Текст книги "Растерзанное сердце"
Автор книги: Питер Робинсон
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 26 страниц)
Итак, заключил Чедвик, убийца предпринял неуклюжую попытку обставить дело так, словно девушку убили в спальнике на поле, а неуклюжие попытки направить следствие по неверному пути часто содержат в себе ключ к разгадке. Перед тем как взяться за дальнейшее, Чедвик поручил Эндерби вызвать группу со служебной собакой для прочесывания бримлейского леса.
Фотограф сделал свое дело, криминалисты обыскали место происшествия и собрали в пакеты все, что требовало дальнейшего исследования. Они нашли нечеткие отпечатки ног, но не было гарантии, что хоть один из этих следов принадлежит убийце. Тем не менее они проявили терпение и сделали несколько гипсовых слепков. В непосредственной близости орудие убийства не обнаружили, что было неудивительно, поскольку жертва умерла не здесь; кроме того, ни в спальнике, ни возле ее тела не нашлось ничего, что позволило бы выяснить, кто она такая. Сравнительно небольшое количество характерных следов волочения показывало, что, вероятно, ее перетащили сюда еще до начала дождя. Бусы на шее убитой из тех, что сейчас носит каждая вторая девчонка. Однако если повезет, решил Чедвик, возможно, удастся проследить, как они к ней попали.
Сейчас ее бедные родители уже наверняка в тревоге заламывают руки – точно так же, как заламывал руки он, волнуясь за Ивонну. Кстати, а Ивонна была на фестивале? – подумал он. Здесь ей самое место, если учесть, какую музыку она сейчас слушает, какой стиль одежды предпочитает и какой демонстрирует ошеломленным родителям бунтарский дух. Он вспомнил скандал, который дочь закатила, когда они с Джанет не отпустили ее в прошлый уик-энд на фестиваль на острове Уайт.[4]4
Рок-фестиваль, проходивший на английском острове Уайт в 1968–1970 гг. Возобновлен в 2002 г. В 1969 г. на фестивале выступали Боб Дилан, «Ху», Джо Кокер и другие суперзвезды.
[Закрыть] Остров Уайт, господи помилуй! Ехать за триста миль. Мало ли что могло случиться. О чем она только думала?..
Пока порядок действий таков: надо проверить все сообщения о пропавших и посмотреть, не совпадают ли чьи-нибудь данные с описанием жертвы. Если ничего не выйдет, придется сделать ее фотографию, достаточно приличную для того, чтобы ее можно было поместить в газеты и показать по телевизору, и попросить помощи у тех, кто был на фестивале и мог что-нибудь видеть или слышать. Так или иначе, необходимо как можно скорее установить ее личность. Только тогда у них появится возможность представить себе, кто и почему сотворил с ней такое.
*
Чем ближе Бэнкс и Энни подъезжали к Линдгарту, тем сильнее сгущалась темнота. Ветром, видимо, повалило столбы высоковольтной линии, и электричество отключилось. Силуэты ветвей метались в свете фар, а все прочее тонуло во мраке, не было видно даже путеводного огонька какой-нибудь отдаленной фермы. В самом Линдгарте все дома, пабы, церковь и общинный луг[5]5
Общинный (главный) луг в сельской Англии – традиционное место сбора жителей деревень и маленьких городков.
[Закрыть] были погружены во тьму. Энни сгорбилась на водительском сиденье, подавшись вперед, поближе к лобовому стеклу, медленно ведя машину по ленте дороги, выползавшей из городка, а потом – по узкому каменному мостику; они еще с полмили попетляли, прежде чем добрались до Фордхема. Когда вскоре после половины девятого они пересекали второй мост, даже в темноте уже легко было понять, где главная суматоха.
Возле паба, напротив церкви, шоссе резко поворачивало налево; дальше оно шло к Иствейлу, но прямо, по курсу, на проселке, который поднимался на холм, проходя мимо, молодежного общежития и над вересковой пустошью, путь преграждала полицейская машина, а также гражданский «опель-вектра», на котором приехала Уинсом. Энни остановилась у обочины за машинами, и ветер засвистел в ее одежде, когда она вылезла наружу.
Беда случилась в последнем коттедже по левой стороне. Напротив Мурвью-коттеджа шла на запад узкая дорога, зажатая между боковой стеной церкви и рядом домиков, – шла, пока ее не проглатывала сельская темнота.
