Текст книги "Детектив перед сном"

Автор книги: Петтер Аддамс

Соавторы: Эллиот Уэст,Эльсе Фишер,Михаэль Гюстен
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 27 страниц)

15

Стенные часы пробили семь ударов. Комиссар уголовной полиции Берг выругался.

Он уже трое суток работал над этим проклятым делом с убийством хозяина поместья Розенбринк и не добился ничего.

Перед ним на столе громоздились кипы актов, и допросы истекшего дня показали, что он с самого начала взялся неправильно.

Казалось, все ясно и понятно. У Петерсена было много врагов, и за восемь дней до убийства один крупный делец был совершенно разорен Петерсеном.

Поскольку этот делец в присутствии слуг кричал Петерсену о мести и убийстве, очень легко было принять за виновника именно его. Особенно, когда оказалось, что делец бесследно исчез из своей квартиры в середине дня убийства и, по-видимому, скрывался и в последующие дни.

Поэтому весь сыскной аппарат был брошен на поиски этого человека. Допрашивались знакомые и друзья Петерсена, немного побеседовали с некоторыми из гостей, которые были у него в последний вечер, однако вся работа была направлена на поиски исчезнувшего дельца.

И вот теперь он найден, и Берг рвал на себе волосы оттого, что потерял столько времени и труда. Оказывается, этот тип тихо и спокойно сидел в горном отеле под Лиллехаммер, и, по утверждению свидетелей, находился там с того момента, как вылез из самолета трое суток тому назад, то есть за восемь часов до убийства Петерсена.

Короче говоря, этот человек был невинен, как новорожденный младенец, и, пока на него тратили время, у настоящего убийцы была возможность спрятаться, выдумать алиби или исчезнуть из страны.

Берг глубоко вздохнул и вопросительно посмотрел на своего сотрудника, ассистента уголовной полиции Лунда; тот мрачно потянулся за кипой актов и лаконично заметил:

– Придется начать сначала.

Почти два часа они перечитывали заново многочисленные протоколы допросов. Закончив чтение, они обменялись материалами и стали не спеша вычеркивать лишних свидетелей.

– Судя по бумагам, все выглядит очень просто, но мне не нравится адвокат, который был в гостях у Петерсена. Насколько мне известно, он был и адвокатом убитого, – пробормотал Берг. – Удалось выяснить, не совпадают ли отпечатки его пальцев с отпечатками, обнаруженными в спальне убитого?

– Его отпечатки вообще не были найдены, – сознался Лунд. – Все это дело с самого начала показалось таким очевидным, что мы не уделили ему должного внимания.

Берг побагровел от ярости. Он прекрасно сознавал, что сам с самого начала нацелился на этого проклятого дельца, но его подчиненный именно по этой причине мог бы быть более старательным.

– Неужели я сам должен думать обо всем? – взорвался Берг. – Что это за детский сад? Даже не взять отпечатков пальцев у гостей, присутствовавших на том вечере? Я требую, чтобы это было сделано и немедленно…

Лунд вылетел за дверь. Связался с техническим отделом и попросил их безотлагательно взяться за дело.

– И ради бога, у всей компании, – шепнул он. – Очевидно, убийца кто-нибудь из гостей, и, пока не доказано противное, я не хотел бы оказаться на месте этих молодых людей.

Через десять минут вернулся немного сконфуженный Лунд:

– Похоже, что наше подозрение относительно молодого адвоката подтверждается, – сказал он. – В его квартире никто не отвечает на звонки, а в конторе заявили, что не видели его несколько дней.

– А как насчет остальных? Быстро найди мне других гостей. Это его друзья, и они должны знать, где он находится, – взорвался Берг.

Телефоны и дверные звонки звенели в пустых домах и квартирах, но в конце концов, полиции повезло.

В квартире лесничего трубку взяла верная фрекен Енсен и сообщила кратко, ясно и точно, что, по ее мнению, лесничий должен находиться по такому-то телефону.

А затем полицию вновь постигла неудача: номер не отвечал. Телефонистка сообщила, что сильный буран повредил линию и раньше завтрашнего дня нечего и рассчитывать на восстановление связи.

Спешно позвонили в справочное и выяснили, что телефонный номер принадлежал известной художнице Лотте Эскильдсен.

