Текст книги "(Не)Мой (Не)Моя (СИ)"

Автор книги: Оливия Лейк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)

– Ну какой я чужой, Яна? – глаза перестали смеяться. В них серьезность, вопрос и предложение. Он потянулся к моим волосам и пропустил пряди сквозь пальцы. Каждый мужчина имел свои фетиши. У моего бывшего это волосы и грудь. Вот и сейчас Мир пытался сфокусировать взгляд на моем лице, но он у него он постоянно падал ниже. Меня природа не обделила, но мое тело больше ему не принадлежало, а эти тактильные поползновения нужно пресекать сразу.

– Мирослав, не нужно делать из меня вторую Лику, – четко произнесла, чтобы до него дошло. С ней можно было и так, и не так, а со мной нет! – Мы разные. Я не хочу и не буду с тобой на пол шишечки.

– А на всю длину? – перешел к завуалированной терминологии. Я тоже так умела.

– Длина маловата и вибрации недостаточно, – развела руками и, не отрывая взгляда от его серых глаз, сделала глоток вина. Хорошо же! Только почему-то на скулах Мира проступили два алых пятна, едва заметных, но я всегда неплохо подмечала детали.

– Вроде бы в самый раз было, – со стальным прищуром заметил.

– Когда женщина говорит «в самый раз», значит, действительно недостаточно.

– Мудрёна, ты вынуждаешь меня снять штаны, – он реально поднялся и щелкнул пряжкой ремня. – Вообще-то обидно такое слышать от жены. Комплексы появляются, – Мир реально расстегнул джинсы, приспуская. Я поперхнулась вином.

– Дурак, оденься! – оттолкнула слегка, чтобы его весьма увесистый пах не был на уровне моих губ. Нет, с членом у Мирослава все нормально, но пусть на досуге призадумается. Оргазм женщины начинается не с тела, а с эмоций… – И больше так не делай. Не нужно передо мной вываливать хозяйство. Мы чужие люди. Пойми уже наконец!

– Ян, ну как мы можем быть чужими, ну?! Я знаю о тебе все: от родинки под коленкой до шрамика на груди.

Шрамика… Шрама. Да, после операции рубец остался, уже белесый, но он был. Прямо посередине грудины, красота… Было время, когда я его стеснялась: женщину шрамы не украшали. Сейчас не так заметно, да и я не девочка, стыдившаяся своего тела, но по молодости это было большой проблемой. Раздеться перед парнем я отважилась только в девятнадцать лет: поздновато по меркам моих подружек. Я ведь красивая, высокая, с хорошей фигурой и длинными ногами – ребята оказывали мне знаки внимания, порой очень однозначные, но я сливалась, когда дело доходило до интима. Даже с теми, кто очень нравился: дома в подушку рыдала, а на людях – нос кверху и ни взгляда назад. Поэтому меня считали надменной динамщицей.

С Мирославом, конечно, иначе все: я почти научилась принимать всю себя, а он абсолютно не придавал значения моему несовершенству. Он считал мою грудь идеальной, соски вишенками, а ложбинку часто использовал как еще один вход. Остальное вторично. Мне это нравилось: я не хотела бы жалости и показательных поцелуев на месте разреза. Я была благодарна за то, что он не акцентировал на этом внимание.

– Дело не в этом, Мир! – если он не понимал, ему нужно объяснить. – Ты не можешь вести себя так, словно мы еще женаты. Нельзя быть с одной женщиной и трогать другую: касаться, целовать, тереться гениталиями.

Объясняла как маленькому, ей-богу!

– Я не изменял тебе, Яна. Я не жил восемь лет с мыслями о бывшей жене, но когда она появилась… – замялся. – Этот флирт, кокетство, прикосновения – вроде как норма. Не секс, понимаешь? Просто игра…

– Не понимаю! – разозлилась я. – И не хочу понимать! Это не моя норма!

– Я знаю, Мудрёна. Ты не позволила бы другому мужчине такое. Это я слабак. Но мне сложно, Ян. Ты нужна мне, – добавил тихо. – Если мы не общаемся, мне физически душно, понимаешь? Мне тебя не хватает.

