Текст книги "Мы ничего им не должны! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 41 страниц)

Глава 18. Без названия

Александр печально глядит на следы недавнего погрома, тезка разнес вдребезги без того убогую обстановку конспиративной квартиры и все никак не может успокоиться. Хозяева или постояльцы «отеля» на шум не прибегут, здесь в трущобах на окраине «столицы мира» хоть стены проламывай, никто и не почешется, такие уж порядки. Полиция в столь экзотических местах появляется редко, да и спешат стражи порядка побыстрее уйти, а то ведь можно и «под ребро» случайно получить ножом от местной публики. Редко Фигнер так «из себя выходит», можно сказать первый раз за все время их совместной работы, и к сожалению повод есть. Как в частушке вышло в этот раз: «Мы с приятелем вдвоем работали на дизеле, он мудак и я мудак, у нас дизель спи…ли!».

Самойлович наконец перестал буйствовать, перестал сокрушать все вокруг и присел на чудом уцелевший табурет, дух переводит.

– Баран я Сашка…ять! Что теперь делать будем? Эх… невезуха… Дай записку, еще раз прочту.

Мятая серая бумажка, красивый канцелярский почерк с завитушками, господам "русским офицерам" некто, пожелавший остаться неизвестным предлагает явиться на "рынок у моста", а там – к памятнику для ведения переговоров о дальнейшей судьбе их ценного имущества. Время встречи назначено – "после обеда", день любой, можно идти хоть сейчас. Сегодня утром в очередной раз Александр отправился к тайнику в пригородном лесу, возникла у них потребность в деньгах. Он не обнаружил там ничего, ни плоской титановой коробки-контейнера, ни карабина, вообще ничего! Пусто, кто-то их опередил… и оставил на месте "клада" записку в мелком аптекарском пузырьке, что недавно погиб по каблуком ботинка Самойловича, остались лишь мелкие осколки стекла.

– Полицай… сволочь… он нас все же выследил, больше некому, надо было его сразу тогда и порешить, черта с два бы кто дознался. Теперь мы у него в руках, без карабина и оптики Бони не достать.

– Чего он хочет от нас, есть догадки? – осторожно осведомился Сашка, Фигнер вроде успокоился, но зачем лишний раз травить человеку душу.

Напарник ответил не сразу, он сперва встал, расправил плечи, пригладил взъерошенные волосы, затем одним рывком, быстро как зверь подскочил к чердачному окну, затем к двери и прислушался, не идут ли за ними, и лишь потом продолжил разговор.

– Чисто вроде, филеров не видать, ты ничего подозрительного не заметил, пока сюда шел?

– Нет.

– Хорошо… мы на свободе, не знаю надолго ли только, у нас на руках "стволы" и немного денег, документы относительно надежные есть, так?

– Так, и значит Фуше и полиция не при делах? Чья-то самодеятельность, можно договорится с ним?

– Соображаешь дружок… – криво усмехнулся Александр Самойлович, – А то бы уж в камере сидели давно и показания следователям давали. Денег эта скотина хочет, как всякий наш казенный патриот, больших денег, ведь даже на награду от папы Жозефа не польстился!

Фигнер пояснил в чем загвоздка, речь идет о сумме, выделенной на проведение операции по устранению Наполеона, двести тысяч рублей серебром, по весу – целый обоз, упомянутой в тайном меморандуме Фуше, волей случая с тем секретным документом они уже знакомы.

– Ладно, поздно сегодня, смеркается и не успеем. Завтра пойдем на свидание с ним, воскресный день… А пока обратно к Мора ночевать, девки его там тебя поди заждались, в постель еще не лезут?

Сашка лишь вздохнул, есть такая беда, но как нибудь "дурачок" и в этот раз справиться.

Выходной и в начале 19-го века выходной, люди отдыхают, пьют вино, девушки по улицам шастают уже в летних нарядах, красота… а им приходится "парится". До обеда сидели у папаши Мора безвылазно. Одно хорошо, мамзелька Нана и мелкая ее сестрица куда-то смылись сразу после завтрака и Сашке никто не докучал. Никакого тебе томного "Дурачо-о-ок!", как любит Нанетта растягивать слова, губки поджимая. Он не обидчивый, но когда тебе постоянно напоминают, о твоих мнимых или реальных недостатках – раздражает, "достает", знаете ли.

Таинственный "рынок у моста" оказался совсем рядом, два пробежать быстрым шагом квартала, для человека, еще недавно прошедшего "пол Европы" – пустяки. Старинное сооружение, живая история, так и хочется увидеть рядом мушкетеров в красивых плащах с королевскими лилиями, или стражников в морионах с алебардами, но чего нет, того нет. А вот старый, двухэтажный мост через приток Сены сохранился с тех времен неплохо. Как раз такой собирался Манилов построить на пруду у себя в поместье, верхний ярус занимают лавки и склады, нижний предназначен для пешеходов.

Рынок на месте, куда он денется ведь самый базарный день, вовсю торгуют и продуктами и всякой всячиной, толкучка не толкучка, но народу несколько тысяч точно собралось на "пятачке", толпа плотная и местами дорогу можно проложить только локтями. Снова пришлось дать по шаловливым ручонкам карманному вору, их тут как грязи, в этот раз попался с поличным не подросток, а какой-то замызганный старикашка и заработал хорошую плюху сперва от Сашки, а затем и от его начальника. Памятник они отыскали без труда, торчит на многоголовой и многоликой массой народа "статуя". Кого почтили парижане, что за деятель и не разобрать, какой-то то ли генерал, то ли король, судя по "одежке". По голове "истукана" прошелся якобинский лом или кувалда поработала, а бронзовая табличка давно отправлена в утиль, цветной металл в цене, из него отливают полевые пушки.

Фигнер влез на постамент, рассудив по обстановке – в таком сборище таинственный незнакомец вряд ли их издалека увидит, если останутся внизу. Долго ждать не пришлось, из толпы подходит к ним "девица" лет десяти на вид, обычный городской ребенок, единственная деталь, что отличает ее от большинства парижских ребятишек – обута она в сабо. Громоздкие деревянные ботинки-колодки, своего рода спецобувь торговцев, ремесленников и бойцов рогатого скота на бойнях.

– Месье, вам записка! – в руки российских горе-киллеров переходит мятый клочок бумаги, там три цифры: шестерка и два нуля.

– Губа не дура у комиссара, хочет сразу все… Сашка… черт, держи девку, а ее расспрошу!

Легко сказать ему, а вот удержать попробуй? Девчонка в слезы сразу же, прохожие пялятся на них, лишнее внимание гостям из далекой России не к спеху.

– Месье, я ни при чем… мне дяденька велел передать, десять су дал. Меня все тут знают, мы с мамой рыбой торгуем возле ворот. Не забирайте меня в участок! – ревет и заливается горькими слезами, вообразила юная парижанка, что нарвалась на агентов полиции в штатском и сейчас ее "повяжут". Может у компании "Матушка и я" лицензия на торговую деятельность просрочена, а может и еще какие грехи за душой есть.

– Ладно пусти… – решает Фигнер, от такой зареванной свидетельницы проку мало, да и бестия-комиссар наверняка в гриме пришел на встречу, а может и вообще прислал посредника вместо себя.

Девчонке он щедро выдает "на конфеты" пару мелких монет, небольшая компенсация за потоки слез и волнения, она вроде бы довольна, благодарит "добрых месье" и уходит прочь.

Фигнер лезет обратно на верхотуру, на постамент, показывает толпе три пальца, немой торг начался с невидимым продавцом. Пять минут ожидания, приходит следующий курьер, мальчишка-беспризорник, цену удалось немного сбить, начало неплохое. С "гаврошем" обращение не столь деликатное, как с представительницей прекрасного пола, тут же за ушко его, да на солнышко.

– Кто послал? Я сегодня песец злой, говори, иначе пришибу! – прессует малолетнего посланца комиссара жестокий Фигнер.

Узнали они немного, мальчишка упираться и разыгрывать из себя героя не стал и в итоге даже чуточку заработал в звонкой монете. "Гад" где-то здесь, может быть совсем рядом стоит, но найти его в толпе невозможно, пока сам себя как-то не выдаст.

Так они и вели аукцион часа два, записка и Самойлович орлом на постамент взлетает к побитому революционерами "королю". Правая рука – целые числа, левая покажет дроби, язык жестов… комиссар согласился на три с половиной, меньше не берет. Последняя присланная бумажка, в ней сообщение на это раз – длинное, точные инструкции по месту, времени и способу передачи денег будут завтра курьером. На сбор необходимой суммы отведена ровно неделя и ни дня больше. К следующему воскресенью триста пятьдесят тысяч франков золотой монетой вынь да представь… сумма кругленькая. Пытался Сашка прикинуть сколько это в современных ему долларах будет, посчитать не дали, не до того вдруг стало.

– Эй итальяшка, слазь сюда ушлепок ватиканский, я тебя научу пальцы гнуть! – подошли из толпы два "деятеля", похожи как братья-близнецы, у обоих наглые рожи кирпичом, бычьи загривки, "мыщца" играет под сюртуками, знакомый уже типаж.

Рекэт местный пожаловал учить "понаехавших чурок", или просто "любители" выискались, а кто их знает? Фигнер быстро спустился, раз зовут столь настойчиво. Расклад честный пока, двое на двое, но у базарных "быков" руки в глубоких карманах рукоятки складных ножей щупают в предвкушении драки. Одного эти ребята не учли, одного существенного обстоятельства, в "ножички" с ними никто играть не станет на этот раз. Упустили граждане аборигены первый и самый удачный момент для начала ближнего боя, а второго им не дадут. Не надо в таких случаях никогда предупреждать или пугать, решился и бей немедленно… а так два выстрела и два "жмурика". Деваться им с Самойловичем все равно некуда, придется стрелять на поражение, а дальше уж как получится. "Валить" этих двух придется ему, шеф подстрахует револьвером, так договорились на подобный случай, опыт – сын ошибок трудных. Есть надежда… местные обыватели не поймут сразу, что случилось, с бездымным порохом они не знакомы, да и выглядит его пистолет их ХХ-го века по меньшей мере "несерьезно", вроде как детская игрушка.

Глаза в глаза, игра нервов, нечаянная капля пота со лба тает по пути к бровям, естественный наркотик – адреналин потихоньку отравляет кровь в жилах. Стоит Сашка и ждет, что те двое боевиков предпримут, рукоятка Токарева под блузой крепко сжата и палец уже взвел заранее курок. Народ вокруг расступился, кто-то спрятался за лавки подальше от греха, а кто посмелее – напротив вперед подался посмотреть, бандитские разборки не редкость в Париже, совсем как в 90-е другого века и другой страны. Ой…сейчас прольется чья-то кровь, только бы посторонних пулей не зацепить случайно, есть такой существенный недостаток у ТТ, не "полицейское" это оружие ни разу.

– Фараоны! – выкрик из толпы, очень своевременное предупреждение от народа, быстрый взгляд налево через плечо, там вдали видны "маячками" высокие кивера солдат национальной гвардии, полиция пожаловала, очень даже к месту.

Разбежались гладиаторы как тараканы под тапком, не получилось "корриды" на потеху скучающим обывателям, Сашка с Фигнером в одну сторону кинулись, "быки" в другую. Патруль же так ничего и не заметил, идут беспечные солдатики, трубки глиняные покуривают, да на девок поглядывают, порой случается и щупают красоток за разные выступающие выпуклости. Хорошая у них форма, заметны представители власти издалека и обычно местный "криминал" всегда успевает уйти заблаговременно.

– Куда теперь? – спросил Александр, когда они оказались по другую сторону чудного двухэтажного моста.

