Текст книги "(Не)Мой (Не)Моя (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 25 страниц)
Глава 11
Мирослав
Доволен новым раскладом я не был, но Яна умела быть непреклонной. Вполне отходчивая и уравновешенная жена, с мягким пониманием относившая к некоторым моим недостаткам, еще была и строгим решительным руководителем. Директор школы – не просто должность, это характер, особенно с контингентом детей, родители которых могли позволить себе очень многое. Теперь Яна включила директрису со мной. Закусываться и показывать, что у меня есть ресурсы стать в позу и вывалить член с яйцами на ее ультиматум, мне не хотелось. Я никогда не был жестоким с женщинами и четко разделял: личное и дела за пределами моей семьи. А Яна моя семья, так будет всегда. Она теперь Нагорная. Она связана со мной кровью.
Поэтому как послушный дядя во вторник я раскидал дела и делегировал все, что не требовало решения еще вчера, забрал Ники из школы и отправился в садик, находившийся рядом. Время как раз после дневного сна, а мой Ромка терпеть его не мог и лежал два часа с закрытыми глазами. Нужно как-то поощрить его за скучные страдания. Думаю, обед пиццей подойдет. Увы, но понтовый ресторан со звездой Мишлен детей совсем не впечатлял.
– Я буду пеперони, – объявила деловито Николь, манерно смахивая со лба прядь волос. Она вообще в последнее время очень походила на мать повадками. Эта взрослость странно смотрелась на девочке. Я даже помаду начал замечать на губах.
– Я тоже пепелони, – Ромчик часто повторял да сестрой. Старшая ведь.
– Пеперони, – поправила Николь, – дурак, – бросила как само собой разумеющееся. Я оторвал голову от меню и посмотрел на дочь. Она тут же глазами невинно хлопать принялась, а сын насупился и обиженно замолчал.
– Николь, немедленно извинись перед братом, – произнес спокойно, но взглядом показал, что это не все. Кто ее так разбаловал вообще? Ну неужели я?! Вроде бы не было такого раньше. Или я не замечал, видя только милую папину принцессу?
– Извини, – проговорила с неохотой.
– Ты стала злая, – ответил Рома. – Когда мы жили вместе, было лучше.
– Теперь я живу со своей мамой и папой! – неожиданно вспылила Ники. – Мне с ними хорошо!
– Это и мой папа! – воскликнул Рома. – Я тоже хочу, чтобы мама и папа жили вместе! Папа! – и на меня посмотрел моими же серыми глазами, но в них было много той самой вдумчивой ранимой серьезности его матери.
Боже, я не знал, что ответить. Я же реально не Султан и к этому никогда не стремился: нельзя жить на две семьи полноценно, это лютый зашквар. Уйти от обеих и стать воскресным папой? Не будут ли дети задавать те же вопросы: почему ты не с моей мамой? Забрать обоих детей себе? С Ликой могло прокатить. Яна никогда не позволит ничего подобного. Не разводиться с женой – да я ей нахер теперь не нужен… Получалось, что она долго терпела мою неопределенность, все чувствовала, но если взорвалась – назад не собрать.
– Ром, – посмотрел на сына, – Николь, – теперь на дочь, – я очень хотел бы быть с вами рядом всегда. Очень. Но так уж вышло… Ромчик, – улыбнулся сыну, но совсем невесело, – сначала я был женат на маме Ники, – попытался с ним как со взрослым, туда-сюда, и ему пять будет, – но не получилось, и мы расстались. Я встретил твою маму, полюбил ее и родился ты, но…
– Ты больше не любишь маму, а снова любишь тетю Лику? – хмурил брови, пытаясь вывести причинно-следственную связь. Как же это хуево звучало из уст маленького ребенка.
– Дети, – не стал объяснять все эти превратности отношений между мужчиной и женщиной, – главное, что вы должны помнить: я люблю вас. Все, что я делаю – это для вас и ради вас. Все, что у меня есть – ваше. Не забывайте, что вы родные. Вы – семья. Никто не будет вам ближе, чем ваша семья.
Возможно, мой спич корявый и сложный, но я надеялся, что дети хотя бы отчасти поняли меня.
Когда мы завезли Ромчика домой, я вернулся в машину и повернулся к дочери, сидевшей на заднем сиденье. Она порывалась пересесть, показывая, что старшая и вообще имела право (по закону да, по моему личному требованию нет), но я запретил.
– Ники, почему ты так разговариваешь с братом? Почему позволяешь обзывать его?
– Да я пошутила. Ну, пап… – уже привычно пыталась съехать с разговора.
– Нет, Николь, никаких «ну пап». Если ты продолжишь, то больше с нами отдыхать не будешь. Я буду брать Рому, а ты с матерью останешься. И на выходных тоже. Мы с Ромчиком будим гуливанить две ночи у нас дома, а тебя не возьмем.
