Текст книги "Мы ничего им не должны! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 41 страниц)

– Не убивайте меня! Пожалейте, я сирота и меня ребенок дома! – "серенькая" бухнулась на колени прямо в пыль, не жалко ее своего платья и протягивает Александру какие-то медные монетки в ладошке, смотрит так тоскливо, словно в самом деле ожидает, что ее вот-вот зарежут как овцу.

Он вроде и не собирался никого убивать, и мысли не было, и копейки эти ему не нужны, зачем она их ему сует? Вот дикие же люди в Париже живут, оказывается.

– Месье возьмите деньги и отпустите… Больше у меня нет, я уже два дня ничего не ела… – скулит девушка, пытаясь разжалобить Александра, а тот все не может понят, что теперь следует делать, а у той слезы текут по лицу тонкими полупрозрачными дорожками.

Шестеренки мыслительного процесса в голове у него проворачиваются со скрежетом, ситуация нестандартная и готового шаблона для действий нет. Так, что имеем… просят не убивать, оно нам и не надо… деньги тем более не нужны… стоп, а против сношения "мамзель" вроде бы ничего и не имеет, так чего же мы ждем товарищ унтер-офицер?

Три секунды – блузу с себя долой, еще две секунды – уложена одежда на дровяной ящик, что очень кстати в тупике оказался. Еще несколько секунд и обалдевшая партнерша аккуратно животом вниз устроилась там же на ящике поверх сашкиной толстовки. Он ее как куклу развернул, нагнул и пристроил, сама бы не догадалась явно так удобно улечься. Девчонка трясется мелкой дрожью и возможно – плачет, со спины не видно, но никакого сопротивления не оказывает. Платья-юбочки… у этой парижанки оказалось всего одна нижняя юбка. Бони такой забавник у вас оказывается, фасоны женского платья в первой империи сильно способствуют беспорядочным связям. Легкое движение руки, ягодницы и прочие прелести у девушки доступны к осмотру. Ляжки у нее не толстые, но и не тощие – вполне себе красивые, по мерках века двадцатого конечно. Александр пальцами раздвинул "французские булки" и новой подруги… женское "хозяйство" у нее на беглый вполне приличное… надо будет только презерватив одеть, а то девка еще молодая и зачем осложнять ей жизнь.

Приступили, раз два – и первый пошел. Сдавлено пискнула под ним девица, едва ощутив в себе мужское орудие, может ей и не нравиться такой расклад, сама виновата могла бы заранее сказать "не хочу!" и тут бы все и закончилось.

После относительно долгого воздержания у Александра получилось все как-то скомкано и быстро, вроде только он ей… как уже все – оба стоят рядом. Девушка тупо разглядывает сотенную франковую ассигнацию, что ей вручили "за труды"… Александр даже посторонился дал ей проход – стоит как столб "мамзелька" и не туда и не сюда, может еще хочет? Он в принципе уже восстановил силы, пяти минут хватило с лихвой, так за чем же дело стало?

Второй раз он ее взял на том же ящике, но в "миссионерской позе" лицо в лицо. Вышло и дольше и лучше, партнерша наконец ожила и стала хоть как-то двигаться, а то при первой попытке изображала резиновую куклу, и щечки к нее разрумянились и слезы перестала лить, и даже улыбнулась разок.

Так они на третий заход пошли и почти получилось как надо, четвертого Сашка делать не стал, заметив, что девушка сильно устала и даже дышит тяжело как загнанная лошадь. Оставить ее прямо тут в тупике он смог, решил проводить до дома, а то в самом деле уже темно, а она на ногах едва стоит, пока на улицу выбирались ему даже в некоторый местах пришлось ее на руках нести.

По дороге они зашли в кофейню, Александр заказал там какие-то местные блюда, он сам не понял что конкретно, просил только "мяса больше". Вина он решил не брать совсем, хоть и навязывали чуть ли не силой, вместо алкоголя – лимонад, а то как бы спутницу и совсем не развезло. И в самом деле похоже эта Жаннет несколько дней постилась – за считанные минуты девица смела все только так, в том числе и порцию Сашки, у него как-то кусок в горло не пошел после всех сегодняшних приключений.

