Текст книги "Царь и Россия
(Размышления о Государе Императоре Николае II)"

Автор книги: Петр Белоусов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 56 страниц)

В подобных приблизительно обстоятельствах отрекся от престола 3 апреля 1814 года, условно в пользу сына, а 6 апреля окончательно, и Наполеон I: «Так как союзные державы объявили Наполеона единственным препятствием для восстановления мира в Европе, то он отрекается от престола за себя и своих наследников, ибо всякую личную жертву и самую жизнь он готов принести для блага Франции».

«Нет той жертвы, которую я не принес бы во имя действительного блага и для спасения России. Посему я готов отречься от престола в пользу моего сына при регентстве брата моего Михаила», – телеграфировал Император Николай II председателю Государственной Думы 2 марта 1917 года.

Наполеон желал продолжать борьбу, мог продолжать борьбу с полной надеждой на успех, но его маршалы категорически потребовали его отречения и заявили, что в возникающей гражданской войне они не примут участия. Войска стояли за Наполеона, он даже мог арестовать своих маршалов и продолжать борьбу с оставшимися ему в общем верными войсками. Но он не захотел этого. Началась измена, настал черед предательству. Наполеон не захотел гражданской войны и возможной гибели Франции. Он уступил, отрекся от престола. Можно ли упрекать его в трусости, недальновидности? Но Николай II находился в гораздо худшем положении, чем Наполеон: он вовсе не мог опереться на свои войска. Что же может быть бессмысленнее обвинения его в недостатке мужества и т. д.?

Император Николай II, напротив, обнаружил замечательное присутствие духа и полное самообладание. Он сделал все от него зависящее, чтобы обеспечить своим преемникам успех в борьбе с внешним врагом и внутренними беспорядками. Понимая отлично, что регент не будет иметь того авторитета, как Император, что лица, способствовавшие перевороту, всегда будут бояться возмездия со стороны сына низложенного Императора, Николай II изменил первоначальную мысль об отказе от престола в пользу сына и отказался в пользу брата. Мало того, он указал брату путь сближения с народным представительством (присяга Конституции, ответственный кабинет). Он дал приказ армии и флоту бороться за Россию до конца, в единении с союзниками и повиноваться Временному правительству (без этого приказа многие офицеры не принесли бы ему присяги). Он успел до отречения назначить Верховным Главнокомандующим Великого князя Николая Николаевича и Председателем Совета Министров князя Г.Е. Львова, которого Государственная Дума намечала на этот пост, именно для того назначил, чтобы оставшиеся верными Государю могли со спокойной совестью подчиниться тем, кому повиновением обязал их сам Государь. Все было обдумано, все взвешено.

Именно Император Николай II сделал решительно все, пошел на все жертвы, чтобы только обеспечить, даже по своем отречении, процветание России и ее успех в борьбе с внешним врагом. Но все пошло прахом после его отречения. Революция вовсе не имела своею целью смену монарха. Цель ее была гибель и разложение России, чтобы вывести ее из рядов сражающихся против Германии.

Император Михаил Александрович не принял престола и предоставил решить вопрос о форме правления в России Учредительному Собранию.

Учредительное Собрание было разогнано большевиками.

Временное правительство после бесславного существования было упразднено.

Фронт развалился.

Россия вышла из войны и подписала позорный Брест-Литовский мирный договор, о котором Император Николай II сказал, что он предпочел бы скорей отрубить себе руку, чем подписать подобный мир. А между тем за его подпись германские агенты гарантировали ему его жизнь и жизнь его семьи.

Государь был зверски убит в Екатеринбурге (1918).

Началась гражданская война.

И на развалинах Российской Империи утвердилась диктатура Коммунистического Интернационала.

Теперь ясно, что отречение Императора Николая II было величайшей ошибкой и несчастием для России. Но вина в этой ошибке не Императора Николая II, а тех, кто требовал и настоял на этом отречении.

Послесловие

Благородство Императора Николая II, его любовь, доверие к Родине выражалось решительно во всем. Личные интересы стояли для него всегда на втором плане. Одна из давних легенд, распространявшихся революционными кругами и имевших целью дискредитирование Царской Династии, была легенда о «Романовских капиталах» за границей. Легенда определенно гласила, что в Английском банке Русские Императоры имеют более 600 млн. руб. золотом (около 65 млн. фунтов стерлингов).

Недавно в газете «L’éclaireur de Nice» князь Д.Д. Оболенский напечатал справку об этих капиталах, основанную на его личном случайном знакомстве с данным вопросом.

Близко стоя к семье графов Адлерберг и живя в доме министра Высочайшего Двора графа Александра Владимировича Адлерберга, душеприказчика покойного Императора Александра II, распоряжавшегося личным капиталом Государя, князь Д.Д. Оболенский, можно сказать, был свидетелем распределения личных сумм Государя и узнал, что никаких капиталов за границей у Царской семьи не было. А капитал Александра III в Лондон возили тоже знакомые князя Д.Д. Оболенского, а именно: Н.Д. Игнатьев и В.А. Шереметев.

