Текст книги "Матриархия (СИ)"

Автор книги: Павел Давыденко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава 2+Глава 3

Пока это были лишь ростки осознания, и я глушил тревогу (безуспешно). На самом деле Лена вонзила зубы не так уж глубоко, терпимо. Вдруг она на самом деле болеет бешеством?

Вдруг этот «вирус безумия» передается со слюной?..

– У тебя есть перекись или йод? Надо обработать раны.

– Пошли, – мотнул головой Юрец. Он явно обрадовался тому, что можно заняться чем-то более привычным, чем раскалывание черепа топором.

Обычно дома у Юрца прохладно. Сейчас в легкие сразу прокрался удушливый, влажный запах и тошнота опять подступила к горлу. Юрец чуть прихрамывал, а я держал раненную руку на весу.

Зашли в ванную. Темно, единственное окошко у самого потолка. Совмещенный санузел. Тряпка в бурых пятнах валяется возле корзины для грязного белья.

Мы умылись по очереди, фыркая и отплевываясь. Я вдруг подумал, что если это массовая хрень, то нужно как-то обезопасить себя. Ведь есть и другие соседи.

Или Юрец все-таки спятил?

Юрец открыл шкафчик. Внутри лекарства, снаружи, на дверце – заляпанное зубной пастой зеркало. Мне мое отражение совсем не понравилось: бледный мальчишка, с щетиной на подбородке, под глазом пухнет синяк.

Юрец уже промокал царапины, и я тоже смочил ватку в перекиси, и приложил к ране. Перекись зашипела, и пена скрыла рану – приятная прохлада.

Санитарно-гигиенические процедуры мы проделывали молча, каждый думал о своем. До меня только сейчас стало доходить, что произошедшее не сон. Исправить ничего нельзя, нельзя стереть сегодняшнее утро ластиком, нельзя удалить, как строчки в «Ворде».

Рану я еще и йодом залил. Больно, но зато в груди появилось спокойствие.

Впрочем, от укуса психозомби йод вряд ли помогает.

Соседка не походила на живой труп (груди под халатом, стрелка, ножки), но разума в ее глазах совсем не было. Она рычала и скалила зубы. Она кусалась.

– Лена... хотела убить нас, – Юрец будто подслушал мои мысли. – Посидим на кухне. У меня в комнатах беспорядок.

Я засмеялся. Юрец уставился на меня, как на идиота, а потом подхватил смех. Сначала невесело, но спустя десять секунд мы уже покатывались, как обкуренные. Так ржали, что у меня даже желудок скрутило. Только сейчас понял, как это – хохотать до коликов.

– Хотела убить, – я вытер слезу и плюхнул зад на стул. – Хотела! Но – почему? И что теперь?

– Моя мама убила отца, – в сотый раз повторил Юрка. – И хотела убить меня, – он посерьезнел и как будто даже постарел. Сейчас он как раз походил на своего папу. Чуть сутулый, чуб зализан вверх. Юрец не зачесывает его, волосы сами растут так странно.

– Ты завтракал?

– Теперь не знаю, – я улыбнулся. До сих пор кислый привкус во рту. – Чаю бы выпил.

– Я сейчас блины разогрею.

Он вытащил из холодильника какие-то оклунки, тарелочки, загремел металлической посудой. «Олейну» достал.

Потом вытащил сковородку, пощелкал поджигом плиты. Конфорка ощерилась голубыми язычками пламени, и Юрец что-то шептал под нос.

Возможно, он все-таки тронулся. Ну а сам я продолжал сидеть за столом, уперев локти в клеенку. Кухню с трех сторон заливает свет – высокие потолки, огромные, чуть ли не панорамные окна с чистейшими стеклами.

Никаких мыслей в голове.

– На учебу, так думаю, сегодня точно не пойду, – я вдруг представил, что сейчас происходит в универе. Наташка приходят спозаранку, следом остальные девчонки, пацаны и...

Столько всего произошло, а я даже не вспомнил про блокнот. И вообще, где он?

