Текст книги "Мы ничего им не должны! (СИ)"

Автор книги: Петр Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 41 страниц)

Только теперь он полностью оценил прозорливость напарника, сумевшего найти рациональное "зерно" в форсайтовском "Шакале". Всех кто хоть отдаленно смахивал на "офицера с денщиком" тайная и обычная полиция сразу же брали "за жабры", а вот на "чернь" у них просто ресурсов не хватает. Все же "верные люди" и "друзья России" из списка Барклая, как и в случае с саксонцами наверняка давно "засвечены", перекуплены или добровольно сотрудничают с тайной полицией, помощи от них ждать бессмысленно. Лишь благодаря принятому методу маскировки, они с Фигнером относительно неуязвимы и "вскрыть" их агентура Фуше сможет не ранее самого момента проведения террористической акции, как собственно было и у "англичанина" в той книге.

– А про наших отечественных скотов ничего французы не пишут? – не удержался Александр, нет-нет, да подобная тема всплывала и на страницах европейской прессы, очень уж удобный предлог пнуть лишний раз восточного соседа.

– Есть, да тут бог мой, уже и политика пошла и не малая… Эх не те времена, лет сто назад бы без лишнего шума твоему Пферду голову оттяпали, или вздернули на первом же суку… да.

Нашлась целая статья, нет скорее серьезный обзор, даже удивительно как в "Мониторе" это пропустила цензура, может уже окончательно пошли на конфронтацию с Россией и теперь дозволены столь "сильные" материалы? Судя по стилю, глубине владения информацией и оборотам не борзописец-журналист на этот раз излагал свои мысли, а как бы не дипломат, или даже не разведчик ли, хорошо знакомый с текущими российскими реалиями. Пока они с Самойловичем добирались до Парижа банальная уголовщина успела вырасти до масштабов большой политики, неприятно – но факт.

Автор газетной статьи рассматривал сложившуюся ситуацию, как развитие давнего конфликта двух влиятельных придворных партий – "московской" и "питерской". Первая представляла интересы крупной аристократии и соответственно помещиков, а вторая объединяла в основном чиновников и военных. Обе политические группировки были по сути своей глубоко консервативными, но тем не менее между ними издавна шла "холодная война" за влияние на царя, а вот теперь, после известных событий в Сосновке, началась и "горячая". В нескольких словах было сказано и о главном фигуранте скандального уголовного дела, привлекшего внимание самого императора. Мелкий землевладелец, родом из Курляндии, он за несколько лет сколотил крупное состояние сомнительным путем, обычная для России история, но тем не менее сумел забраться необычайно высоко. Личность, оказывается, в российской империи весьма известная, калибра конечно же не "змия" Аракчеева, но где-то на уровне "больного на голову" генерала Ростопчина, московского главнокомандующего и официального лидера "патриотического" направления. В кавычках – потому, что как к народу, пребывавшему у них в рабстве, так и к России эти "господа патриоты" не имели ни малейшего отношения, они отстаивали интересы только своего сословия, да и то не всего дворянства, а лишь небольшой его части.

Начинал этот известный политический деятель с малого, и как ни странно, дебютировал сперва в стане реформаторов, отчасти даже опередив самого Сперанского по части предлагаемых преобразований. Впервые на него внимание обратили после подачи "наверх" ряда смелых "записок". Еще одна характерная особенность российской империи, здесь можно ровным счетом ничего не делать, надо только вовремя "вопрос поднять" на нужном уровне – и тебя заметят в верхах. Затем курляндский барон, почуяв изменение политической конъюнктуры, переметнулся в лагерь реакционеров и теперь уже вместе с Ростопчиным, адмиралом Шишковым и прочими "зубрами" реакции пытается "свалить" своего вчерашнего соратника по реформам – Сперанского, правда пока безуспешно. Графский титул Пферду пожаловали в прошлом году за крупное пожертвование "на церковь", отстегнул он от своих щедрот миллион рублей ассигнациями на строительство храма Христа Спасителя в Москве. Сам Александр Первый уже давно хотел увековечить свое царствование сооружением подобного памятника, но все никак не мог "раскачать" московских толстосумов на финансирование, а тут такой случай. Пришлось царю под давлением "москвичей" закрыть глаза на темные делишки курляндца, тем более, что с юридической точки зрения тот был до последнего времени чист, или по крайней мере ловко прятал "концы в воду". В Москве местная "общественность" была безусловно в курсе насчет бизнеса по "поставке девок в бордели" и прочих коммерческих подвигов бывшего барона, но тем не менее постоянно продвигали его в пику ненавистному Санкт-Петербургу. Вот на таких противоречиях между политическими группировками, да еще и на щедрой спонсорской помощи так называемому "дворянскому патриотическому движению" в итоге и поднялся наверх новый владелец Сосновки. Острословы из известного на всю Россию Английского клуба даже приставку придумали к фамилий данного новоявленного аристократа: граф фон Пферд-Бл…ский, так за глаза кое-где в московских салонах его и называют.

