Текст книги "Детектив перед сном"

Автор книги: Петтер Аддамс

Соавторы: Эллиот Уэст,Эльсе Фишер,Михаэль Гюстен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 27 страниц)

8

На следующее утро адвокат Хаббард сам появился в Касл-Хоуме, чтобы узнать все на месте. Это был человек лет сорока пяти, слегка поседевший и весьма самоуверенный. Он сразу понравился Джун.

Когда Хаббард вошел, Джун сидела с Чэдом за завтраком. Она пригласила Хаббарда выпить с ними чашечку кофе.

После того, как адвокат подробно ознакомился со всем, что произошло в Касл-Хоуме, Джун, словно пытаясь избежать ответа на некоторые вопросы, перевела беседу в другое русло. Она заговорила о последних театральных постановках в Глазго, которые Хаббарду, посещавшему столицу не менее раза в неделю, были известны не хуже, чем ей.

Чэд молча сидел рядом с ними за столом и в душе считал остроумные высказывания Джун чисто женской болтовней, а поддакивания Хаббарда – простой вежливостью. Ведь в конце концов его хотели отравить, собирались перерезать ему глотку, а этим господам не пришло в голову ничего лучшего, как болтать о последней премьере Осборна.

Чэд попытался подавить недовольство и постарался сыграть роль приветливого хозяина. Когда он высказал свое мнение, что убийцу неизвестной женщины следует искать в Крайстчерче, Хаббард покачал головой.

– Мне кажется, вы не правы. Тот, кто совершил убийство прямо в холле, а потом и похитил труп, – не только бесцеремонный, но и в высшей мере предусмотрительный человек. Он, наверно, все предусмотрел и рассчитал до последней минуты. Здесь видна рука профессионального преступника.

– А кто ему поручил спровадить женщину на тот свет? Кто эта женщина, что она делала в Крайстчерче и, наконец, где ее труп? – спросил Чэд. И задавая эти вопросы, он подумал о склепе миссис Шекли, о недавно смазанной решетчатой двери, но в следующую минуту сам в душе рассмеялся – слишком уж нелепыми и смешными показались ему собственные мысли.

Хаббард задумался.

– В наши дни женщины проникают во все сферы жизни, – сказал он полушутя, полусерьезно. – Почему не предположить, что эта женщина была членом преступной банды, в чем-то провинилась, и ее устранили?

– Мне кажется это неправдоподобным, – ответил Чэд. – Тогда объясните, почему она появилась именно здесь, в Крайстчерче, с его гнездом аистов на церковной башне, и как она попала в Касл-Хоум?

– Не забывайте, – напомнил ему Хаббард, – что на побережье, менее чем в шести милях отсюда, еще и сейчас можно увидеть различные укрепления, бункеры, метров на пятнадцать уходящие в землю, оборудованные в скалах ангары для подводных лодок. Тут был военный объект, который стоил государству огромных денег и, возможно, из прошлого тянутся кое-какие нити в настоящее.

– А может быть, здесь речь идет о шантаже, – с милой улыбкой заметила Джун.

– Возможно и так.

– Если бы убитая не исчезла бесследно и ее удалось бы опознать, – заметил Чэд, – полиция наверняка добилась бы больших успехов.

– Да, – согласилась Джун. – Ее похитили, потому что полиция или кто-нибудь в Крайстчерче вскоре опознал бы ее и таким образом навел бы на след убийцы.

– Правильно, – поддержал их Хаббард. – Иначе и не могло быть.

– Я хочу вам кое-что показать, – объявила вдруг Джун.

Она порылась в сумочке, вынула те фотографии, что сделала вчера, и разложила их на столе.

– Вам не знакома эта женщина?

Хаббард взял фотографии и внимательно посмотрел на них.

– Нет, – ответил он и после небольшой паузы добавил – Странно, у нее такой вид, словно она спит с открытыми глазами.

«Не знает он ее, это несомненно, – подумал Чэд. – Так притворяться человек не может».

– Это – убитая, – небрежно бросила Джун. – Я успела ее сфотографировать еще до того, как преступник уложил меня рядом с ней, и теперь полиция во всей Англии пытается выяснить, кто эта женщина.

