Текст книги "Рыцарь"

Автор книги: Пьер Певель

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 33 страниц)

– Ну? – потерял терпение Лорн.

Подросток вздрогнул.

– Меня зовут Дариль, – заговорил он. – Я пришел к вам от господина Сибеллюса. Я принес для вас документы. Ну, то есть…

Он смутился.

– Что? – спросил Лорн.

– Это вы – рыцарь Лорн Аскариан, верно?

Сложно было представить, что вымазавшийся в грязи и пыли человек с неприветливым лицом, одетый в рубашку с закатанными рукавами, который ел хлеб с сыром и пил вино из бутылки, сидя посреди развалин, мог быть рыцарем.

– Да, я, – сказал Лорн.

– Тогда эти документы для вас, – сообщил подросток с видимым облегчением.

– Положи их куда-нибудь. Спасибо.

Дариль огляделся по сторонам, но так и не нашел достойного места, куда можно было бы пристроить сундучок, и в итоге поставил его на пол рядом с собой. Лорн подумал, что теперь сможет спокойно поужинать, но подросток, похоже, не собирался уходить. Опустив руки, он разглядывал помещение, царивший в нем беспорядок, старую мебель, рваные гобелены, голые потолочные балки и продавленные полы.

Казалось, он был зачарован.

– Что-то еще? – спросил Лорн.

– Нет-нет, – ответил подросток.

Но так и остался на месте.

Недоумевающий Лорн повернулся к Иссарису. Кот бросил свою мертвую добычу, но продолжал сидеть на верхней ступени каменной лестницы, которая поднималась вдоль стены. Он с интересом наблюдал за людьми.

Поколебавшись, Лорн произнес слова, удивившие его самого:

– Есть хочешь?

Дариль был одним из тех тощих подростков, которые всегда голодны.

– Ну, я…

Лорн сделал пригласительный жест. Дариль не заставил себя упрашивать. Он тотчас уселся на скамью верхом и вытащил из кармана складной нож. Глаза его благодарно заблестели, и он с жадностью набросился на еду. Подросток ел с таким аппетитом, что даже не мог говорить, и только время от времени счастливо улыбался. Лорн тоже не смог сдержать улыбку.

Насытившись, Дариль вытер нож о штанину, убрал его в карман и встал.

– Спасибо, господин. Я, наверно, пойду.

Видя, что Лорн молча смотрит на него, доедая сыр, он добавил:

– Господин Сибеллюс сказал, что вы сами вернете документы.

– Да, мы так договорились.

– Э-э, если пожелаете, я могу вернуться за ними…

Лорн с удивлением посмотрел на подростка и улыбнулся:

– Спокойной ночи, Дариль.

– Спокойной ночи, господин.

Дариль неохотно направился к двери и остановился на пороге башни.

– Господин?

– Что? – спросил Лорн, напоминая себе, что философы называли терпение великой добродетелью.

– На вашем месте я бы не очень доверял этим балкам.

Лорн поднял взгляд к потолку.

– Понимаете, мне кажется, – продолжил подросток, – что они могут рухнуть вам на голову, хорошо, если не убьют насмерть… Простите за дерзость, господин.

– А по-моему, все не так плохо.

– Главная балка покосилась. А вон те, справа, висят просто на соплях. Можно, конечно, усилить их, но проще было бы снести все.

Лорн поднял брови:

– Так ты в этом разбираешься?

– Немного. Мой отец – плотник. Он хотел обучить меня своему ремеслу. Кажется, у меня верный глаз, но… Благодаря двоюродному брату мне нашли место в архиве. Там, конечно, скучно, но лучше, чем в плотницкой.

– И чем тебе так не нравится профессия плотника?

– Занозами, – ответил подросток, не колеблясь.

Лорн посмотрел на Дариля, затем на балки, затем снова на Дариля.

Он улыбнулся.

ГЛАВА 5

Шли дни, а Лорн все продолжал работать в полуразваленной башне. Он трудился до седьмого пота, не отступаясь и не сдаваясь. Он знал, что за ним наблюдают и что разговоры о нем множатся. Впрочем, Лорн старался делать вид, что это не тревожит его, и хотя он почти ни с кем не разговаривал, ничего никому не объяснял и давал повод для любых догадок, он охотно показывался людям на глаза. Лорн с удовлетворением замечал любопытные лица, прильнувшие к окнам соседних домов, и держал открытой невысокую дверь, которую вышиб в день своего прибытия. Он бы с радостью опустил подъемный мост, однако механизм проржавел и был весь в грязи. В любом случае новость о том, что в Черной башне кто-то поселился и что этот кто-то не жалеет сил, приводя ее в порядок, незамедлительно распространилась по кварталу Красных Мостовых и за его пределами. Лорн считал, что вскоре об этом станет известно всему городу, и ни секунды не сомневался, что во дворце уже давно знают о его трудах.

Как-то вечером Лорн отправился на постоялый двор, где покупал себе еду. Однако вместо того, чтобы, заплатив, отправиться с корзиной снеди обратно в башню, он сел за столик и заказал кувшинчик пива. Присутствовавшие продолжали молчать, опустив глаза и исподтишка поглядывая на таинственного обитателя Черной башни. Но поскольку тот не говорил ни слова и просто потягивал пиво в полумраке, вскоре люди вновь оживились, и в зале опять стало шумно.

Еще немного времени, и о его присутствии забыли. Ну или почти забыли.

Не заметив Лорна, за соседний столик сели люди. Их было двое: рослый бородач, в котором без труда можно было узнать бывшего солдата, и рабочий с мозолистыми руками и белыми от штукатурки волосами. Как только они уселись, к ним присоединился плохо одетый и, судя по всему, недоедающий молодой человек, который работал писарем. Они заказали вина, и очень быстро темой их разговора стал Лорн.

А также перстень с печаткой, предмет всеобщего внимания.

– Перстень из оникса, – сообщил писарь. – На печатке волчья голова, за ней скрещенные шпаги, над ней корона. Печатка серебряная.

– Откуда вы знаете? – спросил рабочий.

– Рассказала женщина, которая сегодня утром приходила ко мне, чтобы я составил для нее долговую расписку. Она супруга одного из милиционеров, которым рыцарь продемонстрировал свой перстень, когда приехал.

– Супруга милиционера? Вы общаетесь с такими людьми?

Лорн уже имел случай убедиться, что жители квартала Красных Мостовых опасались милиционеров и ненавидели их.

Молодой человек пожал плечами:

– А что делать? Надо же на что-то жить.

– Корона и волчья голова – личный герб короля Эрклана, – с задумчивым видом произнес старый солдат. – Волчья голова и скрещенные шпаги – герб Черной гвардии, Ониксовой гвардии. Но существует только один перстень, на печатке которого присутствуют оба этих герба.

– Какой? – спросил писарь.

– Перстень Первого рыцаря королевства, – сказал человек, который слушал их разговор.

Это был Кадфельд, седовласый старик с длинными густыми усами темного цвета, одетый в грязные лохмотья. Он тоже проживал в этом квартале и часто приходил на постоялый двор. Он жил подаянием и тем немногим, что выручал от продажи старых книг. Лорн уже встречал его на улицах квартала с сумкой через плечо, набитой книгами с истрепанными углами.

– Первый рыцарь – одновременно капитан Ониксовой гвардии и представитель Верховного короля, – объяснил Кадфельд. – Вот почему он носит перстень с их гербами. Но чтобы стать Первым рыцарем, он должен отречься от себя самого и от своей семьи.

– Навсегда? – удивился рабочий.

– Да, – сказал старый солдат. – До самой смерти.

– Или хотя бы до тех пор, пока он остается представителем Верховного короля, – уточнил продавец старых книг.

Он подхватил свой стакан и, поднявшись из-за маленького столика, за которым сидел один, подошел к собеседникам и уселся за их стол. Стакан его был пустым. Он наполнил его вином из общего кувшинчика и сказал:

– Вначале лангрийские короли назначали Первого рыцаря только по особым случаям. На время турнира, например. Или для дуэли в связи с конфликтом, который обязывал короля защитить свою честь с оружием в руках. Но, будучи королем, он не мог рисковать своей жизнью. Таким образом, честь представлять короля была огромной, но сиюминутной. После окончания турнира или дуэли король отзывал титул, и человек снова становился просто рыцарем. В общем, так народ и привык говорить, что Первый рыцарь – представитель короля. Но на самом деле его власть куда шире. Он – король. Он олицетворяет его. Он становится им во плоти.