Француз, автор газетной статьи, исходя из собственных соображений полагал, что дело даже не в том, что "господин граф" совершил двойное убийство – для того времени событие заурядное, "чернь" ведь за людей не считают. Скорее всего, перед грядущей войной пошло неизбежное в таких условиях "затягивание гаек" в угоду "питерцам", и первой жертвой должен стать как раз вышеупомянутый граф Пферд. Далее за ним последует под суд отставной генерал Измайлов, еще один видный представитель "московской партии", известный эпическими подвигами на ниве "курощения быдла", а там и другие кандидаты потянутся, благо с этим проблем в России нет. Последователей незабвенной мадам Салтычихи среди помещиков можно легко найти в каждом уезде, было бы только желание у властей. И такая потребность есть, в противном случае императору Александру Павловичу воевать придется сразу на два фронта, как против внешнего врага, так и против внутреннего – своих же подданных из числа крепостных крестьян. Но может получится и так, что могущественная "московская партия" своих в обиду не даст и тогда в России очередной царь вдруг да неожиданно "почит в бозе", как совсем недавно Павел Первый. Отметил автор статьи и единственный позитивный момент сложившейся ситуации – кинувшиеся спасать своего щедрого "спонсора" консерваторы-москвичи на время оставили в покое Сперанского, и не исключено, что тот все же сможет довести до конца проводимые им реформы.

– И не таких козлов у нас обламывали! Посадят и твоего барончика, коли наш император решит. – прокомментировал прочитанное Фигнер, заметив отразившиеся у Сашки на лице сомнения.

Остался неприятный осадок в душе у Александра после этой чертовой статьи в "Мониторе" – проклятый француз может быть и сильно преувеличивает, да к сожалению все очень похоже на правду, но не бросать же теперь уже начатое дело? Назад дороги унтер-офицеру нет… Покончив с местной прессой и отвратительным ячменным кофе они покинули гостеприимную кофейню и скорым шагом двинулись в направлении Оперы. Им предстояло пешком пройти еще примерно с километр. Воспользоваться, предлагаемыми на каждом углу, услугами наемного транспорта не позволяла принятая новая "шкура", они уже не нищие, но еще и не принцы.

На улице St Germain-des-Pres внимание Фигнера привлекли продавцы жаренных каштанов, расположившиеся со своими жаровнями прямо на мостовой, или как их местные называли "mardrand de marrons".

– Давай руки согреем, два су ведь не деньги, – решил он, и вот – пожалуйста, горячий кулек, свернутый из грубой оберточной бумаги обжигает ладони, словно углей туда насыпали.

На вкус печеные каштаны, "marrons chads" – оказались редкостной дрянью, никакого сравнения с подсолнечными семечками или лесными орехами, какие обычно продают в России на базарах с лотков. Скорее всего парижане их покупают только для "сугреву" холодной порой, иного объяснения предложить нельзя.

И вот уже и здание Оперы видно в конце улицы, не бог весть какой дворец – размером примерно с большой "дом культуры", какие массово строили в 70-е и 80-е годы в Союзе по типовым проектам в провинциях. Просто так подойти к вожделенной цели не удалось, пришлось с боем прорываться через настоящий заслон из проституток. Сотня, если не больше "этих самых" девиц перегородила дорогу в одном узком месте и миновать их было крайне затруднительно. Дамочки так настойчиво навязывали свои услуги любому проходящему мужчине, что отбиться от "амурных предложений" можно было только кулаками. Вот, что соответствующий имидж с людьми делает – на убогих клошаров местные "жрицы любви" внимания не обращают, а блузникам уже и свободного прохода нет. Ни дать ни взять женский "батальон смерти" оборону держит, как у Керенского в 1917 году в Зимнем. Такие бабы хоть кого испугают, благо у каждой второй на лице, видны следы "ошибок молодости" и это несмотря на обилие пудры и белил, отличительный признак женщины "легкого поведения". Выглядят эти красотки прямо как "оружие устрашения". Будет из кого императору Бонапарту формировать "ударные" части для защиты Парижа, когда последние солдаты у него разбегутся.

