Текст книги "Царь и Россия
(Размышления о Государе Императоре Николае II)"

Автор книги: Петр Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 56 страниц)

VII

Вернемся к началу царствования. В ночь убийства Александра II по улицам столиц не расходилась сплошная толпа верного государям народа. Государь Николай II помнил тот день и ночь.

По вступлении на престол он вникает в управление. Он живет и правит по заветам отца. Политическое влияние на него имеют двое: Победоносцев и Витте. Первый – защитник старины и весь неподвижность. Второй – за прыжки в неизвестное. Оба умны, упорны, резки, – но едва ли преданы Государю. У обоих законченного плана управления нет.

Остальное окружение – светское, и ни совета, ни чувства к Государю оно в своем большинстве дать неспособно. Карьера, развлечение, парады, приемы, протекции, интриги, личные интересы поглотили чувства света. Старый опытный состав бюрократии исчезает. Безличного Дурново и немудрого Сипягина сменяет волевой, умный, до мозга чиновный Плеве. Бюрократия делится надвое: за Витте и за Плеве. Шесть лет на виду у всех длится эта борьба. Плеве боится самоуправления. Не любит дворянства и земства и не знает деревни. Советами двух-трех роковых для себя и страны советников[172]172
  Все начатые и не проведенные в жизнь Плеве проекты составлялись Стишинским, Гурко, Штюрмером и другими чинами МВД. – Авт.


[Закрыть] он правит Россией именем Государя. Он закроет важнейшее Особое совещание 1901 года[173]173
  Особое совещание о нуждах сельскохозяйственной промышленности 1902–1904 гг. с председателем С.Ю. Витте и Редакционная комиссия МВД по пересмотру крестьянского законодательства во главе со А.С. Стишинским были важнейшими правительственными органами, созданными для решения аграрного вопроса в начале XX века. На заключительной стадии работы, в результате которой был накоплен огромный материал, выдвинут целый комплекс идей по разрешению крестьянского вопроса, Особое совещание было закрыто.


[Закрыть] и не сумеет разоблачить Шиповский съезд[174]174
  Председатель Московской губернской земской управы Д.Н. Шипов вел планомерную работу по объединению сил деятелей земского движения с целью созыва земских съездов для инициации вопроса о необходимости народного представительства. В 1902 г. на московской квартире Шипова прошло первое нелегальное общеземское совещание. В 1904 г., когда Шипов был вновь избран председателем губернской земской управы, министр внутренних дел В.К. Плеве не утвердил его на этой должности как оппозиционера.


[Закрыть]. Набросает массу проектов и, не кончив ни одного, вырвет у Государя Манифест 26 февраля 1904 года[175]175
  Основные мысли и редакция Манифеста составлены Стишинским, Гурко. – Авт.


[Закрыть], укрепляющий общину.

Его ставка на войну неудачна.

Опираясь на департамент полиции, он ошибается: департамент слаб, и там обманывают его и предают Государя господа Манусевичи-Мануйловы, Манусы, Зубатовы, Азефы и Гапоны. Многие из них близки к Витте и им руководятся.

Со смертью Плеве[176]176
  28 июля 1904 г. министр внутренних дел В.К. Плеве был убит в Петербурге эсером Егором Созоновым, который бросил бомбу в его карету.


[Закрыть], не умевшего, как позже не сумел генерал Трепов, разоблачить Витте и общественный заговор, – Витте возьмет влияние и быстро поведет Россию на 17 октября 1905 года[177]177
  На фоне всеобщих беспорядков и забастовок 17 октября 1905 г. Императором Николаем II был обнародован «Высочайший Манифест об усовершенствовании государственного порядка». Манифест, разработанный Витте, даровал свободу слова, собраний; давал избирательное право всем сословиям; обязывал рассматривать и утверждать все законопроекты через Государственную Думу. Правда, за Императором оставалось право распускать Думу и блокировать ее решения своим правом вето. Манифест 17 октября 1905 г. означал ослабление основ самодержавной монархии, положив начало учреждению парламента и появлению конституции.


[Закрыть].

Плеве не успевает дать ни одной реформы, и во время борьбы этих двух министров начинается первое серьезное политическое брожение.

Русское дело стоит: земству ограничивают средства работы. Местной реформы нет. Власть на местах слабеет. Переселение без движения. Сельское хозяйство без кредита. Водка растлевает нравы. «Расцвет» промышленности дает себя повсюду знать открытием банков и ресторанов и началом небывалого разгула общества. По желанию Витте нарушением в 1897 году статей 51 и 52 Устава Крестьянского банка, цены на землю взвинчены втрое и начинается, волнуя народ, азарт земельной спекуляции. Завелись шалые деньги. В городах начались рабочие беспорядки, а в деревнях голодовки, с набросанными земским отделом наспех «временными правилами» по борьбе с голодом. Усилились студенческие брожения и кое-где – бунты на фабриках. Террористические акты и неудачная война.

