Текст книги "Человек в западне (Сборник)"

Автор книги: Патрик Квентин

Соавторы: Жан Брюс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 29 страниц)

 Глава 10

– Официальное следствие обстоятельств смерти миссис Мэри Лоувел, найденной в прошлую субботу повешенной во время между половиной восьмого и восемью часами утра в гараже поместья Хобби-Хауз, начинается по требованию помощника прокурора Ветела.

Судья Андерсон сделал паузу, повернул голову в сторону и отрыгнул. У него, вероятно, были нелады с желудком. Потом ударил молотком по столу и наклонился над досье, лежащим перед ним.

– Первым свидетелем по делу выступает Стефан Миле, офицер полиции прокурорского надзора в Ветеле.

Его взгляд шарил по присутствующим в поисках названного полицейского. В этот момент вмешался Вильям Глен, помощник прокурора.

– Разрешите, Ваша Честь. В этом деле появились новые факты, весьма значительные, и Министерство юстиции просит, чтобы Эрнест Бессе, полицейский врач, официальный представитель в судебном трибунале, был выслушан первым.

Судья Андерсон посмотрел на– помощника, прокурора, нахмурив брови. Потом, как бы сообразив что-то, ответил:

– Я согласен удовлетворить просьбу Министерства юстиции. Пусть войдет Эрнест Бессе.

Врач неторопливым шагом приблизился к барьеру. По дороге он подмигнул мне. По знаку помощника прокурора агент принес изрядно потрепанный желтый шелковый пуховик. Из дыры, очевидно, сделанной врачом, торчали перья.

У судьи Андерсона от удивления округлились глаза. Я медленно повернулся, чтобы посмотреть в зал. Роза Дулич прикрыла глаза рукой: казалось, что она плакала. Виктор, который обнимал ее за плечи, был совершенно белым, но держался с достоинством. Флосси сидела рядом с ним.

Мой взгляд перешел на широко открытую большую дверь в глубине зала. Там находились Джемс и Майк. Они стояли, скрестив руки на груди, с очень решительным видом. Полицейский врач начал свои показания.

– Постараюсь быть кратким, Ваша Честь,– начал он,– По просьбе одного из свидетелей, который привел мне весьма веские доводы, я произвел повторный осмотр тела Мэри Лоувел. Должен признаться, что мое первое заключение было неверным. Я допустил грубейшую ошибку. Сейчас я с полным правом утверждаю; что смерть Мэри Лоувел произошла не вследствие повешения. Ее повесили уже мертвой.

Судья от неожиданности подскочил на месте. Его сразу покрасневшие глаза вопросительно уставились на помощника прокурора, который оставался невозмутимым, со странной улыбкой на губах.

– Вы хотите сказать, что было совершено преступление, не так ли? – спросил судья!

С очень. важным видом Эрнест поклонился и ответил:

– Решать должен не я, Ваша честь. Вы будете делать выводы на основании свидетельств.

Магистрат вдруг побагровел и хлопнул по столу правой рукой.

– Продолжайте, прошу вас,– сказал он.

– Этот пуховик имеет следы, позволяющие прийти к заключению, что с его помощью была задушена Мэри Лоувел. Тщательное обследование тела позволило мне обнаружить между зубами и под ногтями жертвы ворсинки желтого шелка, которые, при лабораторном анализе, подтвердили свою принадлежность к этому пуховику. Мэри Лоувел сильно сопротивлялась насилию: она кусала и царапала в отчаянии этот шелк. С другой стороны, очень внимательное обследование трупа и полосы вокруг шеи от веревки позволяет утверждать, что следы на теле жертвы появились уже после ее смерти. Я предоставляю вам судить самому...

Судья Андерсон казался совершенно ошеломленным. Он слегка приподнялся на стуле, чтобы посмотреть на вещь, лежащую перед ним на столе, которую врач называл пуховиком.

– Почему же этот... этот пуховик такой мокрый? –  наконец проговорил он.– Что это, результат ваших лабораторных исследований?

– Нет,– ответил Эрнест.

– Ваша честь,– вмешался помощник прокурора.– Теперь я попрошу вас выслушать свидетеля Питера «Парма, который сможет дать вам исчерпывающие объяснения по этому вопросу.

Немного нервничая, судья Андерсон распорядился:

– Вызовите свидетеля Питера Ларма.