– В самом деле? – спросил писарь.

– Перечтите законы, – ответил Кадфельд. – То, что делает Первый рыцарь, делает король. То, что он говорит, говорит король. И то, что происходит с ним, происходит с королем. Единственное полномочие, которое король не разделяет со своим Первым рыцарем, это управление государством. Но в остальном…

Он опустошил свой стакан, налил себе еще и добавил с заговорщицким видом:

– Не верите? Тогда послушайте вот эту историю. – Трое других внимательно склонились над столом. – В Хронике рассказывается о короле, который поранился на охоте. Звали его… Нет. Я забыл имя, но это не столь важно. Так вот, в тот вечер во дворце давали бал, и королева очень хотела танцевать на нем. Однако король из-за ранения не мог составить ей пару на балу. Узнав об этом, королева рассердилась, заплакала, стала возмущаться и протестовать. Но напрасно. Королева лангрийская не могла танцевать на балу ни с кем, кроме своего венценосного супруга… – Кадфельд сделал глоток, прежде чем продолжить рассказ. – Кому в голову пришла идея назначить Первого рыцаря на время бала? Одни говорят, что королю, который желал угодить супруге. Другие говорят, что королеве, и добавляют, что она же и выбрала того, кто будет Первым рыцарем. В общем, король назначил Первого рыцаря. У королевы появилась пара на балу. И она могла танцевать сколько угодно. Но на этом история не заканчивается…

Кадфельд выдержал театральную паузу.

Лорн, который старался не упустить ни одного слова из его рассказа, не смог удержаться от улыбки.

– Так вот, во время бала король возвратился в свои покои, чтобы немного передохнуть, и заснул. Без сомнения, это рана отняла у него силы. Или, не исключено, помогли целебные настои, которыми его напоила королева… Как бы то ни было, но бал закончился, а Первый рыцарь оставался Первым рыцарем. И был им и на следующее утро, когда кто-то из дворцовой прислуги заметил его выходящим из покоев королевы…

Новая пауза и новый глоток вина. Продавец старых книг вытер рот рукавом и продолжил:

– Дело замяли, чтобы избежать скандала. Но Первый рыцарь не признавал своей вины, хотя он и утратил доверие короля и при первом удобном случае был сослан в изгнание. Тем не менее ни он, ни королева не совершили ничего предосудительного. Она спала со своим супругом, он спал со своей женой. В ту ночь, с точки зрения закона, королева принимала короля в супружеской постели. И не важно, что король спал у себя…

Довольный собой, Кадфельд ознаменовал концовку своей забавной истории последним большим глотком и выпрямился. Другие тоже откинулись на спинки стульев, улыбаясь. Старый книготорговец опустошил их кувшинчик вина, но его история того стоила.

За столом установилось молчание, которое нарушил писарь.

– Стало быть, это не выдумки, – сказал он. – Верховный король действительно назначил Первого рыцаря.

Лорн поморщился. Он не знал, что в городе говорят и об этом.

– И он здесь, – подхватил Лайам. – В Ориале.

– Вот в это как раз мне труднее всего верится. Я не знаю, кто этот человек, поселившийся в Черной башне. И я не могу поверить, что его перстень настоящий или что он получил его от короля… В стране появился Первый рыцарь? Допустим. Но что он делает тут?

– Черные башни принадлежали Ониксовой гвардии. Единственная сохранившаяся из них – у нас, в квартале Красных Мостовых. Так отчего же ему не вернуться туда?

– В эти развалины, Лайам? В то время как он мог бы жить во дворце?

Старый солдат только пожал плечами.

– И потом, стал бы Первый рыцарь надрываться, восстанавливая башню в одиночку? – не отставал рабочий.

На этот вопрос Лайам тоже не знал ответа.