Ощупал передний карман, так и есть. А то крышка эскизам, и вчерашней бабе – «Дурунен». Почему-то мне казалось, что это важно, сохранить ее набросок. Вытащил обломки карандаша, любимый был – Анька подарила.

Зашипело масло. Юрец орудовал лопаткой, потряхивая сковороду.

– Что мы будем делать? – в который раз спросил Юрец.

– Нужно позвонить еще кому-нибудь. – Я положил рядом с блокнотом мобильник. Хорошо, что у меня неубиваемый «Nokia N79». – Кольке или Виталику, хоть кому-нибудь. И... щас.

Набрал Аню. Гудки, гудки, но это ничего не значит. Мы же поругались и может, она не хочет брать трубку. А может и не слышит, тоже – НА УЧЕБЕ.

Я протолкнул по горлу комок. Послушал бестолковые гудки, бубнеж женщины-автоответчика и отложил мобильник.

Напился прямо из графина. Юрец накрыл блины крышкой и стекло моментально запотело.

– С печенкой, – пояснил он. – Мама наготовила...

И отвернулся к стене.

Я пил, и желудок распухал.

После я еще несколько раз пытался дозвониться до Ани. Ничего. Потом позвонил матери, но и она не брала трубку. Юрец тем временем вытащил тарелки, и шмыгая носом, переложил блины. Золотистые, с коричневой корочкой.

Безумие – принимать пищу вот так, когда в доме покойники, когда неостывший труп соседки, с расколотой башкой валяется во дворе.

Тогда я еще не знал, какие безумия ждут нас дальше.

– Ты не забрал топор? – сказал Юрец. Я выплыл из омута мыслей.

– Нет.

– Надо было забрать. – Он опять шмыгнул носом. – Вдруг они полезут?..

– Слушай, – я вытер рот тыльной стороной кисти. – Ты уверен, что...

– Я знаю, о чем ты думаешь, – перебил он меня. – Ты думаешь о том, что я спятил. И что соседка – тоже сошла с ума. Но я ГОВОРЮ тебе: происходит какая-то хрень. И нам нужно выяснить...

Раздался звон разбитого стекла. Из глубины дома. Юрец вздрогнул и чуть вжал голову в плечи, потом развернулся и вытащил из держателя два тесака.

Один положил на клеенку передо мной.

– Ты уверен... Ну, про родителей.

– Уверен. Кто-то разбил окно и лезет в дом, – шепнул Юрец. Зрачки у него расширились и перекрыли радужку. – С улицы.

Он медленно вышел из кухни. Я взял нож и пошел за ним. Одно дело ударить кого-нибудь по голове черенком от лопаты, и совсем другое – пронзить ножом. Не думаю, что способен на такое.

Но тесак все-таки взял и поплелся за Юрцом.

Он пытался подпереть дверь шкафом-вешалкой.

– Помоги! – просипел он. Я без лишних вопросов стал толкать, хоть и не понял, чего это Юрец решил забаррикадироваться. Шкаф скрипел и царапал ножками пол.

Раньше я приходил к Юрцу, вешал на крючок куртку – если дело было зимой, и мы шли в его комнату. Играли на гитаре или мучили синтезатор, а за компом редко сидели, так, «Вконтакте» разве что.

И вот теперь мы толкаем шкаф, чтоб перекрыть выход из зала, пыхтим. Тесак я отложить не догадался, так что теперь он только мешал. Юрец свой нож положил на котел отопления, тут же стоит. Рана на руке у меня блестела, и я вдруг подумал, что может быть, психов привлекает запах крови.

В дверь стукнули. Сначала легонько, а потом посильнее. Юрец невесть откуда взял карниз и продел его в ручку, наподобие засова. И, наконец, мы подтащили шкаф как надо.

Изнутри уже толкали дверь без остановки, раз за разом набрасываясь на створку, как бешеные псы в загоне.

– Кто там? – прошептал я. Юрец тем временем запер обе входные двери – между ними небольшой тамбурчик. Оставалась хренова туча окон, но их мы уже закрыть не могли, само собой.

