Текст книги "Прощай, Эдем! Книга 1: Стефани"

Автор книги: Патриция Хилсбург

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 29 страниц)

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Бутылка шампуня и горячий душ – все, что нужно, чтобы прийти в норму. – Две мысли в голове Билли, да и те ошибочные. – Стефани вновь желает превратиться в мальчика. – Даже если ты не в духе, то все равно не следует грубить официанту. – Револьверные патроны выстраиваются в шеренгу, а Стефани командует ими. – Выпить можно, а помолчать – нет.

Пошатываясь от усталости и немного прихрамывая, Билли поплелся к океану. Он присел у самой кромки прибоя и принялся оттирать свои руки мокрым песком.

– А то Чак будет возмущаться, – бубнил себе под нос Билли, – в отеле пойду сразу же в душ, вылью на себя целую бутылку шампуня и отдохну. Обожаю обильную пену, после нее становишься чистеньким, как ребенок. Чувствуешь себя белым человеком. А теперь непонятно, кто я – туземец, негр или вообще черт знаешь что. Ну и запашище! А еще надо плотно поужинать, пить виски натощак, конечно же, не стоит.

Билли сполоснул руки, поднялся и двинулся к отелю.

Прилив начинался медленно, почти незаметно. Волны тихо закатывались на берег, захватывая все больше и больше пространства, и отступали, оставляя за собой древний и неизменный гул прибоя. Прилив все поднимался и поднимался, кое-где у берега пенились белые гребни волн.

– Да, не сезон, – подумал Билли.

Он остановился, уселся на большой камень и прикрыл глаза. Слышно было, как уходят волны, пена, шипя, растворяется в песке и снова раздается стремительный гул.

Приближается новая волна, которая вырастает выше прежней, разбивается с большим грохотом. Иногда шум океана становится тише, почти совсем исчезает и кажется, что прилив больше не поднимется. Но вскоре появляется новая волна выше всех предыдущих и накрывает берег.

В тишине огромные волны надвигались издалека. Их темные глубины наполнялись массами мутной воды, приближающиеся сверкающие гребни волн вздымались все выше. Под ударами ветра метались клочья пены и наконец волны одним ударом обрушивались на узкую полоску песка. Слышался гул тысячи ударов и отзвуки глухо отдавались по всему берегу.

Билли посидел на берегу, остыл, поднялся и направился к отелю.

«Хорошо, что побыл немного у океана. Нервы хоть немного успокоились. Хотя с чего бы это мне волноваться. Работа еще не началась».

Ночь освежала.

«Да нет, Билли, работа уже началась. И неизвестно, что принесет завтрашний день. Может, он будет последним в твоей жизни» – сам себе проговорил Билли.

Но от этой мысли ему сделалось не по себе.

«Последним? Ну да, последним днем. Я еще должен пожить, я еще хочу сходить к этим цветным девицам и сходить не один раз. Ведь мне очень нравится жизнь. И я умею жить. А деньги, они как приходят, так и уходят. Что их жалеть? Кончатся эти, заработаю новые. Все будет хорошо».

Билли неторопливо подымался по белым ступенькам узкой лестницы к отелю.

Билли вошел в отель, портье привстал и сквозь толстые стекла очков взглянул на него.

– Вы, я вижу, были у океана?

Билли посмотрел на свои мокрые ноги.

– Да, прошелся немного.

– Ну как прилив?

– Прилив? А что прилив?

– Большой, малый?

– Не знаю, по-моему, как всегда. Хотя, честно говоря, я в этом не разбираюсь. А где мой приятель, не подскажете?

Портье кивнул головой, указывая, что Чак в номере.

– Он спускался в бар?

– Нет, он спускался, но не в бар, он только звонил по телефону.

– А куда он звонил? – осведомился Билли.

– По-моему, жене, насколько я понял.

– Это хорошо. И что?

– Знаете, он вышел из кабины очень довольный.

– Тогда все просто прекрасно. Спокойной вам ночи.

– И вам спокойной ночи. Знаете, у нас сейчас такая тишина, что я думаю, вы отлично выспитесь. Просто чудо! Я очень люблю, когда в отеле мало людей.

– Любите?

– Да, здесь тогда тихо. Можно спокойно сидеть, читать книжки, думать о своей жизни.

– Но если нет посетителей, нет и денег.

– Это точно, – портье взял книгу и положил себе на колени.

