Текст книги "Том 17. Джимми Питт и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 33 страниц)

Глава XXVIII У СПЕННИ НАСТУПАЕТ МИГ ПРОСВЕТЛЕНИЯ

Мистер МакИкерн сидел и курил в бильярдной. Издали до него доносились звуки музыки. Более официальная часть вечера – театральная постановка – уже закончилась, окрестная знать и мелкопоместное дворянство исполнили свой долг, высидели представление от начала до конца, и теперь наслаждались жизнью в бальном зале. Все были довольны и счастливы. Спектакль имел успех не меньше любого другого любительского спектакля. Суфлер с самого начала полюбился публике. Особенный восторг вызывали дуэты суфлера и Спенни. Джимми, как и положено опытному профессионалу, уверенно и с блеском провел свою роль, хотя, подобно гончим из «Хижины дяди Тома», в одиночку ему приходилось трудновато. Но зрители были не в обиде. Зрители на любительских спектаклях вообще бывают необыкновенно гуманны и незлобивы. Теперь все было позади. Видели, как у Чартериса едва не начался припадок буйного помешательства, когда Спенни во втором акте подал не ту реплику, в результате чего действие неожиданно перескочило в акт третий. Партнеры его лордства смутно заподозрили неладное, но не могли понять, в чем дело, и еще минуты две продолжали сцену, к полному недоумению зрительного зала. Но все это понемногу забывалось. Чартерис отплясывал тустеп, и страдальческая гримаса понемногу сходила с его лица. Он даже начал улыбаться.

Что касается Спенни, его счастливая улыбка буквально ослепляла всех, кто ее видел.

С этою улыбкой Спенни и нарушил уединение мистера МакИкерна. Сколько бы удовольствия ни доставляли человеку танцы, наступает момент, когда необходимо помедитировать с сигаретой вдали от шумной толпы. У Спенни этот момент наступил после восьмого танца. Бильярдная комната показалась ему самым подходящим убежищем во всех отношениях. Едва ли кто-нибудь из танцующих устроился бы там посидеть в перерыве, и в то же время она была недалеко от бального зала, так что можно было услышать, когда начнется девятый танец.

Мистер МакИкерн радостно приветствовал вошедшего. В суматохе после представления он не успел поговорить ни с кем из тех, с кем поговорить ему больше всего хотелось. Его удивило, что в конце спектакля не прозвучало объявление о помолвке. Он надеялся, что Спенни сможет ему разъяснить, когда следует ожидать официального сообщения.

Спенни запнулся на пороге, увидев, кто находится в комнате. Именно в эту минуту ему не особенно хотелось общаться с отцом Молли, да еще и наедине. Но он рассудил, что в конце концов не несет ответственности за чьи бы то ни было разочарования, снова включил улыбку на полную мощность и шагнул в бильярдную.

– Зашел покурить, – пояснил он, чтобы завязать беседу. – Пропускаю следующий танец.

– Входите, мой мальчик, входите, – сказал мистер МакИкерн. – Я как раз хотел с вами поговорить.

Спенни пожалел, что вошел. Он предполагал, что МакИкерн уже знает о разрыве помолвки, но, по-видимому, это было не так. Весьма досадно. У Спенни мелькнула мысль о бегстве, но он отринул ее. В качестве номинального хозяина бала он обязан был сегодня станцевать невероятное количество танцев. Возможность покурить могла больше и не представиться, а курить лучше всего было в бильярдной.

Он сел и закурил сигарету, подыскивая какую-нибудь безобидную тему для разговора.

– Понравился спектакль? – осведомился он.

– Неплохо, – сказал мистер МакИкерн. – Кстати…

Спенни беззвучно застонал. Он забыл, что с помощью этого слова человек целеустремленный может любой разговор повернуть туда, куда ему нужно.

– Кстати, – сказал мистер МакИкерн, – я думал, что сэр Томас… Разве ваш дядюшка не собирался объявить…

– Ну, да, он собирался, – сказал Спенни.

– Может быть, он хочет сделать это во время танцев?

– Э-э… да нет. Дело в том, что… Он, знаете ли, вообще не будет ничего объявлять. – Спенни внимательно рассматривал тлеющий кончик сигареты. – Тут такое дело… Помолвка вроде как разладилась.

Возглас мистера МакИкерна резанул его лордство по нервам. Фу, как неприятно, когда приходится вести такие вот разговоры!