Оставалось надеяться, что психи (или кто там они такие) плохо соображают.

На лбу у Юрца мерцали капли пота.

– Кто там, а? – повторил я. – Неужели... неужели мертвецы?

– Нет. Новые соседи. Тетя Валя. Еще девка, недавно переехала. Ну, они на месте Вовутика сейчас живут. Сисястая, – Юрец протолкнул по горлу ком.

– Ты... – я хотел спросить, не врет ли он, но тут хрустнул карниз и вешалка опасно накренилась. Я прыгнул и успел ее поддержать. В щель между створкой и косяком пролезла кисть с маникюром: разноцветные пальцы. Сейчас это модно у баб, когда два пальца зеленые, а два – оранжевые или синие, что-нибудь в этом духе.

Пальцы конвульсивно сжались. Я услышал целый шипящий хор, шелестящий, пришепетывающий, будто ворошили гнездо с гадюками.

Юрец не долго думая, провел лезвием по кисти и из разреза хлынула кровь. Брызнула на котел, попала на косяк, заблестела на обоях.

Я приналег на вешалку и прижал руку, и пальцы заизвивались, как придавленные черви.

Кровь, кровь... Втянулась назад.

Юрец в это время рычал и пыхтел, с грохотом волоча из ванной «стиралку».

Мы и ее тоже присобачили сбоку косяка. Гостьи продолжали барабанить в дверь и подвывать. Юрец дышал тяжело и отирал с лица пот.

– Теперь веришь?

– Во что? – выдавил я. В голове абсолютный вакуум. Я даже пощипал себя, чтоб проснуться, но кажется, реальность углубилась и теперь даже незначительные детали обстановки бросались в глаза.

Стрелки и деления на «циферблатах» котла. Кончики шнурков на обуви, вывалившейся из шкафа-вешалки. Мелкий песок, клоки пыли, капли пота. И конечно, капельки крови.

Однажды я выкидывал бумажку, в корзинку для мусора – ту, что в туалете. И пальцы наткнулись на что-то холодное, липкое.

Потом оказалось, что у Ани шли месячные.

Вот сейчас я испытывал точно такое отвращение, как от того прилипшего к верху мусорницы тампона.

– У тебя есть оружие? – спросил я. – Огнестрельное?

– Газовый пистолет, – ответил Юрец. – В комнате.

– Понятно...

Дверь сотряс удар. Карниз пока еще держал, шкаф качнулся.

– Они врезаются в нее с разбегу, – Юрец смахнул пот. – С разбегу! Суки, я вас достану! Шлюхи драные, вам КОНЕЦ! – на последнем слове крик Юрца сорвался и провис, как лопнувший шарик. – Вам конец, вам конец, – продолжал Юрец хрипящим шепотом, – вам...

– Заткнись, хватит! – крикнул я. Юрец расселся на полу, расставив ноги. Тупо поглядел на меня. На щеках у него блестели слезы. Я, конечно, знал, что Юрец ранимый парень, но чтоб настолько...

Мне стало стыдно. Но сейчас не время.

Так что я просто схватил его за шкирку и потащил на кухню. Попытки тварей прорваться к нам шли одна за другой, без пауз.

– Их тоже надо убить, сказал Юрец. – Что им надо?!

– Хороший вопрос. Мы можем их убить, но... Мне кажется, велик риск с одними-то ножами. Надо валить из дому. Только не говори, что ключи от тачки тоже остались где-нибудь там! – я неопределенно махнул рукой и зацепил магнитик на холодильнике. Тот упал и закатился под стол. Ракушка с глазами, сувенир с моря. Я ее и подарил Юрке, в прошлом году – ездили с Аней в Сочи.

А теперь моя девушка не берет трубку. И, кажется, я догадываюсь почему.

Загрохотала вешалка, завизжала, срывая краску с пола. Юрец так и остался сидеть возле холодильника, а я рванул к двери на кухню. Закрыл, прижал плечом.

Хорошо, что у Юрца везде двери – прямо дом створок.

