Текст книги "Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани"

Автор книги: Патриция Хилсбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

– Чистоплюйство Билли закончилось одноразовым душем. – Слепой старик знает о многом. – История про черного паука. – Кого пожалеешь, от того не жди благодарности. – Для слепого – все женщины обнажены. – Два взгляда на дальнейшую жизнь. – Большой зонт, который может укрыть двоих. – По двум словам трудно узнать собеседника, а еще труднее рассмотреть картину по телефону.

Чак проснулся первым. Долго лежать в кровати он не любил, встал, подошел к окну, повернул жалюзи. Номер наполнился ярким солнечным светом.

Билли недовольно заворчал и отвернулся спиной к окну.

– Билли! Давай быстрее поднимайся.

– Что-о? Случился пожар? – прохрипел сонным голосом Билли и натянул простыню на голову.

– Я пошел принимать душ, а ты к моему выходу должен стоять у двери ванной.

– Угу, – пробормотал Билли, – еще можно поспать, ты любишь долго мыться.

– К сожалению, о тебе, Билли, такого сказать никак нельзя.

– Так я ж вчера на ночь мылся, – от возмущения у Билли даже открылись глаза.

– Сразу же после завтрака мы выезжаем, – сказал Чак и скрылся в ванной.

Билли, недовольный тем, что его разбудили так рано, сел на кровати. Он скрестил на груди свои короткие руки и призадумался.

«Опять будем мотаться по этой жаре. А мне так этого не хочется».

Через полчаса и Чак, и Билли уже сидели в баре отеля. Билли недовольно осматривался и все время ныл:

– Что за дела? Такая жара, а они почему-то не включают кондиционеры?

Чак не выдержал и сказал:

– Билли, если ты сейчас не заткнешься, то я…

Билли расплылся в улыбке.

– Ну, и что ты тогда сделаешь?

– Я возьму свой завтрак и выйду на террасу.

– О, это идея, лучше мы вдвоем выйдем.

Билли взял тарелку с пирогом, чашку с кофе и вышел на террасу. Он устроился за легким пластиковым столиком и принялся есть.

– Знаешь, Чак, я не могу пожаловаться в жизни только на одну вещь: когда начинается серьезная работа, у меня всегда появляется хороший аппетит.

– Да? А мне, честно говоря, кусок в горло не лезет.

– Так что ты мучаешься, отдавай мне свой пирог, – с этими словами Билли пододвинул к себе вторую тарелку.

– Как хочешь, – пожал плечами Чак, – мне не жалко. С меня хватит и кофе.

Билли прикончил свою порцию, подобрал вилкой крошки с тарелки и принялся за порцию Чака.

– Чак, не волнуйся ты так, найдем мы эту женщину и ее мужа, – вполголоса проговорил Билли, – если у меня появился отличный аппетит – это хороший знак.

Со ступенек отеля поднялся темнокожий старик. Он двигался очень уверенно, обходя столы, нигде даже не задел стула. И только когда он вплотную подошел к Чаку и Билли, те с изумлением поняли, что старик слепой.

– Меня здесь все знают, – проговорил старик, устремляя свой невидящий взор поверх голов Чака и Билли.

– Ты хочешь выпить? – догадался Чак. – Но мы и сами пьем с утра кофе.

– Я знаю, – старик втянул в себя воздух, – а вчера пили виски.

– Ну, об этом нетрудно догадаться, – рассмеялся Чак, – что еще делать двум нестарым мужчинам на отдыхе?

– Вы не похожи на отдыхающих, – промолвил старик, присаживаясь к их столу, – вы кого-то ищете.

Чак и Билли переглянулись.

– Вообще-то ищем, – осторожно сказал Чак, – мы ищем своих друзей.

– Вы не похожи на людей, у которых есть друзья, – ответил старик.

Чак нервно рассмеялся.

– А вот – мой друг, – указал он на Билли.

– Да, между собой вы друзья, но больше у вас никого нет.

– Откуда ты все это знаешь? – изумился Билли и подозвал к столику бармена. – Виски этому старику. Так откуда ты это знаешь?

Старик отпил пару глотков.

– Я знаю много. Я могу даже сказать, что ты женат, – он указал рукой на Чака, – а ты – нет.

– А что еще ты можешь сказать? – с некоторой дрожью в голосе спросил Чак и удивился, почему вдруг этот безобидный старик так напугал его.

– А еще я могу сказать, что у тебя есть дочь и она больна.

