Текст книги "Норки!"
Автор книги: Питер Чиппендейл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 39 страниц)
Глава 38. ПРЕДПРИИМЧИВЫЙ ЛЕС
Никто не удивился, когда М-Первый и М-Вто-рой стали главными вдохновителями и организаторами церемонии в честь благополучного прибытия стаи в лес.
– Необходимо основываться на концепции, которой все норки впоследствии могли бы пользоваться к своему и всеобщему благу, Вождь, – объяснял М-Первый, приплясывая вокруг Меги, вышедшего ранним вечером на прогулку. – Иными словами, необходимо выдумать что-то такое, что бы еще больше консолидировало стаю. Нам нужна концепция, которая воплотила бы в себе самую суть норковости.
– У нас уже есть такая концепция. Она называется «Море крови!», если вы забыли,– проворчал Мега. Больше всего в этой парочке его раздражало отсутствие всяких представлений о том, что такое частная жизнь. Неужели он уже не может прогуляться по своим владениям без того, чтобы эти назойливые проныры не оказались рядом?
– Это же два слова, Вождь, а нам нужно одно! – легкомысленно отозвался Первый, забегая вместе с братом вперед. Обогнав Мегу, они встали, загораживая ему проход.
Когда Мега остановился, Второй приподнял голову и пристально посмотрел на него.
– Если серьезно, Вождь, то «море крови» – это то, что стая делает. Наша же специальность состоит в том, чтобы, оставив в стороне прозаическое «что», заниматься эзотерическим «почему». Чтобы закрепить завоевание леса официально, мы рекомендуем провести церемонию именования, однако для этого нам нужно выбрать со-
всем особенное имя, выражающее не «чтойность», а «по-чемуйность», то есть причинную сущность.
– Единственное, что меня интересует в смысле причин, это почему я не могу отличить вас одного от другого, – проворчал Мега, одновременно пытаясь найти рациональное зерно в их ученой фразеологии. Первый и Второй между тем сновали по тропе, то исчезая среди удлиняющихся теней, то опять появляясь, и он подумал, что именно из-за постоянно сбивавшей его с толку схожести этих скользких парней ему никак не удавалось ни поймать их на слове, ни положить на лопатки в споре.
– Почему бы тебе не рассматривать нас как одно целое, великий Вождь? – в один голос пропищали Первый и Второй. – Ты мог бы называть нас Отделом норкетинга. В конце концов, мы здесь именно за этим: мы должны сделать так, чтобы твое появление на рынке вызвало максимальную положительную реакцию.
Мега поморщился. Эта новая для норок концепция «рынка» не нравилась ему так же сильно, как и «серые массы» Психо. Только сегодня утром парочка устроила вокруг него страшную суету – норкетинговую, как они это представили. Не без труда Мега выяснил, чего они добивались на самом деле. Оказывается, М-Первый и М-Второй всего лишь рекомендовали ему зачесывать шерсть на макушке вверх, чтобы казаться выше и внушительнее. Вместе с тем Мега должен был постоянно держать уши торчком, что, по их мнению, должно было производить впечатление настороженности и агрессивности.
– В наши дни, для того чтобы хорошо исполнить свою роль, необходимо прежде всего выглядеть, как тот персонаж, на чье место ты претендуешь, – наперебой утверждали они. – Чтобы быть великим вождем, нужно прежде всего выглядеть круто!
Мега, улучив минутку, когда они не смотрели, уединился и попробовал последовать их рекомендациям, глядясь в какую-то лужу. Он был весьма доволен результатом, однако, вернувшись на Плато, разнес обоих в пух и прах.
– Моя работа – быть лидером, то есть вести норок за собой, а не тратить время на выдумки каких-то жалких мехостилистов-визажистов! – прогремел он.– Прочь с глаз моих, оба!
Теперь он снова повторил это свое сердитое требование, и Первый со Вторым удалились, храня на мордах обиженное выражение. Мега же продолжил свой одинокий дозор. Он шел и шел, пока не наткнулся на Макси, возвращавшегося с проверки караулов.
– Разреши доложить, Вождь: все на месте, всё в порядке! – проорал Макси, и с вершины ближайшего дерева слетели вспугнутые им лесные голуби. – А я только что закусил черным дроздом, если тебе это любопытно.
Мега уже заметил прилипшие к морде и груди Макси окровавленные перышки – следы недавней трапезы – и подумал, что внешний вид его военного советника с каждым днем становится все хуже. Возможно, решил он, ему следует для начала натравить на Макси Отдел норкетинга.
– Отличная работа, – небрежно сказал Мега. – А теперь скажи, что ты думаешь по поводу празднества?
Военный советник медленно пошел рядом с Вождем. На его поднятой вверх морде появилось недовольное и презрительное выражение.
– По-моему, это просто помешательство, Мега! – пролаял он. – Во всяком случае я не вижу в этом никакой необходимости. У рядовых и без того достаточно поводов для радости. Меньше всего мне хотелось бы разбаловать норок – тогда придется нянчиться с ними день и ночь.
– И все-таки один праздник не причинит никакого вреда, тебе не кажется? – с легким упреком заметил Мега. – По-моему, норки заслужили награду.
– Н-ну… пожалуй. Да, мой Вождь,– неохотно согласился Макси. – И все-таки я считаю, что рядовые должны знать свое место. Пусть, как и прежде, они занимаются лишь самыми простыми, обыденными делами, потому что иначе кто знает, какие странные идеи могут прийти им в головы.
Мега задумчиво покосился на напряженно выпрямившегося Макси. Лично он по-прежнему относился довольно скептически к «почемуйности» и прочей норкетинго-вой хреновине, но перспектива праздника казалась заманчивой даже ему.
– По-тво"ему, – уточнил Мега, – жизнь – это только кровь, и никаких зрелищ?
«Да что же с ним случилось, с нашим Вождем? – с беспокойством подумал Макси. – Сначала он не соглашается предпринять адекватные меры безопасности, а теперь собирается устроить праздник для рядовых!»
– В конце концов, мой Вождь, что еще может быть в жизни, кроме этого? – спросил он озадаченно.
– Кое-что может, Макси, – вздохнул Мега, видя, что дальше обсуждать этот вопрос с военным советником не имеет смысла.
– Я хочу назвать это место Свободный Лес, – твердо заявил Мега М-Первому и М-Второму. – Я обещал норкам свободу и лес – я это исполнил.
– Мне очень жаль, но мы вынуждены возразить, о великий Вождь,– сказал на это М-Первый, причем в его голосе не было ни тени сожаления. – Это замечательное название, но оно плохо соответствует нашей основополагающей концепции. Несомненно, наше славное завоевание свободы должно быть отражено в названии, однако проведенные нами норкетинговые исследования показали совершенно однозначно, что в первую очередь оно должно отражать то особое качество норок, благодаря которому свобода стала возможной. То есть мы опять возвращаемся к «почемуйности». В этой связи я рад известить тебя, Вождь, что избранная нами концепция предлагает простое и логичное решение, которое заключается…
Казалось, что внезапный переход из лаборатории в вольер, а оттуда в лес, переход, который должен был выбить братьев из колеи, не оказал на них совершенно никакого воздействия. Во всяком случае, оба со всей серьезностью отдавались тому, что они называли «глу-
бинными норкетинговыми исследованиями». Земляные стены норы, доставшейся Первому и Второму по наследству от какого-то несчастного кролика, были сплошь исчерчены графиками, таблицами и диаграммами вперемежку с грубыми изображениями лесных существ. Судя по всему, именно они и были источниками цифр, которыми М-Первый и М-Второй засыпали Мегу при каждом удобном случае. От цифр у Меги голова шла кругом. Уже на второй их фразе он переставал понимать, что братья имеют в виду. Да и какой смысл козырять цифрами, когда дела говорят сами за себя, говорят гораздо громче и убедительнее? В конце концов Мега пришел к выводу, что у этих двоих просто-напросто нет души. Он не удивился бы, если бы М-Первый и М-Второй признались, что никогда не пробовали свежей горячей крови.
Но на этот раз Мега готов был признать, что они, похоже, нащупали нечто достаточно важное. Лично он никогда1 не противопоставлял причинную сущность но-рочьего бытия сопутствующей ей «чтойности», как они выражались.
Может быть, настала пора окончательно в этом разобраться?
– Почему норки – норки, Мата?
– Почему звезды – звезды, Мега?
– Просто они звезды, вот и все.
– Вот именно.
С тех пор как норки пришли в этот лес, Мата была исключительно немногословна, но Мега не терял надежды, что когда-нибудь она разговорится. Так почему бы не сейчас, когда оба они, с удобством расположившись на мягкой подстилке в своей просторной норе, угощались аппетитно похрустывающими жужелицами? Ах, если бы только она перестала говорить загадками…
– Отдел норкетинга намерен устроить большой праздник,– вскользь заметил он.
– Я знаю, – кивнула Мата. – Я выслушала их предложения и нахожу, что им следует и дальше дей– ствовать в русле своей концепции. На мой взгляд, они нашли довольно удачный ответ на вопрос, почему норки – норки.
Мега хрустнул очередным жуком и выплюнул несъедобные надкрылья.
– Что-что ты сделала? – переспросил он.
Мата в свою очередь выплюнула лапки и панцирь съеденной жужелицы.
– Почему бы тебе не перестать переживать по этому поводу и не предоставить мне во всем разобраться? – холодно спросила она. – В конце концов, мне эти вопросы гораздо ближе, чем тебе. Нужно быть самкой, чтобы понимать причинную сущность норочьего бытия полностью.
– Или мехостилистом, – не без горечи отозвался Мега. Нет, он не позволит ей подменять себя. Эти решения должен был принимать он, и только он.
– Как бы там ни было, все это просто разговоры, – прибавил он. – А жизнь – это не то, что ты говоришь, а то, что ты делаешь.
– Я знаю, Мега. Однако называть вещи своими именами, хотя бы время от времени, никогда не мешает. Для начала тебе необходимо как следует разобраться в себе самом. Позволь мне кое-что объяснить тебе…
Когда Мата закончила анализировать его собственные спутанные мысли, придав им некоторое подобие порядка, Мега был уже наполовину убежден. Отдел норкетинга действительно был не совсем бесполезен. Моря крови по-прежнему составляли главную сущность и цель норочьего бытия, но теперь к ним прибавилось кое-что другое.
На Плато имелось свое собственное подобие Могучего дуба, росшего на Большой поляне. Это был молодой бук с искривленным стволом. Некогда он рос в тени поверженного ясеня, и только теперь, когда ничто не загораживало ему дневной свет, бук гордо развернул свои ветви навстречу солнцу и свободе. Меге это казалось глубоко символичным. Других приметных мест на
Плато не было, и само собой получилось, что собрания стали назначать на площадке у дерева. Правда, Психо уверял норок, что теперь, на свободе, собраний будет совсем мало и проводиться они будут редко, только в случае крайней необходимости. Что касалось Макси, то он с самого начала прозвал место вокруг Кривого бука «плацпарадом».
Праздничная церемония началась с того, что Мега и Мата уселись под деревом, положив между собой черно-оранжевый хвост Пуссли. Одно время Мега боялся, что их трофей-талисман начнет гнить и разлагаться, однако хвост высох и мумифицировался, приобретя необыкновенную твердость. Вечер выдался совсем тихий, а небо было закрыто черными тучами, что вполне соответствовало влажной и теплой погоде, установившейся в последнее время. Перспектива дождя тоже никого не пугала – в последнее время все норки так полюбили капающую с небес воду, что даже не представляли, как они могли жить без нее раньше.
– Ну, мои отважные норки, что вы думаете обо всем этом? – прогремел Мега.
– Отлично!
– Превосходно!
– Блестяще!
– Ме-га! Ме-га! Нор-ка! Нор-ка! Ме-га – нор-ка! Ме-га – нор-ка! – принялись бешено скандировать норки, с нетерпением ожидавшие сегодняшней церемонии.
Мега широко улыбнулся, но сразу же стал серьезным.
– Мне не хотелось бы омрачать ваше радостное настроение, возвращая вас назад, к прошлому, и все же давайте вспомним все предыдущие поколения норок, которые томились в клетках и гибли, так и не узнав, что такое свобода. Их бескорыстная жертва не была напрасной! Давайте же почтим их память минутой молчания.
Мега выдержал паузу, которая показалась ему уместной.
– То были Темные Века, – продолжил он негромким голосом. – Дни правления бесхребетных Старей-
шин, дни безропотного поклонения их доктрине и покорности системе…
Мега сделал еще одну небольшую паузу, а потом возвысил голос:
– Но сегодня мы хороним это мрачное прошлое, мы празднуем наше настоящее! Здесь, в этом чудесном лесу, мы можем развивать в себе те качества, которые всегда отличали нас, норок, ставили нас в особое положение по отношению к другим, низшим существам. Мы пришли сюда, и здесь мы будем править!
Вождь скромно дождался, пока буря аплодисментов затихнет сама собой.
– Я привел вас сюда, мои храбрые норки, – сказал он, – но ваш славный успех – это не только моя заслуга. Мы должны благодарить судьбу за то, что у нас всех есть такое качество, которое позволило нам победить там, где все остальные неминуемо потерпели бы поражение. Помните, как вначале нас едва не сбил с пути коварный замысел нашего заклятого врага Горчицы, вступившей в сговор с Хранителем? Помните вы ночь, проведенную в трубе? – негромко спросил Мега. – Помните марш через болото? Помните ноющие мускулы и кровоточащие лапы? Помните, как ваш гордый дух едва не был сломлен?
Теперь некоторые из норок выглядели явно смущенными.
– Все это было наше детство, детство свободной стаи. Теперь оно в прошлом, мои норки, а прошлое я официально объявляю не имеющим никакого отношения к нам сегодняшним!
Виноватое выражение на мордах норок сменилось облегчением, и Мега сразу это заметил. Этот ход подсказал ему Психо, который утверждал, что многие из членов стаи все еще переживают, будет ли иметь последствия учиненный ими в трубе мятеж.
Он обежал глазами собрание.
– И все же наш замечательный успех – завоевание нового мира, который отныне принадлежит нам полностью и безраздельно,– стал возможен благодаря наличию в нас качества, которое связывает нас воеди-
но и позволило нам добиться столь грандиозной победы. Это качество называется предприимчивостью. Позвольте мне напомнить ёэм, мои норки, что это такое. Это дерзость, это инициатива, это смелость, сообразительность и – превыше всего – способность и готовность рисковать. Вот что такое предприимчивость. Выйдя, из клеток, где вам все подавали на блюдечке, каждый из вас проявил себя существом в высшей степени предприимчивым. Именно поэтому мы и победили, победили все вместе и каждый в отдельности. А победителям, как вам уже известно, всегда достаются все самые лучшие куски!
Он шагнул к кошачьему хвосту, и норки придвинулись ближе, сомкнувшись вокруг еще более тесным кружком.
– Помните Пуссли?
Норки откликнулись громким утвердительным ревом.
– Она дорого заплатила за свою наглость! – выкрикнул Мега, откинув голову. – Так пусть же теперь весь лес видит, что будет с теми, кто посмеет вставать на нашем пути! – воскликнул он во всю силу легких.
По сигналу Макси двое норковоротов принялись тянуть канат, сплетенный из гибких стеблей плюща и перекинутый через одну из ветвей Кривого бука. Кошачий хвост вздрогнул, оторвался от травы и начал подниматься вверх неравномерными рывками. Наконец он повис высоко над землей, слегка раскачиваемый вечерним ветром.
– Пусть каждый, кто увидит этот хвост, трепещет перед силой могучих норок! – торжественно провозгласил Мега. – Здесь, под нашей эмблемой, я нарекаю этот лес Предприимчивым Лесом. Пусть это название напоминает всем остальным существам о нашей великой инициативе и смелости, которые ухвостоверяются сим хвостом]
Эта последняя фраза, выдуманная Отделом норкетин-га, казалась ему глупой и дешевой, но Первый и Второй все-таки уговорили его непременно вставить ее в свою приветственную речь, уверяя, что для масс ни одна шутка не бывает слишком плоской.
И они оказались правы. Норки корчились от смеха. Сим ухвостоверяется!.. Их Вождь – отменный шутник!
Раскрасневшись от сознания собственного успеха, оба специалиста по рынку дружно выступили вперед. Еще утром М-Первый и М-Второй обучили норок новой песне, которую они сочинили специально для этого случая и которая так всем понравилась, что Отделу норке-тинга пришлось потратить немало сил, чтобы они не распевали ее раньше времени.
Правь, Норкомафия! Правь лесами! – дружно грянула стая.
Всех здешних тварей Сожрем мы сами!
Правь, Норкомафия, Морями крови! Лесные твари Пищат от боли!
Правь, Норкомафия, С утра до ночи! Всех диких тварей Пугать не прочь мы!
Правь, Норкомафия, Холмы и горы! Вас не укроют Все ваши норы!
Правда, вторая строка последнего куплета выглядела как-то неуклюже, однако придумать что-нибудь получше им никак не удавалось. «Сочинение песен только вспомогательное средство завоевания рынка, – утешали они друг друга, – да и норки в своей массе не настолько просвещенные существа, чтобы заметить легкие шероховатости текста».
Так оно и оказалось.
– Предприимчивый Лес принадлежит вам вместе со всем, что в нем находится! – завопил Мега. – Он ваш по праву! Вы его завоевали! Он ваш просто потому, что
вы – это вы, потому что вы – норки, в жилах которых течет красная кровь свободного народа! Так берите его, мои отважные братья и сестры! Берите и пользуйтесь им так, как вам больше нравится!
Раздувшись от гордости, Мега покосился на Мату, в то время как толпа снова принялась скандировать:
– Ме-га! Нор-ка! Ме-га! Нор-ка! Он – норка! Мега – норка!
Какие великолепные звери! Как лоснятся и переливаются их шубки, как блестят черные настороженные глаза, какие у них сильные мускулы, какие умные мордочки, какие острые зубы! Кто осмелится оспаривать их естественное превосходство над любыми живыми существами? Их позорное прошлое отныне навеки похоронено, а будущее обещает быть блестящим. Даже в заточении норки не утратили своего свободолюбивого духа, не забыли, что должны жить в свободном мире. И как бы ни называли этот лес его коренные обитатели, отныне он был зоной свободного предпринимательства норок. И он, Мега, только что установил это официально.
После купания, завершавшего торжественную церемонию, Мега наконец остался наедине с Матой. Он лежал на спине, любуясь вечерним небом, и чувствовал, как волна глубокого удовлетворения накрывает его. Что могло быть лучше ощущения, будто все вокруг принадлежит тебе? Что могло быть лучше, чем лежать, глядя на звезды, рядом с верной подругой и чувствовать себя законным вождем большой и счастливой стаи?
Он придвинулся к Мате и слегка пощекотал ее, лениво и вместе с тем чувственно. Мега был не единственным, кто ощутил носящиеся в воздухе флюиды и волнение в крови. Еще накануне побега самцы начали поглядывать на самочек в предчувствии брачного сезона, и в лесу столкновения и драки между ними стали особенно ожесточенными. Устанавливалась новая, жениховская иерархия.
Мега тоже чувствовал, как в нем пробуждается древний инстинкт. Весна действовала и на него, но не на Мату, которая с каждым днем становилась все более замкнутой.
– Если ты хочешь спросить меня кое о чем, Мега, – спокойно сказала Мата, отодвигаясь от него подальше, – то ответ будет отрицательным.
Это заставило Мегу сесть. До сих пор он считал само собой разумеющимся, что, как только настанет срок, именно Мата станет его супругой.
– Дело не в том, что я не люблю тебя, – ласково, но твердо продолжала она. – Люблю, но не в этом смысле. Просто я не собираюсь заводить детей ни от тебя и ни от кого другого.
– Поче… Что ты хочешь сказать? – спросил ошарашенный Мега. – А как же моя династия? Продолжение рода?
– Я же сказала – нет! Я не хочу оказаться в женском гетто среди всех этих неуклюжих мамаш с их огромными животами и набухшими сосками.
– Но это же совершенно естественно! – неуверенно возразил Мега.
– О, я знаю! Так же естественно, как и предшествующее, – с горечью отозвалась она. – Жаль, здесь нет моего отца – он бы рассказал тебе, что он считал естественным. Этот подонок домогался меня, еще когда я была крошкой, и в конце концов насиловал. И не один раз – это повторялось снова и снова… С тех пор я чувствую себя так, словно какая-то часть меня умерла. Конечно, я пыталась забыть, на так и не смогла. И я не выдержу, если ты – или кто-нибудь другой – снова сделает все это со мной. Только не жалей меня, Мега. Я рассказываю тебе все это только для того, чтобы ты знал – дело не в тебе, а во мне.
Слушая Мату, Мега сразу припомнил странную возню, доносившуюся из соседней клетки: сердитые вопли Мародера, всхлипы и жалобные стоны Маты, смешивающиеся с плачем ее матери, тупые удары и пронзительный визг. Как же все это отличалось от того, что Шеба рассказывала ему о своих отношениях с Соломоном! Судя по ее словам, это была не безрадостная случка, а настоящее романтическое увлечение, вкотором соединились в гармонии чудо, наслаждение и страсть.
– Это было давно, Мата, – терпеливо сказал он. – Неужели ты не можешь преодолеть это в себе?
– Ах, если бы я могла, – печально ответила она. – Но боюсь, это невозможно. Эта рана останется со мной на всю жизнь. Мы – хорошие партнеры и друзья, Мега, и этим все сказано. И мне хотелось бы сохранить наши отношения в таком виде, в каком они существуют сейчас. Пожалуйста, прояви уважение ко мне и сдержи себя. Поверь, я отплачу тебе за это сторицей. Суметь сохранить чистоту наших отношений – вот лучшее из испытаний! В самом деле, Мега, если бы я могла допустить до себя мужчину, это был бы ты и только ты. Я просто не могу – в этом все дело. Честное слово, Мега, ничего личного…
«В том-то и беда, – мрачно подумал Мега. – Ничего личного…»
– Почему бы тебе не попробовать другую самку, Мега? – предложила тем временем Мата. – Или всех по очереди? Это твое право – право Вождя. Разумеется, ты не можешь помешать другим самцам обладать ими после тебя, но зато все дети в колонии будут в какой-то степени твоими.
– Там посмотрим,– устало и покорно отозвался Мега.
