355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Петр Иванов » Мы ничего им не должны! (СИ) » Текст книги (страница 3)
Мы ничего им не должны! (СИ)
  • Текст добавлен: 28 июня 2020, 14:30

Текст книги "Мы ничего им не должны! (СИ)"


Автор книги: Петр Иванов



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 41 страниц)

Глава 3. «Ликвидаторы» его величества

Разговор у них с военным министром вышел долгий и трудный, действительно никто не орал и не командовал, нижний чин временно стал на один уровень, на одну ступеньку с «их высокопревосходительством». Впервые за столько лет проведенных в 19-м столетии Александру не приказывали и ничего от него не требовали, а напротив сулили и уговаривали. Неужели унтер-офицеру удалось заставить поработать на себя безжалостную государственную систему, во главе с самим царем, невероятно? Лучше всего ход этого необычного торга изложить по пунктам, и так за устранение Наполеона Сашке предлагали следующее вознаграждение, кстати довольно скромное по местным меркам, Павла первого оценили в свое время выше:

1. Офицерский чин, сначала подпоручик, затем через пару лет – капитан и возможен рост по выслуге далее, но не гарантирован: "Как уж братец сумеешь, как себя покажешь!"

2. Деньги и не очень к слову, большие, плюс наследственное дворянство, обещали подыскать "достойную партию", если вдруг он надумает жениться.

3. Как вариант, учитывая необычное происхождение унтер-офицера, вместо первого и второго пунктов – просто деньги и заграничный паспорт. Не такой уж и плохой выбор, вали куда хочешь.

В свою очередь унтер-офицер потребовал со своей стороны, нет не золотые горы и молочные реки, а кое-что попроще и конкретнее:

1. Возможность рассчитаться за Глашу, так или иначе, одним словом Александр хотел получить головы Пферда и Козлика. Это требование главное и ключевое, остальные идут довеском.

2. Увольнение от службы, десяти лет проведенных в шкуре солдата с него достаточно, добавим два года в СА, плюс время выполнения самого задания в зачет. По его мерке выходит, что он свое давно отслужил многократно, даже можно сказать – "переслужил".

3. Решить проблемы его друзей, как штабс-капитана Денисова, так и старого приятеля Григория, и рядового Федьки, а равно и еще одного солдата, ставшего не так давно родственником (мужа Дарьи, если он еще живой) – не такой уж большой труд для военного ведомства. Да еще момент, 13-егерский должен остаться в Москве навсегда, на тех же условиях, что и сейчас, и при том же командире.

4. По возможности освободить от службы или хотя бы перевести поближе к дому всех остальных нижних чинов из его взвода.

На чем же они сошлись? Михаил Богданович Барклай-де-Толи дал Александру слово офицера, что уголовное дело против помещика будет незамедлительно взято под контроль самим государем императором и виновные в убийстве получат максимально возможное в российской империи наказание. Первый, второй, третий и четвертый пункты требований Александра генерал принял, но с некоторыми, незначительными оговорками. Так судимость с Денисова снимут, и наказание отменят, но обещать устойчивый карьерный рост "неблагонадежному" офицеру в армии невозможно в принципе, Софью разведут со старым мужем – царь прикажет и Синод верноподанно возьмет под козырек. Что до Федора и Григория, а равно и остальных то поступят по их желанию: или переведут, туда куда захотят – ближе к родным местам, или как с Александром, отпустят одним словом солдат домой, проведя через фиктивную выслугу лет или уволив в безвременный отпуск. Относительно тестя – генерал обещал принять все меры к розыску пропавшего нижнего чина и увольнению из рядов, если получиться конечно. Окончательно сомнения, что называется "добил", прибывший с генералом молодой офицер, на которого, судя по всему, и было возложено непосредственное руководство специальной операцией по устранению Бонапарта.

– Я верю, что коли ты сейчас кинешься в Питер, то до графа доберешься и убьешь. Иначе бы тебя у генерала не истребовал! – сверкнул умными глазами незнакомый капитан, до чего взгляд у человека тяжелый, чувствуется внутренняя сила, – Да только подстрелить его из винтовки, как на войне ты поступал не выйдет, придется грех на душу брать. Вокруг графа с утра до ночи и гости и слуги и бабы и дети ихние – целая толпа, хоть одного непричастного, да уложишь вместе с обидчиком непременно!