И хорошо, что холодильник сразу слева от проема. Его-то уж эти твари отодвинуть не смогут.

– Юра! Помоги! – он так и остался сидеть.

Что-то – видимо вешалка – с грохотом упало. Дрожь от пола побежала по ногам, лизнула пах. Тогда я подцепил рукой тумбу и стал подтягивать, одновременно упираясь плечом в створку.

Юрец открыл окно и поглядел наружу. Поморщился. Я обливался потом, поясница ныла. За дверью уже стонали, хрипели, шипели – вся какофония животного мира. Тумбу я пододвинул, и попробовал сдвинуть с места двухкамерный «Самсунг», белый айсберг.

Я толкал изо всех сил, но сдвинуть смог лишь на пару сантиметров.

– ЮРА! ПОМОГАЙ!

Тогда он медленно подошел. Я уж думал, что сейчас хватит меня ножом или так и будет стоять, с непроницаемым лицом и мутными глазами. Но нет, он отложил ножик.

 Мы сдвинули холодильник где-то на полметра и прислонили к двери. Теперь он намертво – как казалось мне – перекрывал вход на кухню.

Но оставались еще окна. И если эти чокнутые...

– Ключи у меня с собой, – сказал Юрец. Но успеем ли мы выехать?

Раздался хлопок, похожий на выстрел.

– Того и гляди, дом разнесут, – пробормотал я. – Нет, надо валить.

У Юрца запиликал мобильник. Он вытащил телефон из кармана (медленно так двигался, как под водой), ткнул кнопку.

– Алло... Да, Колек. Привет. – Трубка разрывалась криками, насколько я мог судить. – У меня тоже самое. Нет, я не знаю. Где? Лучше там и сиди. Мы сейчас приедем, наверное. С Ромой. Ага. Я не знаю. Наверное, со всеми... Так и получается. Ага, давай, – Юрец улыбнулся и нажал отбой. Улыбка вышла тусклой, и напомнила потрескавшуюся краску.

– У него садится телефон. И вообще, связь плохо ловит. В погребе сидит.

– Коля?

– Да. У него Маринка... В общем, то же самое. И он типа спрятался в погребе.

– Понятно. – Теперь стали колотить и в кухонную дверь. – Ладно, берем по ножу и айда во двор. Открываем ворота, прыгаем в твой «Шанс»...

– На словах все ништяк, – кивнул Юрец. – А куда поедем? К Коле?

Я кивнул.

Куда мы поедем, есть ли смысл искать Колю, родных, и вообще – что нас ждет на улице... Сплошные вопросы. Но в сейчас я над ними задумываться не хотел. Нужно спасти шкуру, а потом уже размышлять.

Но что если они уже заполнили двор? То ли психозомби, то ли черте кто?

Вы вылезли из окна. Вроде бы никого. Тишина. В отдалении лает собака, ветерок ерошит кроны деревьев. День по-прежнему самый обыкновенный, хотя теперь уже я как будто видел гнилое нутро под ослепительной глазурью.

Снова виноград. Вот и груша – деревце хилое, еще и пяти лет нет, а плодов целая куча. Одна груша валяется у ствола, там, где земля еще влажная после вчерашнего полива.

Мы молча обошли дом. Внутри что-то звенело, трещало. Видно ломают мебель. Я молил Бога, чтоб психозомби нас не заметили.

«Они же тупые как пробки, Боже, так пусть же они нас не заметят, и мы уедем. И еще: пускай это будут на самом деле психи, прошу тебя. Аминь».

Но Бог остался глух к молитве. И к первой части, и ко второй.

Сначала все шло как надо. Юрец открыл замок на воротах. Сам прыгнул в салон и завел двигатель. Я тем временем подхватил гвоздодер. Как здорово, что он валялся тут же – как здорово жить в частном доме.

Ранка на руке пульсировала. Во рту снова пересохло. Пульс поддавливал виски изнутри и казалось что голова наполняется гелием, как шарик. Вот-вот полечу.