Билли заметил, что книга открыта на той же странице, что и днем. Но не стал ничего говорить, тем более спрашивать. Он неспешно поднялся по лестнице и вошел в номер.

– Привет, Чак, – как можно более весело сказал приятелю Билли.

Чак повернул голову и улыбнулся, но тут же недовольно поморщился.

– Слушай, чем это от тебя так воняет?

– Спокойнее, Чак, спокойнее. Все в порядке. Я сейчас прибегну к твоему совету.

– К какому?

– Я решил принять душ с дороги. Действительно, что-то я маленько вспотел.

Чак отвернулся и, глядя в окно, громко сказал:

– Ты что, трахался с цветными?

– А как ты узнал?

– По запаху. От них всегда так воняет, что меня тошнит.

– Ладно тебе, – уже из-за двери ванной комнаты выкрикнул Билли, – сейчас я буду чистеньким, как ребенок. И мы тогда с тобой обо всем поговорим. Ты спустись вниз, возьми виски.

– Зачем спускаться? – крикнул Чак. – Я уже успел принести.

Билли быстро сбросил на пол одежду, включил душ. Тугие струи горячей воды и почти целая бутыль шампуня сделали свое дело.

Вымывшись и закутавшись в махровый халат, Билли вышел из душа и блаженно уселся напротив Чака.

– Ну, а теперь? Какой от меня исходит аромат?

Чак потянул носом.

– Теперь вроде ничего. Нормально. Я уже и номер проветрил, пока ты мылся.

– Чак, слушай, есть какие-нибудь новости?

– А что тебя интересует?

– Домой, наверное, звонил? Как малышка?

Чак пожал плечами. Но на его суровом лице появилась легкая улыбка.

– Что? Все в порядке?

– Да как тебе сказать, Билли? Операцию сделали, и вроде все прошло благополучно.

– Ну, тогда не грех и выпить.

– Можно подумать, что ты сегодня не пил.

– Это было давно, и я трезв как стеклышко, тем более после душа. Но если я скажу тебе, сколько я выпил, тебе поплохеет.

– Да ладно, а то я не знаю, сколько ты можешь влить в себя. Даже Джерри говорил, что тебя невозможно увидеть пьяным.

– О-о, у Джерри я просадил почти целое состояние. Думаю, Джерри озолотился на мне. Ну так что, будем пить или нет?

– Конечно, плесни немного на дно стакана, для начала, – сказал Билли.

Чак поставил на стол бутылку, два стакана, налил понемногу виски.

– За твою малышку, – Билли поднял стакан и коснулся им стакана, стоящего на столе.

– Спасибо, Билли.

Мужчины выпили.

– Чак, а как жена?

– А какое это имеет значение?

– Ну, я так просто спросил. Ты же разговаривал с ней о чем-то?

– A-а, я сказал, что мы здесь отдыхаем.

– Ты? Отдыхаешь?

– Ну да, что я отдыхаю, а ты трахаешься с цветными девицами, а потом от тебя несет за сто ярдов.

– Чак, ну зачем ты так? Ты же не говорил этого своей жене?

– Почему? Я рассказал ей все, как есть.

– Будет тебе. Когда звонил, ты еще не знал тогда про меня.

– Ха, что, я не знаю тебя, Билли, и не понял, куда ты пошел?

– Знаешь, Чак, а мне нравится, как они пахнут. Меня это жутко возбуждает, правда, потом становится немного противно. Но ведь и с белыми женщинами так же. Переспишь, а наутро такое состояние, что и вспоминать не хочется.

– Знаю, – Чак налил еще виски, – давай, Билли пей. Завтра с утра займемся делом.

– А какие у нас на утро планы?

– Я думаю, что нечего нам здесь прохлаждаться, надо искать их.

– Ты, Чак, как всегда, прав. Но, может, стоит еще пару деньков посидеть тут, подождать, а? Может, они вернутся сюда сами?

– Билли, выполнить здесь нашу задачу непросто, а в безлюдном месте, которое, наверняка, выбрали наши герои, намного легче. Нужно их только найти.

– Найти! Вот здесь мы можем и проколоться. Ведь мы не знаем, в каком направлении они уехали.

– Знаешь, Билли, направлений здесь только два: вдоль побережья в одну или в другую сторону.

– Почему? А вглубь континента разве нельзя поехать?

– Можно. Если с мозгами не все в порядке. Что там делать?

– Согласен, делать там особенно нечего. Скорее всего, они поехали к югу.