«И чего раскудахталась, словно курица, – мысленно выругался Чэд. – Если Хаббард каким-нибудь образом замешан в этом деле, то теперь он предупрежден, и старшему инспектору Миддлу, несмотря на все его усердие, будет легче найти на Хеймаркет кольцо с бриллиантами, чем вывести адвоката на чистую воду».

– Я восхищаюсь вами, мисс Джун, – адвокат положил фотографии на стол. – Если я натолкнусь на труп, мне может прийти в голову все, что угодно, но сфотографировать его я бы не догадался.

– А это моя профессия – фотографировать, – не без гордости заявила Джун. – Я – фоторепортер.

– В таком случае можете считать, что вам повезло. Если бы у убийцы хоть на секунду возникло подозрение, что вы сфотографировали убитую, вы бы таким легким ударом не отделались, – с уверенностью заявил Хаббард.

Перед тем как уйти, он пригласил Чэда и Джун к себе. Он с радостью примет их в любой день и надеется, что они познакомятся поближе.

– Чудесный человек, – сказала Джун, когда адвокат ушел. – Мне кажется, дорогой, что я напала на след, который может привести нас к разгадке. Во всяком случае, с адвокатом Хаббардом стоило познакомиться.

– Что за след?

– Дай мне подумать, еще слишком рано об этом говорить, – ответила она уклончиво.

Эта черта тоже была характерна для нее: Джун часто напускала на себя таинственный вид, а спустя некоторое время вдруг заявляла, что ее глубоко обоснованные предположения оказались ошибочными, но что они могли оказаться и правильными, если бы не противоречили некоторым фактам.

– Ну, ну, подумай, я не возражаю, – заметил Чэд. – Только имей в виду, что во второй раз ты не отделаешься таким легким ударом.

– Я буду внимательной, – она дотронулась до своей головы.

Они посмотрели друг другу в глаза и вдруг поняли, что сейчас у них одно и то же желание, и это желание заставило их забыть и о Хаббарде, и о призраках Касл-Хоума, и обо всем другом.

– Ты ругался, что я до сих пор не навела порядок в комнате, – проворковала Джун, раздеваясь. – Но я опять оказалась права! Зачем убирать постель, если через несколько минут ты снова ее разворошишь?

На этот раз Чэд не возразил ей.

Спустя некоторое время, когда они, счастливые и усталые, лежали рядом, Джун сказала, зевая:

– Теперь можешь выбирать. Или мы поспим до обеда, или возьмем лодку и поедем на ближайший остров загорать.

– Валяться полдня в постели! Нет, так дело не пойдет! – решил Чэд. – Днем нужно чем-нибудь заниматься. Поедем загорать.

9

Мрачные скалы, о которые с пеной бился прибой, отвесно падали в море, а странные, словно из другого мира, железобетонные бункеры возвышались подобно мифическим пещерам циклопов. Они напомнили Чэду о том, чтоб он не доверял тишине, которая их окружала, что опасность до сих пор еще не устранена и недооценить ее может только оптимист, подобный Джун.

– Какой у них жуткий вид, – беспечно показала Джун пальцем на одиноко возвышавшиеся укрепления и засмеялась, будто жуткое и смешное – одно и то же.

Моторную лодку, принадлежащую Касл-Хоуму, они нашли после недолгих поисков в небольшой бухточке, и вскоре Чэд взял курс на ближайший остров, расположенный милях в пяти от берега.

– Так я себе и представляла настоящий рай, – ликуя воскликнула Джун, когда они уже достигли острова и голые, словно Адам и Ева, принялись искать местечко, защищенное от ветра.

Ах, Джун, Джун – для настоящего рая местность эта была довольно скудной. На каменистой почве не виднелось ни дерева, ни кустика. Лишь серый лишайник покрывал камни, и трудно сказать, как устроились бы здесь наши герои, не захвати они с собою двух надувных матрацев.

Закрыв глаза, Чэд и Джун лежали на своих матрацах, молчали, иногда обменивались ничего не значащими фразами, состоящими не более чем из десятка слов:

– А здесь здорово!

– Ветер – здорово холодный!

– А я здорово проголодался!

– А здесь действительно здорово!