Волей-неволей пришлось зайти еще и в лавку за продуктами – оказывается не соврала ему она там в тупике, действительно дома ее ждет ребенок и тоже голодный.

Пришли, домик надо сказать не ахти, и место – низина. Дожди весенние пойдут, такое болото вокруг образуется, хоть лягушек не разводи на продажу… Александр видал доходные дома и хуже.

– Ты куда прешь парень! – консьержка что-то решила побороться за нравственность постояльцев, ну и жаба, почему у всех этих ханжей такие мерзкие физиономии?

В качестве пропуска радетельнице благочиния был продемонстрирован кулак и провожаемый руганью Александр со своей подругой поднялись наверх. Пока шли он пытался угадать – какой же этаж, от этого в Париже зависит социальный статус постояльца. Четвертый и последний, хорошо, что еще не мансарда – до того уровня на котором они пребывали с Фигнером девица все же не опустилась. Жаннет нагнулась и ковыряется ключом в замке, все никак не может сладить механизмом. Александр не вытерпел, надоело ждать, положил все свои свертки и кульки на ступеньку лестницы, отодвинул хрупкую девчонку в сторону и…

Нет, дверь он конечно открыл, ему раз плюнуть. Но сперва он взял ее еще раз, прямо там у стены, взял жестко и быстро. Плевать, что снизу браниться на весь дом старая образина, а из-за двери уже кажется и ребенок что-то ей кричит… может это и есть страсть, когда "крышу сносит"? Проняло в этот раз их обоих, и голос оказывает у этой Жанны есть, как она заорала в финале, наверное соседи подумали, что кого-то режут рядом. Потом пришлось по щекам похлопать девушку, глаза закатила – почти обморок, сильно… у Сашки давно так не было, уже много лет. Старая же склочница внизу верещит не переставая, каких только проклятий по адресу распустившейся молодежи не выдала, достала злобная баба окончательно, подожди немного, сейчас перепадет и тебе. Сашка подбирает с пола использованный кондом вместе с содержимым и аккуратно просовывает руку между прутьями перил… чуть влево, чуть вправо – пуск! Спустя секунду другую снизу раздаются громкое "хлюп", попал… а чего, он же не промахивается никогда. Злобная бабища в момент затыкается и прячется в свою нору под лестницей.

Полдвенадцатого ночи, луна светит в окно… Александр сидит на единственном стуле в маленькой комнатке у свечи ломает голову, что же ему делать теперь. За тонкой занавеской рядом кровать, там мирно спят и его серая "мамзелька" и ее пятилетний сынишка. Он хотел он с ней еще посидеть и поговорить, и может быть хоть что-то решить, да отрубилась мадемуазель Жаннет полностью. Как малого ребенка он ее раздел и уложил в постель, общаться пришлось лишь с ее пацаном. Везет ему сегодня и у этих как по сценарию – солдат, война и пропал без вести. Уж не его ли пули их всех сделали сиротами, да нет, не может быть, он старался валить в первую очередь старших офицеров. Вряд ли ему в прицел попался муж этой Жанны, вероятность очень маленькая.

Что делать – а бежать отсюда придется все равно и лучше всего прямо сейчас, утром будет тяжелее во сто крат. Александр посмотрел по карманам и выложил деньги на стол, две тысячи франков в одном свертке и еще две бумажки по сто отдельно, не бог весть какое богатство, не он знал заранее, что так получится попросил бы у Фигнера больше.