– Ну наконец-то, Билли, ты начал рассуждать. Если они поехали к югу, то мы поедем следом. И, возможно, нагоним их в дороге или найдем в каком-либо прибрежном отеле и тогда попробуем разобраться.

– Знаешь, Чак, пока я мылся, мне пришла в голову блестящая идея.

– Да ну? И какая? В чем заключается твоя блестящая идея?

– Идея проста. Самый лучший несчастный случай – это утопленник. Представляешь, есть тело, которое выбросит океан, на нем нет никаких следов. Она просто утонула, ее затащило течение или ногу свела судорога, она наглоталась воды и утонула.

– Что ж, Билли, по-моему, идея прекрасная. Только дело в том, что я хреновый пловец, а ты?

Билли поморщился.

– Н-да, я думал, ты плаваешь как рыбка, а я-то едва держусь на воде.

– Тогда твой вариант отпадает. Мы можем все вместе булькнуть.

– Ну это я так, для разгону. Первая мысль часто ошибочная, а вот вторая… вторая должна быть верной.

– У тебя есть и вторая мысль?

– Конечно. Вторая мысль, что ты должен плеснуть еще по стаканчикам.

– Ну, эту мысль легко реализовать, – Чак налил еще понемногу.

– Билли, мне кажется, можно разработать вариант с автокатастрофой, а? Найдем их машину, поковыряемся в тормозах, дороги здесь ты знаешь какие… Свернуть шею да еще на неисправной машине – пара пустяков. Будет разбитая машина и два трупа.

– Да, но испорченные тормоза могут уцелеть, – возразил Билли.

– Да? – ехидно спросил Чак, – а что, тормоза не могут испортиться сами по себе? Ну, и второе, ты, что ли, сдал им машину в аренду?

– Да, точно. Вся вина упадет на этого старика.

– А тебе его жаль?

– Да нет, мне его совершенно не жаль, – сказал Билли, – хотя он показался мне довольно симпатичным человеком, но в нашем деле других жалеть нельзя. Если начнем жалеть, то тогда какие мы с тобой профессионалы? Но, Чак, гарантий, что они погибнут, а не станут инвалидами, мало.

– Почему?

Билли пожал плечами.

– С автомобильными катастрофами я как-то не люблю работать. Мне больше нравится мягкое нажатие на спусковой крючок, там все надежно: маленькая дырочка в голове и верная смерть.

– Да, это самое легкое задание. Но заказчик пожелал несчастный случай.

– Слушай, Чак, – Билли поднялся из-за стола, – что сейчас гадать? Давай ляжем спать, а завтра проснемся и будем думать.

– Нет, решить надо сегодня.

– Мне кажется, ты все уже решил. Ты же собрался искать их.

– Да, завтра начнем поиски.

– Ну, искать так искать. Мне все равно. Правда, я обещал этим девчонкам, что мы наведаемся к ним в гости.

К вечеру изнурительная жара во Фрипорте спала. В затененной жалюзи комнате отеля стало прохладно.

Джон и Стефани вместе легли в глубокую ванну, Джон повернул кран, и сильный поток воды со всей силы обрушился на их тела. Выйдя из ванной, они растерли друг друга большими полотенцами, забрались в постель.

Свежий ветер с океана проникал через ставни и ласкал их тела. Стефани лежала, подперев голову руками.

– А что, если мне снова превратиться в мальчика? Это не очень неприятно?

– Знаешь, Стефани, ты мне нравишься такой, как есть.

– Так заманчиво. Но наверняка мне следует быть осторожней. А то я могу перебрать в своих чудачествах.

– Да, Стефани, лучше оставайся самой собой.

– А почему у тебя, Джон, меняется голос, когда ты говоришь мне это? Пожалуй, я решусь.

– Нет, только не теперь, Стефани.

– Ну, спасибо тебе и на этом. Тогда буду любить тебя как женщина.

– Конечно, ведь ты женщина. Моя любимая женщина.

– Да, я твоя женщина. И я люблю тебя, люблю.

– Молчи.

– Не буду. Я твоя Стефани и люблю тебя.

– Ну, пожалуйста.

– Я люблю тебя всегда, всегда.

– Тебе незачем повторять. Я и сам вижу.

– А мне нравится произносить эти слова. И я должна буду говорить. Я всегда была чудной и послушной девочкой и буду такой, обязательно буду.

– Стефани, не нужно повторять.