Теперь уже Чак подозвал бармена и заказал еще:

– Две порции виски, мне и этому старику.

– Я не сказал вам ничего нового, – старик пригубил виски.

Чак внимательно смотрел на его лицо, на толстые некрасивые губы, на изборожденный морщинами лоб.

– Меня все называют Черным Пауком, – не без гордости в голосе признался старик.

– А почему? – спросил Билли, допивая кофе. – Ты что плетешь сети?

– Нет, – покачал головой тот, – хотя я мог бы это делать, но не хочу. Точно так же, как вы, господа, могли б заниматься чем-либо другим, но тоже не хотите.

Билли не стал уточнять, чем именно, по мнению старика, они с Чаком занимаются.

– Вы угостили меня виски, я тоже хочу угостить вас, но только историей.

– Она что, будет о ком-нибудь из нас? – настороженно спросил Чак.

– Если хотите, то да, – абсолютно спокойно ответил старик, – но думаю, вы и так все о себе знаете. Я лучше расскажу вам историю о черном пауке.

ИСТОРИЯ О ЧЕРНОМ ПАУКЕ, РАССКАЗАННАЯ СТАРИКОМ В БАРЕ.

Однажды дикообраз сделал себе из меда краску, окрасил в ней пряжу и связал себе платок. А через некоторое время пришел к нему черный паук и попросил одолжить этот платок, чтобы сходить на праздник. Согласился дикообраз и дал черному пауку платок.

Погулял паук на празднике и отправился домой. И вдруг пошел дождь, скатал паук платок и положил себе на голову вместо зонта. А дождь все усиливался и усиливался, наконец вода просочилась через платок и попала пауку прямо в рот. Удивился паук – вода-то была сладкой. Отстал от своих друзей, решил попробовать, каков платок на вкус. И таким он показался ему вкусным, что паук весь его съел.

Пошел паук дальше, а дождь все льет и льет, попался навстречу ему кенгуру. Стал он просить у кенгуру кусок уха, чтобы укрыться от дождя и обещал вернуть, как только придет домой. Кенгуру согласился и дал пауку отрезать ухо. Укрылся паук ухом и пошел домой.

Пришел, видит, что жена что-то варит и жалуется, что нет мяса. Отдал паук жене ухо кенгуру и велел положить его в суп и сварить.

Через несколько дней послал кенгуру гонца за своим ухом. Но посланец вернулся с пустыми руками и пришлось самому кенгуру скакать за своим ухом. Прискакал он к пауку. Тот встретил гостя приветливо, велел детям сходить за табаком.

Ушли дети и так долго не возвращались, что паук послал жену. Ушла жена и тоже запропастилась. Тогда паук сказал кенгуру, что сам пойдет посмотреть, куда это жена и дети подевались. А заодно и табаку принесет.

Ждал, ждал кенгуру паука, так и не дождался. Паук же с паучихой и паучатами залезли в табакерку и спрятались там.

Рассердился кенгуру, стал искать по всему дому, но не нашел, обошел вокруг дома, и там нет. Тогда решил кенгуру взять что-нибудь взамен своего уха. Увидел на кухне табакерку, в которой сидела вся семья паука, и взял ее.

По дороге домой услышал кенгуру, как кто-то плачет и говорит, что у кенгуру умерла мать. Заплакал и сам кенгуру и подумал:

«Неужели за то время, что я к пауку ходил, моя мать умерла?»

А чей-то плач разносился все громче и громче. С горя бросил кенгуру табакерку, попала она на камень и разбилась.

Выскочили из табакерки пауки, побежали к скалам и спрятались там. Очень рассердился кенгуру, велел схватить паука и доставить к нему. А у паука был с собой острый нож. Муха ли пролетит, зверь ли какой пройдет, все падали от ножа паука.

Вот дикообраз и утконос поймали паука, да тоже пострадали. И стали все звери бояться паука, перестали ходить мимо скал. А паук там и живет.

С тех пор люди и говорят: «Кого пожалеешь, от того благодарности не жди».

Чак изумленно смотрел на старика. История была диковатая, особенно нелепо она прозвучала за их столом. Билли даже поперхнулся куском. Откашлявшись, он произнес:

– Уж не ты ли, старик, этот черный паук из сказки?

– Может быть, это был и я, – ответил старик.

Чак пнул под столом ногой Билли.

– Пошли, нам нужно ехать.

