Текст книги "Том 9. Лорд Бискертон и другие"

Автор книги: Пэлем Вудхаус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 38 страниц)

– Прекратите эти ваши увертки-отвертки! Берри по-прежнему сохранял учтивость.

– Может быть, вы скажете, как ее зовут?

– Я не желаю терпеть этот бред-куверт!

– Как ее зовут? – не отступал Берри. – Мне надо знать ее имя. Если бы вы были так любезны назвать ее имя…

– Вы наконец кончите тут болтать-колготать? – в свою очередь, не сдавался сэр Герберт.

В дверях, как по команде, выросли несколько служителей в нарядной униформе, сверливших Берри тем холодным суровым взглядом, которым бармен смотрит на потенциального любителя выпить на дармовщинку. Берри неохотно признался себе, что его карта бита. Он сделал все, что мог. Разжигать страсти и напрашиваться на скандал – это слишком.

– Хорошо, – кротко сказал он.

И без всякой дальнейшей колготни повернулся и молча двинулся к выходу. Нельзя сказать, чтобы он удалялся совсем достойно, но, по крайней мере, настолько достойно, насколько возможно в его положении.

3

Свет в окне «Мирной заводи» означал, что лорд Бискертон еще не ложился и, несомненно, жаждет поболтать. Берри постучал в окно. Оно гостеприимно открылось, и Берри залез в дом.

– Ну что? – спросил Бисквит. – Как провел время?

Он внимательно оглядел Берри. В поведении друга появилось нечто странное – в глазах сверкали искорки, выдававшие чувства молодожена, только что испившего райского нектара. Вряд ли это можно было приписать посещению вечера выпускников. Причина должна быть в чем-то другом.

– Что это с тобой, приятель? – спросил он. – Ты сияешь, как новый двухпенсовик. Над тобой пролился золотой дождь или что?

Берри сел, встал, снова сел, вскочил, снова сел и опять встал с места. Хозяину дома эта лихорадочность не понравилась.

– Остынь! – скомандовал он. – Сядь и успокойся. От тебя голова кружится.

Берри угомонился на краешке дивана, готовый каждую секунду вновь подскочить до потолка.

– А теперь выкладывай, – потребовал Бисквит.

– Бисквит, – начал Берри, – произошло самое невероятное. Эта девушка…

– Девушка? – с интересом переспросил Бисквит. Ситуация принимала понятные очертания. – Кто она?

– Что? – рассеянно переспросил Берри.

– Я спросил: кто она?

– Не знаю.

– Как ее зовут?

– Не знаю.

– Где она живет?

– Не знаю.

– Да, энциклопедистом тебя не назовешь, старина, – констатировал Бисквит. – Где ты ее встретил?

– Первый раз в ресторане.

– Ну и…

– Мы посмотрели друг на друга.

– А потом?

– Еще посмотрели. Это было в тот день, когда ты нацепил бороду. Помнишь?

– Помню.

– Я был в отчаянии. Я с первого взгляда понял, что это девушка, о которой я мечтал всю жизнь.

– Ах, молодость! – терпеливо произнес Бисквит.

– Как мне было с ней познакомиться? Проблема.

– Проблема всегда найдется. У меня, к примеру, проблема – где бы раздобыть тысчонку.

– Выйдя на улицу, я увидел, что она садится в машину. И меня вдруг осенило. Я вскочил в ту же машину и велел следовать за тобой.

– Следовать за мной? А я-то тут при чем?

– Ты сел в машину перед нами.

Бисквиту стало еще интереснее.

– То есть это произошло в тот день, когда ты приехал на ленч в «Беркли», а я прогуливал бороду и усы?

– Ну да, о чем тебе и толкую.

– Кто ж тогда эта девушка? – задумчиво протянул Бисквит. – Что-то не припоминаю ничего особенного. Но не будем отклоняться от сути вопроса. Итак, ты сел в ее автомобиль. И что дальше?

– Поехали за тобой.

– То есть она сказала: «Есть, сэр» – и ударила по газам? А я думал, она позвала полисмена или врачей из психушки, и тебя доставили по назначению.

Берри задумался. Они дошли до того пункта в его рассказе, о котором ему меньше всего хотелось говорить. Какому влюбленному приятно сознавать, что он обманывает любимую девушку? В обеденном зале отеля «Мазарин» был момент, когда он готов был пойти на чистосердечное признание. Правда, поостерегся от откровений, но совесть не давала ему покоя.

