Текст книги "Норки!"

Автор книги: Питер Чиппендейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 39 страниц)

Глава 61. КРУШЕНИЕ НА КАМНЯХ БЫТИЯ

Слухи о смерти Альфонса распространились по лесу с удивительной быстротой, и Филин, которого довольно бесцеремонно разбудил один из сородичей Берты, полетел прямо на Плато. Какое гуано опять замыслили эти норки?

Глазам его предстало любопытное зрелище. На Плато не было ни одной норки, если не считать вожаков стаи, которые сновали во всех направлениях, выискивая в траве желтые перья, несомненно принадлежавшие покойному императору. Судя по всему, несчастный Альфонс был не просто убит, но разорван на клочки. При виде кучки желтого пуха, испачканного красным, Филин почувствовал дурноту, но еще хуже ему стало, когда он увидел, как Мега, скорчившись в траве, торопливо рвет зубами окровавленные останки злосчастной золотой иволги.

На Малой поляне он застал безутешную Берту.

– Почему? – горько рыдая, повторяла она, не слушая утешений Раки.

Вокруг стояли мрачные лесные жители.

Оставив вдовствующую императрицу на попечение Раки, Филин поманил в сторонку потрясенных рабынь-завирушек и допросил их так вежливо, как только сумел, однако сведения, которые ему удалось из них вытянуть, никак не складывались в логическую картину. По словам завирушек, норка, сопровождавшая Альфонса, как раз ушла на обеденный перерыв («обеденный» они произнесли с дрожью в голосе), когда под деревом появилась другая, совсем молодая норка, которую они раньше не видели. Лестью и уговорами ей удалось убедить Альфонса, что присутствие Его Величества необходимо на

Плато. Норочий главарь Мега якобы хотел не только лично встретиться с императором, но и вручить ему специальную награду за особые заслуги перед лесом. Завирушкам, ввиду их несомненной умственной неполноценности, эта инициатива весьма понравилась, да и посланец Меги – даже на вид слабенький и довольно хилый по сравнению с другими норками – показался им не особенно опасным. Они даже решили, что эта молодая норка не годится ни на что другое, кроме как бегать с поручениями. Кроме того, Альфонс в последнее время обращался с завирушками как с какой-нибудь самой грязной грязью, и они прекрасно понимали причину – он не получал от своего шоу прежнего удовольствия. По их мнению, похвалы и награды от Вождя норок должны были не только подбодрить Альфонса, но и напомнить ему о его выдающейся роли в истории леса, и завирушки втайне надеялись, что в этом случае их жизнь станет полегче.

Альфонс разговаривал с посланцем норок в своей обычной надменной манере, но по всему было видно, как он польщен.

«Пожалуй Наши Величества соблаговолить удостоить вас этой чести: мы с императрицей вылетать незамедлительно».

Но Берта отказалась лететь – она-де слишком устала. Она прекрасно знала, что норки рассматривают ее как никому не нужное приложение к Его Желтости и боялась осложнить положение. Тогда Альфонс подтвердил посланцу норок, что в любом случае скоро прибудет, а сам принялся успокаивать Берту и даже послал завирушек за какими-нибудь ягодами для подкрепления сил. В конце концов он все же вылетел один, но не раньше, чем завирушки привели в порядок его перья.

Больше его никто не видел.

– Это вшо иж-жа меня! – всхлипывала Берта. – Ешли бы я только полетела ш ним!.. Я могла бы пожертвовать шобой ради него, а теперь мой Альфонш мертв, мертв, мертв!..

Филин и Рака беспомощно глядели, как она бьется головой об землю.

– Я лечу обратно на Плато, – шепнул Филин Раке. Холодная ярость переполняла его. До сих пор у него

не было оснований сомневаться в данном Мегрй торжественном обещании, что норки не тронут Альфонса ни при каких обстоятельствах. Даже сейчас Филин надеялся найти какое-то рациональное объяснение случившемуся.