Зашли они с Самойловичем в эту шумную толпу накрашенных гулящих девок вдвоем, а вышли оттуда уже с "довеском", втроем. Пока напарник "отшивал" путем рукоприкладства настойчивых "мамзелек", Александр вдруг почувствовал, что в карман его штанов осторожно лезет чья-то рука, нет скорее "ручонка", судя по габаритам. Разбираться в этом содоме с оборзевшим карманником не было возможности, да и вообще за женскими юбками Александр воришку не увидел. Но желая наказать наглеца, он поступил проще – схватил его за запястье, и поволок за собой, двигаясь вслед за Фигнером, пока тот словно ледокол прокладывал в толпе проституток дорогу для Сашки. Так втроем они выскочили, пожертвовав лишь несколькими оторванными в ходе "галантных объяснений" пуговицами.

– А тебе брат уже девок для забавы мало? На отроков перешел? – не упустил возможности подколоть напарника вечно "злой на язык" Самойлович, когда увидел кого тот выловил в толпе.

Александр сконфуженно принялся объяснят, что это он схватил воришку-карманника, да еще в момент совершения кражи, вроде бы надо покарать примерно… да уж больно жалкий вид имел задержанный преступник, и возраст – едва ли лет 11-12-ть от силы.

– Ну и что, в полицию его теперь отведем? – подмигнул ему Фигнер, – Али уже забыл зачем мы здесь?

И в самом деле, по сравнении с тем мероприятием, что предстояло провернуть "руссо туристо, облико аморале" мелкая карманная кража – проступок не стоящий никакого внимания. Тем более, что поживится вору удалось только носовым платком и несколькими медяками на сумму примерно в четверть франка. Повезло гамену, добрался бы мальчишка до пистолета у Александра, или хотя бы запустил пальцы в другой карман, где лежал магазин от ТТ, тогда его бы так просто уже не отпустили. Наказанный лишь легким пинком (Фигнер, Сашка пожалел воришку) малолетний карманник тотчас бегом кинулся обратно в толпу проституток, под прикрытием которых он и "трудился", успешно обчищая карманы ротозеев, пока бабы их отвлекали. Не исключено, что здесь – "семейный подряд", пока маман парня завлекает клиентов, сыночек ощупывает у них карманы, работают на пару.

Хоть времена – 1812-й год, на дворе и не легкие, провинция так и вообще местами голодает, все равно желающих культурно отдохнуть и развеяться в Париже среди мелких ремесленников и рабочих оказалось на проверку хоть отбавляй. Первоначально они с Фигнером рассчитывали сразу же и без затруднений купить билеты прямо в кассе театра – какое там… пришлось долго стоять в длинной очереди, а вроде бы цена в два франка для среднего парижского пролетария совершенно неподъемная. Но таковы все французы по своей природе, они скорее с голоду подохнут, но на развлечения деньги обязательно найдут.

Нет худа без добра, пока они толкались в фойе Оперы, так хоть послушали о чем между собой простой народ говорит. Александр правда всего не понял, слишком уж много жаргонных и искаженных словечек, но основной смысл все же более-менее уловил. Особенно много шумел стоявший рядом вихрастый молодой паренек, по одежде скорее всего – извозчик, или может быть приказчик в мелкой торговой фирме: "Говорят торговля у нас поднялась и сильно развивается? А как же… Было у меня пять рубашек – три пришлось продать!". И далее в таком же духе… сильно досталось и первой жене императора, с которой он к тому моменту уже развелся, такое впечатление, что мадам Жозефину не оприходовал только самый ленивый парижанин. Вспоминали аборигены с тоской, что при старых порядках – ранее до революции, еще при прежнем короле и развлечения для народа были всегда бесплатные. Более того, нередко даже вино раздавали и неплохую закуску в придачу, а теперь скупердяй-император за все, за каждую мелочь – хочет взимать немалую мзду, точно не хватает ему и так уже непомерных налогов. И в самом деле, Наполеон нарушил эту древнюю, восходящую еще ко времена Каролингов, традицию под надуманным предлогом "усиления охраны общественного порядка". Раздача королевского угощения же, как правило, сопровождалась различными безобразиями, правда до побоища масштабов Ходынки у них ни разу так и не дошло. Летом к услугам отдыхающих парижан и дешевые кабачки за заставами города, и лес, и поле там же, а зимой и ранней весной особо податься некуда. Скорее всего только этим и объясняется неожиданно высокая популярность так называемых "народных балов".