Твердый курс министерства Плеве не дал ничего. Борьба двух ведомств разжигала страсти, и радикальные круги подняли головы. С бестактностью, не имеющей оправдания, все сановничество разделилось в борьбе двух министров, и ставит Государя в особо тяжкое положение. Смута начинается в Петербурге, во время неудачной войны, в самом правительстве. Очевидно, что ею пользуются внутренние и иностранные враги. Во время похода флота Рождественского[178]178
  2 октября 1904 г. из Либавы на помощь русскому флоту в Русско-японской войне вышла 2-я Тихоокеанская эскадра под командованием контр-адмирала З.П. Рождественского. В задачи эскадры входил переход из Балтики в Тихий океан, помощь осажденному Порт-Артуру и сражение с японским флотом. Через полгода русские корабли добрались до цели путешествия. 14 мая 1905 г. японский флот атаковал эскадру Рождественского в Цусимском проливе и уничтожил ее.


[Закрыть] великие державы делают нам беззаконнейшие препятствия и наше правительство и дипломатия проявляют полное бессилие.

И все же, все эти неблагополучия легко устранимы. Они не влияют еще ни на общее состояние и богатство страны, ни на заметные, хотя и медленные успехи хозяйства[179]179
  Доходы казны прогрессируют туго. Лишь с 1908 г. железнодорожный доход достигает 346 млн. рублей, в то время как все казенные заводы приносят лишь миллион рублей. – Авт.


[Закрыть]. Отставая от Запада, Россия шла вперед. Никакие крайние кризисы не угрожали, и нужны были лишь две основные реформы: местная и земельная.

Железнодорожное строительство развивалось. Промышленность оживала. Даже сельское хозяйство, лишенное всякой помощи, давало полмиллиарда пудов для вывоза.

Недовольство родилось в столице. Печать его разжигала. Общество злорадствовало на неудачи войны, и обстановка мирного управления страной – казалась неблагополучной.

У нас нет полной истории, как подготовлялась война с Японией. Дипломатия была не осведомлена и не внимала докладу Покотилова-Витте о шагах Англии, Германии и Японии. Как война 1904, так и 1914 года были провоцированы, и наши послы оказались перед fait accompli[180]180
  Свершившимся фактом (фр.).


[Закрыть]. Слепа была и русская печать. Разжигая внутреннюю смуту, печать и не думала изучать нашего положения ни на Востоке, ни на Западе.

Можно ли поставить войну 1904 года в вину Государю? Довоенные события создавали признаки этой войны. Государь оказался слишком доверчив к окружению. Он обманут был не только знатными аферистами – Безобразовыми, Абазой и К^о, но и министрами, которые поддерживали этих господ. Большинство министров в совещании было на их стороне. Возражения Витте, Куропаткина и Ламсдорфа не были вески, и притом политика Витте 1901–1904 годов (Дальний и Амур) совпадала с планами Безобразова[181]181
  См. неизданные записки графа Витте. – Авт.


[Закрыть]. Государь внимательно слушал, обсуждал и склонился на сторону большинства – за компанию на Ялу, создавшую повод к войне[182]182
  В 1896 г. А.М. Безобразов составил записку, в которой указывал на неизбежность войны Японии с Россией и нежелательность для России водворения японцев в Корее и Маньчжурии. Безобразов предлагал создать в Маньчжурии, по границе с Кореей, вдоль реки Ялу, особые заслоны, под видом коммерческих предприятий, и таким образом иметь возможность защищать свои интересы в Корее и установить противовес японскому влиянию. Для этой цели владивостокский купец Юлий Бринер получил у корейского правительства лесные концессии на реке Ялу, и в 1901 г. концессия была продана организованному с казенной субсидией в 2 млн. «Русскому лесопромышленному товариществу», членом правления которого и стал Безобразов. Деятельность российских лесных концессий на Ялу была воспринята в Японии как агрессивная попытка России закрепить свое военное присутствие на севере Кореи. В разрешении русско-японского конфликта Безобразов придерживался жесткой позиции, ратуя за военно-политическое усиление России на берегах Тихого океана, добился приостановки эвакуации наших войск из Маньчжурии.


[Закрыть].

Уже в 1904 году около Государя проявляются признаки измены; критика и ропот общества усиливается. С убийством Плеве общество ищет предлога к обвинению Государя. Среди сановников нет группы, которая бы в трудную минуту ему помогла и доказала, что никакой опасности для России и строя – нет.

Витте с придворными настаивает на назначении бывшего гусара князя Святополка-Мирского. В три месяца аппарат власти им совершенно расшатан, и не только этот ничтожный министр, но и все правительство сдается частному съезду в Москве и печати. Правительство объявило «доверие» обществу[183]183
  16 сентября 1904 г., в день официального вступления в должность, министр внутренних дел князь П.Д. Святополк-Мирский в своей речи сказал: «Плодотворность правительственного труда основана на искренно благожелательном и истинно доверчивом отношении к общественным и сословным учреждениям и населению вообще». В этот же день в повестку дня предстоящего Земского съезда был включен вопрос о желательных изменениях в государственной жизни. Министр внутренних дел, считая, что на съезде земцы займутся обычными хозяйственными вопросами, получил от Государя Николая II разрешение на съезд. Когда же в правительстве узнали о внесении вопроса о конституции в программу съезда, было уже поздно отменять его проведение. Тогда Шипов испросил разрешение на частное совещание, которое и было получено.


[Закрыть], и началась пресловутая «весна» свободы и эра подлогов.

На «доверие» печать отвечает руганью власти и пропагандой революции.