Однако, когда он оказался в непосредственной близости от Плато, его гнев и недоумение стали еще больше. Окровавленные останки золотой иволги исчезли, словно Альфонс никогда не существовал в природе, – нигде не было видно ни одного желтого перышка. Зато все норки были налицо: они сидели тесной группой, и Мега обращался к ним с речью. Вокруг с грозным видом расхаживали Макси и его норковороты.

Филин спустился к кусту боярышника.

– Передай Меге, что я хочу встретиться с ним в Карьере. Сейчас! – властно крикнул он часовому.

– Пароль?! – раздалось из гущи колючих веток.

– Если ты немедленно не известишь вождя, твой пароль будет «смерть»! – грозно проухал Филин, указывая кончиком крыла на Бориса, который медленно ковылял в их сторону.

Часовой бросил в сторону барсука только один взгляд и во всю прыть понесся вверх по склону, а Филин легко взмыл в воздух и полетел к заброшенной каменоломне. Если барсук решил поразмяться – что ж, удачи ему! Филин не видел смысла впредь сдерживать его враждебность.

Праведный гнев настолько ослепил его, что Филин даже не подумал, как быть, если Мега просто не захочет с ним встретиться. Когда же тот все-таки появился, Филин задал ему тот же вопрос, что повторяла безутешная Берта:

– Почему?

– Мне очень жаль, – с сокрушенным видом отозвался главарь норок. – Это было непреднамеренно.

Филин невольно вздрогнул. Он никак не ожидал услышать извинения – во всяком случае, в самом начале разговора.

– Но я своими глазами видел, как ты жрал его тело!

– У меня не было выбора. Я должен был уничтожить все следы, – устало вздохнул Мега. – Убили его не мы, то есть не лидеры. Альфонса прикончил молодняк.

Он замолчал, и по задумчивому выражению его морды Филин понял, что сейчас самое лучшее проявить выдержку и дать вождю норок возможность выговориться.

– Мне самому все это очень не нравится, – нарушил молчание Мега, – но ты должен поверить мне. Боюсь, в последнее время у нас в колонии возникли кое-какие проблемы с молодым поколением. Поначалу это не казалось серьезным… Мы просто не думали, что может до этого дойти. Повторяю, мне очень жаль. Как и тебе, наверное…

Филин ответил не сразу. Все становилось на свои места. Поначалу он решил было, что после ухода людей норки взялись за старое, но теперь, если он только не ослышался, Мега открыто признавал: он потерял контроль над ситуацией. Вот почему кампания по истреблению ушастых стала свирепой, как никогда! Вот почему кроликов убивали теперь не только в дальних полях, но и в самом лесу!

– Я пытаюсь разобраться с этим, – прибавил Мега, нарушив цепь его размышлений. – Уверяю тебя, в будущем ничего подобного не случится.

– Боюсь, уже поздно, – заметил Филин, стараясь сдержать свою горечь и гнев.

И все равно ему продолжало казаться, что стоит дать вождю норок шанс. Больше того, если Мега действительно собирался найти виновных и примерно их наказать, он мог кое-чем ему помочь.

– Не знаю, говорит ли это тебе что-нибудь или нет, – сказал он, – но Альфонса заманил в ловушку молодой самец. Он сказал, будто ты приглашаешь его на Плато, чтобы наградить за спасение леса. Завирушкам он показался маленьким и каким-то больным с виду. Альфонс легко попался на эту удочку.

– Спасибо, – отозвался Мега. – Это как раз те сведения, которые были мне нужны. Не беспокойся, я разберусь.

Филину, который слушал его очень внимательно, неожиданно показалось, что Мега слегка колеблется.

«Вот гуано, – подумал Филин, когда его вдруг осенило. – Да Мега просто-напросто проспал заговор, который зрел у него под носом! Он потерял свое политическое чутье и вот-вот потеряет власть!»

