Текст книги "Человек в западне (Сборник)"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Жан Брюс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 29 страниц)

 Глава 5

Догадки о сговоре Билла с Жанной ни на чем не основывались. У меня не было никаких доказательств, а полагаться только на свои подозрения не приходилось. И без того мои отношения с сыном были достаточно напряжены. Его возвращение домой могло быть вполне искренним. Я не хотел, чтобы эти отношения испортились снова, поэтому принял другое решение, как мне казалось, единственно верное. На неделю я практически отказался от работы, привлек Питера и Ирис и взял на себя обязанности развлекать Жанну.

Впятером мы делали все, что можно было придумать. Музеи, выставки, ежевечерние театральные спектакли, ночные клубы... Жанна покорно подчинялась всем нашим затеям и никогда не давала понять, что предпочитает общество Билла кому-либо из нас. Похоже, она уделяла мне внимания больше, чем остальным. Я начал верить, что все мои подозрения – следствие неврастении и что я слишком все преувеличиваю.

Наконец эти бесконечные экскурсии стали надоедать. Первой не выдержала Ирис. После шестой по счету веселой ночи она сказала:

– Жак, дорогой, это очень симпатичное времяпровождение, но если я буду продолжать осматривать город, то непременно подложу под него бомбу! Спасибо, мой дорогой! Теперь мы с Питером будем отсыпаться целую неделю.

Вечером, после отказа Питера и Ирис Билл предложить съездить с Жанной на остров Конвей. Я тоже порядком выдохся, но решил выдержать эту пытку до конца. Я думал пригласить в нашу компанию Анни, но она была слишком неподходящая фигура. И тогда я позвонил Норе Лейгтон. Ее голос казался деревянным и испуганным:

– Большое спасибо. Остров Конвей? Это вроде нашего Луна-парка, да? Я боюсь, что слишком стара для этого. Кроме того, Базиль не любит, когда я ухожу из дома во время его работы.

Итак, я остался в компании с Биллом и Жанной.

Едва нас подхватила гуляющая толпа, как Жанна очень оживилась, в блеске юпитеров, при звуке громкой музыки лицо Жанны расцвело, как у ребенка. Она хотела попробовать все: есть мороженое, ездить на карусели, играть в электропокер... Она дразнила меня, заражала своим весельем. На чертовой узкоколейке, где было особенно людно и шумно, они исчезли. Я ждал их у выхода, метался в поисках более часа и, наконец, неожиданно натолкнулся на них.

Они стояли у тира. На руке у Жанны висела какая-то ужасная индийская кукла. Они стояли обнявшись и целовались так, как с самого сотворения мира не целовалась еще ни одна пара. Меня залихорадило. Я подошел к ним.

– Билл,– окликнул я. Они опомнились. Лицо Жанны преобразилось. Билл захлопал глазами, вызывающе посмотрел на меня и демонстративно обнял Жанну.

– Я люблю ее,– просто сказал он.

– Вернемся лучше домой,– ответил я.

В вагоне подземки никто из нас не проронил ни слова. Мы с Биллом отвезли Жанну на 58-ю улицу и вернулись. Я приготовил себе выпивку и понес рюмку Биллу. Но он отказался.

– Выпей, Билл! – сказал я.

– Нет, не хочу.

Его глаза горели. Он смотрел на меня так, словно я совершил преступление. Я чувствовал себя страшно усталым.

– Это не то, что ты думаешь,– наконец заговорил он.– В этом нет ничего плрхого.

– Откуда ты знаешь, о чем я думаю?

– Ничего плохого,– повторил он,– я только один раз ее поцеловал. Она никогда бы не позволила... Жанна никогда бы...

– Ты так хорошо ее знаешь? Разве ты можешь знать, что она разрешила бы, а что нет?

– Я не встречался с ней. Это тебя интересует? Ты думаешь, что я втихомолку? Это неправда. Это отвратительно предполагать, что Жанна могла бы тайком... Это...

– Что это?

Он отвернулся.

– В этом нет ничего дурного,– повторил он снова.

– Нет ничего плохого в ухаживании за женой Ронни?

– Ронни! Кому нужен Ронни?

– Мне, например!

– Тебе! Да, тебе! Можно лопнуть от смеха.– Он сел на диван.– Ты хочешь ему рассказать?

– Не вижу в этом смысла.

– Наверное. Но ведь ты делаешь множество вещей, в которых нет смысла.

Горечь, прозвучавшая в его словах, поразила меня. Но обвинение было таким несправедливым, что меня охватил гнев. Я едва сумел сдержать себя.

– Нет смысла об этом говорить Ронни, потому что Жанну ты больше не увидишь

– Не увижу? Почему?

– Потому что я запрещаю тебе это!

– Ты мне запрещаешь? Ты думаешь, что я еще ребенок?

– Этого я не думаю.

– Но, папа, ты не понимаешь... Я ее люблю.

– Он ее любит! Ромео и Джульетта! Великая любовь девятнадцатилетних! Бенгальский огонь! Еще пару недель тому назад ты был влюблен в Сильвию Ример.

– В Сильвию Ример? Ты сошел с ума! Если бы я мог...

Я прервал его.

– Впрочем, что ты знаешь о любви?

Он рассмеялся мне в лицо.

– Скажите, какой специалист нашелся? Вы с матерью были образцовой парой, правда?

Бешенство захлестнуло меня. Я уже не беспокоился о том, что обязан ему помочь, подсказать.

– Ты обещаешь, что перестанешь с ней встречаться? – спросил я.

– Да. Если она пожелает этого. Но если она мне разрешит...

– Разрешит себя целовать? Да или нет? – Меня охватила ненависть к этой тихой, робкой девушке, которую мой сын сделал богиней правды и чистоты. Она не посчиталась с тем, что не прошло и месяца со дня свадьбы с человеком, который вырвал ее из нищеты и окружил роскошью, ее и всю ее свиту.– Не беспокойся. Такая девица разрешит тебе все что угодно.

Он смотрел на меня, будто не понимая, как это можно быть таким подлым.

– Я ухожу отсюда,– сказал он решительно.

– Отлично.

– Сейчас же. И больше никогда не вернусь.

– Думаю, ты отлично справишься и без моей помощи.

– Помощи? Без твоих паршивых пятидесяти долларов? Ты считаешь, что я так зависим от тебя? Не беспокойся, у меня есть друзья.

– Надеюсь, они будут просто счастливы содержать тебя.

Он стоял в двух шагах от меня со сжатыми кулаками.

– Ты...– прорычал он и вышел из комнаты. Парадная дверь глухо захлопнулась. Я постоял минуту, потом сел на диван с рюмкой в руках.

«Вот так девушка»,– думал я. Да, она была истинная дочь Лейгтона, не Норы, а именно Базйля Лейгтона с его абсолютным правом на все. Я позвонил на квартиру Ронни. Это надо было сделать сейчас, пока во мне не остыло бешенство. Жанна мгновенно взяла трубку.

– Жанна?

– Билл...

– Нет, не Билл, а его отец. Я сейчас еду к тебе.

– Нет! Нет! Прошу вас, нет! – Она либо всхлипывала, либо делала вид, что всхлипывает.– Анни проснется, я прошу вас, не приходите!

– Не нужно?

– Не сердитесь, мы больше не увидимся. Мне так стыдно...

– Ну, если стыдно... Что ж, это очень хорошо с твоей стороны.

– Я очень прошу, поверьте мне! – В голосе ее были слезы. Мне стало ее жаль.

– Билл ушел из дому. Он поклялся, что придет к тебе.

– А мне все равно, что он сказал. Мы больше не увидимся. Я сама не знаю, как это случилось. Я вышла замуж за Ронни. Папа и Филлис говорили, что это прекрасно. И я так думала.

– Ты поспи хорошенько,– посоветовал я.

– Я его больше не увижу. Вы мне верите? Не увижу!

– Хорошо. Я тебе верю.

– А вы не скажете папе и маме? Их это убьет.

– Ничего не скажу. Покойной ночи!

– К черту! – в сердцах сказал я, ложась в постель.

 Глава 6

На следующее утро Леора ни словом не обмолвилась о новом уходе Билла. Я ожидал длинной тирады, но оказалось, что и Леора могла быть тактичной, когда видела, что я несчастлив.

Я отправился в издательство. Три дня я ходил на работу, возвращался к шести часам вечера и рано ложился спать. Наконец Матти заметила, что со мной что-то неладно. На четвертый день она пригласила меня на ужин.

Они с матерью обитали где-то у черта на куличках и поэтому никогда никого к себе не приглашали. Так что это предложение меня растрогало, и я решил обязательно туда пойти. Магги ушла с работы пораньше, чтобы приготовиться к моему визиту, а я около пяти направился домой, переоделся и пошел в гараж за машиной. Машины не было.

– Машину взял ваш сын,– сказал механик.– Часа два тому назад, где-то около трех. Вы об этом не знали?.

– Я забыл, что мы договаривались.

Я возвратился домой и позвонил Ронни.

– Да? – ответила Филлис Брент.

– Жанна дома?

– А кто говорит? .Мистер Дулитч?

– Да.

– Разве Жанна не с вами? Она ушла около трех и сказала, что куда-то идет с вами и вашим сыном.

– Я задержался в издательстве и еще не был дома.. Они, наверное, ждут меня, извините!

Я положил трубку. Гнев охватил меня. И я поверил этой негоднице!

Куда они могли поехать? Я вспомнил о летней вилле Фелиции на Файр-Айленд. Там мы проводили лето. После ее смерти вилла стояла пустая. Билл всегда очень любил этот дом, и я почти подарил ему его. Сейчас, в апреле, там никого не было. Это единственное место, где они могли остаться наедине со своей «огромной любовью».

В межсезонье катера не ходили к острову, где находилась вилла, но Билл с детских лет знал всех шкиперов. Ёму ничего не стоило попросить кого-нибудь перевезти их. Я не был вполне уверен, что они там, но ничего другого не приходило мне в голову. Я позвонил Магги.

– Мне очень неприятно, но обстоятельства мешают мне приехать к вам.

– Ну что ж, Жак, отложим визит до другого раза.

– Мне очень жаль!

– Знаю. А мы с Георгом не можем тебе помочь?

– Нет, спасибо! К сожалению...

Она очевидно догадалась, все дело в Билле.

– Не поддавайся, Жак!

– Постараюсь.

Я позвонил Питеру и попросил одолжить машину,

– Вилл взял мою, а мне необходимо ехать к автору в Чаппаго.

– Ты сегодня не развлекаешь жену Ронни? Странно! Хорошо. Если очень торопишься, возьми машину из гаража, я оставлю там ключи. Привет от Ирис!

Я взял машину Питера и через два часа добрался до Патоги. Моя машина стояла на стоянке на пристани. Капитана Рейли я нашел в баре за кружкой пива.

– Добрый день, капитан! Вы не видели Билла?– спросил я.

– Как где, я отвез их на остров. Он сказал, что вы все урегулируете. Верно?

– Верно. А меня перевезете?

– А почему нет?

Штормило, и меня ежеминутно обдавало ледяными брызгами. Уже темнело, но звезды горели ярко. Файр-Айленд, похожий на длинный палец, был погружен во мрак. Я попросил капитана подождать и пошел по набережной. Моя вилла была последней со стороны океана. В одном окне пробивался тусклый свет керосиновой лампы. Я вошел через крыльцо и открыл дверь. Они были здесь. В камине горел огонь и отблески его падали на их сосредоточенные лица. Жанна накинула на плечи старый плед. Услышав мои шаги, они встали. Так мы и стояли, молча всматриваясь друг в друга.

Гнетущая тоска охватила меня. Впрочем, и этот дом, и эта комната всегда наполняли меня грустью: здесь каждая вещь напоминала о Фелиции.

Сейчас мой гнев был обращен к Жанне, ведь Билл не пытался меня обманывать.

– Теперь я буду знать, как тебе можно верить,– сказал я ей.

Она сжала губы и ничего не ответила.

– Ах, это ты! Ты гениален! Ты замечательный опекун! – запальчиво крикнул Билл.

Не обращая на него внимания, я продолжал, глядя на Жанну:

– Ты же дала слово больше не встречаться с ним?

Она стояла не шевелясь, опустив глаза. Потом резко повернулась к Биллу:

– Скажи ему, скажи! Ты можешь это сделать! Скорее говори, слышишь!

Билл снова сел в кресло, и оно заскрипело под тяжестью его тела.

Теперь я лучше рассмотрел его лицо. Оно было очень грустным.

– Что я должен ему сказать?

– Ты сам знаешь что – правду.

– У тебя что – заскок?

– Билл!

– Ну, хорошо.– Он дико посмотрел на меня,– Возьми ее отсюда! Прижми к груди! Можешь называть ее королевой добродетели. Добродетель победила.

Жанна снова уселась в кресло и закрыла лицо руками. Билл со злостью смотрел на нее.

– Это я умолял ее встретиться со мной еще раз, умолял на коленях, жаль, что ты не видел меня, когда я звонил ей и разговаривал, стоя, на коленях. Она согласилась. Для этого потребовалось только тридцать шесть часов, чтобы ее убедить. Я пообещал ей, что буду пай мальчиком. Пообещал привезти ее на нашу виллу на побережье океана. У себя в Англии она никогда такого не видела. Я попросил капитана доставить нас сюда. Жанна думала, что он будет ждать нас, и она успеет к обеду. Когда же она увидела, что катер ушел, она бегала по набережной, как ненормальная; удивляюсь, как она не додумалась броситься вплавь. Возьми ее! Поскорее отвези этот оплот невинности в ее крепость.

Жанна сидела молча. И только сейчас я почувствовал, как они любят друг друга.

– Хорошо,– сказал я спокойно.– Можем отправляться, катер ждет.

Жанна поднялась:

– Пойдем, Билл!

Мой сын не двинулся с места.

– Я? Ты шутишь? – зло ответил он.– Я остаюсь здесь. Ведь в катере я могу случайно прикоснуться к. ней, могу ее заразить...

– Билл! – Жанна умоляюще посмотрела на него.– Прости меня!

– Хорошо, хорошо...

– Билл, я прошу тебя, не надо меня ненавидеть.

– Ты слышишь? – с иронией сказал мой сын, обращаясь ко мне.– Сладости, пирожные, музыка – это все, что ей надо. Не беспокойся, детка, когда Ронни вернется домой, он купит тебе новый гарнитур из изумрудов.

Жанна дрожала. Я обнял ее, вывел на крыльцо и захлопнул дверь, оставляя за ней моего сына и воскресшие-воспоминания о Фелиции.

По дороге Жанна предпринимала попытки объясниться со мной, но я и так все прекрасно понимал. Думаю, понимал даже лучше, чем они сами. Мне стало стыдно за то недавнее чувство недоброжелательности к Жанне. Ведь ее просто-напросто продали Ронни. И не ее в том вина, что любовь нашла ее только сейчас, ведь ей всего девятнадцать лет... Да, в ней текла кровь Базиля Лейгтона. Но как я ошибался, когда заподозрил эту девочку в корысти. Они с Норой были жертвами чужих амбиций и чужой алчности. Мне стало одинаково жаль и ее, и Ронни.

В половине одиннадцатого мы подъехали к дому на 58-й улице.

Жанна протянула мне руку:

– Какой вы хороший! Вы такой же добрый, как моя мама.

Прежде чем отдать себе отчет в своем поступке, я обнял ее.

– Жанна, все будет хорошо? – спросил я.

– Да,– тихо ответила она.

В доме никого не было, а у Жанны не оказалось ключей, она забыла свою сумочку на вилле. Я открыл дверь своим ключом, который был у меня по настоянию Ронни, и подождал, пока за ней захлопнется дверь квартиры.

На следующий день приехал Ронни. Сессия у Гвендолен Снейгли окончилась отлично.

 Глава 7

Ронни зашел в издательство в половине пятого. Настроений у него было великолепным. Он принес с собой новое произведение Гвендолен Снейгли.

– Это чудесная вещь, старина! Самое лучшее из всего, что она написала до сих пор. Просто чародейка! Как себя чувствовала моя жена в мое отсутствие?

– Отлично,—ответил .я.

– А твой сын старался ее развлекать?

– Мы все старались.

– А Базиль по-прежнему шлифует перо?

– Думаю, что да, но плодов его творчества еще никто не видел.

– Гвендолен прочла все его книги и пьесу. Она в восторге и предлагает заняться пьесой вместе со мной. Знаменитый Дживо горит желанием ставить ее. Гвендолен приехала со мной, чтобы поскорее развернуть дело. Что ты на это скажешь? Подумай только: Снейгли и Лейгтон! Это звучит!

Он бросил рукопись Снейгли на мой стол.

– Прочти это. Обладая грубым купеческим вкусом, вы будете возмущаться, но для порядка все же прочтите! Да, еще одно, если мадам Снейгли позвонит, а она любит звонить, не делайте никаких намеков на мою женитьбу. Всему свое время!

Ронни вышел посвистывая.

Он позвонил, когда я заканчивал работу. Голос его так изменился, что я не сразу понял, с кем говорю.

– Приходи сюда, сейчас же!

– Ронни? В чем дело?

– Не задавай глупых вопросов! К черту! Приходи.

С неспокойной душой я отправился на 58-ю улицу. Открыл мне Джонсон. В холле стояла Анни в черном платье и домашних туфлях.

Анни, как и Ронни, придавала большое значение правилам приличия. Ее домашние туфли и очень бледное лицо указывали на то, что случилось что-то ужасное. Анни дождалась, пока камердинер выйдет, и сбивчиво заговорила:

– Я была в холле, когда Джонсон впустил Билла. Он сказал, что хочет увидеться с Жанной. Я никогда не думала... Но это не моя вина. Это так не похоже на Ронни... обвинять меня, да еще в присутствии прислуги... Скорее иди к нему, Жак. Это ужасно! Я ухожу, ухожу на целый вечер!

Я поднялся в гостиную, Анни шла за мной. Почему-то я ожидал, что застану и Билла, но его уже не было. Жанна взглянула на меня и отвернулась. Ронни стоял у камина мрачнее тучи. С минуту он всматривался в меня, потом сказал:

– Я вернулся в собственный дом, открыл дверь собственным ключом и застал мою жену в объятиях твоего сына! Я вышвырнул его вон и хочу, чтобы ты знал об этом. Я хочу, чтобы ты знал, что я велел Джонсону вызвать полицию, если он когда-либо посмеет просунуть сюда свою голову!

Я почувствовал, как на меня наваливается чудовищная усталость. Так было всегда, когда несчастье настигало меня и требовалось напряжение всех моих сил. Я взглянул на Жанну, но она смотрела в окно невидящими глазами.

Ронни продолжал:

– Я рассказал тебе, что случилось, и теперь жду, что ты скажешь в свою защиту.

Я сочувствовал Ронни и был невероятно зол на Билла. Но Ронни говорил со мной так, словно я был евнухом, нанятым для охраны его гарема. Во мне вспыхнуло негодование. Ведь я старался, как мог. Чем я занимался в течение десяти дней его отсутствия? В чем я виноват?

– Повторяю,– продолжал Ронни,– что же ты скажешь в свою защиту?

Я вспыхнул.

– Почему, черт возьми, я должен оправдываться?

Это была неразумная реакция, и я сразу же пожалел о ней, Но на попятную идти уже было некогда. Ронни овладело бешенство.

– Так! Вот твоя благодарность. Я тянул тебя из дыры, купил тебе издательство. Я развернул дело на свои средства. Все эти годы я считал тебя своим единственным искренним другом. И стоило мне на минуту отвернуться, как ты приблизил к моей жене своего ублюдка! Теперь я все знаю. Завтра утром я снимаю весь свой капитал из издательства. Интересно, как ты справишься с делом своими средствами? В течение недели ты станешь банкротом,

. Жанна резко повернулась к нам. Ее лицо выражало ужас. Я испугался, что она вступится за меня. Этого только не хватало!

– Не вмешивайся в это дело, Жанна,– мягко сказал я ей и повернулся к Ронни.

Я слишком хорошо его знал, чтоб понять причины столь горячей тирады. Он всю жизнь опасался, что его любят только за его деньги. Единственным человеком, которому он доверял абсолютно, был я. Теперь все рушилось. Билл сделал из него классическую фигуру из водевиля: старый богатый муж, которого ловко обвела жена! Щенок паршивый! Для самолюбивого Ронни ситуация была невыносима. А я – отец Билла – превратился в Иуду-предателя. Он мне покажет. Он меня уничтожит! Он меня выбросит из фирмы «Шелдон и Дулитч»! В этот момент не было такого несчастья, которого бы он мне не пожелал. Но это долго не продлится, он заболеет от стыда.

– Билл вел себя безобразно, согласен. Я займусь этим.

Жанна неожиданно сделала шаг в мою сторону:

– Я прошу вас, поймите меня! Не за что ругать Билла! Он пришел проститься и извиниться! -Это был прощальный поцелуй.

Я не успел ответить, как Ронни вспыхнул снова:

– Ах, вот как! Вы целовались на прощанье! Очень трогательно, надо отдать справедливость! На прощанье чего, смею спросить?

– Ни-че-го! Ронни, между нами ничего не было. Я тебе говорила.

– Что ты мне говорила? Что, черт возьми, ты мне говорила?

– Что Билл меня любит. Я ничего тут не могу поделать. Ведь это не преступление. Человек может влюбиться. Очень грустно, что так случилось, а я вела себя глупо. Я плохо разбираюсь в таких вещах.

Этим оружием она могла победить меня, но не Ронни.

– Ах, не разбираешься в таких вещах? И никто в Шропшире не сказал тебе, что молодым женам неудобно иметь любовников в первом месяце замужества? Может, там у вас так принято?

Жанна подняла руку, будто защищаясь от удара.

– Ничего между нами не было, повторяю. И все кончилось. Ничего не было... Зачем ты устраиваешь эти дикие сцены?

– Зачем я устраиваю сцены? Ты спрашиваешь, почему я устраиваю сцены, когда застаю тебя в объятиях какого-то сопляка?

– Это было прощание.

– Чудесно совпало: я прихожу, а вы прощаетесь!

– Да, так и было.

– И ничего между вами не было?

– Ничего.

– Почему я должен этому верить?

– Потому что я тебе говорю об этом.

– Сука! – взорвался Ронни.

Бешенство изменило его лицо до неузнаваемости. Меня это не на шутку испугало. Его надо было успокоить,

– Оставь ее в покое, Ронни,– сказал я.

Он резко повернулся ко мне:

– А почему?

– Просто оставь ее в покое.

– Ради Бога, неужели и ты влюблен?

Слова его прозвучали, как пощечина. Я хотел что-то ответить, но Жанна опередила меня.

– Ронни, как ты смеешь таким тоном разговаривать с мистером Дулитчем?

Ронни бросился к ней.

– Ты? Ты смеешь спрашивать меня? Ты, ничтожная птичница! Дочь...

– Ронни, предупреждаю тебя...

Ронни схватил ее за руку.

– Хорошо. Ты предупреждаешь меня... О чем? Что наконец скажешь правду? Почему нет? Ко всем чертям! Ты почему вышла за меня?

– Ронни, я прошу...

– Ради денег?

– Ронни...

– Но это нехорошо, детка. Жак, наверное, возмущен твоим поведением... Ты выходила за меня по любви, как ты говорила за хлевом в Шропшире, значит, это правда. Ничего удивительного, что ты так. геройски противилась искушению. Или ты влюблена в Билла?

Ронни сжимал плечо Жанны. Я смотрел на нее, как загипнотизированный, и думал: «Она готова признаться во всем, тогда все потеряно».

Ронни снова повернулся к камину, кулаки его были крепко сжаты.

– Подождите,– угрожал он,– я наведу порядок среди всех паразитов, лгунов, подлецов. Я доставлю вас туда, откуда вы пришли. Каждого в его собственную сточную канаву!

Он подошел к камину, схватил дрезденскую фигурку негра и со всей силы хватил ее об пол.

– Ронни, Бога ради,– сказал я.

– Убирайся отсюда!

– Ронни!

– Ты слышал? Ты, муж жены, выбросившейся из окна и отец сына, соблазняющего жену твоего благодетеля! Иди домой и устраивай свою жизнь, пока будешь подыскивать себе работу.

Жанна подошла ко мне. Она сразу как-то постарела. Впервые мне пришлось видеть девятнадцатилетнюю девушку, похожую на старуху.

– Мне очень грустно,– сказала она.– Но вы верите мне, правда?

– Да,– ответил я.

– Я это знаю, а сейчас будет лучше, если вы уйдете.

– Не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

– Нет. Вам лучше уйти, прошу вас.

Я посмотрел на Ронни. Он стоял у камина, глядя на обломки разбитой им фигурки.

Несмотря на его грубость, я был преисполнен сочувствия к нему и неприязни ко всем Лейгтонам: к Базилю, Норе и жертвенной леди Филлис. До их приезда все было так замечательно! Но Жанна... Жанну мне все же было жаль. О Ронни говорить не приходилось. На Билла я был зол. Он подвел Жанну, выставил на посмешище Ронни лгал мне.

Жанна протянула мне руку.

– Позвони, если я тебе понадоблюсь,– сказал я.

– Хорошо. Но я думаю, что справлюсь сама.

Я вышел.