Лунд медленно опустил трубку на рычаг:

– Интересно! Меня нисколько не удивит, если обнаружится, что эта молодая дама имеет какое-то отношение к золотому браслету. И если нам повезет и окажется, что она знает владельца усадьбы Петерсена и его гостей, может статься, мы на правильном пути.

Они положили браслет перед собой на стол, зажгли трубки и принялись сопоставлять некоторые факты.

Лесничий был знаком с художницей. Лесничий знал адвоката, и теперь возникал вопрос, не знал ли адвокат художницу.

Позвонили в контору адвоката, установили, что знал. Молодая конторщица, которая очень хотела угодить полиции, рассказала, что часто заказывала цветы для художницы. «В конторе болтают, – добавила она, – раз его нигде не найдут, должно быть, он у нее в доме».

Спросили, не знает ли она что-нибудь о золотом браслете. Девушка немного помялась, потом позвала коллегу, и тот с уверенностью заявил, что видел необычный браслет на столе адвоката на прошлой неделе после его возвращения из Швеции.

Теперь все внимание полиции было направлено на загородный дом Лотты. Пытались добраться до него на машинах с севера. Пытались добраться до него на машинах с юга. Пробовали послать лыжный патруль, но из-за ужасной метели все попытки были напрасны. Однако Метеорологический институт сообщил, что метель ослабевает, и, значит, к вечеру можно будет осилить дорогу; снегоочистительные машины и тракторы были приведены в боевую готовность, чтобы тронуться в путь, как только утихнет вьюга.

Но на этом Берг не закончил свою деятельность. Он поручил своим сотрудникам исследовать связи адвоката, и в своем усердии зашел так далеко, что заодно изучил подноготную всех прочих гостей Петерсена. Если он рассчитывал обнаружить признаки взяток в делах адвоката, его ждало разочарование, зато он обнаружил другие немаловажные детали.

Оказалось, что адвокат и мистический сиамец были наследниками убитого. Молодой инженер и его жена были по уши в долгу у Петерсена, а лесничий двадцать лет тому назад взял фамилию матери, потому что его отец, разоренный Петерсеном, покончил самоубийством.

Это было уже чересчур. Берг бы прекрасно обошелся и одним мотивом, Он взмок от старания, но каждый раз, когда он был готов сказать: «Вот убийца», входил Лунд с новым, не менее убедительным мотивом, который свидетельствовал против кого-нибудь еще.

Опять пригласили на допрос старого слугу Петерсена, который переехал в гостиницу поблизости от полицейского участка.

На прежних допросах Берг в основном интересовался случаем с разгневанным дельцом; теперь все начали сначала и слугу расспрашивали только о гостях последнего вечера. Узнали, как они приехали, как вели себя. Слуга рассказал, что уже во время обеда между хозяином и гостями установились странные, натянутые отношения.

Комиссар Берг проводил старика до дверей и, только закрыв за ним дверь, позволил себе улыбнуться довольной улыбкой, улыбкой, которой боялись многие преступники. Берг шел по следу, а когда он шел по верному следу, ничто не могло его остановить, пока преступник не оказывался под замком.

16

В темной комнате второго этажа Лотта боролась со сном. Она была еще в том зыбком состоянии между бодрствованием и глубоким сном, в котором собраться с мыслями ужасно трудно, но в ее памяти осталось смутное ощущение пережитого кошмара и опасности, которые уже миновали.

Медленно, с большим трудом, Лотта открыла глаза. В комнате было темно, однако она видела слабую полоску света под дверью; значит, ночь еще не наступила. Остальные, должно быть, не спали, но почему, собственно, она лежит здесь?

Собрав силы, Лотта повернула голову и посмотрела на часы со светящимся циферблатом. Еще нет шести. Как прошло это время? И что вообще произошло? Лотта попыталась приподняться, но снова потеряла сознание. Когда она очнулась, было уже семь часов. Голова стала более ясной, но Лотта чувствовала себя совершенно измученной, как будто работала без отдыха много месяцев. Она попыталась собраться с мыслями, и вдруг события последних часов нахлынули на нее во всей их безысходности, Убийца охотился за ней снова, и на этот раз ему почти повезло.

Лотта прислушалась. Где-то скрипнула ступенька лестницы, где-то отворили дверь. Снизу донеслись приглушенные голоса, такие тихие, что нельзя было разобрать слов, но их звучание было успокаивающим и приятным.

Если бы не эта слабость. Как ей хочется встать с постели, спуститься вниз и узнать, кто же был убийцей. Слава богу, его поймали. Пускай это один из ее лучших друзей, все равно хорошо, что его поймали.

Но почему он пытался ее убить? Значит, она может отгадать загадку? Если бы она ничего не знала, вряд ли он стал бы покушаться на ее жизнь.

Лотта вздохнула. Но ведь она ничего не знает. В том-то и ужас, что она ничего не знает об убийстве Петерсена. Ничего, кроме того, что уже рассказала.

Освещенную щель под дверью закрыла тень.

Кто-то медленно повернул ручку.

Лотта с надеждой смотрела на дверь.

Сейчас она все узнает. Она должна знать, кто же дважды за последние сутки пытался ее убить.

Дверь отворилась. На нее смотрел Георг.

– Ага, ты проснулась, – прошептал он. – Я думал, ты спишь. Тебе что-нибудь надо?

– Георг, – начала она слабым голосом, – все это так ужасно.

– Да, – ответил он, – но не думай сейчас об этом, не волнуйся и постарайся поскорее поправиться. Я позабочусь о том, чтобы у тебя не было никаких хлопот.

Он наклонился над ее постелью. В эту минуту дверь приотворилась и в комнату заглянула Ютта.

– Как дела? – прошептала она.

– Она в сознании, но очень слаба, – ответил Георг и поправил подушку Лотты.

– Бедняжка Лотта, – Ютта подошла и осторожно присела на другой конец постели.

Они долго сидели молча.

– Как хорошо, когда тебя понимают, – прошептала Лотта.

Георг и Ютта переглянулись.

Лотта молча лежала с закрытыми глазами. Почему они не рассказывают, кто же пытался ее убить? Ведь спрашивать самой трудно.

– Как вы это обнаружили? – спросила она.

– Просто мы тебя хватились, – сказал Георг. – Мы собирались пить чай, а ты все не приходила, и мы спустились за тобой в подвал.

Мысли Лотты вернулись к ужасным минутам в подвале.

– Все это так тяжело, – пробормотала она.

Ютта ласково похлопала ее по руке.

– Мы тебя хорошо понимаем, не думай об этом, пока не поправишься.

В дверь постучали, и в комнату вошел Петер.

– Если Лотта пришла в себя, объясните ей, что мы сожгли письмо, – прошептал он.

Лотта ничего не понимала. Она очень удивилась, что и Петер здесь, значит, Георг и Петер не могли быть убийцами, как она было подумала. Следовательно, это Бент или Енс. Но едва ли это Енс, иначе Ютта не сидела бы здесь так спокойно.

– Это Бент? – спросила она.

– Нет, – ответил Петер. – Это сделал я.

Но с тревогой заметив, что лицо ее исказилось от страха, он поспешил добавить:

– Не бойся, малышка. Я дотла сжег это проклятое письмо, и мы твердо решили о нем забыть.

Лотта подумала, что она сошла с ума: почему все с улыбкой слушают, как Петер пытался ее убить? И что это за болтовня о каком-то письме? Нужно разобраться во всей этой чепухе. Однако она была так слаба, что не могла больше бороться со сном.

Глаза ее закрылись, но она все-таки успела спросить:

– Какое письмо?

Присутствующие переглянулись. Георг слегка покачал головой и положил ей руку на лоб.

– Тебе надо отдохнуть, любимая, – пробормотал он. – Сейчас мы уйдем, а ты немного поспишь. Енс и Бент ждут нас с едой. Петер хотел сказать, что сжег твое признание. Мы боимся, что полиция уже на пути сюда, и сейчас пытаемся сочинить убедительную историю, чтобы они тебя не забрали. Письмо, в котором ты сознаешься в убийстве Петерсена, и твоя отчаянная попытка покончить с собой не оставляют нам никаких шансов на то, что тебя оправдают. Однако предоставь все нам. Мы выпутаемся из этой истории наилучшим образом.

Он повернулся и вышел из комнаты вместе с остальными, и все надежды Лотты рухнули, как карточный домик. Мысли в ее усталой голове роились в хаотическом беспорядке. Сначала она не поняла ни одного слова из того, что говорилось, но постепенно мысли начали выстраиваться в систему, как длинные шеренги марширующих солдат, и из сумбура стали вырисовываться, более или менее четкие линии.