– А я буду, я говорю и говорила, и ты сам говорил, а теперь, пожалуйста, ну, пожалуйста…

Она долго лежала рядом молча, и он решил, что она уснула. Но Стефани медленно поднялась на локтях и сказала:

– На завтра я приготовила себе сюрприз. Утром пойду погуляю по городку.

– Ладно, я сдаюсь, – сказал Джон.

Утром Джон встал, пока Стефани еще спала. Он прошел вверх по улице, вдыхая прозрачный, по-утреннему свежий воздух. На площади позавтракал в кафе и просмотрел местные газеты. На улице, поднимаясь в гору, он представлял себе спящую Стефани: красивая взъерошенная головка, похожая на фоне белой простыни на старинную монету, подушка отброшена в сторону и простыня плотно облегает ее тело.

Прочитав газеты, Джон расплатился и вышел. Ветер изменился, и на городок вновь опустилась жара. Он добрался до почты и забрал присланную ему из Сиднея корреспонденцию. Он вскрыл конверт и, пока стоял у окошка в ожидании завершения формальностей, необходимых для получения денег по чеку, которые переслали сюда из его банка, прочел письмо.

Наконец, застегнув набитый банкнотами рюкзачок, он снова вышел на солнцепек. В киоске он купил английские и американские газеты, доставленные сюда вчера вечером. Купил несколько посвященных современному искусству еженедельников, завернул в них английские газеты и спустился вниз по улице. Зашел в маленький прохладный ресторанчик, там никого не было.

И тут он вспомнил, что не договорился со Стефани о встрече.

– Что будете пить? – поинтересовался официант.

– Пиво.

– Знаете, у нас не пивной бар.

– Разве пива нет?

– Есть, но у нас не пивной бар.

– Иди ты… – сказал Джон, свернул свои газеты и вышел.

Он перешел на другую сторону улицы, потом свернул налево к небольшому бару, который он заприметил еще вчера. Он сел под навесом у входа и выпил большую кружку холодного пива.

«Официант, должно быть, просто хотел поговорить со мной – подумал он, – в конце концов он прав. Ресторан не пивной бар, только это он и имел в виду. Он вовсе не грубиян. Жалко, что у меня сорвалось. Он даже не нашелся, что ответить. Зря я так».

Джон выпил вторую кружку, подозвал официанта, чтобы расплатиться.

– А где ваша спутница? – поинтересовался официант.

Джон даже сразу не понял, что спрашивают его, но сообразив, расцвел в улыбке.

– Она еще спит.

– Конечно, – сказал официант, – на отдыхе можно позволить себе поспать подольше. А вы, мне кажется, привыкли вставать рано?

Джон задумался. Нет, он, конечно, тоже любил поспать подольше, но теперь, когда он почти не был занят делом, ему не спалось с утра.

Джон расплатился, поблагодарил официанта и вновь вышел на улицу. Он посмотрел на солнце, которое уже довольно высоко поднялось над горизонтом, и подумал, что Стефани уже, наверное, проснулась и недоумевает, где он.

«Нужно идти к ней», – подумал он, но спешить почему-то не хотелось. И он, не торопясь, разглядывая дома, сады, двинулся по улице к отелю.

Проснувшись Стефани с удивлением посмотрела на пустое место рядом с собой. Она даже коснулась рукой простыни. Та была прохладна.

«Значит, Джон ушел давно, – подумала она, – но куда?»

Сколько она ни думала, не могла объяснить его отсутствия.

«Может, он вновь пошел на почту звонить, но еще слишком рано».

Она перебрала в памяти всех его знакомых, которых знала. В такую рань вряд ли кому из них он стал бы звонить. Стефани поискала глазами записку, но записки не было.

«Значит, он вышел ненадолго», – наконец решила она и встала.

И тут она вновь вспомнила о револьвере.

«Зачем он ему нужен? – задумалась Стефани. – А может, он боится за мою жизнь? Ведь своей он, по-моему, не дорожит нисколько. А может, просто мужская причуда, чтобы чувствовать себя более уверенно? Вот бы знать, когда он вернется».

Ее взгляд упал на дверь. Крадучись, она подошла к ней и, ругаясь сама на себя, закрыла ее на ключ.

«Вот и вновь я превращаюсь в обыкновенную подозрительную жену, – упрекнула в мыслях себя Стефани, – роюсь в вещах своего мужа».