Однако Джун, которая могла заснуть бог знает где, вскоре умолкла. Тогда Чэд принялся водить былинкой по ее плечам, по груди, но услышал в ответ лишь сердитое ворчание. Любую попытку нарушить чужой сон Джун считала грубым вмешательством в священнейшие права человека.

Через три часа ее разбудил шум моторной лодки.

– Мне все время снился Хаббард, – весело заявила она Чэду. – Мы втроем лежали на солнце, а когда я заметила, что могу сгореть, мне не нужно даже было его просить накрыть меня полотенцем. Он сам об этом догадался. Ой! – вдруг громко воскликнула Джун: взглянув на себя, она внезапно увидела, что действительно сгорела, ибо Чэд не был джентльменом и не догадался накрыть ее. Покрасневшие плечи, грудь и живот выглядели так, словно их окатили кипятком.

У нее сразу возникло желание поругаться с Чэдом.

– Это по твоей вине я вся сгорела, ты сделал это намеренно! Ты просто завидуешь, что я могу спать где угодно и когда угодно, – колко заметила она.

– Я неоднократно пытался разбудить тебя, но ведь ты ругалась.

– Значит, тебе нужно было последовать примеру Хаббарда и накрыть меня своей рубашкой, – сказала Джун с чисто женской логикой.

– Этот Хаббард ухаживает за тобой, кажется, даже во сне, – Чэд пытался обратить все дело в шутку.

– Если ты вздумаешь ревновать меня ко всем симпатичным мужчинам, которых я вижу во сне или встречаю в жизни, у тебя появится слишком много хлопот, дорогой.

Ветер все усиливался, а так как он дул с суши, то на обратную легкую дорогу рассчитывать было нечего.

Спустившись к воде, они не поверили своим глазам. Лодка, правда, стояла на том же самом месте, где они ее оставили, но была она в таком состоянии, что даже Джун потеряла дар речи. Исчезло сердце лодки – подвесной мотор. Вместо него лежали два весла, пакет с бутербродами и две непромокаемые спортивные куртки. На лопасти весла вор, или, как его назвала Джун, бесстыдный грабитель, нацарапал мелом:

«Счастливого возвращения! Гребля – полезный вид спорта».

Несмотря на то, что Чэд был крепким мужчиной и умел обращаться с веслами, сильный встречный ветер делал свое дело – вперед они почти не двигались. Быстро смеркалось, и Чэд потерял все ориентиры. Опасаясь, как бы их не унесло в открытое море, они повернули назад, к островам.

После часового блуждания они ткнулись, наконец, в скалы. Был ли это тот самый остров, где они загорали, оставалось неясным, да это и не имело значения. Главное, что они снова могли почувствовать под ногами твердую землю и в безопасности провести наступающую ночь.

Лишь утром следующего дня Чэд пригнал свою лодку в бухту Крайстчерча, и, когда они наконец вошли в холл Касл-Хоума, мужество снова покинуло Джун. У нее не хватило сил даже на то, чтобы закричать.

Когда вандалы ворвались в Рим, они наверняка вели себя более пристойно, чем неизвестные личности, посетившие нынешней ночью Касл-Хоум и учинившие там настоящий разгром. От широкой дубовой лестницы остался лишь остов, деревянные стенные панели были содраны. А что творилось в их уютно обставленной комнатке?! Кровати как таковой больше не существовало, она превратилась в кучу досок, сваленных у стены, все матрацы были распороты. Полногрудые ангелочки, стоявшие на этажерке, исчезли.

А как же реагировала на это миссис Порджес? Выяснилось, что у нее и у Джун было кое-что общее, а именно – способность крепко и сладко спать даже во время землетрясения. Но когда Чэду удалось все-таки ее растормошить, он понял, что эта способность не была врожденной, а объяснялась двумя бутылками портера, стоящими подле кровати.

«Теперь мне нечего беспокоиться о своей книге, – подумал Чэд. – То, что произошло за эти дни, содержит слишком много всякой чертовщины и несуразности. Трудно будет лишь распутать все это дело».

Миссис Порджес упала в кресло. Разгром, учиненный кем-то в Касл-Хоуме, подействовал на нее сильнее, чем трагическая смерть ее любимого кота. Но Чэд уже знал, как надо действовать в подобной ситуации. Он вспомнил свой визит к подрядчику Фенвику, вспомнил и о том, что в кармане его старых кордовых штанов лежала отбитая рука фарфорового ангелочка. Он достал ее и положил миссис Порджес на колени.

– После завтрака вы засвидетельствуете Фенвику свое почтение и с помощью этой ручонки, так сказать, дадите ему понять, что он должен до завтрашнего вечера – думаю, такой срок мы можем ему отпустить – привести Касл-Хоум снова в порядок.

Лицо миссис Порджес прояснилось.

– Вы правы, сэр. Если я суну ему под нос эту штуковину, он в лепешку разобьется.

Прежде чем улечься с Джун спать на перины покойной миссис Шекли, Чэд попросил миссис Порджес зайти к инспектору Абернати и рассказать ему о случившемся. Пусть он сам наведается в Касл-Хоум – только не раньше, чем в четыре часа – и собственными глазами посмотрит на разгром.

10

– Остановитесь! Не пейте кофе – сперва нужно убедиться, что он хороший, – воскликнула Джун, увидев, что Джордж Абернати поднес чашку ко рту.

Тот поднял брови.

– Возможно, он отравлен; в этом доме я ни за что больше не отвечаю, – объяснила она свой испуг.

Джордж вынул из кармана форменной куртки какую-то бумагу и развернул ее.

– Вы знаете, чем собирались спровадить Чэда на тот свет? – спросил он.

– Вы имеете в виду яд в сливках?

– Это был не яд, а слабительное, – и прежде, чем Чэд успел дать выход своему гневу, добавил: – Оно не так безвредно, как ты думаешь. В больших дозах может вызвать кровотечения и судороги и уложить человека на несколько дней в больницу. По всей вероятности, неизвестная личность как раз этого и добивалась.

– От трагического до смешного один шаг, даже и в этом случае, – философски изрек Чэд.

Джордж вынул из кармана другую бумагу. Но не успел он вымолвить и слова, как появилась миссис Порджес. Ее лицо сияло, словно она выиграла крупную битву.

– Какая победа, сэр! Такое мне не часто приходилось переживать, – возвестила она во всеуслышание.

– Значит, он согласился прислать людей? – полюбопытствовала Джун.

– Поначалу он так зарычал, что казалось разорвет меня на куски, но потом…

– После того как вы показали ему фарфоровую ручонку?

– Да!.. Она произвела такое впечатление, словно в его дом ударила молния. На прощание он чуть было не целовал мне руки. И обещал прислать людей завтра же, с самого утра. Эта ангельская ручонка, – миссис Порджес вынула из обтянутого красным бархатом ящичка фарфоровую руку и с любовью посмотрела на нее, – стоит больше, чем волшебная лампа Аладина. Увидев ее, даже сам дьявол, вместо того чтобы мучить бедных грешников, стал бы угощать их прохладительными напитками.

– А вы довольно долго там пробыли, – заметил Чэд.

– Я решила ненадолго превратиться в детектива, то есть хотела вам помочь. Вы просто не представляете, какой рев поднял мистер Фенвик, когда решил, что я уже ушла. Его жена чуть не упала в обморок – так поносил он ее и ее братца Роберта, который заварил всю эту кашу.

– Где же вы спрятались? – поинтересовался Джордж.

– Я вышла из дома, а потом проскользнула назад и остановилась у окна его комнаты. Оно было открыто, и я все слышала.

– А что он еще говорил насчет этого Роберта?

– Что тот преступный элемент и позорное пятно на всей их семье и что его не следовало вызывать в Крайстчерч.

– И больше ничего?

– Не знаю, я вынуждена была оставить свой пост, так как кто-то шел по дорожке сада, и меня могли заметить.

Она сделала обычный реверанс и ушла в свою комнату, чтобы переодеться.

– Все, что она рассказала насчет Роберта, довольно интересно, – заметила Джун.