– Разладилась? Спенни кивнул.

– Мисс МакИкерн все обдумала, знаете ли, – объяснил он, – и решила, что ничего хорошего из этого не выйдет.

Главное сказано! Ему сразу стало легче. Для него трудность заключалась в самом факте разговора на такую деликатную тему. Что новость может оказаться ударом для мистера МакИкерна, лорду как-то не приходило в голову. Он был молодой человек скромности необыкновенной, и хотя смутно сознавал, что его титул имеет определенную ценность в глазах некоторых людей, все же совершенно не мог себе представить, чтобы потеря такого зятя была способна кого-нибудь огорчить. Батюшка Кэти, пожилой генерал, считал его дураком и однажды во время приступа подагры так прямо и сказал об этом. Спенни считал такую точку зрения естественной для любого потенциального тестя.

А потому он продолжал курить в блаженном неведении, что рядом с ним бушует буря. Вдруг у него мелькнула мысль: пожалуй, он маловато проявляет эмоций для пылкого влюбленного, которого только что отвергли. Он наскоро попытался сообразить, не следует ли ему продемонстрировать мужественную скорбь, но решил, что это все равно у него не получится. Невозможно скорбеть в этот безумный, радостный день, лучший день во всем этом радостном году, день, когда он сокрушил силы зла, воплощенные в лице сэра Томаса! Лучше испробовать рассудительный подход – «давайте смотреть на вещи разумно».

– Ничего хорошего и не вышло бы, знаете ли, – сказал он. – Мы не подходим друг другу. То есть, я ведь во многих отношениях просто глупый осел, если вы понимаете, что я хочу сказать. Такая девушка, как мисс МакИкерн, не будет со мной счастлива. Ей нужен, знаете, деловой, энергичный малый.

Лорду казалось, что начал он неплохо – скромно, но без пресмыкательства. Он продолжал, ударившись при этом в философию:

– Понимаете, старина… то есть, я хотел сказать, сэр… понимаете, тут такое дело. Для женщин все мы делимся на два класса. Есть такие решительные, деловые ребята, и есть… э-э… другие. Ну вот, я как раз из других. Мой идеал семейной жизни – быть… ну, не то, чтобы под каблуком у жены, но… вы меня понимаете… словом, играть вторую скрипку. Мне нужна такая жена… – Тут голос его сделался нежным и мечтательным, – которая будет меня, знаете ли баловать, гладить по головке и так далее. Ну нет во мне вот этого: «Я в доме хозяин!» Мой стиль – безмолвное обожание. Спать на коврике у ее двери, понимаете ли, если она захворает, а утром – чтобы она меня там нашла и приласкала за то, что я такой заботливый. Вот примерно в таком духе. Трудно это выразить как следует, но вы меня понимаете. Если хочешь быть счастлив в браке, научись осознавать пределы собственных возможностей, так? Ну, вот предположим, мисс МакИкерн вышла бы за меня замуж! Черт возьми, да она через неделю соскучилась бы до смерти. Честно! Она тут не виновата. Ей нужен малый под стать, такой же энергичный.

Его лордство закурил следующую сигарету. Он был весьма доволен собой. Никогда еще идеи не маршировали у него в мозгу такими стройными рядами. Он готов был болтать хоть всю ночь напролет. С каждой минутой он чувствовал в себе все больше интеллекта. Когда-то он прочел в какой-то книжке о том, как у одной девушки (а может, у какого-то малого) наступил «миг просветления». Именно это происходило сейчас с ним. То ли из-за волнений сегодняшнего вечера, то ли потому, что он подстегнул свои мыслительные способности первоклассным сухим шампанским, этого он и сам не знал. Лорд Дривер знал одно: сегодня он великолепно владеет темой разговора. Даже жаль, что у него так мало слушателей.

– Такая девушка, как мисс МакИкерн, никого не станет гладить по головке. Если ее кто об этом попросит, она просто рассмеется ему в лицо. Ей нужен такой… Не стой на пути! Авто шестицилиндрового класса. И, строго между нами, по-моему, она его уже нашла.

– Что!

Мистер МакИкерн привстал из кресла. Былые страхи вновь нахлынули на него.

– О чем это вы говорите?

– Факт, – кивнул его лордство. – Только имейте в виду, я ничего не знаю наверняка. Как та девушка в песне: «Я не знала, просто угадала». То есть, я просто вижу, что они в большой дружбе, называют друг друга на «ты» и так далее.

– Кто?!

– Питт, – ответил его лордство.

Он сидел, откинувшись на спинку, и выдувал дымовое колечко, поэтому не увидел, какое лицо сделалось у МакИкерна и как тот впился пальцами в подлокотники кресла. Лорд продолжал свою речь с неугасающим энтузиазмом.

– Джимми Питт! – воскликнул он. – Вот это малый! Энергия в нем так и кипит! С таким не заскучаешь. Знаете, – сказал он доверительно, – в этой идее насчет родства душ все-таки что-то есть. Поверьте моему слову, дорогой ста… сэр. Например, есть в Лондоне одна девушка, мы с ней так замечательно ладим! Ну просто обо всем на свете думаем одинаково. Например, «Веселая вдова» на нее совсем не произвела впечатления, и на меня тоже. А ведь миллионы людей от этой пьески с ума сходили. И устрицы мы не любим – ни я, ни она. А все потому, что мы с ней родственные души. На каждом шагу, куда ни посмотри – везде та же история. Прямо удивительное дело! Даже начинаешь верить в это самое… ре-ин… как его? Ну, вы знаете, о чем я. Еще стихотворение такое есть. Как там? Когда ты была турум-тум-тум, а я был что-то там тудум… Жутко интеллектуальная штука. Я на днях читал. Так вот, я о том, что, по-моему, у Джимми Питта и мисс МакИкерн тоже что-то в таком духе. А вы не замечали, как они подходят друг другу? Это же видно невооруженным глазом! Не может быть, чтобы вам не нравился Джимми Питт. Отличный малый! Жаль, что я не могу вам рассказать, какую он тут штуку сделал, но есть причины… Можете мне поверить, он отличный малый. Вы бы с ним познакомились поближе. Он вам понравится. А, черт, музыка пошла. Мой танец. Я побежал.

Он вскочил и бросил сигарету в пепельницу.

– Пока, – сказал лорд Дривер с дружелюбным кивком. – Я бы еще посидел, да нельзя. Это у меня на сегодня была последняя передышка.

Он ушел, а мистер МакИкерн остался на растерзание бурным и разнообразным эмоциям.

Глава XXIX ПОСЛЕДНИЙ РАУНД

Не успело пройти и нескольких минут, как размышления мистера МакИкерна снова были прерваны. На этот раз вошедший был ему незнаком – смуглый, чисто выбритый. Он был не в вечернем костюме, а значит, не мог быть одним из гостей. Мистер МакИкерн не сразу сообразил, кто это такой, но потом вспомнил. Он видел этого человека в гардеробной у сэра Томаса Бланта. Это был слуга сэра Томаса.

– Позвольте сказать вам два слова, сэр?

– В чем дело? – спросил МакИкерн, хмуро глядя на него.

Он еще не совсем опомнился после философских рассуждений лорда Дривера. Мозг его словно бы заволокло какое-то темное облако. Если верить его лордству, некие события происходили у него за спиной. Мысль о том, что Молли могла что-то сделать тайком от него, была слишком непривычной, требовалось время, чтобы ее переварить. Он тупо смотрел на слугу.

– В чем дело? – повторил мистер МакИкерн.

– Прошу меня извинить, но я подумал, что следует поговорить с вами раньше, чем давать отчет сэру Томасу.

– Отчет?

– Я служу в частном детективном агентстве.

– Что?!

– Да, сэр. Агентство Врагга. Возможно, вы о нас слышали. В Холборне. Старинная фирма. Специализируемся на разводах. Вы наверняка видели наши объявления. Мы получили от сэра Томаса письмо с просьбой прислать сотрудника, и начальник направил меня. Я уже несколько лет работаю в этом агентстве. Как я понял, у сэра Томаса не было подозрений против какого-то определенного лица, мне просто поручили быть настороже и, так сказать, держать ухо востро. Мне здорово повезло, а не то бриллиантов ее светлости сейчас бы уже след простыл. Сегодня вечером я схватил виновного.

Он умолк и пристально посмотрел на бывшего начальника полиции. МакИкерн заметно взволновался. Неужели Джимми сделал попытку стащить драгоценности во время бала? Или Штырь?

– Послушайте, – начал он, – это был рыжий… Сыщик смотрел на него со странной улыбкой.