Она вытащила саквояж из шкафа и запустила в него руку. На самом дне она ощутила холодную сталь револьвера. Стефани села за стол и положила перед собой оружие.

«Ну и что? – снова мысленно спросила она себя. – Что ты, Стефани, собираешься делать дальше?»

Ответа не было. Стефани принялась рассуждать.

«Так, когда придет Джон, я напрямик спрошу у него, зачем ему револьвер? А что он скажет мне? Может ничего не сказать, а просто забрать его у меня. И спрятать в саквояж, да еще и обидеться. И кстати, он будет прав. Я бы тоже не потерпела, если бы он стал рыться в моих вещах. Кстати, – задумалась она, – а если Джон залезет в мой багаж, найдет ли он для себя что-нибудь интересное? Вряд ли, ведь я ничего с собой не брала».

Стефани повертела барабан револьвера.

«Так, а возможен такой вариант, Джон приходит, я не говорю ему ни слова, а револьвер лежит на столе. Он спросит: “Зачем, Стефани, тебе револьвер?” Я буду выглядеть полной идиоткой. Хотя… Я скажу ему, что решила покончить жизнь самоубийством. “Ну и дура”,– скажет он мне и положит револьвер в свой саквояж. Нет, скорее всего, он отшутится, обнимет меня, поцелует и я вновь на полдня забуду об этом револьвере».

Отель был погружен в тишину.

«И все-таки зачем ему револьвер?»

Стефани сидела, время от времени касаясь рукоятки с двумя тонкими костяными накладками.

«А почему я, собственно говоря, так мучаюсь от любопытства? Зачем нужен револьвер? Он нужен для того, чтобы стрелять. А мне нужно в кого-нибудь стрелять? Нет, моей жизни никто не угрожает. Жизни Джона тоже. И мне будет куда спокойнее, если револьвер не будет стрелять».

Стефани обрадованная своим решением, принялась вынимать из него патроны. Перед ней на столе в ряд выстроились шесть коротких медных патронов. Стефани казалось, что это маленькие солдаты выстроились перед ней.

– Ну что, ребята, – обратилась она к ним, – вы долго будете молчать? Может, вы расскажете мне, куда хочет послать вас хозяин? Так вы молчите?

Стефани положила один из патронов на стол. Тот откатился в сторону.

– А вы?

Второй опрокинутый патрон чуть не свалился со стола.

– Вы четверо тоже ничего не скажете? Ну тогда я с вами расправлюсь.

Стефани поднялась из-за стола и вернулась к нему, держа в руках свой несессер. Она порылась в нем и извлекла на свет блестящие никелем маникюрные щипчики.

Осторожно вскрыв патроны, она извлекла пули, высыпала порох в пепельницу, а пули аккуратно поставила на место. Потом, немного поколебавшись, она вставила пустые патроны в барабан, крутанула его и защелкнула, затем встала, сунула пистолет в саквояж.

Стефани и сама не понимала, зачем это сделала. Просто теперь ей стало спокойнее. Она отперла дверь, вернулась к столу и посмотрела на горку пороха в пепельнице.

«Э-э, это, Джон, тебе видеть совсем не обязательно».

Стефани взяла пепельницу, вышла на балкон и высыпала порох на кусты остролиста.

Когда Джон вошел в номер, Стефани состроила обиженную мину.

– Где ты пропадал?

– Я не хотел будить тебя, Стефани. Прошелся по улицам, почитал утренние газеты, купил еженедельники.

– Там есть что-нибудь про твою выставку?

– Да, есть.

– Ну и что они пишут?

– Пишут, что Джон Кински остался верен сам себе.

– Мне, Джон, важнее, чтобы ты оставался верным мне, – сердито проворчала Стефани.

– Поэтому ты и забеспокоилась, когда не нашла меня утром рядом с собой?

– Да, и из-за этого тоже. Пойдем завтракать?

– Честно говоря, Стефани, я уже успел и позавтракать. Но с удовольствием составлю тебе компанию. Я люблю сидеть и смотреть, как ты ешь.

– А по-моему, Джон, это аморально, сидеть и смотреть, как едят другие. Я даже читала, что у какого-то народа поглощение пищи считается неприличным и они стараются прятаться друг от друга.

– Не знаю, Стефани, может, я и аморальный тип, но мне нравится смотреть на тебя.

– Тогда, Джон, тебе придется хотя бы выпить чего-нибудь со мной.