Ассигнации под подушку, свечу погасить… кто дверь за ним закроет на засов, придется мальчика поднять, ничего – днем отоспится. В подъезде он еще раз неприятно поразился, в каком же все убожестве живет средний парижский обыватель. У них с Глашей в Сосновке, по меркам ХХ-го века тот еще ужас и антисанитария, но по крайней мере весело. Кругом зелень разная, рядом лес и пруд, полон двор каких-то мелких и средних зверюшек – у Дарьи даже кролики были, целых две штуки, она специально для младшей дочки принесла от помещика. Грязно но свободно и душа поет… а здесь на этих камнях тоска смертная, из живности лишь крысы да тараканы, и куда тут пойдешь – на помойку что ли за домом? Хотел было он вспомнить жену – "перебить" эту новую Жаннет, как и всех остальных. Не вышло, словно фотомонтаж – Глаша видна где-то вдали в дымке, а на переднем плане ее младшая сестра – Машка, его свояченица и смотрит на него своими цыганскими бездонными очами так подозрительно, словно опять какую-нибудь мелкую пакость замышляет… Видимо судьба у него такая, что всех женщин с которыми он мог остаться приходиться бросать, один раз удача улыбнулась – да и то лишь неполный год пожил в своей семье.

На конспиративную квартиру Александр вернулся во втором часу ночи и в весьма растерзанном виде.

– Ну ты брат силен гулять! Весь Париж перетрахал или еще остались девки, что с тобой случилось? – встретил его Фигнер.

Да так… херня… изнасиловал вроде тут одну… может быть.

– Ну ты даешь, никогда бы не подумал, давай выкладывай, чего натворил.

Коротко и сухо Александр рассказал, можно сказать даже доложил о всех своих приключения в ходе "поисков любви". Так ему и самому легче, за короткими формулировками как-то не видно страстей.

– И почто так страдаешь, девка же ничего не сказала? Все по согласию, не пять же лет Жаннет, а двадцать… – сразу же вынес свое веское заключение напарник, – Не бери в голову всех обиженных и униженных в Париже знаешь сколько? А твоих 2000-и франков ей на несколько лет хватит коли шиковать не будет, может еще и устроиться как-нибудь.

Чуть погодя после некоторого размышления, Фигнер все же добавил вслед, что может быть когда-нибудь будет возможность к "ним" вернуться – но потом, сейчас нельзя.

– Ложись спать, завтра у нас новая жизнь начинается. Станем цивильными наемными работниками, с грязными клошарами покончено.

– Снова дерьмо из канализации выгребать придется вагонами?

– Ишь ты какой… нет, работа чистая, на свежем воздухе и тебе малость знакомая, ближе к небу. Приступим на следующей неделе.

Поднял его Фигнер ни свет ни заря… чуть ли не в три часа утра, обычно вставали в пять.

– Что недоспал? А не будешь шататься по девкам до полуночи.

Сборы в дорогу, сюда на этот чердак уже не вернуться и следует проверить, не оставили они ли случайно каких нибудь нежелательных "следов".

– Вроде чисто. Я бы даже и спалить этот домишко рад, тогда уж точно ничего не останется, да нельзя.

Александр думал, что предстоит дорога в торону промышленных районов столицы, но командир неожиданно потащил его за город, совершенно в противоположную сторону.

– Надо куда-то спрятать наши пистолеты и прочее барахло, нужен еще один тайник на пару дней.

– На хрена? Нас ни разу никто не пытался обыскать?

– А мы до сего дня особо и не борзели. Но сегодня пойдем на набережную Вольтера, там на каждом камне мостовой по два полицейских в форме и один "ряженный".

Оружие, отмычки, бланки документов, деньги… все предметы что могут привлечь внимание бдительного полицейского чина отравляются в специальный дубовый сундучок, что куплен накануне в мелочной лавке. Обязательная процедура, после каждой смены конспиративной квартиры меняются еще и документы. Александр заглянул в свой бланк, в этот раз проще запомнить, имя то же самое лишь фамилия изменилась… и опять ему суждено изображать умственно отсталого, но тогда его родиной был Эльзас, а теперь другая провинция. Ну да черт с ним, с нас дураков, как известно и спроса нет.

– Давай все из карманов мечи вплоть до мелкого мусора! – неожиданно распорядился Фигнер.