– Не очень-то славное местечко, а? – заметил Бэнкс.
– Зависит от того, чего ты хочешь, – возразила Энни. – Думаю, тут довольно тихо.
– А вот паб. – Бэнкс обернулся и посмотрел через дорогу, ему показалось, что он различает мерцание свечей в окнах паба и слышит приглушенные голоса, звучащие внутри. Такой пустяк, как отключение электричества, явно не лишил местных жителей привычного вечернего глотка пива.
Свет фонаря ослепил их, и Бэнкс услышал голос Уинсом.
– Сэр? Инспектор Кэббот? Сюда. Я взяла на себя смелость попросить ребят из криминалистического отдела привезти с собой светильники, но пока это все, что у нас есть.
По освещенной фонарем тропинке они прошли через высокие деревянные ворота и зимний сад. За дверью ждал местный констебль, болтая с недавно произведенным в сержанты детективом Кевином Темплтоном, и свет от его фонаря немного улучшил видимость. И все же разглядеть можно было лишь то, что выхватывали из тьмы лучи, все остальное в доме было погружено во мрак.
Осторожно ступая по каменным плитам, Бэнкс и Энни последовали за лучами к дальней стене гостиной. Оба были без защитных костюмов, поэтому до прибытия экспертов им не следовало подходить к находке слишком близко. У стены, на полу близ камина, распростерлось тело мужчины. Он лежал ничком, и Бэнкс затруднился бы, не видя лица, определить возраст убитого, но, судя по одежде – джинсам и темно-зеленому свитеру, – это было тело довольно молодого человека. Уинсом оказалась права: насчет этого случая не могло быть сомнений. Даже с нескольких футов было видно кровавое месиво, в которое превратился затылок мужчины; длинный темный след густеющей крови поблескивал в свете фонарей, впадая в лужицу, которая постепенно впитывалась в ковер. Уинсом посветила вокруг, и Бэнкс заметил кочергу, валявшуюся на полу неподалеку от жертвы, и очки с одной разбитой линзой.
– Замечаешь следы борьбы? – спросил Бэнкс.
– Нет, – ответила Энни.
Свет фонаря выхватил из темноты пачку «Данхилла» и дешевую одноразовую зажигалку на столике возле кресла; убитый лежал головой в эту сторону.
– Видимо, он пошел за сигаретами, – предположил Бэнкс.
– И кто-то захватил его врасплох?
– Да. Но убитый не ожидал с его стороны угрозы. – Бэнкс указал на стойку у очага. – Кочерга, скорее всего, стояла здесь, у камина, вместе с другими принадлежностями.
– Когда проанализируем расположение брызг крови, сможем лучше понять, как это случилось, – сказала Энни.
Бэнкс кивнул и повернулся к Уинсом.
– Прежде всего нам надо полностью перекрыть доступ в эту комнату, – распорядился он. – Чтобы сюда не заходили посторонние.
– Есть, сэр, – ответила Уинсом.
– И организуйте опрос соседей как можно скорее. Если необходимо, затребуйте подкрепление.
– Есть.
– Известно, кто этот человек?
– Пока нет, – откликнулась Уинсом. – Констебль Трэверс живет на этой же улице, подальше; он мне сказал, что не знает убитого. Видимо, этот коттедж сдавали на каникулы.
– Значит, нужно найти его владельца.
– Владелицу, сэр. Она здесь. – Это заговорил констебль. Он направил луч своего фонаря в глубь гостиной, где, окруженная тьмой, бессмысленно уставившись в пространство, на стуле сидела женщина. – Не знаю, что с ней делать, – продолжал он. – Не мог же я ее отпустить, пока она с вами не поговорит, а ей нужно было присесть. У нее вроде как ноги отказали.
– Вы правильно сделали, – похвалил Бэнкс.
– В общем, это миссис Тэннер. Она хозяйка.
– Нет, я не хозяйка, – возразила миссис Тэннер. – Я приглядываю за домиком, вы понимаете. А хозяева живут в Лондоне.
– Хорошо, – произнес Бэнкс, садясь напротив нее. – Мы выясним эти детали позже.
Констебль Трэверс направил луч фонаря вдоль разделявшего их стола, чтобы не слепить их и чтобы при этом собеседники видели друг друга. Насколько удалось разглядеть Бэнксу, это была тучная женщина немного за пятьдесят, с короткими седеющими волосами и двойным подбородком.