– Да потому что тебе всегда нужно куда-то бежать, кого-то спасать, кому-то помогать! Не кому-то, конечно, а очередной бывшей жене! Только мне это не нужно! Если потечет кран – вызову сантехника, если нужно в аэропорт – возьму такси, если захочу кончить – воспользуюсь вибратором, а если захочу член во рту – сниму мужика. И только если мне захочется снова быть использованной или запасной – выйду замуж!

– Я не использовал тебя, – обошел диван и направился к выходу. – Я любил тебя, Яна. Сердцем любил. Знаешь ли, – схватил пальто и вернулся, – любовь членом – она ярче, но после нее мало что остается. Знаю, проходил. Не повторяй моих ошибок, – развернулся и отправился на выход. Дверь хлопнула, а я только подумала, что у меня нет члена… Это сарказм, да. Я поняла, что Мирослав имел в виду: он хотел, чтобы в будущем меня не полюбили только членом. Интересно, а есть вариант, когда тебя любят всем сердцем и со всей страстью?..

Первая рабочая неделя прошла нормально: студенты приняли меня неплохо, но без приколов и смешков особо умных не обошлось. Правда, этим уже можно ответить, используя иронию и сарказм, не дети малые… Преподавательский состав тоже ничего. Наверное, кафедра иностранных языков самая лояльная: мы открыты к новому, а это всегда более здоровая атмосфера, чем цепляться за старое и запрещать развитие и движение.

– Яна Николаевна, как насчет совместного обеда? – на большой перемене между четвертой и пятой парой ко мне заглянул Сергей Павлович, преподаватель управленческой психологии. Наши кафедры рядом, а он любитель новых лиц.

Молодой, активный, симпатичный педагог. Студентки возле его кабинета стояли в очередях на пересдачи или консультации. Мы с ним за неделю успели пару раз выпить кофе из автомата. О личном не говорили, но он проявлял ко мне интерес. Профессиональный был бы лучше личного. Отношения на работе – табу. Именно поэтому в свое время не хотела отношений с бывшим мужем, но… Всегда бывают исключения.

– Яна Николаевна, я хотел пригласить вас на следующую лекцию нашего потока.

– Что-то особенное?

– Да, – активно закивал, отчего коротко стриженые волосы, явно имевшие склонность к натуральной кудрявости, подпрыгнули. – Два раза в год у нас читает лекции Артем Каминский, слышали?

– Фамилия знакомая, – задумалась я. – У нас губернатор Каминский.

– Да, это его сын, но не суть, – отмахнулся Сергей Павлович. – Он открыл психо-реабилитационный центр, со всеми услугами – от консультаций до лечения в стационаре. У него очень интересный подход к науке. Его лекции и практикумы собирают аншлаг. Он опытный профайлер, и шепчутся, что работает с прокуратурой. Маньяков ловит.

– А их много сейчас в России?

– Кого? Профайлеров или маньяков?

– Маньяков.

Если честно, для меня серийные убийства – это истории из детства про Чикатило. Я настолько привыкла к безопасности в этом плане, что как-то расслабилась…

– Достаточно… – и улыбнулся. – Но в нашем городе, уверен, маньяков нет. Только психи, помешанные на расчлененке.

Ой, успокоил!

– Это хорошо, – демонстративно выдохнула. – Я не против сходить на интересную лекцию.

Помню, была на одной со схожей темой, «почему люди совершают преступления», познавательно.

– Правильно, главное – не бояться экспериментальной психологии. Вы же, Яна Николаевна, не боитесь экспериментов?

Я боялась. Правда, боялась. Не мое это, но…

– Не боюсь, Сергей Павлович.

Ну что может случиться со мной на лекции у какого-то там психолога?

Глава 17

Яна

В лекционном зале собралось четыре группы третьекурсников, будущих психологов. Помимо Сергея Павловича и меня было еще два профильных преподавателя. Я устроилась на первом ряду, максимально близко к спикеру. Сергей показал большой палец и улыбнулся, но сам занял место повыше.

Заведующий кафедрой психологии зашел вместе с высоким мужчиной, одетым с неброским шиком абсолютно уверенного в себе человека. Никаких костюмов, запонок с бриллиантами и начищенных до слепящего блеска ботинок. Практичный кэжуал. Можно было бы предположить, что мужчина просто не имел средств на костюмы от Бриони, но я лично знакома с его отцом… Этот имел: он кормился в кормушке Нагорных. Стало даже интересно, что представлял собой старший сын губернатора.