Однако он чувствовал, что все это имело свой смысл. И нехотя признавал, что не понимает его. Как большинство людей, он почувствовал себя брошенным, когда король возвратился в Цитадель и оставил руководство страной королеве и ее министрам. Дела в Верховном королевстве были плохи уже тогда. Дальше стало еще хуже, жизнь простого народа день ото дня делалась все невыносимее. Ветеран Лайам был из тех, кто не терял веры, кто еще хотел надеяться, что Верховный король не отказался от своего народа.

– Во времена своих первых кампаний, – сказал Кадфельд, – король сам седлал коня. И оружие свое чистил всегда только сам. Спал в палатке или под открытым небом, рядом со своими рыцарями и щитоносцами.

– Это правда, – подтвердил Лайам. – Да и люди, которые тогда окружали короля, были другой закалки, не чета тем, кого приблизила к себе королева. Они знали, что такое пот и кровь. Они знали, что такое работа, и не отступали перед трудностями, не гнушались идти по колено в грязи, если было необходимо…

– Не может быть, чтобы эти люди исчезли все до одного, – заметил писарь.

– Нет. Но можно с уверенностью сказать, что их эпоха закончилась.

Эта эпоха была также эпохой старого солдата. Он выглядел столь опечаленным, что Кадфельд захотел приободрить его и дружески похлопал по плечу.

Лорн встал.

Четверо собеседников заметили его и замолчали. Он все слышал, догадались они. Рабочий побледнел. Писарь застыл. Лайам и Кадфельд смотрели на Лорна и ждали.

Лорн спокойно направился к выходу мимо их стола.

Но передумал и остановился.

Повернулся к ним.

– Того короля-рогоносца, – обратился он к Кадфельду, – звали Галандир Четвертый.

После чего он махнул рукой хозяину заведения и крикнул:

– Запишите на мой счет. Эти люди – мои гости.

И вышел с корзиной снеди в руках, чувствуя на своей спине взгляды всех собравшихся за тем столом. Лишь продавец старых книг не смотрел ему вслед.

Кадфельд не подал и вида, что хочет обернуться. Он задумался, глядя перед собой.

– Он прав, – заговорил книготорговец после долгого молчания. – Это действительно был Галандир Четвертый.

Вернувшись в Черную башню, Лорн встретил во дворе Дариля и его отца, плотника. Подросток представил их друг другу, и новый знакомый, пожав Лорну руку, произнес:

– Дариль говорит, тут потолок обваливается?

Взгляд Лорна двинулся от отца к сыну, на мгновение остановился на сыне, затем возвратился к отцу. Рослый, крепкий и пузатый, плотник показался ему смелым человеком. Рукопожатие было энергичным, а ладонь – мозолистой.

– Похоже на то.

– Могу взглянуть, если хотите.

– Ладно, – сказал Лорн, немного поразмыслив. – Идемте.

Плотник и Лорн проследовали в башню, а за ними шагал довольный Дариль.

ГЛАВА 6

Однажды вечером, вернув очередные документы Сибеллюсу и обстоятельно переговорив с ним, Лорн шел обратно в башню, как вдруг услышал сдавленный стон. Он остановился, прислушался, оглядел улицу, подсвеченную лишь Большой туманностью, и заметил на земле старую-престарую кожаную сумку, которую тотчас узнал: это была сумка Кадфельда. Он поднял ее. Ремешок порвался, а книги в жалком состоянии валялись на мостовой.

Лорн быстро сложил книги в старую сумку. Затем прошел чуть дальше и увидел, что в конце улицы, на заднем дворе, четверо милиционеров колотят старого книготорговца. Определенно они специально затащили его туда, чтобы им никто не помешал. Обидчики не спешили и, забавляясь, наносили ему удар за ударом.

Воспоминание о несчастном избитом человеке, которого он видел за таверной в Самаранде, обожгло память Лорна, как пощечина. Он с новой силой устыдился собственной трусости. Холодный гнев охватил его рассудок.

– Отойдите от него.

Удивленные милиционеры повернулись. Поскольку была ночь, Лорн снял очки. Они не признали его под капюшоном.

– Проваливай.

– Я сказал: отойдите от него.

