Текст книги "Человек в западне (Сборник)"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Жан Брюс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)

 Глава 11

Сильвия не обращала на меня внимания. Я сомневаюсь вообще, что она меня слышала. Даже если бы она и не говорила, что любит Билла, я увидел бы это сам. Вся комната была переполнена любовью этой некрасивой девушки.

Билл побледнел.

– Что случилось, папа? – спросил он со страхом.

– Его застрелили.

– Когда?

– Двадцать минут десятого ко мне позвонила Жанна. Мы отправились туда с Питером и Ирис. Нашли труп и вызвали полицию.

Я отдавал себе отчет в том, что дело предстоит тяжелое. Но что мне до всего этого, если мой сын не убийца!

Билл нервно курил.

– Его застрелили из револьвера Питера?

– Да. Но ведь это ты его стащил?

– Ни в чем не признавайся! – закричала Сильвия.

– Почему? – спросил я.– Разве вы считаете меня врагом?

– А кто же вы? Вы вызвали полицию, натравили их на него. Вы пришли убедиться, здесь ли он.

Она меня ненавидела. И я не мог оправдаться,

– Ты взял у Питера револьвер? – повторил я.

– Да;

– Сегодня?

– Да.

– Этот револьвер лежал на ковре возле трупа Ронни.

Билл облизал сухие губы. Сильвия опять закричала:

– А вы, как следовало ожидать от любящего отца, оставили его там, чтобы полиция его нашла?

– Да.

– Эх, вы...

Не глядя на нее, Билл сказал:

– Сильвия, отстань от него. Папа, им известно, что это револьвер Питера?

– Питер вынужден был об этом сказать.

– Ясно.– Лицо Билла как-то сразу постарело и осунулось.

– И ты рассказал им все... обо мне... о Жанне... и...

– Это все из-за Жанны, это ее вина! – кричала Сильвия, и в ее голосе было столько ревности и злобы, что мне стало ее жаль.

– Выйди отсюда! – вспылил Билл.

– Но, Билл!

– Убирайся вон и закрой свою пасть!

Лицо Сильвии перекосилось, она готова была разрыдаться. Увы! Она могла быть необыкновенной девушкой, могла писать повести в стихах, но не уяснила себе до сих пор, что при ее весьма неказистой внешности, таких широких бедрах, нельзя так проявлять свои чувства. Она с минуту постояла и, тяжело ступая, вышла из комнаты,

Билл сел и уставился в одну точку.

– Значит, ты думал, что я убил Ронни. Просто так себе подумал...

Он не обвинял меня, только констатировал факт, как будто в этом не было ничего странного, словно он всегда знал, что, что бы ни случилось, я всегда буду подозревать его в самом худшем.

– А полиция тоже так считает?

– Да.

– Они нашли револьвер и знают о нас с Жанной?

– Да.

– Они намерены меня арестовать?

– Не горюй. Я возьму адвоката. Будем бороться.

Он посмотрел на меня так, словно считал мой оптимизм совершенно бессмысленным.

– Ты шутишь, папа?

– Нет причин отчаиваться. Ведь главное, что не ты убил. У нас не осуждают невинных.

– А кто сказал, что я невиновен? Ты, конечно, был прав. Я это сделал, я убил Ронни. Я!

Он опустил голову на колени и тяжело дышал. Меня охватил леденящий ужас... но это длилось одно мгновение. В его голосе было столько горечи, обиды, отчаяния... Я понял: он жалкий упрямец! Милый дурак!

– Что с Жанной? – спросил он.

– С Жанной все в порядке. Ронни закрыл ее в комнате. На замке должны сохраниться отпечатки его пальцев. Полиция их сфотографировала.

Билл поднял голову. Он смотрел на меня тупо, словно не понимая смысла моих слов. Наконец он спросил:

– С Жанной благополучно?

– Да.

– В смысле полиции?

– Да.

Он оживился. Встал с постели и сказал:

– Бедный папа...

– Но ведь ты этого не делал?

– Неужели ты мог подумать?

– Вот что. Я позвоню Артуру Фридлинду. Он хоть и не является специалистом по криминальным делам, но разбирается в них,– сказали.

– Хорошо, папа.

– А пока он придет, расскажи, что же все-таки произошло?

– Хорошо, расскажу.

– Ты пока оденься, а я позвоню Артуру.

– Прости! Ведь я знаю твою привязанность к Ронни... печально...