Я открыл одну половину ворот. Честно, ожидал увидеть картинку из «Земли мертвых». Ну, что целая толпа оборванных трупов окружила дом, что они залезают в разбитые окна, ходят с вытянутыми вперед руками и мычат.

Ничего подобного. Пустая улица. Ну, осколки стекла возле фундамента, это да. Ветер вытащил занавеску в прореху окна, и треплет ее, как фату невесты.

Вот и Анька думала о свадьбе. А я конечно, не хотел семьи. Рано, перспективы туманны, да и вообще... Хотя на самом деле, я наверное, боялся взять на себя ответственность.

– Никого! – я показал Юрцу большой палец. Он кивнул в боковом зеркале.

В этот момент еще одно стекло рассыпалось дождем осколков. Из окна неловко выпрыгнула сисястая телка в одном пеньюаре, в волосах у нее застряло мелкое крошево. Щеки и груди изрезаны.

Рука в крови – та самая, с разноцветным маникюром. Я отбежал от багажника, а Юрец врубил заднюю. Я еле успел отскочить в сторону, чуть не сбил. Падая, я заметил сбоку какое-то движение.

Надо мной нависла тень.

Гортанный возглас. Мелькнули волосы, когти. Я успел выставить монтировку, и ее тут же рвануло, а запястья выкрутились и жалобно хрустнули.

Крика своего услышал, но мне было очень больно.

Надо вставать, но шершавый, колючий тротуар сделался мягким и влажным, как язык. Я скользил по нему ладонями, подошвы разьезжались – никак не встать.

И зеленая пелена перед глазами.

Громыхнуло что-то опять.

Я открыл глаза. На меня смотрела незнакомая женщина, и радужка у глаз практически отсутствовала: сплошной зрачок. Женщина закатила глаза, всхлипнула, и в уголке рта у нее появилась кровь.

Потом белок перестал мелькать за ресницами, и в глазах возникло удивление.

– Я здесь? – спросила она. А потом выплюнула черный сгусток. Тело ее пробрала судорога. И все.

Умерла.

Я поглядел на ладони. Щиплет почему-то, и кровь. Схватил гвоздодер и потянул. Он чавкнул и вылез из раны. Для меня в этот момент ничего не существовало, кроме гвоздодера. Я не осознавал, что тяну его теперь уже из трупа незнакомки, и не слышал, как газует и сигналит Юрец, чтоб привлечь мое внимание.

А потом мир вернулся в привычное русло и на меня навалились все эти звуки, скопом – вопли и выстрелы.

Железо скрежетнуло по кости. Острие вошло аккурат в грудинный хрящ, он гибкий и подвижный – это как раз центр солнечного сплетения. Я занимался на брусьях, и как-то неудачно может, опустился, и грудину прострелила боль. Неделю болел еще, хрящик этот.

Женщину эту я видел пару раз, но как зовут – фиг знает. Босая, в цветастом халате.

Из двора Юрки спиной вышел... Рифат, сосед. За ним, скаля зубы и рыча, вышла девка с маникюром. Я засмотрелся на груди. Огромные, минимум размера четвертого.

«Повезло ее парню», – отметил я.

Она прыгнула на Рифата, а он выкинул руку с пистолетом. Бах, бах!

Тело сисястой мотнулось назад, в объятия тети Вали. Она шагала растопырив руки, как борец сумо. В выцветшем голубом платье, волосы жиденькие, в бифокальных очках, за линзами – глаза, как у лягушки. Рифат пальнул еще раз.

Гортанный вопль. Негодующий, звериный.

В колене у тети Вали появилась черная дырка. Из раздробленной чашечки хлынул сироп. Сисястая попыталась удержать компаньонку, но силенок не хватило. Тетя Валя осела на тротуар возле ворот, рыча и отплевываясь.

Я шагнул, и осколки заскрипели по асфальту. Рифат резко нацелил дуло на меня, и я поднял руку с монтировкой: – Я... н-не псих.

Он даже не дослушал. Сразу опустил пистолет. Потом мотнул головой и потрусил к «Шансу» Юрца, а я все никак не мог оторвать взгляд от женщин, копошащихся в собственной крови. Как опарыши.