– Проваливай или пожалеешь.

Лорн не шелохнулся.

– Отойдите от него. И убирайтесь.

Усмехаясь, милиционеры двинулись ему навстречу. Тем временем Кадфельд, морщась, пытался подняться на ноги.

Противников было четверо, у каждого тяжелая освинцованная дубинка в руках.

Лорн был один и без оружия. Да, на поясе у него висел нож, но Ориаль считался городом безопасным, и потому он не взял с собой шпагу, отправляясь в Архивы.

Впрочем…

Он взмахнул сумкой с книгами снизу вверх, и она угодила милиционеру под подбородок. Тот рухнул навзничь, как подстреленный, а развороченная сумка раскрылась, и книги полетели в разные стороны. Тем временем второй милиционер атаковал Лорна. Тот отразил удар, хлестнув ремнем сумки ему по ногам, отскочил, развернулся, схватил за руку третьего милиционера и метнул его прямо на первого, который лежал без сознания. Застигнутый врасплох, четвертый не успел опомниться, как двумя ловкими движениями Лорн обрушил его на колени и стянул шею ремнем.

Милиционер, чью атаку Лорн отбил, готовился ко второй попытке. Тот, который упал на рухнувшего первого, поднялся на ноги и со злобным видом массировал запястье.

Но Лорн пригрозил:

– Одно движение, и я сверну ему шею.

Демонстрируя, что это не шутка, он немного усилил давление ремня. Побагровевший пленник захрипел, брызгая слюной и закатывая глаза.

Двое милиционеров замерли в нерешительности.

– Бросайте дубинки. Быстро!

Те выпустили оружие из рук, словно оно разом обожгло их.

– Кинжалы тоже.

Они повиновались.

Лорн чувствовал, что его пленник начинает терять сознание: он оседал и уже не так яростно цеплялся за кожаный ремешок, который сдавливал ему шею.

Пора было заканчивать.

Лорн разжал ремень и оттолкнул от себя милиционера. Свои помогли тому подняться, и он принялся кашлять и отплевываться.

Лорн поднял освинцованную дубинку и указал ею на поверженного противника:

– Забирайте этого и проваливайте.

Повторять дважды ему не пришлось. Милиционеры подняли своего коллегу и пристыженно пошли прочь. Перед тем как скрыться за углом, один из них обернулся и злобно выкрикнул:

– Мы еще встретимся!

– Да, – ответил Лорн еле слышно. – Не сомневаюсь.

Лорн немного подождал, убедился, что милиционеры не собираются возвращаться, и только тогда занялся Кадфельдом. Тот так и не сумел встать. Он подполз к стене и сел возле нее. Нос и рот его были в крови, лицо распухло.

Лорн положил дубинку, присел на корточки около старика и склонился, чтобы осмотреть его раны.

– Как вы себя чувствуете?

– Не очень.

– Что болит?

– Голова. И бока. И живот. В общем, почти везде болит.

– По-моему, у вас сломан нос.

– Очень похоже на то. Как вы думаете, я еще смогу нравиться дамам?

Лорн ощупал ребра книготорговца сквозь лохмотья его одежды. Кадфельд морщился и стонал.

– Они и ребра вам сломали.

– В умении им не откажешь. Впрочем, человек всегда хорошо делает свое дело, если любит его, вы согласны?

Лорн распрямил спину, но продолжал сидеть на корточках.

– За что они вас избили?

Торговец книгами не смог сдержать улыбку:

– Кажется, я не заплатил налог.

– Как это?

– Они считают, что я держу лавку. Следовательно, должен платить налог.

Под лавкой подразумевался маленький барак на шатком дощатом основании, зажатый между двумя домами, где Кадфельд спал и хранил свои жалкие товары.

– Кстати говоря, – добавил он, – спасибо. Если бы не вы…

– Идти сможете? – спросил Лорн.

– Сам – точно нет.

– Я вам помогу.

– Может быть, он тоже?

Лорн обернулся и увидел Дариля, который стоял неподалеку, смущенный и неловкий, не зная, куда деть руки.

– Ты что здесь забыл?