Лотта пришла к весьма справедливому выводу, что ее жизнь все еще под угрозой. Что бы она ни говорила, как бы ни поступала, убийца явно убежден, что она узнала его, и потому Лотта представляла для него опасность.

Лотта с ужасом посмотрела на закрытую дверь. В любой момент может войти убийца и покончить с ней тем или иным способом. Нужно запереть дверь до наступления ночи. Или еще лучше сейчас.

С огромным трудом Лотта спустила ноги с кровати. Страх придал ей силы подняться, но на большее она не была способна. Она лишь убедилась, что переоценила свои силы. Она успела только посмотреть на спасительный ключ, который нужно повернуть. Больше она ничего не чувствовала, предметы стали удаляться, и наступила тьма.

17

Пятеро гостей Лотты обедали на кухне за длинным столом. Еда была превосходной. Чтобы рассеять мрачное настроение, Ютта украсила стол горящими свечами, а Георг открыл две бутылки хорошего красного вина.

На первый взгляд все это напоминало приятную дружескую трапезу, но забыть о пустующем стуле Лотты было невозможно.

Гнетущее молчание нарушил Георг:

– Она чувствует себя лучше, – заявил он, – но не стоит больше утомлять ее сегодня вечером. Она выглядит недостаточно крепкой и едва ли столько выдержит, лучше будем навещать ее поодиночке.

– Мне кажется, она выглядит ужасно, – вставила Ютта. – Боюсь, она погаснет, как свечка, и я этого почти хочу: не могу себе представить, что Лотте придется закончить жизнь в тюрьме.

Петер с серьезным и расстроенным лицом сказал:

– Она показалась мне почти сумасшедшей. Подумать только, забыть о письме, которое сама же написала. Если бы я совершил неудачную попытку самоубийства, то прежде всего подумал бы, где мое прощальное письмо.

Бент, странно молчавший с того момента, как нашли Лотту, вмешался в разговор.

– Она не помнит о своем прощальном письме? Удивительно. Вообще в этом самоубийстве меня что-то поразило. Я думал об этом, когда мы принесли Лотту наверх, но, убейте меня, не могу вспомнить сейчас. Там было что-то никак не вязавшееся с самоубийством. Я только хотел сказать об этом, как мне велели делать искусственное дыхание. Потом я был так занят оживлением Лотты, что эта мысль от меня ускользнула, но, помнится, она была очень важной и совершенно сбивала с толку.

Он замолчал и погрузился в глубокие размышления.

– Уж лучше бы полиция приехала сейчас, – заявил Енс. – Пока Лотта в полубессознательном состоянии, она им не выложит никаких дурацких признаний, и мы сможем ее выгородить так, что они никогда ее не заподозрят. Гораздо хуже сидеть и ждать. Скорей бы все объяснения были позади. Будем держаться как можно ближе к правде, не рассказывая, конечно, об убийстве и самоубийстве, совершенных Лоттой, и мы дешево отделаемся.

Некоторое время они молчали.

– Мне кажется, Енс прав, – сказал Георг. – И для нас, и для Лотты будет лучше, если полиция явится сейчас, и мы сможем дать собственные показания. Пока Лотта без сознания, у нас стопроцентная гарантия, что она не вмешается в эту историю, но когда она придет в себя, ручаться нельзя ни за что. Она станет рваться совершить признание, и это будет для нее концом.

Петер встал и принялся вышагивать по кухне. Он остановился перед спущенными шторами и, приподняв их, посмотрел в окно.

– Метель прекратилась, и луна светит, не поехать ли мне в город? Полиции покажется подозрительным, что мы все собрались здесь и даже не сообщили об этом у себя в конторах.

– Думаю, нужно остаться здесь еще на одну ночь, – ответил Георг. – Сугробы еще очень большие, нам не удастся проехать, пока тракторы и плуги не проложат дорогу. Может быть, сегодня вечером исправят телефонную линию, тогда ты позвонишь своей секретарше и скажешь, где находишься.

Петер опустил штору:

– Ты прав, разумеется, но если мы сами не можем уехать, тогда нужно послать за врачом для Лотты.