– Дарового вина нет, хлеба нет, мяса нет – не Рим, зато жандармы кругом в изобилии! – пошутил спутник Сашки, когда они так и не добыв вожделенные билеты, вышли на улицу. Надоело им стоять в тесном и душном фойе и захотелось подышать свежим парижским воздухом.

Насчет представителей правоохранительных органов Фигнер немного погорячился, порядок перед Оперой поддерживал всего один взвод жандармерии и то верхами. Возможно были где-то рядом еще и полицейские агенты в штатской одежде, но Александр ни одного такого "ряженного" вблизи себя не заметил.

– Это нам на руку, коли так они и в будни службу несут. Конному за пешим здесь не угнатся, чай не чистое поле, по каменной мостовой лошадь идет как по льду корова, того и гляди упадет… – вполголоса, так что бы услышал только Сашка произнес Фигнер, между тем в собравшейся к тому времени перед зданием толпе он определенно кого-то выискивал глазами, пока не нашел, – Обожди меня здесь, стой у последней колонны и никуда не уходи!

Отсутствовал напарник недолго и уже через пять минут вернулся, размахивая зажатыми в кулаке бумажками. Приобрел он билеты у спекулянтов-перекупщиков, переплатив при этом в общей сложности еще три франка сверх установленной "казенной" цены, денег у них что называется "куры не клевали" и экономить "на спичках" не было никакого смысла. Александр хотел было тогда сохранить один такой хитрый билетик на память, да Фигнер у него отобрал и уничтожил – лишняя улика, а если вдруг бы они угодили в лапы полиции?

Забавная такая розовая бумаженция, где на обратной стороне крупным шрифтом напечатано для сведения посетителей: "Просьба оставить оружие и трости при входе. Военные с оружием и в шпорах не допускаются!" Почему с оружием в Оперу не пускают – понятно, в России тоже кое-где господам офицерам приходится оставлять шпаги и сабли у привратника. Гражданские гости там же в фойе сдают на хранение свои тросточки и прочее опасное дубье от стильного "аглицкого" хлыстика до полупудовой суковатой "эх ухнем" – так сказать, во избежание членовредительства и нарушения общественного порядка. И это правильно, поскольку нередко развлечения, особенно с легкодоступными женщинами и обильным употреблением спиртного в "галантный век" заканчиваются обыкновенным мордобоем, нравы в обществе еще те, но чем провинились шпоры? И что делать нижним чинам из кавалерии и конной артиллерии, у которых это казенное "украшение" намертво приклепано к форменным сапогам, разуваться теперь как в мечети каждый раз? Забегая вперед, следует отметить, что несмотря на зимнее время гардероб не работал и поэтому, даже если бы "руссо туристо" вдруг да и захотели сдать туда весь свой носимый под одеждой смертоносный "арсенал", то не смогли.

– Юбки этими железками кавалеры девкам распарывают при танцах, – так объяснил этот непонятный момент Фигнер, отвечая на вопрос Сашки, – Бывает у иной барышни и весь подол целиком оторвут коли удачно зацепится шпора, вечная беда на балах.

На удивление, в пестрой толпе народа желающего попасть внутрь здания Оперы военных мундиров почти не было заметно. Офицерам, надо полагать, как и везде – такое народное увеселение "не по чину", собственно в России то же самое, существуют разные гласные и негласные запреты. Некоторое исключение представляет разве, что совсем "глухая" провинция, где "их благородия" нередко от скуки даже в кулачных боях "стенка на стенку" принимают посильное участие. Куда подевались остальные служивые, их же в Париже очень много? Александр тогда так и не понял, с чем связано подобное странное явление. Не исключено, что несмотря на либеральные порядки, нижние чины Великой Армии все же ограничены в свободе посещения некоторых общедоступных увеселительных мероприятий, или же для своих солдат Наполеон устраивает гулянья отдельно от гражданских, чтобы они лишний раз не общались с горожанами. Мало ли – сегодня у них "любовь до гроба", а завтра – может быть командиры прикажут подчиненным в этих же самых людей стрелять, такое бывает не только в России.