Я вышел в другую комнату. Сильвия сидела на столе, в руках у нее была стеклянная баночка с вином.

– Я позвоню адвокату.

Она не ответила. Я положил ей руку на плечо.

– Вот увидите, все будет хорошо! – сказал я.

– Ко всем чертям! – зло ответила она.

Я набрал номер Артура Фридлянда.

Артур вел юридические дела нашего издательства. Он был более дружен с Ронни,, чем со мной, и это меня слегка смущало.

Он еще не спал. Я сказал только, что дело очень серьезное, и дал адрес Сильвии. Он не задавал никаких вопросов.

– Сейчас буду, Жак.

– Спасибо, Артур.

Билл вышел из спальни. Он был одет, но не причесан. Маленький, испуганный мальчишка... Он подошел к столу и, не найдя стакана, стал пить вино прямо из банки.

– Артур придет? – спросил он.

– Да.

Билл ушел в ванную и вернулся освеженный,

– Вот теперь я могу обо всем рассказать.

Сильвия поднялась и нервно сказала:

– Если я мешаю, могу погулять на улице.

– Не дури. Можешь остаться,– отозвался Билл.

Сильвия подошла к Биллу и обняла его. Билл ласково похлопал ее по плечу. Сильный, взрослый мужчина успокаивает свою невесту,– промелькнуло у меня в голове. Она села на топчан.

– Итак, папа, начинать с начала?

– Да, с того, как ты пришел туда в первый раз.

– Я приехал с Файр-Айленд после четырех. Поставил твою машину в гараж.

– Знаю.

– Приехал подземкой сюда, к Сильвии. Меня мучали угрызения совести за мое поведение с Жанной там, на острове. Я был неправ и считал, что должен извиниться перед ней. Она там оставила свою сумочку. Значит, у меня и предлог был. Я взял сумочку и отправился на 58-ю улицу. Открыл Джонсон, а в холле сидела Анни. Я спросил, дома ли Жанна, она ответила, что Жанна в гостиной. Я пошел туда. Она меня совсем не ждала. Я ей объяснил, что ничего не изменилось, что я ее любил и всегда буду любить. Сначала она ничего не говорила, а потом встала, и мы обнялись. Она только плакала и повторяла: «Как мне тяжело!»

Вот в этот момент и вошел Ронни.

Слушая Билла, я думал о Транте. Как он воспримет это? Сможет ли поверить? Ведь слова Билла были его единственной защитой.

– Если бы ты мог видеть его,– продолжал Билл.– Он вел себя, как сумасшедший: кричал, визжал, топал ногами. Он говорил отвратительнейшие вещи о Жанне... и... обо всех. Боже мой! Как мне хотелось его ударить! Но Жанна не– допустила. Она приказала мне уйти, уверяла, что так будет лучше, и, очевидно, была права. Не было смысла о чем-то говорить во время такой бури. Я ушел. Джонсон был в холле и, наверное, все– слышал. Я ходил, ходил... без всякого смысла и цели. Я боялся, что сойду с ума. Мне нужна была моральная поддержка, и я подумал о Сильвии. Потом вспомнил о Питере и Ирис. Было около семи часов. Я шел к ним с намерением все рассказать. Но они обедали, тут же была прислуга и я подумал, что ни на кого не могу опереться. Это касалось только меня и Жанны. Я сообразил, что поступил как трус, что сделал именно то, чего добивался Ронни, что я оставил беззащитную Жанну с ним наедине. Я понял, что мне необходимо снова вернуться на 58-ю улицу и все выяснить. Это был единственный выход для нас с Жанной. Я должен был вернуться и забрать ее оттуда.

Мне казалось, что если только я оставлю ее с этой скотиной, то потеряю навсегда.

И тут я вспомнил о револьвере Питера. Ты не можешь себе представить, каким был Ронни. Он угрожал, орал, что позовет полицию. Я подумал, что на всякий случай лучше прихватить оружие, и перешел в другую комнату. Вытащить револьвер было делом одной минуты. Я едва успел положить его в карман, как в комнату вошла Ирис. Она начала меня расспрашивать, но я уклонился от разговора, чтобы не терять времени, и ушел.

Даю тебе честное слово, что я совсем и не думал воспользоваться оружием. Я взял его просто так... на всякий случай... И снова вернулся на 58-ю улицу, позвонил... Дверь открыл сам Ронни. От неожиданности я растерялся. Он смотрел на меня так, словно не верил своим глазам. Потом крикнул: «Убирайся! Сейчас же!»