Александр подумал, поразмыслил, выходило, что прав поручик и Денисов прав, все они правы. В условиях дефицита времени "снайперский" вариант расправы с Пфердом в любом случае отпадает, он просто не успеет к нему подобраться близко, его самого раньше поймают. Конспиратор Сашка плохой и сам по себе долго на нелегальном положении не протянет, абсолютно никакого опыта такой жизни у него нет. Аракчеевская бумажка не поможет, хотя бы потому, что там указаны его имя и фамилия, разве что против едва читающих по слогам полицейских прокатит, но в столице немало и вполне грамотных – этих такой "ксивой" не напугаешь. Остается самое простое решение: взять ТТ, взять гранаты и прямо с дороги в гости к графу наведаться – снести огнем всех, кто вольно или невольно встанет на пути и добраться по трупам до самого Главного Гада. Просто, быстро, кроваво и самоубийственно, но другого верного пути не будет, все остальные представляются весьма и весьма сомнительными.

– Послушай унтер, я ведь не сделку тебе предлагаю! Сукин сын Пферд пойдет под суд в любом случае за свои деяния. – давил на него генерал, поняв видимо, что Сашка колеблется с выбором решения, – Расследование начнется сей же день, пока вы еще в России будете, а Фигнер запросил у меня месяц на подготовку. Пока едете туда – начнется суд, сбежит думаешь? Полноте вам! Полагаю, никуда сей господин не денется, привык к бабам и роскоши, жизнь беглого не для него. На каторге твой графчик сам быстро "женщиной" станет, наслышан я о тамошних обычаях.

– Хорошо, согласен! – Александр не выдержал и решил, что все же стоит хоть раз в жизни положится, на эту самую "систему", вдруг да в самом деле сделают как обещают?

Только вот вечером у него с старым другом Григорием вышел такая беседа, запомнилось надолго. Солдат как раз в Москву собирался к Софье по поручению штабс-капитана, Машка тут же сидела на подоконнике, болтала ножками и кажется, даже внимательно слушала, о чем говорят взрослые. Надо сказать, что пришлось ее обмануть немного, ребенок временами плакал и звал, то Дарью, то Глашу. Для того, чтобы успокоить девочку, Гришка быстро придумал красивую сказку: матушка и сестра у нее в Раю у боженьки, им там хорошо, а злого барина в Аду черти на сковородке жарят – примерно так если коротко. К сожалению если первая часть предположения старого приятеля сомнений не вызывала, то со второй было все не так просто, графа Пферда и его помощника в гости к Сатане еще предстояло как-то отправить. Недурно было бы конечно, если преступники провели остаток жизни прикованными в тачкам в Нерчинске, да еще и окруженные неусыпным и заботливым вниманием сокамерников со стороны задницы. Вот только сомнения, сомнения, и еще раз сомнения, слишком уж редко господ помещиков так карают за преступления против крепостных, известные случаи можно по пальцам пересчитать. Салтычиху засудили чуть ли с 15-го раза, и то только после того как предприимчивая злодейка попыталась организовать покушение на соседа-дворянина. И что сделают с Козликом, он ведь иностранец на российской службе, так другого известного педераста в схожей ситуации – Дантеса за убийство Пушкина не наказали, хотя по закону вполне могли упечь на 10–15 лет на тот же нерчинский курорт.

– Хорошо дайте мне ровно двадцать минут, мне надо собратся с мыслями и все продумать! – потребовал он.

– Да ради бога. – согласился генерал.

Александр вышел из помешения на свежий воздух… конец лета, темнеет быстро в небе уже зажглась первая звезда, скоро к ней добавятся многочисленные товарки. Все в точности как в столетии откуда он сюда свалился. Столько лет прошло, что он тут вообще делает, может стоит наконец разобраться? Правильно ли он, по большому счету, поступает?

Хорошо, давайте начнем двигатся постепенно, по пунктам. Он воевал, он убивал французов, поляков, еще кого-то там может быть, все не упомнишь… зачем, ради чего? За веру, за царя, за пресвятую богородицу? Все ему хотелось узнать, чем последнюю так обидели потомки галлов, но никто толком не объяснил. Ах да присяга… было дело заставили вместе со всеми остальными рекрутами принять. Как ни старался Сашка вспомнить текст, так и не смог – пьяный священник пополам с еще менее трезвым офицером что-то там бубнили себе под нос. Он почти ничего и не расслышал тогда, хоть и стоял в первых рядах. Да идут они лесом в эротическое путешествие, он как бы атеист и в бога не верит, сколько ни пытался приобщится к религии – не вышло.