Таким образом, до Александра III никаких капиталов русские императоры не имели ни в каком заграничном банке: они верили в Россию, в прочность своей власти и никуда бежать из России не собирались. Впервые Император Александр III поместил в Английском банке свой личный капитал (около 90 млн. руб. золотом), полученный им в наследство от отца. Император Николай II, однако, не пожелал удержать эти деньги в Англии. Он находил полезным перевести их в Россию и поместить в русские займы. Перевод этот удалось устроить с большим трудом. Английский банк ставил всякие препятствия к возврату денег. Потребовалось исключительное искусство Управляющего русским Государственным банком Э.Д. Плеске (впоследствии министра финансов, заменившего С.Ю. Витте), вынужденного лично отправиться для этого в Лондон, чтобы добиться осуществления названной операции. Деньги были переведены в Россию, и с того времени за границей у Государя не было никаких капиталов, чем и объясняется весьма тяжелое материальное положение наследниц Императора Николая II, вынужденных бежать за границу после революции. В таком же тяжелом положении оказались и все члены Романовской Династии, избегнувшие гибели и удалившиеся за границу. Создавая легенду о романовских капиталах за границей, революционеры, очевидно, «мерили на свой аршин». Овладев властью в России, они прежде всего озаботились переводом значительной части награбленного ими народного достояния за границу для обеспечения своего будущего, когда им придется покинуть пределы России. Русские цари, столь оклеветанные, поступали иначе…

Вырученные из Английского банка капиталы большею частью были истрачены в России – на щедроты царские. Неисчислимы случаи, когда Император Николай II приходил на помощь нуждающимся! Отказа, сколько я знаю, никогда не было, когда нужда была действительно налицо. Свою Коронацию Государь почти всю принял на свой счет, не желая обременять государственную казну. Сколько сотен тысяч рублей было роздано пострадавшим при Ходынской катастрофе! По 1000 рублей на каждую семью, кроме вознаграждения отдельно лично пострадавшим. Сколько выдано на помощь строившимся церквям!

Самому пишущему эти строки пришлось пользоваться милостью Государя Императора. В моем тульском имении, селе Шаховском, строился каменный храм и по случаю войны произошла заминка в постройке. И вот, благодаря щедрот царских, удалось окончить постройку и в 1915 году при освящении этого храма Тульским архиепископом Парфением возгласить многолетие за возлюбленного Монарха. Повторяю, нет числа благодеяниям, оказанным своим подданным Царем-мучеником.

Князь Дмитрий Оболенский

Н.А. Павлов
Его Величество Государь Николай II

Посвящается Его Императорскому Высочеству Принцу Александру Петровичу Ольденбургскому

I

Призывая помощь Бога, пытаюсь дать очерк царения Государя Николая Александровича. Задача эта трудна как по сложности происшедших за время его царствования событий, так и по невозможности дать уже теперь исчерпывающую историю и характеристику этого Государя – столь малому числу лиц хорошо известного. Неразгаданным ушел он из жизни, оставив по себе безукоризненную полосу воспоминаний; но из этих воспоминаний лишь исключительного дарования историк сумеет тоже безукоризненно очертить весь его духовный и умственный облик.

Своим служением России, всей жизнью, нравственными и физическими страданиями – Государь искупил счастливое будущее любимого им превыше всего Отечества. Я верю в это сильное и счастливое будущее. Оно наступит скоро, и наступит благодаря жертве, им принесенной: жертве своей драгоценной, царственной жизни. Всю красоту его жизни, охранявшей единство нашей Родины, всю мировую важность этой жертвы оценят всей силой духа лишь будущие достойные России ее поколения. Оценят и народы мира, признав в нем исключительного по благородству, истинного носителя Верховной власти и великого по гуманности человека.

Царствование Государя Николая II было переломом в существовании России, в связи с мировыми событиями. Перелом этот при настроении и деятельности окружавшего его общества был неизбежен. От этого определения, как вывода напечатанных мною за всю жизнь мыслей, я и буду отправляться. Было ожидание именно такого перелома, на котором должен был остановиться ход русской истории.

Нация имела в России все для счастливого и богатого, независимого и покойного существования. Достигнуть необходимых преобразований было легко, и Государь, доверяя народу и обществу, на путь их вступил.

Не умея оценить этого Государя, ни использовать опыта истории, ни содействовать власти, ни ценить блага владеть такой страной – своею ленью, легкомыслием и ропотом глухого недовольства и бессмысленных исканий общества, – современное поколение нации пришло к 1917 году.

Народы стали сами ответственны за судьбы своих стран, и вся вина происшедшего ложится всецело и безоговорочно на головы всей нации.