– Известно куда, к жидам за "рыжьем"… только бы успели они до выходных. Я один вечером пойду, а ты уж давай отдыхай и сил набирайся.

– Не кинут нас с деньгами? – У Сашки были сомнения на этот счет

– Исключено, лишь бы до Фуше не дошло, что кто-то в Париже стал золото собирать. – заверил его более компетентный в финансовых и житейских вопроса товарищ.

Пока они разговаривали и прикидывали, что и как, добрались до жилища папаши Мора, а там уже и ужин, нужен? Да пожалуй, после стресса на "сытно покушать" очень даже тянет всегда. Пост у них французов, рыба на столе, вроде же не соблюдают? Оказывается, соседка с мадам Мора за какую-то услугу расплатилась морской снедью. Селедка жирная и здоровая как сом, но под специи и рюмку виноградной водки употребляется на ура. Дальше начнется привычное времяпровождение, папаша Мора развалится в единственном в доме кресле и станет вспоминать, как он Бастилию брал. С каждой новой стопкой у него число поверженных врагов-роялистов возрастает в геометрической прогрессии. Единственный и постоянный его слушатель – жена сядет за вязание напротив мужа, к свету окна поближе, а Сашка пойдет в свой угол, где его ждут и не все никак не дождутся "девки".

Неделя пролетела незаметно, работали они вместе с остальной бригадой на новом объекте. Отсюда с чердачного этажа дом на набережной Вольтера виден прекрасно, замысел Фигнера теперь "дошел" до Сашки. Как так вышло… а просто, бюрократия она такая, бюрократия. К моменту написания грозной "бумаги", перекрывшей потенциальным "убивцам" доступ в квартиры, и на крыши домов набережной Вольтера, этого хитрого "места" еще не существовало в природе. Домовладелец на смежной улице рядом со зданием министерства полиции решил надстроить чердачный этаж при смене кровли, высота здания увеличилась на два с лишним метра и "тот самый" парадный подъезд стал доступен для наблюдения. Обстановка изменилась и существенно, но никто из многочисленных людей Фуше, задействованных в охране императора, даже и не почесался, они продолжают тупо выполнять отданные им год назад указания.

Двойная удача, крышу здесь крыть не надо, папашу Мора подрядили на перестройку чердака под наемные квартиры. Сперва хозяин дома хотел использовать новую площадь иначе, а затем передумал – жилье даже на окраинах дорогое, а здесь почти центр города.

Куда подевалась прежняя бригада, та что крышу делала, почему их не "напрягли"? Вопросы к Самойловичу, как-то он ухитрился конкурентов удалить, вроде бы конфликт у них вышел с нанимателем, но история темная и Сашке не известная.

День воскресный, день на удивление тяжелый, инструкции от Жавера, в этот раз комиссар не счел нужным скрывать свое имя, получены еще в пятницу посредством "курьера" прямо на квартире у папаши Мора. Очередного гамена, "сына улицы" они допрашивать не стали, ибо бесполезно, правила конспирации враг соблюдает четко и пока никак его не достать, а хотелось бы. Лучик света в темном царстве, комиссар перенес дату встречи на вторник, может что-то и у него не заладилось с подготовкой, дополнительные указания выдаст в понедельник.

– Пошли! – короткое распоряжение, и вот уже Сашка вместе с Фигнером отправляются в гости к представителям местной финансовой мафии.

Одеться ему приказано прилично: чистая блуза, новые парусиновые штаны и самый "шик" – недавно вошедший в моду картуз с козырьком, по размеру почти как укороченный солдатский кивер. Самойлович "косит" сегодня под мелкого буржуа, цилиндр, тросточка в руке и позолоченные часы с цепочкой на "пузе", маскарад приходиться устраивать на задворках, что бы семейство Мора не задавало лишних вопросов.

Не форт Нокс конечно, но и не грязная еврейская лавочка в российском пограничном городке, где Фигнер договаривался о переводе средств за рубеж. Чистенький такой, небольшой ломбардик, где скучает за стойкой пожилой «иерусалимский дворянин» в ермолке и с пейсами до колен, пленная канарейка в клетке чирикает, обстановка вполне цивильная как в аптеке. Ни пыли, ни грязи… а там, помнится, тараканы под сапогами хрустели и прикоснуться без риска замараться к стенам было невозможно. Сюрприз… оказывается ломбард в нижнем этаже доходного дома к подпольному банку не относиться никак. Прикрытие это, или ширма, подземный ход ведет отсюда к каменному особняку неподалеку, никто из посторонних и не догадается, что эти два здания как-то связаны между собой, у них ведь даже стены общей нет.

Фигнера встречают хозяева как своего, с распростертыми объятиями, еще бы – богатый клиент пожаловал, процент с него хороший взяли, да и сами по себе казенные российские денежки явно не раз успели в умелых руках "обернуться" за год. Дело ведут хозяин со старшим сыном. Барон, титул семьей явно куплен еще при короле во времена д`Артаньяна, люди солидные без преувеличения, не уровня олигарха первой империи Жюльена Уврара, но где-то рядом. Одних охранников Сашка насчитал почти целый взвод, двадцать семь бойцов на глаза им попалось, по виду – мужики надежные, огонь вода и медные трубы ими пройдены давно. Само строение вполне выдержит и ударную волну от ядерного взрыва, не в эпицентре конечно, а рядом. Войны, революции, якобинцы, Бонапарт, кто за ним следующий… пардон, тут все свои и давно закуплены, от префекта полиции, до последнего нацгвардеца, что стоит и дрожит от ночного холода на посту неподалеку. Разве объявится новый Чингисхан и устроит тотальное разграбление и разрушение Парижа, форс-мажор. И даже могущественный министр полиции Жозеф Фуше банкиров подпольных не трогает никогда, себе дороже, полезешь с обыском, так чего доброго на родственников императора тут наткнешься ненароком.

Открыта толстая бронированная дверь, за ней каменные ступеньки, спуск в подвал, в хранилище ценностей. Внимание Александра привлек странный механизм встроенный в стену, банкир-младший увидев интерес гостя охотно пояснил, что это за аппарат. Специальный клапан, в случае опасности подземная комната-сейф заполняется водой из Сены примерно за минуту, не лишняя предосторожность от разного рода неожиданностей и любителей чужого добра, коих хватает в Париже. Акваланг еще не изобрели и, что бы достать золото после затопления, придется откачивать воду ручными насосами, быстро не получиться.

Последний столбик золотых монет исчезает внутри прочной кожаной сумки. Сашка пробовал поднять, тяжела собака… один такой "кошелек" ему тащить, другой достанется Фигнеру. Триста тысяч франков золотом, пятьдесят все же ассигнациями, английскими фунтами, серебра во Франции ходит много, а вот с желтым металлом определенный "напряг", не успели собрать к установленному сроку. Банкир предлагал ювелирными изделиями выдать недостающую часть, но Самойлович, прикинув сколько фунтов добавиться к и без того тяжкой ноше, отказался наотрез и взял валютой. Пожатие рук на прощание, у черного входа банкирского особняка "руссо-туристо" ждет закрытый экипаж, если кто-то и следит за ломбардом, то долго ему придется ждать их там.

План был простой, покружить пару часов до наступления ночи по вечерним улицам на даровом транспорте и далее отпустив извозчика, добираться пешком на новую конспиративную квартиру. На этот раз "хата" вполне приличная, меблированный комнаты с пансионом, даже ужином должны кормить по утрам, не притон дешевый, где за стеной вечно пьяные разборки и скандалы. С пудами золота на руках в трущобы податься они не рискнули, это как с факелом в пороховой погреб лезть, рванет от малейшей искры – и костей не соберешь.

Пошло все не так, совсем не так… первоначальные замыслы летят к чертям, а вроде задача простенькая была, собирались пройти полторы версты по пустынным улицам ночного Парижа.