Под флагом земства, частью из его среды, явочным порядком, никем не избранная, выделяется группа, созванная в Москве Шиповым (в числе 107 лиц) – Петрункевич, граф Гейден, Родичев, Бенкендорф, де Роберти, князь Шаховской, князь Долгоруков, князь Трубецкой, Львов и прочие[184]184
  Частное совещание земских деятелей под председательством Д.Н. Шипова, ставшее первым легальным Земским съездом, проходило не в Москве, а в Петербурге 6–9 ноября 1904 г. Съезд выступил за введение в России парламента, свобод и конституции, хотя эти слова открыто в резолюциях не употреблялись.


[Закрыть]. Земцы приглашены без ведома земств и в состав съездов кооптированы интеллигенты. Это не оппозиция, а заговор, первое гнездо, преемственно давшее 1917 год, Родзянко, Гучковых, Милюковых, Керенского, Ленина и прочих. Этот заговор организован придворными, титулованными, с ведома бюрократии.

В этом его интерес и глубочайшая предательская сущность. Мундиры, титулы, два-три предводителя и чиновники защищают строящуюся за ней революционную организацию и всю интеллигенцию. Они почти все учредители «Союза освобождения» и штутгартского журнала Струве – «Освобождение», который клеветнически, жестоко и грубо поносит Государя и строй[185]185
  «Союз освобождения» – нелегальная политическая партия, учрежденная в Швейцарии в 1903 г., включавшая в свою программу создание в России конституционной монархии, введение всеобщего избирательного права, права народностей на самоопределение, принудительное отчуждение частновладельческих земель, проведение нелегальных земских съездов. Тактика «освобожденцев» состояла в атаке на принципы самодержавия с помощью публичных массовых кампаний. Ядро организации сформировалось из сторонников журнала «Освобождение» (основан в 1902 г. П.Б. Струве после его эмиграции за границу; редакция располагалась в Штутгарте, с сентября 1904 г. в Париже), ставящих своей целью объединение противников самодержавия для установления конституционного строя в России.


[Закрыть].

Группа эта – самозванная и не избранная земством, созвана явочно, но рекомендуется Государю министрами как земская. Предательство многократное. Государь обманут, и он примет у себя депутацию как земскую, и лишь этим создастся ее авторитетность.

Обманут народ, земство и дворянство, так как ни то, ни другое их не избирало, и большинство и не знало о происходящем. Но хроника и история, скрыв правду, наложили тень на участие в первом заговоре и земства, и дворянства, и доверие к ним Государя этим поколеблено.

В трагедии этого подлога есть и комическая сторона. Бюрократия не только не сплачивается в свою очередь и не протестует и не разоблачает обмана, но министры открывают Московскому съезду двери министерства, и там, у Чернышева моста, 6 ноября 1904 года – правительству, а через него и Государю, компанией самозванцев, двумя резолюциями съезда ставится ультиматум. Резолюции эти: все свободы, конституция и прочее. Общественность выявляет свое полное и грубое политическое невежество, договариваясь до свержения государственного строя, так как вторая резолюция требует выборов на основании всеобщей, прямой, равной и тайной подачи голосов. Схема эта еще нигде не принята в мире. Ео ipso[186]186
  Тем самым (лат.).


[Закрыть]съезд ведет к анархии, республике, и уже в 1904 году по этой схеме мог бы пройти Ленин!

Не споря, не защищаясь, бюрократия осела, как тина. Государственное право упразднялось. Строй свергался в стенах министерства в присутствии многих чиновников, и весь заговор и подлог остались безнаказанными. Измена и ничтожество правительства и бюрократии – очевидны, и она повторится в 1915 году в блоке и и в феврале 1917 года в панике министров. Государь обманут правительством, вступившим в соглашение с самозванным заговором с целью свергнуть государственный строй.

Общественность, и министры, и окружение утверждают, как и в 1917 году, о необходимости переворота, несмотря на то, что страна совершенно спокойна. Неустройство экономическое, вызванное политикой Витте и Плеве, устранялось реформами Особого совещания 1901 года. Труды его еще не были уничтожены. Острых кризисов быть не могло, и государственное хозяйство было устойчиво.

Война при терпении и настойчивости могла кончиться удачно. Не было ничего, что могло бы быть причиной революции. Народ был повсеместно спокоен.

Все было ложью в этой эпохе. Лгут заговорщики, лжет князь Святополк, лжет Витте, лжет печать, лгут и обманывают чиновные.

Перед Государем вставал вопрос: кому верить? Все кругом него утверждало необходимость уступить, идти на перелом истории или ввести диктатуру.

Государь остался покойнее всех, он ждал полгода и Манифестом 18 февраля 1905 года возвестил будущий созыв Государственной Думы.

Государь опирается на старую испытанную императорскую систему управления, завещанную предками, и верит бюрократии. Он защищает свое правительство, идет навстречу преобразованиям. Знал ли Государь несовершенства этой системы? Знал, но ему справедливо казалась непреложной и история, и государственное право, и сила правительства и окружения. И как уже сказано, страна шла вперед, считалась могущественной, и при богатстве были все возможности развивать все производительные и духовные силы народа; податного напряжения никакого нет[187]187
  Наши налоги до 1917 г. – самые легкие в мире. Основной налог казны на землю не превышает в среднем 13 коп. с десятины. Земские налоги в среднем выводе не превышают 52 коп. с десятины. С 1913 г. государственные доходы с 2800 млн. доходят к 1914 г. до 3500 млн. Прямые налоги – всего 270 млн. Косвенные подняты на 70 млн. Разоряет народ доход акцизный (водка), в 1913 г. доведенный до 870 млн., и мелочная мошенническая торговля. – Авт.