– Как вы себя чувствуете, миссис Тэннер? – спросил он.
Она положила руку на грудь:
– Сейчас получше, спасибо. Я просто была потрясена. В темноте, вы понимаете… И не то чтобы раньше я не видела покойников, но это были родные, вы понимаете, а тут…
Она отпила из стоявшей перед ней дымящейся чашки. Очевидно, у Трэверса хватило ума сделать чай, а значит, здесь есть газовая плита.
– Вы готовы ответить на несколько вопросов? – осведомился Бэнкс.
– Не знаю, что я вам такого могу сказать.
– Предоставьте мне это решать. Как получилось, что вы нашли тело?
– Он просто лежал, вы понимаете, лежал там, где и сейчас. Я ничего не трогала.
– Хорошо. Но я имел в виду другое: как вы здесь оказались?
– Отключили свет, вы понимаете. Я живу на этой улице, совсем рядом, по другую сторону от паба, и я хотела ему показать, где свечи, которые мы тут держим на случай аварии. И большой фонарь тут тоже есть.
– В котором часу это было?
– Без нескольких минут восемь.
– Вы видели или слышали что-нибудь необычное?
– Нет.
– Видели кого-нибудь?
– Никого.
– Никаких машин?
– Нет.
– Дверь была открыта?
– Нет. Она была закрыта.
– И что же вы сделали?
– Сначала постучалась.
– А потом?
– Ну, вы понимаете, никто не ответил, и внутри было темно…
– Вы не подумали, что его нет дома?
– Его машина на месте. Кто станет гулять пешком в такую ночку?
– А как насчет паба?
– Я туда заглянула, но его там не было, и никто его не видел, так что я вернулась сюда. У меня есть ключи. Я подумала: вдруг с ним что-то стряслось, вы понимаете, упал с лестницы в темноте, и всё оттого, что я забыла ему показать, где свечи и фонарь.
– А где они? – поинтересовался Бэнкс.
– В коробке на полке над лестницей. – Она медленно покачала головой. – Простите. Как только я увидела его… вы понимаете… как он там лежит… у меня совсем вылетело из головы, зачем я приходила.
– Ничего страшного.
Бэнкс отправил констебля Трэверса за свечами. Вскоре тот вернулся.
– Там на кухне у плиты были спички, сэр, – сообщил он и начал водружать свечи на блюдца и расставлять их на столе в гостиной.
– Так лучше, – одобрил Бэнкс. Он повернулся к миссис Тэннер: – Вы знаете, кто был ваш постоялец? Его имя?
– Ник.
– И все?
– Когда он въехал в прошлую субботу, он зашел и представился, просто сказал, что его зовут Ник.
– Он не дал вам чек с именем и фамилией?
– Он платил наличными.
– Это в порядке вещей?
– Некоторые предпочитают так.
– Он надолго приехал?
– Заплатил за две недели.
Две недели в Йоркширских долинах в конце октября – Бэнксу показалось, что это странный отпускной выбор, но о вкусах не спорят. Возможно, этот Ник был заядлым сельским туристом.
– Как он нашел это место?
– У хозяев есть свой сайт, но не спрашивайте у меня подобности. Я только забочусь об уборке и вообще слежу, чтобы все было в порядке.
– Понимаю, – успокаивающе произнес Бэнкс. – Можете предположить, откуда был этот Ник?
– Нет. Заграничного акцента у него не было, но он явно был не из наших мест. Похоже, откуда-то с юга.
– Можете еще что-нибудь о нем рассказать?
– Я его всего один раз и видела, – ответила миссис Тэннер. – С виду он был вполне славный парень.
– Сколько ему было лет, как вам кажется?
– Немного. Что-нибудь около тридцати пяти. Не очень-то я разбираюсь в возрасте.
Яркий свет фар проник в окно, и вскоре домик наполнился сотрудниками криминалистического отдела. Почти одновременно с ними приехали Питер Дарби, фотограф, и доктор Гленденинг, патологоанатом министерства внутренних дел. Гленденинг ворчал, что Бэнкс, видно, воображает себе, что для него, Гленденинга, самое лучшее развлечение в пятницу вечерком – возиться с трупами. Бэнкс попросил констебля Трэверса отвести миссис Тэннер домой и побыть с ней. Ее муж, как она сказала, пошел в Иствейл играть в дартс, но скоро должен был вернуться, и она заверила Бэнкса, что отлично побудет одна. Криминалисты быстро расставили свет в гостиной, и, пока Питер Дарби снимал коттедж своим «Пентаксом» и цифровой видеокамерой, Бэнкс наблюдал, как доктор Гленденинг осматривает тело, слегка поворачивая его, чтобы изучить глаза.