Стоп, погоди не так быстро, кроме этой допотопной "церковной" есть еще и другая присяга, ее то он как раз помнит наизусть.

"Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу…"

В российскую императорскую армию Александр не "вступил", его туда силком "загнали", наказав за преступление, которое он не совершил. Прекрасное начало, идем дальше, что там еще было по тексту?

"…и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином…"

Тут сложнее, в Афганистане он был недолго и практически никак себя не проявил. В 1807-ом году… "храбрым" – ну ладно, тот неприятный эпизод в овраге перед люнетом, когда он чуть не обмочился, остался в прошлом – "это было давно и неправда", страх перед "белым" оружием удалось задавить в себе раз и навсегда. Насчет всего остального, включая и "дисциплину", будем считать, что серьезных претензий к унтер-офицеру у непосредственных командиров нет, а мнение всяких там "чужих" поручиков Пролетаевых и прочих придурков никого не особо не интересует. И тут его совесть чиста.

"Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество…"

Дело он изучает, военное имущества даже ухитрился существенно приумножить за счет трофеев, и здесь все в порядке.

"…и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству."

А тут главная засада, нет в начале 19-го столетия в России народа, ни с большой буквы, ни с маленькой. Есть быдло, хамы, чернь – так вполне официально назвывают 90 % населения? В сущности здесь почти все находятся в рабстве у какой-то совершенно нерусской и даже не российской по составу элиты. "В Европе видели в нем переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он был случайно родившимся в России французом или немцем." – это как раз про них и сказано, точнее и нельзя, даже если и по происхождению русские, но все равно "чужие". Да и он сам – нижний чин, тоже невольник, только казенный а не частный. Аналог древнеримского гладиатора, а не просто раб, только и всего. Если бы СССР проиграл тогда Германии то было бы скорее всего то же самое: хозяева – "арийцы", а все остальные в той или иной степени, кто-то больше, кто-то меньше, но – рабы.

Дальше вспоминать содержание "красной книги", которую он зачитывал перед строем когда-то давным-давно и в другом мире, смысла не было и там все в "как положено". Дрались они с французами в минувшую войну на территории вошедшей позднее в состав СССР, а затем и РФ, какие еще вопросы? Александр защищал там, на полях Восточной Пруссии свободу, интересы и территориальную целостность своей страны, пусть даже ее еще и не найти на карте. Поэтому с него взятки гладки, как говорят в народе. Патриотизм… да тут все патриоты, хотя это слово лучше лишной раз и не упоминать, так как от него отдает все той же французской революцией. Но нижние чины фактически привязаны не к российской империи, и тем более не к царю, а всего лишь к своему полку, к своему "родному" коллективу и его лидеру, отцу-командиру. Пока эта основа цела – будут стойко сражатся на изумление иностранцам, но стоит только ее разгромить, разрушить или хотя бы впечатление такое создасть – погибнет командир полка или другой "авторитетный" в солдатской среде офицер за которым люди "идут", то все конец, тут и массовое бегство будет и не менее массовая сдача в плен не за горами. Возможно именно поэтому полкам и назначают в обязательном порядке шефа, как бы запасного командира – хоть это и явно противоречие, создается "двуначалие": один генерал и вроде бы командовать не должен, а втророй всего лишь полковник, что выйдет на практике угадайть легко, кто из них будет "рулить"? Но двоих сразу не выведут из строя, соответственно и устойчивость части заметно повышается. Это там, где покровитель конечно не пренебрегает своими прямыми обязанностями. Таким образом и тут вроде бы Александр по местным понятиям абсолютно "чист", попросил или приказал бы полковник, отец-командир или штабс-капитан Денисов – тут отказать было бы никак нельзя, а вот остальных генералов можно со спокойной совестью и послать подальше.

По всему выходит, что ни военному министру российской империи Барклаю де-Толли, ни царю тем более он – Сашка "за так" ничего не должен. Ничем он с ними не связан, а значит штабс-капитан Денисов прав, спокойно можно требовать и ставить условия взамен своих услуг, "баш на баш" господа-товарищи и только так. Немного успокоившись и придя к такому простому заключению Александр поспешил вернутся обратнов избу.