– Я послал его фото в Глазго и уже получил ответ, – сказал Джордж. – Роберт Уэйд известен полиции так хорошо, как может быть известен только знаменитый преступник. Даже Интерпол завела на него объемистое дело. Своими дерзкими кражами в отелях он приобрел себе, так сказать, международную славу. Где бы он ни появился – в Каннах, Ницце, Брайтоне или в фешенебельном лондонском отеле, – полиция сразу приводится в состояние боевой готовности. Лишь однажды ему не повезло. Однажды во время танца он снял с герцогини Честервуд ожерелье и драгоценную брошь с бриллиантами. Но этого ему показалось мало, и он попытался похитить еще и серьги. Вот тут и попался, ибо его дама оказалась не такой уж пьяной, как он предполагал. Кроме того, ему приписывают еще целый ряд дерзких краж в отелях, совершенных с необыкновенной ловкостью. Но полиции, за исключением единственного случая, ни разу больше не удавалось изобличить его.

– Молодец! – вырвалось у Джун.

– Он что, приехал сюда прямо из тюрьмы? – спросил Чэд. – Когда я встретился с ним позавчера, вид у него был далеко не джентльменский.

– Может, он просто изводит своим видом родственников, для которых пылинка, случайно залетевшая в окно, равносильна разъяренному буйволу, ворвавшемуся в дом, – высказала предположение Джун.

– Во всяком случае, он приехал сюда не отдыхать, – заметил Чэд. – Его наверняка вызвали милые родственнички, но зачем? Даю голову на отсечение, именно он, а никто другой рыскал по Касл-Хоуму и все перевернул вверх дном. Теперь нам нужно узнать, что он искал и нашел ли он что-нибудь.

– Не думаю, чтоб он был замешан в убийстве. Такие преступники, как он, даже не носят при себе оружия, убийство для них так же исключено, как для проповедника Армии спасения, – объявил Джордж.

– Замешан он в убийстве или нет, мы все равно должны с ним поговорить и попытаться прижать его к стенке.

– Прижать Роберта Уэйда к стенке, вероятно, много труднее, чем поймать угря намыленными руками.

– Все будет зависеть от того, кто и как с ним будет разговаривать. У меня такое чувство, будто мы оба симпатизируем друг другу, – сказал Чэд. – А убийство независимо от того, замешаны ли в нем его милые родственники или нет, наверняка лишь усилит его готовность говорить. Только мы должны поспешить, чтобы он не ускользнул от нас.

– Если ты собираешься с ним говорить, я хочу при этом присутствовать, – ультимативно заявила Джун. – Должно быть, это интересный человек, а я всегда питала слабость к интересным мужчинам.

– Твоя слабость к интересным мужчинам начинает мне действовать на нервы. Сперва – Хаббард, теперь – Уэйд, а когда мы найдем человека, который убил незнакомку и стукнул тебя, то, наверное, окажется, что ты без ума и от него.

– Исторические романы кишат убийцами, к которым любая женщина может почувствовать естественную слабость, безразлично, надета ли на его голову корона или нет, – парировала Джун и вдруг рассмеялась. – Я сейчас хотела представить, как ты восседаешь на троне в горностаевой мантии и с короной на голове, и должна сознаться, мне это не удалось. Такой пост тебе явно не подходит.

– Просто ты не веришь в мои силы, – Чэд выбил трубку и поднялся. – Нам нельзя терять времени, я немедленно отправляюсь к Фенвикам и посмотрю, не удастся ли мне поговорить с Робертом Уэйдом.

Джордж кивнул:

– Мы будем ждать тебя здесь, – и повернувшись к Джун, добавил с улыбкой: – Составлю вам компанию, хотя я и скучный собеседник.

– Пустяки, – утешила его Джун. – У меня богатая фантазия. А чтобы придать нашей беседе волнующую прелесть, я попытаюсь представить себе, что именно вы, а никто другой – вожак банды убийц, действующей здесь, в Крайстчерче. Ведь такой вариант тоже возможен, не правда ли?

11

Когда Чэд осведомился у миссис Фенвик, не сможет ли он переговорить с Робертом Уэйдом, та одарила его таким взглядом, который мог бы пробуравить и стену.

– Мы больше не имеем с Робертом никаких дел, и я не знаю, где он, – сухо ответила она и захлопнула дверь перед самым носом Чэда.

