355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Петр Иванов » Мы ничего им не должны! (СИ) » Текст книги (страница 2)
Мы ничего им не должны! (СИ)
  • Текст добавлен: 28 июня 2020, 14:30

Текст книги "Мы ничего им не должны! (СИ)"


Автор книги: Петр Иванов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 41 страниц)

Не трогали до вечера третьего дня и дочь солдатки Глашу, у них дом был последний в улице и просто не добрались до него в ходе "веселого" погрома. Услышав выстрелы и крики девчонка схватила в охапку свою младшую сестренку и опрометью кинулась с ней в лес. Откуда только силы взялись у хрупкой девицы на такой забег с препятствиями непонятно, но в панике люди и не такие вещи проделывают. Ночь они провели в лесу, скрываясь среди кустов малины на вырубках, где деревенские дети и дикие животные давно протоптали массу тропинок – получился своего рода колючий лабиринт. Здесь можно было случайно напороться на медведя – еще одного любителя сладкой лесной ягоды, но люди казались тогда страшнее дикого зверя. На рассвете второго дня Глаша, подойдя к околице, издали внимательно рассмотрела родную деревню и опрометчиво пришла к выводу, что опасность уже давно миновала. К обеду они с сестрой вернулись домой, а к вечеру прибежала от соседского помещика Дарья, напуганная быстро распространившимися по округе недобрыми слухами. Увидев рядом мать, Глафира окончательно успокоилась, сработали детские иллюзии, ребенок всегда в таких случаях считает, что родители смогут его защитить от практически любой опасности и полагается на них. И следующая ночь тоже прошла нормально, никто небольшой домик на дальнем конце улочки не потревожил, видимо пока их сочли недостойными "высокого" внимания помещика. С раннего утра по деревне опять деловито забегали барские "быки", смешно матерясь на ломаном русском и грозно размахивая дубинками, для важности – надо полагать. Основной оброк из Сосновки уже к тому времени успешно выбили, теперь развернулась работа с отдельными неисправимыми должниками, их снова потащили в дом управляющего на "разборки". Оказалось, что у барина не только обычные средства воздействия припасены – палки, розги и дубинки, но и хитрые палаческие приспособления имеются, от одного взгляда на которые у нормального человека кровь стынет в жилах – тисочки и щипчики всякие интересные, для пальцев и для других органов. Граф ничего нового не придумал в этом плане, просто порылся по старым закромам у предшественников, еще помнится Екатерина Великая жаловалась Вольтеру, что нет в России барского дома, где бы не было палаческих приспособлений. Все привлеченные по второму разу "ленивые" мужики глубоко раскаялись и поклялись продать все имущество до последней рубашки, залезть в долги, но оброк и подати исправно и в срок уплатить. Вечером, когда граф с Козликом смаковали неспешно французское вино и подводили итог проделанной работы. Когда они сверяли списки наличного сосновского "быдла", то неожиданно обнаружили несоответствие, по одним ведомостям Глаша, дочь солдатки Дарьи числится крепостной на оброке, а в других, полученных от Анкифия Карповича, девчонка не значилась совсем, словно ее и не было. Барин велел разобраться и навести справки, и тотчас "быки" приволокли к нему первого попавшегося им на деревенской улице крестьянина. Что, он не помнит ничего? Не беда, освежили память пейзанину испытанным средством – врезали дубинками по почкам, и тот сразу же сообщил, что Глаша месяц назад вполне официально вышла замуж за нижнего чина, унтер-офицера 13-го егерского полка.

– Кто разрешил? А ну живо волоките сюда эту прошмандовку, я сам лично разберусь с ней! – проревел грозный господин, и ретивые слуги бегом кинулись выполнять приказ.

Охранники галопом, точно табун лошадей, подняв до небес тучу пыли, пронеслись по улице и вломились в самый крайний дом к солдатке. Дарья пришельцам дочь отдавать добровольно не захотела. Она протестовала и кричала, что Глаша вольная и у нее бумага на нее есть. Но добилась женщина только одного – ее жестоко избили и только по недостатку времени не "обидели", с бабами графская гвардия при оказании сопротивления не церемонилась, да и без оного тоже. Во время схватки в избе вторая ее дочка – Машка вовремя успела спрятаться, малышка в страхе забилась не то под лавку, не под печку и "быки" маленькую девочку не заметили и потому не тронули. А вот саму Дарью телохранители попинали от души и с наслаждением, мстя за оказанное противодействие. Упирающуюся и орущую благим матом, Глашу на руках доставили к барину, там сцена почти повторилась.