Снова взревел клаксон. И тут же оборвался: Рифат, усевшийся на переднее сидение схватил Юрца за руку. Я видел, что Юрец отмахнулся, а Рифат все махал пушкой.

«Хочет угнать у нас машину, ублюдок», – взорвалась в мозгу мысль. И я с монтировкой наперевес, кинулся к «Шансу».

Распахнул дверь и вырвал Рифата из салона, за руку. Он неожиданно оказался легким, как пушинка – шлепнулся задницей на асфальт, рядом с бордюром. Юрец что-то заорал мне. Рифат зырил на меня, подняв брови и выпятив вперед челюсть. Сейчас он особенно был похож на бабуина или на истукана, с туземских островов.

В зеркале заднего вида к нам спешила фигура. И снова, сковзь призрачность бытия потянуло гнилью.

– Да отпусти ты меня! – зашипел Рифат. – Гонишь что ли?!

Он снова нацелил на меня пистолет. Сжал зубы.

Мелькнула вспышка, уши заложило. Внутри меня что-то оборвалось и разлетелось мелким колючим крошевом.

Рифат встал и отряхнул штаны. Выглядело это комично. Я оглянулся и увидел сисястую. Ногти, да и руки тоже в бурых пятнах, бордовый цветок раны распускает лепестки на груди.

К машине спешили еще два СУЩЕСТВА. Они шли куда как быстрее зомби – почти бежали.

– ЗАЛЕЗЕШЬ ТЫ ИЛИ НЕТ?! – взвизгнул Юрец. Я дернул на себя ручку и повалился на заднее сидение. Юрец дал по газам. Я встал на колени и поглядел в заднее окно. На том месте где мы сейчас стояли, растворялись сизые клубы дыма. Две девки бестолково махая руками и потряхивая грудями, бежали за нами. Обычные девушки, только в крови.

Юрец погнал по переулку. С визгом вошел в поворот и сбавил скорость. Двигатель перестал надрываться и заработал ровно, уверенно. Вспомнил вдруг, что Юрка – тот еще фрукт. На сборы же ездил, от универа своего, и даже на танке там гонял, вроде бы.

Юрец и в цеху работал, на заводе – крутил гайки, таскал колодки, всякое такое. Говорил, что немного шарит в двигателях. Но потом ему надоело и устроился в «Ашан».

– Блин! Ну ты дал! – Юрец поймал мой взгляд в зеркале заднего вида.

– Я думал, Рифат хочет выкинуть тебя из машины.

– Зачем это? – Рифат развернулся. Голова его, похожая на лампочку, оказалась между креслами. – Я помогал вам.

– Спасибо. Я уже понял.

– Эти суки... Пацаны, вы знаете что происходит? – говорил он без всякого акцента. Как-то раз Юрец поздравил Рифата с Пасхой, мол «Христос воскресе». А Рифат ответил, что он мусульманин.

Я помню, посмеялся с этого. Сам не присутствовал, Юрец рассказывал. А вообще, Рифат парень странноватый. Вечно хмурый, какой-то чопорный. Живет один и я никогда не видел, чтоб к нему приходили гости, девушки там.

– Мы не знаем, – ответил я. – Но как поняли, с ума сходят бабы. Ну, ни одного мужика, который бы хотел разорвать нас на куски, мы не встретили.

– А, что? – Рифат взлохматил волосы. – Я утром проснулся от криков. Ну, на улице что ли орет мужик. Я выглянул на улицу. Смотрю, там копошатся, ну вроде как дерутся. Подумал, мож пьяница какой-то, насилует девушку. Побежал туда. А потом смотрю – девушка в ночнушке, грязной. Ну, голая. А мужик клокочет с разорванным горлом. Такая, черная дырка, и полно крови, – он снова провел по шевелюре ладонью. – У нее вокруг рта как будто помада размазана, как у шлюхи. Бросилась на меня тоже, а я побежал назад, за калитку. Телка эта выглядела как гиена. Я знал, что она бешенная, потому и побежал. А еще – от неожиданности. Дома у меня пистолет. Я не собирался его использовать. Я ведь подрабатываю, в зоопарке. Ну, сторожем типа, летом вот. Это у меня как бы табельное... оружие, что ли.