– Должен сказать, Бисквит, я ей солгал.

– Рановато начал.

– Сказал, что я секретный агент. Бисквит открыл рот.

– Кто-кто?

– Секретный агент. Это объясняло, почему я вскочил в чужую машину и велел следовать за тобой.

– Ты сказал, что это я?

– Я сказал ей, что это главарь кокаиновой банды. Бисквит искренне поблагодарил друга.

– Надо же было как-то объяснить.

– А что было после того, как ты сказал ей, что это неправда?

– Я не сказал.

– Она до сих пор считает тебя секретным агентом?

– Да.

– Господь с тобой, дружище! Такой байки я давно не слыхал. Итак, она до сих пор думает, что ты из секретной службы. И ты ничего ей не открыл?

– Нет. А дальше было вот что. Когда я вышел из бара, ее и след простыл. Машины не было. Укатила. А сегодня я опять ее встретил. В «Мазарине» был бал, я уходил с нашего обеда и увидел ее в лифте. Я тоже поднялся наверх и нашел ее в обеденном зале. И только мы начали разговаривать, как подошел хозяин бала и выпер меня.

Бисквит оценивающе хмыкнул.

– Но до этого я успел… То есть, – сбивчиво заговорил Берри, – что-то было в ее глазах такое… Она так смотрит… Если бы только у меня была еще минута… Она так на меня смотрела…

– Ты втюрился? – спросил Бисквит, который любил интересные истории.

Берри пожал плечами.

– Зря ты иронизируешь.

– Либо втюрился, либо нет. Третьего не дано, – твердо заявил Бисквит.

– Мне кажется, ей было приятно меня увидеть.

– Ага. И ты, наверное, спросил, как ее зовут?

– Нет.

– Нет?

– Не успел.

– Узнал, где она живет?

– Нет.

– Она спросила, как тебя зовут?

– Нет.

– Она спросила, где ты живешь?

– Нет.

– А о чем же тогда вы говорили? – спросил Бисквит. – О ситуации в России?

Берри нервно сжал кулаки. Мрачное воспоминание тенью легло на его лицо.

– Я выяснил одну вещь, – сказал он. – Она обручена.

– Обручена?

– Да. Теперь я не беспокоюсь насчет того, чтобы ее найти. Я знаю, что найду. Но если она помолвлена…

Он умолк и угрюмо уставился в ковер.

– Ты полагаешь, что Конвей не имеет права вставать на пути какого-то неизвестного типа, который ее преданно любит?

– Да, но все равно…

– Все равно ты собираешься это сделать?

– Да.

– Молодец.

– Ты вправду так считаешь?

– Конечно, – определенно ответил Бисквит. – В любви все средства хороши, как на войне, так ведь? Я прямо вижу этого типа, как живого. Птенчик в очках и с безвольным подбородком. У него нет ни одного шанса. Господи милостивый! Все-таки интересно, что он чувствует. Он, наверное, на Мервина Флока похож.

– Кто такой Мервин Флок?

– Да так, тоже один тип, – ответил Бисквит. – Пузырь такой. Шишка на ровном месте. Ужасно неприятный. Не дрейфь, старина. Дуй вперед без оглядки. У тебя и без того хлопот полон рот, чтобы еще думать про какого-то гада ползучего.

Берри устремил на друга взгляд, полный глубочайшей признательности. Слова Бисквита, как бальзам, лились на его сердце.

– Я рад, что ты так думаешь, – сказал он.

– А я рад, что ты рад, – великодушно ответил Бисквит.

ГЛАВА VIII

Мистер Фрисби нажал на кнопку звонка, и в комнату резво, как ягненок по весенней травке, вкатился его личный секретарь. Знаменательные события вчерашнего вечера подняли настроение Берри Конвея до заоблачных высот. Ему казалось, что он шествует по розовым облакам, паря над улыбающимся ему миром.

– Звонили, сэр? – нежно пропел он.

– Ясно, звонил. Вы же слышали. Нечего задавать дурацкие вопросы. Соедините меня с мистером Роббинсом.

– Мистером… э? – переспросил Берри. Он изо всех сил желал оказать услугу своему хозяину, облегчить ему труды и исполнить любую его причуду, но прозвучавшее имя было ему незнакомо. Берри свыкся с тем, что иной раз мистер

Фрисби выражается темно. Он пользовался какими-то своими правилами строения фраз. Мог вдруг упомянуть кого-нибудь вроде этого Роббинса без всякого предварительного разъяснения. «Мистером… э?» – спросил Берри.