– Нет, он не был рыжий. Я вижу, сэр, вы заинтересовались. Я так и думал, что вам будет интересно. Сейчас я вам все расскажу. Этого человека я заподозрил сразу же, как только он появился в замке. И должен сказать, мне сразу подумалось, что появился он очень подозрительно.

МакИкерн вздрогнул. Ага, так значит, не у него одного возникли сомнения по поводу скоропалительного знакомства Джимми с лордом Дривером!

– Продолжайте, – сказал он.

– Я заподозрил преступный умысел, и мне подумалось, что сегодня – самый подходящий день для покушения на кражу, поскольку из-за спектакля в доме, так сказать, все вверх дном. И я не ошибся. Я весь день старался не отходить от бриллиантов, и вскоре, как я и ожидал, явился этот тип. Не успел он войти в дверь, как я его сцапал.

– Молодец! Не растерялся!

– Мы боролись, но я оказался сильнее, к тому же кое-что знаю о таких вещах, так что я быстро надел на него наручники, отвел его вниз и запер в погребе. Вот как все было, сэр.

Мистер МакИкерн испытал всепоглощающее облегчение. Если лорд Дривер говорил правду и Джимми в самом деле исхитрился очаровать Молли, само небо посылает спасение! С таким выражением, словно хотел сказать: «Ныне отпущаеши!» – он нащупал в кармане портсигар и протянул его сыщику. У мистера МакИкерна это был знак высшего благоволения – угостить сигарой из собственного запаса, своего рода обряд посвящения в рыцари, и удостаивался такой награды далеко не каждый.

Как правило, и принимали ее с должным почтением, но на этот раз события развивались несколько неожиданным образом. Открывая портсигар, мистер МакИкерн ощутил прикосновение к запястьям чего-то холодного и твердого, что-то резко щелкнуло, и подняв глаза, он в полном остолбенении увидел, что сыщик отскочил назад и смотрит на него со зловещей улыбкой поверх весьма грозного на вид револьвера.

Виновен человек или невиновен, но если ему надевают наручники, первая его реакция – попытаться их с себя снять. Это происходит машинально. Мистер МакИкерн рванул стальную цепь, так что жилы вздулись на лбу. Его крупное тело сотрясалось от ярости.

Сыщик с удовлетворением наблюдал за ним. Перед ним была вполне ясная картина: пойманный преступник бьется и корчится в оковах.

– Бесполезно, друг мой, – сказал сыщик.

При звуке его голоса МакИкерн очнулся. В момент первого потрясения в нем проснулся первобытный человек, не знающий, что такое самоконтроль. Он просто бессознательно пытался вырваться. Теперь же он снова стал самим собой.

Он гневно потряс скованными руками.

– Что это значит? – выкрикнул он. – Какого…

– Потише, – резко приказал сыщик. – Назад! – рявкнул он, поскольку МакИкерн сделал шаг вперед.

– Да знаешь ли ты, кто я? – загремел МакИкерн.

– Не знаю, – ответил сыщик. – Потому и надел на тебя браслеты. Ладно, не дури. Твоя игра проиграна. Не понял, что ли?

МакИкерн бессильно привалился к бильярдному столу. Он вдруг ослабел. Все было каким-то нереальным. Может быть, он сошел с ума?

– Вот так, – сказал сыщик. – Там и стой. Там ты не набезобразничаешь. Ловко вы это дело разыграли, ничего не скажешь. Встретил друга из Нью-Йорка, пригласил его в замок! Ловко! Нью-Йорк, это надо же. Он в Нью-Йорке бывал, как я в Тимбукту. Я сразу его раскусил.

В сознании МакИкерна забрезжила ужасная правда. Уверенность, что арестован если не Штырь, так Джимми, затмила ему разум. Только сейчас он начал догадываться, что речь могла идти и о мистере Гейлере.

– Что это значит? – закричал он. – Кого вы арестовали?

– А Бог его знает. Может, ты мне скажешь? Он ведь твой старинный приятель из Тимбукту. Гейлером себя называет.

– Гейлер!

– Он самый. И представь, что он мне тут заявил? Что он сам из той же профессии! Сыщик! Вот ведь наглость какая. Якобы ты его сюда вызвал!

Сыщик весело рассмеялся, вспоминая об этом.

– Так и есть, болван! Я его и вызвал!

– Ах, ты его и вызвал, вот оно что? А с чего это ты взялся вызывать детективов в чужие поместья?