Но если Мега больше не может удерживать своих норок железной хваткой, то все его обещания не стоят выеденного яйца. Теперь в лесу может произойти что угодно, а Мега не в силах будет это предотвратить. Хуже того, он может узнать о случившемся самым последним.

– Я еще не утратил контроль над ситуацией, – перебил ход его мыслей Мега. – Держись подальше, ясно? Это наше, норочье дело.

И он быстро выскользнул из каменоломни. Филин чувствовал себя смущенным. Его сотрудничеству с вождем норок, очевидно, пришел конец, а он так и не выяснил, зачем понадобилось прятать останки Альфонса и куда норки девали все эти перья.

Он еще долго сидел в пустынной чаше Карьера и размышлял. До сегодняшнего дня он кое-как справлялся со своим предубеждением против норок, ибо вынужден был сотрудничать с ними в борьбе против людей, готовых погубить лес. Мысленно оправдываясь перед самим собой и остальными, Филин – в какой-то степени повторяя слова Юлы – твердил себе, что в чем-чем, а в эффективности норкам отказать нельзя. Теперь, как он ни старался, он не мог даже представить себе, какое живое существо смогло бы помочь им одолеть норок. Вряд ли это были щелкуны, которые все еще собирались на шоссе и подолгу ждали появления своего драгоценного золотого чуда.

Филин внезапно подпрыгнул, пораженный новой идеей, которая пришла к нему в голову как озарение. Как он не додумался до этого раньше?! Он был так зол на себя, что ему захотелось дать себе здоровенного пинка

в украшенный гладкими перьями зад. А еще считал завирушек туповатыми! Вот оно – решение! Нужно только найти способ известить щелкунов о присутствии норок и о гибели Альфонса. Тогда люди сделают работу за них и отомстят хищникам за злодейское убийство редкой золотой иволги. Вот только как известить их потенциальных спасителей о том, что произошло?

Можно было бы бросить на берегу реки несколько желтых перьев, вот только Мега как будто специально позаботился о том, чтобы от несчастного Альфонса не осталось и следа. Как же быть?

«М-Первый и М-Второй наверняка что-нибудь придумали бы»,– подумал он с мрачным юмором, но в такой ситуации вряд ли стоило обращаться к ним за консультацией. Но кого еще можно попросить о помощи, не подвергая опасности всю затею? Конечно, он может безусловно доверять Борису, но из-за Альфонса они так резко разошлись во мнениях, что в последнее время почти не разговаривали. Нет, они не ссорились, но вряд ли сумеют помириться.

При мысли о том, что могло бы случиться, если бы он доверился Кувшинке или кому-то еще из числа Сопричастных Попечителей, у Филина что-то екнуло в груди. Кролики были хуже, чем бесполезны; они, несомненно, устроили бы митинг и погубили всю затею в зародыше. Если норки узнают, что он задумал, они никогда не простят ему предательства. Если стая норок поставит себе целью расправиться с ним, то рано или поздно они его схватят. И Юлу тоже. Норки не успокоятся, пока не перебьют в лесу все живое. Даже если молодняк действительно вырвался из-под контроля старших, перспектива была немногим лучше. В этом последнем случае свара между поколениями норок просто обескровит лесное сообщество и обречет его на медленную гибель.

Да, проблема оказалась запутанной, как повилика в шиповнике, нечего было и пытаться решить ее в одиночку.

Для начала он решил рассказать Берте и Раке, как погиб Альфонс, однако, когда он достиг Малой поляны, вдовствующей императрицы там уже не было.

– Она захотела побыть одной, и я решила уважить ее желание, – пояснила Рака. – Она обещала скоро вернуться.

– А где остальные?

– Кувшинка увела завирушек на митинг, остальные тоже пошли с ней. Кстати, она просила передать тебе, что ты просто-таки обязан на нем председательствовать.

– Пусть не надеется,– бросил Филин.

– Я беспокоюсь из-за Берты, Фил,– призналась Рака. – Она уже давно должна была вернуться.

– Она уже взрослая, – рассеянно отозвался Филин, думая о своем.