– Я… Я шел за вами, и… – Внезапно перестав мямлить, подросток воскликнул: – Вот это драка, господин! Я все видел! Их было четверо и с дубинками. А вы, вы были совсем один, и вы…

– Ты закончил? – перебил его Лорн.

– Э-э…

– Если ты закончил, иди сюда, пожалуйста.

Дариль подбежал к нему, и вместе они помогли грузному Кадфельду подняться. От боли тот едва держался на ногах. Тем не менее он кое-как стал переставлять их, опираясь на плечи Лорна и Дариля.

Дойдя до перекрестка, они остановились, гадая, куда пойти.

– Вам нужен врач, – сказал Лорн.

– Врач? – хмыкнул Кадфельд. – В квартале Красных Мостовых? Боюсь, вы ошиблись кварталом, господин.

– Можно обратиться к отцу Эльдрэму, – предложил Дариль.

– Не люблю я их, этих священников, – буркнул старик.

Лорн не слушал его.

– Отец Эльдрэм, говоришь?

– Он содержит небольшой приют для больных и бедняков, – объяснил подросток.

– Это далеко?

– Нет. Вязовый сад.

– Превосходно.

– Может быть, лучше ко мне домой? – спросил Кадфельд.

– Вам нужен уход, – возразил Лорн. – И к тому же вашего мнения никто не спрашивал.

Лорн долго стучал кулаком в дверь.

Несмотря на весьма поздний час, монахиня открыла дверь и при виде полуживого Кадфельда тотчас впустила их в приют. Лорн и Дариль провели старика внутрь, в помещение, где стояло десять больших кроватей, и на каждой из них лежали по двое, а то и по трое больных. Кадфельда уложили на небольшую раскладную кровать.

Лорну и Дарилю предложили подождать во дворе, небольшом, но очень уютном. По стенам двора и вокруг колонн арочной галереи вился плющ, тут и там стояли скамьи и лежанки; бледные созвездия Туманности освещали ночное небо. Воздух был теплым, а тишина успокаивала.

Устав тащить на себе Кадфельда (потому что, как ни старался Дариль, проку от его помощи было маловато), Лорн рухнул на лежанку. Он хотел дать отдых ноющей спине и полежать, прикрыв глаза капюшоном. Дыхание его стало ровным, и подросток, который едва мог усидеть на месте, подумал было, что он уснул.

Но Лорн, не шевелясь, вдруг заговорил:

– Итак, ты шел за мной.

Дариль вздрогнул:

– Э-э-э… простите?

– Сейчас, на улице. Ты сказал, что шел за мной.

– Да. То есть нет. То есть да!

Лорн приподнял капюшон.

Он медленно повернул голову к подростку и молча посмотрел на него.

Дариль проглотил комок в горле.

– Я… На самом деле я не за вами шел. Просто в то же место, что и вы. К вам. Мы шли одной дорогой.

– И что тебе понадобилось у меня?

– Да с вами увидеться, что же еще! Но… – он замялся, – но мне кажется, сейчас не самый подходящий момент, чтобы сказать вам… чтобы сказать то, что я хотел вам сказать.

Заинтересовавшись, Лорн перевернулся на бок и лег, опираясь на локоть.

– Я слушаю тебя, Дариль.

– Здесь? Сейчас?

– У тебя есть другие дела?

– Нет, нет.

Подросток встал, поправил тунику и, выпрямив спину, сообщил:

– Мне скучно в архиве. Там никогда ничего не происходит. Другим это даже нравится, но не мне. Вот я и поговорил об этом с господином Сибеллюсом, и он согласился отпустить меня на работу к вам.

Лорн сдержал улыбку:

– На работу ко мне. Вот как.

– Да, господин. Я мог бы стать вашим слугой. Или щитоносцем, ведь вы же рыцарь. Вы ведь и правда рыцарь, да?

– Да. А как же Сибеллюс? Неужели согласен отпустить тебя?

– Он говорит, что мое единственное качество, ценное для архивариуса, это пунктуальность. Именно она позволяет ему точно знать, в котором часу начинаются катастрофы. А еще он сказал, что из меня, без сомнения, выйдет хороший слуга.

– Или хороший щитоносец.

– Вам нужны помощники, господин. Кто-то должен заботиться о лошади, об оружии. Делать уборку. Выполнять поручения. Всего понемногу, в общем…

– А что об этом думает твой отец?

Дариль опустил глаза.

– По правде говоря, я надеялся рассказать ему об этом в вашем присутствии. Было бы здорово, если бы вы сказали ему, что это ваша идея…

Лорн посмотрел на него, не в силах объяснить свое расположение к этому недотепе, который, казалось, вырос слишком быстро и, словно от избытка нетерпения, разом проскочил детские годы.

– Я подумаю над этим, – сказал Лорн.

– Правда?

– Я не сказал «да»! Тем не менее я мог бы дать тебе поручение, которое необходимо исполнить теперь же.

– Все, что прикажете, господин!

– Ты знаешь, где лачуга Кадфельда?

– Я из квартала Красных Мостовых, господин.

– В будущем, по возможности, отвечай «да» или «нет».

– Тогда да. Я знаю.

– Сходи туда и принеси все, что может потребоваться Кадфельду. Или все, что имеет хоть какую-нибудь ценность. Думаю, замка на двери там нет.

– Слушаюсь, господин.

И Дариль понесся к выходу, налетев на входившего во двор отца Эльдрэма.

– Прошу прощения, отец!

Лорн встал.

Высокий, худой, с прямой осанкой, отец Эльдрэм оказался молодым человеком лет тридцати на вид. В знак вечного траура по Дракону-королю он, как и все священники его церкви, носил черную сутану. Церковь Дракона-короля, Дракона-искупителя, как его еще называли, вытеснила культ других божественных Драконов практически отовсюду. Лишь Церковь Эйрала, Дракона знания и света, пока не уступила ей своих позиций в Ориале и других городах Верховного королевства.

– Добрый вечер, отец.

– Добрый вечер, сын мой.

– Меня зовут…

– Я знаю, кто вы: в квартале только о вас и говорят. Вскоре я и сам собирался нанести вам визит. Но самое главное – я знаю, что вы сделали сегодня вечером для бедного Кадфельда, и благодарю вас за это.

Лорн спросил себя, зачем этот священник хотел к нему прийти. Простая вежливость?

Маловероятно.

– Как дела у Кадфельда?

– Спит. Я дал ему болеутоляющую микстуру и перевязал раны.

– Он поправится?

– Он уже не молод, но силы у него еще имеются. Будем надеяться, что длительный отдых все исправит. Впрочем, мы можем только молиться. Решает все Искупитель.

Отец Эльдрэм осенил себя знамением, дотронувшись указательным пальцем до изображения Дракона-короля, которое украшало его грудь: вертикальная линия от головы до хвоста, затем горизонтальная линия, соединяющая кончики распахнутых крыльев. Дракон-король был наиболее могущественным и наиболее мудрым из всех божеств. Благодаря тому, что он пожертвовал своей жизнью, наконец завершилась эпоха Теней; это также позволило одержать победу над армиями тени и забвения и лишило Драконов бессмертия. По мнению черных священников, жертва Дракона-короля очистила души людей, которые с тех пор могли надеяться на вечное спасение.

Лорн не верил, что его душа вечна. И еще меньше – что ей уготовано спасение.

– По словам Кадфельда, – сказал он, – милиционеры требовали, чтобы он заплатил налог. Что тут такое происходит?

Священник вздохнул и предложил ему присесть.

– Происходит тут то, – ответил он, когда они сели, – что префект нашего квартала жаден и продажен.

– А разве все остальные не таковы?

Отец Эльдрэм сдержанно улыбнулся:

– Более или менее, да. Особенно с тех пор, как их назначает не Городской совет, а королева. Наш, Таленн Иоргас, бьет все рекорды. Он обложил жителей Красных Мостовых непомерными налогами, основную часть денег забирает себе и еще больше обогащается, проворачивая разные махинации.

– И что, на него нельзя найти управу?

– Он племянник Эстевериса, министра королевы. Иными словами, неприкосновенный.

Лорн хмыкнул.

Взяться за племянника – не самый плохой способ подобраться к дяде. Возможно, этот козырь следует приберечь…

– И даже если кто-то попытается протестовать, – продолжил черный священник, – это все равно безнадежно: милиция находится на содержании у Иоргаса.

– Мне казалось, милиционеров выбирают из числа жителей квартала. Причем сами жители.

– Сейчас милиция Красных Мостовых – одно название. Иоргас превратил ее в свою личную охрану и принимает в нее разных головорезов, в том числе бывших заключенных. Их жестокость вы сегодня видели сами. А во главе стоит гнусный негодяй по имени Андара. Вот кто воистину сеет здесь ужас.

– Кто он?

– Мы не знаем. Без сомнения, бывший наемник. Если позволите, я бы дал вам совет, рыцарь: не ищите ссор с этим чудовищем.

Не отвечая на его слова, Лорн в свою очередь спросил:

– А вы? Докучают ли вам Иоргас и его бандиты?

– Они ненавидят меня, потому что я стараюсь помогать беднякам. Я думаю, Андара видит во мне угрозу своей власти. Соперника.

Лорн спросил себя, так ли не прав Андара в своих предположениях.

Церковь Дракона-короля неуклонно распространяла свое влияние, день за днем привлекая в свои ряды все новых людей. Безусловно, в числе ее прихожан встречались люди влиятельные и богатые. Однако больше всего их было среди самых бедных, которым церковь протягивала руку помощи. В эти тревожные времена она набирала популярность, воплощая справедливость, порядок и надежду. А также заботясь о бедняках и давая им еду. Тем не менее милосердные деяния черных священников не были бескорыстными: они составляли неотъемлемую часть стратегии завоевания.

– Они не посмеют подступиться ко мне, – добавил отец Эльдрэм. – Единственный защищает меня.

Он снова начертил на груди крест.

– Отныне вы можете полагаться на мою помощь, – сказал Лорн. – Не стесняйтесь обращаться ко мне, если потребуется. А сейчас позвольте мне заплатить за лечение Кадфельда.

Он протянул маленький кошелек. Священник открыл его и произнес:

– Здесь намного больше, чем необходимо.

– Потратьте остальное на нужды самых обездоленных из вашей паствы, отец.

– Благодарю вас от их имени.

Отец Эльдрэм убрал кошелек в карман, как вдруг в дверь кто-то забарабанил. Собеседники переглянулись, встали и тотчас увидели бегущего Дариля, которому отворили монахини.

Раскрасневшийся и запыхавшийся подросток едва сумел выговорить:

– Скорее! Господин… Скорее… Идемте туда!

В центре небольшого садика, у всех на виду, полыхал огонь.

Встревоженные криками милиционеров, сонные жители квартала наспех оделись и босиком побежали на темную площадь, нагревшуюся за день на солнце. Оробев и не веря своим глазам, они стояли поодаль от ослепительного пламени костра. Из окон высовывались взъерошенные головы, а по улицам стекалась толпа зевак, которых привлек шум.

В костре сгорали жалкие пожитки доброго старика.

Пламя поднималось высоко в воздух. В него подлили несколько фляжек спирта, и оно пожирало трухлявые доски, табурет, ящик, который служил столом, убогое ложе и одеяло, истертый ковер, рваные книги, обгорелые страницы которых метались в горячем воздухе, и множество хлама, накопленного за долгие годы. Милиционеры продолжали бросать в костер все, что осталось от жалкого скарба: чучело птицы, собеседника столь же преданного, сколь и терпеливого, маленькую выщербленную шкатулку с перламутровыми узорами, коллекцию пустых флакончиков – все, что нашлось в лачуге Кадфельда, прежде чем они уничтожили ее.

Андара довольно улыбался, сложив руки на груди, в то время как его люди заканчивали бросать в огонь то немногое, чем владел старый безобидный человек. Глава милиции был убежден, что преподал всем хороший урок. Вот что ожидало тех, кто решит бросить вызов милиции и ему самому. Напав на его сотрудников, этот кто-то напрямую оспорил его власть. И теперь этот кто-то вместе со всем кварталом Красных Мостовых должен узнать, что подобные дела никогда не остаются безнаказанными.