Я подошел к барьеру и быстро объявил о себе все, что полагается в таких случаях, и о своей профессии. Судья привел меня к присяге, и я начал давать показания:

– В прошлую пятницу,– начал я,– Роберт Лоувел поручил мне проделать одну работу, которую я пока не считаю нужным открывать, так как она не имеет ника-, кого отношения к тому делу, которым мы здесь занимаемся. Работа, которая мне была поручена, вынуждала меня, провести конец недели в Хобби-Хаузе. Я приехал туда вместе со своей секретаршей, в прошлую пятницу, около семи часов вечера. Мистер Роберт Лоу-вел и его друг Виктор Дулич появились на вилле в субботу утром, что как раз. совпало с моим пробуждением. Я немедленно спустился вниз, чтобы приветствовать моего клиента, который и познакомил меня с Виктором Дуличем.

Наш клиент направился к своей жене. Миссис Лоувел не оказалось в спальной комнате, и кровать ее, была не тронута. В результате поисков, которые последовали за этим, мы обнаружили ее висевшей на трубе в. гараже.

В тот момент я, как и все остальные, подумал,-что она сама покончила с собой. Потом, два часа спустя, когда я уже собирался покинуть Хобби-Хауз и возвратиться в Нью-Йорк, меня вдруг поразили, некоторые детали. Как вам известно, миссис Лоувел была маленького роста. Я решил проделать некоторый эксперимент.

Я влез на ту самую скамейку, которую мы нашли опрокинутой под ее ногами и, несмотря на мой рост в метр восемьдесят сантиметров, с большим трудом дотянулся до трубы, на которой, якобы, повесилась миссис Лоувел. А следы, оставленные веревкой на пыльной трубе, были очень отчетливыми: Если бы миссис Лоувел сама закинула веревку на трубу, ей определенно понадобилось бы это делать несколько раз, если ей вообще удалось бы это сделать.

Во всяком случае, пыль была стерта с трубы на довольно большом расстоянии. С другой стороны, и сделанные на месте происшествия фотографий показывают, о чем хорошо известно полиции, что тело почти не касалось стены, очень шершавой и плохо оштукатуренной.

Вы Должны знать так же хорошо, Что повесившиеся люди сильно дергаются перед смертью. Миссис Лоувел, безусловно, должна была бы сильно поцарапаться о стену во время конвульсий, тем более, что на ней была надета лишь ночная рубашка, а по свидетельству медицинского эксперта, на теле трупа не было обнаружено ни малейшей царапины, никаких следов ударов.

Вот я и решил, что миссис Лоувел была мертва или находилась без сознания в тот момент, когда ее повесили.

Судья вдруг перебил меня.

– Это ваши личные впечатления и соображения?

– Безусловно, Ваша Честь,– ответил я.– Но вернувшись в Нью-Йорк и испытывая чисто профессиональное любопытство, я произвел небольшое расследование.. И в течение одного субботнего вечера на меня четыре раза покушались.

Мертвая тишина воцарилась в зале. Судья побледнел,

– Вы хотите подать жалобу? – быстро спросил он.

Я. покачал головой.

– Все в свое время, Ваша Честь. Когда мы покончим с этим делом и убийца будет уличен, вы поймете, что совершенно бесполезно мне подавать на него жалобу.

После этого я подробно объяснил, каким образом происходили покушения. Я подчеркнул использование ножа во время первого покушения, о хитрости, употреблённой, чтобы вытянуть меня на балкон, во втором покушении. История с мяукающим котом заставила судью скептически Поджать губы. Тогда я достал из кармана газету и показал ему заметку о несчастном случае с Полли Асланд. Я высказал свое мнение о том, что покушения на мою жизнь и смерть этой молодой девушки находятся в прямой связи.

Потом я рассказал о том, как увидел машину Лоувелов на дороге, в моем посещении Хобби-Хауза, в результате которого я обнаружил роковые следы на пуховике. Я продолжал далее, ничего не скрывая, о третьем покушении, с мяуканьем кота и с метанием, ножа. Но я пока старательно избегал делать выводы,

Когда я закончил, судья долгое время оставался задумчивым. Потом его слезящиеся глаза устремились на помощника прокурора.

– Я думаю,– наконец сказал он,– что надо немедленно удостовериться относительно персоны садовника Асланда.

– В этом нет необходимости, Ваша Честь,– сказал я.– Возвращаясь из Хобби-Хауза, это было приблизительно часа два тому назад, я явился жертвой происшествия, которое тоже считаю следствием очередного преступления. Герберт Асланд находился связанным на заднем сиденье моей машины. Машина теперь покоится на дне лагуны на глубине пяти или шести метров. Я нырял туда три раза, но не смог вытащить из машины Асланда.

При этих словах лицо судьи прояснилось.

– В сущности,– сказал он,– если все эти ваши заявления подтвердятся следствием, которое я прикажу произвести, Герберт Асланд будет считаться убийцей, и судебное разбирательство на этом и закончится.

Я поднял руку:

– Я еще не закончил-, Ваша Честь. Я вам сказал, что последнее происшествие со мной носит тоже преступный характер. Вы знаете сами, какой густой туман лежал все эти три дня. Чтобы спокойнее и безопаснее ехать по дорогам, многие автомобилисты применяют известный всем трюк. Они придерживаются одной из линий, разделяющих дорогу на равные части. И я уверен, что несчастный случай с Лоувелами и со мной спровоцирован одним и тем же человеком. Чья-то преступная рука проложила на дороге ленту такой же ширины и яркости, что и настоящие разделительные линии. Это погубило Лоувелов, а меня снесло в лагуну.

Судья Андерсон пожал плечами.

– Все просто, как в полицейском романе,—сказал он.

Я оставался совершенно невозмутимым.

– Совершенно уверен, Ваша Честь, что мы можем еще обнаружить эту ленту.

Я осторожно обернулся назад. С порога широко раскрытой двери Джемс и Майк делали мне утвердительные знаки.

Судья обратился ко мне с вопросом:

– Асланд напал на вас сразу же после вашего приезда в Хобби-Хауз?

– Нет, Ваша Честь. Прошло по крайней мере пал-часа между тем моментом, когда я проник в поместье, и тем, когда Асланд напал на меня.

– Но тогда,– продолжал судья,– у Асланда было вполне достаточно времени, чтобы растянуть ленту, если считать, что ваша история правдива, а затем вернуться в поместье и напасть на вас.

Я возразил:

– Зачем же тогда он напал на меня, если уже приготовил все для моей гибели без, малейшего для себя риска?

Действительно, аргументы судьи Андерсона таяли на глазах у всех. Он стал искать помощи у помощника прокурора, внимательный взгляд которого был устремлен в глубину зала.

Я быстро, повернулся... В зале произошло небольшое смятение, Вильям Глен, помощник прокурора, резко протянул вперед руку и закричал:

– Задержите ее!

Джемс и Майк, стоявшие у двери, преградили выход из зала.

– Кто эта женщина? – удивленно спросил судья..

Я объяснил ему:

– Это миссис Роза Дулич,. жена Виктора Дулича.

– Почему же вы хотели убежать? – спросил ее судья.

Роза снова обрела свой апломб. Она ответила оскорбленным тоном:

– Мне просто необходимо выйти, Ваша Честь.

Судья вдруг стал пунцовым, но тут вмешался помощник прокурора.

– Министерство юстиции желает,– сказал он,– чтобы эту женщину немедленно выслушали.

– Принято.

Судья несколько раз ударил молотком по своему столу, чтобы призвать присутствующих соблюдать тишину в зале.

Помощник прокурора продолжал:

– Сильнейшие подозрения тяготеют над свидетельницей Розой Дулич, Думаю, что через несколько минут я сумею окончательно доказать ее виновность.

Я инстинктивно отстранился от женщины, носящей это имя. Лицо Розы Дулич, одетой в элегантный серый шерстяной костюм и в очаровательную черную шляпку, было восковой бледности, руки ее дрожали. Но. в ее взгляде светилась страшная ярость.

Судья, несколько придя в себя, посмотрел на нее и сказал:

– Где вы находились в момент смерти миссис Мэри Лоувел?

Мои мускулы напряглись. Хотелось бы знать, пойдет ли Роза до конца? И я тут же, немедленно, узнал об этом. Она повернулась, и ее великолепная грудь поднялась в высоком вздохе. Потом, поискав меня взглядом, она сказала, не дрогнув:

– Этот человек, мистер Питер Ларм, может подтвердить мое времяпрепровождение, минута за минутой, начиная с трех часов ночи, когда миг оба видели в последний раз Мэри Лоувел живой, и до того момента, когда было обнаружено ее тело.

В зале сразу же произошла реакция. Все заговорили разом, так что судье пришлось призвать присутствующих к порядку.

Я оставался неподвижен. Помощник прокурора обратился к судье:

– Если вы позволите, Ваша Честь, я хотел: бы задать несколько вопросов свидетелю Питеру Ларму.

– Принято.

Я подошел ближе. Помощник прокурора обратился ко мне:

– Правильно ли то, что только что утверждала свидетельница Роза Дулич? Вы видели Мэри Лоувел живой около трех часов утра в ночь с пятницы на субботу?

Я спокойно ответил:

– Это ложь!

Роза побагровела и хотела броситься .на меня, но все же сдержалась и закричала:

– Этот человек подлый лжец, Ваша Честь! Мы были с ним вдвоем в кабинете Роберта Лоувела, в нижнем этаже виллы. Он усиленно ухаживал за мной и-пытался...

С большим тактом судья уронил свой молоток на стол. Помощник прокурора продолжал:

– Миссис Дулич, вы можете сказать мне, в каком положении вы тогда находились?

Она вдруг задрожала и бросила через плечо испуганный взгляд на своего мужа. Так как она медлила с ответом, помощник прокурора обратился ко мне:

– Может быть, вы нам об этом скажете, мистер Ларм?

Уже совершенно без стеснения я разъяснил ему всю ситуацию.

– Мы оба лежали на диване, который находится в глубине кабинета Роберта Лоувела. По. тому положению, которое занимала Роза Дулич, она могла видеть дверь... поверх моего плеча. Я же был повернут спиной к этой двери и мог видеть только стену.

Я посмотрел на судью и спросил не без иронии:

– Я достаточно ясно объяснил, Ваша Честь?.

Судья закашлялся и снова постучал молотком, восстанавливая тишину. Потом он спросил:

– Вы находились в таком же положении, когда в комнату вошла миссис Лоувел?

– Да, мы оба находились именно в таком положений, которое я вам уже описал,– сказал я,– когда позади нас вдруг открылась дверь и удивленный голос пробормотал: «О! Простите!» И дверь захлопнулась немедленно с большой силой. Я не успел повернуться, но миссис Дулич подняла голову, чтобы посмотреть поверх моего плеча. Я спросил ее, кто это был, и она ответила, что то была миссис Лоувел. Но что касается меня, я не видел ее и не в состоянии подтвердить личность персоны, которая застала нас в таком положении.

Помощник прокурора совершенно неожиданно превратился в дьявола, выскочившего из коробки. Его голос прогремел со страшной силой в притихшем зале:

– Эта женщина солгала, Ваша Честь. Она. в тот момент уже знала, что миссис Мэри Лоувел мертва по той простой причине, что она только что сама убила ее. Но эта женщина очень умна и находчива... И даже в такой нескромной ситуации она увидела возможность обеспечить себе непоколебимое-алиби, которое ее могло спасти в случае опасности разоблачения. Она думала, что свидетель Питер Ларм не станет подозревать ничего и, безусловно, подтвердит по доброй воле, что именно миссис Лоувел застала их в тот самый момент и что до обнаружения трупа он не покидал миссис Розу Дулич.

Взбешенная Роза стала вопить:

– Это ложь! Это все специально подстроено! Зачем Мне надо было убивать Мэри Лоувел, которая была моим лучшим другом?!

И вдруг какой-то глухой, словно приглушенный голос, раздался в зале:

– Я требую немедленно прекратить все эти споры. Обвинения, предъявленные моей жене, слишком серьезны. Она имеет право на защиту адвоката, раз дело зашло так далеко.

Судья посмотрел на Розу. Дулич и огорченно ответил:

– Весьма справедливое требование, с которым нельзя не согласиться. Но нам, кроме этого, необходимо знать еще и желание свидетеля.

Я задрожал.

Но Роза потеряла все свое хладнокровие и ее агрессивная натура забыла об осторожности. Она злобно проговорила:

– Это совершенно бесполезно, Ваша Честь. Мне нечего бояться, и я смогу сама защитить себя, если к этому явится необходимость.

– Ну что ж,– ответил судья Андерсон,– тогда продолжим.

Сзади снова раздались довольно громкие перешептывания. Я повернулся. В зал вошел Стефан Миле, полицейский офицер, в сопровождении двух агентов. Он держал в руках клубок из лент, из толстых лент неизвестной мне материи, шириной в пять пальцев. Он с триумфальным видом подошел к судейскому столу. Судья Андерсон был крайне удивлен.

– Это что еще такое?

Стефан Милс объяснил:

– Мы нашли все это в багажнике машины миссис Дулич. Я полагаю, что исследования, произведенные в наших лабораториях, докажут, что пыль на этих полосах именно такая, какая обнаружена на местах обоих происшествий с автомобилями.

Роза позеленела и покачнулась. Один из агентов подошел к ней, чтобы поддержать. Судья хотел пригласить к свидетельскому барьеру Виктора Дулича, но помощник прокурора категорически запротестовал:

– Если вы позволите, Ваша Честь, то я хотел бы, чтобы вы выслушали прежде еще одного свидетеля, который пока не. был вызван.

– По просьбе Министерства юстиции,– провозгласил судья,– я согласен выслушать этого свидетеля. Пожалуйста.

В зал вошла Кора Вилнер. Она бросила на меня безразличный взгляд, потом, опустив глаза, приблизилась к свидетельскому м-есту, стараясь игнорировать Розу Дулич.

Помощник прокурора начал допрос:

– Прежде всего, вы можете объяснить суду, по какой причине вы оказались в Ветеле?

– Я была секретаршей мистера Роберта Лоувела,– проговорила она неуверенным тоном. – В прошлую пятницу, вечером, он попросил меня сопровождать его в Хобби-Хауз. Небольшая– поломка в машине задержала нас в дороге, и мы остановились в Ветеле, где и провели ночь в отеле «Пляж». Вечером в субботу, вернувшись в Нью-Йорк, мистер Лоувел получил некоторые сведения, которые давали возможность предполагать, что его жена не покончила жизнь самоубийством, а что она была убита... Он очень просил меня снова вчера вечером сопровождать его в Ветел на случай, если ему. придется давать объяснения по поводу своего местонахождения в ночь с пятницы на субботу с тем, чтобы я могла подтвердить, что он в момент смерти миссис Лоувел был в гостинице в Ветеле.

Помощник прокурора спросил:

– За то время, что вы находились на службе у мистера Лоувела, вы имели контакты с Дуличами?

– Да, именно так.

– Вы бывали когда-нибудь в Хобби-Хаузе?

– Много раз.

– Вы знали Герберта Асланда?

– Я его знала.

Помощник прокурора немного отдышался и продолжал:

– Вам известно о некоторых талантах мистера Асланда? Я имею в виду его умение бросать ножи и подражать мяуканью кошек?

– Да. Я олень часто видела, как он метал ножи в парке, и слышала, как он имитировал мяуканье кошек.

Помощник прокурора сделал паузу, прежде чем нанести последний удар.

– Не видели ли вы, чтобы Герберт Асланд учил кого-нибудь своему искусству, кого-нибудь из знакомых мистера Лоувела? Ну, метанию ножей или мяуканью кошек?

– В конце прошлого лета,– сказала Кора Вилнер,– в один из уик-эндов, который я проводила в Хобби-Хаузе, я однажды видела, как Герберт Асланд учил бросать ножи и мяукать Розу Дулич.

Помощник прокурора сел на свое место с триумфальным видом.

– Я окончил допрос этого свидетеля, Ваша честь.

Судья казался недовольным, и ему, ко всему прочему, видимо, хотелось спать. Он решил действовать побыстрее и проворчал:

– Все это, конечно, очень и очень интересно, но по какой причине он стал бы подчиняться свидетелю Розе Дулич?

Помощник прокурора заставил меня снова подойти к барьеру для свидетелей, Мне пришлось снова говорить:

– Я полагаю,– сказал, я,– что настал момент, когда мне нужно будет рассказать о той работе, которую мне поручил Роберт Лоувел.

И я рассказал суду .историю с подменой ожерелья, но достаточно туманно. Суду ведь совершенно не надо было знать все до конца. Потом, опираясь на показания Коры Вилнер, я обрисовал весьма странные отношения, которые связывали миссис Лоувел и Виктора Дулича.

Я мог свободно утверждать, что дело тут было совершенно ясно.

– Миссис Роза Дулич знала, что миссис Мэри Лоувел снова возобновила определенные отношения с Виктором Дуличем, ее теперешним мужем. Но очень осмотрительно она не выказала никакой неприязни к сопернице, а совершенно наоборот, еще больше сошлась с ней, стала ее близкой подругой. Я даже уверен, что она шантажировала Мэри Лоувел, угрожая в противном случае все рассказать ее мужу, мистеру. Роберту Лоувелу – моему клиенту.

Она долгое время за свое молчание вымогала деньги у миссис Лоувел, и той очень скоро пришлось отдать ей свое ожерелье, заменив его фальшивым, чтобы обмануть своего мужа.

Это была лишь гипотеза, но она стоила любой другой. Я прекрасно понимал и видел по Розе Дулич, что ударил совершенно правильно. Когда я снова взглянул на Розу, она смотрела на меня, как на дьявола во плоти. Судьи Андерсон, казалось, был абсолютно потрясен. Он потратил некоторое время, чтобы собраться с мыслями, после чего снова обратился ко мне:

– Я считаю, что необходимо прояснить одну деталь. Вы дали нам всем понять, что персона, которая застала вас вместе в таком положении с миссис Дулич, около трех часов ночи, в кабинете мистера Роберта Лоувела,– не миссис Лоувел. Судя по голосу, который вы услышали, вы не могли бы определить хотя бы пол этой персоны?

– Да, Ваша честь,– утвердительно ответил я.– Это, вне всякого сомнения, был голос женщины.

– За исключением Миссис Розы Дулич и миссис Лоувел, были ли еще какие-нибудь женщины в доме?

– Да, конечно,– ответил я.– В доме еще находилась моя секретарша, мисс Флосси Мармозет, которая спала в комнате, отведенной нам, на втором этаже. Эта комната как раз находится над кабинетом мистера Роберта Лоувела.

– Так, может быть, это и была мисс Флосси Мармозет, которая застала вас?

– Нет,– категоричным тоном отверг я это предположение.

Судья Андерсон удивился.

– Тогда кто же, по вашему мнению, была эта женщина? Что вы сами-то думаете по этому поводу?

Я повысил свой голос, чтобы все присутствующие могли меня слышать.

– Я много раздумывал над этим, анализировал все происшедшие события и пришел к выводу, что этой женщиной могла быть Полли Асланд, дочь садовника Ас-ланда. Как мне стало известно, за два часа до этого между миссис Лоувел и Гербертом Асландом состоялся крупный разговор о взаимоотношениях между сыном Лоувелов и дочерью садовника Полли Асланд. Миссис Лоувел заявила Асланду, что увольняет его, предложила ему немедленно собирать вещи, так как он будет уволен сразу же по приезде на виллу ее мужа и Виктора Дулича. Все они в это время, конечно, были крайне возбуждены и, как я думаю теперь, Полли Асланд могла прийти на виллу в поисках Тони Лоувела, которого хотела утешить и успокоить, так как перед этим он предлагал ей уехать вместе на восток страны, вопреки желаниям и запрещениям своей семьи, на что сама Полли Асланд была совершенно не согласна. Она питала к младшему Лоувелу только дружеские чувства и просто очень жалела его, считая несчастным юношей. Когда я виделся с молодой девушкой, я совершенно не придал значения ее словам и совершенно .упустил из виду, вернее просто не понял из ее слов, что она видела нас с миссис Дулич, но теперь мне стало все совершенно ясно, и я вспомнил,-что Полли намекала на это обстоятельство.

Миссис Дулич, вернувшись в Нью-Йорк, сразу же стала интересоваться моей деятельностью. Я должен пояснить, что до обнаружения трупа миссис Лоувел и моего отъезда из Хобби-Хауза, Роза Дулич не знала, чем я занимаюсь, так как она тоже приняла меня просто за друга мистера– Роберта Лоувела. Приехав в Нью-Йорк, она увидела меня в компании с Полли Асланд и, вероятно, подумала, что та рассказала мне, как она застала нас с миссис Дулич в кабинете Лоувела. Вот потому-то миссис Роза Дулич и попыталась сразу же убить меня, но так как эта попытка ей не удалась, то она убила. Полли Асланд.

Я взглянул на Розу Дулич, и увидел, что ее лицо приняло восковую бледность.

– Это ложь, наглая ложь! – застонала она.– Я совершенно свободно могу доказать, где я была все это время. У меня железное алиби!

Судья приподнялся со своего, места и строго посмотрел на нее.

– Я считаю, что вам в настоящее время было бы лучше помолчать. Мы все это сейчас узнаем и без вас.

Потом он повернулся ко мне и спросил:

– Скажите, мистер Ларм, чем вы можете объяснить то обстоятельство, что Герберт Асланд, который не мог питать к вам личной неприязни, так как совершенно не знал вас, пытался убить вас?

– Я предполагаю,– очень спокойно ответил я,– что Роза Дулич проследила меня до самого Хобби-Хауза, там она увиделась с Асландом и наговорила ему, что это я виновен в гибели его дочери Полли. Садовник был не слишком разумным человеком-, но– обладал незаурядной силой. Никакого труда не стоило привести его в ярость, Такого человека совершенно свободно можно было уговорить совершить убийство...

– Я не была, в Хобби-Хаузе! – вдруг закричала Роза Дулич.– У меня есть непоколебимое алиби... К тому же, ведь это я сама дала адрес Полли Асланд этому индивидууму.– Она определенно имела в виду меня.

– Это обстоятельство,– продолжала она,– начисто разбивает его сплетение лжи!

– Да, вы действительно дали мне ее адрес,– сказал я совершенно спокойным тоном,– но сделали это лишь потому, что были совершенно уверены в. том, что в тот момент Полли Асланд убежала вместе с молодым Тони Лоувелом. Вы думали, что их не так скоро могут найти и что судебное разбирательство к этому времени, состоится и окончится тем, что судьи придут к выводу о самоубийстве Мэри Лоувел. Вот так, по-моему, это все и было.

Она вся дрожала от ярости. Судья Андерсон будто вдруг очнулся от сна и обратился к ней.

– Вы только что говорили о каком-то неоспоримом алиби, миссис Дулич. Расскажите нам поподробнее об этом, я вас слушаю.

Она резко повернулась и пристально посмотрела в глубину зала, на то место, где сидел Виктор Дулич.

– Мой муж...– начала она.

Судья позвал:

– Свидетель Виктор Дулич, вы вызываетесь для дачи свидетельских показаний. Прошу вас подойти к свидетельскому месту.

Сцена, которая за этим последовала, осталась в моей памяти как одна из самых душераздирающих из всех, какие я когда-либо наблюдал за время моей работы детективом. Я не в состоянии говорить об этом спокойно, не испытывая при этом дурных– чувств по отношению к Виктору Дуличу. Он совершенно свободно мог подтвердить алиби своей жены, но одновременно с этим он как бы становился ее соучастником. Чтобы пойти на это, ему нужно было испытывать горячую любовь к своей жене и совершенно отбросить совесть.

Он приблизился к свидетельскому месту при гробовом молчании зала, прямой, как статуя, и бледный, как смерть. Он шел медленно и ни разу не взглянул на Розу, не бросил в ее сторону даже мимолетного взгляда.

Судья, наблюдая всю эту сцену, кашлянул и заерзал в своем кресле. Он предложил свидетелю подтвердить свою личность, сообщить о своем общественном положении, потом, взглянув на досье, лежащее перед ним, он спросил, подтверждает ли Виктор Дулич, что его жена, Роза Дулич, все время находилась при нем в тот период, когда были совершены все эти преступления.

Было мгновение, когда Виктор Дулич пошатнулся, Роза, не спускавшая с него горящего взгляда, стала умолять его душераздирающим воплем:

– Виктор!

Он пришел в себя, как будто очнулся от какого-то кошмарного сна, и выпрямился. Уж лучше бы он ничего не говорил. Но он, видимо,, считал, что должен все же что-то сказать.

Дрожащим голосом он ответил, глядя прямо на судью:

– Я не считаю возможным для себя ответить на вопросы, поставленные Вашей Честью... Эта женщина... она была...

Его голос предательски сорвался. И вдруг поток слез неожиданно оросил его -лицо, искаженное страданиями. Он еще немного постоял, пошатываясь и обхватив го-, лову руками, а потом резко повернулся и стремглав выбежал из зала судебного заседания.

Ни судья, ни даже помощник прокурора не сделали ни малейшей попытки удержать его. Все и так было совершенно ясно.

– Виктор!... Виктор! – душераздирающим голосом закричала несчастная.

Это был не человеческий возглас, а рычание забитого– дикого зверя. Для нее это было действительно ужасно. Она никак не могла ожидать, что Виктор покинет ее. Это отняло у Розы Дулич последние силы. Она, как подкошенная, повалилась на скамью.

– Уведите меня! Прошу вас, уведите меня! Я сознаюсь во всем...