– Я могу это сделать, – вмешался Бент. – Я видел у черного хода лыжи и при всех обстоятельствах собираюсь отправиться домой сегодня вечером. Если мой телефон работает, я позвоню врачу. Если телефон неисправен, сбегаю за врачом – это пять километров. Правда, он пожилой человек, но я знаю, что он может стоять на лыжах. Так или иначе я притащу его сюда.

– Ты собираешься отправиться сейчас? – спросил Петер.

– Надо бы, но я хочу еще подождать. У меня не проходит странное ощущение, что головоломка не сходится, – отозвался Бент. – Если я не решу ее сейчас, я, конечно, отправлюсь домой. Раз мы вернули Лотту к жизни, не так уж важно, когда приедет врач – часом раньше или часом позже.

– Надо помочь твоей памяти, – сказал Енс. – Я присутствовал однажды на докладе, и профессор утверждал, что всегда можно вспомнить ускользнувшее из памяти, если приложить усилие. Садись и думай, как одержимый, а мы будем играть в двадцать вопросов.

– Это произошло до или после того, как Лотта отравилась газом? – начала Ютта.

– Это то, что она говорила в течение дня? – продолжил Петер.

– Не связано ли это с убийством Петерсена?

– Это что-нибудь, что говорили мы?

– Имеет ли это событие отношение к нам?

– Связано ли это с подвалом, в котором мы ее нашли?

Бент поднял голову. Он был очень бледен.

– Может быть, я ошибаюсь. Господи, как бы я хотел ошибиться! Письмо подействовало на меня так убедительно, что я в тот момент ему поверил. Но в суматохе в подвале меня что-то поразило. Я думал изо всех сил. Я был в таком же состоянии, как бедняга Лотта, когда она никак не могла вспомнить, что случилось на лестнице. Она знала, что вспомнить чрезвычайно важно, и я знал, что в глубине моего мозга скрывается доказательство того, что вся наша головоломка не сходится.

Он сделал паузу:

– Лотта не хотела покончить с собой. Ее пытались убить. Потому что дверь в подвал была заперта снаружи.

Он колебался. В мертвой тишине слышно было равномерное тиканье часов.

Когда он заговорил, в его голосе прозвучали недоверие, страх и отвращение:

– И убийца – один из нас.

После ошеломляющего заявления Бента никто не посмел раскрыть рта.

Никто не смел протестовать, потому что все в глубине души знали, что он прав.

Они медленно вышли из-за стола, избегая смотреть друг на друга. Друзей, прежде таких сплоченных, охватило гнетущее чувство недоверия. Они не знали, куда смотреть и что говорить. Теперь они предоставили ведущую роль Бенту. Он сел перед камином, остальные расположились рядом.

Среди них был убийца, и в первую секунду он чуть не поддался панике. Все выношенные планы, казалось, рухнули, однако надежда еще оставалась. У Бента, очевидно, не было определенного подозрения, а он был тугодумом.

– Я знаю, что соображаю не так быстро, как вы, – сказал Бент, словно в ответ на мысли убийцы, – и поэтому прошу вас постараться вспомнить, что произошло в тот вечер, когда мы были у Петерсена. Мы должны воспроизвести события того вечера и тем самым логически установить, что произошло, что видела Лотта, и кто мог быть убийцей.

– Мы ведь все с ним ругались, – пробормотал Георг.

– Да, мы все с ним ругались, а он поднялся в свою комнату и разыграл обиженного, – вставил Енс.

– Он ушел в гневе и не возвратился обратно, потому что его убили, – прервал его Бент, – а теперь я хочу, чтобы каждый вспомнил, где он находился после ухода Петерсена. Сперва Георг!

– Честно признаюсь, что на какой-то момент выходил из комнаты, – сказал Георг. – Я уже говорил, что искал ершик для чистки трубки, но, убейте меня, не помню, который был час и как долго я отсутствовал. Я бродил, занимался всякими мелочами, разглядывал книги и трубки.

– Я тоже уходил на минуту, – заявил Енс. – Ты сам меня попросил найти шахматную доску, и я тоже не могу сказать, на какое время отлучался из комнаты.

– Я вышла в туалет подновить макияж и думаю, что отсутствовала несколько минут, – сказала Ютта. – К сожалению, я тоже не помню точного времени.

– Видимо, все это безнадежно, – сказал Бент. – Ведь я сам в какой-то момент отсутствовал. Я был в библиотеке и искал одну книгу по лесоводству, о которой говорил Петерсен. И это заняло определенное время. А ты, Петер?