– Ну и что надумал? – сразу же с порога остановил его вопросом, прибывший с генералом молодой офицер. Было такое впечатление, что раньше Сашка его мельком видел, может быть даже не лично, а на портрете или гравюре в книге, но никак он не мог вспомнить где.

– Я согласен, ваш Бонапарт пойдет за тех двух моих. Плюс довесок – те условия, что мы обговорили ранее. – спокойно ответил ему Александр, решение принято и назад пути теперь нет.

– Хорошо! – согласился с ним военный министр, генерал доволен, вышло примерно так, как он и предполагал, – Только смотри братец уж постарайся, за царем служба не пропадает.

– Да я уж заметил… – с некоторй иронией произнес Сашка, но вовремя спохватился, – Разрешите идти и готовится к поездке ваше высокопревосходительство?

– Да пожалуй. А нет постой унтер, забыл тебе представить твоего нового начальника – капитан Фигнер, Александр Самойлович. Прошу любить и не жаловать. Вместе вам предстоит потрудится бо благо царя и отечества.

Сашке и фамилия "отца-командира" показалось знакомой, что-то такое связанное с партизанами 1812 года, надо будет в бункере посмотреть в книгах, личность похоже известная. Вот только, что тогда натворил этот внешне смахивающий на кота офицер в ходе Отечественной войны – бог знает, память уроженцу века двадцатого никак помочь не пожелала.

– Обманут тебя Лександр! Нутром чую обведут господа. Оне на таки дела мастера! – сразу заявил ему Григорий когда узнал о сделке, даже не вникая досконально в объяснения друга. Настолько была в народе сильна вера в "суд неправедный", недаром конокрадов и воров старались по возможности карать сами, не прибегая к помощи юстиции.

– Гришь, генерал вроде нормальный, слово дал! – попытался возразить Сашка, по крайней мере он о Барклае ничего дурного ранее не слышал.

– Так и его обманут, и царя тако же обманут! Кабы тебе ентого разбойника головой на руки выдали на правеж, как в стары времена бывало? – приятель справедливо усомнился в гарантиях, данных генералом и напомнил, – Судейские у его, графа поди прикормлены, коли такой борзый. Почитай всю деревню посек и поял и ободрал до исподнего, не кажинный барин эдак с нашенским народом сдюжит. И ить не боится сукин сын, ни бога, ни красного петуха, ни вил хрестьянских.

– Ладно Гриша, два-три года я потерплю, а если решат играть со мной нечестно, тогда посмотрим…

В этот день он впервые столкнулся с Александром Самойловичем Фигнером – еще один тезка, много их у Сашки, судьба такая. Эта встреча многое изменила в его жизни, а как потом оказалось и в России и на удивление – и во всем остальном тогдашнем «цивилизованном мире». Пожалуй стоит об этом человеке рассказать немного подробнее и дать историческую справку, дальше он будет играть едва ли не главную роль. Ярким метеором промелькнул этот «сумасшедший подполковник» на небосводе российской истории, сгорел настолько быстро, что даже приличного портрета после него не осталось и о внешности этой персоны теперь судить трудно. Его деяния у нас как-то предпочли забыть, а ведь он оказал существенное влияние на ход войны 1812 года, своевременно доставив в ставку Кутузова информацию обо отходе Наполеона из Москвы, что позволило разрушить планы врага по отступлению южным маршрутом. Немало поработал тезка Сашки и по разрушению логистики и инфраструктуры Великой Армии, к примеру выдержка о действиях капитана Фигнера: «В сем последнем месте неприятель, в числе 300 человек, прикрывал большие заготовления провианта в зерне и три тысячи четвертей муки, смолотой тамошнею мельницею. Капитан Фигнер все сие вместе с мельницею предал огню, равно как и множество ржи и фуража в окрестных деревнях, куда фуражиры из неприятельской армии, невзирая на голод, в оной свирепствующий, допускаемы не были.»

Однако прославился сын заведующего императорскими стекольными заводами не только как партизан, лихих в те годы было много, а вот Фигнер был один. Он единственный, по личной инициативе, пытался совершить покушение на Бонапарта, проникнув с этой целью в захваченную французами Москву, но не сумел близко подобраться к вражескому главнокомандующему, времени не хватило. Если остальные офицеры-партизаны использовали крестьянское платье только для общения с народом, а в бой все же шли в мундирах, то Александру Самойловичу было все равно, расстреляют его или нет в случае пленения как шпиона, он действовал под любой удобной личиной, нередко вполне успешно подделываясь и "под француза". Человек был решительный, и по тем временам "отмороженный" до предела, окажись он в декабре 1825 на Сенатской история пошла бы по другому пути, у ЭТОГО рука выстрелить в царя бы не дрогнула, как у Каховского.

В 1810 Александр Фигнер, будучи еще в небольших чинах поручика намеревался принять участие в компании против Турции, ранее ему уже довелось повоевать, в 1805 году он был назначен в войска англо-русской экспедиции в Средиземном море. Попав при этом случае в Италию, Фигнер в совершенстве выучил итальянский язык, он вообще был полиглотом и мог легко при случае сойти хоть за немца, хоть за итальянца, хоть за француза – принадлежал к тому типу людей, который везде был за своего. Но под Рущук тезка унтер-офицера не попал, его перехватил по дороге генерал от инфантерии Барклай-де-Толи, уже давно искавший подходящего исполнителя для спецоперации по устранению главной угрозы существованию российской империи – Наполеона Бонапарта. Замысел совершить покушение на императора Франции уже окончательно созрел в головах ряда российских генералов и получил высочайшее одобрение, все равно Александр первый и Наполеон первый договориться не могли в принципе, сколько бы не встречались после Тильзита… и это было ясно всем. Война 1812 года представлялась российским военачальникам уже вполне реальной, а вот хороших шансов для России не видели, разорение собственной страны в ходе глубокого стратегического отступления – не самый лучший выход, но и он не гарантировал в конечном итоге победы, так как генеральное сражение рано или поздно все равно пришлось бы дать. Наполеон мог ведь направиться и к Петербургу, с захватом врагом столицы война неминуемо будет проиграна, и тогда уже само дальнейшее существование российской империи ставилось под вопросом.

Идея с покушением вполне здравая, хоть и для века 19-го несколько "нетрадиционная", единственный минус – никаких структур наподобие ГРУ или КГБ, способных спланировать, подготовить и осуществить такую акцию, российская империя в ту пору не имела. Недавно созданные военным министром (впервые в российской истории – странно, что Барклаю не стоит памятник перед Лубянкой) органы разведки и контрразведки пока еще еще пребывали в жалком состоянии, и надеяться на их содействие было бы крайне легкомысленно. Конспираторами и заговорщиками генералы были, прямо скажем, хреновыми – не было у них ни грана соответствующего опыта. Организаторам представлялось все в очень упрощенном виде: капитан Фигнер и унтер-офицер Сашка в качестве денщика должны были просто приехать в Париж, как туристы например, да-да именно так: "руссо туристо, облико аморале" и подстрелить из винтовки Наполеона – вот так вот примитивно и без затей. Да конечно, прибыли бы они прямо в объятия Фуше, министра полиции империи, "папы Мюллера" Бонапарта. К счастью для Сашки, его новый начальник был человеком незаурядным и вовремя распознал грозящую опасность… в чем же дело? Ведь подготовке покушения знает ограниченный круг лиц: царь, генерал, Фигнер, Сашка, штабс-капитан Денисов, и совсем немножко нижний чин Гриша – и более посвященных нет, утечки информации быть не может. Но это Россия, начало 19-го века, как вода сквозь кирпичную кладку, истина все равно просочится наружу, это вопрос времени, причем как показывает практика все "секреты" такого уровня разглашаются необыкновенно быстро. Слухи о запланированной Барклаем операции появились спустя ровно неделю после принятия соответствующего решения. В России 1800-х своя специфика – о таких вещах сплошь и рядом узнают люди, которых к столь важным государственным тайнам по идее и близко подпускать то нельзя.

Невероятно – заявит недоверчивый читатель, но давайте вспомним о совсем недавних событиях, об устранении от власти прежнего императора Павла Первого. Каких только ухищрений не предпринимали придворные заговорщики и их покровители, чтобы сохранить свой замысел в тайне, вплоть до того, что графиня Оленька Жеребцова сама бегала курьером с записками, не доверяя слугам. А результат такой скрытности был налицо – каждый извозчик в Питере за полмесяца знал заранее, что царя будут "того"… убивать одним словом, и даже точные сроки называли, имена исполнителей тоже не удалось утаить в секрете.

Обычно авторы шпионских романов любят закручивать и раскручивать такую благодатную тему, как утечка информации: интриги, яд в бокале, погони и перестрелки, взломанные сейфы и конечно же роковая любовь – чего только не припишут. Но жизнь, реальная жизнь – она такая простая и серенькая, здесь все происходит просто и обыденно до тошноты. За несколько дней, до того разговора на секретном подмосковном полигоне, в Санкт-Петербурге, в одном из доходных домов, что "положены по чину" чиновникам средней руки произошел другой, не менее интересный…

– Чтож ты Евграф Осипович печальный такой, даже наливочки не выкушал? – спросила женщина, жена или любовница не суть важно, прижимаясь к боку своего избранника.

– Оставь не трави, в министерстве весь день решали как провести 200 тысяч рублей серебром чрезвычайных расходов. Куда такую прорвы затолкать. – вздохнул в усы чиновник и попытался обнять под одеялом бабу, но та вдруг отстранилась, – Велено было секретно, чтоб ни граф Аракчеев и кто еще, никто про сие безобразие не проведал.

– Опять поди из великих князей кто растратил казенны денежки? Кого покрывают скажи милый не томи! Страсть узнать охота.

– Нет, совсем другое дело, поговаривают Бонапартия, того как Павла нашенского… уйдут одним словом. – проговорился разомлевший от близости женского тела и домашнего уюта финансист, – А черт… смотри только Катерина никому не болтай! А не то мне по службе нагорит, кабы в Сибирь часом не определили!

Так оно скорее всего и было, между царем и Барклаем поневоле вклинился еще ряд лиц. Для организации покушения нужны деньги, и совсем не малые, а царь отнюдь не сидит на сундуках с золотом, как возможно думают недалекие обыватели. Решение принято, тотчас вызван соответствующий чиновник, министр двора например – его императорское величество срочно требует выделить баснословную сумму. Тут и и выясняется, что как у Гоголя: "финансы поют романсы", без давления не обойтись и император упоминает, что деньги нужны не на забаву, а на некий особо важный для всего государства прожект. Люди понятное дело при дворе проницательные, другие здесь не выживают. "Прожект" молва моментально связывает с Барклаем-де-Толи, военный министр после последней неудачной кампании просто на дух не переносит императора Франции Наполеона, как впрочем и большинство российских генералов. Все всем ясно и сразу же пошли гулять слухи о готовящемся покушении, тем более, и в самом деле генерал как-то недавно публично оговорился, что не было бы у нас Бонапарта-Антихриста, не было и проблем.

На другой день женщина или девушка, составившая ночью кампанию Евграфу Осиповичу, отправится "чистить перышки" в парикмахерскую, на дому обслуживают только богатых барынь, а ей до них пока далеко. Там она встретит подружку, "важную даму при дворе" – на самом деле жену кого-то из мелких придворных, мундшенка какого-нибудь или буфетчика например. Произойдет обычный обмен сплетнями, и рано или поздно из накрашенных губок вылетит, что-то вроде: "А вот ты слыхала, у нас хотят самого Наполеона, да-да самого Бонапартия, ш-ш-ш по секрету скажу…". Все бы ничего, но в этот момент воздушные замки из волос на милых головках сплетниц сооружает мастер Шарль: "Зато посмеивался в ус, лукаво щуря взор, знакомый с бурями француз, столичный куафер." Вечером того же дня, смертельно уставший от работы и от претензий вздорных, капризных бабенок – доведут до белого каления хоть кого, парикмахер расслабляется в портерной. Там Шарль разогревшись за стаканом доброго вина, глитвейн в промозглую питерскую погоду идет на редкость хорошо, поделится новостью с одним из своих знакомых-эмигрантов, из числа недавно обосновавшихся в России. В результате, пока генерал с Фигнером еще на пути в Москву, пусть даже едут быстро на почтовых, а в Париж уже отправилось с тайным курьером срочное донесение о готовящемся террористическом акте. Современники не без оснований считали всех проживавших за рубежом французов прямо или косвенно причастными к разведывательной сети первой империи, но не исключено, что и добровольных "помощников" у них хватало. Уламывают наконец Сашку – и как раз Жозеф Фуше, знакомится с важным сообщением. Тут же министр отдает распоряжение своим иностранным агентам собрать дополнительную информацию о готовящемся покушении на Бонапарта. Кто конкретно в России "сдал" тогда непосредственных исполнителей так и осталось загадкой, но при обилии всякого рода сомнительных иностранцев в государственных структурах и сильно развитой коррупции тут удивлятся не приходится. Если уж даже гравировальные доски с нанесенными на них "секретными картами" французы ухитрились купить, чуть ли не прямо в типографии военного ведомства, был такой печальный факт.