– Вольная говоришь! Ты!!! Я тебе б…дь малолетняя сейчас покажу, кто тут свободный, а кто нет! – обиделся барин на вполне справедливое требование девочки отпустить ее. По закону Глаша, став супругой солдата российской императорской армии, автоматически перестала быть крепостной и барин никаких прав на нее более не имел, теперь девочка числилась за военным ведомством.

Подумаешь, какой вроде ущерб, тем более, что "выводные" деньги за невесту помещик получил от старого управляющего сполна, просто эта сумма по другим бумагам проходила, а цена девки колеблется на внутреннем рынке от 5 до 150 рублей серебром в зависимости от местности и от достоинств живого "товара". Но принцип – великое дело и уступать, бывший ученый-историк, бывший барон, а ныне граф российской империи Пферд был не намерен ни на йоту. Без его ведома отпустили девку, да черта с два! Он им еще покажет, кто тут хозяин, эти скоты должны знать свое место!

Расстроился господин граф очень сильно и со своим старым приятелем, и попутно сообщником по всяким грязным делишкам, Козликом решил все поправить, так как он обычно поступал в таких случаях с крепостными девушками. "Мерзавку" они вдвоем жестоко избили и изнасиловали, как без этого – у графа давно выработалась привычка совмещать приятное с полезным. Крики Глаши были слышны чуть ли не по всему селу. Обезумевшая от боли и унижения девчонка угрожала обидчикам, что унтер-офицер за нее отомстит, такую дерзость барин снести уже не смог… еще никто не смел из "быдла" ему так перечить, с этого момента девочка была окончательно обречена. Раб поднявший руку на господина, или хотя бы помысливший о такой возможности, непременно должен умереть – этому старому римскому правилу бывший ученый, а ныне рабовладелец и аристократ российской империи следовал свято, не останавливался он даже перед явными убытками. Да если честно, и не стоила эта малахольная девка ни рубля – по мнению помещика конечно. Ни в поле, ни в коровнике, ни даже в борделе такая неженка долго не протянет и существенного дохода не принесет, а лишних дармоедов граф держать у себя не собирался.

Небольшое и уместное разъяснение: бывший уроженец 20-го столетия к тому времени полностью впитал в себя предрассудки начала века 19-го и к собственным тараканам в голове у него добавились еще и местные "дворянской породы", насекомые скрестились, отсюда и такая адская смесь.

Но граф не ничего нового не "изобрел" и не придумал, порой точно так же поступала и средняя российская барыня в те времена, пиная своих дворовых девок: "За что я вас кормлю дармоедки?" Знатной дуре в голову не приходила простая и естественная мысль, что обеспечивают на самом деле девушек, да и ее заодно тоже, их отцы, братья и матери, оставшиеся в деревне "на пашне". Упаси бог дворовой женщине или девушке иметь от природы хрупкое телосложение – барыня считала своим первейшим долгом тиранить таких для "улучшения породы" и "загонять в могилу" по возможности. Точно так же получилось и с Глашей, никакого ущерба графу она своим существованием не наносила, девочку содержала мать, но она "дармоедка" – и смертный приговор окончательно подписан.

Отлежавшись после побоев, и придя в себе с помощью сердобольных деревенских женщин, солдатка кинулась выручать старшую дочку, предварительно попросив хорошего знакомого, как раз Авдея Никифоровича понадежнее спрятать у себя ее младшую – Машку. Она отдала людям графа все деньги, что у нее были, все сбережения, толстомордые наглые "гвардейцы" серебро и ассигнации охотно взяли, но в дом управляющего не пропустили. Обезумевшая от горя мать под окном стояла и слушала, как на втором этаже здания барин с Козликом убивают ее любимую Глашу. Экзекуция сопровождалась гнусными, но весьма подробными комментариями, вызывавшими у графских охранников то и дело приступы неудержимого смеха. Немногие же бывшие рядом крестьяне лишь крестились при этом и бормотали молитвы, но бог видимо отвернулся от Сосновки и ее обитателей. Барин дотошно перечислял, что и как они с Глашей делают, крики жертвы не оставляли сомнений в том, что все именно так и происходит на втором этаже за толстыми плющевыми занавесками. Ждать Дарье пришлось долго, два здоровых мужчины едва справились с девчонкой за час. Могли бы и быстрее прикончить ее, но захотелось поразвлечься напоследок, мало ли какие фантазии в пьяную голову лезут, а под рукой ненароком оказывается бутылка от шампанского, шампуры и прочие интересные предметы.