Чак вскинул на плечо большую дорожную сумку, старик повернулся к нему лицом.

– У вас, сэр, в сумке лежит ружье.

Чак замер.

– С чего ты взял, старик? – тихо спросил он.

– Я слышу, как оно звенит.

– Да, это ружье, – сказал Билли, поднимаясь из-за стола, – для подводной охоты.

– Что для охоты – это точно, – проговорил старик, – может, закажете мне еще виски, а я расскажу вам еще одну историю про черного паука?

– Нет. Мы спешим, – Чак дал бармену деньги. – Еще два виски для старика.

Возле машины Чак и Билли остановились. Они переговаривались шепотом.

– Так все же, Чак, в которую сторону мы поедем?

Чак вытащил из кармана монетку и хотел было ее подбросить.

– Нет, Чак, так нельзя, тут нельзя полагаться на случай.

– А что ты, Билли, предлагаешь?

– Думаю, стоит еще раз расспросить бармена, портье или мистера Томпсона. Должен же кто-то знать, куда поехали наши друзья.

– Нет, мне не хочется больше никого расспрашивать о Харпер и Кински. Зачем, чтобы наши лица, наши расспросы здесь запомнились? Чем быстрее мы отсюда уедем, тем лучше.

Билли язвительно произнес:

– Только сперва нужно решить, в какую сторону, или ты предлагаешь мне ехать на запад, а тебе на восток? На одной машине?

– Я думаю, Билли… – прошептал Чак.

– Послушайте, господа, – вдруг раздался с террасы дребезжащий голос старика.

Чак и Билли встрепенулись.

– Если вы не знаете, куда ехать, то поезжайте во Фрипорт. Ваши знакомые отправились туда.

Чак в изумлении прикинул на глаз расстояние, отделявшее старика от них. Получалось ярдов пятнадцать, никак не меньше.

– Черт, как же он мог услышать наш шепот с такого расстояния? – пробормотал Чак и тут же крикнул старику. – А ты это точно знаешь?

– Да, я знаю это так же точно, как то что я Черный Паук. Ваши знакомые поехали в ту сторону, – старик махнул рукой на запад.

– Ну вот, – вздохнул Билли, – и монету бросать не надо.

– Ты что, ему веришь? Почему?

– Он сказал, что у тебя есть дочь и она больна. Еще он добавил, что я не хотел бы заниматься тем, чем занимаюсь. А это чистая правда.

Билли удобно устроился на раскаленном сиденье, и Чак завел машину.

– Да, – призадумался Чак, – но ведь старик будет знать, в какую сторону мы поехали.

– А мы поедем в другую сторону, – зашептал Билли, – давай поворачивай на восток. Объедем городок и выедем со стороны гор.

– Ты идиот, Билли, этот старик слышит наши слова так же отчетливо, как если бы он сидел на заднем сиденье.

– Но мы же неслабо угостили его, – попробовал улыбнуться Билли.

Машина развернулась на площадке перед отелем и, набирая скорость, помчалась на запад.

– Билли, не нравится мне этот старик. Хотя точнее, сам-то он мне понравился, но уж очень много он знает, к тому же говорит. А еще он ужасно догадливый, сволочь.

– Чак, да кто поверит какому-то сумасшедшему туземцу?

– Как сказать, – пожал плечами Чак, – ты же ему поверил. Меня больше всего поразило, что он почуял ружье в моей сумке. Я, Билли, не представляю, как это можно. Ведь оно так запаковано, что металл нигде не прикасается к металлу.

– Чак, у каждого свои секреты. Ты же не можешь объяснить, как ты умеешь точно прицеливаться. Ты делаешь это и все.

– Но для того, чтобы мне прицелиться, я должен видеть цель. А этот старик слепой.

– У тебя отличные глаза, а у него чудесный слух и нюх. А еще, Чак, я понял – ему просто очень хотелось выпить. А ради этого все его чувства настолько обострились, что он мог бы даже сказать, есть ли у тебя камни в почках.

– Да, Билли, мне этого не понять. Все эти туземные штучки не для белого человека. Но я бы хотел обладать такой проницательностью, как Черный Паук.

– Да, неплохо бы. Ты бы мог насквозь видеть, сколько у кого в бумажнике денег и в соответствии с этим называть свой гонорар. Я бы, Чак, тоже хотел иметь такой нюх. Представляешь, этот старик слепой и не видит, одета женщина или раздета. Для него они все абсолютно открыты. Ничто от него не может утаиться.

– Зачем тебе это? Если ты хочешь, то можешь раздеть женщину, хочешь – можешь одеть.

– Интересно помечтать… иногда. Бывает, разденешь женщину и тут же хочется одеть ее. А так бы я никогда не ошибался, я бы видел их всех насквозь и знал, на что какая из них годна.

– Ну, Билли, ты размечтался. Но для этого нужно быть туземцем. А как ты понимаешь, темнокожему куда сложнее переспать с белой, чем тебе с цветными.

– Это точно и, по-моему, это единственное, что меня может остановить.

– А нам, Билли, не нужно останавливаться. До самого Фрипорта мы поедем без остановок. Только взгляни на карту, чтобы мы могли рассчитать время.

Билли развернул на коленях большую карту и принялся водить по ней длинным ногтем мизинца. Его лицо напряглось, лоб сморщился. Он напряженно высчитывал, сколько же миль будет от Редбриджа до Фрипорта.

– Знаешь, Чак, мне кажется, что здесь миль сорок пять – сорок восемь.

– Ну, ясно. Примерно полсотни. Короче, где-то через час мы будем там. Так что, Билли, готовься.

– К чему?

– К работе, дорогой, к работе. Мы с тобой бездельничаем уже три дня.

– По-моему, мы не бездельничаем, мы готовимся к серьезному делу.

– Можно и так сказать. Только мне хочется как можно скорее закончить работу, получить деньги и смыться.

– А мне хочется хорошенько развлечься после того, как мы все сделаем.

– Это твое дело, Билли, можешь развлекаться. А я залягу на дно.

– На дно? Поменяешь квартиру?

– Возможно.

– А телефончик-то мне оставишь?

– Посмотрим.

– А я совсем не собираюсь менять свой образ жизни.

– Смотри, Билли, это дело в общем-то очень серьезное, ничем подобным мы с тобой еще не занимались.

– Да я понимаю, Чак, что ты меня пугаешь? Я все прекрасно понимаю. Знаю, что заниматься расследованием гибели Харпер будет вся полиция Австралии.

– Вот и я об этом говорю.

– Слушай, Чак, а может нам заломить цену побольше?

– Знаешь, Билли, по-моему, я и так запросил максимальную.

– Ну ладно, если ты считаешь, что это максимум, пусть будет так. Хотя неплохо бы, чтобы цена была побольше.

– Посмотрим, после того как сделаем, можно поторговаться.

– После того, как сделаем, будет поздно. Тогда надо будет думать о том, как уносить ноги.

– Да, Билли, ты прав.

Джон и Стефани лежали на песке возле бурого камня, в тени которого Джон расстелил пляжные халат и полотенце. Стефани сказала:

– Иди в воду первым, а я потом.

Оторвавшись от нее, Джон медленно поднялся, пробежал, увязая в песке по пляжу и отмели, нырнул там, где океан стал глубоким и холодным. Вынырнув, он сначала поплыл навстречу ветру, а потом повернул к берегу, где, стоя по пояс в воде, его ждала Стефани.

Ее мокрые волосы блестели. По загорелой коже стекали капли воды. Он крепко обнял ее и поцеловал, а волны разбивались об их тела.

Стефани сказала:

– Вот океан все и смыл, пора возвращаться. Только давай окунемся разок вместе, обнявшись.

Джон и Стефани нырнули под набегавшую волну.

– Послушай, Джон, может, ты все-таки попробуешь поставить зонтик?

– Да нет, Стефани, это бессмысленное занятие, его будет все время валить ветром. Я же уже дважды пытался это сделать.

– А почему бы не попробовать еще раз? Я тебе с удовольствием помогу.

– Не надо. Если ты хочешь, я попробую.

– Спасибо.

Джон вытерся, расправил большой пестрый зонт и принялся устанавливать. Ткань, наполненная ветром трепетала в его руках. Кое-как он укрепил зонт, подперев его камнями.

– Ну, что? Вроде бы получилось.

– Хорошо, если он сможет простоять хотя бы час, – сказала Стефани, прячась в тень.

– Стефани, я схожу в отель и скоро вернусь.

Она пожала плечами.

– Как хочешь, если не желаешь, чтобы я шла с тобой – побуду на пляже.

– Хорошо, – Джон набросил на плечи рубашку с короткими рукавами и, увязая в песке, двинулся вдоль кромки воды к ступеням, которые вели от пляжа к отелю.

Стефани проводила его взглядом, потом повернулась на спину, прикрыла глаза ладонью и уснула.

Поднявшись на крыльцо отеля, Джон обернулся. Отсюда Стефани казалась очень маленькой и беззащитной. Он обозлился на себя, что вынужден был оставить жену одну.

«Ладно, я быстренько», – успокоил сам себя Джон и легкими прыжками помчался по лестнице в номер.

В номере Джон схватил телефон, сел на кровать, поставил аппарат на колени и набрал номер доктора Корнера. Тот незамедлительно отозвался.

– Привет, Гарди!

Доктор Корнер некоторое время молчал, пытаясь узнать звонившего.

– Это я, Джон, – наконец не выдержал мистер Кински.

– А, Джон, привет! Извини, что сразу не узнал. Но по двум словам трудно разобрать, кто звонит.

– Да, к тому же звоню я издалека.

– Где ты?

– Да долго объяснять. У океана, и главное, что я еще жив, вопреки твоим прогнозам, и это, Гарди, не может меня не радовать.

– Ну что ж, придется порадоваться и мне, – сказал доктор Корнер, – я не так давно вспоминал тебя. Спасибо, что держишь слово и звонишь мне время от времени.

– Как твои дела, Гарди?

– Обо мне ты можешь не беспокоиться. Я, кстати, недавно купил еще одну чудесную картину. Очень хорошего художника.

– Интересно, Гарди, кого ты считаешь очень хорошим художником?

– Если бы я купил не твою картину, Джон, я бы об этом и не вспоминал. Она сейчас висит как раз напротив меня.

– Так значит, ты все-таки был на выставке моих картин? – рассмеялся Джон.

– Конечно, был.

– И как тебе она?

– По-моему, замечательно. Ты же все-таки хороший художник.

– Гарди, ты льстишь мне.

– Хорошо, давай поговорим о другом. Как ты себя чувствуешь, как твое сердце?

– Я совсем забыл о нем.

– Ну что ж, это неплохо. Надеюсь, ты не увлекаешься спиртным и курением. Об остальном я не спрашиваю.

– И правильно делаешь, – ответил Джон, – курить я почти не курю, пью не больше обычного.

– Может тогда, Джон, мы с тобой еще сможем увидеться. Ты же помнишь, что в следующую нашу встречу тебя ждет бутылка отличного французского коньяка. Мне будет очень жаль, если придется распивать ее в одиночку.

– Ну что ж, Гарди, ты очень тактично подготовил меня к собственной смерти. Спасибо тебе за это.

– А как себя чувствует твоя новая жена?

– По-моему, она сошла с ума, вырвавшись на свободу. Ходит в каких-то немыслимых шортах, постриглась под мальчика.

– Ну, Джо, это не по моей части. Могу только подсказать очень хорошего психиатра.

– Нет, Гарди, все нормально. Я и сам веду себя точно так же.

Джон прикрыл глаза, пытаясь вообразить себе Гарди, сидящего в кабинете. Ему очень хотелось узнать, какую же из его картин тот приобрел. Но почему-то Джон боялся об этом спросить. Ему всегда было жаль, когда его картины попадали в чужие руки. Даже в руки друзей.

Но все же он не выдержал и спросил:

– А какое полотно ты купил?

– Я знал, что ты не выдержишь и поинтересуешься, – рассмеялся Гарди, – я так и знал. Попробуй угадать.

– Ты сам, Гарди, сказал, что у меня больное сердце, мне нельзя волноваться. Так что отвечай сразу.

– Я могу сказать тебе абсолютно точно, я купил самую лучшую твою картину.

– Самую лучшую я еще не успел написать.

– Значит, меня обманули на выставке. И я купил всего лишь самую дорогую твою картину.

– И ты не пожалел денег? – изумился Джон. – Я бы мог подарить.

– Картины, которые дарят, это совсем другое, – признался доктор, – я бы не смог, показывая ее свои пациентам, небрежно замечать, сколько заплатил за полотно. А они бы перестали меня уважать. Тем более, Джо, ты бы подсунул мне какую-нибудь ерунду, дешевку, я тебя знаю.

– Ладно, Гарди, мои картины поднимутся в цене, когда я умру, и тогда ты пожалеешь о своих словах.

Джон хотел уже распрощаться с доктором Корнером, но тот внезапно спросил:

– Джон, а ты сейчас работаешь?

– Да, пытаюсь, но мало что получается.

– Тогда успехов тебе и до встречи. Но не забывай, что ты должен быть очень осторожным.

– Спасибо, Гарди, ты меня немного развеселил. До встречи.

Джон Кински повесил трубку, открыл гардероб и выдвинул свой саквояж. Он, не глядя, запустил в него руку и извлек тяжелый револьвер. Откинув барабан, осмотрел блестящие желтые патроны, прикоснулся подушечками пальцев к капсюлям и резко заправил барабан на место.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

– Цветной зонтик очень легко отыскать на пустынном пляже. – Пальцы ног – это глубоко личное, интимное. – Розовый великан раскланивается с Билли. – От хорошей обуви ступни не портятся. – Маленький Билли любит рассматривать женщин по частям. – Стефани считает, что она мумия. – Джон и Стефани играют в песке – они сама детская непосредственность.

Наконец пустынные места кончились и зеленый форд Билли въехал на окраину Фрипорта. Чак все так же сосредоточенно смотрел перед собой, а вот Билли оживился. Он оглядывался по сторонам и даже успел пару раз махнуть рукой девушкам, которые попались у них на пути.

– Билли, – процедил сквозь зубы Чак, – постарайся поменьше привлекать к себе внимание.

Зеленый «форд» поехал по набережной. Билли радостно вскрикнул и схватил Чака за руку.

– Смотри, – он указывал рукой на стоянку перед отелем.

Чак остановился.

– Да, по-моему, нам повезло, – сказал он.

На стоянке стоял потрепанный джип, на дверце которого красовалась надпись «Гараж Томпсона».

– Ну вот, все сошлось. Наконец-то мы нашли, – облегченно вздохнул Билли. – Загоняй машину на стоянку и пойдем устраиваться в отель. Заодно разузнаем кое-что у портье о наших подопечных.

Чак забросил на плечо тяжелую сумку, Билли прихватил свою, и они вошли в холл отеля. Оформление не заняло много времени. Сразу, с налету, Чак не решился заговорить с портье о постояльцах. Мужчины поднялись в свой номер.

– Я успел заметить, когда портье записывал нас в регистрационный журнал, где поселились миссис Харпер и мистер Кински, – не без гордости сказал Билли.

– Ты думаешь, один такой ловкий? – улыбнулся Чак. – Знаешь, почему я согласился именно на этот номер? Из нашего окна видно их окно.

Чак вышел на балкон.

– По-моему, все складывается отлично, – крикнул ему из номера Билли.

– Подожди радоваться, – предостерег Чак, – все еще только начинается. И черт его знает, как сложится дальше.

– Но самое главное, Чак, что этот старик Черный Паук был прав. Это меня не перестает удивлять.

– Значит, мы не зря потратились на виски, угощая его.

– Так где их окно? Ты вычислил? – спросил Билли, становясь рядом с Чаком на балконе.

– Не пялься так! Веди себя свободнее. Ты вышел подышать воздухом.

Билли с усердием стал разводить руки в стороны и глубоко дышать.

– Так где окна?

– На третьем этаже, – ответил Чак, – угловые большие окна.

– Отлично, – кивнул головой Билли, – и, по-моему, сейчас в номере кто-то есть.

Чак прищурил глаза.

– Да, вижу, кто-то сидит на кровати и говорит по телефону.

– Наверное, это мистер Кински, – наконец-то определил Билли.

– Да, – повторил Чак. – Теперь он повесил трубку и поднялся. Черт, отошел так, что я его не вижу.

– А тебе так интересно, что он сейчас делает?

– Мне интересно, один ли он в номере? – ответил Чак, не отрывая взгляда от окна.

Они увидели, как Джон Кински открыл дверь номера и вышел в коридор.

– По-моему, он был один, – сказал Билли.

Чак и Билли еще стояли на балконе, когда Джон вышел из отеля и зашагал в сторону пляжа.

– Так, значит, они отдыхают тут, – процедил сквозь зубы Билли, провожая Джона взглядом. – А где же его жена?

– Наверное, на пляже, – предположил Чак.

– Смотри-ка, куда он идет, – Билли толкнул Чака в бок, – вон там, под зонтиком, лежит женщина.

Чак присмотрелся. Зонтик отыскать на пляже было нетяжело. Он бросался в глаза своей пестротой, и лишь потом Чак рассмотрел под ним женщину.

– Билли, ты прав, он идет туда, к ней. Скорее всего, это миссис Харпер.

Билли выбежал в номер, выхватил из своей сумки тяжелый бинокль и вернулся на балкон. Он положил бинокль на перила и навел резкость.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Чак.

– Лица не видно, женщина лежит на животе, – описывал Билли. – Так, сейчас он к ней подходит.

– Это я и без тебя вижу, – нервно оборвал его Чак. – Женщина – миссис Харпер?

– Не могу разглядеть ее отсюда даже в бинокль, – признался Билли, – тем более, что она повернута ко мне спиной.

– А ты скажи ей, чтобы она повернулась.

– Если ты такой умный, смотри сам, – Билли отдал бинокль Чаку и хотел вернуться в номер.

– Обернется же она когда-нибудь, – сказал Чак.

– Не знаю, – пожал плечами Билли.

– Послушай, Билли, да это, кажется, не она.

– С чего ты взял?

– У нее на фотографии длинные волосы, а у этой короткая стрижка.

– Может, действительно, не она. Но думаю, Чак, мы с тобой это быстро выясним.

– Нам, Билли, нужно подобраться к ним поближе и тогда разберемся на месте.

– Согласен. Переоденемся и двинемся на пляж, будем изображать из себя неразлучную пару.

– Билли, ты не боишься испортить свою репутацию? Еще чего доброго подумают, что ты гомик.

– Ради успеха дела, Чак, чего не сделаешь, на какие жертвы не пойдешь.

Билли быстро распаковал саквояж, выбирая то, что нужно было ему немедленно.

Вскоре дверь отеля отворилась, Чака и Билли трудно было узнать. У каждого на лице красовались солнцезащитные очки, на головах – легкомысленные кепочки, выцветшие шорты плотно облегали широкие бедра Билли. Он был совсем незагорелый. Билли покосился на смуглые ноги Чака.

– Что ты такой черный?

– Не знаю, – пожал плечами Чак, – я всегда такой смуглый.

– Может, в твоих жилах течет туземная кровь? – поинтересовался Билли.

Чак промолчал. Но Билли не унимался.

– Ну скажи, может, в самом деле ты на какую-то часть туземец? И поэтому, Чак, ты мне так нравишься.

– Отвяжись, придурок, – зло бросил Чак и ступил на песок пляжа.

Пройдя ярдов двести, мужчины остановились возле двух близко лежащих камней.

– Вот сюда, в щель, очень удобно смотреть, – заметил Чак, – давай расположимся здесь.

Билли расстелил купальные халаты и улегся. Он вытащил из сумки тяжелый бинокль и, обмотав его полотенцем, приложил к глазам.

– Идиот, куда ты смотришь? – сказал Чак. – Они же там.

– А я, – говорил Билли, лежа на спине, – рассматриваю в бинокль большой палец своей ноги.

– Ты что, Билли, совсем рассудком тронулся? Не можешь смотреть на него не через оптику?

Билли завелся. Он патетически сказал:

– Мой палец выглядит потрясающе, особенно большой. В бинокль он выглядит пальцем Бога. Представляешь себе, Чак, обнаженный великан невинно взирает на мир.

Билли пошевелил пальцем.

– Чак, он здоровается со мной. Смотри, здоровается. Вон как раскланивается.

– Лучше бы ты занялся делом, – проворчал Чак.

– Хочешь, – Билли повернул бинокль, – я буду рассматривать пальцы твоих ног?

– Что? Для этого нужно было так далеко ехать? Чтобы лежать и рассматривать пальцы ног друг у друга?

– Да нет, Чак. Такое в Сиднее мне никогда бы не пришло в голову. Ты что, боишься? Чего ты поджал пальцы? Ладно, Чак, я тебя понимаю, тебе неловко, что я так уставился на твои ноги, ведь пальцы ног – это что-то глубоко личное, интимное.

– Мне уже все равно, – раздосадованно сказал Чак, – делай, что угодно. Ты меня достал.

– Ну ладно, Чак, не расстраивайся, это я просто так, – Билли перевернулся на живот и направил бинокль в расщелину между камнями.

– Что ты видишь? – вполголоса спросил Чак.

– Теперь я смотрю на пальцы ног наших подопечных.

Чак тихо выругался.

– Ты точно, Билли, придурок. Зачем я только с тобой связался?

– Может, я и придурок, но стреляю без промаха. Кстати, я тебе, кажется, говорил: пальцы на ногах – очень интимная вещь. По ним обо многом можно догадаться.