Тогда Чэд принялся размышлять, где он сможет найти Роберта Уэйда, а потом, словно следуя внезапному озарению, погнал свою машину к рыночной площади. Там находилась конечная остановка многих омнибусных маршрутов, которые соединяли Крайстчерч с другими городами, в том числе и с Броксли. Чэд остановил свою машину перед питейным заведением «Пират в бочке» и хотел было пройти к билетным кассам, но вдруг бросил случайный взгляд в открытую дверь кабачка и остановился.

Присмотревшись, он удостоверился, что глаза его не обманули, хотя Роберта Уэйда почти невозможно было узнать. На нем был модный, сшитый у портного костюм, а чемодан стоил, вероятно, фунтов двадцать, не меньше. Прежде чем сесть на табурет рядом с Робертом Уэйдом, Чэд оглядел помещение кабачка. По обеим сторонам были расположены ниши в форме огромных винных бочек, в которых посетители чувствовали себя скрытыми от любопытных взоров. В проходе между «бочками» с низкого потолка свисали модели старых фрегатов и каравелл, чучело крокодила и необычно длинный, нагоняющий страх «меч» меч-рыбы. Вероятно, все это были вещи, относящиеся ко времени Мердока, легендарного капитана и главаря пиратов. Пиратские ножи, сабли и кинжалы, украшавшие стену позади стойки, должны были напоминать посетителям о том, как в давние-давние времена капитан Мердок и его храбрый соратники мыли в виски свои обагренные кровью руки и пропивали в этом трактире награбленные богатства.

– У меня такое чувство, будто вы меня разыскивали, чтобы поговорить со мной, – сказал Роберт Уэйд. – Ну, выкладывайте, в чем дело?

Он был в хорошем настроении и ни чуточки не удивился появлению Чэда.

– Вы, я вижу, собираетесь удрать от своей любимой сестрицы, и удрать надолго? Что ж, я вполне вас понимаю, – Чэд поддержал шутливые интонации Роберта Уэйда.

– Ничего вы не понимаете, – возразил Уэйд с таким видом, словно у него болят зубы. – Если б вы познакомились с моей сестрицей и ее супругом немного поближе, то у вас, так же как и у меня, было бы лишь одно желание: обратно в тюрьму; только метровые стены могут оградить от таких родственников.

Уэйд, нисколько не стесняясь, – он, очевидно, подозревал, что Чэд проинформирован о его славной жизни, – заявил, что два года тюрьмы за попытку похитить ожерелье – абсолютно справедливое наказание, ибо он совершил при этом такой промах, на который не имел никакого права.

– Смешал в одну кучу профессиональные интересы и личные, если можно так выразиться. Дело в том, что дама оказалась не только не пьяной, – а женщины, когда они еще не потеряли рассудок и должны преодолевать естественную стыдливость, кажутся мне более желанными, – она оказалась еще и настоящей леди, сердце которой было отдано мне. Вы понимаете, что я имею в виду?

Чэд понимающе кивнул.

– Ну, а как вам пришлось в тюрьме, не слишком плохо? – искренне поинтересовался он.

– Нет, я бы этого не сказал, – заметил Уэйд. – Вы знаете, меня назначили там помощником библиотекаря, и я смог довольно основательно заняться самообразованием, особенно историей Англии девятнадцатого и начала двадцатого веков. Такое совершенствование знаний прямо-таки необходимо в нашей профессии.

– Необходимо? Как это понимать? – Чэд посмотрел на него удивленными глазами.

– Сейчас объясню. Видите ли, дело в том, что когда наша славная империя перестала быть империей, а из колоний стали возвращаться на родину бывшие генералы и чиновники, то сразу же возникла необходимость научиться беседовать и с ними… С генералом лучше всего толковать о выигранных войнах. Начинаешь хвалить его, льстишь его идиотскому тщеславию, а потом – еще до того, как он успеет сообразить, что к чему, – избавляешь разбогатевшего простофилю от излишне тяжелого бумажника.

– У меня к вам еще один небольшой вопрос, – перебил его Чэд. – Скажите, ведь это вы – только смотрите мне в глаза, – это вы довели Касл-Хоум до такого состояния, словно там носороги в волейбол играли?

