Текст книги "Игры Сатурна. Наперекор властителям"
Автор книги: Пол Уильям Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
– Думаешь, нам удастся их удержать? – спросил Спайер.
– Конечно, – отозвался Макензи, – Если они нагрянут с берега, они не только лишатся передового края, но еще и попадут прямехонько под наш продольный огонь. Если они зайдут сверху, то мы по-прежнему занимаем оборонительную позицию, которая может послужить иллюстрацией к любому учебнику военной тактики в качестве оптимального примера. Разумеется, если другие их войска направят свой удар в глубину полуострова, мы будем отрезаны, но сейчас нас это беспокоить не должно.
– Они, должно быть, надеются обойти таким образом нашу армию с фланга и нанести по ней удар с тыла!
– Наверное. Не очень-то умно с их стороны. Мы можем подобраться к Сан-Франциско, как гоня их в шею перед собой, так и пятясь задом наперед, отражая их удары с тыла.
– Если только нас не встретит городской гарнизон.
– Даже и в этом случае. Общая численность у нас и у неприятеля примерно равна, но у нас есть перевес в количестве боеприпасов. Кроме того, у нас немало союзников среди боссменов, которые привыкли сражаться в условиях неразберихи горного боя.
– Если мы разгромим их… – Спайер оборвал себя на полуслове.
– Ну, продолжай, – потребовал Макензи.
– Да нет, ничего.
– Черта с два – ничего! Ты собирался поинтересоваться нашим следующим шагом – как это мы возьмем город таким образом, чтобы цена не оказалась слишком велика для обеих сторон? Что ж, к твоему сведению, у меня по чистой случайности имеется припрятанная козырная карта, которая и поможет нам сыграть в последнем кону.
Спайер отвернулся, чтобы Макензи не заметил его сочувственного взгляда. На холме воцарилось молчание.
Прошло довольно много времени, прежде чем появился неприятель – сперва из-за дальних дюн показались передовые конные разъезды, затем уже из лощин, лесов и с окрестных скал началось движение основных его сил. Вокруг Макензи стоял гомон – донесения поступали со всех сторон. Вражеская армия по численности превышала его собственную почти вдвое, но у них было меньше орудий. Кроме того, к этому моменту у них уже было крайне туго с горючим, следовательно, они должны были куда больше зависеть от животных в своих перемещениях. Не оставалось ни малейших сомнений в том, что они собирались атаковать и пойдут на любые жертвы, лишь бы дать возможность своим конникам и пехотинцам подобраться вплотную к артиллерийским батареям «Роллинг стоунз». Макензи тут же отдал соответствующие приказы.
Неприятель выстроился боевым порядком в миле от холма. Глядя в свой бинокль, Макензи узнавал вражеские полки по приметам: красные кушаки – полк «Мадера Хоре» и золотые вымпелы – «Даго». В прошлом он уже сталкивался с ними обоими. Нелишне было знать, что Ив предпочитает построение тупым клином и попробовать использовать этот факт против него самого… Единственный вражеский броневик, сопровождаемый несколькими легкими повозками, грозно поблескивал на солнце.
Послышался резкий сигнал горна. Кавалерия фэллонистов обнажила сабли и двинулась вперед. Всадники постепенно набирали ход, начав с шага, перейдя в галоп, и наконец пустившись карьером так, что под копытами коней задрожала земля. За ними вперед двинулась пехота, поддерживаемая с флангов огнем собственной артиллерии. Бронемобиль катился между первой и второй волной пехотинцев. Как ни странно, у него не было ни ракетной установки на крыше, ни многоствольных орудий на турелях. «Да, это отборное войско», – подумал Макензи. – Их слаженные действия и отрепетированность, прослеживающаяся в мельчайших деталях построения атаки, выдает в них бывалых солдат, прошедших через огонь и воду…». Он просто ненавидел то, что должно было произойти.