Стефани старалась выглядеть как можно более беззаботной. Но некая напряженность в ее взгляде не укрылась от Джона.

– Ты сегодня не совсем такая… как вчера.

– Конечно, вчера мы немного меньше знали друг друга.

– А сегодня больше?

– Конечно, – вздохнула Стефани, – если бы мне вчера сказали, что ты можешь бросить меня одну и уйти неизвестно куда, я бы не поверила.

– Тебе грустно оставаться одной?

– Да.

– Тогда вспоминай меня. Ведь я, Стефани, честно признаться, хуже, чем ты обо мне думаешь.

– Откуда ты знаешь, что я думаю о тебе? – спросила Стефани, залезая с ногами на кровать.

– Это нетрудно себе представить. Нужно только заглянуть тебе в глаза.

Джон опустился возле кровати на колени и обнял Стефани за плечи.

– И что ты видишь в моих глазах?

– Вижу, что в них отражается весь мир.

– Джон, я все-таки успела сказать тебе, что голодна. Давай спустимся в бар позавтракаем.

Она отстранилась от него и подошла к гардеробу.

Выбирала Стефани недолго, она надела легкую майку и шорты.

Джон подошел к ней.

– Ты совсем не похожа на одну из самых богатых женщин Австралии. И мне это очень нравится.

– Ну вот, Джон, наконец-то ты научился говорить мне комплименты.

Джон и Стефани вышли из номера.

Бармен, завидев первых посетителей, радостно просиял.

– Доброе утро, миссис и мистер. Вы будете завтракать или обедать?

– Она будет завтракать, – сказал Джон, усаживая жену за стол.

Стефани заказала себе салат и маленького омара. А Джон – бутылку вина. Стефани ела очень сосредоточенно, время от времени бросая взгляд на океан.

– Ты довольна вчерашней поездкой? – спросил Джон.

Стефани недоуменно посмотрела на мужа.

– Я говорю про палеонтологический музей и знакомство с профессором Куком.

– А-а, – задумчиво протянула Стефани, – по правде говоря, я уже забыла. Мне кажется, это было очень давно.

– А мне, – признался Джон, – врезалась в память эта довольно безыскусная сценка в восковом театре-музее «Первобытный художник и наскальные росписи». Я понял, Стефани, что ничем не отличаюсь от него. Только у меня есть кисточки, а он рисовал палочками. И знаешь, у него получалось лучше, чем у меня.

– Зато, – улыбнулась Стефани, – о нем никто не писал рецензии.

– Это точно. Но они ему были и не нужны. Наверное, все охотники его племени танцевали перед его росписями и были счастливы. А перед моими никто не танцует.

– Зря ты завидуешь первобытному художнику, – снова улыбнулась она.

– Почему?

– Профессор Кук сказал мне, что в древности художником, скорее всего, был калека, тот, кто не мог участвовать в охоте. Ты же не хочешь быть калекой?

Джон от этих слов напрягся, он почувствовал, как стучит его сердце. Он пристально посмотрел в глаза жены, пытаясь догадаться, знает она о его болезни или нет. Но спокойный и немного насмешливый взгляд Стефани успокоил его.

– Что за невеселые мысли у тебя в голове, Стефани? Давай-ка лучше выпьем и помолчим.

– Выпить можно, – кивнула Стефани, – а вот помолчать – нет. Этого ты от меня не дождешься, не нужно было на мне жениться, если хотел слушать тишину.

– Тишину слушать невозможно, – сказал Джон.

– Ну вот, а я как раз сегодня хотела предложить тебе послушать тишину.

– Где мы этим займемся?

– Мы ничем заниматься не будем, – веско сказала Стефани, – мы проведем сегодняшний день на пляже возле океана.

– Мы поедем на запад или на восток? – поинтересовался Джон, – хотя мне все равно.

– Нет, сегодня мы никуда не поедем. Чем тебе не нравится океан возле отеля?

– Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь видел. А здесь хоть изредка, но попадаются любопытные.

– А мне, Джон, наоборот, нравится, когда на меня смотрят.

– И ты, Стефани, уверяла меня, что ты мальчик? Нет, ты женщина, коль так рассуждаешь.

– Так ты же и хочешь, чтобы я оставалась женщиной, – пожала плечами Стефани.

– Ну что, идем на пляж?

– Конечно, пойдем, только спросим у портье, нет ли у них большого раскладного зонта. Такого большого, чтобы мог закрыть двоих.