Что там может быть, все вроде бы уже давно убрали, а нет неожиданно нашлась старая затертая копейка с гербом СССР. Монетка летит в сторону, в кусты с глаз долой. Вот будут ломать голову археологи когда обнаружат при раскопках такой артефакт в культурном слое начала века 19-го. Еще больший сюрприз ждет ученых будущего, в том случае, если Сашка с Фигнером сегодня "спалятся", да думать об этом как-то не хочется.

Без привычного ствола, как без штанов – приходится терпеть, лишь бы не зря. Вроде бы улица, как улица – подумаешь набережная, есть и еще такие. Дело не в названии, а в содержании, здесь размещается министерство полиции, можно сказать, что основное рабочее место Жозефа Фуше, и Бонапарт частый гость в этих краях.

Пока туда шли Фигнер сообщил напарнику кое-какие интересные сведения.

– Он тут бывает часто, до четырех раз в неделю, и там… сам увидишь. Полагаю, нам это обстоятельство на руку.

Причину такой странной "любви" императора к своему министру полиции Самойлович так и не смог толком объяснить. Были у него две рабочие гипотезы. Первая сводилась, к тому, что дотошный Бони при получении каких либо ценных разведывательных данных всегда требует дополнительных сведений о личности конкретного агента, от которого информация поступила. Не доверяет одним словом, или опасается, что "папа Жозеф" подсунет ему дезинформацию и все проверяет лично сам. Весь же огромный архив Фуше, как раз в здании на площади Вольтера и помещается и возить оттуда в Tuileries и потом обратно секретные документы крайне нежелательно, их по доброму даже из здания выносить нельзя. Вторая версия, Бонапарт вовсе не является единоличным правителем первой империи, на самом деле приходится ему делить власть еще с двумя или тремя деятелями и Фуше – один из них.

– Жозеф и деньги берет у иностранных государств и переговоры через голову Его ведет, а тот давно знает о сих проделках, но не соизволит пресечь.

Как бы там в действительности не было, но факт на лицо, того за кем они гонялись по всему Парижу чаще всего можно было застать на набережной Вольтера. Было и еще "кое-что", Александр глазам своим не поверил, когда увидел. Знаменитый дом, где помещалось министерство не имел внутреннего двора, прихоть архитектора или может площадь дефицитную в этом районе решили сберечь.

– Здесь единственное место в городе, где парижане еще могут увидеть Его живьем! – подтвердил Фигнер догадку напарника и добавил, что сегодня по его прикидками где-то перед обедом император и пожалует с визитом к своему "папе Мюллеру".

Что это такое, "дырка" в мощной системе безопасности, что создал вокруг Бонапарта Фуше или ловушка как в Опере? Сегодня им и предстоит в этом разобраться, пока лишь очевидно одно – почти двадцать метров император должен пройти по улице от экипажа до двери министерства. Несколько минут, а Сашке чтобы произвести прицельный выстрел нужна лишь одна секунда или две, не считая времени на извлечение пистолета из кобуры.

Уж полдень близиться а Германа все нет? Не ошибся отец-командир в расчетах, одиннадцать часов – началось "движение". Прибыла полурота жандармерии верхами и приступила к зачистке. Все экипажи, лотки торговцев и даже ручные тележки разносчиков исчезли как по взмаху волшебной палочки – убрали всех до единого на расстоянии полукилометра в обе стороны от парадного подъезда министерства. Кто сам ушел, кого попросили жандармы, но набережная совершенно очистилась. За конными "чистильщиками" появились и пешие, полицейские стали как бы незаметно вытеснять народ с набережной. Вот примеру стоит небольшая группа горожан у самого парапета набережной, по виду мелкие буржуа или лавочники, курят и беседуют, никого не трогают. Подходит к ним человек в плохо сидящем на нем цивильном костюме, пара-тройка повелительных жестов, показывающим куда этим мужикам следует убираться и они покорно уходят. Это они так с "чистой" публикой обходились, остальных и дубинкой могли ткнуть полицейские невзначай.

– Свобода… мать их… Давай сюда! – прошипел сквозь зубы Фигнер и потащил Сашку в боковой переулок, там они забились в нишу подъезда, с улицы вроде их теперь не заметно, может пронесет?

И в самом деле – получилось… в переулок полицейский чин заглянул, но пройти вдоль узкого коридора между зданиями и осмотреть подъезды страж порядка поленился. Когда опасность миновала и они снова выбрались на улицу, там уже все было готово к встрече высокого гостя. Возле парадного входа – две шеренги рослых гвардейцев, за ними толпиться специально отобранный "народ" и все те же "ряженные". Проскочив за спиной очередного полицейского им удалось каким-то чудом ввинтиться в толпу. Пока продирались вперед Александр ухитрился потерять напарника, но до солдат караула он так и не дошел, застрял примерно в третьем ряду. От прохода по которому должен следовать император его теперь отделяют лишь солдат, еще один человек за ним и какая-толстая тетка в огромный зад которой Сашка и уперся. Давка сильная, как в очередях за водкой при Горбачеве, но отнюдь не смертельная. Рука до пистолета подмышкой дотянуться сможет, да вот как назло справа не то "ряженный" стоит, не то просто переодетый в штатское обычный солдат и слева приткнулся некий подозрительный субъект, а за спиной и вообще черт знает кто, не повернешься и не посмотришь толком. Не стал он делать никаких телодвижения, не стал проверять, Фигнер запретил строго настрого, не следует провоцировать противника на решительные действия. А с оружием Самойлович, хитрый черт угадал и в самом деле в такой толпе агенты полиции могут запросто и нащупать кобуру у тебя под одеждой…

Да где же Бони… может передумал? Нет, едут вон уже видны мохнатые шапки конных егерей конвоя, важный лакей бежит рысцой от дверей министерства, ливрея горит на солнце – шитья золотого у него как у генерала, второй холуй замер у входа по стойке смирно, все готово. Жаль, секундомера нет и время засечь нельзя, но по грубой оценке церемония заняла минут пять от силы. Подъехала закрытая карета, та самая с проволочными сетками на окнах, лакей распахнул дверь и затем император в сопровождении двух охранников в штатском проследовал в министерство.

– Виват император, виват Франция! – крики раздались и слева, Сашка открыл рот но орать не стал – обойдутся и без него, пусть горло дерут те, кто за это жалованье получает. Что-то помниться ему в одном месте в 1807-ом, французы с таким же энтузиазмом и "Пардон!" кричали, и руками махали, обеими, а здесь не получиться.

"Сдал наш Наполеон Бонапартьич за последние годы, даже на глаз заметно. Там в Тильзите бегал как перворазрядник, а тут еле ноги передвигаешь и лишним жиром заметно оброс. Шел бы уж на покой, куда ты еще лезешь, неужели мало прежних завоеваний? Ну что теперь делать, ты сам виноват, Сашка хотел как лучше, да начальник караула его к тебе не допустил, а маршалу Нею ты не поверил, а зря… Придется теперь тебя, император убивать и бывший сержант СА тут не при делах, он лишь целиться и на спусковой крючок нажимает, спрашивай с царя и его военного министра…" – целый рой подобный мыслей пронесся мгновенно в сознании Александра, если раньше он сомневался в успехе их миссии, то теперь появилась уверенность, что они справятся – Он уязвим, пусть даже и надежно прикрыт охраной.

Хлопнула дверь, толпа расходиться, все закончилось? Не угадали, для некоторых только началось…

– Эй ты придурок, пошли со мной! – раздался рядом начальственный окрик, полиция тут как тут и приходиться подчиниться. Оружия нет, а в рукопашную отбиться не получиться полицаев тут не просто много, их тут до одного известного органа.

В префектуре, куда привели Сашку он столкнулся с Фигнером, ожидаемая встреча. Всех, кто "самовольно" проник сквозь выставленный Фуше фильтр выловили и теперь грядет разбирательство. Всего народу полицейские нагнали человек тридцать, люди собрались самые разные, от мелких буржуа и студентов до отставного солдата. Обстановку как в любом казенном месте, даже в веке ХХ-ом, можно охарактеризовать одним емким словом – обшарпанная, да в придачу в помещении просто адски накурено, так бы и противогаз одел.

К счастью для наших "руссо туристо" это не арест и даже не задержание, просто на улице разбираться с нарушителями негласного порядка неудобно властям вот и притащили всех сюда.

Быстро у них, сразу же просят документы… нет "бумаг" при себе, очень печально месье, где вы проживаете и кто может за вас поручиться? Хорошо подождете в префектуре, пока за вами поручители не придут, мы пошлем к ним служителя. Дошла очередь и до Сашки и его тезки, документы у них в порядке, не в порядке сам Сашка.

– Это мой сводный брат, он дурачок от рождения! – сразу же вступился за напарника Фигнер.

– Да? А поди в конскрипты сгодился бы, у нас и не такие служат и даже в офицерских чинах! – смеется полицейский чин, проверяющий у них документы.

Все чисто, если ты по бумагам дурак, то воевать за Францию тебе не придется, Фигнера же от сомнительной чести помереть за императора спасает пока "возраст", по паспорту ему 16-ть. В Великой Армии служат и подростки, но те – добровольцы, обычно на должностях музыкантов и оружие им не доверяют. В последнюю войну им иногда попадали в плен и 11-ти и 12-ти летние французики, командир 13-го егерского полка несколько таких "вояк" даже отпустил обратно, сказав, что – "не солдаты, хоть и в мундирах".

– Опять провинциалы набежали как бараны, императора им посмотреть, а нас потом начальство натягивает. Поучить бы их разок дубинками… – слышно откуда-то из-за спины, где беседуют между собой полицейские.

– Что у вас в мешке? Сержант развяжи и проверь.

Ничего криминального стражи порядка не находят – лишь столярные и слесарные инструменты, обычный набор. Затем тот же сержант проводит ладонями по блузе Сашки, личный досмотр, проверяют, не скрыто ли у пролетария там хотя булыжника при себе – чисто!

– Рене гони их в шею, затрахали уже эти крестьяне своей простотой!

Похоже, что это не пожелание, а прямой приказ. Сержант, что с ними занимался – здоровый мужик почти два метра и косая сажень в плечах, хватает одной рукой за шиворот Сашку, второй – Фигнера. Раз-два взяли и братцы-акробатцы почти одновременно отправляются на свежий воздух, дверь префектуры за ними с треском захлопывается, чтобы через несколько секунд раскрыться вновь – прямо в Сашку летит их мешок с инструментами, только успевай уклоняться или ловить.

– Культурно… б…ть! Я уж ждал, когда эти тонтон-макуты дубинки о нас ломать начнут. – поделился впечатлениями Сашка.

Напарник ничего не ответил и в самом деле сравнивать трудно, в России – как повезет, сильно зависит от многих обстоятельств, в том числе и от степени опьянения полицейских чинов. Опять же унтер-офицера в уездном Мухосранке местная полиция не обижала, может быть потому, что с нижнего чина просто нечего взять, он и так гол как сокол.

Обсуждать и прикидывать они ничего не стали и так ясно, что с парадным подъездом министерства полиции ничего не выйдет. Даже если из толпы, что якобы сама по себе собирается для встречи любимого императора, и получиться отстреляться, то уйти оттуда практически невозможно. Не факт что там можно хотя бы пистолет достать из под блузы, так уж много "ряженных" – полицейских в штатском, а кроме них есть еще и другие – куда более опасные агенты, тех не отличишь на взгляд от обычных парижан.

Для очистки совести они решили проверить на набережной дома, откуда виден подъезд министерства. Нехорошие предчувствия у Сашки возникли сразу, как только он увидел, что везде парадные входы безжизненны – двери намертво забиты изнутри досками. Так и есть, в каморке консьержа – полицейский пост, постороннему не войти, пускают внутрь только жильцов. Осталось им только "ловить" во дворе квартиросъемщиков и предлагать – "лужу, паяю и мебеля господски починяю". Обошли они так пять, но несмотря на воскресный день и все искусство Фигнера удача им выпала лишь в одном здании.

Как уж он соблазнил того "буржуя", может быть на "халяву" француз купился, так и осталось загадкой. Мужик вроде с виду не бедный, но может статься – жадный, вот Самойлович и окрутил как Балда попа у Пушкина. Пока они с Фигнером торговались Сашка стоял в стороне и разглядывал двор, ничего необычного: дворник лениво делает вед, что метет, да стаик-бомж роется в мусорном баке. Снова обыск, полицейские во второй раз в этот день вытряхнули все инструменты из их многострадального мешка и похлопали по бокам, проверяя нет ли чего у них при себе под одеждой.

– В штанах проверьте господин полицейский, у меня там шестифунтовка! – сотрил Фигнер.

– Пшел нахер… – лениво огрызнулся сонный страж порядка.

Пистолет пронести можно, сделал в своем "виртуальном блокноте" пометку Сашка, привязать ТТ к ноге ниже бедра, там не смотрят – лень им. Подъезд, лестница – на удивление относительно чисто и даже занавески на окнах висят. Хозяин, оказывается – чиновник министерства финансов тащит их на четвертый этаж. Тут оказывается по "ранжиру", на первом этаже чины не менее полковника, на четвертом – до капитана. Жильцы сплошь военные и чиновники, представителей "свободных" профессий нет совсем и так по все набережной Вольтера, район такой.

В подобных квартирах пару раз Сашке приходилось бывать и ранее, так что обстановка знакомая. Фигнера сразу же какая-то тетка средних утащила на кухню, там у нее ларь для муки сломался и какие-то шкафчики. А вот Сащку финансист погнал в одну из дальних комнат. Где как раз были окна, выходящие на набережную, самое то. Комната не очень большая, но и немаленькая, скорее всего спальня – в наличии шикарная кровать с балдахином, диванчик мелкий, пара стульев и многочисленный портреты на стенах, не то родственники этого самого финансиста, не то просто "для блезиру" какие-то вельможи и генералы, как бывает у русских купцов нередко.

– Смажь петли, скрипят невозможно и второе окно справа не открывается, замочек у рамы сломан, сможешь починить?

Сашка кивнул и француз ушел, даже не прислал ни кого из домашних, что бы присмотреть за работником, вот что значит чистая блуза – клошарам так не доверяют.

С петлями он покончил быстро, там работы на пару минут – капнул из масленки на шарниры и готово, с замком же пришлось повозиться, там была сломана возвратная пружина, пришлось отжимать язычок специальным тонким ножом. Открыли – уже полдела готово, теперь надо устранить дефект. Александр порылся в своем "мелком хламе", что носил в отдельной жестянке, но ничего подходящего не нашел. Голь на выдумку хитра, снимем один виток со сломанной пружинки-завитушки и выпрямим… пойдет и так. Он собрал, пощелкал замком "в холостую", затем проверил в работе – ОК. А вид за окнами великолепный открывается, Сена видна и главное подъезд министерства полиции как на ладони. Еще бы стол поставить и можно тогда и стрелять из положения лежа.

Скрип открывающейся двери за спиной заставил Сашку обернуться, входит молодая женщина с ребенком. По виду – обычная крестьянка, из числа те, что подрабатывают прислугой в городе, по лицу видно, про них и говорят – "симпле". Может кормилица, но малышу у нее уже года два на вид, отнюдь не младенец, значит скорее – нянька, одета "мадам" бедно и на хозяйку не походит. Уселись они на кровать, пару раз "крестьянка" на Александра взглянула и занялась своей работой – возней с ребенком, сюсюкает о чем-то с ним. Только он отвернулся к окну, как на тебе – позвали.

– Дурачо-о-к, поди-и-и сюда! – так плавно и на распев и пальчиком "крестьяночка" манит вдобавок.