Наконец, Сашка с Фигнером все же оказались внутри той самой пресловутой Оперы, вокруг которой проболтались с добрый час. Там как в музее, красиво… стиль ампир кажется, так это называют – кругом какие-то сплошные аляповатые цацки, купидончики и прочие замысловатые завитушки. Понимают все же французы толк в таких вещах, этого у них не отнять. Правда кое-что, какие-то там отдельные статуи и панно были наглухо закрыты мешковиной или щитами из свежеструганных досок. Смахивало на то, что власти боялись, как бы «народ» ненароком не отломал чего-нибудь или не дописал нечто нецензурное, возможно как раз бюсты и портреты «горячо любимого» императора и его родственников убрали с глаз долой таким незамысловатым образом.

С помощью деревянного настила, который укладывался поверх кресел вровень со сценой, все внутреннее пространство Оперы было превращено в одно огромное помещение, хоть в футбол тут не играй. А Сашка, стоя на улице, еще голову ломал – где они там скачут, такая масса народу, на сцене все не поместятся, а в зрительном зале надо полагать как и в 21-веке размещены стулья или скамейки. Музыканты, как ни странно, находились не на положенном месте – в оркестровой яме, а стояли и сидели на стульях прямо посреди зала, расположившись компактной группой в самом центре. Вокруг оркестра весело и задорно кружились парочки, "быстрый" вальс, или какой-то французский народный танец, черт знает как у них это называется? Девицы, на взгляд нашего современника, мало знакомого с местными обычаями, могли бы кричать и не так сильно, а то порой пронзительным визгом даже музыку перекрывали. На сцене, где в другое время выступали актеры в этот раз, располагалось самое ценное, что только может быть в любом театре – буфет с чаем, кофе, алкоголем и различными закусками горячими и холодными! Фигнер с ходу оценив окружающую обстановку сразу же потащил напарника прямо туда, на сцену. Такое впечатление, что ему очень хотелось установить контакт с постоянными служащими Оперы, временные ее гости из числа парижан Самойловича не интересовали.

Не сказать, что выбор угощений был богатый, бутербродов с икрой посетителям не предлагали, интерьер тоже не "айс", так один веревочный ковер на полу чего стоит, иной половик из тряпок в русской избе и того краше, но пиво оказалось на удивление приличным и достойным уважения. Они взяли по кружке, Самойлович сразу же, чего время зря терять, насел на буфетчика и его подручного, был там в помощь "сидельцу" еще какой-то подросток, полный аналог российских "мальчиков на побегушках" в купеческих лавках. Разговаривать с людьми, или даже "зубы заговаривать" – смотря по обстановке он умел почти профессионально, на уровне хорошего следователя, или балаганного зазывалы, или даже специалиста-шарлатана. Еще одно маленькое открытие, впервые во Франции Александр увидел самовар, а до этого ему казалось, что это чисто русское "изобретение", но видимо и в Европе применяют точно такой же аппарат для подогрева воды кое-где, пусть и редко.

Пока напарник собирал ценные сведения Сашка исподволь разглядывал вип-ложу, где во время спектакля и имел обыкновение пребывать император. Отличить ее легко – вон какого "огроменного" одноглавого орла на ограждение балкончика налепили – не ошибешься, если даже и захочешь. Плохо только то обстоятельство, что даже с высоты сцены сидящих в ложе людей практически не видно, разве, что ловить момент, когда Он встанет. Так у жандарма, что скучает сегодня в одиночестве на "царском" месте Бони можно разглядеть лишь верхушку гребня на каске. Скорее всего, с уровня зрительного зала и вообще не получится результативно отстреляться по такой едва видимой цели, там же еще почти два метра в минус уходят. Что там дальше имеется, куда можно подняться… как эта хрень называется у них, та пространственная конструкция, где занавес "ходит" – рампа или это относится к декорациям? Вот если получится туда влезть наверх, то тогда можно было бы без особых проблем "добить" до нашей столь обожаемой вип-персоны из обычного ТТ, не говоря уж о карабине, и оптика не нужна, поскольку расстояние смехотворное даже для посредственного стрелка. Невольно взгляд Александра скользнул и по высокому потолку, его внимание не могла не привлечь гигантская люстра, нет в самом деле эта штука имеет просто циклопический размер и весит никак не меньше пары сотен килограммов.

Вот это "дура"! Как они там свечи зажигают, их почти сотня на первый взгляд – Карлсон что-ли свой имеется в штате обслуги? Со стремянки тянутся наверх каждый раз по отдельности за каждой свечкой – удовольствие еще то, весьма сомнительное. Судя по наличию блока в основании крепления, этот мощный осветительный прибор опускают вниз с помощью специальной лебедки, а затем после "заправки" поднимают обратно под небеса. Вот рухнет однажды такое сооружение на головы зрителей… мда, в 21-ом веке бы явно подобное извращение запретили, непуганый здесь еще похоже народ.

Делать пока нечего, отец-командир к тому времени уже вовсю "пытает" буфетчика на итальянском певучем наречии, к "земляку" понятное дело всегда доверия больше. Сашка из этой белиберды не понимает ровным счетом ни слова, тот еще "басурманский язык", а говорят от латыни вроде произошел. Народ в зале зажигает по полной, можно сказать от души, особенно девушки и молодые женщины стараются, чуть ли не летают уже птичками в крепких руках партнеров. В свое время он как-то всю "эту эстрадную музыку", все дискотеки, вечера, концерты и так далее пропустил мимо себя стороной, грохот динамиком и рев зала – не для него определенно. С подругой лучше же прогуляться где-нибудь на природе, там при некотором везении можно и сразу к активной стадии ухаживания перейти, а тут сплошное "Бум, бум, бац…" басов по ушам зверски лупит, глушит как выстрел из РПГ… ну пусть чуть слабее, но все равно приятного мало. Никогда Александр не понимал людей "фанатеющих" от подобной адской какофонии, что бы там они ему не говорили в свое оправдание. Но все же может статься, ошибся он тогда сильно, теперь появилась возможность наверстать – второй шанс в жизни дали, можно все пройти "по новой" и на этот раз "правильно" и "как все"… Так размышлял про себя бывший унтер-офицер российской императорской армии, понемногу потягивая пиво из большой медной кружки с "птичкой" первой империи. Начальник не на шутку увлекся болтовней со своим итальянским псевдоземляком-"бамбино", потом скорее всего начнет по Опере рыскать, и смотреть, что и где и как у них заведено и расположено – двери, окна, коридоры, проходы и так далее, разведка как она есть. Значит верные час-полтора в запасе у Сашки есть, почему бы и в самом деле не отдохнуть и не развлечься? После поистине адских трудов по очистке ливневой канализации, за которые им, кстати, ни сантима не заплатили, Александр имеет законное право на отдых или нет?

Из такого приятного, бесцельного и совершенно бесполезного "жизненного размышлизма", его вытащили быстро, незаметно подкралась слева, подошла какая-то девчушка, скорее девочка-подросток и смело дернула его за рукав блузы. Кто это у нас такой отважный, что не боится "страшного дурака" Сашки и сделал выбор в его пользу – "сегодня дамы приглашают кавалеров"? Если по одежке встречают, то можно сделать следующий вывод: юбка короткая, не взрослая девица пожаловала, те обычно длинными подолами пол метут, но и не до колен юбченка. Значит она уже не малолетний ребенок – подросток от 12-ти до 16-ти лет по европейским меркам, что вполне подтверждается и "визуально", про таких в народе говорят "от горшка два вершка". В России верхняя граница проходит ниже, но там и девки здоровее, не такие малохольные как здесь в Европе, слабые дети просто не выживают в суровой среде, интенсивнее работает естественный отбор.

Похоже, что "дюймовочке" не досталось в этот раз партнера, вот и присмотрела себе Александра для танцев. С другой стороны ему с его "великолепным французским" нормальную, взрослую местную девку для развлечения ни за что тут ни "снять", и в самом деле испугаются еще, он и пробовать бы не стал бы если вдруг возникла такая потребность. Александр невольно приосанился, пригладил волосы на голове рукой, смахнув с лица не к месту свалившуюся со лба упрямую прядь, пора бы уж давно подстричься, да все руки не доходят. Он по сравнению с местными парижскими пролетариями, полжизни просидевшими на одной картошке, парень вполне видный, да и в России девки деревенские случалось заглядывались на такого бойца. Одна беда, так называемый "языковый барьер" сильно мешает сближению с прекрасным полом в нормальной обстановке, а не в "полевой", где лишние слова – только помеха.