– Вот забирай! Повесилась твоя ненаглядная дура! – пьяно проорал в окно барин, когда наконец шум борьбы и вопли несчастной девочки стихли. И вскоре охранники, вынесли из дома точно мешок с песком, а затем выкинули во двор изуродованный и окровавленный труп Глаши.

– Как Дарья то увидала, чегой-то с дочерью оне сотворили, так лицом почернела, и дух из ей вон! – так описал то, что случилось Сашке Анкифий, сердце у женщины не выдержало, упала она бездыханной прямо на тело дочери.

Два свежих трупа во дворе господского дома – неприятная картина, глянул барин еще раз из окна на это безобразие и велел мужикам: "закопать побыстрее эту падаль!"

– Чай Глаша с Дарьей не собаки, послали мы тогда за священником в соседне село! – проложил рассказчик, но лучше бы мужики этого не делали, а похоронили погибших сами с соблюдением необходимых обрядов, что в итоге и пришлось им проделать. Прибывший в село по просьбе мужиков священник – отец Николай категорически отказался отпевать умерших и потребовал вызвать исправника и уездного предводителя дворянства для проведения расследования. Что он увидел, почему принял такое решение? Молодая женщина, почти девочка, по всем признакам была зверски убита, видны следы пальцев на горле, одежда разорвана и юбка ниже пояса пропитана свежей кровью – какие еще нужны доказательства?

– Посылайте за исправником православные! – категорически потребовал священник, другой бы может испугался барина, или попытался получить с него приличную мзду за молчание, но отец Николай был не из таких, а погибшие женщины были ему хорошо знакомы, так Глашу он совсем недавно обвенчал с унтер-офицером Сашкой. С помещиком он разговаривать приватно он не захотел, хотя и получил через охранников такое заманчивое предложение.

– Исправника звать?! Ах ты гнида черная, народ возбуждать против помещика, против законной власти? – раздалось из окна, откуда граф с Козликом наблюдали за происходящим во дворе событиями и теперь уже жизнь самого пастыря висит на волоске. Моментально выскочили на крыльцо телохранители и оттеснили, отогнали прочь крестьян, а за ними и сам барин с французом выбежали. Не теряя лишнего времени сразу же принялись "учить" дерзкого попа, посмевшего чего-то там перечить рабовладельцу. Били они его жестоко, как говорят свидетели, "шибко – аж ружжо поломали". Прочный ореховый приклад не выдержал мощного удара и разлетелся на куски. Отец Николай умер не сразу, а лишь сутки спустя, поэтому на графа его смерть долгое время следствию никак "повесить" не удавалось, хоть и нашли массу свидетелей, видевших как именно барин проломил священнику череп прикладом своего кавалерийского карабина.

Ранним утром четвертого дня «адской недели» вконец запуганных, избитых и частично «обиженных» крестьян снова согнали как скотину на выгон за селом. Протрезвевший лишь отчасти барин захотел простится и поблагодарить сосновцев за плодотворное сотрудничество. В этот раз он был не под «веществами», а просто сильно пьяный, и малиновую рубашку пришлось ему заменить обычной белой, поскольку на прежней остались несмываемые пятна крови. Запачкался господин граф не то с Глашей, не то когда отца Николая убивал, не то когда просто людей бил вместе со своими помощниками-чухонцами.

– Земной поклон барину скоты! – пьяно проревел помещик, и убедившись, что все до единого приказ выполнили, решил пойти дальше, – Лечь быдло! Морды поднять и слушать, барин с вами говорит!