– Так это Стефани или нет? – не выдержал Чак.

– Конечно, она – я сперва посмотрел на ее лицо, а теперь смотрю на пальцы. Пальчики, должен тебе доложить, очень красивые, совсем не такие искривленные обрубки, как у тебя.

Чак посмотрел на короткие искривленные пальцы на ногах Билли. Тот, заметив это, тут же засунул ноги в песок и принялся рассуждать:

– По пальцам, Чак, можно судить об общественном положении. Мне даже не стоило глядеть на лицо этой женщины, чтобы сказать, богата она или нет. Я даже могу сказать тебе больше, она богата от самого рождения.

Чак удивленно посмотрел на Билли.

– Ну ты прямо Черный Паук.

– Конечно. От хорошей обуви пальцы не портятся. А хорошую обувь может позволить себе носить только богатый человек. Если ты, Чак, пару лет походил в дешевой обуви, то твои пальцы испорчены окончательно. И теперь их уже ничем невозможно исправить. У людей, которые внезапно разбогатели в зрелом возрасте, по пальцам ног сразу видно, что богатство у них недавно. Вот, кстати, и пример – мистер Кински.

– Дай мне бинокль, – попросил Чак.

– Погоди, я еще не насмотрелся.

– А что ты разглядываешь сейчас?

– Сейчас, Чак, я поднялся немного выше – я разглядываю колени, они тоже великолепны, округлые, не выступают и, наверное, очень мягкие на ощупь. Тело. О, какой ровный загар. А бедра… Чак, они не поддаются сравнению. Разве что с бутылкой виски?

– По форме или по удовольствию? – спросил Чак.

– Ты знаешь, Чак, и то, и другое.

– Ладно, комментируй дальше, – Чак вроде как смирился со своей долей.

Билли теснее прижал бинокль к глазам.

– Слушай, она действительно очень красивая женщина. Я бы от такой не отказался.

– Би-илли, такие женщины не про нас с тобой.

– Почему, разве она не может позволить себе развлечься со мной? Вполне.

– Да нет, Билли, это невозможно.

– Ладно. Слушай, Чак, да она загорает совершенно голая.

– Серьезно?

– Глянь.

Чак было потянулся к биноклю, но Билли и не думал его отдавать, он еще сильнее прижал окуляры к глазам.

– Да, совершенно голая. Ну и красивая женщина! Я бы от такой точно не отказался.

Чак вырвал бинокль из рук Билли и посмотрел в него. Он увидел, как женщина лениво повернулась, мелькнул ее четкий профиль, увидел мужчину, который сидел около нее и любовался своей спутницей.

– Живут же люди. Ни о чем не думают, лежат, загорают…

– Ну, думать-то они о чем-то думают.

– Им гораздо лучше, чем нам с тобой.

– Не знаю, не знаю, но если они скоро станут мертвыми, то я думаю, Чак, нам с тобой все-таки лучше.

– Да, ты прав, Билли. Но об этом пока не хочется думать.

– Не хочется. Надо думать об этом, коль мы взялись за дело.

– Взялся-то, собственно, я один, – сказал Чак.

– Приехали. А меня зачем ты позвал?

– Тебя? Вдвоем многие вещи делать куда проще. И потом, Билли, я тебе доверяю.

– Доверяешь? Во всем?

– Да. Пока ты меня еще ни разу не подвел.

– Будем надеяться, что и не подведу.

Чак любовался женщиной, которая перевернулась на спину. Он смотрел на крупную грудь, на коричневые соски.

– Послушай, Билли. Мне кажется, тебе неплохо было бы наведаться в их номер, посмотреть там, что к чему.

– Что, прямо сейчас? Все бросить? Я даже не успел загореть.

– Лучше это сделать поскорее, пока они на пляже.

– Чак, а может, они будут валяться здесь до самого вечера? Наведаться в их номер я всегда успею.

– Нет, Билли, нужно поскорее. Работа есть работа.

Билли поднялся.

– Ладно, работа есть работа, – уныло протянул он.

– Если что, я успею тебя предупредить, Билли. Так что не волнуйся.

– Конечно, я надеюсь и постараюсь осмотреть все как можно быстрее.

– Давай.

Билли неторопливо поднял свой халат, сунул его под мышку, натянул на глаза кепку с длинным козырьком и медленно, увязая в песке, двинулся к отелю. А Чак, лежа в той же позе, уперев локти в песок, смотрел в бинокль на Стефани и Джона.