– Уважаемые студенты и преподаватели, – заведующий кафедрой обвел аудиторию взглядом и невербально дал понять всем, кто продолжал шуметь, что взял их на карандаш, – сегодня лекцию читает доктор психологических наук, специалист в области экспериментальной психологии и психиатрии, практикующий врач Артем Владимирович Каминский. Прошу, коллега, – передал слово мужчине, до этого молчаливо сканировавшему зал. В глазах нечитаемое выражение, на губах полуулыбка.

– Поскольку в детстве я страдал дислексией, то читать мы не будем, – показал, что никаких материалов в помощь он не принес, – мы будем разговаривать, – зал одобрительно загудел.

Артем Владимирович умел увлечь аудиторию, даже я поддалась магии его голоса. Ораторское искусство – хороший навык, особенно вкупе с опытом, знаниями и умением иронизировать. Психология – не мой конек, но сегодня отрабатывали анализ поведенческих особенностей: речь, мимика, жесты. Мы составляли психологический портрет, распознавали мотивы и предсказывали возможные действия.

– А можете «прочитать» кого-нибудь из нас? – услышала откуда-то сверху.

– Начать с вас? – ответил Каминский. – Или есть добровольцы?

– Есть! – я обернулась, чтобы посмотреть на смельчака.

Обычный парень лет двадцати: мордастый и светленький, держался вроде бы уверенно, смотрел прямо, одет как многие студенты, явно не сын богатых родителей. Это все, что лично я могла бы сказать о нем.

Примерно пару минут Артем Каминский молчал и смотрел, затем задал вопрос:

– Земля – какая по счету планета от солнца?

– Третья, – мальчик растерялся, но ответил верно.

– А сколько у человека пар ребер?

После продолжительного молчания сдался:

– Я не знаю.

– Не петербуржец, с севера, скорее всего, сибиряк. Привык работать руками, не гуманитарий, сюда занесло случайно: психолог вроде как престижнее, чем сварщик?

Вопрос, но парень просто отвел взгляд в сторону.

– Переводись. Рабочие руки всегда нужны, а у тебя еще и голова не пустая, и есть очень большой плюс, в отличие от многих в этой аудитории.

– Какой? – парень сам удивился.

– Ты не сидишь в туалете долго: сделал дело и пошел смело. Кто таким еще похвастается?! – обвел взглядом аудиторию.

– Да, есть такое, – рассмеялся студент. – С детства наморозился. Привычка.

– Девушки оценят, поверь. А пар ребер у человека двенадцать, запомните все для общей эрудиции.

Я улыбнулась, а зал рассмеялся. Интересный опыт, хорошая лекция и практикум. И чего Сергей туман наводил и пугал экспериментальностью? Этот Каминский вполне нормальный.

– А можно теперь меня? – вызвалась Олеся Зайцева, моя студентка.

– С удовольствием, – загадочно отозвался Артем Владимирович, разглядывая местную звездочку. Симпатичная, фигуристая блондинка, молоденькая и самоуверенная. Нагловатая, но ее возраст и внешние данные прощали ей это.

– Сначала уточню: здесь всем есть восемнадцать?

– Всем, – ответил один из преподавателей, но как-то настороженно.

– Вы южанка, – утвердительно заявил. Олеся почему-то загнанно осмотрелась и отрицательно покачала головой:

– Не-е-ет, – но даже я, не детектор лжи, слышала стыдливость за свое рождение не в той локации. Глупость какая…

– Ключи на вашем столе со значком элитного ЖК на Крестовском. Вы специально их достаете, чтобы продемонстрировать принадлежность к элите, но такие выдают тем, кто снимает кладовку: вероятно, в складчину с подругами, чтобы переодеться и выйти к мужчине из клубного дома.

Девушка покраснела, а подбородок задрожал. Она смотрела на кого-то, но с моего места непонятно, на кого. Мне захотелось остановить эту пытку. Это уже не безобидная дискуссия.

– Ну и, скорее всего, вы состоите в интимной связи с кем-то из деканата. Вероятно, этот человек здесь, – чувствовалось, что он понял, с кем, но хотя бы не показал взглядом.

