя удержаться от того, чтобы не коснуться заживающей раны.

– Нет, я думаю, что война действительно имела место, после того как мы стартовали. Ситуация в мире была близка к взрыву.

«Именно поэтому-то и был построен «Травелер», и именно поэтому он и отправился в космос с такой поспешностью», – продолжал он думать про себя. Пятьдесят пар соревновались за то, чтобы поселиться на тау Цети II до того, как были выпущены реактивные снаряды. О да, официально это была научная команда, и один из больших фондов заплатил за это предприятие. Но на деле же, как все знали, была надежда на то, чтобы обеспечить сохранность части цивилизации, которая когда-нибудь вернется, чтобы помочь построить все заново. (Даже пан-Азия согласилась, что тотальная война отбросит историю назад на сотню лет, западные же правительства были менее оптимистичны.) В последние месяцы напряжение росло так стремительно, что не находилось времени на действительно тщательный осмотр и проверку привода поля. И поэтому новый и почти неизученный двигатель должен был пройти ряд проверочных полетов, прежде чем будет задействован на полную мощность.

Но… ну… в следующем году может быть слишком поздно. И исследовательский корабль должен был посетить ближайшие планеты, передвигаясь почти со скоростью света, и его команда испытала только несколько недель полета.

А почему бы и не «Травелер»?

– Тотальная война? – спросила Фридерика, как она уже часто спрашивала. – Война до тех пор, пока весь мир не будет сметен с лица Земли? Нет, я не могу в это поверить.

– Ну конечно же, не таким простым и явным образом, – уступил Даркингтон, – Возможно, война окончилась с номинальным победителем: но он был более разорен и опустошен, чем можно было предположить. Слишком истощен, чтобы предпринимать восстановительные работы или же даже для того, чтобы поддерживать те небольшие предприятия, которые сохранились. Очередная спираль назад к векам темноты.

– М-м-м, я не знаю, – возразил Куроки, – Вокруг столько механизмов. Роботов в особенности. Как те репродуцирующиеся, питающиеся от солнечной энергии, собирающие минералы из моря на плотах. И множество других самоподдерживающих агрегатов. Я не понимаю, почему на такой базе не оживить промышленность.

– Радиация должна быть повсюду, – отметил Даркингтон. – Ее длительное воздействие на экологию… О да, процесс может длиться столетия, по мере того как первые особи изменятся или вымрут, а затем и те, которые зависели от них, а потом еще и еще. Но как смогут люди, которые выжили, создать технологии, когда биологический мир рушится вокруг них? – Он встряхнулся и выпрямил спину, стыдясь того, что жалел себя минуту назад, приняв совершенно безразличный вид. – Это просто мои предположения. Я могу и ошибаться, но думаю, что это больше всего похоже на правду. Я полагаю, мы никогда ничего не узнаем наверняка.

Земля появилась в поле зрения. Планетарный диск все еще был окаймлен синевой, которая сгущалась, превращаясь в черноту. Облака также бежали кудрявыми овечками над блестящими океанами, они сверкали на фоне темноты рядом с границей, когда на них падал первый предрассветный луч. Земля была, как всегда, великолепна.

Но формы континентов были новые, пестрящие темными пятнами отражений на темной охре, там, где когда-то преобладали светло-зеленые и коричневые цвета. Не было и снегов на полюсах, уровень температуры морей находился в диапазоне от восьмидесяти до двухсот градусов по Фаренгейту. Свободного кислорода не осталось, атмосфера состояла из азота, его окислов, аммония, сульфида водорода, диоксида серы, углекислоты и паров. Спектроскопический анализ не обнаружил никаких следов хлорофилла или каких-нибудь других комплексных органических составляющих. Почвенное покрытие, тускло мерцающее среди облаков, было металлическим.

Прежней Земли больше не существовало. И не было особенной причины, по которой «Травелеру» необходимо отправить корабль-разведчик и трех ценных людей вниз, чтобы бросить взгляд на ее безжизненность. Но никто не предложил покинуть Солнечную систему без этого прощального поклона. Даркингтон вспомнил, как его взяли попрощаться с бабушкой, когда она умерла. Ему было двенадцать лет, и он любил ее. В гробу была не она – только странная застывшая безжизненная маска, но тогда где же была она?

– Ну, что бы ни произошло, это, кажется, было три биллиона лет тому назад, – сказал Куроки чуть громче, чем нужно было бы, – Забудьте об этом. У нас у самих полно неприятностей.

Глаза Фридерики не могли оторваться от планеты.

– Мы никогда не сможем этого забыть, Сэм, – сказала она. – Мы всегда будем думать и надеяться, что случившееся с ними, во всяком случае с детьми, было не таким ужасным.

Даркингтон уставился на нее в изумлении, когда она начала бормотать невнятно, очень тихо, не обращая внимания на мужчин:

—…сказать тебе о кончине дня.

И ты с удивлением увидишь ее во весь рост и, заглядывая в добрые, подернутые дымкой глаза, запротестуешь: ведь еще не поздно, ты еще несколько минут можешь не ложиться спать, всего одну минутку, чтобы поиграть вон с тем мячиком. Но тем не менее ты встаешь, чтобы никто не услышал, как она скажет: «Плачут только младенцы, но ты же уже большой. Отложи все свои игрушки».

Она позволит тебе взять в постель потрепанного плюшевого медвежонка, хотя сильно сомневалась, что вы вдвоем сможете пройти сквозь погруженные в сон комнаты или испытать состояние полета.

Она подоткнет одеяло под тебя, и погладит по головке, приглаживая волосы, и поцелует тебя, а потом выйдет, выключив свет: «Спокойной ночи. Крепкого сна».

Куроки посмотрел на нее. Рубашка из шотландки морщилась на его широких плечах.

– Помпезно, – сказал он. – Кто это написал?