Его слова привели меня в бешенство. Я ответил, что мне нужно видеть Жанну. Он загородил вход, и тогда я выхватил револьвер и, угрожая им, втолкнул его в холл. Я даже не знал, заряжен ли револьвер. В гостиной сидела Жанна. Я сказал ей, что так продолжаться не может. А она взглянула на револьвер и говорит мне: «Отдай мне это! Отдай немедленно!» Она сказала это таким тоном, что я немедленно отдал ей револьвер, а она отбросила его на стол. Ронни ударил меня, и еще, еще. Он меня бил, а Жанна кричала: «Уходи отсюда, Билл, уходи!» Я очумел, мне было больно от ударов, но ответить ему я не мог. Ронни схватил меня за воротник и выбросил на улицу. Я чувствовал себя совсем, уничтоженным. Шел туда, чтобы забрать ее, а вместо этого разрешил Ронни себя избить. Вот так все это было, папа.

– Когда ты вышел от Ронни?

– Не знаю. Все длилось несколько минут.

– А ты явился туда около восьми?

– Должно быть так.

Я ему верил. Во всем его рассказе не прозвучало ни одной фальшивой ноты. Как я ненавидел себя в эту минуту!

– Это все надо будет рассказать полиции?

– Да.

– А мне разве поверят?

Я вспомнил о лейтенанте Транте. На револьвере не будет отпечатков Билла. Их замазали отпечатки пальцев Жанны: слабая надежда. Ведь Билл угрожал Ронни и вошел туда с револьвером. Он вышел оттуда за час до убийства и пошел в кино. Кинотеатр он вспомнить не может.

– Ты уверен, что Жанна убежала из комнаты?

– Да.

– Она не видела, как ты уходил?

– Нет, не видела. Там был только Ронни.

Итак, Жанна не была ценным свидетелем. Она не видела, как уходил Билл.

– Может, ты все-таки вспомнишь кинотеатр?

– Думаю, да. Это где-то в районе Третьей аллеи.

– Ты никого не встретил, кто бы мог тебя узнать?

– Нет, я ни на кого не смотрел.

Ко мне вдруг обратилась Сильвия:

– Как вы могли быть таким чудовищем? Почему вы оставили там револьвер? Почему вы все выболтали полиции? Чтобы отомстить за Ронни?

– Я почувствовал себя виноватым. Ирис наверняка убрала бы револьвер, и Питер поддержал бы ее. Можно было как-то договориться с их прислугой и совсем скрыть повторный приход Билла в дом Ронни. Это из-за Фелиции я потерял веру в собственного сына.

В дверь позвонили, Сильвия пошла открывать.

– Это Артур,– сказал я.– Я сам ему открою.

Но за дверью стоял Трант и приветливо улыбался.

– Добрый вечер. Я так и думал, что найду здесь вашего сына.

 Глава 12

Он вошел в маленькую переднюю и закрыл за собой дверь, улыбаясь до ушей. Лицемерие сквозило в каждом его движении.

– Я приказал следить за вами, полагая, .что это лучший способ напасть на след вашего сына и, как видите, не ошибся.

Меня охватила злость. Я попал в собственную западню, а он нагло хвастался своей проницательностью!

– Вы пришли арестовать Билла?

– Боюсь, что да.

– Но он. не делал этого! Он не убивал Ронни!

– Неужели? У вас изменилось мнение?

– Да, изменилось,

– Почему?

– Потому, что он этого не делал. Он ушел оттуда за час до убийства.

– Доказательства?

– Никаких доказательств у него нет, но когда я сказал, что Ронни убит, он Остолбенел. Это было видно по его лицу. Он не имел понятия об этом. Девушка, что живет здесь, подтвердит это.

Трант молчал.

– Я говорю вам правду. Так не лгут.

– Вы считаете, что так легко узнать правду. На опыте я знаю совсем другое. Но отнюдь не считаю себя тонким психологом.– Он высказал это без всякой иронии и добавил: – Однако кто-то все же убил мистера Шелдона?

– Конечно.

– А кто же?

– Откуда я могу знать?

– Вы никого не подозреваете?

Я не знал, что ответить. Он осторожно прошел мимо меня в комнату. Я пошел за ним.

– Лейтенант Трант из уголовной полиции,—обратился он к сыну.

Билл испуганно смотрел на него.