Всем стало неловко. Взрослым стало, а кто-то откровенно смеялся и бросался остротами. Кажется, я начинала понимать, что к чему.

– Есть еще желающие? – аудитория ответила молчанием. – Хорошо, тогда сам выберу, – и, спустившись, подошел ровно ко мне.

Каминский смотрел на меня, а я на него. Старалась не нервничать, но немного было, отсюда и нервозность, и суетливость: я противилась, но зубы сами подгрызали нижнюю губу, а рука коснулась цепочки с кулоном: рубашка застегнута настолько, чтобы не видно белесой отметины, но нервы…

Чтобы отвлечься в эту долгую минуту, начала рассматривать мужчину напротив. Высокий, поджарый, таких называли «сухими», с перетянутыми мышцами, но это видно только по ярко выступающим венам на руках с закатанными рукавами. Черные волосы и такие же темные глаза с длинными ресницами, ухоженная щетина и острые скулы. Абсолютная противоположность моего бывшего. Каминский не был в моем вкусе, но мужская энергетика мощная.

– Опустим банальности, что вы преподаете здесь, но с психологией как с наукой не связаны абсолютно, и перейдем к делу.

Я махнула рукой – пожалуйста!

– Вы часто бросаете взгляд на телефон, боитесь пропустить звонок или сообщение. Предположу, что, вероятно, приболел ребенок, и вы не уверены, что ему стоило идти… – словно прикидывал мой возраст, – в садик. – угадал, да. Или это реально читалось в моем поведении и мимике? – Кольца нет, но вы точно были замужем. Сейчас свободны, но мужчину не ищете, потому что достаточно состоятельны для брака по расчету, а для отношений без серьезных намерений закрыты. Могу предположить, что у вас есть внешний дефект или увечье, из-за которого вы, очень красивая женщина, сложно впускаете в свою жизнь мужчин. Рассудительная, спокойная, умная, но боитесь, что вас сочтут скучной и пресной, – сделал вывод и… – Расслабьтесь, вы уже такая, – закончил равнодушно, словно газету прочитал.

Я даже не шелохнулась. Мое белье и личное вытащили на всеобщее обозрение, а я продолжала молчать.

– И какие возможные действия вы можете предположить? – мой голос даже не дрожал, удивительно. – Я убегу в слезах или отвечу колкостью? – набросала пару вариантов.

– Нет. Я прав, и вы согласны с этим.

– Да, вы правы. Я разведена и у меня маленький сын. Скучный и пресный преподаватель иностранных языков, но! – обратила взгляд на аудиторию. – Именно я буду принимать у вас зачеты и экзамены, не забывайте об этом, – это чтобы студенты не расслаблялись. Затем протянула руку Каминскому. – У вас действительно очень интересный подход. Я узнала много нового, благодарю, – он пожал мою ладонь. Крепко, без показной мягкости.

На кафедре я готовилась к семинару, когда зашел Сергей Павлович. Он принес кофе и пытался повиниться:

– Яна Николаевна, надеюсь, не обиделась, что не предупредил? Мы все за два года через это прошли с Каминским…

Я не взяла стаканчик, и извинения мне были не нужны. Поступил он не по-мужски. Поэтому моментально вылетел даже из френдзоны: исключительно коллеги!

– Ты же преподаватель психологии, Сергей Павлович, все понимаешь, – схватила записи и вышла из преподавательской. За поворотом буквально налетела на Каминского.

– А я вас искал, Яна Николаевна.

– Я занята, извините. Нужно идти читать свои скучные лекции, – вот и колкости подоспели.

– Поэтому давайте встретимся у меня в центре, – протянул визитку. Лощеная бумага, приятная на ощупь, строгий декор, серебристое тиснение.

– Думаете, мне нужен психолог? Или даже психиатр?

– Нет, у вас устойчивая психика. У вас с сексом проблемы.

Я остановилась и изумленно уставилась в темные глаза. Он сейчас это серьезно?!

– Экспериментальная сексология – одна из областей, которые мне интересны. Приходите, если хотите перестать бояться.

Я осталась стоять с визиткой между пальцев. Очень странное предложение… Или справедливое? Есть ли у меня проблемы в интиме? Не уверена, но я не так раскована и не до конца принимала себя. Сейчас, будучи в разводе, осознавала, что раздеться перед чужаком будет сложно, и дело не только в шраме. Девять лет ко мне прикасался, смотрел, трогал только бывший муж…

Я бросила визитку в сумку. Посмотрим. Я же собиралась стать плохой девочкой, может, это и есть вызов, который нужно принять?

После работы я поехала забирать сына из садика. У меня было полчасика выпить кофе и поболтать с Олей, моим бывшим завучем. Теперь она директор – школа в надежных руках.

– Оль, не хочу заходить, давай с кофе на улице постоим, – позвонила ей. – Я тут во дворе лавочку нашла, с тебя пара журналов, чтобы присесть.

Февраль выдался сухой и холодный, но я лично устала от снега, поэтому мне уже не хотелось влажной слякоти. Душа требовала весны. Скоро, уже скоро.

– Здравствуйте, Яна Николаевна, – ко мне подошел Олег, водитель Мирослава.

– Здравствуй, – улыбнулась. – За дочкой босса? – спросила нейтрально. Вся близость, которая оставалась к Николь, выдохлась. Нет, у меня к ней не было негатива, но мы реально стали чужими. Казалось бы, столько лет жили под одной крышей как родные люди, а понадобилось совсем немного времени, чтобы отдалились, как незнакомцы. Раньше у меня щемило сердце за нее, сейчас смотрела на приближающуюся худенькую фигурку в красивой модной шубке и ничего не чувствовала.

– Здравствуйте, Яна Николаевна, – поздоровалась, несмело посматривая на меня.

– Здравствуй, Николь, – не старалась поймать ее взгляд или облегчить неловкость. Пусть едут домой, чего рядом стоять. – Олечка! – мы обнялись. Она строго взглянула на ученицу.

– А ты чего ждешь? Домой поезжай.

– До свидания, – проговорила Ники.

Я кивнула и улыбнулась Олегу.

– Держишь всех в ежовых рукавицах? – показала Ольге большой палец.

– А то! – передала мне стаканчик капучино из автомата. – Мне попечительский совет дал конкретные указания: никому и никаких поблажек. Камеры теперь везде, кроме кабинок в туалете, прикинь!

– А у мальчиков? – нахмурилась. – Там же писсуары.

– Их оградили: и честь сохраним, и всякие буллинги, приколы, курения – все увидим, накажем, прекратим.

– Ничего себе, – удивилась переменам.

– Твой бывший очень жестко настроен. Он, кстати, выдвинул и поддержал мою кандидатуру. Признавайся, ты попросила?

– Я с ним не пересекаюсь практически. Не я.

– Значит, сам. Приятно, – Оля подбоченилась. – За дочкой коршуном следит. Она теперь тише воды, ниже травы.

– А мать ее? Не прибегала к тебе?

– Кто?! – фыркнула Оля. – После того скандала ни разу ее не видела! – закатила показательно глаза. – Еще кое-что: Нагорный твоей систер грант на обучение выписал. Вот такой реверанс…

– Я знаю. Отец звонил. Это не грант, Оль, Мирослав сам заплатил. Не знаю почему, – развела руками.

Мне и Марина звонила: хвасталась и благодарила одновременно. Была уверена, что это по моей просьбе. Ну и сетовала, что я такого мужика проворонила. Но она почему-то уверена, что я могла бы снова стать его женой: если мужчина не жалел на женщину никаких денег, значит, любит. Мачеха не понимала, что не все можно измерить деньгами, а для Мирослава финансовый вопрос вторичен.

– А я знаю, – рассмеялась Оля и несколько раз поцеловала воздух у моего лица. Я отмахнулась.

Больше мы о Нагорных не говорили. Допили кофе, поморозили носы и разошлись. Я пошла за сыном. Воспитатель не звонила, значит, сопли ему сегодня не мешали.

– Привет! – обняла своего красавчика. – Как ты себя чувствуешь? Как носик?

– Холосо, мне папа пшикнул, и тепель дышит носик.

– Папа приезжал? – я удивилась. Сегодня не его день.

– Ага, я не спал. Мы кушали в лестолане.

– Рес-то-ран, – проговорила по слогам четко. – Повторяй.

– Рес-то-лан!

– Ну почти, – поцеловала сына.