– Мистером – черт – вас – подери – оглохли – вы – что ли – я говорю – простым – языком – купите – слуховой – аппарат – Роббинсом. – Моим адвокатом. Чансери, 096332. Немедленно.

– Разумеется, сэр, – кротко ответил Берри.

Вид хозяина озаботил Берри. По-видимому, накануне с мистером Фрисби произошло нечто малоприятное. Он сидел, скорчившись в кресле, будто получил удар под дых. Лицо у него вытянулось, складки возле рта обозначились резче. Берри подмывало спросить, в чем дело, о чем печаль и где она хозяина настигла. Долгий разговор по душам о несчастьях мистера Фрисби очень отвечал настроению Берри, готового любить весь свет.

Но скромность подсказала ему, что лучше воздержаться от вопросов. Он удовлетворился тем, что набрал номер и установил связь с поверенным мистера Фрисби.

– Мистер Роббинс на проводе, сэр, – возвестил он голосом, каким говорят с тяжелобольным, и передал трубку страдальцу.

– Хорошо, – отозвался мистер Фрисби. – Идите. Берри повиновался, искоса бросив на хозяина ласковый взгляд. Таким образом он хотел дать мистеру Фрисби знак, что, какие бы тучи ни застилали его горизонт, он всегда сможет положиться на Джона Бересфорда Конвея. К большому его счастью, мистер Фрисби этого взгляда не заметил.

– Роббинс! – пролаял он в трубку, когда дверь затворилась.

Ему ответил приглушенный голос человека, присутствующего при конфискации закладной или последнем свидании любовников, расстающихся навеки.

– Да, мистер Фрисби?

– Роббинс, немедленно приезжайте. Немедленно.

– Что-то случилось, мистер Фрисби?

– Да нет! – горько сказал финансист. – Ничего не случилось. Все прекрасно. Меня надули, как последнего дурака.

– Быть не может! – произнес сумеречный голос.

– Это не телефонный разговор. Приезжайте. Поторопитесь.

– Выезжаю, мистер Фрисби.

Мистер Фрисби повесил трубку и, поднявшись, принялся мерить шагами кабинет. Потом вернулся к столу, взял письмо, прочел его еще раз (уже в десятый), издал невнятный звук (пятнадцатый), положил на место и вновь принялся шагать. Он выглядел очень усталым, и окажись тут сейчас Берри Конвей, он бы по-братски положил руку на плечо шефу, похлопал его по спине и сказал: «Ну что, старина, в чем дело?». К счастью, Берри в данный момент находился у себя в комнате и предавался своим мечтам, кои были потревожены звонком.

Войдя в кабинет, он застал мистера Фрисби странно вальсирующим и похожим на тех миллионеров, которых обнаруживают в библиотеках с ножом в сердце.

– Сэр? – нежно спросил Берри.

– Мистер Роббинс еще не, прибыл?

– Пока нет, сэр, – вздохнул Берри.

– Черт подери!

– Очень хорошо, сэр.

Мистер Фрисби возобновил свой танец, только на минутку сделал паузу, чтобы в одиннадцатый раз перечитать письмо, лежавшее на столе.

Дверь распахнулась. Вошел секретарь.

– Мистер Роббинс, сэр! – объявил он.

Мистер Роббинс из конторы «Роббинс, Роббинс, Роббинс и Роббинс. Адвокаты и Поверенные в Делах» был в точности таким, каким вы могли бы его вообразить, судя по голосу в телефонной трубке. Он выглядел и вел себя так, словно присутствовал на ответственных похоронах. Сняв котелок, он возложил его на стол, словно траурный венок.

– Доброе утро, мистер Фрисби, – сказал он так, как будто вся комната заполнена людьми, прощающимися с закладными и любовниками, прощающимися навеки.

– Роббинс! – вскричал финансист. – Меня провели, как молокососа!

Адвокат еще на миллиметр поджал тонкие губы, как бы желая сказать, что только этого и надо ожидать от мира, где нет ничего святого и где в любой момент самый безобидный и невинный из людей может лишиться дохода и собственности, причем на законном основании.

– Каковы факты, мистер Фрисби?

Мистер Фрисби издал рев морского льва, требующего рыбку в зоопарке.

– Сейчас скажу, каковы факты. Слушайте. Вы знаете, что я практически владелец «Прыткой Ящерки», медных приисков?

– Естественно.

– Так вот, позавчера там открыли новую жилу. Похоже, что богатейшую.

– Великолепно.

– Не так уж великолепно, – поправил его мистер Фрисби. – Жила начинается на самой границе «Прыткой Ящерки», а затем уходит в соседний рудник – чертову дыру под названием «Мечта Сбывается», которую все давным-давно похоронили. И вот туда-то уходит моя медь.

– Печально.

– Да, – подтвердил мистер Фрисби, глядя на поверенного какими-то странными глазами. – По меньшей мере.

– Конечно, – сказал мистер Роббинс, который обладал хорошими математическими способностями и быстро производил подсчеты в уме, – это значительно увеличило бы прибыльность соседнего участка.

– Вы правильно все поняли, – согласился мистер Фрисби. – И, разумеется, мне захотелось купить его втихую. Я навел справки и выяснил, что первый владелец продал его женщине, миссис Джервис.

– Вы с ней связались?

– Она умерла. Но мне вдруг вспомнилось, что мой секретарь упомянул как-то, что эта женщина – его тетя. И она завещала ему шахту.

– Ваш секретарь? Молодой Паркинсон?

– Нет. Паркинсон уволился. Это новый. Конвей. Вы с ним не знакомы. Он пришел ко мне и попросил совета насчет этой шахты. Сказал, что она пустая, добычи нет и ему хотелось бы от нее избавиться, чтобы выручить несколько сотен. Знаете, Роббинс, когда я это услыхал, то поверил в чудеса, чего со мной не бывало с тех времен, как я покинул воскресную школу в Каркассоне, штат Иллинойс, тридцать пять лет назад. Вам вполне ясно, что произошло? Этот субъект прямо у меня в конторе, без всякого понятия о том, чем владеет. Я чуть самописку не сломал.

– Замечательно.

Мистер Фрисби сделал тур по кабинету.

– Думать было некогда, и теперь мне понятно, что я дал маху. Мне казалось, что, если я оформлю покупку на свое имя, он может заподозрить неладное. Поэтому я сказал ему, что у меня есть один знакомый, Дж. Б. Хоук, который скупает нерентабельные шахты, и я к нему обращусь. Этот Хоук выручил меня пару раз в делах, в которых я сам не хотел засвечиваться. Краснорожий жулик, который ошивается в финансовых кругах и всех знает. Он мне никогда не нравился, но я надеялся, что на него можно положиться. Я велел ему обратиться к Конвею и предложить пятьсот фунтов.

– За прииск, цена которому – миллионы? – сухо уточнил мистер Роббинс.

– Бизнес есть бизнес, – сказал мистер Фрисби.

– Разумеется, – ответил мистер Роббинс. – И ваш молодой человек принял предложение?

– Он ошалел от счастья.

– Тогда…

– Погодите! – прервал его мистер Фрисби. – Знаете, что случилось? Этот сукин сын Хоук купил шахту себе. Мне следовало догадаться, что он наверняка что-то заподозрит. Может, кто-то ему шепнул словечко. У него есть приятели в Аризоне. Оттуда вероятна утечка информации. Так или иначе, он выписал Конвею чек, получил квитанцию и теперь притязает на эту «Мечту».

– Дела, – покачал головой мистер Роббинс.

Мистер Фрисби сделал еще несколько па, очень изящных. Закончив пируэтом у стола, он взял письмо и протянул поверенному.

– Прочтите.

Мистер Роббинс сделал, что было велено, и издал два звука «хм» и один «э…». Мистер Фрисби жадно смотрел на него.

– Нельзя же позволить ему убежать с этой бумагой? – с надеждой спросил он. – Никак нельзя такое допустить. Даже не говорите мне, что это возможно. Это же грабеж средь бела дня.

Мистер Роббинс покачал головой. В этом не было ничего обнадеживающего.

– Не осталось ли у вас какого-нибудь документа, письменного свидетельства о том, что Хоук действовал от вашего имени, как ваш агент?

– Конечно, нет. Я никогда не попадал в такую переделку.

– Тогда, мистер Фрисби, боюсь…

– Что он может улизнуть с бумагой?

– Боюсь, что так.

– Черт! – воскликнул мистер Фрисби.

Чело адвоката затуманилось мыслью. Он как бы взвешивал в уме, к какому разряду услуг, оказываемых его компанией, можно отнести то, что он решается предложить клиенту.

– Это же убийство первой степени! – выкрикнул Фрисби.

– Я обратил внимание, – сказал мистер Роббинс, – что этот мистер Хоук пишет о своем намерении прийти к вам нынче утром со своим адвокатом, мистером Беллами. Я хорошо знаю Беллами. Боюсь, что, если Беллами подтвердит законность сделки, никакой надежды не останется. Это очень компетентный юрист. Я высоко ценю мистера Беллами.

– Смотрите, что он пишет на второй странице. Посмотрите, что он мне предлагает!

– Да, я помню. Он предлагает вам слить «Мечту» с «Прыткой Ящеркой» и назвать объединенную собственность «Уголком Прыткой Ящерки, Инкорпорейтед»…

– И при этом хочет получить половину акций!

– Если за ним стоит Беллами, мистер Фрисби, именно половиной мы и должны пожертвовать.

– Но это же золотая жила!

– Насколько я понял – медная.

– Я в том смысле, что теряю очень много.

– Крайне неприятно, сэр.

– Как вы сказали? – тихо переспросил мистер Фрисби.

– Я сказал, крайне неприятно, сэр.

– Вот именно, – подтвердил мистер Фрисби. – Вы очень точно сформулировали.

Мистер Роббинс грустно и нежно посмотрел на свою шляпу.

– Если вам необходимо приобрести в собственность эту «Мечту», – сказал он, – я не вижу другого пути, кроме как принять предложение мистера Хоука. Он, несомненно, владеет этой шахтой и контролирует ее. Если вы пожелаете, я могу присутствовать на встрече, в которой я был бы счастлив участвовать, но ничем другим помочь не могу.

– Сможете, – сказал мистер Фрисби. – Вы хотя бы не дадите мне двинуть этого негодяя стулом по башке и попасть на виселицу за убийство.

Дверь открылась. Появился секретарь.

– Мистер Хоук! – объявил он басом.

И добавил, будто делая приписку карандашом к основному тексту:

– И мистер Беллами.

На пороге возник тандем Хоук-Беллами. Оба были явно в приподнятом настроении. Мистер Хоук изменился до неузнаваемости. Он ничем не напоминал того вертлявого человечка, который служил мистеру Фрисби много лет.

– Доброе утро, Пат, – бросил мистер Хоук.

– Доброе утро, мистер Фрисби, – сказал его спутник.

– Ну что же, – произнес мистер Хоук, – вы прекрасно выглядите.

– Как поживаете, Беллами? – осведомился мистер Роббинс.

– Прекрасно. А вы?

– В добром здравии, благодарю вас.

– Великолепно, – сказал мистер Беллами.

Он сел. Дж. Б. Хоук тоже сел. И мистер Роббинс сел. Мистер Фрисби уже сидел.

Совет начался.

Когда публика читает в газетах о том, что две финансовые компании договорились о слиянии, она даже отдаленно не представляет себе, какая кропотливая работа предшествует этой договоренности. Поэтому нижеследующее описание события, которое произошло в кабинете мистера Фрисби, вряд ли будет излишним.

Дж. Б. Хоук начал с вопроса о том, как идет у него игра в гольф. Мистер Фрисби вместо ответа обнажил зубы в улыбке, напоминая шакала, угодившего в капкан, на что мистер Хоук заметил, что у него самого наметился значительный прогресс по части первого удара, но попасть в лунку ему все еще нелегко. Он не уверен, в чем конкретно заключается трудность – то ли правая пережимает, то ли левая слабовата, но попадает он в одном случае из семи.

– Вот, к примеру, позавчера в Оксли… – сказал мистер Хоук.

Деловые люди умеют ясно выражать свои мысли. Дж. Б. Хоук не оставил у слушателей никаких белых пятен в представлении о том, что произошло позавчера в Оксли. Они будто сами там побывали.

Когда он закончил рассказ, мистер Беллами упомянул о похожем случае, имевшем место в позапрошлое воскресенье в Чизлхерсте.

– Очень забавная игра, – сказал мистер Беллами.

– Двух мнений быть не может, – сказал мистер Хоук.

– О гольфе можно говорить часами, – сказал мистер Беллами.

– Что правда, то правда, – сказал мистер Хоук. – Очень забавная игра. Часами можно о ней говорить.

В этот момент мистер Фрисби процедил сквозь зубы что-то нечленораздельное и сломал карандаш.

Ненадолго воцарилось молчание.

Возвращаясь к разговору, мистер Хоук попросил прервать его, если собеседникам известна эта история; но знают ли они про двух ирландцев?

И он со всеми подробностями пересказал эту историю, приправляя, где нужно, диалог сильным шведским акцентом. Закончив рассказ, он от души рассмеялся и передал слово следующему докладчику.

Им опять стал мистер Беллами. Преодолевая приступы смеха, вызванного анекдотом друга, мистер Беллами сказал, что припомнил похожий анекдот, где фигурировала парочка шотландцев, Дональд и Сэнди. Он извинился за то, что не может точно воспроизвести выговор, но по мере сил попытался это сделать, превратив северных бриттов в монстров, говорящих на диковинной смеси кокни и африкаанс. Самого мистера Беллами рассказ очень позабавил, и мистера Хоука тоже. Мистеру Фрисби показался особенно оскорбительным смех мистера Хоука. Ничего противнее и быть не могло.

Мистера Фрисби ни один из анекдотов не рассмешил. Мистера Роббинса тоже. Мистер Роббинс взял шляпу, погладил ее ладонью, пристально рассмотрел, будто взвешивая шансы появления из нее кролика, и положил на место – с почтительностью многомудрого человека. Мистер Фрисби, бросив на мистера Хоука взгляд, исполненный чрезвычайного презрения, взял лежавшую на столе отстегнутую манжету и начертал на ней:

«ДЖ. Б. ХОУК – КРАСНОРОЖИЙ РАЗБОЙНИК»

Между тем рассказчики обменивались между собой тошнотворно-ласковыми взглядами.

– Ну, вы отмочили, Макс, – сказал Хоук.

– И я чуть не лопнул от смеха от вашей истории, Дж. Б., – сказал Беллами.

– Мне вчера рассказали уморительную штуку про двух евреев, – сказал Хоук.

– Это какую? – сказал Беллами.

– Скажите, если слышали, – предупредил Хоук.

Как раз в этот момент мистер Роббинс из компании «Роббинс, Роббинс, Роббинс и Роббинс» неохотно оторвал взгляд от шляпы, откашлялся, многозначительно прочищая горло, и произнес:

– Э… джентльмены.

– Да, – с готовностью отозвался Дж. Б. Хоук, понимая, что свершается переход ко второму кругу формальностей, – давайте вернемся к нашим баранам.

Некоторое время все молчали.

Первым нарушил молчание мистер Фрисби.

– Интересно, – задумчиво сказал он.

– Что именно? – живо спросил мистер Хоук.

– Да так, пустяки, – ответил мистер Фрисби. – Ваш инициал «Б» – это сокращенно что?

– Бернард, – с оттенком гордости ответил мистер Хоук.

– Неужто? – удивился мистер Фрисби. – А я думал – Бандит.

– Гм, – произнес мистер Хоук.

– Джентльмены, джентльмены! – воззвал мистер Роббинс.

– В самом деле, джентльмены! – поддержал его мистер Беллами.

– Совещание окончено? – обратился мистер Хоук к своему поверенному.

Мистер Беллами отрицательно покачал головой.

– Логическим завершением служит либо физическое Действие, либо банкет.

– Вот как? – переспросил мистер Фрисби вставая. – Не знал. Тогда приступим.

– Джентльмены, джентльмены, джентльмены, джентльмены! – воскликнул мистер Роббинс, как будто все четыре Роббинса заговорили одновременно.

Опять все умолкли.

– Так мы ни до чего не договоримся, – укоризненно проговорил мистер Хоук.

– Верно, – сказал мистер Роббинс, глядя на мистера Фрисби, как любящий отец на провинившегося сына.

– Прошу вас, джентльмены, – вставил мистер Беллами, – давайте попытаемся избежать того, что можно назвать словесной дуэлью.

– А также личными выпадами, – подхватил мистер Роббинс– Недружественными актами. Конфронтация, как правильно заметил мистер Хоук, ни к чему хорошему не приведет.

– По правде сказать, нам и идти-то никуда не надо, – с вернувшейся к нему прежней живостью добавил мистер Хоук. – То есть мы уже пришли. Понятно, что я имею в виду? Толковать-то не о чем. Все ясно, как Божий день. Я владелец «Мечты Сбывается», так? Нет, скажите, да или нет? Ежели кто не согласен, пусть объяснится. Пускай выложит все начистоту. Вот скажите мне, – обратил он свой вопрос непосредственно мистеру Фрисби, – вы ведь не собираетесь оспаривать мой статус? Нет ведь? Ну тогда давайте перейдем прямо к индейке.