– Так суки, запомните, и запишите себе на лбу, эту б…дь Глашку я лично прибил, вот этими руками п…ду ей порвал! Жаль только Дашка сама сдохла… надо было и ее за компанию с дочкой порешить, – неожиданно в приступе хмельного откровения признался барин в совершенном преступлении и продолжил, – Я теперь граф российской империи, у самого молодого цесаревича в близких друзьях, а скоро буду и у царя! Слышали уроды? Мне ВСЕ можно, хоть кожу с вас живьем сдирать могу! Жан дай мне глотнуть!

Приложившись раз к обычному штофу "беленькой", услужливо поданному начальником охраны, помещик пьяно рыгнул и продолжил свою речь.

– А если кто застучит меня, то я вас всех с бабами и детьми в землю зарою! – граф хлебнул дорогого французского коньяка уже из другой пузатой бутылки, услужливо поданной Жаном и продолжил запугивать крестьян, – Чего с теми было, кто Пугачеву хлеб-соль подал, напомнить? Их зарыли живыми в землю, все село от мала до велика, и я вас бл…й, так же закопаю, если что!

В собравшейся на выгоне толпе как по покойнику завыли бабы и заплакали маленькие дети, барин пару минут насладился произведенным эффектом и решил наконец закончить "этот балаган", надоело ему уже и водка не пьянит, и кровь не возбуждает и девок не хочется сегодня, травки бы употребить… а закончилась.

Народ, я совсем забыл и самое главное? Карлушка, черт такой ломаный иди сюда! – барин призывно махнул рукой, при этом пьяно покачивался влево и вправо точно маятник часов, но голос у него по-прежнему был твердым и пугающим, – Познакомьтесь православные, это ваш новый управляющий. Этот хороший человек будет вас е…ть во все дыры, как отец родной! Посему прошу любить его и жаловать и задницу ему подставлять!.

Из-за спин охранников выдвинулся вперед некий субъект с такой отвратной мордой, о каких в народе говорят "только под мостом с ножом сидеть", впечатление довершал свежий, зловещего вида лиловый шрам на скуле. Волчьим взором новый бурмистр внимательно оглядел подчиненных ему мужиков, как бы намечая кого первого сожрать. Такой с костями заглотит и не подавится, сообразили мужики, пощады не будет никому. Раньше его не приметили среди "быков" хозяина, может быть новый управляющий приехал позднее, когда в деревне уж дым коромыслом стоял от милых графских забав. Если бы была жива солдатка Дарья, то она бы без труда опознала хорошо знакомого ей "Карлу", из-за которого ее лишили любимого мужа и выгнали прочь из родной деревни. Того самого, что пытался ввести "новый порядок" во владениях Пферда и пострадал при этом от рук кузнеца. Барин, похоже, решил наградить верного палача за полученное "при исполнении служебного долга" увечье, дав ему власть над своими новыми рабами.

Глава 2. Без названия

– Машка у тебя? – спросил Александр старика, надо ему обязательно забрать девочку, ненормальный барин уехал в Питер, но оставил вместо себя нового управляющего, которого страшились мужики ничуть не меньше, чем самого господина. Откуда-то слева из-за заборов раздался пронзительный визг, странно это и непонятно, обычно свиней летом почти не режут.

– Не, сбегла твоя на погост к своим. Сколько ловили и возвертали все едино убегат туды к матери и сестре. Не ест который день, только водичку пьет маленько. – ответил ему крестьянин и заметив недоумение солдата, пытающегося определить направление, откуда раздался странный звук, поспешно разъяснил что к чему.

Оказалось, что предусмотрительный барин снабдил Сосновку не только новым надсмотрщиком, но и дал пару своих боевиков ему в помощь – "для украшения местной природы" и на страх народу. Жрут эти громилы так, словно в Питере их сроду не кормили, каждому в день отдают по курице или по утке и раз в три дня приходится резать очередного поросенка. Мало того, что бандиты отняли у селян для себя все наличные запасы водки, полпива и браги, забрали так же все, что им приглянулось ценного, даже простенькие серебряные украшения с женщин и девок сняли, не побрезговали такой мелочевкой. Но не это угнетало старика, оказывается одними экономическими притеснениями, в просторечии именуемыми грабежом, новая власть не ограничилась.