Всю ночь я думала о предложении Каминского. Может, сходить? Я педагог и не раз принимала на работу психологов, а сама не была ни разу. Это ведь опыт, а опыт – это полезно. Ведь Артем во многом оказался прав…

Утром я записалась на прием. Меня ждали в шесть часов в реабилитационном центре психологии и психиатрии. Я приехала. Нервничала в приемной. Поскольку этот центр – детище Каминского, то он был главным врачом, а пациенты сплошь знакомые все лица: я делала вид, что не знаю их, а они – что впервые видят меня. Какие, оказывается, мы все искалеченные.

Пока ждала, ознакомилась с прейскурантом цен и выпила чай с мятой. Очень недешевые эти психологи, а сексологи еще дороже.

– Яна Николаевна, прошу, – меня пригласили войти.

– Собирались сбежать? – с ленцой поинтересовался Артем Владимирович.

Уже собиралась. Практически одной ногой мысленно на улице была.

– Да, – ответила честно. Ложь он распознавал. – Цены у вас кусаются.

– Мне кажется, вы можете себе это позволить, – помог мне присесть в удобное кресло. – Если мы сойдемся характерами, то сделаю вам скидку.

– И как мы должны сойтись? – настороженно поинтересовалась. Я не очень понимала, как работать с сексологом: рассказывать о своих опытах и ждать умных советов, или практические занятия тоже будут?

– Яна, думаю, нам проще будет общаться более неформально, – начал деловито. – Я редко беру пациентов по этому профилю и только женщин.

– Почему? – вырвалось на автомате.

– Потому что я люблю женщин, – признался расслабленно. – Мне нравится, когда женщина прекрасна, уверена в себе, сексуальна. Увы, не в каждой есть сила стать женщиной во всех смыслах без перекосов в одну сторону. У вас есть?

– Не знаю, – ответила после нескольких секунд раздумья.

– У нас будет десять сеансов: беседы и задания. Но должен предупредить, что моя методика может показаться шокирующей и вопиюще непристойной.

Я изумленно вздернула бровь, а он даже ухом не повел.

– Это мой метод. Если вы соглашаетесь, то назад дороги нет. Но, гарантирую, после этих десяти сеансов ты никогда не будешь той, кому позволяют себя любить.

Последняя фраза задела за живое. С Мирославом так и было. Наверное. Он не говорил, а я не могла заявить это на сто процентов, тем более, после некоторых его действий. Но отчасти это в любом случае было: я не была для него единственной, а он был для меня целым миром.

– Я согласна, – ответила тихо. Мы подписали договор с клиникой и обоюдное соглашение о неразглашении врачебной тайны со стороны Каминского и профессиональной – с моей. Видимо, его метод какой-то особенный, раз охраняли его бумажкой с подписью и тремя печатями.

– Начнем завтра, – он поднялся. – Я позвоню, когда сочту нужным.

– Вы сочтете? – не много ли платный доктор себе позволял?!

– Мы лечимся по моим правилам, госпожа Нагорная, – не удивлена, что навел справки. Я тоже почитала о его семействе. Артем предложил мне руку, помогая подняться. – Хотя можно начать и сегодня. С минета. Ты любишь сосать, Яна?

– Что?! – возмущенно вырвала руку. А не охренел ли товарищ сексолог?!

– Вполне стандартный вопрос, – привлек к себе и чуть надавил на плечи. От Каминского пахло чем-то свежим и острым, даже голова кружилась от сочетания перца и дождя.

– Отсосать тебе? Да пошел ты нахер! – вскинула руку для пощечины, но он перехватил. – Характер есть, – довольно улыбнулся. – И страстность тоже, – смотрел в мои глаза вполне профессионально, без пошлых намеков. – Не такая уж ты и пресная, Яна Николаевна, – отпустил меня, совершенно ошеломленную резкими перепадами температуры по палате.

– Вы не врач, вы придурок! – заявила в сердцах и стремительно бросилась к выходу.

– До завтра, – напомнил про сеанс. Я показала ему средний палец.

Только в машине поняла, что Яна Николаевна Нагорная, педагог со стажем, показала взрослому человеку фак! Долго смеялась. Это были яркие эмоции, но не такие, от которых хотелось оскорбленно плакать. Когда Каминский позвонил, я ответила…