– Что можете сообщить, док? – спросил Бэнкс через несколько минут.
Доктор Гленденинг выпрямился и театрально вздохнул:
– Я уже просил вас, Бэнкс. Не называйте меня «док». Это фамильярность.
– Простите, – извинился Бэнкс. Он взглянул на труп. – Знаете, мой пятничный вечер он тоже испортил, так что выкладывайте все, что можете, будет полезно.
– Что ж, начать с того, что он мертв. Можете записать это в свою маленькую книжечку.
– Я подозревал что-то подобное, – отозвался Бэнкс.
– И не надо сарказма, черт возьми. Вы хоть понимаете, что сейчас я должен был находиться на банкете у лорд-мэра, пить лучший в мире сидр «Кантри-мэнор» и кушать волованы?
– Это вредно для здоровья, – предупредил Бэнкс. – Вам полезнее находиться здесь.
Гленденинг одарил его лукавой улыбкой:
– Может, в этом вы и правы, дружок. – Он пригладил серебристую шевелюру. – В общем, его почти наверняка убили ударом в заднюю часть головы. Разумеется, я смогу сказать точнее, когда он будет лежать у меня на столе, но пока сгодится и такое заключение.
– Время смерти?
– Не больше двух-трех часов назад. Трупное окоченение еще не началось.
Бэнкс посмотрел на часы. Пять минут десятого. Миссис Тэннер, видимо, провела здесь около часа, что еще больше сужает интервал. Допустим, время убийства – между шестью и семью часами вечера. Видимо, она совсем ненамного разминулась с убийцей, а значит, она очень везучая женщина.
– Может быть, он напился, упал и разбил себе голову? – спросил Бэнкс. Он знал, что это маловероятно, но должен был задать этот вопрос. Не стоит тратить время и ценные полицейские ресурсы на бытовой несчастный случай.
– Почти наверняка – нет, – ответил Гленденинг, взглянув на кочергу. – Начать с того, что в таком случае он бы, скорее всего, лежал на спине, а во-вторых, судя по форме раны, а также по наличию крови и волос на этой вот кочерге, я бы заключил, что на сей раз орудие убийства долго искать не придется. Возможно, вы снимете с нее отличный чистенький набор отпечатков пальцев и вернетесь домой еще сегодня вечером, как раз когда пора будет в кроватку.
– Мечтать не вредно, – буркнул Бэнкс, буквально ощущая, как от него ускользает очередной уик-энд. Почему убийцы не совершают свои преступления по понедельникам? Пятничные убийства превращаются в настоящую головную боль не только из-за перспективы пахать весь уик-энд, но и потому, что на выходных люди обычно разъезжаются кто куда. Конторы закрываются, сотрудники посещают родственников, все замедляет ход. Между тем в любом расследовании решающую роль играют первые сорок восемь часов.
– Кочерга была под рукой, – заметил он, – а значит, тот, кто это сделал, возможно, вовсе и не готовился к убийству. Или же хотел, чтобы убийство выглядело непредумышленным.
– Рассуждать об этом предоставляю вам. Насколько я понимаю, теперь он принадлежит коронеру. Можете убирать тело, когда закончит этот ваш Картье-Брессон.[6]6
Картье-Брессон Анри (1908–2004) – знаменитый французский фотограф, считается одним из отцов современной школы фотожурналистики.
[Закрыть]
Бэнкс улыбнулся. Он заметил, как Питер Дарби за спиной у Гленденинга показал доктору язык. На осмотре места преступления они вечно путались друг у друга под ногами и демонстрировали, насколько этим утомлены; при этом больше никогда и нигде они не встречались.
Уже нельзя было не замечать бурную деятельность, в остальной части дома, где так и кишели ребята из криминалистического отдела. Толстые кабели змеились по зимнему саду, они были подключены к ярким прожекторам, отбрасывавшим на стены тени мужчин в защитных костюмах. С отчетливым чувством, что он всем мешает, Бэнкс осторожно двинулся к зимнему саду. Ветер по-прежнему рвал и метал, и иногда казалось, что он вот-вот сорвет и унесет это хрупкое строение, – тем более что дверь оставили открытой, чтобы протянуть кабели.