– Вчерась Карла энтот, немчин поганый, бабу себе в полюбовницы выбирал посредь нашенских! – не преминул сообщить Авдей Никифорович, дед тогда успел всех своих и соседских девок отправить в лес, но одна дурочка забыла лукошко и вернулась, попала прямо в лапы немцу. Тот и рад, пасть разинул до ушей, гогочет.

– Ен Евдошку, то мою младшу за косу и как собачонку каку за собой потащил до барского дому. А у колодца нехристь женку Игнатову увидал с ведрами, девку энто бросил и ею за сиськи лапать зачал. Баба спужалась, ажно обмочилась, ноги отнялись с испугу, думала ить, Карла ея прям здеся еть собралси.

Александр вспомнил – Ненила, жена Игната почиталась на селе первой красавицей еще в девках, да и позднее тоже на нее мужики заглядывались. Глаша ему еще однажды сцену ревности устроила, когда он в шутку попытался их сравнить. У немца выходит губа не дура, схватил самую лучшую женщину, теперь баба обязательно пропадет. Выучат пить водку стаканами, оторвут окончательно от семьи и детей, поделится управляющий с дружками и окончательно пошла гулять по рукам. Не было в Сосновке своей "гулящей", теперь похоже появится и может быть и не одна, эта надоест Крала сразу же возьмет и другую.

– А что Игнат, добровольно отдал ему свою жену? – спросил унтер-офицер, он бы сам ни за что… но вот с Глашей не смог, не сумел ее защитить, хоть и слово девчонке дал.

– Ен на цепи сидит, заместо кобеля у Карлы под окном теперича! – таков был ответ, муж значит не смирился, но сила была не на его стороне. Ну ладно этот хоть настоящим мужиком оказался, другие сосновцы сами своих жен и дочерей по первому требованию немца-управляющего приводили.

Сашка осторожно просунул руку за борт темно-зеленого мундира, ТТ в наплечной кобуре успокоил его приятным холодком гладкого на ощупь металла. Вот он – нехитрый механизм, но на удивление смертоносный, родом из 20-го века: весомо, грубо, зримо. Возникла даже мысль пойти и разобраться с "Карлой" и его подручными прямо теперь, просто убить, зачем медлить – пристрелить их и дело с концом. То, что предполагаемые противники, по словам сосновцев, "здоровущи" унтер-офицера нисколько не пугало, не на кулаках же он драться с ними собирается в конце концов. Сашка стрелок, а не боксер и не борец, и не дает мышечная масса такого подавляющего преимущества в бою, как обычно считают люди видевшие войну только на экране телевизора. В ход идет оружие, а пуле то ведь все равно, да и клинку в умелых руках тоже, эту истину унтер-офицер познал давно, еще там "за речкой". Он уже было направился в сторону барского дома откуда на всю деревню, неслись пьяные крики гуляк и пронзительный женский визг, но по дороге остановился, он испугался? Смысла нет, только три дефицитных патрона изведешь на этих гадов зря, а барин вскоре пришлет очередного подонка, что в Питере их мало среди понаехавших иностранцев – да там их море, не хватит боеприпасов к пистолету на всех. Еще хуже если убийство управляющего "повесят" на сосновских мужиков, были случаи, что и половину села в Сибирь отправляли, а уж то, что перепорют жестоко всех, так это стандартная реакция властей на такое происшествие. там уж как повезет, если власти захотят "прогнутся" перед графом, то старики, дети, подростки или беременные бабы казенные батоги могут и не выдержать – забьют их насмерть, обычное дело при экзекуциях, лупят крестьян нередко всех скопом, невзирая на пол и возраст и без всякой жалости. Нет, надо обязательно ехать в Питер и разбираться с графом, не станет его не будет и этих "Карлов", надо отомстить за Глашу, да "кровь из носу" – отомстить, он же ей обещал, что защитит, если что…