– Готовь ствол попаданец, мы спалились! – коротко шепнул Самойлович бывшему сержанту, мог бы и не напрягаться, Сашка хоть и дурак по "легенде", но не слепой.

За их спинами повис "хвост", сомнений нет, подозрительный субъект "прилип" к ним, едва они вышли из экипажа на перекрестке, вскоре к нему из переулка присоединился еще один. Через сотни две шагов преследователей стало четверо… переход на быстрый шаг, тяжелая сука-сумка оттягивает левую руку, чуть сустав из плеча не выворачивает. С такой ношей не побегаешь, сзади "кадры" не отстают ни на шаг и постепенно сокращают расстояние, уверены – беглецам не уйти. Полиция? Не похожи, рожами не вышли, больше напоминают преследователи тех самых "братков", с которыми Сашка и Фигнер чуть было не схватились на рынке неделю назад. Скорее всего досадное совпадение приключилось. "Они", бандиты вели наблюдение за домом банкира, может даже подкоп потихоньку к нему рыли из каретного сарайчика по соседству, а тут шальные деньги сами в руки идут, объявились двое "лохов" с тяжелыми сумками на выходе, можно и не долбить каменистый грунт, надо только догнать и отнять, задача предельно упростилась.

Сумасшедший бег, пот рекою по спине течет, новенькую блузу потом пришлось выбросить на тряпки, темную полосу не отстирать без помощи химии. Если и существует такая дисциплина в олимпийских состязаниях, как забег с грузом в руках, то они с Самойловичем рекорд мировой определенно побили. От места, где отпустили экипаж, до так называемой площади Правосудия по карте километра три, а пронеслись они за какие-то минуты, если не секунды. Александр даже и запомнил толком, как "в порядке отступали", в памяти отложился лишь какой-то длинный мостик по пути. Шеф на ходу кинул монету дедушке-охраннику, преграждавшему путь и дальше… вот они уже посреди "площади" стоят спиной к спине и ждут, любят французы давать громкие имена разным сомнительным "дырам" и закоулкам. Убежать от погони не получилось, очень похоже – их специально гнали на засаду, как собаки зайца под ружье охотника. Местные аборигены лучше знают разные ходы выходы у себя, а они с Фигнером в Париже – чужаки. Впереди восемь фигур медленно приближаются цепью, сзади пять настигают неспешным шагом вразвалочку, с флангов глухие каменные стены домов и лишь один верный союзник теперь – Луна светит сверху как мощный прожектор.

Золото тишину любит не только в Сибири, и во Франции тоже, только это их и спасло. Бандиты, или кто там они на самом деле – история умалчивает, собирались разделаться с Сашкой и его напарником "втихую", сработать холодным оружием. Команды "огонь" не было, за спиной ударил выстрелом револьвер Фигнера, и Александр тотчас выхватил ТТ из кобуры, как по условному сигналу. Восемь раз он "отработал" по живым мишеням, словно на стрельбище, условия идеальные для пистолета, а ночная мгла никак не мешает, скорее даже на руку в первый момент – усыпляет бдительность противника, а затем уже все равно.

Пустой магазин в карман летит, снаряженный – в ТТ вставляется, можно продолжить. Разворот, что там у Самойловича творится, как обстановка? Фигнер подтвердил свою репутацию неплохого стрелка и в этот раз, трое "бандюков" смирно лежат рылами в брусчатку, один на четвереньках собачку изображает, а вот пятый – стоит твердо на ногах и в правой руке у него двуствольный пистолет, лунный свет играет на латунных деталях ударно-кремневого замка. Александр не раздумывая, на автомате, взял на прицел уцелевшего "гада". Напарник расстрелял барабан револьвера и теперь меняет его на запасной, теряются драгоценные секунды, а тот вдали уже поднял свою "двустволку". В последнюю секунду мушка Токарева сместилась чуть вверх, это "боевой процессор" в голове у Сашки отработал и внес необходимые коррективы. Фигура у последнего противника "странная", неестественно толстая, словно что-то лишнее поддето под верхнюю одежду, а ведь не зима на дворе. Панцирь или бронежилет на нем? ТТ без труда возьмет и местную тонкую сталь, но лучше не рисковать и бить в голову наверняка, она у врага не прикрыта ничем кроме картуза. Выстрел, последний из любителей халявного российского "рыжья" шатается сраженный. Готов "браток" полностью, два ствола не помогли против одного, еще немного и камни мостовой его примут в холодные объятия вслед за подельниками. "Бац-бац-бац" – справа ожил огнем, скороговоркой зачастил револьвер Фигнера, одна пуля уходит в "толстяка" и две достаются "подранку".

Тишина как обухом по голове после оглушительного грохота пальбы, опять пусто на площади имени Право– или Лево– "судия", весь активный "криминальный контингент" истреблен подчистую, положили и недобитого ранее "бобика" вместе со всеми. Вроде все, и свидетелей короткой ночной перестрелки нет, если только кто-то из бандитов, сильно хитрый пятой точкой, намеренно задержался в процессе погони? Александр опускается на колени, ему надо обязательно собрать стрелянные гильзы, привычка уже выработалась, и немедленно получает болезненный пинок от "старшего".

– …ять! Тут казармы рядом… сто шагов по прямой! Сумку и в зубы и бегом за мной!

Остаток бессонной ночь они провели в каком-то пригородном лесу или парке, сидели в кустах «на чемоданах», в смысле – на сумках с золотом, и лишь под утро осмелились вылезти оттуда в город. Кое-как на извозчике, пришлось временно плюнуть на конспирацию и нанять «тачку» в одну лошадиную силу, добрались до временного убежища, с ужином опоздали, здесь задержавшихся ждать не принято, чем не шведский стол. Не беда, всегда можно и в харчевню сходить или на худой конец у разносчиков перехватить наскоро свежую булку хлеба. На на подготовку к рандеву остались одни сутки… так просто, даже в обмен на драгоценный карабин, Александр Самойлович Фигнер расставаться с российским казенным золотом не намерен, есть у него одна занятная идейка. Не то, что бы такой жадный от природы, однако, не привык он как-то терпеть поражения.

Отвлечемся от наших героев, им есть чем заняться, и немного сместим фокус повествования в пространстве и времени.

Понедельник, утро, набережная Вольтера, министерство внутренних дел первой империи, или министерство полиции, называют и так и так, благо должность министра внутренних дел Наполеон упразднил. Для герцога Отрантского, более известного в народе как "лионский мясник", плохие новости… префект на докладе перед ним стоит и трясется, весь бледный как полотно. Чертову дюжину трупов подняли вчера ночью под самым его носом, на площади Правосудия. Преступники дожидаться полицию на месте побоища отчего-то не захотели и скрылись в неизвестном направлении.

Не то, что бы слишком много мертвяков "привалило" за одну ночь, в Париже, случается, и больше людей погибает от рук уголовников в сутки, но что бы в одном месте и за раз… Обычно убийцы тела своих жертв бросают в Сену и всплывают трупы уже в другом департаменте, вниз по течению, а то и вообще в море их уносит, статистика по столице при этом не портиться, здесь якобы мир и покой царят.

Человек в расшитом золотом мундире с трудом оторвал уставшие глаза от листа бумаги, от доклада, потер сухими пальцами горячие виски… Вот ведь столичные "деловые" ему удружили за выходные, дальше некуда! Конкурент, давно его уже подсиживающий, Жан Савари наверняка нашепчет корсиканцу, что Фуше не контролирует ситуацию в Париже, а может и вообще министр полиции в сговор с местными "авторитетами" вошел, интересы государства требуют убрать от дел сомнительного бывшего якобинца.

Префект еще здесь потеет и от страха воняет как старый солдатский сортир. Он уже не нужен, надо будет обязательно сменить идиота, такие "залеты" прощать нельзя ни в коем случае. Толку то, что ты – "маленький император" в своем городском департаменте, папа Жозеф делал в молодости "секим башка" настоящим королям порой, да и сейчас с ним сам Наполеон вынужден считаться.

– Вон отсюда! – приказ как удар ножа гильотины, дверь звонко хлопает за чиновником-неудачником, завтра его отправят дослуживать в какой-нибудь "медвежий угол" страны, или вышвырнут за порог с мизерной пенсией.

Все ли потеряно? Нет, погоди Анн Жан Мария Савари, рано празднуешь незаслуженную победу, Жозеф Фуше еще побарахтается, тем более – до вас с Бони дурная весть пока не дошла. Дюжина с лишним "жмуриков" за одну ночь, какая трагедия, право? Многовато для Парижа выходит, а если их "тушки" раскидать по последующим дням, то получится в пределах нормы, пусть подохнут якобы в госпитале от ранений, какая разница – от перестановки слагаемых сумма не изменяется. Сейчас задача номер один – вовремя пресечь "неудобную" информацию, не дать ей ходу вверх по вертикали власти. Он командовал в свое время войсками в Вандее на подавлении мятежников, и знает, как из поражения легко делается победа, надо лишь правильно отчитаться в донесении командованию и дело в шляпе.

Сигнальный шнурок дернут, раз, второй… тихий топот по застеленному коврами коридору, влетает запыхавшийся от бега молодой порученец, лицо красное, глаза так и пышут усердием.

– Начальника цензурного отдела сюда срочно! – спокойным тоном бросает министр, первое правило у него – никогда не показывать на людях эмоций, начальник для подчиненных всегда гранитный сфинкс, перед которым рабы падают ниц.

– Если хоть слово о площади Правосудия проскочит в газетах, поедешь надзирателем на Кайенну. – дается четкая инструкция прибывшему чиновнику, угроза отнюдь не пустая, и пресса ничего лишнего не узнает.

В принципе и все закончено, командир батальона национальной гвардии, чьи нижние чины обнаружили трупы – свой человек в доску, почти родственник Фуше, женат на его троюродной племяннице, да и формально офицер подчинен министерству, до императора правда о происшествии не дойдет. Свои же чиновники, что причастен к делу, языки прикусят сразу, нрав у Жозефа крутой, что не так – закопает виновного или сам, или через многочисленных "друзей". Никто никакого расследования самостоятельно проводить не будет, пока факты не придут в соответствие с мнением министра или пока "верхи" не напомнят исполнителям – пора заняться, порядок такой в полиции еще со времен первого Людовика.

И все же надо разобраться, что там у них стряслось внизу, чего криминальные авторитеты не поделили, а ну как каждый день пойдут такие занятные "подарки"?

Снова обрывается шнур и задыхается порученец, молодой и резвый, пуская побегает, ему положено. Под хозяйские очи вызван Этьен Видок, формально, помилованный императором, бывший уголовник числится мелкой сошкой в хозяйственном отделе министерства, а по факту выполняет важную роль посредника между министром и парижскими преступным миром.

Дело весьма деликатное, поэтому аудиенция Видоку дается в специальной комнате, где и стены и двери обиты войлоком, во избежание любопытных ушей, вход туда замаскирован под шкаф для документов в кабинете Фуше. Святая святых министерства, тайный кабинет, куда допускаются только избранные, о его существование император представление не имеет, хоть и пытается в свою очередь следить за министром полиции.

– Ваше превосхо… – начал было Этьен, но его оборвали.

– Без чинов земляк, давай садись, поговорим. – нагнав страху на чиновников Фуше вдруг решил немного поиграть в "демократию", бывают у него таки странные желания иногда, – Давай выкладывай, что там вчера ночью за сражение вышло, я по глазам вижу ты уже знаешь и немало.

– Кто-то положил шайку братьев Ксавье, всех до единого. И это не наши сработали, зуб даю.

– Постой, а что этим деревенским "конеебам" в Париже понадобилось? С каких это пор конокрады стали в городах работать? – папа Жозеф, хоть и не занимается непосредственно уголовниками, но многие "знаменитости" из криминального мира ему известны.