Двинулись горе-террористы, после поспешной месячной подготовки к границе российской империи, а на той стороне их уже давно их ждет достойная встреча. Вся огромная полицейская машина империи Наполеона Бонапарта пущена в ход и приняты исключительные меры безопасности, как после неудачного покушения роялиста – вандейца Кадудаля. Но не будем спешить и забегать вперед, обо всем читатель узнает в свое время. Пока отметим лишь, что если в России с госбезопасностью и контрразведкой тогда дело обстояло ни шатко ни валко – одним словом никак, то во Франции этим занимался один из самых успешных министров Наполеона – Фуше.

Жозефа Фуше, одного из могущественнейших людей своего времени, одного из самых примечательных людей всех времен, не любили соотечественники и еще менее верно судили о нем их потомки. Предатель по натуре, жалкий интриган, пресмыкающийся льстец, профессиональный перебежчик, подлая полицейская душонка, презренный, безнравственный человек – нет такого клеймящего, такого бранного слова, которым бы его обошли – если по-русски то короче, есть у нас специальный термин для этого из пяти букв, на "п" начинается. Но крут был этот господин неимоверно и ухитрялся оказаться наверху практически при всех режимах начала века. При Робеспьере был крайним якобинцем, но при угрозе для себя сдал вождя переметнувшись к умеренным. При Директории Фуше дорвался в первый раз до "большой" власти – стал министром полиции, на этом посту он не без успеха продвигал Наполеона к трону, за что получил массу заслуженных плюшек и титул герцога Отрантского. Придет время, и он с легкость предаст "своего" императора, вступив в сговор с роялистами для реставрации Бурбонов, потом опять метнется назад к Бони – знаменитые 100 дней, и опять его сдаст и так всю дорогу вплоть до самой отставки. На пике карьеры Жозеф даже побывает в роли французского "Керенского" возглавив временное правительство после известных "ста дней". В текущем 1810 году, министр, несмотря на недоверие императора, еще очень силен, и он постарается извлечь для себя массу пользы из одних лишь слухов о готовящемся покушении. Еще бы, ведь Бонапарт давно планировал задвинуть этого зарвавшегося интригана в отставку, а теперь не рискнет.

Выбор сделан, первый ход сделан… Барклай уехал в Москву, с полигона удалили всех, кроме его первоначальных "хозяев" и Фигнера. Предлог простой – территория стрельбища слишком маленькая, не подходит для обучения стрельбе из дальнобойного нарезного оружия. Теперь этими работами будут заниматься в московском гренадерском полку, благо инструкторы уже подготовлены. Поразмыслив штабс-капитан Денисов пришел к выводу, что нет смысла скрывать от тезки Александра иновременное происхождение унтер-офицера, а от технического оснащения направляемой во Францию боевой группы будет сильно зависеть успех порученного им дела.

– Тащи Саша его бункер, пусть на месте ознакомится и подберет там все, что может вам способствовать. – распорядился штабс-капитан и на его удивление Александр Самойлович Фигнер спокойно отнесся к такой информации, не то сам догадался ранее, не то ему ранее кое-что рассказали Ермолов или Давыдов.

И пошли они солнцем палимы, Повторяя: "Суди его бог!". Нет не пошли, а почти побежали время поджимало, и недавно произведенный капитан Фигнер, не шел, а летел и подгонял своего напарника. Знакомство начали с машины времени, позднее и все новички обычно с убежищем поступали так же – главный артефакт как-никак, благо аппаратная расположено недалеко от входного тамбура. И тут же в лоб новый начальник предложил решение, пусть не самое лучшее, но в отчаянном положении сгодится и такое.

– Давай запускай сей агрегат, съездим в прошлое на 10 дней назад и спасем твою жену. – Фигнер с ходу затребовал, даже не задумывался ни минуты, когда ему показали машину времени. – Тем паче у нас обоих алиби, можно застрелить Пферда и его опричника совершенно безнаказанно.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю