Текст книги "Матриархия (СИ)"

Автор книги: Павел Давыденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 21 страниц)

Канат прогнулся дугой, а я напрягал бицепсы, пропуская веревку между ног. Со стороны, наверно выглядело комично, как макака ползу. Но мне-то не до смеху.

Глянул вниз – бетонная дорожка, рядом – битый кирпич, железяки и арматурина. Строительный мусор. Упади, и сразу сломаешь что-то, а тут уже и эти.

Прямо подо мной стоят. Скалятся. Лысая бабка подпрыгнула, пытаясь достать меня клешней.

Пот выедал глаза. Я полз и думал о скобе, что сейчас, сейчас она не выдержит и все. Рифат конечно, будет стрелять, но...

Даже не поверил, когда ступни попали в край крыши.

Шифер заскрипел, принимая подошвы. Еще пара движений натруженных до красноты руками, и я на крыше Колькиного дома. Внизу как пираньи, бродят женщины.

Я помахал рукой. Юрец показал большой палец, Оля махнула в ответ. И как-то быстро слишком руку опустила.

– СЛЕДУЮЩИЙ! – проорал я во всю глотку.

Полез Юрец. Он дрожал как лист на ветру, но преодолел «канатную дорогу» быстрее меня. Только с тем, чтоб перелезть на крышу у него возникли проблемы, но я его поддержал и втянул буквально.

И вот мы уже вдвоем, а хищницы внизу шипят, рычат и чуть ли не челюстями клацают.

Рифат с Олей переговариваются. У Оли лицо бледное, она смотрит вроде бы на меня, но как будто сквозь пространство.

Потом я вижу, как из проема – того самого, из которого мы убрали лестницу – показалась рука. Как паук, с белесо-синюшными лапами.

Кисть, пальцы. Вторая рука. И голову видно теперь.

– Там... СЗАДИ! – заорал я. Рифат развернулся, оттолкнул Олю. Она снова начала грызть ногти, к самому краю «борта» прижалась. Рифат прицелился в проем: вспышка, вспышка.

В ухе стрельнуло.

Я замахал Оле, чтоб она лезла. Она потыкала пальчиком в сторону Рифата и состроила рожицу.

– Лезь! – гаркнул я. И тогда она полезла, а Рифат по недавнему примеру Юрки, швырял вниз кирпичи.

Одна из рук схватила его за ногу и дернула. Рифат взмахнул руками. Винтовка вылетела, перевернулась в воздухе и упала, подняв облако пыли.

Рифат грохнулся.

Из проема показалась лысоватая, голова той самой бабки. Я только сейчас заметил, что сквозь жиденькие патлы на черепе, проглядывают коричневые пятна.

Бабка зарычала и прыгнула. Рифат вцепился в дряблое горло, а старуха скалила зубы, как горилла, сжимая его шею. Оля закусив губу, метнулась к винтовке. Прицелилась.

Ничего.

Она тоже забыла.

– Предохранитель! – закричал Юрец. И я тоже подхватил, но почему-то не услышал собственного голоса.

А потом понял, что он какой-то... чужой. Слишком хриплый.

У Оли дрожали руки, да и вообще ружье было слишком тяжело для нее.

Рифат никак не мог справиться с бабкой. А в дыру уже заглядывали новые головы. Неизвестно, каким образом женщины смогли забраться на крышу без лестницы. Встали друг дружке на плечи?

Рифат оторвал от себя бабку, свободной рукой что-то нашаривая возле себя, а старуха царапала когтями его предплечье, а другой клешней сминала лицо Рифата, как газету.

Женщины все прибывали, как вода в пробоину. С серыми лицами, в грязи, с размазанным макияжем, с валиками бигуди в спутанных волосах. Телки-подростки, на вид не старше Оли.

Старуха занесла над Рифатом половинку кирпича. Вот он уже идет вниз, удар в висок...

Эпизод мелькнул и медленно таял, таял.

Лысоватая голова взорвалась как арбуз. Глаза с верерочками нервов разлетелись в стороны. Осколки кости. Желтовато-бордовые ошметки, брызги. Оля завизжала, прикрываясь руками, винтовку выронила. Вверх поплыли сизые завитки дыма.

В волосах у Оли сосульками поблескивает гадость. Рифат кричит, чтоб Оля лезла, а она все смотрит на поверженную старуху: из шеи торчат фиолетовые трубочки, из них толчками вытекает кровь. Кирпичи, лаги, канат – все в дряни.

Наверняка я видеть не могу, но откуда-то знаю.

Оля лезет по канату, Рифат подхватил «Соболя» и шмаляет по головам – те уже кишат в проеме.

Он как-то так стрельнул, что к нам на крышу упала железка. Я пригляделся к ней: часть заколки.

Оля ползла медленно. Вот уже одна фигура вылезла из дырки на крышу, пока Рифат перезаряжал оружие. Я что-то кричал и подпрыгивал, не боясь скатиться с крыши. Это самое дерьмовое, видеть, как к товарищам подбирается смерть, и ничего не делать. Но как им помочь?

Я придумать способ не мог. Поэтому просто твердил про себя какую-то скороговорку, вроде молитвы.

И конечно, сжимал канат, чтоб он не дай бог не соскользнул, потому как держалась скобка на добром слове. Удивительно, как это мы с Юрцом смогли перебраться на эту крышу. Может, само провидение так распорядилось?

Дурацкие, беспомощные мысли.

Скоба заскрежетала, кусая трубу. Юрец вцепился в канат, потом вдавил скобку ногой. Я тоже держал канат, а Оля двигалась, замирая от ужаса.

Рифата одолевали сучки. Он стрелял и влажно трещали разламываемые кости, опять летели ошметки и густые капли крови.

Олю мы подхватили. Она обвила мне шею и в мозгу вновь всплыла Аня. Как мы планировали семью, так – в шутку, – что когда-нибудь пожениемся и у нас будут дети. И я еще тогда подумал, что моя дочка будет вот так же обнимать меня за шею, когда я буду брать ее на руки. Почему-то я был уверен, что у меня родится дочь.

Рифат полез на канат, как-то уж слишком резко. Скоба заскрипела.

Потом по трубе пошла трещина.

Рассохшийся от жары, потрескавшийся от морозов кирпич, размытый ливнями бетон – и скоба выскальзывает вместе с обломками.

Рифат летит вниз, сжимая в одной руке канат, а в другой винтовку. Твари тут же кидаются к нему.

Крик, рычание. Выстрелы.

Юрец орал мне что-то в лицо, тянул за руку. Оля тут же, закусывала губы, заламывала пальцы.

Глава 6

Шифер с треском лопался под ногами, подошвы проваливались и острые края царапали голеностоп. Уже после я заметил, что кожа вокруг суставов изрезана вдоль и поперек, да и боль пришла позже.

Вот и край крыши. Чуть не полетел кубарем, вниз. Почему-то сначала эта мысль не вызвала беспокойства. Что ж, упасть головой в асфальт и свернуть шею – меньшее из зол.

Но звериный инстинкт выживания, поднял голову и заставил пальцы вцепиться в трухлявые доски.

Калитка открыта, пара баб ковыляет сбоку. Наша старая знакомая, армянка, которую мы сбили, у другой «особи» – нож. Еще одна пасется на углу перекрестка. Я увидел погнутый треугольник «Уступи дорогу» и еще вчера женщина не смогла бы разгуливать там так просто: движение будь здоров. Она стояла к нам спиной, а те двое сразу заметили нас и поковыляли к Колькиному дому. Благо, что были они уже здорово потрепаны в боях, так что еле волочили ноги.

У одной оторвана щека, кожа так и висит лоскутом. Сразу перед глазами картинка: женщина пытается убить своего мужа, а его верный пес приходит на помощь хозяину. Но баба и пса насаживает на кухонный тесак.

Вот и сейчас, сжимает рукоять ножа, буравит меня взглядом, а с лезвия в пыль падают капли.

«Шанс» стоит, только сейчас обратил на него внимание. Вроде бы на том же месте, весь в бордовых ладонях, с трещиной в лобовухе, с вмятинами на крыше. Как раз от армянки. Юрец припечатал ее здорово, но все-таки не до конца.

– Чо тормозим? – спросила Оля. Я не успел ничего ответить, а она уже спрыгнула в песок. Лететь-то пару метров, и горка приличная: хорошо, что рабочие не успели его толком разворошить.

Я прыгнул, ноги по колено ушли, крупинки набились в кеды. Дернул черт надеть джинсы, неудобно же!

Юрец рядом завыл от боли. Оказывается, в песке строители бросили лопату. Снова на глаза попался тот синий ковшик, детский.

Уже слышно рычание баб и шоркающие шаги. Калитка нараспашку и они бредут оттуда тоже.

– Быстрей, к машине! – крикнул я Юрцу. Он поглядел на меня, как будто я заговорил на французском. Потом моргнул и, не говоря ни слова, побежал к тачке.

Кровавые отпечатки на белоснежных крыльях и капоте «Шанса», никогда не забуду.

Черенок у лопаты шершавый и засален множеством прикосновений. Полотно – с зазубринами. Первой подскочила толстуха-армянка, и я рубанул ее лопатой в скулу, плашмя. Мисс Рваная Щека кинулась к Оле, размахивая ножом, и та кинула в тварь кирпич – попала в живот.

Мисс Рваная Щека даже бровью не повела. Армянку я хватил по шее, уже ребром полотна. Железо рассекло кожу, выступила кровь. Я раньше и представить не мог, что человеческий организм такой крепкий. Думал, хватишь кого-нибудь лопатой – и голова отлетит, как кочан капусты.

Следующий удар, и толстуха перехватила лопату, дернула. Черенок скользнул по ладоням, обжигая кожу.

Завизжала Оля.

«Шанс» уже шкворчал, выплевывая сизые выхлопы.

Армянка поперла на меня, скаля зубы. Волосины в ноздрях, пучки в подмышках. Изо рта у  нее тянуло гнилью, и вряд ли только от того, что она рвала зубами своего сына или мужа.

Юрец налетел сбоку и огрел армянку по башке здоровенной железной дурой. Грузное тело осело на дорогу, и между век замелькали белки.

Юрец вновь подхватил оружие – колодку от электровоза, килограмм на десять, – Оля тем временем пряталась от Мисс Рваной Щеки за деревом, как будто девушка ее подруга, и они решили вспомнить детство и погонять в салочки. А Мисс Рваная Щека и не нападала уже, теперь она явно ждала подмогу.

И та была близка.

– Бежим! – заорал Юрец. На нас текла толпа, из калитки. Твари толпились, отталкивали друг друга, как будто спешили попасть на распродажу в «ИКЕА». Оскаленные пасти с размазанной губной помадой, безумные глаза с частоколом ресниц, лица, пятнами теней и потекшей туши.

Юрец кинул колодку в самую гущу, и попал «импозантной даме» в грудь. Вот кого не ожидал увидеть, вроде бы я ее застрелил. Уже без жакетика, залитая кровью, со «стрелками» на колготках, она вскрикнула и упала.

Ее тут же затоптали шпильки, платформы, подошвы балеток и просто – босые ступни.

Окно спальни брызнуло осколками. Я почему-то подумал, что сейчас оттуда вылезет тетя Света, потому что я недостаточно сильно расплющил ее голову.

Но оттуда вылетел... Рифат. Вылетел в прямом смысле: боком, как спецназовец. Сделал прямо в воздухе несколько выстрелов и уткнулся плечом в песок.

Потом уставился на нас, ошалевшим взглядом.

– Бежим! – махнул я ему. Юрец летел так, что пятки сверкали. Прыгнул на место водителя, мы с Олей влетели на заднее сидение. Рифат выпустил «магазин» в толпу, а Юрец тронулся с пробуксовкой и сбил тварь, кинувшуюся на капот. Потом Юрец дернул ручник и «Шанс» откинул бортом тело. В боковом зеркале я увидел, что женщина тут же вскочила – лицо без всякого выражения, в пыли, пополам с кровью.

В зеркале заднего вида остальные женщины бежали за Рифатом, а он хромал за «Шансом», то и дело оглядываясь. Губы шевелились, он кричал нам, но голос тонул в реве двигателя.

– Если сбавлю скорость, они нас убьют. Всех, – сказал Юрец. Затем высунулся в окно и проорал: – Жми, Рифат!

Но тот выдохся и отставал.

– Сбавь, сбавь, – сказал я. – Мы должны его подобрать.

– На черта он нужен? Козел.

– Мы возьмем его, Юр.

Юрец прикусил губу и вдавил педаль.

Рифат врубился в багажник, и спустя мгновение мы с Олей приняли его на заднем сидении, под визг покрышек. В салон дохнула паленая резина.

Дверь и ноги Рифата болтались в воздухе. За бампер зацепилась Рваная Щека, уже без ножа. Она как «Т-1000» из «Терминатора», карабкалась и цеплялась за багажник, обламывая ногти.

– Виляй! Виляй! – орал Рифат. – Газу, газу, газу!

Юрец добросовестно выполнял «рекомендации». Но на дороге, где тут и там перевернутые машины особо не разгуляешься. Мы сначала чуть не врубились в желтый ромб «главной дороги», в другой раз – чирканули по борту припаркованной «Инфинити». Хозяину уже пофиг, сто процентов.

А Мисс Рваная Щека все не отцеплялась. Тогда Рифат вылез в открытую дверь, изогнулся и нацелил на нее ствол. Она рыкнула, хотела броситься вперед, но пуля ударила ее в грудь и сбросила на дорогу.

Тварь покатилась по прерывистой разделительной полосе, и тут же встала и поковыляла за нами. А потом свалилась в лужу масла, как мешок с тряпьем.

– Не сворачивай в переулки, – скомандовал Рифат, захлопывая дверцу. – Нам нужна скорость. И чтоб поменьше людей. Какой-нибудь пустырь или... мы должны ехать за город.

– А как же твоя дочка? – сказал я.

– Мы можем выехать через Западный мост, а по дороге как раз заглянем. Там квартиры...

– И как раз куча людей.

Рифат перебрался на переднее сидение, вместе с винтовкой. Плюхнулся, откинулся на спинку. Прикрыл глаза.

– Ф-ф-у-у, – выдохнул Юрец. – Вот это ж-жесть блин вообще! Капец, вот это да...

– Нормально Юр... Теперь я верю, что ты гонял на танке. Все целы? – спросил я. – Оль, ты как?

– Ничего. Только ты меня задушишь так, – прошелестела она. Я только сейчас заметил, что прижимаю девушку к себе.

– Извини, – я убрал руки и чуть отсел. – Рифат, ты как вырвался? Честно, думал, что уж ты все – того.

– Не дождетесь, – ухмыльнулся Рифат. – Упал, потом вскочил и в хату! Пробежал через комнаты, через спальню, а эти – за мной. Парочку уложил, потом прыгнул в окно.

– Прыткий ты черт! – восхитился Юрец. – Умопомрачительный!

– Опять твои перлы, – Рифат задрал штанину. – Аптечка есть?

– Да была... Сзади посмотрите, Ром.

– Так куда мы едем? – я передал Рифату кожаный баульчик с красным крестом.

– Глобально Рифат прав, – сказал Юрец. – Ф-фу, вот дерьмо... Чистейшая жесть! Мы должны выехать из города. Просто, трасса всегда забита, а сейчас... Трудно представить, что там СЕЙЧАС. Так что надо выбрать направление посвободней.

– Кроме М-4 – какие варианты? – спросил Рифат, поливая рану перекисью. На волосатой ноге запузырилась пена и я вспомнил, как мы обрабатывали ранки в ванной Юрца, сегодня утром (или сто лет назад?). – Из города же надо выехать. А там всегда пробки, полно машин, и сейчас они все брошены, наверное.

– Доедем – посмотрим.

– Ты не гони так. – Рифат положил аптечку на торпеду.

– Тебе не угодишь. То гони, то не гони...

– Едь с нормальной скоростью, – подсказал я. Юрец глянул в зеркало, а я ему подмигнул.

– Вот вообще не весело. Вообще.

Какое-то время мы молчали, переваривая случившееся. Даже и не верится до конца, что мы избежали такой мясорубки. Потом Оля обработала мне ранку, а я тоже взял ватку: заметил на тонкой, загорелой шейке девушки царапину. Оля морщилась и шипела, когда я промокал ее ранку, а меня охватило странное чувство. Как будто это уже было – снова и снова и потом опять повторится, еще тысячи раз.

– Не грызи, – сказал я, и Оля убрала пальцы от губ.

– Ты прям как моя мама.

– Обломали! – загоготал Рифат. – Кончай свои дела, пикап-мастер.

– Да я чо, вообще можно сказать женат. Так сколько твоей дочке, Рифат?

– Полных три года, – он помолчал немного, а Юрец вырулил на проспект Нансена. Сбоку бетонный забор, а за ним железнодорожное полотно. Вот блока в заборе нет, и две ослепительные полоски резанули по глазам – рельсы.

– Мы с женой разошлись почти сразу, – заговорил Рифат. – Сначала жили так, ничего себе. Кристина баловалась травкой и таблетками и до... замужества, до беременности. Но так, знаете, я думал по молодости типа. Сколько ей там было? Сам я эту хрень не употреблял, и пытался выбить из Криськи дурь. Почему? Потому что я ее любил. Я думал, что ребенок ее образумит, и первый год она держалась. Я работал, а Криська сидела дома с малышкой. И как-то раз мусор выкидывал, и дернул меня черт развязать пакет... Там и шприцы нашел и прочее. Наркоманы они такие, вы даже не представляете! Хуже, чем эти вот, – он мотнул головой. – У этих хоть понятно, что на уме. Короче, развод и девичья фамилия, – усмехнулся Рифат. – Суд лишил Кристину родительских прав. Что удивительно, быстро все решилось, знаете. Потому что Криська особо и не хотела... А, – Рифат махнул рукой и отвернулся к окну.

– Странно. Я никогда не видел жену твою. Черт! – от капота метнулась какая-то тень. Юрец выкрутил руль, взвизгнули тормоза. – Кот, мать его.

– Не видел, потому что я на две хаты жил, – голос у Рифата стал хриплым, влажным. – Ты и меня, наверное, нечасто видел.

– Ага, – Юрец поерзал, повел плечом. – Думали, что ты затворник.

– Террорист, муслим, сектант. Или просто псих, – покивал Рифат. – Я знаю, что вы думали.

– Ну, у тебя всегда такой вид... – добавил я. – Страшный.

– Ой, да пошли вы!

Странно, но на нас не нападали. Может быть, первая волна безумия схлынула? И где-то в глубине души я надеялся, что все еще образуется, что происходящее лишь кошмарный сон. И еще я до сих пор пытался себя убедить, что спятила лишь часть женщин.

А все потому, что рядом со мной сидела вполне адекватная девчонка.

Ехали мы теперь чуть медленнее. Слишком много машин, брошенных как попало. Стеклянная крошка на дороге, пятна, багровые реки.

Почти везде трупы. Мужские, женские – как манекены. Белесо-синеватые или фиолетовые, почти все с черными пятнами ран. Один тип высовывался из водительского окна фургончика «Тойоты»: руки неправдоподобно длинные, как у непропорциональной статуи, мраморные. Пальцы чуть-чуть не достают до асфальта, усыпанного хрустальными осколками.

Я тогда вообразил, будто никогда не смогу привыкнуть к такому зрелищу. Дурак, чего там.

В другом месте мужчина болтался на дереве, как на висилице. Я пригляделся и понял, что вздернули его на галстуке. Точнее, не так.

Шел он себе на работу, с дипломатом и в пиджаке. Напали, пришлось влезть на дерево. А потом бедняга зацепился галстуком за сук, оступился и...

– Бенза маловато, – Юрец постучал по пластику приборной панели. Красный индикатор мерно подмигивал в ответ.

– Заедем на заправку, – предложил Рифат. Он неплохо обосновался на переднем сидении.  – Думаю, никто не будет против, если мы заполним бак. Позаимствуем. Тут «Роснефть» неподалеку, на следующем перекрестке давай направо поверни.

– Я хотела спросить... никто из вас не курит?

– Тебе не рано? – сказал я.

– Ты и впрямь как моя мама! У меня мама курит... курила, – поправилась Оля. – И мы с папой всегда хотели ее отучить. А теперь я почему-то сама хочу сигарету.

– Неа, – покачал головой Рифат. – По малолетству пробовал, но не затянуло.

– Только на праздниках, под выпивку, – вставил Юрец.

– Ну и компания у нас, – хмыкнул я и подмигнул Оле. – Прямо трезвенники-язвенники. Извини, придется тебе потерпеть. Может, на заправке есть сигареты, хотя там курить, точно не стоит.

На низкой передаче двигатель ревел как бизон. Видимо, многочисленные ДТП, (в том числе с участием жирной армянки) не прошли даром.

– У нас походу пробит радиатор, – вновь подал голос Юрец. – Придется... даже не знаю, что делать. И жарче, кстати, стало на улице. Далеко мы эдак не уедем.

– Вокруг полно тачек, – отмахнулся Рифат. – Какую-нибудь приглядим. Увидите: через пару дней баб перережут, и на улицу выйдут мародеры. Вот такой прогноз на ближайший конец света. Сворачивай, вот и заправка.

Удивительно, но на нас и сейчас никто не нападал. Никто не спешил наперерез, не перекрывал дорогу.

Зловещая пустынность.

Табло, желто-оранжевые колонки. Змейка шланга валяется на плитке, возле грязновато-белой полосы. Резиновые бугры «лежачих полицейских», решетки-сливы.

На другой стороне улицы зеркальная высотка, офисное здание. Рядом с ним тулится здание поменьше – первый этаж отдан в распоряжение «Магнита». Вот там вроде бы кто-то сновал.

Но наверняка я сказать не мог.

– Оля сидит в машине, кто-то бежит в каморку заправщика и заряжает насос. – Рифат зашмыгал носом, как пес. Принюхивается что ли?

– Нам нужен девяносто седьмой, – вставил Юрец, выкручивая баранку. У меня снова собралась во рту кислота. Губы соленые, в коленках – желе. Из уютного, ставшего почти что вторым домом салона, вылезать неохота.

Кажется, безумные бабы только и ждут того, чтоб мы вышли.

А вокруг только пыль.

Мы припарковались напротив пистолетов и счетчиков. Циферки замерли на нулях.

– Выходим, – скомандовал Рифат. Мне не очень-то нравилось, что он распоряжается и командует, но сейчас в распределение власти я ввязываться не хотел.

Мы вышли, Оля тоже полезла наружу.

– А ты куда?

– Я с вами. Не могу сидеть вот так, – почему-то меня привлекали ее губы. Распухшие, искусанные. Я не должен думать о чем-то таком, не должен.

Но я все-таки думал. Может, во мне говорил инстинкт, что сейчас мол, самое время продолжить род, не знаю.

Налетел ветер, уже прогретый, с пылью. Мелкие крупинки покусывали щеки, щекотали тело.

– Я пойду за бензином. Только мне нужно какое-то оружие, – сказал я. Юрец тут же открыл багажник: – Там должна быть монтировка, только сейчас вспомнил.

– Зато с колодкой ты круто придумал, – ухмыльнулся я.

В багажнике и впрямь валялась монтировка. Почти как мой гвоздодерчик... и как он вошел в висок тете Свете, и как тогда вышел с треском – так разламывается крепкая скорлупа грецкого ореха.

У меня даже боль к вискам подступила, а во рту возник кислый привкус.

Оля порывалась пойти за мной, видно по глазам. Хотя может ей просто не стоялось на месте, ведь когда что-то делаешь, легко можно отвлечься от лишних (страшных) мыслей.

– Почему ты идешь один? – сказала она. – И вообще, пойдемте все вместе.

– А если тут засада? – возразил Рифат. – Машину бросать нельзя, не забывайте, что мы не одни такие, беглецы. Нужно прикрытие.

– Ага, небось, свалите без него! – Оля сверкнула глазами. – Да что вы за мужики такие?

– О, боже!.. – застонал Юрец. – Мы только зря теряем время!

– Хочешь – иди, – пожал плечами Рифат. В его тоне я прочел что-то вроде: «неудивительно, что эти тупые курицы спятили».

Я потрусил к магазинчику. Холодильник цел, на удивление, зато стеклянная дверь разнесена вдребезги и под ногами похрустывают острые «льдинки».

Оля догнала меня.

– Ну и чего ты?

– Разве так можно? Он с ружьем, а тебя отправили с голыми руками!

– Да я сам пошел. И оружие у меня есть тоже, – я потряс монтировкой.

Внутри магазинчика что-то зашевелилось. Мы замерли у самого входа. На ручке и на пожелтевшем пластике смазанные отпечатки. Сердце колотится.

Поднял монтировку. Одна ступенька, другая. Потянул на себя дверь, специально не брал за ручку, створка скрипнула, захрустели осколки. Внутри темнота, дышит дерьмом и кровью.

Перед глазами плавают разноцветные пятна, ничего не вижу. Но вот зрение приходит в норму, и я различаю стол, целлофановые обертки, спички. И пульт с кнопками. Теперь можно подать на третью колонку десяток-другой литров.

Как быстро человек приспосабливается к меняющимся условиям!

– Ты умеешь этим пользоваться? – сказала Оля.

– Работал летом заправщиком, месяцок, – бросил я. Еще неделю назад я радовался жизни. Мы с Аней одыхали на Черное море. Купались, загорали, поглощали вкусности от пуза. Естественно, провели весомую часть «каникул» в постели.

Потом началось: мама, бабушка... Они хотят такого зятя, который бы мог вывезти их дочь в Тайланд, в Египет, или на худой конец – в Турцию. Короче, им нужна (была) подходящая партия.

Но сегодняшний день из другого измерения, что уж грезить о лете.

Оля вскрикнула. У меня грудь тут же заледенела, и горячий кулак ткнул затылок изнутри.

– ЧТО?!

– Сзади... ты чуть... чуть не наступил!

Я обернулся. Кед в паре сантиметров от синюшной кисти, безымянный и мизинец откушены, торчат обрывки сухожилий.

Я тут же отвел взгляд. Краем глаза все-таки увидел, что лицо обезображено. Вблизи трупы не похожи на манекены, вблизи они еще страшней... еще и мухи зудят, только сейчас услышал.

Оля согнулась и булькала тут же, возле холодильника. Из нее выплеснулась приличная лужа. Я подошел к холодильнику, попробовал – заперто. Тюкнул стекло монтировкой и вытащил бутылку «пепси». Оля утерла ладонью рот и вытащила из холодильника два бутыля «Аква минерале».

– Грабить так грабить, – кивнул я. Сам бы, наверно, так и вернулся с одной газировкой, а Оле вот пришло в голову взять воду.

Шланг торчит в бензобаке, крышка откинута.

Юрца нет, Рифата нет.

Мы замедлили шаг.

– Опять херня, – простонал я. – Почему у нас на каждом шагу что-то случается?

– Куда они могли деться? – мы подошли ближе. Бензин хлестнул из бензобака через край, сработал «замок». Я машинально кинул взгляд на табло: залили на девятьсот тридцать семь рублей сорок три копейки.

– Понятия не им... – выстрел оборвал фразу. Прогремел еще один, потом крик, и звук бьющегося стекла.

– Думаю, нам лучше сесть в машину, – Оля кинула взгляд мне за спину.

Я обернулся и протолкнул по горлу ком. Оббежал машину, прыгнул за руль. Двигатель Юрец и не заглушил. Оля прыгнула на переднее сидение, я вспомнил уроки в автошколе.

Я выжал сцепление, поддал газу.

– Передачу вруби! – округлила глаза Оля. – Ты что, водить не умеешь?

Как сказать. На экзамене в МРЭО я без проблем прошел «змейку», но завалил «заезд в гараж». Благо, что проплатил своему инструктору заблаговременно, так что заветную карточку получил в тот же день.

«Шанс» прыгнул вперед и заглох, Оля безвольно мотнулась в кресле, как манекен на краш-тесте.

– ГОНИ! – завопила Оля. – Они сзади!

Мы, наконец, стартанули. Сзади что-то загремело, и в зеркале я увидел, как завалилась колонка. Потекли желтые лужи.

– Б...ь, – выплюнула Оля. – Ну ва-аще!

– Девочкам так выражаться нельзя, – нервно хихикнул я, глядя, как безумные твари бегут за нами, спотыкаются, падают, перелезают через решетки вдоль дороги.

– А мальчикам нельзя ТАК водить, – парировала Оля.

– Ла-адно тебе...

Почти под колеса бросился мужчина. Лысоватый, в грязном пиджаке. Брюки мокрые впереди, и я не сразу понял, от чего именно.

– Помогите! – он захлопал по капоту ладонями. – ПОМОГИТЕ МНЕ!

– Прыгай! – я кивнул на заднее сидение.

– СПАСИТЕ, МАМА! МАМОЧКА МОЯ! – лысоватый продолжал орать, безумно вращая глазами. И побежал... навстречу женщинам.