– Теперь кажется, зоопарк повсюду, – вставил я. Рифат – опасный тип, оказывается. Черт его знает, сколько ему лет – разберешь разве, из-за бороды? Но он не старше Юрца, вроде бы.

– Ага. Ну, я побежал в дом. Калитку запер естественно. А во дворе – еще одна тварюка. Накинулась на меня, я и выстрелил, а потом уже слышу, как вы газуете... Ну и подумал, что надо мне к вам.

Юрец в это время вертел баранкой, а стрелка спидометра тряслась у отметки «40».

Сбоку метнулась тень. Юрец вскрикнул и дал по тормозам.

– Дави ее! Газуй! – заорал Рифат. У Юрца перекосилось лицо. Он крутнул баранку вправо.

По лобовому стеклу распласталась очередная психопатка. У нее как будто был разрезан рот – шире, чем у Джулии Робертс.

Юрец в самом деле поддал газу и меня вжало в кресло. Потом мотнуло из стороны в сторону. Под ногами перекатилась пустая бутылка из-под пива. Баба оскалила зубы. И стучала ладонью по лобовухе. На стекле оставались жирные отпечатки.

– Жми! – топал ногами Рифат.

– Не видно ни хрена!

Так наша поездка и закончится. Взгляд у бабы абсолютно безумный, но эта хоть в одежде. В рваной, заляпанной кровью – но одежде.

Это ничуть не успокаивало.

Она держалась сбоку, подтянулась, и вот уже пальцы лезут в раскрытое окно. Юрец ткнул в кнопку стеклоподъемника. Механизм прожужжал, стекло зажало пальцы бабы. В этот же момент Юрец выкрутил руль.

Рука девушки чудовищно изогнулась в локте. Послышался влажный треск и головка кости вылезла из суставной сумки.

Пальцы вырвало из щели, между стеклом и резинкой.

Девушка покатилась в пыли. И тут же резко встала и побежала, так рвано, как марионетка, гонимая невидимым хозяином. Рука болтается плетью, колени стерты в кровь.

Юрец поддал газу.

Баба скрылась за черными бензинными парами и завесой пыли.

– Парни, куда мы едем? – спросил Рифат. – Мне бы дочку забрать...

– Давайте хотя бы на нормальную дорогу выедем, – я прикусил язык и почувствовал во рту медный привкус. – Запарили колдобины.

– Дочку забрать? – переспросил Юрец. – У тебя есть ребенок?

– А что тут такого? – пожал плечами Рифат. – Ну да, Альбиша. Маленькая, три годика.

Мы помолчали. Передо мной встала Анина мордашка, с улыбкой, проплыл и растворился образ мамы.

– Так что, куда ехать? – Юрец смахнул со лба пот.

– Сначала к Коле, – я нащупал блокнот. Самое главное при мне. – А там – посмотрим. Если та же херня творится в городе, то в центр сейчас нельзя. Нас же разорвут.

Я не хотел говорить Рифату, что возможно, его дочки уже нет в живых. Потому что тогда нет в живых и моей мамы. И Ани. А такое представить ну никак невозможно.

Что же будет дальше?

– Какие мысли насчет... – мы проехали мимо гаражей и вопрос застрял в глотке. Под колесами зажурчал гравий.

Пятеро тварей рвали на части мужчину. Прямо так, отрывали куски кожи, вместе с молочно-желтыми прослойками, и пожирали. Одна поковыляла к дороге, но мы пролетели мимо, обдав ее камешками и пылякой.

– Да что происходит? – выдавил Юрец. Он позеленел и нажал на кнопку, чтоб опустить стекло. В салон ворвался прохладный воздух. – Фу, чуть не вырвало... ЧТО ПРОИСХОДИТ ТАКОЕ?

***