Александр пошел на зов, мало ли может еще какое-нибудь поручение для него есть и не ошибся. Когда она успела свой бюст из платья извлечь? Ну ничего, сиськи как сиськи, размер вполне приличный и даже не особо и обвисли… у Сашки еще была надежда что на такой "показухе" все и закончиться, может молодая нянька решила его просто подразнить. Попался окончательно… подол поднимает, вот уже и черный кустик волос виден у нее внизу живота. Снова нижнему чину судьба порадеть за "веру, царя и отечество", баба молодая и судя по всему, как говорят в России – "охочая". Пришлось ему, совсем, как герою Гашека "отомкнуть штык" и началась старая добрая игра – "входит и выходит". Очень скоро они так увлеклись, что женщина и про ребенка, порученного ей забыла напрочь. А малыш смотрел, смотрел во все глаза как взрослые "играют" и обиделся – заревел навзрыд. Александр уже полагал, что пожалуй и на этом и закончат, да нет – ошибся. Партнерша лишь предложила позу сменить, теперь он сзади и сбоку, а впереди ребенок свою няньку "обрабатывает". Она ему сосок груди в рот сунула и сразу "чмок-чмок", присосалось дитятко и более не шумит… выходит все же кормилица. Судя по всему, мадам – пребывала чуть ли не на седьмом небе от счастья, а вот бывшему унтер-офицеру не до любовных утех, голова совсем не тем занята, но приходиться "страдать". Так они втроем и "зажигали" вполне успешно, двуспальная кровать скрипела и ходила ходуном, пока в запертую дверь не постучал кто-то.

Сашка вскочил и кинулся к окну, по дороге поспешно натягивая штаны. А вот кормилица особо не торопилась, ей проще – достаточно лишь встать с кровати и платье у нее само по себе скроет ноги, такой интересный фасон. Зря спешили, пришел не хозяин, а какая-то девица лет десяти, возможно одна из его старших дочерей.

Разговаривают… оказывается ребенок – девочка, а какая в принципе разница, он же не ее, а ее кормилицу того… Еще кто-то идет, слышны шаги, сам "буржуй" явился принимать работу. Александр готов, все сделано как надо и ставни приведены в порядок и кормилица удовлетворена. Дали им аж целых пол-франка медью на двоих, скупой однако мужик попался и выпроваживают за дверь. Полтора часа всего и побыли они внутри здания… немного, успел ли напарник узнать, что здесь к чему?

Поговорить им удалось только когда убрались прочь со столь негостеприимной набережной имени великого философа.

– Как позиция, сгодиться? – сразу же осведомился Фигнер.

– Подходит на все сто процентов, можно результативно отстреляться хоть из карабина, хоть из ТТ, там всего 60 метров и видимость отличная. – доложил ему Сашка.

– Жаль ничего не выйдет… Ты чего там так долго торчал наверху?

– Так на бабу пришлось отвлечься, сама привязалась…

– Ничего лучше не придумал?

– Так ты сам велел, чтобы один в один, как парижские пролетарии себя ведут. В противном возникнут подозрения, что или я не дурак, или мы к ним совсем не калымить заявились, а по другому делу.

– Ладно, теперь уже не важно, более мы туда не пойдем.

Второго такого случая может и не представиться длительное время, а как-то другим путем проникнуть внутрь нельзя, все лазейки перекрыты. Доступа нет и на чердак, проход из подъезда замурован – свежая кирпичная кладка преграждает путь, теперь туда можно попасть только через одну из квартир, знать бы еще какую.

– Прислуга им часом не нужна, может наймемся туда? – появилась надежда у Александра, и сразу же угасла.

– Да и сам бы горшки ночные за ними выносил, но не возьмут… Они, проверяют Сашка всех, кто пытается поступить в услужение, полиция посылает запрос на прежнее место жительства и мы такой проверки не выдержим.

– Подкупить там никого нельзя?

– А мы никого там и не знаем толком, велика вероятность, что деньги возьмут и нас сдадут. Ежели только зайти, как сегодня вышло, и в квартире остаться, а хозяев устранить.