Собираясь идти за Машкой на кладбище, Александр зашел домой, точнее туда, где раньше был его "дом". Ворота раскрыты настежь, во дворе гнетущая тишина, барские холуи не оставили даже цыпленка, выгребли все подчистую. А раньше было довольно шумно, Дарья держала пару коз, поросенка и конечно же, как все крестьяне, множество кур-несушек местной породы, и даже несколько уток у нее было и еще какая-то мелкая живность по двору вечно ползала, всех и не упомнишь. Дверь в избу словно испарилась, осталась только одна крайняя доска с кожанными петлями, внутри царил дикий разгром, словно после взрыва. Уцелела только та мебель, которую трудно было разбить и разломать, лавка и стол, все остальное превращено в щепки. Все женские "богатства", все приданное, что готовила солдатка дочерям, частью исчезло, частью превратилось в рваные тряпки на полу. Подарок штабс-капитана на свадьбу, чайный фарфоровый сервиз, которым женщины так гордились – "господская посуда", под грубыми сапогами рассыпался в белую пыль и мелкие черепки. В довершение картины разрушений в "красном углу", исчезла икона и все остальное, что за ней прятали от вездесущей Машки, остатки раскрашенной доски Александр потом обнаружил в печке, зато появилась огромная и отвратительно воняющая куча в дальнем углу избы, там где раньше стоял синий пластиковый бочонок с питьевой водой.

Сразу же возникло дикое желание хоть кого-нибудь обязательно убить, рассчитаться прямо здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик, пистолет как живой сам прыгнул в руку. Но видимо немецкий бог хранил управляющего "Карлу" и его подручных, на единственной уцелевшей полке под самым потолком Сашка случайно обнаружил чистое лоскутное одеяло, то самое, что Глаша шила в тот день, когда они впервые "познали любовь". Ярость отхлынула, Александру не без труда удалось обуздать в себе проснувшегося бешеного зверя, не время сводить счеты с мелкими барскими холуями, сколько бы они ему в душу не нагадили, надо сначала позаботится о Маше. Это единственное, что у него осталось от семьи.

Девочку унтер-офицер обнаружил лежащей на земле, как раз посередине между могилами матери и сестры. Они при жизни так и спали обычно, пока у Глаши не появился Сашка, младшая всегда ложилась между сестрой и матерью. Так теплее, а Машка всегда боялась холода, но теперь ей похоже все равно, пусть и лето еще, август стоит на дворе, но земля вечером уже весьма прохладная.

Он поднял ребенка и бережно завернул в одеяло, как бы не простудилась и не заболела, единственное, что осталось от семьи, не хватало потерять еще и ее. На погосте он долго оставаться не стал, никогда Александр не любил надолго задерживаться в таких местах. Хотел, он было сначала вырезать на крестах Глаши и Дарьи фамилии, инициалы и дату смерти – как положено в веке 21-м, но раздумал. Черт его знает, как местная власть на такое отреагирует, как бы "подстрекательство к бунту" не усмотрели в безобидной надписи, у этих дураков ума хватит, еще ведь недавно за случайно вылетевшие "прелестные слова" людей хватали и пытали в застенках. Посидев немного и как бы простившись, Александр собрался было идти со своей ношей – Машкой на стрельбище, больше все равно некуда, но в последний момент девочка в руках у него завертелась и забрыкалась, пришлось сделать остановку и временно дать Марии свободу.

– Ну что такое, что ты мне хочешь отдать? Не надо. – удивился Сашка, по пришлось ему забрать у Маши тот мелкий предмет, что ранее она крепко сжимала в своем маленьком кулачке.

Это было серебряное колечко Глаши, одно из тех двух, что он сам изготовил после венчания из монеты. Опыта работы с ювелирными изделиями у Александра не было, ошибся при снятии мерки немного, на "глазок" это украшение сделал. В результате получилось, так, что молодая жена постоянно роняла символ супружества, пальчики у нее слишком тонкие оказались, совсем еще детские, вот и соскальзывало колечко то и дело. Глаша теряла обручальное кольцо и не раз и не два, и не три, но каждый раз пропажа находилась и благополучно возвращалась к хозяйке. В последний раз колечко она обронила уже будучи в лапах охранников графа, деревенские дети подобрали, нашли этот небольшой кусочек серебра в дорожной пыли и отдали Маше…

– Иван Федорович, позаботитесь о моей маленькой свояченице, может быть, у вашей Софьи девочка поживет пока?

– Да конечно, прямо сегодня Гришу с ней отправлю в Москву, – штабс-капитан с тоской смотрел как Александр спешно собирает себе в дорогу свой рюкзак: патроны, гранаты, немного продуктов и прочее необходимое имущество. В углу скромно ждал своего часа упакованный в водонепроницаемый чехол карабин Шарпса.