Ему очень хотелось начать действовать до того, как щелкуны поймут, что золотая иволга больше не живет в этом лесу. Если не подсказать им, какая беда стряслась с Альфонсом на самом деле, они просто подумают, будто он улетел куда-то в другое место, и перестанут собираться на берегу реки. Нет, нужно как можно скорее поделиться своими соображениями с кем-то, от кого можно ждать разумного совета. Хотя бы с той же Ракой. К тому же ей просто необходимо заняться чем-нибудь новым. Это ее отвлечет.

– Пожалуй, такое дело по плечу только этим двоим из Отдела норкетинга,– задумчиво проговорила Рака.

Она почти сразу согласилась с предложением Филина, но тоже никак не могла сообразить, кто из живых существ способен оказать им помощь в таком деликатном вопросе.

– Есть, правда, Фредди…– добавила она, но так, словно размышляла вслух.

– А-а, этот пронырливый ублюдок! – с презрением бросил Филин.

Но он тут же вынужден был согласиться, что Рака, пожалуй, права. Лис с его умением сталкивать лбами две противоборствующие стороны и использовать результат к своей выгоде, несомненно, был тем, кто им нужен. И сразу сам себе возразил: Фредди якшался и с норками, а значит, с легкостью может предать и лес.

если так ему будет удобнее. Именно поэтому в свое время Филин сделал все, чтобы держать лиса подальше от их лесных дел.

Рака как раз собиралась ответить, когда на поляну, громко хлопая крыльями, вылетели два очумелых дрозда.

– Там!..– закричали они.– Там Берта!.. Летим скорее!!!

Тело Берты лежало на дне Карьера. Шея у нее была сломана. Потрясенный щегол, единственный свидетель происшествия, рассказал им, что Берта на полной скорости ударилась головой в каменную стену. По его словам, она как будто даже не видела препятствия.

Наклоняясь над скрюченным тельцем, Филин заметил, что Рака вот-вот заплачет. Она успела полюбить Берту, которая, несмотря на свое высокое положение императрицы, продолжала потихоньку встречаться с ней. Рака восхищалась тем, как твердо Берта стоит на земле, хотя и продолжала бояться за нее. И вот ее самые страшные опасения оправдались.

Филин подумал о том отчаянии, в которое повергнет лесных жителей весть о постигшем их несчастье. Ему необходимо было действовать быстро и решительно.

– Я передумал, – заявил он. – Слетаю-ка я повидать Фредди. От меня, во всяком случае, не убудет.

– Я рада слышать это, Фил, – с благодарностью отозвалась Рака. – В душе лис всегда был предан лесу.

Глава 62. ИСКУССТВО ВИЛЬНУТЬ ХВОСТОМ

Кружа в вечернем темном небе, Филин высматривал Фредди. Наконец лис осторожно выбрался из норы и огляделся.

Убедившись, что опасности нет, Фредди коротко тявкнул, и из норы показалась его семья – несколько ярко-рыжих пушистых лисят. Наблюдая, как терпеливо Фредди сносит их неловкие укусы и броски, Филин удивился – почему-то раньше он никогда не задумывался об этой стороне его характера и не подозревал, что лис может быть заботливым и нежным отцом. По всему было видно, как Фредди нравится эта возня, однако она продолжалась недолго. Попрощавшись с детьми и супругой, которая на минутку высунулась из норы и тут же спряталась обратно, лис отправился по своему обычному маршруту вдоль гребней холмов. Если он и заметил в небе Филина, то не подал виду.

Лис медленно трусил по тропинке, чутко принюхиваясь и прислушиваясь ко всем подозрительным шорохам, и Филин невольно залюбовался простой грацией, с которой Фредди управлялся со своим длинным и гибким телом, одетым в роскошную рыжую шубу, хорошо заметную на фоне темно-зеленой травы, но напоминавшую своим цветом великолепие близкой осени. Что и говорить, лис был очень красив, и Филин даже позавидовал ему – правда, совсем немножко. Зная повадки Фредди, он легко мог предугадать, какую дорогу выберет лис, и полетел вперед, чтобы перехватить его.

Вот внизу промелькнула знакомая полянка. Филин круто спикировал вниз и уселся на ветке молодого ясеня, под которым – он знал – Фредди обязательно пройдет сразу после того, как проскользнет мимо вон тех зарослей ежевики.

Лис бесшумно возник из-за кустов и остановился в замешательстве, держа переднюю лапу на весу.

– Как дела, Фредди? – приветливо окликнул его Филин.

– Неплохо, Фил, неплохо, – с осторожностью ответил лис. – Давненько мы не виделись. А как у тебя?

– В общем, все в порядке, если не считать норок,– небрежно ответил Филин.– А тебе они не мешают?

– Понемножку справляемся.

«Еще бы ты не справлялся, старый пес, – подумал Филин. – Будь в тебе побольше честности и поменьше

осторожности, ты бы обязательно похвастался, как ловко ты к ним приспособился*.

– Я слышал, они опять взялись за старое, – неожиданно добавил Фредди. – Никогда не видел, чтобы они так волновались. Особенно молодняк… Это что-то совсем особенное.

– К сожалению, ты прав, – согласился Филин. – Похоже, избавившись от людей, мы совсем немногого достигли.

Словно в подтверждение его слов, ветер донес с Плато дикий многоголосый визг, и оба невольно замерли, стараясь разобраться, был ли это крик боли или удовольствия. Пожалуй, последнее, решили оба одновременно и с пониманием кивнули друг другу.

– Снова этот проклятый водный аттракцион, – вздохнул Филин.– Попробуй-ка поспи днем, когда там такое творится!

Фредди сочувственно кивнул. Пауза затягивалась, и Филин догадался, что прервать ее придется ему (Фредди всегда предоставлял инициативу собеседнику).

– Я тебя не задерживаю? – небрежно осведомился он.

– Вчера вечером тут неподалеку была уничтожена кроличья колония, – сказал Фредди, впервые посмотрев на Филина прямо.– Ты, наверное, знаешь… Я хотел взглянуть, не осталось ли там чего-нибудь для меня. Но это, конечно, может подождать.

Он уселся на траву под кустом, почесал за ухом и ухмыльнулся во всю ширину пасти.

– Ты близко с ними сошелся?

– Это было давно, – возразил лис, оправдываясь. – Всем нужно как-то жить, знаешь ли… Но сейчас – нет. Норки перешли всякие границы; даже мне кажется, что они перегнули палку.

Филин был поражен: не в характере Фредди было высказываться о ситуации определенно, тем более о ситуации, которая его устраивала.

– Они не такие, как мы, правда? – спросил он как можно мягче. – Для них нет ничего святого, и они не чтут устоев… – Он ненадолго задумался, пытаясь найти

верные слова. – Норки не понимают девиза «Живи сам и дай жить другим», я правильно понимаю?

– Живи сам, и пусть другие подохнут – вот какого принципа они придерживаются, – проворчал Фредди. – Когда они только появились в лесу, – добавил он, – я подумал: вот что-то новое, такое, что может оказаться полезным всем нам – или, по крайней мере, мне. – Лис печально улыбнулся. – Мне казалось, хорошая встряска пойдет лесу только на пользу. На многое здесь стали бы смотреть по другому…

«К чему клонит этот старый хитрюга?» – задумался Филин. Голос Фредди звучал почти искренне:

– Я ошибался, Фил. Ты совершенно прав. Норки никогда не станут здесь своими. Они – чужие!

Вот оно, слово, в поисках которого Филин так долго ломал себе голову!

– Ты ухватил самую суть! – взволнованно воскликнул он. – Они – чужаки!

Пора, решил он, пора переходить к главному – к осенившей его идее.

