Текст книги "Игры Сатурна. Наперекор властителям"
Автор книги: Пол Уильям Андерсон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 26 страниц)
– Спасибо. Хм, правда, нам придется ограничить время своего визита, у нас каждая минута на счету…
– Ну, разумеется. Прошу вас следовать за мной.
Макензи и Спайер последовали за старшим эспером через пустой вестибюль и короткий коридор, по пятам сопровождаемые осанистыми юношами. Спайер с интересом разглядывал мозаику, которой были выложены стены.
– Восхитительно, кто бы мог ожидать… – вполголоса пробормотал он.
– Благодарю вас, – отозвался Гэйнс, – Вот и мой кабинет.
Он толкнул дверь из превосходно отделанного орехового дерева и жестом пригласил их войти внутрь. Затем он вошел сам и закрыл ее, оставив помощников ждать в коридоре.
Интерьер кабинета оказался на удиапение аскетичным: стены, выкрашенные в строгий белый цвет, небольшой письменный стол, полочка с несколькими книгами и пара-тройка жестких табуретов. Окно открывалось в сад. Гэйнс сел за стол. Макензи и Спайер последовали его примеру, чувствуя себя неловко, на непривычных жестких сиденьях.
– Нам, пожалуй, стоит сразу перейти к делу, – выпал ил полковник.
Гэйнс ничего не ответил. Наконец Макензи пришлось, плюнув на этикет, самому прокладывать дорогу:
– Значит, ситуация такова. Мы собираемся оккупировать Калистогу, расположив отдельные подразделения по обе стороны холмов. Так нам удастся контролировать не только долину Напа, но и Лунную долину… ну, по крайней мере, с северных концов. Таким образом, именно здесь идеальное место для базирования нашего восточного крыла. Мы собираемся разбить укрепленный лагерь вон на том дальнем поле. Мы крайне сожалеем об ущербе, который будет нанесен вашим посевам, но заверяем вас, что он будет полностью возмещен, как только будет восстановлена власть законного правительства. И еще… Продукты питания, лекарства, ну, вы и сами понимаете, что наша армия будет вынуждена реквизировать подобные вещи, но мы не подвергнем никого неоправданно тяжелым лишения и выдадим расписки за каждую изъятую у ваших людей мелочь для последующей компенсации. Да, гм, в качестве меры предосторожности нам также придется разместить нескольких своих наблюдателей в этой коммуне с тем, чтобы они… ну, скажем, приглядывали за тем, что тут происходит. Обещаем, что они сведут свое вмешательство в ваши дела к минимуму. О’кей?
– Устав ордена гарантирует нам освобождение от каких-либо требований военных, – спокойно отозвапся Гэйнс. – По сути, вообще ни один вооруженный человек не имеет право переступить границу владений эсперов. Не могу же я принимать участие в действиях, являющихся нарушением закона, полковник!
– Если вы так уж озабочены стремлением неукоснительно следовать букве закона, философ, – вмешался Спайер, – то я хотел бы вам напомнить, что как Фэллон, так и арбитр Бродский, объявили о введении военного положения в стране. Так что с этого момента на всей территории действуют законы военного времени.
Гэйнс снисходительно улыбнулся.
– Поскольку лишь одно правительство может быть законным, – сказал он, – то любые заявления другого представляются мне пустым звуком, и ни к чему никого не обязывают. Однако, для незаинтересованного наблюдателя позиции арбитра Фэллона кажутся несомненно более прочными, а его претензии на этот титул – куда более обоснованными, особенно учитывая, что его сторона полностью контролирует обширную и непрерывную территорию, а не несколько разрозненных мелких боссменских наделов.
– Ничего подобного она больше уже не контролирует, – отрезал Макензи.
Спайер остановил его успокаивающим жестом.
– Должно быть вы не слишком пристально следили за ходом событий последние две недели, философ, – сказал он. – Позвольте мне сделать краткое резюме. Войсковые подразделения Сьерры предприняли контрнаступление на соединения фэллонитов, неожиданно покинув свои высокогорные укрепления. Нам не встретилось никакой достойной упоминания оппозиции в центральной части Калифорнии, поэтому она была сравнительно быстро и без лишнего кровопролития захвачена. Заняв Сакраменто, мы получили полный контроль рад речным и железнодорожным транспортом. Наши базы выстроились цепью вплоть до пункта южнее Бэйкерсфилда, причем расположенные неподалеку горный массив Йосемит и Королевский каньон являются превосходными оборонительными позициями. Как только мы присоединим эти северные края к остальной контролируемой нами территории, основные силы фэллонитов в районе Реддинга окажутся между двух огней. С одной стороны будем располагаться мы, с другой – могущественные боссмены, которые все еще держат оборону в бассейне реки Тринити, а также горных массивов Шаста и Лассен. Сам факт нашего присутствия здесь вынудил фэллонитов покинуть Колумбийскую равнину для организации обороны Сан-Франциско. Так что вопрос о том, за кем же на сегодня территориальное превосходство, остается открытым.
– А как насчет той армии, что отправилась в поход против вас в Сьерру? – хитро поинтересовался Гэйнс, – Вы что же, уже успели ее разбить?
Макензи помрачнел.
– Нет, конечно, и это ни для кого не является секретом. Им удалось выйти ущельем Мазер-Лоуд и обойти нас стороной. Сейчас они возвратились в Лос-Анджелес и Сан-Диего.
– Довольно грозный противник. И что же, вы так и надеетесь избегать с ним встречи до бесконечности?
– Мы приложим все наши чертовы усилия, чтобы так оно и продолжалось, – сказал Макензи, – В нашем теперешнем положении у нас имеется преимущество в наличии внешней связи. И кроме того, каждый независимый землевладелец почитает своим долгом при первом же удобном случае шепнуть нам пару слов по поводу того, что он видел или слышал. Мы легко можем заранее подтянуть основные силы в любую точку, где враг может начать наступление.
– Какая все же жалость, что эта щедрая земля должна еще помимо всего прочего быть раздираема на части войной.
– Целиком и полностью с вами согласен. Правда, удивительно?..
– Отправные точки нашей стратегии вполне очевидны, – подключился к разговору Спайер. – Мы полностью перерезали посередине все неприятельские пути сообщения, за исключением морского, который не слишком удовлетворителен для наземных войск, ведущих боевые действия в глубине континента. Мы отрезали врага от большей части его провианта и поставок техники, а главное – от всех его запасов спиртового топлива. Костяк же наших сил – это босства, являющиеся полностью самообеспечивающимися экономическими и социальными единицами. Очень скоро они окажутся в куда лучшей форме, чем лишенная корней армия, противостоящая им. Думаю, арбитр Бродский вернется в свой кабинет в Сан-Франциско еще до наступления осени.
– Если ваши планы воплотятся в жизнь, – уточнил Гэйнс.
– А вот это – уже наша забота. – Макензи наклонился вперед, опираясь на колено рукой, сжатой в кулак, – О’кей, философ. Я знаю, что вы бы предпочли, чтобы наверх выбрался Фэллон, но мне кажется, вы не настолько неразумны, чтобы примкнуть к проигранному делу. Так вы будете сотрудничать с нами?
– Орден не вмешивается в политику, полковник, кроме разве что тех случаев, когда его собственное существование подвергается опасности.
– Э, не кипятитесь. Под «сотрудничеством» я подразумевал, не более чем просто обещание не путаться у нас под ногами.
– Боюсь, это все равно означало бы наше политическое участие. Мы не можем допустить военного присутствия на наших землях.
Макензи недоуменно уставился на Гэйнса, лицо которого внезапно превратилось в гранитную маску, и призадумался – правильно ли он расслышал его слова.
– Вы что же, приказываете нам убираться? – спросил он не своим голосом.
– Да.
– И это при том, что все наши орудия нацелены на ваш городишко?
– Вы действительно станете стрелять по женщинам и детям, полковник?