Следующим прибыл сержант Стефан Новак, координатор работ на месте преступления; кратко поприветствовав Бэнкса и Энни, он сразу приступил к работе. Его задачей было осуществлять связь между учеными и сыщиками, при необходимости переводя жаргон тех и других на удобопонятный английский, и он с этим прекрасно справлялся, в чем ему, безусловно, помогали ученые степени по физике и химии.
Бэнкс не раз замечал, что существуют люди, способные часами стоять и глазеть, как другие работают. Они буквально прилипают к щелям в деревянных заборах, окружающих стройки, в то время как экскаваторы вычерпывают землю и люди в касках отдают приказания, перекрикивая грохот. Или же они торчат на улице, наблюдая, как кто-нибудь, взобравшись на леса, отчищает фасад старого здания с помощью пескоструйной машины. Бэнкс был не из таких. Ему казалось, что это некая особо извращенная форма вуайеризма. А поскольку сейчас, пока команда экспертов не завершит работу, от него пользы в доме быть не могло, его мысли с удовольствием обратились в сторону озаренного свечами паба, расположенного не больше чем в тридцати ярдах отсюда. Тех, кто там сидит, надо опросить. Кто-то из них мог что-нибудь видеть или слышать. Лучше поговорить с ними сейчас, пока они еще там и воспоминания еще не повыветрились. Он велел Уинсом и Темплтону оставаться со Стефаном и криминалистами, а за ним послать, если выяснится что-то важное, потом окликнул Энни, и они вместе направились к воротам.
Глава вторая
8 сентября 1969 года, понедельник
С удовлетворением заключив, что все идет гладко, Чедвик подозвал Рика Хейса и предложил ему продолжить разговор в спецфургоне. В фургоне был устроен изолированный отсек для допросов, однако при росте шесть футов два дюйма Чедвик ощущал здесь некоторую клаустрофобию. Но он мог с этим смириться, к тому же немного дискомфорта не помешает, когда имеешь дело с человеком, которому есть что скрывать.
При ближайшем рассмотрении Хейс выглядел старше, чем показалось Чедвику поначалу: вокруг глаз у него залегли морщины, на щеках вздулись желваки. Может, это сказывалось напряжение нынешнего уик-энда? Чедвик решил, что Хейсу под сорок, но по прическе и одежде он мог бы сойти за человека лет на десять моложе. На лице у него красовалась трех– или четырехдневная щетина, ногти обгрызены до мяса, а указательный и средний пальцы на левой руке пожелтели от никотина.
– Мистер Хейс, – начал Чедвик. – Возможно, вы сумеете мне помочь. Мне нужна некоторая базовая информация. Сколько человек пришло на фестиваль?
– Около двадцати пяти тысяч.
– Порядочно.
– Не так уж много. В прошлый уик-энд на острове Уайт собралось сто пятьдесят тысяч. Между прочим, там выступали Дилан и «Ху». Притом среди площадок была конкуренция. В субботу в Гайд-парке играли «Кросби, Стилл энд Нэш» и «Джефферсон Эйрплейн».
– А у вас?
– Главные приманки? «Пинк Флойд», «Лед Зеппелин».
Чедвик, никогда не слышавший ни о тех ни о других, старательно записал названия, предварительно справившись у Хейса, как они пишутся.
– А кто еще?
– Пара местных групп. «Жан Дюк де Грей», «Мэд Хэттерс».[7]7
«Мэд Хэттерс» – «Безумные Шляпники» (англ.). Безумный Шляпник – знаменитый персонаж «Алисы в Стране чудес» Кэрролла (в переводе Н. Демуровой – Болванщик). В комментариях к «Алисе» Мартин Гарднер поясняет, что в основе английской поговорки «безумен, как шляпник» – тот факт, что ртуть, применявшаяся в былые времена при обработке фетра, зачастую вызывала у мастеров психическое расстройство.
[Закрыть] «Хэттерс» в последние месяцы особенно сильно подросли. Их новый диск уже в чартах.
– Что значит «местные»? – уточнил Чедвик, фиксируя названия.
– Из Лидса. Ну, и из окрестностей.
– Сколько всего было групп?
– Тридцать. Если хотите, могу вам дать полный список.