[Закрыть].

Историк не посмеет обвинить Государя в ошибочности его общего взгляда на положение и не может отрицать его права опираться на систему и предоставление бюрократии инициативы финансового и политического управления. Государь считается с тем, что перед 1905 годом почти весь правящий класс в унисон с обществом утверждает неотложную необходимость представительного строя.

Проверив все доводы, предоставляя той же бюрократии ввести новый закон, Государь вправе ожидать от общества признательности; от министров – охранения в стране порядка и работы; от Думы – творческого дела.

Государь имеет все основания полагаться на верность народа и части общества. Он не знает, что приверженцев защиты монархии и его личности окажется немного, он не знает, что присяга принимается лишь как форма службы. Он не допускает мысли, что кругом него создаются планы разрушения и никто и не мыслит о плане защиты власти и России.

VIII

Наступает 1905-й – предтеча 1917 года. Вместо признательности и дела, общественность и Дума отвечают революцией. Заговор, натравив улицу и рабочих, благополучно спрятался. Правительство охранить порядка не в силах, и о спокойной законодательной работе нет и речи. Война неудачна, и печать рвет и мечет против власти. Начат полный поход против монархии. К осени революция в разгаре. Спокойная до 1905 года деревня начинает в Поволжье жечь усадьбы (саратовская – первая)[188]188
  Саратовская губерния в 1905 г. выжжена в усадьбах больше всех. Более всех пострадали усадьбы либералов. – Авт.


[Закрыть]. Начались солдатские и фабричные бунты. Забастовка железных дорог. Но к октябрю 1905 года революция всюду утихает. Войска верны, и улица легко усмиряется. После ноябрьских съездов первого в России Союза землевладельцев и монархических организаций в Москве начинается серьезный рост этого движения[189]189
  17 ноября 1905 г. в Москве прошло совещание крупнейших помещиков, съехавшихся из 33 губерний, и было объявлено о создании «Союза землевладельцев». Союз обвинил Витте в «недостойной политике, опирающейся на революционные силы» и потребовал немедленно «успокоить и водворить мир в сельских местностях», используя власть, «не ограниченную в средствах суда и расправы». В ноябре 1905 г. была создана и крупнейшая русская монархическая организация «Союз русского народа».


[Закрыть].

Но заговор не дремлет. Со смертью Великого князя Сергея Александровича[190]190
  Московский генерал-губернатор, Великий князь Сергей Александрович был убит 4 февраля 1905 г. в Москве на Сенатской площади Кремля у Никольских ворот: террорист-эссер Иван Каляев бросил бомбу в карету Сергея Александровича.


[Закрыть] в окружении Государя, кроме твердого принца А.П. Ольденбургского и еще двух членов семьи, у Государя советников нет. Все окружение растеряно. Государю доложено ложно о ненадежности войсковых частей. Преувеличены бунты провинции. Министры и администрация не умеют справиться даже с утихающими волнениями, и близкие к Государю люди панически требуют от него полной конституции и всех свобод.

Государь верит. Не может не верить большинству. Кругом него паника. Он не может видеть доблестную неустрашимость и распорядительность некоторых губернаторов, как В.Ф. Лауниц. Ему говорят, что правое движение вздорное, и бюрократия делает свое дело: впопыхах, непродуманно Государю подается к подписи акт 17 октября. Дума и свободы даны. Но Государь, изменив текст, оставляет за собой самодержавие.

В этом решении залег глубочайший государственный смысл. Государь сохранил для будущего это живое и неумирающее в России право.

На эту-то его волю немедленно после акта 17 октября и тогда уже совместно с международным заговором (массовый привоз оружия из Англии, Америки и Франции) бешено отвечает последней вспышкой город.

Совершенно потерянный Витте передает права управления Дурново, и этот хитрый и смелый сановник без особого усилия, двумя-тремя военными натисками подчиняет улицу и общество, а деревенские бунты, вспыхнув в трех губерниях, прекращаются сами собой.

Четверо решительных людей остановили бунт 1905 года. П.Н. Дурново в столице, в армии Ренненкампф, в Москве Мин, в провинции и в столице Лауниц. Последние оба – убиты.

О «работах» господ Булыгина и Витте по изданию закона о Думе не стоит говорить, столь мало они значительны и продуманы. Мало примечательно и Петергофское совещание 1905 года[191]191
  На совещаниях, прошедших в июле 1905 г. в летней резиденции Царя – Новом Петергофе, был рассмотрен проект Законосовещательной думы, разработанный министром внутренних дел А.Г. Булыгиным. Итогом совещаний стал Царский манифест от 6 августа 1905 г., утверждавший положения о выборах в Думу (правом голоса наделялись лишь ограниченные категории лиц: крупные собственники недвижимых имуществ, крупные плательщики промыслового и квартирного налога, и – на особых основаниях – крестьяне, которым отдавалось 49 % всех выборщиков). Выборы в «Булыгинскую думу» не состоялись.


[Закрыть], доказавшее лишь глубокую рознь, робость и неискренность правящего класса и окружения. Бюрократия сдалась по всему фронту. Ее престиж до некоторой степени спас случайный сановник Дурново, и после него вплоть до 1917 года выступит единственная крупная и доблестная личность – министра Столыпина.

Наступившая эпоха Дум дает обычную картину в истории парламентаризма[192]192
  Манифест 17 октября 1905 г. устанавливал новую компетенцию Государственной Думы: из совещательного органа она становилась законодательным органом. Первое заседание Государственной Думы первого созыва состоялось 27 апреля 1906 г. в Таврическом дворце Санкт-Петербурга.


[Закрыть]. Если недовольство прежде бродило в обществе, то теперь оно собралось и получило свой дворец, свой жертвенник-трибуну, около которой возносился всякий злобный, кощунственный вздор, заглушавший единичные голоса разума и дела. Работы некоторых комиссий Думы были почтенны, но пленумы были ристалищами злобных партийных схваток и безудержным глумлением над правительством. При этом последнее, кроме сильной самозащиты Столыпина, проявляет полное неумение защитить себя и власть и не имеет ни убежденности, ни ораторского дарования, ни смелости[193]193
  Наиболее твердыми министрами эпохи почитались: Рухлов, Трепов (А.Ф.), Кассо, Риттих. – Авт.


[Закрыть]. Голоса правительства страна не слышит вплоть до 1917 года.

Подпольная пропаганда сменяется «законной», из Думы. Выборгское воззвание и иные выходки кончаются разгонами, выборным законом 12 июня и новой Думой, якобы законопослушной[194]194
  Первая Дума была распущена указом Императора от 8 июля 1906 г. Вторая Дума работала одну сессию: с 20 февраля по 2 июня 1907 г. и была распущена 3 июня 1907 г. Одновременно с указом о роспуске было опубликовано новое Положение о выборах в Думу. Третья Дума проработала весь положенный пятилетний срок: с ноября 1907 г. по июнь 1912 г.


[Закрыть].

Однако, как ни сильна пропаганда Думы, как ни разносится она по стране, население, кроме общества и рабочих, не воспринимает ее злых призывов. Больше того: интерес к ней охладевает в силу как бездарности ее лозунгов, так и глубоко мирного духа народного.

Деревня одно время прислушивается к Думе, но с 1907 года занята новым земельным устройством, покупкой земли, благодаря повышениям цен на хлеб, и налегает на работу. Дума блекнет. Надежд на ее творчество нет. Столыпин содержанием своих великолепных речей почти исчерпал программу строительства своего времени, и больше его и глубже сказать было некому. Он опасно медлит лишь с широкой местной реформой по причинам, о которых сказано будет в другом месте.

С его смертью[195]195
  1 сентября 1911 г. в Киевском городском театре, где присутствовали Император с семьей и приближенными, на премьер-министра Столыпина было совершено покушение: секретный агент охранки Дмитрий Богров дважды выстрелил в него. После ранения Столыпин повернулся в сторону Царя, перекрестил его, потом опустился в кресло и произнес: «Счастлив умереть за Царя». 5 сентября от полученных ранений Столыпин скончался.


[Закрыть] Дума становится свободной. Перед ней задача как– нибудь существовать и не быть совсем забытой народом. Она спасти себя может лозунгом – «революция». По мнению бюрократии – законопослушная, она окажется на высоте доверия и русского общества, и Интернационала – предаст Россию.

В последнюю эпоху царения Государь совместно с Столыпиным, не принадлежавшим к бюрократии, подымает силы страны. После 1905 года крестьянство само отвергает мысль о бунте и берется за дело. Владельческое и крестьянское хозяйство делают успехи. Успехи эти местами таковы, что хозяева Запада могли бы у нас поучиться. Экспорт зерна достигает миллиарда пудов[196]196
  Наш экспорт 1904–1914 гг.: средний вывод: зерна 62 %, продуктов мясных 15 %, леса 8 %, спирта 3 %. Таким образом, сельское хозяйство дает к вывозу 88 %, а из остающихся 12 – экспорт промышленного изделия не превышает 8 %. Из 88 % продуктов сельского хозяйства 72 % принадлежит крупному землевладению. – Авт.


[Закрыть]. Не финансист Столыпин, оставляя прежнюю систему, предоставляет промышленности льготы и свободу развития. В планы Государя входит погашение долгов. Несмотря на помехи Думы, придирки и бесконечные запросы, ведомства начинают работать нормально.

Государь спокоен. Правовое землевладение автоматически обогащает страну. Дума, теряя при собственности революционную почву в деревне, больше не опасна, и Государь убежденно оставляет ее и выражает ей доверие.

Наступившее благополучие выводит из себя общество, и главенствующая партия Народной свободы резко склоняется к социализму и ведет поход против земельной реформы. Партия – в контакте с международными заговорами. Старые шиповские круги и петербургская англоманская снобирующая знать и промышленные круги опять содействуют радикалам. С ними же – большинство бюрократии и интеллигенция. Примечательно, что с этой эпохи постепенно устанавливается связь общества с окружением и некоторыми членами Царской семьи. С 1905 года, когда определилась полная безнаказанность заговора (репрессии и временный военный суд после покушения на Столыпина ничтожны по числу казней), – начинает работу зарубежная организация. В Женеве, в Германии, Англии и в Париже – совместное действие групп социалистов. Наша полиция знает лишь некоторые узлы, но не знает ни корней заговора, ни вожаков в кругах заграничных капиталистов и правительственных лиц. Полиция и разведка, после умного Рачковского, при ничтожных расходах на розыск и при наличии Азефов – Мануйловых, почти ничего не знает. Состав разведки бездарен. Еще менее знает дипломатия; снобируя и не имея в личном составе ни одного сильного или талантливого, этот корпус существует для карьеристов и сибаритов. Заграничная дипломатия, капиталисты и социалисты крутят наших представителей вокруг пальца, а с другими, как Извольский и его друзья, готовят Россию к новому перевороту.

Эпоха 1907–1912 годов – сложение этих заговоров. Террористические акты отложены. Устранен (агентом полиции) один Столыпин, и заговор против России принимает мировой масштаб.

Сознав невозможность вновь поднять крестьян, заговор бередит международные отношения. Поднят славянский вопрос; заработала печать. Дума вступается за славянство. Общественники и депутаты посланы в славянские земли. Английская и французская печать сочувствуют этому движению.

Государь оставлен в полном неведении замыслов этих организаций.

Революция 1905 года забыта и ничему не научила.

Со смертью Столыпина авторитет правительства падает. Преемника он сам себе не находит, и посредственности, его сменившие, защитить Царя и России, как Столыпин – не сумеют. Историку придется взять список состава сановников той эпохи; из него явствует, что сильнее или лучше тех, кто были наверху в 1917 году, – не было.

Столыпин был крупнейшим лицом последнего царствования. Последний сановник-барин, презиравший смерть. «Царю, народу, Церкви – друг»[197]197
  См. стихотворение Г. Державина «Вельможа». В нем есть такие строчки:
«Я князь – коль мой сияет дух;Владелец – коль страстьми владею;Болярин – коль за всех болею,Царю, закону, Церкви друг».

[Закрыть]. По смертельном ранении его первый жест был осенить крестом Государя.

Движение это заветно для верного Царю поместного дворянства.

IX

Мог ли Государь в помыслах своих опираться на нацию?

Мог, основываясь на отношениях народностей к его предкам, проявлениях искренней радости при его появлении, верности войска, крестьянства и так далее.

Государь шел навстречу благоразумным желаниям народа.

Верны были короне южане и восточные народности; враждебнее, но до конца лояльны и Польша, и Финляндия.

По классам: Государь никогда не выделял дворянства. Никаких особых привилегий дворянству не дается, и само поместное дворянство ничего не просило. Провокаторский жест Витте в 1896 году отпуска кредита по губерниям в 200 тысяч рублей принят был дворянствами холодно. Двенадцать губерний отказались от кредита, остальные внесли деньги Красному Кресту.

В отношениях Государя к дворянству осталось тяжкое недоразумение: чиновное дворянство было совершенно оторвано от поместного, и весь дух его был иной. Связь искусственно поддерживалась десятками титулованных дворян, наезжавших из столицы в провинцию и в земство. Лишь с 1906 года бюрократия спохватывается и ухаживает за объединенным дворянством, а кооптируемые в эту явочную организацию чиновники роняют и ее значение, разлагая дух поместного дворянства.

Государю угодно было понимать дворянство не как одно поместное, а как всех носящих это звание, и в этом была роковая ошибка по вине как дворянств, не сумевших разграничить поместных от чиновников, так и правящего класса, отстранявшего Государя от бескорыстно верного ему поместного класса. Из 39 дворянских обществ оппозиционных было 2, благоразумно либеральных 11 и неуклонно преданных 26. Многие обращения дворянства замалчивались правительством и печатью. Исторического значения обращения дворянств: саратовского в 1894 году и позже тульского и курского – остались без внимания и не были поддержаны остальными. Многие дворянства вплоть до 1917 года повергают свои чувства к стопам самодержавного Государя.

За всю эпоху дворянство ни разу спрошено не было. Желание таких обращений к дворянству и к земству у Государя было, но три раза было отведено правительством.

Если такие обращения и не имели бы решающего значения, то имели бы огромное влияние на весь характер отношений поместных сословий, и заговор 1904 и 1917 года не мог бы иметь места. В 1904 году происходит преступное: самозванному заговору Шипова сочувствуют предводители, князь Трубецкой, граф Гудович и другие, и съезд 21 предводителя, собиравшихся тоже без ведома дворянства, служит опорой и Витте, и радикалам.

Объединившиеся 12 предводителей, сторонники самодержавия и экономических реформ, подав Государю записку, влияния не имели.

Действие групп Шипова и князя Трубецкого создает недоверие Государя ко всему сословию, которое не давало предводителям полномочий и само обмануто. К 1910 году поправеют все 37 дворянских обществ, но у Государя сомнение останется, и ему памятно Петергофское совещание, на котором несправедливое и огульное обвинение дворянства Великим князем Владимиром Александровичем и бюрократией осталось не опровергнуто[198]198
  Великий князь Владимир Александрович, обращаясь к одному из защитников идеи о необходимости преобладания дворянства в будущей Думе, сказал: «Позвольте Вас спросить: к какому сословию принадлежат князья Долгорукие, Трубецкие, Голицыны, Шаховские, Кузьмины-Караваевы, Петрункевичи?.. Они дворяне. А что говорят и пишут?» Большинство перечисленных Великим князем имен принадлежали либеральным деятелям, которые говорили и писали о необходимости ограничить самодержавие, сделав правительство ответственным перед Думой, а не перед Царем, дать стране традиционный перечень буржуазных свобод со всеобщим избирательным правом, неприкосновенностью личности и, наконец, разрешить аграрный вопрос на базе «принудительного отчуждения» части помещичьих земель в пользу крестьян (Соловьев Ю.Б. Самодержавие и дворянство в 1902–1907 гг. Л., 1981).


[Закрыть].

Историк обязан точно установить, что поместное дворянство как таковое (и земство до 1905 года) не было спрошено, и что верность его большинства самодержавию была вне сомнения; и второе: в заговоре 1904 года против государственного строя во главе организаций стояла знать бюрократическая и столичная совместно с неуполномоченной никем группой земцев и дворян, тоже в части титулованных…

Российская знатная Жиронда[199]199
  Жиронда – здесь: партия, склонная к сделке с противником.


[Закрыть], добавляю я, отличается своей гибкостью: она будет менять окраску. Когда начнут жечь усадьбы – будет молить о защите и кинется в объединенное дворянство. Позже устремится в Думу и Совет и вновь начнет интриговать и разлагать. Примкнет к знаменитому блоку 1915 года – первому сигналу революции. Больше всех будет клеветать на Государя в своих салонах и готовиться к перевороту. Безупречные и верные монархии люди «света» будут молчать… Поместное дворянство обмануто, но виновно, так как с 1904 года не сумело решительно отмежеваться от бюрократии и удалить из своей среды знатных и незнатных предателей. Стоя на сторожевых постах земли, выполняя до конца свой долг служения Государю и народу, примером в хозяйстве и безвозмездно в земстве поместное дворянство будет первой жертвой обмана общества и его заговора. Разъединенное по губерниям и не полно представленное в объединенной организации дворянство не подает голоса и первым, и тяжелее других отдано будет в жертву революции…

Энергично складывается оппозиция, а позже и заговор промышленников. Правительство, не давая[200]200
  Из всех сумм кредитов лишь от 5 до 7 % поступает на сельское хозяйство. С 1895–1907 гг. на землеустройство отпущено государственного кредита 10 млн. руб. и за тот же срок мелиоративного кредита 3 млн. руб. (по 3 коп. на душу населения). С 1909 г. предположено кредиту 20 млн. руб. (по 14 коп. на душу) и ежегодно по 9 млн. руб. (по 5 коп. на душу). В то же время Пруссия дает кредиту 768 млн. Америка по 60 руб. на душу, Германия по 35 руб., Франция по 28 и т. д.


[Закрыть] ничего сельскому хозяйству, сжимая средствами земство, дает все индустрии. Двери казны широко открыты, и правительство порой унижено просить у Москвы сочувствия и поддержки. Помню Москву 1905 года: съезд землевладельцев и первый раз поставленный в упор вопрос о собственности. С какой злобой и пренебрежением отнеслась Москва к съезду и этому вопросу. «Что доказывать вздор – что два и два четыре!», «Нас это не касается!», «Конечно надо дать мужикам помещичью землю» – громко велись разговоры.

Облагодетельствованные монархическим строем промышленники – всегда в оппозиции, всегда за политическую революцию, всегда за интеллигенцию, и всегда против «гуманных» мер власти к рабочим…

Морозовы, Рябушинские, Коноваловы – с ними Гучков, Сытины, князь Львов, Астров и печать формируют в Москве вражеский дух к монархии и к личности Государя. Тут Минина не найдется… как не оказалось Пожарского. За промышленниками стоит европейская биржа, банки, грюндерство, комиссионерство, иностранцы, евреи, профессура, печать, артистический мир, вплоть до всяких подпольных театров и ресторанов. В разных Кюба и клубах в Петербурге знатью, а в Москве у Яра и в Эрмитаже[201]201
  «Кюба» (фр. Cubat), известный ресторан в Санкт-Петербурге; московский ресторан «Яр»; сад и театр «Эрмитаж» у Каретного Ряда – заведения, посещаемые богатой публикой, место встреч «золотой молодежи», любителей искусств, интеллигенции.


[Закрыть] плетется злоба на власть, клевета на Государя, и успехи с 1915 года «земгоров» и «комитетов» приведут к 1917 году.

Очевидно, что полиция, гоняющаяся за эмиграцией и подпольем, не смеет и помыслить тронуть ни придворных титулованных заговорщиков, ни московских радикалов и купцов.

В то же время в провинции и частью в столице тысячи и тысячи торговцев, вне движения и заговора – верны старине, верны Государю[202]202
  Непоколебимо верны старообрядцы и другие сектанты. – Авт.


[Закрыть], и историк ошибется, огульно сопричислив торговцев к оппозиции. Провинция и дворянская, и купеческая лишена голоса. Ее никто не спросит. Ее никто не сумеет толково организовать. Бюрократии нет до нее дела.

Государь высоко милостив и расположен к торговому классу, но как и со всеми, ровен и сдержан. Знаки внимания его – часты.

Получая с 1914 года громадную наживу от войны, призванные помогать власти, столичные промышленники возведут цитадели комитетов, откуда понесутся клики о ниспровержении Царя и строя; о углублении революции, а в 1918 году «неблагодарный» народ погонит и их за границу. Ропот оппозиции на старый строй сменится ропотом на новый. Раскаются одни, и непримиримо злобной останется группа других, не способных сознаться и думающих только о кармане. Оставшиеся дома промышленники ради наживы будут прислуживаться к воровской власти. Но в России, из среды торговцев и людей провинции, отберется крепкий отслоек, который организует ко времени местные силы для последней борьбы. Торговцы из областей помнят и повторят Минина.