Еще днем, как только приехали из Сосновки, прибежал запыхавшийся мальчишка-посыльный, ничего конкретного они не поняли из сбивчивого рассказа паренька, но Александр тут же кинулся в деревню. Сашка брал ТТ с собой в первопрестольную, там временами "пошаливали" разбойнички, так с ним и убежал разбираться. Штабс-капитан в свою очередь прихватил в поездку на всякий случай револьвер, такое оружие ему привычнее, почти как обычный однозарядный пистолет, распространённый в 1800-х. Последовать за Сашкой в Сосновку Денисов не смог – не успел, едва он собрался идти, как на полигон прибыл военный министр, генерал от инфантерии Барклай-де-Толи и еще люди с ним. Намечалось какое-то крупное дело, и высокий гость сразу же вызвал штабс-капитана к себе. Потребовали и унтер-офицера, пришлось объяснить, что он будет только через час-другой и невиданное дело – генерал вдруг решил подождать его, какого-то ничтожного нижнего чина. Денисов хотел было послать за Сашкой своего денщика, но ему не разрешили.

Нет, так нельзя… человек пропадет ни за что, и не факт, что сумеет совершить задуманное. Пока он доберется до Санкт-Петербурга, убийца может уже оказаться за границей, да и в городе до графа добраться непросто, его неплохо охраняют. Раз уж граф по деревням с такой командой телохранителей ездит, то сколько же у него "бойцов" в столице? Долго скрывать отсутствие унтер-офицера Денисов не сможет, а значит времени "за все про все" у Сашки – неделя максимум, затем его начнет ловить полиция. С учетом дороги – как уж повезет, на расправу с графом остается всего два-три дня, и куда он денется потом?

– Может, обождешь немного, недельку? Ведь будет следствие и суд? Они там в Сосновке много чего натворили, такое заметят обязательно! Сашка, коли начнешь сам правосудие вершить таких дров наломаешь! – попытался он отговорить подчиненного, все равно приказывать ему уже бессмысленно, не остановится.

– Иван Федорович, вы же говорили мне, что в России нет закона, есть столб, а на столбе корона? Вас самого по справедливости осудили, или просто захотелось кому-то власть показать, да очередной чин и орденок в петлицу на громком деле сделать?

– Мы можем графа Аракчеева попросить, неужели не снизойдет до нас, столько ведь для него старались?

– Сильно он лично вам с Софьей помог, что развел со старым мужем ее? И судимость до сих пор не снял, а ведь ему достаточно пальцем было пошевелить! Не нужны мы ему теперь, после того как винтовку протолкнули. – категорично заявил Сашка и надо сказать в его словах была изрядная доля истины. Действительно, после успешного показа нового оружия царю и принятия решения о постановке на вооружения, Денисов и Сашка уже не являются такими "ценными кадрами" для временщика, как раньше. Очень сомнительно, что ради какого-то нижнего чина осторожный Аракчеев будет портить отношения с потенциальным наследником престола.

– Есть еще вариант, этого графа-насильника обязательно накажут по закону, но если только дело дойдет до государя. За двойное убийство – пожизненная каторга, хуже только смерть.

– До бога высоко, да царя далеко! – напомнил начальнику известную народную мудрость Сашка и продолжил сборы в дорогу.

– И все же погоди, помнишь, генерал Барклай-де-Толи однажды к нам приезжал, он снова здесь и не один! Полагаю, что они наверху решили избавиться от Наполеона, и ты им нужен как стрелок, как снайпер, а значит можно поторговаться! – неожиданно пришло в голову штабс-капитану странное, но вполне приемлемое решение, – Это ведь все через царя идет, Барклай здесь только посредником выступает. Вот и требуй правосудия в обмен за свой выстрел, не уступай! Время поджимает, и до 1812 года они никак не успеют подготовить тебе достойную замену.

– Прикажет! Он же генерал, а я нижний чин.

– Не сможет! Где в тексте присяги такой пункт, как "обязуюсь по требованию командира убивать правителей иностранных государств", да и под принуждением ты присягал или нет? Куда Барклай денется – согласится? По ту сторону границы он над тобой власть теряет, и это генерал должен понимать, не дурак ведь, коли взялся провернуть такое сложное дело.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю