Текст книги "Муравьи, кто они?"

Автор книги: Павел Мариковский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 44 страниц)

Дружные полеты

День близится к концу. Пора выбирать бивак. Перед нами как будто хорошее и красивое место: с высокого обрывистого берега видны зеленый тугай, заречные дали и синяя каемка далекого хребта Заилийский Алатау. Но найти площадку для ночлега нелегко. Вот эта, пожалуй, хороша, хотя с одной стороны расположена колония песчанок, с другой – колючие кусты.

Поставлена машина, пора стелить тент, растягивать полога. Но чистая площадка, оказывается, занята, ее пересекает оживленная колонна муравьев-жнецов. Они сейчас вышли на поиски урожая. Весна ныне сухая, травы плохие, жнецам придется голодать, да еще мы устроились на их дороге.

Придется переезжать! Но выход быстро находится. Я насыпаю возле муравьиного холмика кучку пшена, от нее протягиваю дорожку из зерен в сторону в колючие кусты. Среди муравьев переполох. Какая чудесная находка! Сборщики хватают зерна, спешат с ними в гнездо. Вскоре на чистой площадке нет ни одного муравья, все переключились на заготовку пшена. Теперь колонна тянется в кусты, хватит им работы на всю ночь, можно спать спокойно.

Следующий день удивительно тихий и теплый. Не шелохнутся тугаи, замерли травы, на синем небе ни одного облачка, светит солнце, от нагретой земли струится воздух и от него колышется горизонт. Все небо унизано цепочками журавлиных стай. Теплый день поторопил их на родину. Жаворонки будто захлебываются в безудержных песнях. И у жнецов тоже важное событие: из входов гнезда, показываются головки осторожных самок, поблескивают прозрачные крылья, одна за другой выбегают наверх, торопясь, взмахивают блестящими крыльями и уносятся вверх в необъятную синеву неба. За несколько мгновений полета муравей превращается в едва заметную точку, потом и она исчезает, лишь иногда на солнце, отблеском сверкнув крыльями. Несколько самок поднимаются не как все, а по-своему, строго вертикально. Муравьи одинаковые, а характеры разные!

Не только наш муравейник выпускает на волю своих питомцев. Сегодня для всех муравьев-жнецов день свадебных полетов. Воспользовались неожиданным весенним теплом и тихой погодой.

Кое-кто уже успел отлетаться и сбросить крылья. Ползут по земле молодые самки, ищут убежища.

Вдоволь насмотрелся на полеты жнецов, собираюсь в поход. Но в последний с момент вижу странное. Сверху вниз на муравейник медленно опускается сверкающий на солнце комочек. За ним отвесно падает другой. Это пары: самцы с самками. Они приземляются прямо на муравейник в самую гущу возбужденных муравьев. Возле них сразу же собирается толпа. Крылатых самок хватают со всех сторон, тащат в подземелье. На ходу от них отваливаются чудесные, и теперь ненужные, крылья.

Неужели некоторые самки поднимаются строго вертикально над своим родительским гнездом, чтобы там высоко встретив себе пару возвратиться обратно в родное жилище? Но кто они эти особенные избранницы, за счет которых происходит пополнение родительниц большой семьи, почему именно они так поступили, а другие навсегда унеслись вдаль, в мир неожиданностей? Если муравейник нуждается в производительницах, почему нельзя обойтись теми, кто бродит сейчас всюду по земле в поисках пристанища? Сколько их бездомных, одиноких и беззащитных самок! Среди них так мало удачниц. Большинство погибнет от разнообразных недугов, болезней и врагов.

В стороне от машины на ветке кустика караганы висит походный резиновый умывальник. Под ним земля влажна и на этом крохотном участке молодая самка, едва сбросившая доспехи свадебного полета, спешно роет землю, готовит начало обители.

Для жнецов влага – первое и непременное условие жизни, встретив участок влаги, она не подозревает, что вокруг него жаркая земля, иссушенная зноем.

В дальний путь

Солнце склонилось к западу, и в глубокий каньон реки Чарын среди каменистой пустыни легла тень. На ее темном фоне я вижу рои беснующихся насекомых. Они поспешно несутся кверху, против легкого встречного ветра, дующего с низовий реки, мелькают мимо меня, направляясь с высоких красных гор далеко в пустыню.

Рискуя свалиться под откос, размахиваю сачком и рассматриваю улов.

Это крылатые муравьи Кампонотус ламеери. Они гнездятся в тугаях рек, проделывая многочисленные галереи под корой деревьев и в древесине тополей. Образ жизни этих муравьев неизвестен. Ярко-оранжевая грудь и черное брюшко у самки отливают гладкой, как зеркало, поверхностью. Рабочие похожи на самок, но меньше их. Самцы тоже значительно меньше своих супруг, но черные. Муравей редкий.

Поспешный их полет из каньонов, из маленьких тугайчиков, в которых воспитывались муравьи, продолжается долго. Иногда муравьи образуют сверкающее прозрачными крыльями облачко. Но никто из них не обращает внимания друг на друга. Будто крылатым муравьям предстоит дальний путь в особые обиталища и сейчас не время для брачных дел. Странные обычаи, не как у всех!

Хочется подольше понаблюдать за полетом муравьев, наловить для коллекции побольше путешественников, но вблизи на скалистом уступе в гнезде уже около часа лежит одинокое яйцо орла и медленно остывает, а мать беспокойно планирует в небе, всматриваясь пронзительными желтыми глазами в нарушителя покоя.

Придется покинуть это место, оставить в покое птицу. Но всюду над каньонами несутся кверху в пустыню крылатые муравьи. Зачем они туда стремятся? Быть может, держат путь в далекие тополевые леса в низовья реки Чарын, в обширные тугаи реки Или, на родину своих предков, места раздольные, где так много старых деревьев и проточенных в их древесине муравейников. Здесь же в каньонах реки Чарына только узкой каемкой вдоль воды растут деревья и муравьям, по-видимому, негде жить. Но как они ощущают, что надо искать другие и более раздольные территории жизни.

Я опять карабкаюсь кверху, перебираюсь над обрывами.

Один обрыв оказался особенно глубоким. Острые скалы торчали отвесно, и река шумела далеко под ними внизу. Этот обрыв и рои крылатых муравьев, сверкающие крыльями на темном фоне глубокого каньона, стремящиеся к неведомой цели, запечатлелся надолго в памяти.

Телохранители

Через несколько дней путешествия по реке Или, мы остановились в большом тугае с солончаковыми полянами. День угасал. По небу побежали желто-зеленые лучи, а крохотное облачко, повисшее над горами, засветилось алым платочком.

Из темного отверстия у куста солянки показались черные с красной головой муравьи Кампонотус туркестанус. Собрались кучкой у входа и расположились головами в разные стороны, Необычное сборище заинтересовало.

Кучка муравьев постепенно увеличивалась. Муравьи чем-то возбуждены, постукивают друг друга головой по брюшку. Этот сигнал был очень похож на сигнал жителя горных лесов красногрудого древоточца, и на человеческий язык его можно было перевести словами «Будь бдителен, осторожен!»

Что же означало сборище муравьев? Пришлось засесть возле муравейника. Из темноты отверстия нерешительно стали появляться крылатые муравьи. Один забрался на травинку, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. За ним последовали другие. Начался разлет крылатых муравьев. Вот, оказывается, для чего у входа собрались муравьи! Они вышли провожать своих братьев и сестер, и одновременно выполняя обязанность телохранителей.

Воздушные пляски крошек-плагиолепусов

В ложбинке между скалами, возле глубокого каньона Капчагай, на дне которого протекает река Или, рано утром после первого жаркого летнего дня пустыни, едва выглянув из под полога вижу рой мелких насекомых. Он поднимается кверху и тогда видно, как на фоне светлого неба мечутся в быстром темпе, черные точки. А когда рой опускается ниже, на фоне коричневых скал, погруженных в тень, вспыхивают мириады золотых искорок. Маленькие пилоты, сбившись тучей, то выстроятся высоким столбом, то сплющатся в узкую, ленту, то рассыплются в стороны, то собьются в тесный беспорядочный клубок. И все это дружно, сразу, будто по какому-то мановению, наверное, по особым сигналам, выработанным многими тысячелетиями.

В хаосе мечущихся темных точек некоторые совершают резкие маятникообразные движения из стороны в сторону или сверху вниз. Это тоже имеет какое-то значение. Глядя в бинокль, я поражаюсь тому, что полет каждого насекомого в отдельности воспринимается зрением, как пунктирная линия, состоящая из отдельных разорванных друг от друга изображений. Отчего так, понять трудно. Надо посоветоваться с физиками. Быть может, полет настолько быстр, что глаза улавливают только отдельные участки движений, или это особенная форма вибрации во время полета ради того, чтобы подавать вокруг сигналы. Хотя рой безмолвен. Не слышно даже нежного звона крыльев. Но, кто знает, быть может, мы глухи к нему, не способны его уловить, а для тех, кому он предназначен, он кажется громким призывом, оглушающим ревом множества голосов.

Стараясь разгадать секрет воздушных танцев крошечных насекомых, всматриваюсь в них и вскоре ощущаю бессилие. Разрешить загадку может только киноаппарат со сверхскоростной съемкой, механизм бездушный, точно рассчитанный, изготовленный из металла и пластмассы.

Кто же пилоты? Все эти эволюции в воздухе, падения, маятникообразные броски так мне хорошо знакомы по сибирским лесам, кишащими грибными комариками. Но откуда им быть в сухой пустыне?

Взмах сачком и удивляюсь: на белом материале вижу крошечных черных муравьев с синеватыми крыльями Плагиолепус пигмеа, моего хорошего знакомого.

Крошки плагиолепусы очень маленькие муравьи и не случайно по-латыни получили название пигмеев. Они незримо существуют в пустыне, в самых сухих и безжизненных ее участках, мало пригодных для других муравьев. Их жилища располагаются под камнями, а ходы крохотные. Да их почти и не роют, а запросто расталкивают в стороны землю, пробираясь в ней, как в зарослях густой травы.

Благодаря ничтожным размерам плагиолепусы никому не нужны как добыча и, вероятно, никому не мешают жить. Быть может, поэтому они и так многочисленны.

Всю весну крошки муравьи без устали трудились, воспитывая крылатых самцов и самок, потом, когда над пустыней на все лето засияло жаркое солнце, все сразу будто по команде выпустили своих питомцев.

Рои продолжают бесноваться. Случайно один из них налетел на меня. Муравьи уселись на одежду, полезли в уши, в нос, в глаза. Скорее бежать от муравьиного нашествия, отряхиваться!

Вот рой почти упал на землю и коснулся раскидистых тенет паука трубача Агелена лабиринтика. Тенета вздрагивают от множества трепещущих крыльев. Покой паука нарушен, он выскочил из своего темного логовища и бегает в волнении по паутинной ловушке. Что ему, такому большому, делать с мелюзгой!

Самки тоже справляют утро брачной пляски, я только их сразу не заметил. Грузные и медлительные они взлетают поодиночке одна за другой в рой и, облепленные самцами, падают на землю. Ее поверхность кишит крылатыми муравьями, здесь уже немало погибших самцов, тех, кто выполнил свое жизненное назначение. Быть может, сам по себе рой служит только ради призыва самок. Вся же брачная жизнь протекает на земле.

Выше всходит солнце, жарче его лучи, короче тени от коричневых скал. Все чаще и чаще прилетают самки, и когда рои неутомимых муравьев редеют, они начинают сливаться вместе. Теперь над всем скалистым распадком, нависшим над угрюмой пропастью Капчагая, я вижу только один рой. На земле же продолжают копошиться муравьи, брачный лет сменяется пешими брачными поисками. Время от времени отяжелевшие самки поднимаются на крылья и разлетаются во все стороны. Им предстоит трудная задача основания новой семьи.

С каждой минутой все жарче и жарче. Муравьи прячутся в тень. Термометр показывает тридцать градусов. Еще выше поднимается солнце и повисает над пустыней. Из ущелья начинает дуть сильный и порывистый ветер. Брачный лет муравьев-крошек прекратился до следующего утра. Пройдет еще два-три дня: самки обломают свои фиолетовые крылья и начнут искать убежища. Самцы же все погибнут, и тогда в муравейниках этого вида потечет будничная жизнь, пока не наступит новая весна в пустыне.

Рой «комариков»

Один из распадков на южном склоне небольшого хребта пустыни Малай Сары перекрывается поперек длинной и ровной грядой причудливых скал. Ниже гряды крутой склон засыпан крупными обвалившимися камнями. Ветер дует с юга, врывается в распадок, налетает на красную гряду и мчится дальше через горы и скалистые вершины.

Стоит на редкость теплая осенняя пора, солнце греет, как летом, хотя ветерок свеж, а в тени прохладно.

Над грядой собрались вороны и в восходящих токах воздуха парят компанией, зычно и по-разному перекликаются, затевают веселые игры. Появилась пара планирующих коршунов. Вороны попытались и с ними затеять игру. Но хищники, ловко увертываясь, распластав крылья, важно поплыли к югу. Им некогда, надо спешить в заморские страны, скоро нагрянет непогода.

Вокруг просторы, безлюдье, тишина и извечный покой.

Иду вдоль гряды, приглядываюсь к скалам. Возле большого камня вьется и пляшет рой ветвистоусых комариков. Их свадебный ритуал совершается по обыденному стандарту, каждый танцор мечется в быстром темпе, рывками из стороны в сторону, непостижимо ловко избегая столкновения с партнерами. Иногда в это, скопище плясунов влетает крупная самка, она светло-желтая и хорошо заметна, и падает на землю, увлекая за собою избранника.

Поглядев на комариков, собираюсь идти дальше, но случайно спохватываюсь: откуда здесь в сухой пустыне почти в ста километрах от реки могли оказаться ветвистоусые комарики?

Взмах сачком по рою расстраивает сложную пляску самцов, они разлетаются в стороны, и мне немного жаль этих крошечных созданий, удел которых вскоре погибнуть после исполнения своего долга. Но в сачке... Вот так комарики! В лупу видны крошечные крылатые муравьи-самцы, жители каменистой пустыни Феидоля паллидуля. Все же какое удивительное совпадение! Насекомые, принадлежащие совсем к разным отрядам, одни – к отряду Двукрылых, другие – Перепончатокрылых, выработали сходные правила брачного поведения и, наверное, одинаковые органы, посредством которых рой посылает сигналы самкам. Становлюсь на колени и осматриваю землю возле камня. Здесь всюду скрылись светлые с длинными объемистыми брюшками самки феидоли. Кое-кто из них уже распростился с роскошными крыльями, сбросил их как ненужный свадебный наряд и озабоченно снует между камешками в поисках удобных укрытий.

Брачный полет этого муравья пустыни поздней осенью – для меня новость. Ну что же! Тем самым муравьям крошкам представляется изрядный запас времени: осень, зима, весна, для обоснования собственного муравейника до наступления жары и сухости.

Солнце прячется за горы. Тянет холодным воздухом. Красной гряде скал нет конца. Придется кончать поход. Пора спешить к машине на бивак.

Пеший рой

Среди однообразной пустыни вдали показались солончаки и озерцо во впадине, окруженное белыми солеными берегами, да бугры с зеленым саксаулом. Свернули к ним, кончили пробег.

Как всегда, едва остановив машину, отправляюсь проведать, нет ли здесь чего-нибудь интересного. На солончаке у озерца увидал отпечатки грациозных копыт джейранов, цепочку следов большого волка и массу кучечек земли, выброшенных закопавшимися в землю маленькими жужелицами-омара. Тревожно попискивает сорокопут, поскрипывают, неловко перебираясь с ветки на ветку его короткохвостенькие птенчики-слетки. Еще прошел мимо одинокий одичавший верблюд, должно быть давно отбился от человека и привык к вольной жизни. Большая серебристая чайка облетела стороной бивак, проведывая нас посетителей этого глухого уголка. Еще по земле мечутся редкие муравьи черные бегунки. Стали пробуждаться муравьи-жнецы: скоро, как только остынет земля, они повалят толпами собирать урожай семян.

И будто все! Но у самого бивака на голой площадке мечутся из стороны в сторону какие-то очень маленькие насекомые, очень суетливые, будто кого-то разыскивают. Их много, несколько сотен. Поймать такую шуструю крошку непросто, когда под рукой нет эксгаустера. Впрочем, к пальцу, увлажненному слюной, прилипает моя добыча, можно ее разглядывать в лупу. К удивлению вижу крылатого самца самого маленького муравья наших пустынь Плагиолепус пигмеа. Видимо, сейчас наступила пора их брачного лета.

Обычно самцы этого вида собираются большими роями и толкутся в воздухе, совершая замысловатые пируэты, подобно ветвистоусым комарикам. Но здесь я не вижу самок, их нет. Тогда к чему это сборище, эта безумная трата энергии. Может быть, ветер, дующий вот уже несколько дней подряд, мешает муравьям-крошкам роиться, и они воздушный полет заменили наземным бегом. Но тогда были бы и самки.

Может быть, самцы, покинув родительские гнезда, прежде чем собраться роем в воздухе, сперва находят друг друга на земле, а потом уже, когда наступает вечер, стихнет ветер, поднимаются в воздух. Зачем же такая неэкономная трата сил и суетливый, бесконечный, будто явно поисковый бег? Непонятно поведение крошечных самцов и я наведываюсь к ним с бивака через каждый десяток минут.

Солнце начинает погружаться за полоску облаков, на западе синеет солончак, голубое озерко, подернутое легкой рябью, по краям, отражая закат, становится почти красным. Потом красное солнце выходит из полоски облаков и прочерченное поперек несколькими, почти черными, черточками, медленно опускается за горизонт.

Кончилась жара. Дует прохладный ветер и мы так ему рады.

Загляделся на закат, забыл о муравьях-пигмеях, поспешил на голую площадку, но там уже не застал никого. Исчезли муравьи, все до единого. Наверное, поднялись в воздух, улетели роем.

Так и не разгадал секрета наземного бега муравьев, остался в недоумении.

Муравьи и инбридинг

Вчера бродил по склонам каменистых холмов ущелья Капчагай, и, поднимая камешки удивлялся: под ними всюду находились в гнездах молодые самки муравья-пигмея. Где же самцы, куда они делись, неужели они прежде времени вылетели на волю и где-то дожидаются появления своих крылатых супруг? Сегодня в каменистых холмах возле Куртинского водохранилища под камнями в гнездах нахожу вместе и крылатых созревших и готовых к полету самок, и еще желтых неокрепших и только что вышедших из куколок самцов. И, наконец, в одном месте под камнями оказываются одни самцы и ни одной самки. Тогда картина брачных дел этого крошечного муравья становится понятной. Муравьи эти живут большими колониями. Целая гора, множество гор, занятых ими, в действительности – один большой содружественный муравейник, хотя, как будто, все общество малышек разбито на отдельные семьи, каждая из которых занимает свой камешек, свои ходы.

Слово «инбридинг» не найти в словаре русского языка. Оно употребляется биологами и означает «внутрисемейное скрещивание». Инбридинг вреден для потомства и ведет к вырождению. Муравьи воспитывают в муравейниках крылатых самцов и самок. Но не допускают между ними скрещивания. Для этого крылатым муравьям надо обязательно выбраться на простор, на горячие лучи солнца, хотя бы немного полетать. Таков уж порядок, установившийся в семьях. Но как избежать внутрисемейного скрещивания в природе, если самки и самцы, происходящие из одной семьи, могут встретиться вне муравейника? Для этого у каждого вида существуют свои особенные правила поведения: одни муравейники выпускают сперва самцов, а потом самок, или наоборот, другие воспитывают только самцов или только самок. Весьма вероятно, что, кроме того, самцы и самки, покинувшие семьи, вне их еще могут как-то опознавать друг друга, тем самым избегая внутрисемейного скрещивания. Избирательное скрещивание, по-видимому, широко распространено среди муравьев.