– Люди не зря держали их в клетках, как ты полагаешь? – спросил он. – Теперь, когда норки убили Альфонса, щелкуны будут ненавидеть их так же, как и мы. Я вот что хочу сказать, Фредди…– замялся он, нежданно-негаданно сбившись с мысли. – Что, если люди узнают, кто живет в лесу и кто убил золотую иволгу? Что они тогда сделают? Может быть, они избавят нас от норок?

Вот и все, подумал он в смятении. Теперь все было в лапах Фредди. Если лис расскажет норкам, о чем они тут болтали, это будет… «конец леса как такового», – всплыла в памяти любимая фраза Сопричастных Попечителей.

Фредди наморщил чувствительный нос.

– Я сам думал о чем-то подобном, Фил, но, признаюсь откровенно, меня это не занимает. Больше не занимает, – подчеркнул он. – Я давно уже хотел кое-что рассказать тебе по старой дружбе, да все не представлялось удобного случая. Пожалуй, не поздно сказать об этом сейчас. Я и моя семья – мы решили уйти.

От изумления Филин чуть не свалился с ветки, и ему пришлось пустить в ход крылья, чтобы восстановить равновесие. Фредди всегда был себе на уме, но чтоб такое! Он жил в лесу, как и все остальные, так с чего же ему вдруг вздумалось уходить именно сейчас? Вряд ли дело тут в норках, тогда в чем же?

– Прилетай завтра, и я все объясню. Тебе просто будет легче понять меня, когда ты познакомишься с моей семьей.

Предложение Фредди познакомить его с семьей польстило Филину – даже в лучшие дни Общества Памяти Полевой Мыши они старались не касаться домашних проблем.

– Буду очень рад, – искренне ответил он и добавил: – Ты прав насчет кроличьей колонии. Норки разгромили садок в среднем течении реки – поблизости от места, где гнездятся серые цапли. Вороны там уже похозяйничали, но ты не пожалеешь, если отправишься туда: там еще много осталось.

– Спасибо, Фил. – Лис кивнул и дружески улыбнулся. – Может быть, нам, лесным жителям, стоит держаться заодно, а?

Филину не пришлось жалеть о потраченном времени, когда на следующий вечер лис представил его своей супруге. Да и наблюдать за тем, как Фредди играет с лисятами, ему было приятно.

Как бы там ни было, он испытывал к Фредди особенное расположение, когда они добрались до Карьера, на дне которого уже сгущалась темнота. Обоим казалось, что лучшего места для серьезного разговора не найти во всем лесу. Тем не менее Филин время от времени нервно вздрагивал, и влажный ночной холод был здесь ни при чем. Если Фредди предал его, то это, скорее всего, должно было выясниться здесь же, в каменоломне, и он вздохнул с облегчением, когда никакой засады на месте встречи не оказалось. К тому же Фредди тепло поблагодарил его за подсказку насчет кроличьего садка, и Филин совсем расслабился.

– Ты хотел объяснить мне, почему ты решил уйти.

– Что было самого плохого в твоей жизни? – вдруг спросил лис, и Филин озадаченно замолчал. Он как-то не думал о таких вещах и не был готов ответить на этот вопрос. Впрочем, Фредди не нуждался в его ответах.

– Для меня самым худшим всегда была травля лисиц, – продолжал он. – Для всего нашего племени это самое скверное, что может с нами случиться. Представь себе, ты живешь себе спокойно, потихоньку занимаешься своими делами и ничто-то тебя не заботит, кроме безопасности твоей норы, дичи насущной и вопросов продолжения рода. Все очень хорошо, все налажено, так что иногда даже позволяешь себе всякие невинные развлечения… И вдруг из-за холма вылетает свора разъяренных гончих и люди верхами. И все они против тебя, а ты один, и рядом никого.

Филин удивленно уставился на Фредди. Он никогда еще не видел своего друга таким взволнованным.

– Конечно, если быть до конца откровенным, приятно потягаться с таким сильным соперником, особенно если уверен, что, когда станет по-настоящему туго, можно будет вильнуть хвостом и сбить погоню со следа каким-нибудь подходящим способом. Если действовать трезво, с холодной головой, от охотников можно просто убежать. Но вместе с тем ты знаешь: одна ошибка, один неверный поворот или случайное падение – и тебе конец. И чем старше становишься, тем меньше у тебя шансов победить в этой гонке.

Он снова посмотрел на Филина в упор, хотя это никогда не было ему свойственно.

– Самая скверная штука, Фил, это отсутствие уверенности, когда не знаешь, что будет завтра с тобой самим и со всем тем, ради чего ты столько времени трудился не покладая сил… Не надейся на щелкунов, они остановили копалки, но что они сделали для того, чтобы запретить охоту на лисиц?

Филин всегда считал, что у людей есть достаточно причин, чтобы охотиться на Фредди и ему подобных.

Взять хотя бы опустошительные налеты на курятники… Лисы нарушали слишком много правил, чтобы любое живое существо – будь то человек или распоследняя лесная мышь – могло чувствовать себя комфортно по соседству с ними.

– Тяжело вам приходится? – спросил он, прибегнув к этой нейтральной фразе, чтобы что-нибудь сказать.

– Не то слово, Фил, не то слово…– мрачно отозвался Фредди. – И опасность грозит нам даже в самых глухих уголках. Вот почему мы, как и многие другие лисы, решили, что жить рядом с человеком намного безопаснее, чем стараться избегать его любой ценой. Как ни парадоксально это звучит… В наши дни все больше лисьих семейств переселяются на окраины больших человеческих колоний, которые называются городами. Известно ли тебе, Фил, что у людей в городах так много еды, что они ее выбрасывают? И какой еды!.. Экзотические сорта мяса, острые соусы, морская рыба, какая-то очень вкусная штука, которая называется сыр, сахарные косточки, требуха… да всего и не перечислишь! Люди в городах специально собирают всю эту ненужную снедь в такие большие железные ящики, и это, как ты понимаешь, весьма устраивает нас, лис.

– Звучит неправдоподобно, – заметил Филин, имея в виду буквальное значение этого слова. Ему всегда казалось, что большие поселки людей, которые Фредди назвал городами, это настоящий кошмар. – Впрочем, ты, наверное, уже все решил, так что тебя и отговаривать-то не стоит…

– Мне лично будет очень нелегко оставить лес, – признался Фредди. – Но я должен думать о детях, Фил. Они просто бредят яркими огнями, уличной жизнью, контейнерами с едой… Нет, конечно, жизнь в городе наверняка не подарок – взять хотя бы те же грохоталки, которых в городах наверняка тысячи и тысячи, но зато там не охотятся на лис, и это перевешивает все. Вот почему лисы в наши дни все чаще повторяют: «Если нельзя победить их, значит, нужно

к ним присоединиться». – Он длинно вздохнул. – Мир меняется, Фил, и лес меняется вместе со всем остальным. И дело не только в норках. Все процессы идут в десятки раз быстрее. И с каждым днем будет все труднее и труднее хранить верность старым традициям. Ты и сам это знаешь…

Он замолчал, печально поглядывая на Филина, но тот был слишком потрясен, чтобы что-нибудь сказать.

– Я хочу кое-что рассказать тебе, Фил. Я никому не рассказывал об этом. О моей матери… как я видел ее в последний раз. – Он помолчал. – Я был очень мал тогда. Как-то раз нас разбудили звуки приближающейся охоты. «Мамочке придется выйти по важному делу,– сказала она нам, четырем несмышленым лисятам. – А вы обещайте, пока меня не будет, сидеть тихо-тихо. И, что бы ни случилось, вы должны помнить, что мама вас любит».

Я до сих пор помню ее силуэт на фоне входа в нору. Она выглядела так, как будто сердце у нее разрывается. Раньше мы никогда не видели маму по-настоящему испуганной, но теперь… Я разглядел в ее взгляде страх и отчаяние и почему-то сразу понял, что больше ее не увижу.

Мы сбились в кучу в самой глубине логова и сидели тихо, как она велела. Сначала земля тряслась и дрожала, потом все стихло, а мы все ждали и ждали, но мама так и не вернулась. Теперь-то я, конечно, понимаю, что она отвлекла охоту на себя, но тогда я думал только о том, как могла мама бросить нас одних? Отец очень старался заменить нам ее, но он не мог дать нам настоящей материнской любви, в которой мы четверо так нуждались. Это была большая потеря, и довольно долгое время нам было очень тяжело.

– Это ужасно, Фредди,– сказал Филин.– Как жаль, что люди травят лисиц, а не норок.

– В самом деле, – отозвался Фредди и злобно оскалился.

Он долго думал, прежде чем решиться предать норок. Он тщательно взвесил все варианты, но убийство золотой иволги произвело на него устрашающее впечатление. Это была бессмысленная, нерассуждающая жестокость, убийство ради убийства. Сам Фредди никогда не поступал таким образом, разве что ему удавалось забраться в курятник. Тогда, опьянев от крови, он тоже убивал направо и налево, но даже в минуты полного неистовства он не забывал о возможном возмездии. Норки же не боялись никого и ничего…

Хватит, решил в конце концов лис, он сыт норками по горло. При этом Фредди нисколько не раскаивался и не искал способа искупить свою вину. Он сотрудничал с норками потому, что это казалось ему правильным, да, строго говоря, общение не носило столь тесного характера, как считал кое-кто в лесу. Просто лис сообщил им кое-какие незначительные сведения, а в обмен получил возможность жить мирно и спокойно со своей семьей. Зато теперь Фредди нашел прекрасную возможность обелить свое имя. Больше того, в случае удачного стечения обстоятельств он надеялся одним ударом причинить как можно больше вреда самым ненавистным ему существам: собакам, людям, норкам. У него были все основания считать, что в случае опасности норки будут сражаться за свою землю и за свою судьбу до конца. Значит, стая собак пойдет на стаю норок, а люди окажутся в самой середине этого чудовищного сандвича. Только ради одного этого стоило попробовать осуществить его план.

– Что, если на колонию норок наткнутся не твои безвредные щелкуны, а охотники? – спросил лис.

Филин потрясенно молчал.

– К-как? – выдавил он наконец, пытаясь привести в порядок свои мыслительные способности.

– Я приведу охотников на Плато, – небрежно отозвался Фредди и, лихо облизнувшись, осклабился во всю ширину своей пасти.

– У тебя ничего не выйдет,– все еще не веря своим ушам, проворчал Филин.

– Почему это не выйдет? – всерьез обиделся Фредди. – Стоит только мне привлечь к себе их внимание, и я смогу завести охотников, куда мне захочется.

– Но риск!..

– Пожалуй, это действительно небезопасно, Фил, но ты ведь меня знаешь. Я не из тех, кто рискует своей шкурой, не рассчитав все заранее. Я бы не сделал такого предложения, если бы у меня были серьезные сомнения насчет исхода этой, гм-м… небольшой операции.

Если лис говорил серьезно – а этого никогда нельзя было знать наверняка, – то идея была действительно ценной. В ней был весь Фредди – лукавый, изворотливый, хитрый, но даже хитрил он вдохновенно, мастерски. И если гениальный план сработает, то все проблемы будут решены очень аккуратно и даже изящно. Охотники охотятся на охотников – превосходно! Разумеется, чтобы осуществить этот план, нужна была беспримерная отвага, граничащая с безрассудством, но если Фредди сам берется осуществить свой замысел, то кто такой он, Филин, чтобы вставать на его пути?

– Хорошо, – согласился Филин, не раздумывая больше. – Могу я чем-нибудь помочь?

– Просто держи клюв на замке, – рассмеялся Фредди. – Все остальное сделаю я. Уж больно мне хочется махнуть норкам хвостом на прощание.