«О Господи, Нора!..» И вслух:
– Нам это и не понадобится. Наши люди могут просто войти сюда без единого выстрела…
– Навстречу пси-ударам? Я заклинаю вас не подвергать бедных парней тотальному уничтожению, – Гэйнс выдержат секундную паузу, а затем продолжал: – Я вынужден также указать вам на то, что, потеряв свой полк, вы не внесете никакого вклада в то дело, за которое сражаетесь. С другой стороны, вам предоставляется полная свобода обойти наши владения и далее двигаться к Калистоге.
«И оставить в собственном тылу фэллонитское гнездо, расчленяющее мои южные коммуникации!» – мысленно продолжил Макензи, скрипнув зубами.
Гэйнс поднялся из-за стола.
– Дискуссия окончена, джентльмены, – сказал он. – У вас есть один час на то, чтобы покинуть наши земли.
Макензи и Спайер также поднялись с табуретов.
– Мы еще не закончили, – сказал майор. Капельки пота блестели у него на лбу. – Я хотел бы предоставить еще несколько доводов…
Гэйнс в несколько шагов пересек комнату и распахнул дверь.
– Покажите этим джентльменам выход, – обратился он к пятерым прислужникам.
– Ну уж нет, Господи! – рассвирепел Макензи, непроизвольно потянувшись за саблей.
– Сообщите адептам, – коротко бросил Гэйнс.
Один из молодцов тут же развернулся, и Макензи услышал стук его сандалий, удаляющийся по коридору. Гэйнс кивнул.
– Думаю, вам все же следовало уйти…
Спайер весь напрягся, прикрыв глаза. Почти сразу же они снова открылись, и он ошарашенно выпалил:
– Сообщить адептам?!
Макензи увидел, как с лица Гэйнса слетела вся его надменная невозмутимость. Замешательство полковника продлилось не более секунды, затем его тело начало действовать, подчиняясь рефлексам. Они со Спайером выхватили пистолеты из наплечных кобур практически одновременно.
– Перехвати гонца, Джимбо, – бросил майор, – Я буду держать этих голубков на мушке.
Бросаясь в погоню, Макензи поймал себя на мучительной мысли – не поставил ли он под удар полковую честь. Может ли парламентер, пришедший на переговоры применять насилие? Но ведь Гэйнс сам свернул переговоры…
– Остановить его! – заорал Гэйнс.
Четверо оставшихся в коридоре прислужников мгновенно перешли к действию. Двое загородили дверной проем, еще двое начали наступать с обоих флангов.
– Всем стоять, или открываю огонь! – крикнул Спайер, но его просто проигнорировали.
Макензи не мог заставить себя выстрелить в невооруженного человека. Наступавший на него молодчик получил удар стволом пистолета в зубы. Эспер отлетел назад с окровавленным лицом. Подбиравшегося слева Макензи утихомирил резким ударом ребра ладони по шее. Третий попытался забаррикадировать собою дверной проем. Макензи опрокинул его задней подсечкой, ударив носком сапога в висок, когда тот опустился на пол, достаточно сильно, чтобы оглушить на время, и тут же перепрыгнул через обмякшее тело.
Но четвертый уже вцепился в него сзади. Макензи пытался вывернуться, чтобы оказаться лицом к лицу со своим противником. Руки, сдавившие его и зажавшие его пистолет, не уступали по силе медвежьей хватке. Макензи сумел дотянуться левой свободной рукой до лица парня и, уперевшись пятерней тому под подбородок, начал с силой толкать его от себя. Прислужник ослабил хватку. Макензи пнул его коленом в живот, развернулся и вылетел из кабинета.
Он больше не слышал звуков возни у себя за спиной – должно быть, Фил уже взял их под контроль. Макензи, как угорелый, пролетел коридор и очутился в вестибюле. Куда же подевался этот чертов гонец? Он выглянул через парадный вход, охватывая взглядом площадь с фонтаном. Глаза резануло от солнечного света. Каждый вдох отзывался острой болью в его груди, в боку кололо, а сердце колотилось, как сумасшедшее. Да, ничего не скажешь, он здорово сдал.
Среди «синих балахонов» на улице поднялся переполох. Макензи узнал в одном из них гонца. Тот тыкал пальцем в сторону этого здания. Его тарабарщина сливалась в ушах полковника с бешеным ритмом собственного пульса, превращаясь в неясный гул. Рядом с гонцом находилось семь-восемь человек. Эти были куда старше и безо всяких эмблем на балахонах… Но уж Макензи с первого взгляда безошибочно умел узнать высокопоставленного руководителя, и по поводу этой компании у него не было ни малейших сомнений. Прислужник, похоже, был ими отпущен восвояси. Сами же старцы, быстро пересекли площадь, направившись к зданию.
Макензи почувствовал, как его сковывает ужас. Он переборол его. «Дикие рыси» не удирают со всех ног даже от того, кто одним взглядом способен вывернуть человека наизнанку. Однако он ничего не мог поделать с мерзкими мыслишками, пришедшими на смену ужасу: «Если они меня прикончат, то так оно даже и лучше. Мне хоть не придется лежать бессонными ночами, терзаясь мыслью – как там Лора?»
Адепты уже вплотную приблизились к ступеням. Макензи сделал шаг навстречу. Он прочертил в воздухе рукой, крепко сжимавшей револьвер, широкую дугу.
– Стоять!
– В тишине, окутавшей покрывалом весь городок, его голос казался чересчур пронзительным.
Вся группа запнулась и выстроилась у подножия лестницы. Он увидел, что они тут же принудили себя по-кошачьи расслабиться, и их лица приобрели пустые выражения. Никто не проронил ни слова. Наконец, Макензи почувствовал, что больше не в силах сохранять молчание.
– С этой минуты этот населенный пункт оккупирован, согласно законам военного времени, – сказал он. – Расходитесь по домам.
– Что вы сделали с нашим главой? – спросил высокий мужчина. У него был спокойный, но глубокий и гулкий голос.
– Прочти мои мысли и узнаешь, – с издевкой отозвался Макензи. Но тут же поймал себя на мысли, что ведет себя, как капризный ребенок. – С ним все будет в порядке, если он решит начать вести себя прилично. То же самое относится ко всем вам. А теперь проваливайте!
– Мы не желаем извращенного применения псионики для насилия, – прогудел высокий, – Пожалуйста, не вынуждайте нас!
– Ваш шеф послал за вами еще до того, как мы что-либо сделали, – огрызнулся Макензи. – Похоже, что именно насилие и было у него на уме. Так что, кругом марш!
Эсперы обменялись взглядами. Высокий кивнул. Его спутники медленно зашагали прочь.
– Я хотел бы увидеть философа Гэйнса, – снова обратился высокий к полковнику.
– Скоро увидите.
– Должен ли я так понимать, что его удерживают в плену?
– Понимайте, как хотите. – Удалившиеся эсперы сворачивали за угол здания. – Я не хочу стрелять. Расходитесь, чтобы мне не пришлось этого делать.
– Похоже, мы с вами в своего рода тупике, – констатировал высокий. – Ни тот, ни другой не желал бы нанести вред противнику, которого считает беззащитным. Позвольте мне все же проводить вас с наших земель.
Макензи облизнул пересохшие губы.
– Можешь наложить на меня заклятье, если ты такой колдун! – с вызовом прознес Макензи, – А нет – так делай, что тебе говорят.
– Что ж, я не буду препятствовать вашему возвращению к вашему полку. Но я вас самым категорическим образом предупреждаю, что любое вооруженное формирование, попытавшееся войти в наши владения, будет уничтожено.
«Пожалуй, мне лучше отправиться к ребятам за подмогой, пока не поздно. Фил не сможет караулить тех парней вечно!» – подумал Макензи.
Эспер подошел к столбику у подножия лестницы, где они привязали лошадей.
– Который из коней ваш? – вежливо поинтересовался он.
«Ну до чего ж ему не терпится спровадить меня отсюда… О Господи! У них наверняка должен быть задний выход!»
Макензи крутанулся на каблуках. Эспер резко выкрикнул что-то. Но полковник уже несся в обратном направлении через пустой вестибюль. Стук его сапог отдавался глухим эхом. «Нет, не налево… Там только кабинет главаря. Направо… Так, теперь за угол…»
Он выскочил в длинный вытянутый зал, посреди которого начиналась плавно изгибающаяся лестница. По ней уже взбиралось несколько эсперов.
– Стоять! – выкрикнул Макензи, – Стоять, или я стреляю!
Двое возглавлявших группу помчались дальше. Остальные, развернувшись, начали спускаться ему навстречу.
Он начал стрелять, тщательно целясь, стараясь не столько убить, сколько вывести противника из строя. Зал наполнился раскатистым эхом от выстрелов. Они падали один за другим, раненые кто в ногу или бедро, кто в плечо. Ограничив себя такой небольшой мишенью, Макензи не удалось избежать нескольких промахов. Когда последний из противников – уже старый знакомый – рослый эспер, подоспел к нему сзади, он израсходовал все патроны.
Макензи вытащил из ножен саблю и огрел его ею плашмя по голове. Эспер зашатался и упал. Полковник повернулся и затопал вверх по лестнице. Она разворачивалась перед ним как нечто из кошмарного сна. Ему казалось, что еще чуть-чуть и его сердце разлетится на куски.
Лестница заканчивалась железной дверью, ведущей на площадку. Один из эсперов ковырялся с замком, второй тут же пошел в атаку.
Макензи сунул саблю ему между ног. Когда тот запнулся, полковник провел ему левый боковой в челюсть. Тот обмяк и начал сползать вдоль стены. Макензи схватил второго за шкирку и швырнул на пол.
– Пошел вон! – проскрипел он.
Через несколько секунд оба противника кое-как поднялись на ноги и с ненавистью пялились на него через лестничную площадку. Он рубанул саблей воздух.
– С этой секунды я буду убивать, – сказал он.
– Сходи за подкреплением, Дэйв, – обратился тот, что возился с дверью, ко второму. – Я за ним пригляжу.
Дэйв нетвердой походкой отправился вниз по лестнице. Оставшийся на площадке эспер благоразумно держался вне досягаемости клинка Макензи.
– Вы хотите быть уничтожены? – с опаской спросил он.
Макензи попытался у себя за спиной повернуть ручку двери, но та по-прежнему оставалась запертой.
– Не думаю, что это у вас получится, – сказал он. – Во всяком случае без того, что спрятано здесь.
Эспер пытался обрести утраченное самообладание. Минуты ожидания тянулись бесконечно медленно. Затем внизу послышался шум возни.
– У нас есть только сельскохозяйственные орудия, но и у вас – всего лишь эта сабля, – сказал эспер, – Сдаетесь?
Макензи плюнул на пол. Эспер пошел вниз по ступеням.
Через какое-то время появилась первая волна атакующих. Судя по поднятому гаму, их могла быть сотня, но Макензи мог разглядеть лишь не более десяти – пятнадцати человек из первых рядов из-за плавного изгиба лестницы. Это были здоровые дородные крестьяне, подоткнувшие подолы своих синих балахонов и держащие всякий острый садово-огородный инвентарь наперевес с мрачной решимостью. Лестничная площадка была слишком широка для обороны от такого многочисленного противника. Макензи вышел на ступени, где к нему могли подобраться лишь по двое за раз.
Первые напавшие были вооружены парой серпов. Макензи парировал один удар и сделал выпад. Его клинок вошел в плоть и ударился о кость. Кровь побежала ручьем, пугающе яркая даже в здешнем скудном освещении. Человек с диким криком упал на четвереньки. Макензи увернулся от его спутника и подставил под следующий удар серпа свою саблю. От столкновения металла с металлом посыпались искры. Оружие сцепилось между собой. Макензи постепенно был вынужден отводить руку назад, поддаваясь нажиму противника, чье широкое загорелое лицо было прямо перед ним. Он, улучив момент, нанес удар ребром ладони по горлу своего врага. Эспер откинулся назад, увлекая товарищей, стоявших у него за спиной, вниз по лестнице. Прошло какое-то время, прежде чем им удалось восстановить порядок и, перестроив свои ряды, продолжить наступление.
Полковнику удалось увернуться от вил, направленных ему в живот, и перехватить их левой рукой. Резко крутнув их в сторону, он нанес удар саблей по руке, удерживающей их. Его правый бок обожгла острая коса, он увидел собственную кровь, но почти не почувствовал боли. Поверхностная рана, не более… Он размахивал саблей направо и налево. Передние ряды атакующих подались назад, отступив перед грозным сверканием стального клинка.
«О Боже, у меня подгибаются ноги! – промелькнула паническая мысль в голове Макензи, – Мне больше не продержаться и пяти минут!..»
Тут вдруг раздался сигнал горна. Послышался треск выстрелов. Толпа эсперов на лестнице мгновенно застыла. Кто-то закричал.
На нижнем этаже раздался конский топот, и кто-то гаркнул:
– Эй, вы – отставить! Бросайте ваши инструменты и спускайтесь. Пристрелю первого же умника, кто попробует что-нибудь выкинуть!
Макензи стоял задыхаясь, опершись на свою саблю. Он даже не заметил, как толпа эсперов рассосалась.
Когда он наконец почувствовал себя немного лучше, он подошел к небольшому окошку и выглянул на улицу. Кавалеристы запрудили площадь. Пехоты пока не было видно, но она явно приближалась.
Вскоре подоспел Спайер, за которым шли несколько рядовых и сержант из инженерного взвода. Майор поспешил к Макензи.
– С тобой все в порядке, Джимбо? Ты же ранен!
– Царапина… – отмахнулся полковник. Силы возвращались к нему, хотя он не ощущал никакого вкуса победы, только – вкус безмерного одиночества. Рану начало саднить. – Не стоит обращать внимания. Видишь?
– Да, полагаю, жить будешь. Ну ладно, ребята, вскрывайте эту дверь.
Ребята из инженерного взвода разложили свои инструменты и ринулись на штурм замка с решительностью, видимо, наполовину порожденной собственным страхом.
– Как это вам, ребята, удалось появиться так скоро? – спросил Макензи.
– Я с самого начала ожидал неприятностей, – ответил Спайер. – Поэтому, едва услыхав выстрелы, я высадил окно и рванул к своему коню. Это было прямо перед тем, как эти бугаи навалились на тебя. Я видел, выезжая с площади, как они собирались для атаки. Кавалерия подоспела сюда почти моментально, да и пехота ненамного отстала.
– Было какое-нибудь сопротивление?
– Никакого. Нам потребовалось лишь пару раз пальнуть в воздух. Это место у нас в руках.
Макензи изучающим взглядом посмотрел на дверь.
– Что ж, теперь я рад, что нам пришлось пригрозить им оружием в кабинете. Похоже, эти их адепты на самом деле здорово зависят от старого доброго оружия, что скажешь? А ведь коммунам эсперов не полагается его иметь. Это запрещает их собственный устав… И все-таки это была чертовски удачная догадка с твоей стороны, Фил! Как это у тебя получилось?
– Ну, я вроде как здорово удивился, зачем это шефу понадобилось посылать гонца, чтобы позвать типов, божащихся на каждом углу, что они – телепаты. Ага, готово!
Замок рассыпался на части. Сержант распахнул дверь. Спайер и Макензи шагнули внутрь огромного помещения, расположенного внутри купола.
Лишившись дара речи, они долго бродили между загадочными объектами из металла и еще более непонятного материала. Все было абсолютно незнакомым. Макензи наконец остановился перед спиралевидным раструбом, торчащим из прозрачного куба. Внутри куба вращались бесформенные завихрения мрака с похожими на звезды точечками искрящегося света.
– Я подумывал, что эсперы могли наткнуться на какой-то древний тайник со всякими хитрыми штуками тех времен, что предшествовали Адским Бомбам, – глухо сказал он. – Ну, там, всякие сверхсекретные виды оружия, которые так и не были тогда использованы. Но, сдается мне, что это нечто иное. А ты что думаешь?
– Я не думаю, чтобы эти штуки вообще были когда-нибудь сделаны людьми… – ответил Спайер.
– Неужели ты не понимаешь? Они же захватили поселение эсперов! Это доказывает всему миру, что те не неуязвимы. И в довершение катастрофы они еще и завладели их арсеналом.
– Пусть это тебя не тревожит. Неподготовленному человеку никогда не удастся активировать эти инструменты. Все цепи заблокированы и реагируют лишь на присутствие определенных энцефалоритмов, которые излучает лишь мозг, прошедший нашу обработку. Этаже обработка делает невозможной для так называемых адептов передачу имеющихся у них знаний неподготовленным лицам, что бы с ними ни делали.
– Да, я все это знаю. Но я имел в виду совсем другое. Меня пугает, что сам факт получит широкую огласку. Все узнают, что адепты эсперов вовсе не занимаются исследованиями неведомых глубин психики, а всего лишь имеют доступ к достижениям передовой научной технологии. Это не только поднимет волну протеста, но, что еще хуже, вызовет крушение иллюзий у многих членов ордена и их отток.
– Ну, не сразу. Новости распространяются довольно медленно в настоящих условиях. Кроме того, Мвер, ты недооцениваешь способности людей игнорировать любые факты, идущие вразрез с их непоколебимой верой.
– Но…
– Ну, предположим худшее. Допустим, что вера потеряна и орден распался. Это выльется в серьезное отступление от намеченного плана, но отнюдь не фатальное. Псионика была лишь одним из образчиков фольклора, который мы посчитали обладающим достаточным потенциалом для того, чтобы служить мотиватором для новой жизненной ориентации. Есть немало других. Например, широко распространенная среди малообразованных классов вера в магию. Если понадобится, мы можем начать все сначала, опираясь на другой базис. Конкретная форма вероучения не имеет никакого значения. Это лишь фундамент для настоящей постройки – антиматериалистическая общественная группа, к которой будет примыкать все больше людей, просто за неимением чего-то другого по мере развала империи, которая образуется к тому времени. В конечном итоге на руинах этой империи расцветет новая культура, независимо от того, какие конкретно суеверия лежали в ее основе.
– Но мы все равно отброшены не менее чем на столетие в выполнении нашего плана.
– Верно. Введение радикального чуждого элемента будет куда сложнее теперь, когда общество аборигенов создало массу собственных укоренившихся институтов, чем это было в прошлом. Я лишь хочу заверить тебя, что задача вполне выполнима. В действительности же, я не намерен позволить делу зайти так далеко. Мы еще вполне можем спасти орден эсперов.
– Как?
– Пойдем на прямое вмешательство.
– Неужели расчеты показывают, что это неизбежно?!
– Да. Матрица дает недвусмысленный ответ. Мне он нравится не больше, чем тебе. Но необходимость прямого вмешательства случается куда чаще, чем мы обычно упоминаем во время учебного курса. Разумеется, наиболее элегантной методикой являлось бы создание в обществе таких изначальных условий, при которых его эволюция в желаемом направлении стала бы автоматической. Кроме того, это позволило бы нам избавиться от комплекса вины, вызванного нашей долей участия в кровопролитиях. К несчастью, Великая Наука не опускается до мелочей повседневного бытия.
В данном случае мы поможем разбить реакционеров. После этого правительство так круто возьмет в оборот поверженных оппонентов, что из тех, кто осведомлен о том, что было обнаружено в коммуне эсперов, мало кто останется в живых, чтобы пересказать эту историю. Ну, а оставшиеся в живых… Что ж, они будут дискредитированы собственным поражением. Допускаю, что слухи могут иметь место на протяжении жизни всего этого поколения, повторяемые шепотом то тут, то там. Ну, так что с того? Истинные верующие будут в основной своей массе лишь еще более укрепляться в своей вере в процессе самостоятельного изобретения все новых и более убедительных опровержений этих кощунственных слухов. По мере того, как все больше людей – как эсперов так и простых граждан – будут отвергать материализм, легенда будет казаться все более фантастичной. Станет наконец абсолютно очевидно, что эта сказка была придумана далекими предками для объяснения фактов, которые те в своей серости и ограниченности не способны были понять.
– Ясно…
– Тебе что-то здесь не нравится, Мвер?
– Даже толком не знаю. Все так запутано.
– Радуйся, что тебя не послали на одну из действительно чуждых планет.
– Возможно, так было бы даже лучше. Там, по крайней мере, были бы заботы, связанные с враждебным окружением. Это помогало бы забывать, как далеко до дома.
– Три года ходу.
– Ты так легкомысленно об этом говоришь… Как будто три года в полете не составляют на деле пятьдесят космических лет. Как если бы мы могли рассчитывать на прибытие корабля со следующей сменой хоть каждый день, а не раз в сотню лет. И… как если бы область, исследованная нашими кораблями, сводилась лишь к этому крохотному уголку одной лишь этой несчастной галактики!
– Именно этот захолустный мирок разрастется с тем, чтобы в один прекрасный день поглотить всю эту Галактику.
– Да, да, да. Знаю. Думаешь, почему я избрал своей профессией психодинамику? Зачем я здесь нахожусь, изучая методы манипулирования судьбой мира, к которому не принадлежу? «Чтобы создать союз всех чувствующих существ, где каждая присоединившаяся к нему раса является очередным шагом к господству жизни во Вселенной»… Красивый лозунг! Но на деле, похоже, лишь немногим избранным расам предоставляется свободный выход в эту самую Вселенную!
– Ничего подобного, Мвер. Рассмотрим тех, кем по вашему определению мы в настоящий момент «манипулируем». Отметим, как они распорядились открытой ими ядерной энергией. С их темпами она вновь появится у них через один-два века. Вскоре после того, как это произойдет, они начнут строить космические корабли. Даже принимая во внимание тот факт, что временная задержка, сопутствующая межзвездным контактам, снижает остроту их последствий, не стоит забывать, что такие последствия имеют тенденцию накапливаться. Неужели ты хотел бы, чтобы эта стая хищников получила свободный доступ в Галактику?
Да ни за что! Пусть они сперва внутренне цивилизуются, а уж тогда мы посмотрим – можно ли им доверять. Если нет, то, по крайней мере, они обретут счастье на собственной планете, ведя тот образ жизни, что будет разработан для них с учетом рекомендаций самой Великой Науки. Помни: в них с незапамятных времен живет стремление к установлению всеобщего мира на Земле, но это – как раз то, чего им никогда не добиться самостоятельно. Я не претендую на то, чтобы называться замечательным парнем, Мвер. Однако работа, которую мы выполняем, заставляет меня чувствовать себя не таким уж бесполезным в этом мироздании.
Многим этот год принес стремительное повышение в звании, так как потери, в том числе и среди командного состава, были огромны. Капитан Дэниэлис получил майора за свою ключевую роль в подавлении восстания горожан Лос-Анджелеса. Вскоре состоялась битва при Марикопе, когда в кровопролитном сражении лоялистам так и не удалось отбить у повстанцев долину Сан-Хуакин, а его произвели в подполковники. Армии было приказано двигаться на север, и они настороженно шли вдоль линии прибрежных скал, каждую минуту ожидая нападения с востока. Но бродскисты, похоже, были заняты в это время укреплением своих позиций на захваченной территории. Много хлопот им доставляли набеги партизан и упорное сопротивление, с которым они сталкивались в боссменских владениях. После одной из особенно напряженных стычек они решили дать себе передышку, встав лагерем неподалеку от Пиннаклз.
Дэниэлис шел через лагерь мимо палаток, выстроившихся плотными рядами между орудиями. Повсюду уставшие люди спали, разговаривали, коротали время за карточной игрой или просто разглядывали голубое небо. В душном воздухе стоял едкий запах разогреваемой на кострах пищи, конского пота, навоза, оружейной смазки и сапожной ваксы. Зелень окрестных холмов тут и там перемежалась участками пожухлой от летнего зноя травы. До совещания, созванного генералом, ему было нечем заняться, но он не находил себе места, движимый непонятным беспокойством.