Каждая колония муравьев пигмеев устанавливает неясным для нас путем свои собственные правила. Одна поставляет только крылатых самок, и нет у нее ни одного самца. Другая колония, иногда удаленная на большое расстояние от первой, наоборот, воспитывает только одних самцов, и нет у нее ни одной крылатой самки. И, наконец, есть колонии, которые воспитывают вместе и самок и самцов, только одни из них в развитии отстают от других и вылетают в разное время, чтобы не встречаться друг с другом. Так муравьи-пигмеи избегают инбридинга.

Все это понятно. Но как устанавливается и поддерживается такой порядок?

Бесполезные крылья

В тугае вокруг полянки, на которой мы остановились, всюду, ползают крошечные муравьи Тетрамориум цеспитум. Надо хорошо осмотреться, чтобы не поставить палатку над их жилищем, а также не привлечь армаду малышей на остатки пищи, до которой они очень охочи. Тогда нам не дадут покоя, зажалят.

Крошечные земляные холмики вокруг входов в подземные хоромы видны всюду и на них копошатся их жители. Но к счастью, им не до нас. У них горячая пора. Все очень заняты, возбуждены, спешно расширяют входы в жилище. И не попусту: кое-где в темноте поблескивают крылья самочек, юных воспитанниц хлопотливых тружеников.

На следующее утро на муравейниках еще больше суматоха. Все, кто мог, выбрались наверх сопровождать в полет крылатых сестер. Самки же неторопливо ползают возле выходов, взбираются на ветки чингиля, по ним уже установилась оживленная дорожка, но почему-то не торопятся отправляться в полет. Лишь кое-кто, взмахнув крыльями, уносится вдаль.

Секрет неожиданного поведения крылатых муравьев скоро раскрывается. Муравьи-тетрамориумы живут большими колониями. Иногда тугаи почти полностью заняты муравейниками этого многочисленного жителя и тогда все слито в одну большую многомиллионную семью. В таких поселениях живет много самок, кое-где валяются и выброшенные наружу трупы состарившихся родительниц. Ряды их нуждаются в постоянном пополнении и, будто зная это, крошечные самки не собираются покидать родную обитель. Они, оказывается, ползают в ожидании крылатых кавалеров, и они не заставляют себя долго ждать. Вокруг оплодотворенной самки тот час же скопляется масса рабочих. Она – ценная находка для семьи. Изо всех сил ее тянут за крылья и ноги обратно в жилище, в темные ходы, хотя самка сопротивляется, не торопится расставаться с миром сверкающего солнца, зелени и воли. Но что ей сделать против целой толпы, и как только оторвано первое крыло, сопротивление исчезает. Безвольная и покорная она отдается во власть суетливых рабочих. Она не поднялась в воздух, бесполезные у нее оказались крылья.

А самцы? Они меньше самок и не случайно. Им полагается летать, искать муравейники с выпущенными на свободу самками. Самцам – почет в чужой семье. Их гладят усиками, но не разрешают забираться в муравейник, вытаскивают наружу. Видимо кое-кто из них все же проделывает это незаконное путешествие в чужие хоромы. Своих же самцов в муравейнике нет. Вся колония на нашей полянке воспитывает только самок, это ее специализация. Самцы растут где-то в другом месте, в других гнездах.

Иногда муравьи убивают самца, отрывают ему ноги, крылья, искалеченный его труп относят в сторону подальше. Наверное, так поступают с теми, кто отслужил свой век, чтобы не мешался попусту.

Пройдет еще несколько дней, брачные дела тетрамориумов закончатся, и в муравейниках все станет по старому.