– Был бы вам очень признателен. – Чедвик толком не знал, чем эта информация может оказаться ему полезной, но нельзя было отказываться даже от самых мелких деталей. – Такие концерты организовывать, должно быть, нелегко.
– И не говорите. Мало того что надо сильно загодя бронировать места для групп, договориться об аренде, парковке, о временном жилье, туалетах, так нужно еще обеспечить электрогенераторы, транспорт и много всякой звуковой аппаратуры. А ведь есть еще охрана.
– Кого вы нанимали для охраны?
– У меня свои люди.
– Вы занимались такими вещами раньше?
– В меньшем масштабе. Такая у меня работа – устраивать концерты.
Чедвик нацарапал что-то у себя в блокноте, заслонившись от Хейса согнутой ладонью. Не то чтобы это что-нибудь означало, он просто хотел, чтобы Хейс подумал: это что-то означает. Хейс закурил. Чедвик открыл окно.
– Фестиваль продолжался три дня, верно?
– Да. Мы начали в пятницу, ранним вечером, а закруглились сегодня, еще до света.
– В котором часу?
– Последними играли «Лед Зеппелин». Они вышли около часа ночи, а закончили, скорее всего, часа в три. Предполагалось, что мы свернемся раньше, но были неизбежные накладки: плохо работала техника, ну и прочее в том же роде.
– Что случилось в три?
– Люди начали растекаться по домам.
– Прямо среди ночи?
– Их тут больше ничего не удерживало. Те, кто успел поставить палатку, видимо, отправились в лагерь прикорнуть на несколько часиков, но остальные разошлись. В поле было почти совсем пусто, когда на рассвете вышли уборщики. Да и дождь помог.
– Когда начался дождь?
– Думаю, примерно в полвторого ночи. Так, недолго побрызгал.
– Значит, когда играли «Лед Зеппелин», в общем было сухо?
– В общем да.
Ивонна явилась домой в шесть тридцать, вспомнил Чедвик, а значит, ей с лихвой хватило бы времени добраться из Бримли, если она там была. Что она делала между тремя часами и шестью тридцатью? Чедвик решил отложить этот вопрос на потом, пока не выяснит, была ли она в Бримли вообще.
При ориентировочном времени смерти между часом тридцатью и пятью тридцатью получалось, что жертву должны были убить, когда играли «Зеппелин» или же когда все уже расходились по домам. Скорее первое, решил он: так меньше шансов, что наткнешься на свидетелей. И, вероятно, еще до дождя, потому что на земле нет ясного следа, показывающего, что тело волокли.
– Есть другие ворота кроме тех, через которые я вошел? – поинтересовался он.
– Нет. Только те, что на севере. Но выходов полно.
– Вероятно, вокруг всей площадки – ограда?
– Да. Это был не бесплатный концерт, вы же понимаете.
– А можно попасть сюда через лес?
– Нет. На той стороне выходов нет. Парковка, палатки и ворота – все на северной стороне, и ближайшая дорога тоже на севере.
– Насколько я понимаю, у вас были некоторые проблемы со скинхедами?
– Ничего серьезного, мои ребята справились. Шайка бритоголовых пыталась прорваться через ограждение, мы их отогнали.
– На север или на юг?
– Вообще-то на восток.
– Когда это случилось?
– В субботу вечером.
– Они вернулись?
– Не слышал об этом. Если и вернулись, то тихо.
– У вас действительно спали в поле в этот уик-энд?
– Некоторые – да. Я же говорю, у нас тут есть парочка полей под паркинг и палатки, выше, на холме. Многие разбили палатки и бродили туда-сюда. Другие принесли с собой спальные мешки. Слушайте, это что, все важно? А мне-то казалось, что все ясно как день.
Чедвик поднял брови:
– Вот как? Видимо, я что-то упустил. Расскажите мне.
– Ну, она, должно быть, повздорила со своим дружком или с другим каким-то парнем, вот он ее и убил. Они были в стороне от основной толпы, ближе к краю леса, а поскольку все слушали «Лед Зеппелин», никто ничего бы не заметил, даже если бы наступил конец света.
– Он что, громко играет, этот «Лед Зеппелин»?
– Можно сказать и так. Вам надо бы их послушать.
– Не исключаю, что я так и сделаю. Кстати, вы и правда высказали здравую мысль. Я уверен, что музыка могла помочь преступнику. Но почему вы предполагаете, что это ее дружок? Парни часто режут своих девушек?
– Не знаю. Я просто… я хотел сказать… кто же еще?
– А мог это сделать, например, убийца-маньяк?
– Вы в этом должны разбираться получше моего.
– Или бродяга, который проходил мимо?
– Ну вот, теперь вы издеваетесь.
– Уверяю вас, мистер Хейс, я подхожу к этому делу очень серьезно. Но чтобы выяснить, кто мог это сделать, ее дружок или кто-то еще, нам надо узнать, кто она. – Он черкнул что-то в блокноте, а затем посмотрел Хейсу в глаза. – Может быть, вы мне сумеете помочь?
– Я никогда в жизни ее раньше не видел.
– Да ладно вам, приятель. – Чедвик не спускал с него взгляда.
– Я не знаю, кто она.
– Ага, но вы ее где-то все-таки видели?
Хейс опустил глаза, глядя на свои сцепленные руки.
– Может, и так, – сказал он.
– И где вы ее могли видеть, как по-вашему?
– Она могла в какой-то момент оказаться за сценой.
– Теперь мы наконец сдвинулись с мертвой точки. Как попадают за сцену?
– Ну, обычно нужен пропуск.
– А кто их выдает?
– Охрана.
– Но?
Хейс заерзал в кресле:
– Ну, знаете, иногда… хорошенькие девушки… Что с ними поделаешь?
– Сколько человек было за сценой?
– Десятки. Там был сущий хаос. У нас была ВИП-зона, которую отгородили канатами, там была палатка с пивом и шезлонги, и еще стояли вагончики исполнителей, плюс гримерки, плюс туалеты. А перед сценой у нас была зона для прессы. Некоторые музыканты околачивались рядом, чтобы послушать других, а потом они могли устроить вместе джем за сценой и… ну, вы сами понимаете…
– Какие группы выступали в воскресенье последними?
– Сразу после того, как стемнело, мы закончили вечернюю часть программы на «Мэд Хэттерс», а после них играли «Флитвуд Мак», «Пинк Флойд» и «Лед Зеппелин».
– И все они побывали за сценой?
– В тот или иной момент – да, если они не были в это время на сцене.
– С гостями?
– Там была масса народу.
– Сколько?
– Не знаю… может, полсотни или около того. Больше. Администраторы гастролей, менеджеры, журналисты, диск-жокеи, ребята из звукозаписывающей компании, агенты, друзья музыкантов, всякие фанаты, которые околачиваются при группах, и прочие, и прочие.
– Вы составляли списки гостей?
– Вы шутите!
– А списки тех, кому выдавали пропуска?
– Нет.
– Кто-нибудь вел учет тех, кто входит и выходит?
– Кто-то проверял пропуска на входе в зону за сценой. Вот и всё.
– И разрешал красивым девушкам пройти без пропуска?
– Только если они были с кем-то, у кого был пропуск.
– А, понимаю. Значит, наша жертва, возможно, не доставала себе пропуск сама. А имелись ли какие-нибудь другие вещества кроме пива, которые вносили вклад в общее чувство радости за кулисами?
– Все равно я бы об этом не узнал. Я был слишком занят. Почти все время я носился повсюду как угорелый, старался убедиться, что все идет как надо, старался, чтобы все были довольны.
– И все были довольны?
– По большей части. Иногда попадается какой-нибудь придурок, которому и вагончик тесный, и водка не того сорта, но в целом все было тип-топ.
Чедвик бегло записал кое-что. Он мог бы поклясться, что Хейс выгибает шею, пытаясь это прочесть, так что он закрыл слова рукой, когда дописал.
– А если нам удастся сузить интервал, в который произошло убийство, вы сумеете подробнее рассказать нам, кто в этот момент мог находиться за сценой, как по-вашему?
– Может, и сумею. Не знаю. Я же говорю, там был сущий бедлам.
– Представляю. Вы видели ее вместе с каким-то конкретным человеком?
– Нет. Может, это была она, а может, и нет. Я только мельком поглядел. Там было много народу. Много всяких милашек. – Его лицо прояснилось. – Может, это даже была не она.
– Но давайте все-таки сохранять оптимизм и предполагать, что это была она, хорошо? У девушки, которую вы видели, был на правой щеке нарисован цветок?
– Не знаю. Я же говорю, я даже не уверен, что это вообще была она. Многие девушки рисовали себе цветочки.
– А вдруг нам сумеет помочь ваша группа охраны?