– Я сделал не только это! – Уэйд снова осушил свою рюмку и даже пустил слезу от умиления. – Мотор с вашей лодки снял тоже я, сейчас он покоится где-то на дне океана.

– Да, чудесную ночь мне довелось провести! Приятное общество, кругом – ни души. Я никогда об этом не забуду, дружище, – заверил его Чэд. – Может быть, человек с бритвой в руках, который снял головки с моих ангелочков, – это тоже вы?

– Конечно, – с гордостью сознался Уэйд. – Но бритва существует только в вашей фантазии. Я пользуюсь исключительно столовым прибором, состоящим из ножа, ложки и вилки, – он сделал небольшую паузу. – А теперь, с вашего позволения, я тоже задам вопрос. Скажите, не вам ли я обязан этой шишкой? – он нагнул голову и постучал пальцем по затылку.

– Вы имеете в виду ловушку, которую я поставил в подвале?

– Я так и предполагал… Но я не обижаюсь, вы были, так сказать, ночным сторожем, охранявшим самого себя, – репликам Уэйда нельзя было отказать в остроумии.

– А что вы скажете по поводу канистры с керосином?

– Она уже была в подвале, когда я в первый раз спустился в него. У меня нет привычки сжигать свои жертвы живьем. Я считаю это бесчеловечным.

– А история со сливками? – продолжал допытываться Чэд.

– Вы имеете в виду яд? – голос Уэйда задрожал от возмущения.

– Слабительное, – сухо уточнил Чэд. – Но в больших дозах оно может действовать как яд.

Уэйд поднял руку.

– Клянусь, что не имею к этому никакого отношения, – из-за отсутствия библии он поднял глаза к небу или, точнее, к прокуренному потолку кабачка.

– А кто же имеет к этому отношение? Может, ваша любимая сестрица?

– Вы имеете в виду эту старую, вечно брюзжащую ханжу, эту ходячую подушку для иголок? – Уэйд произнес эти слова с такой ненавистью, что усомниться в их искренности было просто невозможно. Он целую минуту жадно ловил ртом воздух, прежде чем смог вновь обрести душевное равновесие. Потом сказал: – Дружище, вполне возможно, что это – дело ее рук. Это такая коварная особа, что я с удовольствием вручил бы орден тому человеку, который отправил бы ее на тот свет.

– Я хотел бы еще задать один важный вопрос, – очень важный. Речь идет о человеческой жизни, которая, как я полагаю, для вас священна.

– Да, человеческая жизнь для меня священна, человек живет только один раз.

– Кто в Касл-Хоуме убил женщину?

Уэйд мгновенно стал таким трезвым, словно все это время потягивал только содовую воду, а не опрокинул в себя шесть-восемь рюмок виски.

– Какую женщину?

Чэд рассказал обо всем случившемся.

Глаза Роберта Уэйда сощурились, подбородок подался вперед.

– До этой самой минуты я абсолютно ничего не знал об убийстве, – сказал он, еле шевеля губами. – Но кое-какие мысли на этот счет у меня есть.

– Какие мысли? – быстро перебил Чэд.

– Этого я вам не могу сказать. Скажу только: если мое предположение хоть частично подтвердится, кое-кому придется держать передо мной ответ.

– Вы думаете, ваши родственники в какой-то степени замешаны в этом убийстве?

– От них всего можно ожидать, – ответил Уэйд. – У них даже хватит наглости и меня обвинить в убийстве. Вам обязательно нужно будет передать нашу беседу инспектору?

– Джордж Абернати – мой близкий друг, и если я о чем-нибудь ему расскажу, то можете быть уверены, он воспримет все точно так же, как и я. Иначе говоря, можете не беспокоиться – труп незнакомки не станут искать в вашем чемодане. Но чтобы поставить все точки над «i», я бы хотел получить от вас еще одно объяснение, которое рассеет мои последние сомнения.

– Вероятно, вы хотите узнать, что я искал в Касл-Хоуме? – Уэйд попал в самую точку. Именно это и хотел узнать Чэд. – Хорошо, я скажу вам. Я перерыл весь дом, начиная с верхнего кирпича дымоходной трубы и кончая подвалом, в поисках одной жестяной шкатулки.