Я хотел поддать газу, но тут что-то врезалось в борт.

Сбоку к нам спешила внушительного вида тетка, в обтягивающих лосинах и просторной майке. В белых кроссовках, сразу в глаза бросилось. Взгляд пустой. Мощная грудь колышется за серой хб-шной тканью, а в руках у тетки обрезиненные «блины» для гантели.

Она размахнулась и швырнула «блин».

«Шанс» рванул вперед, и «блин» прогнул железо, между Олиным стеклом и задним.

Лысоватый бедняга орал где-то внизу улицы. Я видел, как его окружили, и он даже не сопротивлялся, только продолжал кричать

(мам-мам МАМОЧКА мамаааааааа)

а его рвали на части.

Сбоку движение. Еще какие-нибудь психи – мужчины или женщины, не важно. Нужно гнать, а я опять не могу тронуться. А потом щелкнул выстрел – оказывается, Рифат подавал нам знак.

Я круто развернулся на перекрестке, дернув ручник. Рифат и Юрец неслись к «Шансу» с туго набитыми пакетами «Магнита».

Глаза как блюдца, лица потные, красные. Часть баб продолжила нас преследовать, а возле заправки, в двух кварталах от нас, текла нескончаемая волна женщин разного возраста.

Мы с Анькой были на дне города, и тогда еще выступал «Хор Турецкого». На площади, под открытым небом. А еще ходили на бесплатный концерт «Зверей» и там была куча малолеток.

Еще побывали на Театральной площади, на Девятое мая. Помню эти нескончаемые потоки людей, толпу, такую разную везде, но одинаковую, по сути.

Вот такая и текла на нас. Юрец прыгнул в машину, утягивая пакеты. «Спортсменка» спешила к нам, видно еще не всеми блинами поделилась, и не все сожгла калории.

Рифат прицелился. Выстрел, выстрел, еще один.

Улица будто вобрала в себя воздух, а потом шумно выпустила: «БУ-БВХУУУХ-Х», а потом в боковом зеркале возник столб огня. Забегали объятые пламенем твари, завизжали, и упавших толпа впечатывала в асфальт.

Почернела листва на тополях, дым взметнулся до верха девятиэтажки и поплыл выше антенн-тарелок, в беззаботное синее небо.

– ЖМИ! – заорали три голоса, и «Шанс» понес нас по дороге. Я припал к «штурвалу», вдавил педаль.

Сквозь озлобленный рев мотора, я слышал истошный ор горящих в аду грешников. Точнее, грешниц.

В нос ударил запах паленого мяса, пополам с бензином. Приличную скорость мы набрать не могли из-за заторов, а Юрец и Рифат кричали наперебой, куда мне нужно свернуть и так далее.

– ДА ЗАТКНИТЕСЬ ВЫ!

Они притихли. Перепачканные, как два индейца, из пакетов выпадают бутылочки-коробочки. Так вот значит, куда они отлучились.

– Какого хрена вы свалили? Вы должны были прикрывать нас!

– За жратвой, – ответил после паузы Рифат. Лицо у него вытянулось. – Да мы на два шага отошли. Там на углу «Магнит» же.

– На два шага отошли? – повторил я. – На два шага? Почему не предупредили?!

– Ты не вопи. Следи за дорогой.

Я хотел много еще что сказать, но сдержался. Какой толк сотрясать воздух? Понимаешь это умом, а внутри зарождается точно такой же взрыв, заправочный. Все что мы говорим (и таим в себе) имеет силу – ругань, крики, пустословие. Все это содержит энергию. И куда-то она должна деваться.

Уже доказанный факт, о всемирном информационном поле. Карл Юнг опять-таки, с его архетипами, которые живут в любом человеке с рождения.

Где-то эта гадость копится, из году в год растет «помойка». Куда она девается потом?

Не знаю, почему мне в голову такое полезло.

– Как там радиатор? – спросил Рифат. – Едем вроде?

– Вроде – да.

– Дай бог, чтоб не пробит был, – сказал Юрец. – Мы можем поехать через рощу. Там где родник, знаешь? Оттуда выедем к Западному. А там уж мост Сиверса и трасса.

– Давай лучше ты за руль. А то я без прав и доверенности...