– Может быть. Если они вспомнят.
– А журналисты рядом были?
– Еще бы. Но в мигающем режиме.
– Что вы имеете в виду?
– Это же палка о двух концах, понимаете? Реклама всегда пригодится, и прессу отпугивать не стоит, но при этом вы же не хотите, чтобы кто-нибудь снимал каждый ваш шаг или описывал каждый ваш поход в сортир, верно? Мы пытались соблюсти баланс.
– И как вам это удавалось?
– Большая пресс-конференция перед мероприятием, все интервью – строго по расписанию, с определенными исполнителями в определенное время.
– Где?
– В огороженной зоне прессы.
– Значит, журналистов не пускали за сцену?
– Да вы шутник!
– А фотографы там были?
– Только в пресс-зоне.
– Не могли бы вы мне дать их имена?
– Ни одного не помню. Можете спросить у Мика Лоутона. Он отвечал на этом мероприятии за связи с прессой. Я вам дам его телефон.
– А телевидение?
– Они были здесь в субботу и воскресенье.
– Сейчас угадаю: в пресс-зоне?
– Они почти все время снимали зрителей и выступления групп, при этом строго соблюдали закон об авторских правах: только с разрешения и все такое прочее.
– Мне нужны названия телекомпаний, которые в этом участвовали.
– Ну конечно. Как обычно, главные подозреваемые.
Хейс сообщил ему названия. Выбирать было особенно не из чего: Чедвик и без того сразу подумал о «Йоркшир телевижн» и «Би-би-си-норт». Он встал, нагнувшись, чтобы не стукнуться головой о потолок.
– Мы с ними потолкуем, узнаем, можно ли взглянуть на их пленки. И с вашей охраной тоже побеседуем. Спасибо, что уделили мне время.
Хейс поднялся на ноги, вид у него был удивленный.
– Это что, все?
– Пока да, – улыбнулся Чедвик.
*
Помещение паба выглядело весьма колоритно: это было похоже на сцену из Диккенса, написанную с рембрандтовским чувством светотени. В зальчике с низким потолком выделялись две группы людей: одна играла в карты, другая была погружена в оживленную беседу. Грубые, потрепанные непогодой лица с морщинистыми щеками и носами картошкой озарялись свечами и огнем поленьев, потрескивавших в очаге. Двое за барной стойкой были моложе: местная девушка, бледная гибкая блондинка лет девятнадцати-двадцати, которую Бэнкс, он был в этом уверен, где-то видел раньше, и молодой человек примерно десятью годами старше, кудрявый, с клочковатой козлиной бородкой.
Когда вошли Бэнкс и Энни, все замерли и посмотрели в сторону двери; потом картежники вернулись к игре, а другая группа начала тихо переговариваться.
– Та еще ночка на дворе, – произнес молодой человек за стойкой бара. – Что вам подать?
– Мне пинту «Блэк шип», – заказал Бэнкс, показывая свое удостоверение. – А вот это инспектор Кэббот, ей швепс «Слимлайн горький лимон», безо льда.
Энни подняла, бровь, взглянув на Бэнкса, но безропотно приняла напиток, когда его принесли, и вынула записную книжку.
– Там такая суматоха, я уж подумал: не иначе, скоро ваши нагрянут, станут все вынюхивать, – заявил молодой человек. У него вздулся бицепс, когда он толкнул к Бэнксу его пинту.
– Вас зовут?..
– Кэмерон Кларк. Владелец. Все меня называют КК.
Бэнкс заплатил за напитки, невзирая на протесты КК, и отхлебнул пива.
– Что ж, Кэмерон, – проговорил он, – пиво у вас отличное, вот что я вам скажу.
– Спасибо.
Бэнкс повернулся к девушке:
– А вы?..
– Келли, – произнесла она, переминаясь с ноги на ногу и крутя прядь волос. – Келли Сомс. Я тут работаю.
Как и хозяин заведения, Келли была в белой футболке с крупной надписью «Кросс киз инн» на груди. Свечи в баре горели достаточно ярко, чтобы разглядеть, что тоненькая материя кончалась дюйма на три выше ее джинсов, низко сидящих на бедрах, и широкого пояса, усеянного заклепками, открывая полоску бледного впалого живота и пупок, с которого свисала коротенькая серебристая цепочка. Бэнксу подумалось, что ее обнаженная талия способна обратить каждого мужчину за сорок в похотливого старикашку.