"Слишь женщин, твой красивый, пашол ипатся да?" – скорее всего так и выглядит для средней француженки попытка Александра с ней познакомится, может и есть среди них любительницы на такого дикого "сына гор", но их еще поискать надо в общей массе парижанок. Поэтому даже эта "недомерка" сегодня кстати, для танцев и прочих безобидных "обжиманцев" вполне сгодится, а на большее он не претендует, не то место, да и партнерша не та. С другой стороны девчонка очень даже и симпатичная, на взгляд Сашки, добавить бы ей несколько лет и будет в самом расцвете красоты, если не "разнесет" ее конечно с возрастом как многих девиц, если останется такой же относительно хрупкой комплекции. Хоть и любитель он миниатюрных и стройных девушек, но на "неоперившихся" подростков никогда не тянуло, формы все же не развитые, и потискать то не за что. Его Глаша – особый случай, там сперва в голове словно что-то замкнуло накоротко, да так что дым коромыслом пошел, а потом и настоящая любовь накатилась словно горная лавина, сметающая все на своем пути. Это были "обстоятельства непреодолимой силы", как любил в таких случая говорить один его приятель и справится с ними не получилось.

– Пошли со мной, недорого с тебя возьму, пять франков за "по-быстрому", – тянет куда-то его несовершеннолетняя "мадемуазель", как там ее…

Смысл сказанного до Александра дошел не сразу, а когда окончательно "допер", так даже челюсть отвисла, что и "эта" тоже, как те шлюхи на улице перед Оперой? Да быть такого не может, там "промышляли" тертые жизнью и многими сотнями, если не тысячами мужиков бабенки, а здесь прямо ангелочек, какой-то с картинки. Внешность у девушки совершенно "детская", так бы и куклу или плюшевого мишку ей в руки и дал. По видимому на лице у него что-то отразилось, несмотря на все усилия, на все попытки сохранить невозмутимый вид, девица это изменение увидела и истолковала по-своему, "молчание – знак согласия".

– Деревенский что ли? В Париже недавно? Так привыкай, тут у нас девки даром не дают!

Не прошло и минуты как весь прейскурант на интимные услуги был оглашен: в вертикальном положении – пять франков, в горизонтальном – семь, минет – десять франков. Были и другие заманчивые предложения, одним словом, как в лучших домах, публичных… Девчонка заранее предупредила, что она и на нетрадиционное – "в дымоход" согласна за скромную сумму в пятнадцать франков, но только на определенных условиях.

– Ежели у тебя женилка не как у коня, иначе не буду, мне туда больно!

Видно сразу, что "ремеслом" мадемуазель занялась совсем недавно иначе бы клиенты разработали ей все соответствующие отверстия. Остался непонятным только один момент, где собственно "любовью" в таком скопище народа можно заняться, неужели прямо в толпе? Хоть и Париж но все равно на людях как-то неудобно, но и тут все "деревенщине" доходчиво объяснили. Если хочешь дешево, то в подвале – прямо в нужнике, в отдельной кабинке, если же есть лишняя монета для билетерши – так можно снять на полчаса для утех ложу, там и диванчики удобные всегда к вашим услугам. Не театр, а прямо дом свиданий какой-то, культура да и только?

Вот те на… словно в зловонную дыру головой макнули, даже запах испражнений на долю секунды Сашка явственно ощутил, романтика еще та, охренеешь от подобной. Хоть и за последние годы избавился Александр от излишней щепетильности и "чистоплюйства" свойственных многим его современникам, но некоторая, небольшая доля все еще сохранялась. В походе и на войне он даже бы не думал ни минуты, там народ жил одним днем – текущим, и для "любви" солдату годилась любая девка, вовремя подвернувшаяся под руку, а вот здесь одолевали сомнения. Нет, он конечно читал немного у романистов-французов в свое время, Золя кажется, но там все как-то более-менее прилично выходило и уж точно без нужников и дерьма. Да и у Гюго "гавроши" проституцией не занимались, но то литература, а вот по жизни выходит по-другому: выброшенные на улицу дети и подростки пойдут и на это, лишь бы не умереть от голода, знакомая картина для России периода правления незабвенного Бориса Николаевича Ельцина, крестного отца пресловутой "рассейской демократии".

– А может ты до мальчишек любитель? – задорно сверкнула глазками девица, видимо решив окончательно "добить" свою потенциальную жертву, – Постой, я сейчас своего младшего братца позову. У него такая задница, такая милая и пухлая жопка, всем господам нравится и дает он всего за десять франков!