– Какой индейке?

– Американская поговорка, – пояснил мистер Беллами. – Означает – давайте сконцентрируемся на нашем… э… казусе.

– Весьма характерное речение, – заметил мистер Роббинс.

Мистер Фрисби, умевший проигрывать, не стал уклоняться от сути вопроса.

– Вы завладели «Мечтой Сбывается», как какой-нибудь Капитан Кидд или Джесси Джеймс.

– Позвольте! – воскликнул мистер Роббинс.

– Вы можете владеть «Мечтой», но не сможете производить добычу без моего транспортера. Вам придется перевозить руду по горам на мулах.

– Мой клиент, – заявил мистер Беллами, – в курсе дела. Абсолютно. Поэтому он и предлагает вам это присоединение.

– Слияние.

– Это присоединение или слияние.

– Думаю, что я тоже могу быть совершенно откровенен, дорогой Фрисби, – сказал мистер Роббинс– Так вот, по моему мнению, моему тщательно взвешенному мнению, альтернативы предложению мистера Хоука у вас нет.

Резкий звук нарушил молчание, последовавшее за этим заявлением. Это чихнул мистер Фрисби, и на этом чихе завершилась, так сказать, художественная часть совещания. Далее инициатива перешла к юристам, и беседа продолжилась в деловом, довольно скучном ключе. А поскольку никакой историк не пожелал бы испортить чистые страницы хроники абракадаброй, которую несут адвокаты, встречаясь друг с другом, дальнейшее описание события мы тоже опустим.

Мистер Беллами вытащил из портфеля проект меморандума и вручил мистеру Роббинсу, добавив на словах, что полагает данный текст исчерпывающим. Мистер Роббинс, водрузив на нос особые очки в знак важности момента, изучил документ и согласился с вышесказанным. Мистер Беллами зачитал меморандум вслух, мистер Хоук сказал «да». Мистер Фрисби сидел и страдал.

Затем оба законника удалились, продолжая беседовать о двойном налогообложении, наследственном праве и тому подобном, как это в обычае у людей их профессии. Мистер Хоук, убедившись, что дверь плотно закрыта, осторожно приблизился к столу мистера Фрисби.

– Эй, – сказал мистер Хоук.

Мистер Фрисби безучастно взглянул на него. Он сидел, уронив голову на руки.

– Вы еще здесь? – спросил он.

– Да, – ответил мистер Хоук.

– Почему? – без тени гостеприимства спросил мистер Фрисби.

Мистер Хоук доверительно перегнулся через стол.

– Послушайте, – сказал он, – раз уж эти двое смылись, мы можем побеседовать по душам.

В ответ мистер Фрисби проинформировал мистера Хоука, что, на его взгляд, он, мистер Хоук, – вор и грабитель, разбойник с большой дороги, карманник и похититель тел. Однажды, сказал мистер Фрисби, в Мексике довелось ему видеть гремучую змею, и у него сложилось очень неблагоприятное мнение об этом пресмыкающемся, но уж если бы ему, мистеру Фрисби, пришлось выбирать партнера для беседы по душам, он предпочел бы гремучую змею, а не мистера Хоука. Уж лучше ему обняться с сотней гремучих змей, чем беседовать с мистером Хоуком. Потому что, объяснил он, он считает мистера Хоука собакой, червем, скунсом, шакалом и мерзейшим вымогателем.

– Это так, но шутки в сторону, – дружелюбно сказал мистер Хоук. – Послушайте, Теперь, когда мы стали партнерами, надо кое о чем договориться. Как насчет акционеров? То есть, как вы думаете, когда мы известим их о слиянии – может быть, после того, как выкупим все акции?

Мистер Фрисби промолчал.

– Можем потерять до пятидесяти пунктов на каждой акции, когда дельце откроется. Хотя почему пятьдесят? Как начнут скупать…

Мистер Фрисби задумчиво жевал кончик ручки.

– Знаете, что такое медь? – вопросил мистер Хоук. – Очень нестабильная вещь. То цена на нее падает, то возносится на самое небо. Помню, первые акции я купил у компании «Зеленый Ханаан* по двадцать пять. Продал по пятьдесят и потом кусал локти, потому что акции сразу подскочили до двух сотен. Сегодня можно скупить все акции «Прыткой Ящерки», и у вас еще останется, на что выпить и закусить. А как только просочится информация о слиянии компаний, «Нэшнл Сити Бэнк» должен будет выложить всю наличность, чтобы прикупить полдюжины. Вот что такое биржевая игра. Это я вам говорю. Так что нам с вами надо заключить одно маленькое джентльменское соглашение.

– Кто тут джентльмены? – заинтересовался мистер Фрисби.

– Вы и я.

– А!

Мистер Хоук продолжил.

– Мы быстренько охомутаем этих биржевиков. Если начать продавать акции по паре тысяч за раз, народ начнет принюхиваться.

Мистер Фрисби едва сдерживался, ерзая в кресле. Он был оскорблен в лучших чувствах – этот так называемый компаньон полагает, что может учить его азам финансового дела.

– Вы идете к своему брокеру и начнете продавать, – гнул свое мистер Хоук, не замечая в собеседнике знаков нетерпения, – а уж он, чтоб мне лопнуть, постарается. Он известит своих клиентов о том, что президент «Прыткой Ящерки» вышел из подполья и это подозрительно. И они кинутся скупать.

– Естественно, – буркнул мистер Фрисби.

– А вы пойдете к нему на биржу и шепнете на ушко, что желаете продать пару-тройку тысяч…

– Без вас знаю, – сказал мистер Фрисби.

– А мы тем временем скупаем все подчистую в Париже или Амстердаме. Ну, каково?

Мистер Фрисби хмуро молчал. В смысле морали у него не было никаких возражений против предложенной схемы. Он ее полностью одобрял. Его огорчало лишь то, что, получая выгоду, он тем самым обогащал и мистера Хоука.

– Ну что, идет? – спросил упомянутый джентльмен.

– Да, – ответил мистер Фрисби.

– Порядок, – заключил мистер Хоук. – Значит, дело сделано.

Лицо его горело воодушевлением.

– Я знал, что день, когда я стану вашим партнером, будет для меня счастливейшим, Пат, – по-приятельски сказал он.

– Я тебе не Пат, – неласково сказал мистер Фрисби.

– А как ваше имя?

– Не твое дело.

Это был щекотливый пункт. Много утекло времени, но он до сих пор не мог забыть того дня, когда главный заводила у них в школе выведал его тайну.

– Ну что ж, я пошел, – сказал мистер Хоук.

– Сделай милость, – сердечно отозвался мистер Фрисби. – Хочется поскорее открыть окна и проветрить.

– Кстати, а вы не слыхали историю про двух…

– Слыхал.

– Тогда я пошел.

– Очень рад.

Дж. Б. Хоук победоносно прошествовал к выходу и, перешагнув порог, наткнулся на что-то внушительное.

– Смотрите, куда идете, – недовольно буркнул он.

– А, здравствуйте, мистер Хоук! – дружелюбно ответили ему.

Дж. Б. Хоук узнал молодого человека, которого без преувеличения можно было назвать основателем его благосостояния. Именно этому молодому человеку он был обязан удовольствием сидеть в кабинете Т. Патерсона Фрисби и учить последнего уму-разуму. Это приятное воспоминание умерило боль в большом пальце ноги, на который Берри наступил.

– А, приветствую вас, мистер Конвей! – радушно воскликнул мистер Хоук. – Не желаете ли хорошую сигару?

– Благодарю.

– Как делишки, мистер Конвей?

– Прекрасно. А у вас?

– Отлично.

– Значит, мы оба в порядке. Замечательно! – заключил Берри.

– Нет ли у вас еще рудников на продажу? – осведомился мистер Хоук.

– Нет. У меня был один-единственный. Могу предложить вам пять тысяч акций «Федерального Красителя», если пожелаете.

– Нет, не требуется.

– Нет так нет. Надеюсь, вы довольны покупкой. Мистер Хоук нахмурился.

– Вы меня здорово нагрели, – сказал он. – Двадцать пять тысяч долларов за клочок пустыни, заросшей кактусами. Ничего не скажешь, ловкий вы делец.

Берри, пребывавшему в настроении полного благодушия и не желавшему замечать вокруг себя ничего, кроме улыбок, расточаемых ему, показалось, что надо произнести слова утешения. Ему тоже казалось, что мистер Хоук пошел на поводу собственного благородства и потерпел убытки.