Мистер МакИкерн хотел было ответить, но запнулся. Никогда еще он не понимал до конца глубокий смысл поговорки насчет из огня да в полымя. Чтобы оправдаться, он должен рассказать о своих подозрениях по поводу Джимми, а также о причинах этих подозрений. А сделать это – значит раскрыть свое прошлое. Сцилла и Харибда.

Капелька пота сбежала у него по виску.

– Ну, и что хорошего? – спросил сыщик. – Хитро, конечно, придумано, только вы не учли, что в доме может оказаться настоящий детектив. Тебя-то я стал подозревать, когда тот деятель начал мне про тебя сказки рассказывать. Сложил, понимаешь, два и два. Напарники, говорю сам себе. Слышал я про тебя, как ты навязался в друзья к сэру Томасу и все такое. Ловко, ловко придумано. Сперва сам в дом пролез, а там и приятеля протащил. Он побрякушки сворует и тебе передаст. Тебя-то уж никто подозревать не подумает, и все дела. Ну, честно – так оно у вас было задумано?

– Все это ошибка… – начал МакИкерн, и тут повернулась дверная ручка.

Сыщик оглянулся через плечо. МакИкерн молча и угрюмо смотрел на дверь. Только этого одного и не хватало – чтобы кто-нибудь стал свидетелем его унижения.

В комнату неспешным шагом вошел Джимми.

– Дривер сказал мне, что вы здесь, – начал он, обращаясь к МакИкерну. – Не могли бы вы уделить мне… Эй!

Сыщик спрятал револьвер в карман, как только услышал скрип дверной ручки. Незаметность была одним из главных принципов молодых людей из Детективного агентства Врагга. Но наручники не так легко скрыть. Джимми удивленно рассматривал запястья мистера МакИкерна.

– Это что, игра такая? – спросил он с интересом. Сыщик заговорил доверительным тоном:

– Тут такое дело, мистер Питт. Здесь, в замке, затевались кое-какие опасные игры. Сюда проникла целая шайка грабителей. Вот этот тип как раз из них.

– Что, мистер МакИкерн?!

– Так он себя называет.

Джимми стоило огромного труда удержаться и не спросить мистера МакИкерна, не пьянство ли толкнуло его на скользкую дорожку. Он только печально покачал головой, глядя на исходящего злобой арестанта. Затем взял на себя роль адвоката.

– Мне что-то не верится, – сказал он. – Почему вы на него подумали?

– Да я сегодня поймал его дружка, который называет себя Гейлером…

– Я его знаю, – сказал Джимми. – Он на самом деле детектив. Его пригласил сюда мистер МакИкерн.

У сыщика отвисла челюсть, словно от сильного удара.

– Что? – сказал он слабым голосом.

– Говорил же я… – начал МакИкерн, но сыщик слышал только Джимми. Им овладело тошнотворное предчувствие катастрофы. Он смутно начинал догадываться, что свалял дурака.

– Да, – говорил меж тем Джимми. – Не знаю, право, с чего он это взял, но мистер МакИкерн опасался, как бы кто-нибудь не украл бриллиантовое ожерелье леди Джулии Блант. Вот он и выписал из Лондона этого Гейлера. Возможно, поступок несколько бесцеремонный, но уголовно не наказуемый. Едва ли закон позволяет надевать за это наручники. А куда вы дели славного мистера Гейлера?

– Запер в угольном погребе, – уныло ответил детектив.

Мысль о предстоящем разговоре с неправильно понятым собратом по профессии его совсем не радовала.

– Что вы говорите! Заперли в угольном погребе? – отозвался Джимми. – Ну что ж, надеюсь, ему там хорошо. Он может вести слежку за тараканами. Но все-таки, наверное, лучше бы его выпустить. И, пожалуй, если вы извинитесь… А? Ну, как хотите, я просто предложил. Если кто-то должен поручиться, что мистер МакИкерн не занимается грабежами, так я могу. Он джентльмен со средствами, мы с ним знали друг друга еще в Нью-Йорке. Мы старые знакомые.

– Я не думал…

– А вот это, – сказал Джимми с дружеским участием, – если позволите сказать, главная ошибка у вас, у сыщиков. Вы никогда не думаете.

– Мне и в голову не приходило…

Детектив тревожно посмотрел на мистера МакИкерна. По некоторым признакам можно было предположить, что, оказавшись на свободе, бывший полицейский целиком посвятит себя безудержному разгулу насилия, причем главным участником этого действа будет некий переодетый сыщик.

Служащий детективного агентства вынул из кармана ключ от наручников и нервно повертел его в руках. Мистер МакИкерн придушенно зарычал. Сыщику этого хватило.

– Если не возражаете, мистер Питт…

Он услужливо сунул ключ в руки Джимми и сбежал. Джимми отомкнул наручники. Мистер МакИкерн принялся растирать запястья.

– Хитроумное устройство, – сказал Джимми.

– Я вам весьма обязан, – проворчал мистер МакИкерн, не поднимая глаз.

– Да не за что. Всегда рад помочь. Дьявольски ненадежная штука, косвенные улики, правда? Один мой знакомый на пари залез в чужой дом в Нью-Йорке, так хозяин того дома до сих пор считает его профессиональным грабителем.

– Что такое? – резко спросил МакИкерн.

– Почему я говорю «один знакомый»? К чему эта таинственность? Вы совершенно правы. Это звучит более драматично, но в конце концов вам нужны только факты. Очень хорошо. Я в ту ночь залез к вам в дом на пари. Вот вам чистая правда.

МакИкерн неотрывно смотрел на него. Джимми продолжал:

– Теперь вы спросите, а что же делал со мной вместе Штырь Маллинз? А Штырь залез в мою квартиру часом раньше, и я взял его с собой в роли проводника, философа и друга.

– Штырь Маллинз сказал, что вы английский взломщик.

– Боюсь, я сам ввел его в заблуждение. Я в тот день смотрел в театре премьеру пьесы о взломщике под названием «Любовь медвежатника», и опробовал на Штыре некоторые сугубо технические сведения, которые узнал от своего приятеля, он играл в спектакле главную роль. Я сейчас, когда вошел, сказал, что мы говорили с лордом Дривером. Совсем незадолго до того, как мы познакомились, он встретил в Лондоне этого самого актера, моего приятеля, а зовут его Мифлин, Артур Мифлин. Он сейчас в Лондоне, репетирует спектакль, который привезли из Америки. Вы понимаете, что это значит? Это значит, что, если вы мне не верите, стоит только разыскать Мифлина – не помню, в каком театре пойдет эта пьеса, но это можно выяснить в одну секунду – и спросить его, он подтвердит мои слова. Вы довольны?

МакИкерн не ответил. Всего лишь час назад он готов был бы сражаться до последнего за свое убеждение в виновности Джимми, но события последних десяти минут сильно его потрясли. Он не мог так просто забыть, что именно Джимми вызволил его из крайне неловкого положения. Правда, теперь он понимал, что положение было не настолько ужасное, как ему показалось вначале. Невиновность мистера Гейлера можно было установить уже на следующее утро, отправив по телеграфу запрос в Частное сыскное агентство Додсона, но все же неприятности могли быть большие. Если бы не Джимми, пришлось бы провести несколько часов в крайне постыдных обстоятельствах, если не хуже. Все произошедшее невольно склоняло его в пользу Джимми.

Но укоренившиеся предрассудки трудно вырвать сразу. Бывший полицейский смотрел с сомнением.

– Знаете что, мистер МакИкерн, – сказал Джимми. – Я вас прошу, послушайте меня спокойно минуту или две. В сущности, у нас с вами нет ровно никаких причин вцепляться друг другу в глотку. Гораздо лучше быть друзьями. Пожмем друг другу руки и бросим цапаться. Я думаю, вы догадываетесь, зачем я вас искал?

МакИкерн не ответил.

– Вы знаете, что ваша дочь разорвала помолвку с лордом Дривером?

– Значит, он был прав! – проговорил МакИкерн как бы про себя. – Это вы?

Джимми кивнул. МакИкерн побарабанил пальцами по столу, задумчиво глядя на него.

– А Молли? – сказал он наконец. – Она…,

– Да, – сказал Джимми.

МакИкерн побарабанил еще.

– Не думайте, что мы хотели что-то провернуть у вас за спиной, – сказал Джимми. – Она сказала, что ничего не будет, если вы не дадите согласия. Сказала, вы всегда были партнерами, и она хочет поступить с вами по-честному.

– Правда? – жадно спросил МакИкерн.

– Я думаю, вы тоже должны поступить с ней по-честному. Я, конечно, не Бог весть что, но она выбрала меня. Поступите с ней по-честному.