Русский Царь, выразитель эпохи. Он светлое и живое олицетворение России. В лице государей – всегда вся Россия. Потеряв Царя, замерла душа России, потерял себя народ. Суждено ли народу найти и восстановить ее силу без Царя? Покажет история…

Ропот и глухой бунт с первого часа воцарения пал на Царя. Перелом с этого часа и совершался…

Уже многие не только высказались о Государе, но самоуверенно дали характеристику его и его предков. Характеристика у большинства – отрицательная. Начиная с европейски известного Витте и кончая мерзостью писаний разных Василевских, Извольских и злобно-лживых выпадов некоторых представителей высшего света – о Государе говорится или грубо дерзко, или сожалительно, как о ничтожестве. Хорошо зная Витте, я знал его ненависть к Государю и подчеркиваемое неискренно лукавое «обожание» к отцу Государя[140]140
  Прочтя мое открытое письмо-обвинение в марте 1905 г. в «Московских Ведомостях», Витте был у меня и в оправдание себя показал мне свою тайную записку, часть которой ныне опубликована его супругой. Ту же записку он показал Ф.Д. Самарину и в общей беседе «поклялся», что публиковать ее не будет, сознавая неточности и преувеличения. – Авт.


[Закрыть]. Злобное определение Государя как «гвардейского полковника» и не больше доказывает, что этот бесспорно умнейший чиновник эпохи по злобе своего мещанского духа не мог и не умел понять провиденциального значения своего Монарха: его злоба выросла из-за невозможности сломить волю Государя и повернуть Россию на путь эволюционного перехода к республиканскому строю, во имя которого этот интеллигент и сотрудник международных кругов работал, подготовляя кабалу и падение России.

В одной из французских газет дал отзыв и другой министр – г-н Коковцев. Насколько я помню, он говорит «благосклонно» и «оправдывает» в чем-то Государя.

Есть хорошие, но больше злобных отзывов. Ложь беззастенчива даже теперь. Большинство злорадно пишет: «царь» – с маленькой буквы; Николай Романов или просто Николай. Пишущие выказывают все прелести того светского и интеллигентского воспитания, которое властно вело все наши классы к красным бантам и знаменам на улицу, и привело на тротуары европейских городов…

В большинстве воспоминаний жизнь Государя сводится к Распутину, как показание какой-то его «страшной» вины.

Перечислять таких авторов, и знатных и демократических, и приводить их доводы просто стыдно. Пошлость и низменность таких писаний очевидна, и если я говорю о них, то только потому, что в них повторяется будто установленное мнение, что Государь был «безволен, двоедушен, неумен», а главное, что благодаря ему были Распутины, Штюрмеры и другие виновники каких-то народных бедствий.

Но причинная связь этих определений с прошлым очевидна. В течение всего царствования, столичное общество, начиная с некоторых лиц окружения Государя[141]141
  Типичным показанием отношений «света» к Государю служит книга барона Н. Врангеля <Врангель Н., барон. Воспоминания: от крепостного права до большевиков. Берлин: Слово, 1924. – Ред>.
  Привожу выдержки: «Я вращался в кругу знати, вершителей судеб» и т. д. Эпоху Государя Николая I он определяет: «Мишура, насилие, время розог, плетей, дикого произвола, беззаконий, казней, мишура могущества, перед которым трепещет Европа…. все блеф, пуф (с. 5 и др.). Оплеухи в домах и на улице, драли везде».
  Эпоха Александра II: описание, как себя нежит и холит аристократия.
  «При Александре III и его сыне ведется травля евреев (с. 115). Положение невыносимо; они чуть не умирают с голоду» и т. д. (с. 115).
  При Александре III (с. 99): «Последние годы жизни – стоячее болото. У Александра не было ни сил, ни особого дарования (с. 111)».
  «Некоторые царедворцы зовут Александра III дворником (с. 137), характеризуют по его седалищу. Скобелев презирает Александра. При Черевине и Дохтурове Скобелев говорит, что Государь полетит, и скатертью дорога».
  Г. Врангель «сам видел (с. 184), как какая-то карета улепетывала в 1905 г., а мальчишки кричали: „Ату его“, – в карете был Николай II».
  Манифест 1904 г. Врангель называет каталогом «Мюр и Мирилиза».
  Близкий придворный говорил Врангелю, что перевороты как корректив неизбежны. Николай II: армией не командует. Наборами деревни опустошались. Поля невозделаны, массы рабочих без работы. Солдаты скверно кормятся, грязь, разруха во всем. «Самодержавие приказало долго жить. Умер от слабости (с. 227), говорит народ. Покойника отпели (с. 229)» и т. д. и т. д.
  От автора: таковы лишь некоторые перлы писания этого «аристократа», конногвардейца, банковского дельца… старца. За кого и от кого он говорит? И отчего люди его круга не опровергают таких клевет? – Авт.


[Закрыть] изощряется в создании всяких легенд о нем и его семье. Уже при отце Государя дерзость окружения в отзывах о Александре III была безграничная. При Государе Николае II недовольство «света», насмешки и пренебрежение к нему растут с первого года воцарения. Ходынка, прием тверцов, слова его о бессмысленных мечтаниях[142]142
  После смерти Императора Александра III в прессе стали муссироваться слухи о том, что новое царствование Императора Николая II будет либеральнее, что готовятся соответствующие реформы. На 17 января 1895 г. в Зимнем Дворце был назначен Высочайший прием депутаций от дворянства, земств, городов и казачьих войск. К этому дню представители земств направили Царю приветственные адреса, в которые включили свои пожелания расширения прав земств. Наибольшую активность проявило тверское земство, традиционно бывшее одним из центров либеральной оппозиции самодержавию. В своей речи, обращенной к депутациям, молодой Государь решительно изложил политическое кредо своего царствования: «Мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начало самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель».


[Закрыть], участие на балу в старинных одеждах – все высмеивается; малейшая неудача ставилась ему в вину, и ежегодно все бестактнее и бессердечнее была критика и Государя, и Государыни; общество с самого верха выискивало предлоги для их осмеяния.

Ведомо и другое: защиты от критики и наветов проявлено не было. Притом ни малейшего предлога даже для критики не существовало, пока введенный во дворец «старец» не явился этим предлогом. С той поры Царская семья стала мишенью определенной клеветы. С его появлением те же верхи открыто, ни минуты не задумываясь о низости своего дела, злорадно создают молву о Царской семье; несколько ближайших к престолу лиц «гордо» отойдут от Государя и наконец, создав клевету, уснащая ее всякими небылицами, то же общество в 1916 году сделает, якобы для спасения монархии, лицемерный жест: заманив в ловушку, прикончат темного старца – создав взрыв революции.

Восторженно встречаемый народом, вознесенный небывалым подъемом встречи во Франции[143]143
  Визит Императора Николая II во Францию проходил с 23 по 27 сентября 1896 г.


[Закрыть], Государь постепенно развенчивается в глазах и народа, и иностранцев. Наши знатные путешественники и сановники, как Витте, или деятели, как князь Долгоруков и граф Нессельроде (после Выборгского воззвания)[144]144
  См. сноску на с. 108.


[Закрыть], вкупе с печатью и радикалами делают свое преступное дело опорочения авторитета Государя. Охрана достоинства Монарха за границей возложена на дипломатию и… полицию: первая, читая отзывы нелегальной прессы, малодушно отмалчивается; вторая – с Манусевичами и Азефами – предает или бездействует. До войны – лишь народ никак и нигде не воспринимает клеветы общества на Государя. Зная это и пользуясь войною, все общество, с безответственными депутатами, напрягает главные усилия для опорочения Государя. Во время труднейших месяцев и Японской, и Мировой войны Дума, опираясь на общество, безнаказанно клевещет – и молва хлынула в армию и в народ.

Самодержец России, безупречнейший человек и семьянин, был в «чем-то» обвинен, и разнузданное общество осмелилось его же судить!

Этим ли актом совершался «перелом» жизни России? Если не этим, общество изыскало бы другой; Государь был обречен на осуждение и на смерть.

И вот теперь, спустя семь лет, после измены всех, кроме душу свою с ним и за него положивших, мы все еще слышим критику: «Безволен… слаб… был не на высоте… Распутин» и прочее. Слов честного, открытого, коленопреклоненного покаяния перед памятью Государя-великомученика нет. А пора, если не устыдиться и не сознаться в бесчестии, то хотя бы молчать и не сметь ни на словах, ни письменно касаться имени того, чья кровь пала на все наши, его подданных, головы.

Клевета… Из многоразличных свойств нашей нации одно из ярких: сплетня и клеветничество. Никогда не тронутый клеветой, пишущий эти строки чуть было не был затронут ее крылом, но у каждого из нас есть средства свести счеты с клеветником и встать за свое доброе имя.

У Монарха нет и этого права. И как мелка кажется любая наша обида, если сравнивать с той системой злостного навета, который духом зла, как стена, выкладывался русскими на Государя, стоявшего и как Монарх, и как человек недосягаемым образцом идеальной честности, храбрости, семейственности и нравственности.

Неуклонно, по заповедям Христа жил этот тихо сияющий высокой человечностью Государь, а клевета-молва ползла, мучила и искала его жизнь.

Не подобие разве великой истории преследования Христа с конечным воплем толпы дать ей Варавву по наущению книжников (Мф. 27, 16–20)? И у нас книжники и «Вараввы» сменили его. Клевета совершила свое подлое дело – свела в могилу лучшего русского человека, гордо и непобедимо несшего крест, меч и знамя России.

Не стало живого олицетворения могущественной России, не стало обруча, ее сковывавшего, и без него – она рухнула.

II

Он умер, а клевета еще не умолкла[145]145
  Системой многолетнего навета в мнении обществ Запада создалось ложное суждение о Государе, и оно, быть может, более всего тяжко: вымирающее русское общество обязано сделать все, чтобы разуверить обманутых русскими клеветниками европейцев. – Авт.


[Закрыть]. Перья пишут. Языки говорят. Изолгавшиеся люди ищут себе оправдания в его винах.

Берусь ли я за защиту его имени, деяний, чести? Нисколько. Я и не смею этим задаваться. Безукоризненную честь и правду не защищают; и та, и другая сами светят, и свет от Государя будет лишь разгораться. Перед ним будут преклоняться, и сознание, что он – в недосягаемой для нас светлой вечности, – великое сознание.

Обязанность свидетелей эпохи – правдиво установить обстоятельства, при которых Государь Николай II вступил на престол и царствовал.

Условия эти были таковы, что помимо своей воли он оказывался иногда бессильным использовать полноту своей власти и проявить ее, как бы того ни желал. «Бессильный, – спросят меня, – значит безвольный?» – Нет, понятия эти совершенно разные.

Не будем утверждать, что Государь обладал непреклонной волей. Были случаи, когда он мог, – и не проявил ее. В ущерб или на пользу стране были эти случаи уклонения от воли – подлежит обсуждению. Но не эти случаи были роковыми для страны. На них, как и на некоторых ошибках в цепи событий, останавливаться нельзя.

Бесспорно одно: в главнейших вопросах судьбы страны Государь во все время и до последнего часа проявил громадное напряжение характера, выдержку и волю не уступающего Царских прав и не поступающегося Царской честью и достоинством своей Родины Государя.

Больше того – лишь он, Русский Царь, остался до последней минуты один непоколебимо верным присяге России и за нее – безропотно – не склонил, а сложил голову.

Докажем, что и последнее обвинение, что он отрекся по безволию – в корне лживо.

Государь вступил на престол при кажущемся благополучии в стране. За тринадцать лет до того престол этот был в крови его великодушнейшего деда. Это неслыханное по цинизму убийство висело гнетом, а покушение в Борках доказывало, что поход на монархию продолжается[146]146
  Дед Государя Николая II, Император Александр II, был убит террористами 1 марта 1881 г. Через семь лет, 17 октября 1888 г., под Харьковом у станции Борки произошло крушение императорского поезда, в котором находился Император Александр III со всей своей семьей. Причина катастрофы, в которой пострадали свыше 280 человек, 21 из которых погиб, не была установлена следствием, но многие факты (прозвучало два взрыва, Великая княжна Ольга взрывной волной была выброшена из вагона, характер повреждения ж.д. состава и ж.д. полотна) свидетельствовали о том, что это был теракт.


[Закрыть]. Личность гиганта духа Александра III грозила подняться во весь рост самодержавия при малейшей попытке общества стать на пути его воли. Он сам держал в повиновении не только страну, но его воля лежала неподъемным грузом какой бы ни было агрессивной политики как общества, так и некоторых извека злобных против нас стран Запада. Но Государь в краткое царствование не успел противопоставить чего-либо реального начавшемуся расстройству экономического порядка в стране, кроме его величайшего творения – проведения Сибирского пути[147]147
  Великий Сибирский путь – железная дорога через всю Сибирь, Транссиб. Начало его сооружения было положено 19 мая 1891 г., когда во Владивостоке совершилась закладка первого звена Транссиба – Уссурийской жел. дороги. Начать это «истинно народное дело» Император Александр III поручил Наследнику престола, Цесаревичу Николаю. Завершилось строительство Великого Сибирского пути 5 октября 1916 г., когда для движения был открыт мост через Амур в Хабаровске. Торжественное событие приурочили ко дню рождения Наследника престола, Цесаревича Алексея.


[Закрыть], значения которого никто и по сегодня не оценил, не поняв громадности замысла хода на Восток, где будет решаться все будущее России. Не поняли и того, что этот путь уже спас наш Восток от Англии, опоздавшей кинуть на него Японию.

Меньшего значения были внутренние реформы – водворения порядка на местах, с руководством департаментом из Петербурга. Вместо широкого самоуправления и органической системы децентрализации и установления действительной власти на местах, законодатель ограничился «опытом» введения земских начальников, причем предводителям дворянства, председателям ряда учреждений не было дано ни власти, ни прав, ни ответственности[148]148
  В апреле 1904 г. Плеве передал мне Высочайшее повеление спешно представить законопроект местной реформы: губернские и уездные советы, уездный начальник, приход, губернские и областные Думы. Комиссия созывалась на сентябрь. Плеве был убит. Кн. Мирский и Булыгин считали местную реформу при Думе ненужной. Подробности этого дела печататься будут в моей «Экономической истории России». – Авт.


[Закрыть].В уезде так и не создалось руководящего и объединяющего все части управления и хозяйства органа местной власти.

Власть появилась не в уездах, а в участках. Мысль Государя была сначала отлично воспринята населением, но не имея ни местного руководства, ни конечной связуемой со строем и земством системы, ни цели, корней не дала. Через головы всех учреждений вожжи управления были в руках департаментского чина, и склонявшиеся перед таковым губернаторы считались с номером «входящего» приказа из Петербурга, а не с земской и сельской жизнью. При этих условиях лучшие и независимые местные люди служить не могли и состав оставлял желать лучшего. История «входящих» бумаг из министерства и пресловутого земского отдела трагикомична. История эта, ломавшая иногда весь быт и жизнь народа, не могла быть известна Монарху, и причин неудачи реформы он не знал.

Но, кроме того, даже против этой единственной местной власти в эпоху бесконечных комиссий Коханова и Пазухина ополчился либеральный клан бюрократии, и урезаемая реформа так и осталась незаконченной до 1905 года, когда при Думе и свободе печати о «власти» никто уже не смел заикнуться. Нечего говорить, что общество и печать ненавидело и высмеивало даже эту попытку устроения порядка. Ничтожная же оплата огромного труда земских начальников не могла привлечь настоящих сил. Таким образом, реформа Государя не получила завершения, и армия поставленных в деревню чиновников осталась армией с генералами и штабами, но без строевых командиров. Удовлетворительно справляясь с задачей – как делать, армия эта не знала – что делать.

Второй важной реформой Государя Александра III был крестьянский банк. Но министерство финансов до 1897 года медлило развить его деятельность, а с падением денежных средств деревни (цены на хлеб – 18–25 копеек пуд) население не могло развить свободной покупки земель.

Экономическое положение страны за период царствования обоих Государей сливается, примерно до 1900 года. С 1880 года сельское хозяйство переживает резкий кризис, цены на продукты непомерно низки, покупательная способность населения слаба, и при этих условиях два тяжелых неурожайных года ослабили силы населения. В тот же период шла политика экспериментов господ Бунге, Вышнеградского и Витте: страна втягивалась в международный торговый и золотой оборот. Мы начинаем делать долги, и на страну возлагаются все обязанности капиталистического хозяйства по западному образцу.

Здесь нет места объяснять, как самобытный по духу Государь Александр III был вовлечен министрами и дипломатией в безвыходный круг международных обязательств и некоторых форм политики и хозяйства, и разгадка уступчивости этого Государя нелегка. Бросив Западу свой исторический тост «за единого друга – Черногорию», Государь выказал свое недоверие миру[149]149
  «Из всех приездов в Петербург коронованных особ во время царствования Императора Александра III наиболее нашумел приезд князя Черногорского Николая. Приезд этот был в первые годы царствования Императора Александра III и нашумел он потому, что во время обеда Александр III провозгласил тост за „единственного моего друга князя Черногорского“. <…> Я думаю, что этот тост <…> следовало бы понимать в том смысле, что Государь провозгласил его не бесцельно, провозгласил именно, чтобы показать, что ему никаких, ни с кем, политических дружб не нужно, что он считает Россию настолько сильною и властною, что ни в каких поддержках ни от кого не нуждается; что он сам стоит на ногах и сам влияет на общемировую политику, ни от кого не зависит, а напротив те, которые желают соответствующего успеха в мировом концерте, должны желать и искать дружбы России и ее Монарха, Императора Александра III» (Витте С.Ю., граф. Воспоминания: Детство. Царствование Александра II и Александра III (1849–1894). Берлин: Слово, 1923).


[Закрыть], но мир был сильнее его: к нам с Запада поступила бюрократическая система управления и хозяйства, на которую даже такой Государь, как Александр III, вынужден был опираться.

В то же время и в полное противоположение развитию капиталистического хозяйства тот же Государь дает закон 14 декабря 1893 года[150]150
  В 1894 г. по докладу Н. Павлова Саратовское дворянство дерзает представить доводы против этого закона и необходимость упразднить общину. Резкие доводы докладчика против общины о «неминуемой революции, черном переделе и проч., если власть не решится на ряд реформ и действий», вызвали протесты губернатора и письма министра – о темах, «волнующих умы». По докладу Н. Павлова Саратов, двор, в 1897 г., о реформе крест, и двор. Б., о земельном устройстве, о групповом переселении дворян и земцев с крестьянами в Сибирь, возбуждены ходатайства. Государю благоугодно было одобрить идеи. Полугодовая поездка Н. Павлова с 58 выборными ходоками 7000 верст в степях дали материал А.Н. Куломзину, и законопроекты печатались. В основу всех реформ ставится единоличная собственность, кредиты крестьянам, амелиорация, поселки и т. п. В 1902 г. все печатные доклады комиссии сданы в архив. Комиссии закрыты. – Авт.


[Закрыть]о неотчуждаемости крестьянского надела. Этим законом крестьяне почти навсегда закрепощались к земле. Ни продать, ни купить земли, ни пользоваться где-либо кредитом с этой поры крестьяне не могли. Останавливалось всякое внутреннее и внешнее сельское передвижение, расселение, переселение, выход из общины и т. п.

Даже Государь Александр II и его комитеты не могли бы допустить мысли, что крестьяне, покрывшие выкупной долг, могут быть когда-либо ограничены в праве собственности.

Невероятное совершилось, и даже в 1907 году (реформа Столыпина) этот закон не был отменен.

Вся история этого закона и его последствий многократно изложена мною в печати с 1894 года, и я привожу лишь самый факт укрепления общины за счет всякой экономической свободы крестьян и за счет успехов сельского хозяйства. Излюбленная и взлелеянная сановниками (во имя нужды в рабочих руках помещиков-сановников и лени бюрократии провести кадастр), а также славянофилами и рядом с ними Герценами, Бакуниными и Чаадаевыми, и сочиненная в 1836 году для России немцем Гакстгаузеном община, этот явный признак строя социализма, актом 1893 года получил вящее и беспредельное закрепление, превосходящее даже начало коммунистическое, дающее некоторые права выхода из коммуны.

К радости Герценов, Винаверов, Савинковых и Ленина, монархия ужилась с подлинным сельским социализмом; капиталистическое хозяйство строилось при коммуне-общине – и в этом трагическом сочетании и глухой борьбе двух противоположных начал кто-нибудь должен был уступить[151]151
  С.Ю. Витте – крупнейший по уму чиновник эпохи; но он обезличен чьей-то влияющей на него властью, и он против воли ведет страну культурными путями к хаосу. Очевидно, он знает «нелепость» забвения сельского хозяйства и развития промышленности – при падении народного достатка. Он знал необходимость свалить общину, знал, как помочь сельскому хозяйству, необходимость переселения, расселения. Знал – и всему этому до конца противился. В мемуарах я записал целый ряд бесед с ним: знал его сотрудников и знакомых, и некоторые его планы. Он ненавидел Столыпина за его политику, ненавидел больше, чем Плеве, хотя Петр Аркадьевич никогда его не затрагивал. На все пожелания Государя (эпоха отмены круговой поруки и прощений долга по выкупным) помочь деревне Витте отвечал отсутствием средств. О том, кому он подчинялся, сказано будет в другом месте. Надо удивляться, сколько в его посмертно изданных книгах сказано ненужного, мелочного и неправильного, недостойного его ума, опыта и знаний. Будь он жив, он никогда бы такого труда не выпустил. Надо надеяться, что его книга послужит материалом историку только в своей деловой части, а остальное, как ненужное и злостное, канет в вечность без чьего-либо внимания и уважения. – Авт.


[Закрыть].

Консервативнейший Государь безотчетно встал на опасный путь. Одной рукой он дал Витте вводить капитализм, другой думал укрепить против него заставу земельного тягла и общины, веря, что народ-общинник останется русским и не наденет маски Интернационала.

Государь Александр III жалел народ, боясь его обезземеленья, боясь сферы кредита и веря в самобытную крепость духа народа. Мы знаем, что он колебался, но благодаря влиянию на него министров – Толстого и Победоносцева – и всей бюрократии он перед своим концом бросил закон 1893 года, как якорь для народа, но этим остановил движение и работу крестьян. Очаги немца Гакстгаузена тлели. На общину, как на спину тарантула, насадится интеллигенция и зальет Россию ядом социализма в 1917 году. Та же община – клетка и аппарат, который даст возможность большевикам держать народ годами в трепете и нужде.

Покорный мысли, воле и заветам отца, начал царить Государь Николай II.Экономическое положение было сложно и неблагополучно. Сельское хозяйство не могло не падать: налицо была община – воспитательница лени и народа, и правящего класса: что могло быть легче для фиска[152]152
  Фиск – государственная казна.


[Закрыть] и для управления, как распоряжение кучами Иванов Непомнящих!

Витте, поднимая на дыбы промышленность при общине и слабеющем сельском хозяйстве и начиная занимать золото, сознательно не открывает глаза обоим Государям. Неопытный в первые годы Государь был всецело в руках старых министров.

Но кризис сельского хозяйства не мог уже быть замолчан. Дутые успехи показной для Запада политики Витте не скрывают кризисов и падения сельского хозяйства. Настало время, когда вся система государственного хозяйства требовала пересмотра.

«Неисчерпаемые» наши богатства не слишком привлекают иностранный капитал, и с 1900 года приток его ослабевает. Повторяется слово «урожай», и на нем начинает строиться вся наша экспортная политика и бюджет. Открыв все денежные краны казны промышленности и торговле (городам), Витте не дает ни копейки земле, и от нее ждет средств.

По почину Государя, в 1901 году созывается Особое совещание сельскохозяйственной промышленности[153]153
  Пишущий эти строки жил 35 лет в деревне, был предводителем дворянства, участником земства 22 года, почетным судьей 18 лет, выборщиком в Государственном Совете от дворянства 11 лет. В 1901 г. состоял членом двух уездных комитетов и Саратовского губернского и вызван был Витте для участия в Особом совещании и трех комиссиях. Комиссии финансовая и по реформе крестьянского банка (по моему докладу), заканчивая 6-месячную работу, были закрыты управляющим земским отделом Гурко по распоряжению Плеве, согласно Высочайшего повеления. Почти все доклады и журналы вывезены мною из России. – Авт.


[Закрыть]. Витте организует его добросовестно, но ставка его на либерализм провинции срывается; до 600 комитетов говорят одно дело (о «конституции» проговорились всего 8 комитетов). Комитеты консервативны; просят: уничтожения общины, перехода к единоличному владению, кредита, расселения, переселения и проч. На величайший акт Государя – призыв местных людей – сельская Россия дает решающий и продуманный ответ. Началась сводка капитального труда. Особое совещание работает в комиссиях и подходит к выводам…

Государю была необходима такая помощь, он ждет ее с мест, проявляя громадный интерес. Как в освободительную реформу Александра II,как в эпоху местной реформы при Александре III,так и в эту эпоху Петербург – общество и бюрократия – вмешиваются двумя течениями. Одни находят ответы комитетов слишком консервативными, другие – либеральными. Чиновный Петербург возмущается – как смеет провинция указывать! Начинается ведомственная, подпольная борьба и интрига. Плеве подозревает Витте. Витте его ненавидит. Два клана борются два года и якобы консервативное течение берет верх. Плеве испрашивает повеление остановить работы Совещания – и на них ставится крест. Труды Комитетов сданы в архив.

Государю неоткуда знать правды, так как сводка трудов не готова, а самый процесс Совещания ему представлен как опасный шаг со стороны Витте.

Исторический и важнейший акт Государя – созыв Комитетов – сорван! О нем нарочно забудут до 1917 года и будут делать вид забвения до сих пор.

Полно или не полно созванная, но страна, в числе до 50 тысяч местных людей и крестьян, ответила Государю, показав свой разум и верность. Община была накануне конца, а бюрократия и общество ее опять отстояли – для 1905 и для 1917 года.

Злорадно смеялся Витте и его светские друзья, радовались немцы.

Этого мало: на волю Государя был сделан поход, и кампания оппортунистов-чиновников, поныне здравствующих, побудила Плеве испросить Манифест 26 февраля 1904 года, которым община и неотчуждаемость надела и затруднение выхода из общины и переселения подтверждались и закреплялись. Это был удар ведомственный по Витте, отразившийся на работе всей местной России, ничего с Витте общего не имевшей.

И лишь в 1907 году, первый после Александра I, Государь решается сломить общину и дает свободу действия Столыпину. Община надломана, но не сломана. Закон о собственности еще не проведен, но вводится единоличное хозяйство.

На этот закон общество отвечает так: все радикальное общество, бывшее в 80-х годах за индивидуальное право, становится против Столыпина. Враги России поняли, что община – основной успех и ключ революции. Поняли и зарубежные враги, что при объявлении всей земли личной собственностью ее пользователей – народ в десять лет окрепнет, будет непобедим. Начался второй поход, и Столыпина убили.

Его последователи не имели ни энергии, ни разума быстро и энергично закончить эту главную реформу Государя, подымавшую все силы народа и хозяйства и страховавшую от всяких революций.

III

Оглядываясь на истекшее пятидесятилетие, можно показать, как прикованное к земле сельское население постепенно оскудевало, как с наступавшим недомоганием падали нравственность и порядок. Еще недавно крепкое духом и совершенно покойное население развращалось. Наступило оскудение и с ним пьянство, ропот и развитие легендарной лени.

Радикальное общество это видело и, не касаясь экономических причин, отстаивая общину, твердило о спасении – в конституции, сознавая, что именно в общине народится деревенский бунт, без которого городская вспышка, как в 1905 году, будет безрезультатна. Отсюда – борьба и ненависть к Столыпину, ряд покушений и убийство. Отсюда ненависть к поместному дворянству, знавшему правду.

Но не этим одним исчерпывается история отношений общества ко всем начинаниям Государя Николая II: в знатных верхах Петербурга издавна повелась борьба против всяких «новшеств» и земельных реформ; борьба против переселения, расселения, против развития земельного и иных кредитов. Владельцам латифундий, живущим в Петербурге (из 36 млн. десятин двор, земли 700 владельцев имели 20 млн. десятин), нужны были сельские рабочие и дешевые руки. Это корень их интересов, а последствия падения общины – переселение, расселение и прочее – сократило бы многочисленную и дешевую рабочую силу. Отсюда многолетняя защита общины в Государственном Совете и в составе бюрократии. Отсюда пренебрежение к поместному дворянству, уездному земству и Особому совещанию. Отсюда скрытое недоброжелательство к Столыпину. Отсюда издавна чинимые всякие препятствия переселению, расселению и прочему. За двадцать лет Государственный Совет восемь раз высказывается против земельной реформы и переселения, и министерство внутренних дел ведет переселение спустя рукава и само же своим земским отделом[154]154
  Особенно упорно отстаивали общинное начало и тормозили переселение Стишинский и Гурко. – Авт.


[Закрыть]в течение 20 лет тормозит его.