– А что в ней хранится?

– Этого я не знаю. Какие-то обвинительные документы.

– Хорошо, я вам верю. Может, еще по рюмочке виски?

– По последней. Мне скоро ехать, а я не хотел бы лишиться водительских прав – это при моей профессии может сыграть злую шутку.

– Зачем вам права, если вы едете на омнибусе?

– Кто вам сказал, что я собираюсь ехать на омнибусе? – на лице Уэйда застыла улыбка. Его злость уже улетучилась. – Я хотел бы дать вам добрый совет. Вы, наверное, тоже попытаетесь отыскать шкатулку с документами. Это будет лишь напрасная трата времени. Вы не найдете ее, даже если распилите весь дом на маленькие кусочки. В Касл-Хоуме шкатулки нет, это абсолютно точно, ее не может там быть, иначе я нашел бы, – заявил Уэйд. А потом добавил наставительно, – в нашей профессии, так же как и в любой другой, немало и халтурщиков, и знатоков, и мастеров высшего класса, «звезд» первой величины. И я, несмотря на свою скромность, хотел бы заявить вам со всей категоричностью, что отношусь именно к «звездам». И дело тут не в пятнадцатилетней практике и не в сотне отелей, в которых мне пришлось побывать, а в моих прирожденных способностях. Это просто шестое чувство, нечто трансцендентальное. И если я в какой-либо комнате или в каком-либо доме ничего не нашел, то, уверяю вас, настоящий ясновидец тоже уйдет оттуда с пустыми руками. Кто-то уже унес шкатулку из Касл-Хоума – это так же точно, как и то, что «Big Ben»[2]2
  «Большой Бен», часы.


[Закрыть] все еще продолжает красоваться на берегу Темзы.

– В вашем лице страна потеряла настоящего поэта, – с похвалой заметил Чэд.

– Не спешите с выводами, – Уэйд соскользнул с табурета. – Ведь в любой момент может случиться – в жизни всякое бывает, – что я попаду в лапы юстиции, этой продажной девки, и вот тогда-то – дело это решенное – я начну писать мемуары, тогда-то во мне и проснется подлинный художник. И человечество узнает, что всю свою жизнь я только и делал, что собирал материал для небывалой книги…

– Я тоже собираю материал для книги и надеюсь, что судьба не заставит меня в скором времени протянуть ноги.

– Если вы действительно привязаны к своей подружке – миловидная девчонка, только язычок ее, так сказать, словно цветник, заросший крапивой, – то советую застраховать свою жизнь на крупную сумму, это никогда не повредит. – После этой очень образной характеристики Джун и не менее впечатляющего совета Уэйд собрался уйти, но не успел.

Уже по тому, как открылась дверь и как она захлопнулась, оба собеседника поняли, что кто-то вошел с намерениями отнюдь не миролюбивыми.

Это была миссис Фенвик. То, что она замышляла какую-то пакость, мужчины поняли сразу, но к их чести, ожидали приближавшуюся к ним опасность с завидным бесстрашием.

– Ах, это ты, дорогая сестренка, – приветствовал ее Уэйд. – Ты, наверно, пришла со мной попрощаться и выпить за мое здоровье двойную порцию виски? – Он сделал паузу, а потом, уже сухо, добавил, – ты – змея в образе крокодила!

– Где мое ожерелье?

– Неужели ты пришла ради него? Не беспокойся, оно в такой же безопасности, как если бы лежало в сейфе Английского банка.

Миссис Фенвик обладала удивительной способностью: она могла без передышки изливать на свою жертву бесконечные потоки гадких слов. Но на этот раз она сразу перешла к решительным действиям. Она молниеносно схватила за ручку чемодан, повернулась и направилась к выходу из трактира.

К удивлению Чэда, это совсем не взволновало его собеседника. Уэйд медленно допил свою рюмку, и лишь когда миссис Фенвик с чемоданом дошла до дверей, повернулся в ее сторону и спросил:

– Минутку, дорогая сестричка, что тебе, собственно, известно относительно трупа?

– Какого трупа? – выдавила миссис Фенвик.

– Того самого, который этот господин обнаружил в холле своего дома и который потом вдруг бесследно исчез.