Если старые сословия делятся на верных и неверных монархии, то в интеллигенции вражда к строю была вековая: ее армия выросла и выступила к 1905 году. Третье сословие работало не покладая рук на революцию, и, скрываясь за спиной «знатных» заговоров и самостоятельно, с 1917 года, – интеллигенция возьмет в руки власть.

Консерваторы-интеллигенты, как Тихомиров, Никольский, Величко, Булацель, Пуришкевич, Дубровин и иные, были наперечет. С 1906 года они не без успеха помогают организовать улицу и до 1908 года создадут довольно сильные союзы.

Но эти вожаки пренебрегают экономическими вопросами. Их тактика – организация толпы. Союзы правой интеллигенции вместе с рабочими насчитывают одно время десятки, может быть, сотни тысяч, но остальная вся интеллигенция и рабочий класс – революционны.

От проповедей графа Толстого до гнусного писания Горького – интеллигенция разносит безбожную молитву революции. Призыв разбоя донесется до 1917 года, затронув большую часть интеллигенции в офицерстве, которые превознесут Керенского и Гучкова, творца приказа № 1, покорно принятого генералом Алексеевым.

Итальянское farà da sè… и гордое французское ça ira[203]203
  Italia farà da sè (итал.:Италия сама управится) – девиз борьбы Италии за независимость в 1849 г.; ça ira! (фр.: Дело пойдёт!) – песня-гимн Великой французской революции 1789 г.; Wacht am Rhein (нем.: Стража на Рейне) – немецкая патриотическая песня периода Франко-прусской войны, также была популярна во время Первой мировой войны.


[Закрыть], как и предостерегающее Wacht am Rhein, недоступно толще нашей интеллигенции. Она была по духу интернациональна и военно-пораженческая. Она сплочена и руководится умным еврейством. Для значительной части интеллигенции слова – нация, государство, вера, история – пустые звуки, а монархия – ненавистна до скрежета зубов.

В 1905 и в 1917 году интеллигенция пластом отвалится на крайнюю левую грань и повлечет и армию, и народ к позору и гибели. Она срослась с большей частью бюрократии и профессуры, она выросла на заблуждениях и на клевете печатного слова целой эпохи, она включила в себя все профессии, втянула отщепенцев личных дворян и знатных дегенератов под «Ставрогина», и в один голос будет петь и «Марсельезу», и «Сарынь на Кичку», не думая о завтрашнем дне и о Родине. Интеллигенция ленивая и дерзкая и, кроме того, помешана инородцами. Ею руководит желание пасть ниц перед социализмом, ее влечет даже не нужда и не бедность, которой в России быть не может, и не народничество, а злое озорство. В ней помешана верховенщина вместе с ставроговщиной[204]204
  Петр Верховенский и Николай Ставрогин – герои романа Ф.М. Достоевского «Бесы».


[Закрыть]. Оттого такой молниеносный успех революции. За Россию не оказалось никого. Наверх интеллигенция выбросит собирательные типы Керенского, Ленина и прочих. На интеллигенции остановилась грань к народу. Она пыталась быть его учителем и равняла его на себя. Интеллигенция наша не из народа, а из «жилых помещений» – городов: она накрыла народ сверху. Она же слилась с обществом, от камергера Родзянки до Ленина, и узаконена тем городовым, который, наводя порядок в толпе, окликает: «Публика вперед – народ, осади назад».

Народ, наконец, не послушался, насел вперед, поглотив публику. Ленин осадит назад и народ, и публику, взяв всех в «железо». Правительство боролось с массой интеллигенции помощью сотен чинов полиции, среди которой такие же интеллигенты – Азефы, Лопухины и Манусевичи. Очевидно, такая борьба была бессмысленна.

Историк должен изучить ход движения интеллигенции всего XIX века и установить: могла ли бы она без общественного, светского заговора 1904 года дойти до 1917 года и его октября?

Не могла, и исток всего движения – в так называемом высшем обществе.

Отношений к интеллигенции у Государя нет никаких. Государь любит учащуюся молодежь и прощает ей многие выходки. Государь всемерно сочувствует науке, и его мечта – всеобщее образование. Витте три раза выслушивает это Высочайшее пожелание и каждый раз отвечает, что государственные средства этого не допускают.

Государь приветствует всякое открытие, все значительное в литературе, искусстве, музыке и в технике. Читая подпольную прессу, Государь неуклонно озабочивается улучшением быта рабочих, знакомясь с его неустройствами. Наше рабочее законодательство в его царствование по гуманности ушло во многом вперед западного, и Государь настаивает перед Витте и Тимирязевым идти дальше вперед и взять некоторые образцы германского закона. На докладе тульского предводителя А.А. Арсеньева Государь ему говорит, что для него «все классы равны и он особо озабочен бытом рабочих». Государь сам ищет путей улучшения, но в истории Зубатова, Гапона и иных бюрократия сминает вопрос и неспособна подойти к нему целесообразно. Радикальные промышленники на уступки не идут, и министры, не смея их раздражать, не настаивают.