Он протянул руку, но МакИкерн не заметил этого. Бывший полицейский смотрел прямо перед собой с каким-то странным выражением, какого Джимми никогда не видел у него раньше – загнанным, испуганным. Эти глаза странно контрастировали с жесткими, агрессивными очертаниями губ и подбородка. Он так сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

– Поздно! – крикнул он вдруг. – Я теперь уже хочу по-честному, да поздно. Я не стану мешать ее счастью. Но я ее потеряю! Господи, я ее потеряю!

Он схватился за край стола.

– Думаете, я никогда не говорил себе все то, что вы мне сказали в день, когда мы здесь встретились? Думаете, я не знал, кто я такой есть? Лучше всех знал! А она не знала. Я от нее скрывал. Потел от страха, как бы она случайно не открыла. Когда приехали сюда, думал, все, можно не бояться. А тут вы явились, и я увидел вас с ней рядом. Я думал, вы жулик. Вы были с Маллинзом тогда, в Нью-Йорке. Я ей сказал, что вы жулик.

– Вы ей сказали!

– Сказал, будто я точно это знаю. Я не мог сказать ей правду. Говорю, я навел справки в Нью-Йорке и все про вас выяснил.

Теперь Джимми понял. Загадка была решена. Так вот почему Молли согласилась обручиться с Дривером! На мгновение его захлестнул гнев, но он посмотрел на МакИкерна, и гнев утих. Он не мог злиться на этого человека. Все равно, что бить лежачего. Джимми вдруг увидел все происходящее глазами бывшего полицейского и почувствовал жалость.

– Понимаю, – медленно проговорил он. МакИкерн молча стиснул край стола.

– Понимаю, – повторил Джимми. – Вы думаете, она потребует объяснений.

Он на минуту задумался.

– Скажите ей все, – быстро сказал он. – Для вас же так будет лучше, скажите ей все. Идите сейчас и скажите. Да очнитесь вы! – Он встряхнул МакИкерна за плечо. – Идите сейчас и скажите. Она вас простит. Не бойтесь. Идите, найдите ее и расскажите все.

МакИкерн выпрямился.

– Пойду, – сказал он.

– По-другому нельзя, – сказал Джимми.

МакИкерн открыл дверь и попятился. Джимми услышал в коридоре голоса. Он узнал голос лорда Дривера. МакИкерн отступил еще на шаг. Лорд Дривер вошел в комнату под руку с Молли.

– Хелло, – сказал его лордство, оглядываясь по сторонам. – Привет, Питт! Ну что, мы все собрались, а?

– Лорду Дриверу захотелось покурить, – сказала Молли. Она улыбалась, но в глазах ее пряталась тревога. Она быстро взглянула на отца, на Джимми.

– Молли, милая, – хрипловато проговорил МакИкерн, – мне нужно с тобой поговорить.

Джимми взял его лордство за локоть.

– Пошли, Дривер, покурим на террасе. Они вышли из комнаты.

– О чем там понадобилось говорить старикану? – спросил его лордство. – Что, вы с мисс МакИкерн…

– Да, – сказал Джимми.

– Ого, черт возьми, дружище! Миллион поздравлений и все такое прочее, знаете ли!

– Спасибо, – сказал Джимми. – Сигаретку?

Через какое-то время его лордству пришлось вернуться к своим обязанностям в бальном зале, а Джимми остался сидеть на террасе, курить и думать. Было очень тихо. Среди плюща на стенах замка копошились воробьи, где-то вдали лаяла собака. В бальном зале снова заиграла музыка, она доносилась еле слышно.

В тишине звук открывшейся двери показался Джимми резким, как выстрел. Он поднял голову. Два силуэта нарисовались на фоне светлого прямоугольника, потом дверь снова закрылась. Две фигуры медленно двинулись вниз по ступенькам.

Джимми их узнал. Он встал. Он был в тени, и они не могли его видеть. Они шли вдоль террасы. Вот они уже совсем близко. Они не разговаривали, но в нескольких шагах от него они остановились. Чиркнула спичка, МакИкерн закурил сигару. В желтом свете огонька было ясно видно его лицо. Джимми взглянул, и на душе у него стало покойно.

Он тихонько отступил к цветущим кустам в дальнем конце террасы и, беззвучно спустившись на дорожку, тихонько вернулся в дом.