– Если мы хотим из этого кругового допроса извлечь истину, нужно быть абсолютно честными, – побелевшими губами проговорил Петер. – Если ты непременно хочешь знать, я отвечу тебе, что я не только выходил из комнаты, но был наверху, в спальне Петерсена, я видел его: он лежал на полу и был совершенно мертв. До этого мы ожесточенно спорили с ним, поэтому мне совсем не хотелось оказаться в положении человека, нашедшего труп, – и я молчал. Я никогда особенно сильно не любил Петерсена, и поэтому не рвался подвести кого-нибудь из вас под монастырь за убийство. Вы для меня значили больше, чем он. А потом я, как дурак, поверил, что его убила Лотта_. Но теперь, когда выяснилось, что убийца пытался покончить и с ней, теперь, когда я знаю, что он в совершенном отчаянии и ему наплевать на других, я первым расскажу полиции, что нашел Петерсена и что он в тот момент был мертв. Я предусмотрительно взглянул на часы: было несколько минут первого.

– Ну вот, мы и вернулись к тому, с чего начали. Лотта и только Лотта знает что-то об убийце, – сказал Бент – Мы должны помочь ей вспомнить. Ведь на свете не так много вещей, связанных с осенью.

Вдруг он замолчал.

– Кажется, у меня есть идея, – после паузы произнес Бент. – Какими же мы были глупцами. Я должен немедленно поговорить с ней, и хочу, чтобы вы были свидетелями, что я не буду задавать ей наводящих вопросов.

Они нерешительно поднялись по лестнице. Судя по всему, через несколько секунд обнаружится, прав ли Бент со своей новой теорией.

Бент тихо открыл дверь и, забыв о всякой, осторожности, кинулся в комнату, остальные только успели увидеть, как он поднял с пола бесчувственную Лотту и понес ее на кровать.

– Она пыталась встать, но, к счастью, это, просто обморок, – сказал он и быстро приказал наполнить грелки горячей водой. Он тщательно укутал Лотту и исследовал ее пульс, остальных он выставил из комнаты.

– Придется подождать не меньше часа, пока я смогу задать Лотте свой вопрос, – сказал Бент, выходя из комнаты, – подождем внизу, там вы все будете у меня на глазах, и мы не испугаем Лотту, когда она очнется. Мы сделали для нее все, что могли, давайте посидим в гостиной. Мои подозрения еще очень слабы, – продолжал он, – я буду рад, если вы сообщите мне все, что помните о том вечере.

Собравшиеся молча смотрели на огонь в камине.

В конце концов Ютта не выдержала тягостного молчания:

– Хотите чего-нибудь выпить? – предложила она шепотом.

– Это как раз то, что нам сейчас необходимо, – сказал Петер.

Георг поднял палец и сказал:

– Спасибо, мне шерри.

Через несколько минут они уже были на кухне, и Бент крикнул им вдогонку, что предпочитает пиво. Они были страшно заняты. Ютта несла рюмки, Енс тащил бутылки, Георг вытаскивал пробки, Петер разливал. После долгих минут, когда они молча сидели в каком-то трансе, было приятно заниматься обычными будничными делами.

Они уселись поудобнее и больше не казались такими скованными. Георг, воспользовавшись этой минутой, сказал то, о чем думали все:

– Бент, расскажи нам о своей теории. Если она несостоятельна, не стоит утомлять ею Лотту, а если она верна, мы можем узнать о ней и сейчас. Если несколько человек исходят из одной и той же предпосылки, то больше шансов прийти к финишу.

Бейт кинул на него печальный взгляд.

– Не думай, что меня это забавляет, – сказал он. – Это страшнее, чем ты думаешь. Можем ли мы с уверенностью утверждать, что смерть Фрэнсис не была насильственной, если теперь мы знаем, что один из нас – убийца. Если моя теория надежна, дело в действительности удивительно простое и ясное, – продолжал он, отхлебнув глоток пива.

– Это был, конеч… – его голос сломался. Он безуспешно пытался что-то сказать, но у него начались судороги, и прежде чем до присутствующих дошло, что случилось, преступник расправился еще с одной жертвой.

– Боже мой, это цианистый калий, – простонал Енс, и остальные в отчаянии уставились на стакан с пивом, который все еще сжимала мертвая рука.