Люди Макензи, занявшие оборонительные позиции на песчаном берегу, остались без движения. С ближайших холмов, где расположились батареи мортир и залегли стрелки, раздались первые выстрелы. Всадник, возглавлявший атаку, выпал из седла, а пехотинец из первой волны нападающих сложился вдвое, схватившись за живот, и упал на колени. Его товарищи как ни в чем ни бывало обошли его с двух сторон, вновь сомкнув свои ряды. Макензи посмотрел на свои гаубицы. Артиллеристы напряженно прильнули к своим прицелам, держась за спусковые шнуры. Так, пускай враг подойдет чуть ближе… Пора! Ямагучи, нетерпеливо гарцующий на своем коне позади артиллерийских позиций, обнажил свой клинок и, привстав на стременах, дал отмашку саблей. Раздался первый залп орудий. Из клубов дыма блеснул огонь, песок вздыбился и над рядами атакующих пошел дождь из шрапнели. Орудийные расчеты тут же вышли на устойчивый ритм «заряжание – прицеливание – огонь!» с периодом в три залпа в минуту, который был оптимальным для сохранения в боевом порядке орудийных стволов и успешно косил вражеские ряды. Лошади оглашали окрестности диким ржанием, путаясь в собственных кишках, волочащихся за ними следом. Правда, кое-кому из кавалеристов удалось уйти из зоны обстрела, и они продолжали нестись вперед. Теперь уже кавалерия «Мадеры» была так близко, что Макензи в бинокль смог рассмотреть лицо одного из всадников. Это лицо было раскрасневшимся от возбуждения. Его покрывали веснушки. Рот был широко открыт в боевом кличе. Парень, которому оно принадлежало, еще вчера мог быть пастухом на каком-нибудь ранчо, но теперь он превратился в настоящего закаленного духом бойца.
Лучники, образовавшие дугу позади артиллерийского расчета, выпустили стрелы. Стрелы волна за волной поднимались по крутой траектории в небо, выше парящих чаек, и устремлялись вниз. Дым и пламя мелькали в спутанной траве, покрывавшей склон холма, и окутывали истерзанные шрапнелью стволы еще недавно зеленых дубов. Люди падали на песок, многие, продолжая шевелиться, словно попавшие под тяжелый сапог насекомые. Вражеские орудия, которые тащили першероны на левом фланге атаки, были развернуты и открыли ответный огонь. «Разумеется, это бесполезно… – подумал Макензи, – но клянусь Господом, отваги их офицеру не занимать!» Он увидел, что передние ряды атакующих дрогнули. Контратака собственной кавалерии и пехоты должна была смять их и заставить отступить.
– Приготовиться к контратаке! – сказал он в свой миникоммуникатор. Он увидел, как его люди тут же подобрались. Снова заговорили пушки.
Вражеский броневик вдруг остановился как вкопанный. Изнутри послышалось какое-то дребезжание, достаточно громкое, чтобы перекрыть звуки орудийной канонады.
По склону ближайшего холма пронеслась голубоватобелая ослепительная волна. Макензи успел зажмуриться, наполовину ослепленный этим сиянием. Когда он открыл глаза снова, то увидел через бешеную пляску цветных пятен, застилавших ему обзор, что вся трава вдоль склона объята синим пламенем. Из укрытия выскочил дико вопящий солдат в горящей одежде. Он выбежал на песок и начал по нему кататься. Внезапно весь этот участок берега вздыбился гигантской волной, образовав гребень высотой в десятки футов, и медленно обрушился на соседний холм. Пылающий солдат исчез под песчаной лавиной, похоронившей его товарищей.
– Пси-удар!!! – заорал кто-то не своим голосом в эпицентре царящего хаоса и содрогания земли. – Эсперы!..
Невероятно, но тут раздался звонкий сигнал горна, и кавалерия Сьерры пошла в контратаку. Всадники вихрем пронеслись мимо своих собственных орудий и устремились навстречу врагу… И через мгновение и лошади и кавалеристы были словно схвачены невидимой гигантской рукой, подняты в воздух и брошены с сокрушительной силой оземь. Вторая волна кавалерии рассыпалась на части. Лошади поднялись на дыбы, молотя копытами воздух и пятясь назад, а затем понесли своих всадников, разлетаясь во всех направлениях.
Небо заполнил басовитый, наводящий ужас гул. Макензи увидел окружающий мир словно через полупрозрачную пелену. Ощущение было таким, будто его мозг свободно болтается туда-сюда под черепной крышкой, как желе на блюдце. По холмам еще раз прокатилось бело-голубое сияние, на этот раз пройдя по их верхушкам, сжигая все на своем пути.
– Они сотрут нас в порошок, – послышался тусклый голос Спайера, словно плывущий через густую патоку, в которую вдруг превратился воздух. – Стоит нам начать отступление, они перегруппируются и…
– Нет! – крикнул Макензи, – В этом броневике должны находиться адепты. За мной!
Обезумевшие люди собственной кавалерии разнесли орудийные расчеты, опрокинув и втоптав в землю, как артиллеристов, так и сами пушки. Пехота пока сохраняла свою позицию, но в любой момент была готова пуститься в бегство. Быстро брошенный взгляд направо подсказал Макензи, что враг в не меньшей растерянности и смятении. Для него это было такой же неожиданностью, но стоит только неприятелю прийти в себя – он продолжит наступление, и тогда уже его ничто не остановит… Сам не свой, Макензи вонзил шпоры в бока своего коня. Животное встало на дыбы, запаниковав, и вокруг удил выступила пена. Он грубо повернул голову коня вперед и вновь вонзил шпоры. Конь понес всадника вниз по склону к разбитой огневой позиции.
Ему понадобились все силы, чтобы остановить коня у искореженного орудия. На ящике с боеприпасами лежал мертвец без единой видимой царапины. Макензи спрыгнул на землю. Его конь попятился и ускакал прочь.
Ему было некогда забивать себе голову мелочами. Где же подмога?
– Сюда быстро!
Его крик утонул во всеобщем бедламе. Но тут рядом с ним возник еще один человек. Спайер не терял ни секунды. Он уже заряжал орудие, чудом сохранившееся из всей батареи. Макензи глянул в дальномер, определив наводку, скорее подчинившись наитию. Он отчетливо видел броневик эсперов, ползущий между убитыми и ранеными. На таком расстоянии он казался таким крошечным, что невозможно было представить, что все эти разрушения причинены им.
Спайер помог ему установить прицел гаубицы. Он дернул за спусковой шнур. Орудие рявкнуло и выплюнуло гильзу. Выстрел дал недолет в несколько ярдов, обрушив на броневик фонтан песка и осколков.
Спайер уже загнал в ствол второй снаряд. Макензи поправил прицел и выстрелил. На этот раз – перелет, но совсем крохотный. Броневик здорово тряхнуло. Эсперов, находившихся внутри, должно быть, контузило – во всяком случае, пси-удары прекратились. Однако необходимо было нанести удар, прежде чем враг успеет опомниться.
Макензи подбежал к собственному полковому броневику. Дверь машины была распахнута настежь, экипаж покинул поле боя. Он швырнул себя на водительское место. Секундой позже догнавший его Спайер захлопнул за собой дверь и прильнул лицом к окулярам системы наведения ракетной установки, расположенной на крыше. Макензи погнал машину вперед. Полковое знамя, укрепленное наверху, развевалось по ветру.
Спайер прицелился и нажал на гашетку. Ракета рванула через разделявшие броневики ярды и взорвалась. В боку вражеской машины появилась рваная пробоина.
«Если только мои ребята сумеют собраться с силами и атаковать… Впрочем, если нет, то мне в любом случае – крышка!» – подумал Макензи.
Он ударил по тормозам, распахнул дверь и выскочил из броневика. Не теряя времени, он полез в дыру с черными рваными краями. Он едва протиснулся сквозь нее, очутившись в чадном мраке.
Там было два эспера. Водитель был мертв, из его груди торчал острый край большого осколка. Второй, адепт, всхлипывая, метался среди своих нечеловеческих инструментов. Лицо его было залито кровью. Макензи повалил покойника набок и сдернул с него балахон. Затем он схватил первую попавшуюся под руку металлическую штуку в форме трубы и вывалился наружу.
Спайер, находясь по-прежнему в неповрежденной машине, стрелял длинными очередями по всем противникам, пытающимся приблизиться к броневикам. Макензи вскарабкался по лесенке на крышу разбитой вражеской машины и встал, выпрямив спину. Он тряхнул синим балахоном, зажатым в одной руке, и оружием непонятного для него назначения – в другой.
– Ну, давайте, выходите, сынки! – закричал он. Голос его казался тонким из-за шума ветра, налетевшего со стороны океана, – Мы вышибли из них дух ради вашего удобства! Или вы ждете, что вам подадут еще и завтрак в постель?
Пуля просвистела возле его уха. И этим дело и ограничилось. Солдаты неприятельской армии, как конные, так и пешие, застыли, словно впав в столбняк. В наступившей гробовой тишине Макензи не мог определить, что это за звук, наполняющий его уши – шум прибоя или гул крови, бегущей по собственным венам.
Затем послышались сигналы горнов. Взвод колдунов затянул свою песню. Первая потрепанная линия пехоты двинулась к своему полковнику. За ней последовали остальные. С флангов их начала догонять кавалерия. Воины, один за другим, рота за ротой, бежали вниз по выжженному склону холма. То же самое происходило и на соседних участках.
Макензи спрыгнул на песок и нырнул в дверь своего броневика.
– Покатили обратно, – сказал он Спайеру, – Нам еще нужно закончить кое-какую битву.
– Заткнитесь! – сказал Том Дэниэлис.
Философ Вудворт выпучил глаза от удивления. Лес окутывал влажный туман, пряча бригаду от любопытного взора. Серое бесплотное нечто приглушало звуки разговоров людей, конское ржание, скрип колес… Воздух был холодным и промозглым, намокшая одежда неприятной тяжестью ложилась на усталые плечи.
– Сэр! – протестующе начал майор Лескарбо. Его глаза широко открылись, а на лице появилось выражение крайнего удивления.
– Что? Как это я смею заявлять высокопоставленному эсперу, чтобы он прекратил свои разглагольствования о вещах, в которых ни черта не соображает? – негодующе переспросил Дэниэлис. – Похоже, давно уже пора хоть кому-то это сделать!
Вудворт вновь приосанился.
– Я всего лишь заметил, что нашим адептам следует сплотиться с тем, чтобы нанести удар по центру бродскистских войск, сын мой, – с упреком произнес он, – Что в этом такого?
– Ничего! – сказал Дэниэлис, сжимая кулаки, – Кроме разве того, что это обрушит на нашу голову беду, еще более страшную, чем та, что вы уже на нас навлекли!
– Ну, что вы! Одно-два поражения, – вступил в спор Лескарбо, – Им действительно удалось разбить нас на западе, но мы завернули их фланг здесь, у залива…
– И в итоге их основные силы соединились, образовали ударный клин и, пойдя в наступление, развалили нашу армию надвое! – отрезал Дэниэлис. – С тех пор от эсперов не было особого толка… теперь, когда мятежникам уже известно, что они нуждаются в транспорте для перевозки своего оружия и так же смертны, как и любой из нас. Их позиции либо тут же берет на мушку артиллерия, либо отряды диверсантов совершают туда вылазку, оставляя после себя лишь несколько трупов в синих балахонах. А по большей части, неприятель попросту обходит стороной те места, где по его сведениям можно наткнуться на эсперов. У нас просто нет достаточного числа адептов!
– Именно поэтому я и предложил сплотить их в единую группу, слишком большую, чтобы кто-либо смог ей противостоять! – отозвался Вудворт.
– И слишком громоздкую, чтобы от нее был какой-то прок, – подвел черту Дэниэлис.
Его чуть не тошнило при мысли о том, как орден обманывал его всю жизнь. «Да, – думал он, – настоящая горечь вызвана даже не тем фактом, что адептам не удалось совладать с мятежниками – в конечном итоге так и не сумев сломить сам дух восставших – а тем, что сами адепты оказались лишь чьим-то орудием. И каждая нежная, добрая душа во всех до единой коммунах эсперов была всего лишь обманутым дурачком…»
Внезапно его охватило дикое желание вернуться домой, к Лоре – у него так и не было до сих пор ни одной возможности повидаться с ней – к жене и своему ребенку, к той единственной оставшейся во всем этом туманном мире частице реальности. Он справился с собой и продолжал ровным голосом:
– Те немногие из адептов, которым удалось остаться в живых, разумеется, будут большим подспорьем при обороне Сан-Франциско. Свободно перемещающаяся армия может запросто справиться с ними на поле брани, но ваши… гм, ваше оружие может разогнать войска, идущие на приступ городских стен. Туда-то я и собираюсь их отправить.
Да, похоже, ему больше ничего и не осталось. От северной половины армии лоялистов не было ни слуху ни духу. Несомненно, она вернулась в столицу, понеся тяжелые потери на обратном пути. Эфир продолжали забивать помехи, препятствующие радиосвязи как чужих, так и своих частей. Ему было необходимо что-то предпринять – либо начать отступление на юг, либо с боем прорваться в родной город. Последнее казалось более разумным. Он не верил, что Лора каким-либо образом была причастна к совершенному им выбору.
– Сам я не являюсь адептом, – сказал Вудворт, – Я не могу мысленно связаться с ними.
– Вы имеете в виду, что не способны воспользоваться их эквивалентом радиопередатчика, – безжалостно уточнил Дэниэлис. – Ну так в вашем распоряжении находится адепт, пускай он и передаст.
Вудворт вздрогнул.
– Надеюсь, вы понимаете, что для меня это все было так же неожиданно.
– О, ну разумеется, философ, – встрял Лескарбо.
Вудворт сглотнул.
– Я по-прежнему придерживаюсь Пути и чту Орден, – резко сказал он. – Мне больше ничего не остается, разве не так? Великий Искатель обещал нам все объяснить, когда все это закончится. – Он покачал головой, – Ладно, сын мой, я сделаю все, что смогу.
Когда синий балахон растворился в мутной пелене тумана, Дэниэлис почувствовал прилив сострадания к нему. Но он лишь начал отдавать приказы еще более суровым тоном.
Наконец, кое-как раскачавшись, его войско тронулось с места. Он сейчас командовал Второй бригадой, остальные части армии были разбросаны по всему полуострову, разбитые повстанцами на мелкие фрагменты. Он надеялся, что во время марша через горный массив Сан-Бруно ему удастся подобрать кое-кого из адептов, разбросанных во все стороны победоносным наступлением мятежников, и они смогут, соединившись с теми, что были под его командой, образовать ядро боеспособного подразделения. Сами по себе, скитающиеся сейчас по окрестностям, абсолютно деморализованные последними событиями, они десятками сдавались в плен первым же встреченным ими отрядам мятежников.
Он ехал верхом во главе колонны по разбитой грязной дороге, пролегшей извилистой змейкой через высокогорье. Его шлем, казалось, весил целую тонну. Конь под ним то и дело спотыкался, окончательно вымотанный уже бог знает сколько дней продолжавшимся маршем, контрмаршем, битвой, отступлением, скудным рационом или вообще его отсутствием, жарой, стужей, страхом и бездорожьем. Бедняга, уж он-то проследит за тем, чтобы несчастное животное получило наконец надлежащий уход, как только они попадут в город, не будь он Дэниэлисом, если не позаботится об этом. Да и все остальные кони, пошатываясь, вышагивающие сейчас следом, с глазами, закрывающимися от невероятной усталости… Все-все получат то, что им задолжали люди с начала этой войны.
«В Сан-Франциско у всех будет возможность отдохнуть, – думал Дэниэлис, – Там мы недосягаемы, окруженные стенами с пушками и машинами эсперов. Продуктов хватит также на всех, так как они доставляются морем в защищенный порт. Мы сможем вновь набраться сил, перегруппироваться, получить свежее пополнение для нашей армии из Вашингтона. Войска могут также быть переправлены к нам с юга морем. В этой войне еще ничего не решилось окончательно… Да поможет нам Господь!
Интересно, решится ли в ней хоть что-то когда-нибудь?
И если да, то что потом? Будет ли так, что Джимбо Макензи зайдет к нам в гости и, усевшись у камина, начнет травить байки о том, что мы вытворяли? Или просто говорить о чем-то другом? О чем угодно, вообще. Если – нет, то это будет слишком выской ценой, заплаченной за победу.
Хотя, может, и не слишком высокой ценой за то, что нам удалось узнать по ходу дела. Чужаки на нашей планете… Кто же еще мог подсунуть нам это оружие? Уж адепты-то точно будут говорить, даже если мне придется самому пытать их, чтобы выколотить из них правду!»
Но Дэниэлису вдруг вспомнились все те рассказы, что передавались тихим шепотом в рыбацких лачугах в дни его юности. Как их слушали с замиранием сердца после наступления темноты, когда старикам начинали мерещиться призраки, прячущиеся в каждой тени. До погибели были легенды о звездах, и эти легенды жили до сих пор. Дэниэлис уже не знал, сможет ли он еще хоть раз когда-нибудь глянуть на ночное небо без внутреннего содрогания.
Этот чертов туман…
Послышался громкий стук копыт. Дэниэлис наполовину вытащил из ножен свой клинок. Но всадник оказался одним из его собственных разведчиков. Он поднял руку в приветствии.
– Полковник, неприятельские силы прямо впереди, примерно в десяти милях. Крупные силы.
«Что ж, теперь придется сражаться…»
– Как думаете, они знают о нас?
– Похоже, нет, сэр. Они движутся на восток, вон через тот хребет.
– Наверное, собираются оккупировать развалины в Кэндлстик-Парк, – пробормотал Дэниэлис. Он слишком устал физически, чтобы почувствовать возбуждение, – Там неплохое укрепление. Отлично сработано, капрал.
Он повернулся к Лескарбо и отдал распоряжения.
Бригада не особенно успешно перестроилась. Были отправлены дозоры. Наконец начала поступать информация, и Дэниэлису удалось набросать план, который мог бы сработать. Он не хотел вступать в серьезную схватку, а собирался лишь отбросить противника в сторону и отбить у него охоту устраивать преследование его колонны. Он должен сохранить как можно больше своих людей для будущей обороны города и, быть может, дальнейшей контратаки.
Лескарбо прервал его мысли.
– Сэр! Глушение радиопереговоров прекратилось!
– Что? – заморгал Дэниэлис, еще не вполне осознавая услышанное.
– Так точно, сэр. Я как раз пользовался миникоммуникатором, – Лескарбо задрал рукав, показывая крохотный передатчик у себя на запястье – для связи на очень небольшом расстоянии, – передавал текущие приказы командирам батальонов. И тут пару минут назад помехи прекратились. Эфир абсолютно чист!
Дэниэлис поднес собственный миником к губам:
– Хелло, хелло – центр связи, говорит командир. Вы меня слышите? Прием.
– Вас слышим, сэр, – ответил чей-то голос.
– Они не просто так вырубили глушилки в городе. Немедленно настройтесь на открытый военный канал.
– Слушаюсь, сэр, – Последовала пауза, наполненная лишь смутными звуками отдаленного бормотания связистов и журчания ручья, бегущего по дну невидимого отсюда оврага. Туман клубился перед глазами Дэниэлиса. Вода стекала со шлема прямо ему за воротник. Намокшая грива его коня сбилась в колтун.
Наконец из коммуникатора вырвался голос, похожий на комариный писк: «…сюда немедленно! Всем боеспособным частям – прибыть в Сан-Франциско незамедлительно! Нас атакуют со стороны океана!..»
Дэниэлис уставился в пустоту, а голос продолжал верещать, не переставая: «…обстреливают Портеро-Пойнт. Все палубы забиты солдатами. Должно быть, они собираются совершить в этом месте высадку…»
Мысли Дэниэлиса опережали сообщение. Он вновь ощущал себя так, словно эсперы и не были никаким обманом, будто он вдруг сам смог мысленно слиться со своим возлюбленным городом в единое целое и почувствовал его раны на собственном теле. Над заливом, разумеется, не было никакого тумана, иначе такое детальное описание обстановки было бы невозможным. Ну, может, жалкие его клочки проплывали под мостом, словно снежные сугробы над зеленовато-голубыми водами залива, отделяя их от ослепительной лазури неба. Но над большей частью залива было безоблачно. По другую сторону на берегу начинались холмы Истбэй с зелеными садами и стройными виллами, и Марин высился, спокойно взирая прямо через залив с высоты своего роста на крыши и стены Сан-Франциско. Караван судов прошел прямо между береговыми линиями обороны, которые могли стереть его в порошок. Непривычно большой караван и в необычное время… Но толстобрюхие транспортные суда и белые паруса не вызвали никаких подозрений, будучи так похожи на корабли, регулярно снабжавшие город продовольствием. Было получено туманное объяснение о, якобы, доставляемых морскими пиратами неприятностях, и флот был без лишних выяснений пропущен в акваторию залива, со стороны которого Сан-Франциско не был защищен никакими стенами. Там-то и были отдраены люки, закрывавшие трюмы, и оттуда повалили солдаты.
«Да, что-что, а уж неприятности с пиратами у каравана и правда были, – думал Дэниэлис. – Они сумели-таки захватить наши суда, воспользовавшись глушилками – как собственными, так и нашими – причем у моряков даже не было возможности дать сигнал бедствия в эфир. Они попросту выкинули наши продукты за борт и погрузили в трюмы боссменские войска. Какой-то шпион или предатель сообщил им опознавательные сигналы и условные знаки. Теперь столица распростерта беззащитной у их ног. Ее гарнизон разоружен, в Централе эсперов навряд ли остался в живых хоть один адепт. Сьерране подступают к южным воротам города, а Лора там совсем одна, и я даже не могу быть рядом с ней!..»
– Мы уже идем! – заорал Дэниэлис. Его бригада с многоголосым стоном начала набирать скорость вслед за ним. Свирепость, рожденная из отчаяния, загнала их прямо на позиции врага, где бригада рассыпалась на мелкие осколки. Все свелось к жестокой рукопашной в густом тумане, где трудно было разглядеть собственную руку, не то, что своего противника. Но Дэниэлису не довелось в ней поучаствовать, потому что он, возглавивший атаку, к тому времени уже успел заполучить осколок гранаты прямо в сердце.
Восточнее и южнее, в районе гавани и у разрушенного участка окружавшей полуостров стены кое-какие бои еще продолжались. Поднимаясь выше по улице, Макензи мог все яснее разглядеть эти участки, которые окутывал густой дым, временами рассеивающийся, чтобы показать обожженные руины, бывшие раньше домами. До него доносились отзвуки ведущейся там перестрелки. Но весь остальной город оставался в неприкосновенности, сияя в ярких лучах солнца. Крыши и белые стены, переплетающиеся в паутине улиц, церковные шпили, словно мачты, устремляющиеся в небо, Дом Федерации на Нобхилл и Сторожевая башня на Телеграф-хилл – все оставалось таким же, как ему запомнилось еще со времен посещения этого города в глубоком детстве. Сверкающий залив был великолепен, как всегда.
Но у Макензи не было времени, чтобы любоваться открывающимся его взору видом. Не было у него возможности беспокоиться о том, куда могла укрыться Лора. Атака на Твин Пике должна быть стремительной, так как Централ эсперов наверняка будет оборонять себя до последнего.
По авеню, взбирающейся вдоль противоположного склона этих грандиозных холмов, Спайер вел на штурм Централа другую половину состава «Роллинг стоунз».
(Ямагучи остался лежать мертвым на перепаханном взрывами песке побережья.) Макензи вел своих людей с этой стороны. Кони несли своих седоков по Портоле меж особняков с окнами, наглухо закрытыми ставнями. Орудия клацали на ухабах, сапоги гулко топали по мостовой, мокасины скользили с легким шелестом, ружья позвякивали, ударяясь о шлемы, люди шли с тяжелым пыхтением, взбираясь по покатому склону, и взвод колдунов не прекращал бормотать свои заклинания против неведомых демонов. Но этот шум не в силах был нарушить царящей тишины, быстро замирая, пойманный в закоулках. Макензи вспоминался такой частый кошмар, мучивший его по ночам, в котором он все время несся и несся по бесконечному коридору. «Даже если они не спустят на нас всех собак, – мелькнула у него смутная мысль, – нам нужно захватить это логово молниеносно, пока у нас на это хватает духу».
Бульвар Твин Пике свернул с Портолы и начал плавно забирать вправо. Дома закончились, и лишь дикий луг простирался теперь до самой вершины холмов, где располагались здания, запретные для всех, кроме адептов. Оба эти переливающихся воздушных небоскреба, походивших на гигантские радужные фонтаны, были возведены за какие-то несколько недель. Они взмывали в солнечную высь, царя над прекрасным городом. За спиной Макензи ребята, не сговариваясь, издали нечто, похожее на стон, при виде этого величественного зрелища.
– Горнист, играйте сигнал к атаке. Быстро!
Ноты взвились, словно крик ребенка, и затихли. Пот заливал Макензи глаза. Если ему не удастся, и его убьют – это-то не так уж и важно… после всего, что уже произошло… но его полк… полк…
Улицу лизнул язык пламени, цвета преисподней. Его сопровождал гул, постепенно перешедший в шипение. Мостовая впереди превратилась в расплавленную, окутанную клубами вонючего дыма жаровню. Макензи резко остановил своего коня. «Всего лишь предупреждение… Но если бы у них было достаточное число адептов, на кой черт им понадобилось бы пытаться нас отпугнуть?..» – мелькнула мысль у Макензи.
– Артиллерия! Открыть огонь!
Орудия дали общий залп – не только гаубицы, но и самоходные 75-миллиметровки, захваченные в Эйлмэни-Гэйт. Снаряды просвистели над головами и ударили в стену с оглушительным треском.
Макензи напрягся в ожидании удара эсперов, но его не последовало. Неужели им удалось накрыть последний рубеж обороны своим первым же залпом? Дым над вершиной холмов развеялся, и он увидел, что свет, переливавшийся всеми цветами радуги на фасаде здания, померк, и страшные пробоины изуродовали башню, обнажив неожиданно ажурный каркас. Это было все равно что смотреть на кости женщины, погибшей от твоей руки.
Однако нужно спешить! Он отдал серию приказов и повел своих людей вперед. Артбатарея не двинулась с места, продолжая с истерической яростью свой обстрел здания. Из-за раскаленных осколков, вспахивающих склон холма, загорелась покрывавшая его пожухлая трава. Сквозь пламя разрывов Макензи видел, как здание начало коробиться и с его фасада откалывались целые секции, падающие наземь. Наконец сам скелет башни завибрировал, получив прямое попадание, завизжал в своей металлической агонии и рухнул, распавшись на части.
Что же там стояло, скрываясь за этими стенами?
Не было никаких отдельных помещений или этажей. Ничего, кроме лесов, загадочных машин и нескольких ярко светящихся шаров, все еще горевших то тут, то там, словно миниатюрные солнца. Внутри разрушенной теперь конструкции скрывалось нечто, почти столь же высокое – огромная сверкающая колонна, снабженная хвостовыми килями, очень похожая на ракетный снаряд, если бы она только не была столь невозможно колоссального размера.
«Их космический корабль! – подумал Макензи. – Разумеется, наши предки тоже в свое время начали строить первые космические корабли, да и сами мы когда-нибудь рассчитываем вновь их построить. Однако это…»
Лучники разразились победным кличем, его подхватили стрелки и артиллеристы. Это был сумасшедший триумфальный крик, похожий на радостный рык сильного зверя, победившего в схватке. Черт и Преисподйяя! Они одержали верх над звездами! Когда они ворвались на вершину холма, артобстрел уже прекратился, и их крик заглушил шум ветра. Дым пощипывал им ноздри, словно запах свежей крови.