– Ничего не говори, пока не придет адвокат,– сказала Сильвия.

– Вы пригласили адвоката?

– А вы возражаете? – спросил Билл.

– Наоборот. Считаю это весьма разумным. Кого вы пригласили?

– Артура Фриндлянда. Он скоро должен быть здесь.

– Это юрист мистера Шелдона?

– Да.

Сильвия снова взорвалась:

– Ничего не‘говори, Билл!

Трант с любопытством посмотрел на нее.

– Вы Сильвия Ример?

– Да.

– И вы, как я понимаю, тоже не захотите ничего сказать до прихода адвоката?

– Да.

Трант пожал плечами.

– В таком случае, разрешите присесть. Я устал.

Он сел на топчан и замолчал, не обращая на нас никакого внимания. Меня это злило.

Вскоре пришел Артур Фридлянд, высокий, элегантный, интересный мужчина. Ронни часто принимал его в своем доме.

– Жак?

– Спасибо, что пришел, Артур.

– Не за что, старина.

Я вспомнил, от кого он заимствовал это слово. Мне вспомнились десятки приемов в доме Ронни с почетным гостем—Артуром, и вдруг я со всей остротой понял, что с этой стороны ожидать помощи не приходится.

Он кинул мне свой плащ, вошел в комнату и увидел Транта.

– Трант?

– Привет, господин адвокат.

– Вы знакомы? – спросил я с горечью.

– Да.– Артур почувствовал себя неудобно.– Почему ты удивлен? Все люди нашей профессии знают лейтенанта Транта. Но в чем дело? Ничего серьезного, надеюсь?

Я не успел ничего сказать, Трант опередил меня.

– Дело, в сыне мистера Дулитча. Он. и является вашим клиентом. Я явился сюда, чтобы арестовать его по подозрению в убийстве Ронни Шелдона.

– Ронни? Ронни убит?

На лице Артура появилось выражение ужаса и одновременно удивления.

– Я не могу предъявить все подробности обвинения Вилла Дулитча, но думаю, что ваши клиенты расскажут вам свою версию происшедшего.– Трант посмотрел на Сильвию.– Нет ли здесь свободной комнаты, куда бы я мог перейти на время разговора?

– Нет,– отозвался я.– Вы останетесь здесь; Артур, Билл и я перейдем в спальню.

Сильвия направилась было за нами, но с меня было достаточно ее диких выходок в защиту Билла. Маленькая комнатушка с трудом вместила нас, пришлось сесть на кровать втроем. В этой обстановке Артур с его элегантностью выглядел просто комично.

Артур пытался держаться с обычной невозмутимостью, но все же не смог скрыть своего замешательства.

Билл рассказывал ему так, как перед этим рассказал мне. Но теперь все это звучало бледнее, не так убедительно.

– Вот. видишь, Артур,– сказал я, когда сын закончил.– Все выглядит мрачно, но Билл этого не делал.

Артур посмотрел на часы.

– Я хочу слышать мнение Транта.

– Мистер адвокат, вы мне верите? – спросил Билл.

Артур с трудом поднялся с низкой кровати, разглаживая брюки.

– Послушаем, что нам скажет Трант,– повторил он.

Мы вернулись в комнату.

Трант сидел на том же месте, где мы его оставили. Сильвия Ример намеренно отвернулась от него. Артур был очень высокомерен и казался мне таким же враждебным, как и полицейский детектив.

– Меня интересуют обличающие материалы,– сказал Артур.

– Конечно.– Трант поднялся, выказывая этим уважение старшему по возрасту. – Сомневаюсь, чтобы вам удалось отыскать смягчающие обстоятельства. Как вы знаете, Билл Дулитч и миссис Шелдон...

– Да, да,–быстро прервал Артур, не желая допускать бестактности,– да, знаю.

– Второе доказательное обстоятельство–это оружие, украденное Биллом Дулитчем из квартиры его дяди перед убийством. Правда, на револьвере нет отпечатков пальцев Билла, но он мог стереть их.

Артур кивнул головой в знак согласия. Трант обратился к Биллу:

– Я еще не слышал ваших показаний, но мне думается, что у вас нет алиби. Если бы оно было, вы не ждали бы совета юриста.

Он выдержал паузу, подчеркивая этим, сколько преимуществ на его стороне.

Артур пристально всматривался в старый красный плед Сильвии.

– Мистер Фридлянд, вы намерены представить алиби своего клиента?

– Он говорит,– сказал Артур,– что оставил дом Шелдона за час до убийства и пошел в кино. Но сам не помнит, куда именно.

– Понимаю,– ответил Трант.– Я предполагаю, что теперь, в присутствии адвоката вы ответите на пару вопросов. Впрочем, в данную минуту меня интересует только один: вы знаете Джонсона, камердинера Шелдонов?

Вопрос Транта не был угрожающим, но лицо Билла побледнело. Он посмотрел на меня взглядом утопающего. Трант, не отрывая от него глаз, спокойно повторил свой вопрос. Билл, заикаясь, сказал:

– Да, конечно, я знаю Джонсона.

– Еы с ним в хороших отношениях?

– Да. Я знаю его много лет.

– У Джонсона нет мотивов для мщения вам?

Билл снова бросил на меня, взгляд, молящий о защите, а я не имел понятия, о чем речь.

– Никаких мотивов у Джонсона нет,– тихо ответил Билл.

Трант обратился к Фридлянду:

– Я допросил Джонсона. В шесть часов он получил разрешение отлучиться на весь вечер, а в пять часов, когда Билл Дулитч пришел туда в первый раз, Джонсон сначала впустил его в квартиру, а после закрывал за ним дверь. Он говорит, что Билл Дулитч был в ярости. И когда он уходил, то бросил такую фразу: «Я убью его. Даже если это последнее, что мне суждено сделать в жизни. Я его убью».

Так вот он, козырь Транта! Я опасался худшего. Билл поднял голову. Видно было, что он успокоился.

– На твоем месте, Билл, я бы молчал,– негромко сказал я.

– Правильно,– поддержал Трант.– Я бы тоже не отвечал.

– Но ведь он ничего не скрывает. Не скрывает, что был зол .на Ронни. Но он не убивал!

– Вот видите, мистер Фридлянд, мотив убийства, оружие, угрозы, отсутствие алиби – вот обличающий материал в данную минуту. Если все обстоятельства преступления останутся теми же ничего нового не всплывет, я должен арестовать Билла Дулитча,

Я бросился к Артуру.

– Артур, сделай, что можешь!

– Видишь ли, старина, рассчитывать на чудо не приходится, ты сам понимаешь.

– Я не рассчитываю на чудо, а надеюсь, что ты как юрист найдешь выход из положения.

– А я говорю тебе как юрист, что не вижу ничего, что можно было бы сделать.

– Хорошо. Я ставлю вопрос иначе: «Ты берешься вести дело Билла?»

Артур покраснел.

– Видишь ли, я не веду уголовных дел. Это не моя специальность. Я могу, конечно, порекомендовать тебе специалиста.

– Ты не веришь, что Билл говорит правду и поэтому изворачиваешься?

– Я не советую вам задавать такие вопросы в присутствии полиции,

Артур посмотрел на меня. Вся его невозмутимость исчезла, и на лице его появилось холодное отталкивающее выражение.

– Ронни Шелдон был моим самым лучшим другом,– выразительно сказал он.

«Самым лучшим другом!» Дурак! Ронни не любил его, Самовлюбленный лицемер!

– Ронни был и моим другом.

– Я знаю об этом. Хочешь, я могу посоветовать...

– Нет, не нужно. Мы сами найдем адвоката, достойного доверия.

Артур Фридлянд пожал плечами, дав понять, что он умывает руки.

– Вы меня извините, господа. Я уже не нужен. Моя жена будет беспокоиться. Разрешите уйти.

Артур вышел из комнаты. Я не хотел его больше видеть.

 Глава 13

В комнате повисла напряженная тишина. Наконец Трант приподнялся.

– Пойдем,– просто сказал он,

Билл заморгал глазами,

– Вы меня арестуете?

– К сожалению, да.

– Я должен переодеться?

– Конечно.

Билл вошел в спальню и позвал Сильвию:

– Ты не можешь мне помочь? Собери мои вещи. Мы остались с Трантом вдвоем. Он неожиданно улыбнулся.

– Все это мне очень неприятно,– сказал он.

– Как это трогательно,– съязвил я.

– Я понимаю ваши чувства...

– В самом деле?

– Да, понимаю. Судьба к вам не особенно благосклонна.

По его лицу я понял, что он имеет в виду не только Билла. Я снова почувствовал к нему ненависть. Мало ему полицейского мундира, он еще рядится ангелом-хранителем.

– Как вы считаете,—сказал я, едва сдерживаясь,– могу ли я относится равнодушно к тому, что вы арестовываете моего сына? Невиновного?

– Если бы я мог думать, что он невиновен, я не арестовывал бы его,– ответил Трант.

– Конечно, вы никогда не ошибаетесь!

– Ошибаюсь, но не в этом случае. Но я не могу требовать от вас, чтобы вы смотрели на дело моими глазами.

– Конечно, нет. Мы живем в свободной стране, каждый верит в свое. Отец может верить, что его сын не виноват.

– Я знаю очень хорошего защитника. Хотите, я позвоню ему?

Он говорил так тихо, что я даже усомнился, не ослышался ли.

– Я могу сейчас созвониться с ним,– продолжал Трант.– Я уже говорил об этом с вашим братом. Он считает, что это хорошо.

Я вспылил:

– Больше всего на свете ненавижу милосердных полицейских. Занимайтесь уж лучше своей работой. Вы сами ее выбрали, и она доставляет вам удовольствие.

– Удовольствие? Вы считаете это удовольствием? Я прошу, разрешите мне позвонить этому адвокату.

Он говорил совершенно серьезно. Один Бог знает, почему он хотел помочь мне. Трудно было поверить, но после этой дикой ночи меня ничто не могло удивить. Ненависть и страх не уменьшились, но острота восприятия притупилась.

– Хорошо,– кратко сказал я.

– Спасибо!

После недолгого телефонного разговора Трант подошел ко мне.

– Он встретится с вами в комиссариате.

Я переставал его понимать.

– Почему же в полиций?

– Иногда я и сам этого не понимаю.

Билл и Сильвия вышли из спальни. В руках у Билла был рюкзак.

– Можно Сильвии пойти с нами? – спросил он.

– Если хочет,– ответил Трант.

Мы спустились вниз. В полицейской машине сидел Питер. Очевидно, он приехал с Трантом.

Адвокат Транта ожидал нас в комиссариате. Звали его Элтон Меквир, фамилия эта была мне знакома.

Трант просил меня дать показания. Питера он уже допросил. Смутно помню, как отвечал на вопросы. Потом допрашивали Билла, а я сидел с Питером и Сильвией. Один из полицейских принес нам кофе в бумажных стаканчиках. Потом Трант пригласил нас всех в кабинет и протянул мне мои показания, напечатанные на машинке.

– Подпишите.

Я очень внимательно перечитал свои показания и подписал.

– Вам нет больше смысла оставаться здесь,—сказал Трант.

– Мы сможем видеться с ним? – спросил я.

.– Конечно,– отозвался адвокат.– Я все устрою. Не огорчайтесь. Встретимся завтра утром.

Я повернулся к Биллу. Пришла пора прощаться.

– Пока, Сильвия!

– До свиданья, Билл!

– До свиданья, Питер!

– Покойной ночи, Билл!

Теперь мой сын обратился ко мне. Светлые волосы упали ему на лоб.

– Передай Жанне, папа, что я чувствую себя хорошо.

– Передам.

– Мне, папа, очень неприятно, что я столько накуролесил. Я не хотел этого.

Я смотрел на сына, на Транта, на эту страшную комнату, которая провела роковую черту между нашим прошлым и будущим...

– Теперь лучше уходите,– сказал Трант.

Мы вышли на улицу. Сильвия за все это время не обратилась ко мне ни разу и сейчас молча ушла вперед.

– Жак, пойдем домой,—тронул меня за рукав Питер.– Нас ждет Ирис.

– Нет,– коротко ответил я.

– Не дури, ты не должен быть один.

Я отвернулся от него. Это был мой любимый брат, и он хотел помочь мне. Но с меня достаточно разговоров, мне нужно побыть одному.

– Питер, я знаю, что делаю. Оставь меня. Билл не убивал Ронни.

– Меквир отличный адвокат. Он сделает все, что возможно.

– Я вытяну Билла из всего этого и найду убийцу Ронни.

Я резко повернулся, вырвал свою руку и пошел по третьей аллее. Все вокруг казалось мертвым: Ронни, Фелиция... И вдруг я понял: то, что я сказал Питеру, должно воплотиться в Дело. Ронни не стало и никто не в состоянии его оживить, но Билла я обязан спасти.

Я вернулся домой в четыре часа с мыслью немедленно позвонить Жанне. Но усталость давала себя знать. Я рухнул на кровать и забылся тяжелым, беспокойным сном.