Дочь призадумалась. Надеюсь, что-то в ее голове щелкнет. Может, нужно было что-то другое сказать, как-то психологически верно выйти из ситуации, но я не психолог, я мужик, да, дурной, иногда тупой, но я же по-хорошему хотел, но получалось какая-то херабора. Жаль, что я не пидорас, с мужиками всяко полегче. Сейчас я пидорас в каком-то ином смысле, и смысл этот мне совсем не нравился.
В четверг я поехал в школу. Хотел попасть на прием к директору. Надеюсь, Яна немного отошла, и мы поговорим, а если нет… Я глава попечительского совета помимо прочего: мои визиты не должны вызывать вопросы даже после развода. Я не из тех, кто сдавался: эту женщину я уже брал настойчивостью. Мы помиримся! Друзьями нам не быть, но близкими должны остаться!
Насчет успеваемости Николь тоже нужно поговорить: может, репетитора нанять? В бредни относительно намеренного занижения оценок не верил. Ники отчего-то начала терять интерес к учебе, а ее мать точно не из тех, кто способен подтянуть или подать пример в этом плане.
Лика наконец оставила актерскую карьеру, но домохозяйкой не стала. Мне вообще на такой тип женщин не везло: не то чтобы я хотел, но считал, что тут важен баланс. Жена должна быть развита, занята, интересна мужу. Кухарка-домработница мне не нужна. Но и бизнес-леди меня лично не привлекали. Без перегибов: работать для души (деньги я заработаю) и оставлять время для дома, мужа, детей.
Сейчас Лика пыталась реализоваться в смежных актерской профессиях. Надеюсь, она усвоила урок, и теперь Ники будет на первом месте. Я мог и по остаточному принципу, но дочь… Ей нужна мама. Раньше мне казалось, что хватало меня и Яны, но получалось, что мне только казалось.
– Яна Николаевна у себя?
Секретарь встрепенулась, тут же отложила телефон и улыбнулась максимально приветливо и широко. Не потому, что муж директора, а потому, что прилично финансировал эту школу лет эдак тринадцать. У нас со Святом были свои благотворительные и спонсорские программы, а также муниципальные проекты, над которыми мы брали шефство. У него клиника, у меня вот школа.
– Проходите, Мирослав Константинович.
Я вошел в просторный кабинет: светлый, стильный, женский. Слишком здесь было по-государственному при другом директоре, а сейчас – минималистичный стиль в белых тонах, но смягченный изящной итальянской мебелью и натуральным деревом.
– Ты?! – Яна перевела на меня взгляд и возмущенно округлила губы. – Это преследование?
– Я муж и пришел к жене.
– Бывшей жене!
– А бумажка есть? – приподнял бровь. – Даже после суда решение только через месяц вступит в силу.
– Проваливай!
Яна не смягчилась. Хорошо, зайду с другой стороны.
– Я вообще с официальным визитом, Яна Николаевна.
– Слушаю, – лицо недовольное, но тон идеален.
– Что-то нужно в школу? Может, парты поменяем?
– Они новые.
– Компьютеры в каждый класс?
– Это лишнее. У нас ноутбуков нет только у первоклассников.
– Ремонт? Везде.
– У себя ремонтом займись. Все?
– Все.
– Тогда проваливай.
– А сейчас я отец ребенка, который учится в вашей школе.
– Вас что-то беспокоит?
– Николь скатилась по всем предметам. Может, репетитора нанять?
Вот сейчас Яна проявила эмоции. Ей не все равно, но как не все равно: как директору или как мачехе?
– С языками у Николь действительно проблемы, и репетитор необходим. В остальном: у нее есть все качества, чтобы быть твердой хорошисткой. Учителя не понимают, почему она запустила учебу. Это уже вам в семье разбираться нужно.
– Ясно, – задумался я. – Посоветуешь педагога?
Яна кивнула.
– Ты лучшая, Мудрёна. Ты ведь знаешь об этом?
– Уходи, Мир. Завтра все обсудим. Великий день.
– Скажи честно, ты уверена? Точно уверена, что мы поступаем правильно?
Почему я так мучился? Ведь не просто так корежило от одной мысли, что завтра все-таки наступит.
– Абсолютно, Мирослав Константинович. Абсолютно.
Мне пришлось тупо сглотнуть эту правду. Яна умница. Если она уверена, значит, так и нужно. И от этого тоже тошно, бля…
На два часа дня у нас было назначено заседание. Мы встретились раньше, чтобы к судье обратиться с подписанным мировым соглашением и избежать примирительного периода. Меня лично еще три месяца ходить женатым не напрягло бы, но жена хотела прямо противоположного, а я и так показал себя большим эгоистом.
– Не доверяешь? – встретил Яну у входа в здание. Юридическую сторону бракоразводного процесса сопровождал исключительно я, но сегодня она пришла с плюгавеньким мужичонкой, представившимся ее адвокатом. Неужели решила, что я мог вписать пункты, которые потенциально задели бы ее или моего сына?
– Сепарирую, – ровно ответила. – Мы заходим? – я стоял так, что не пройти. Рассматривал Яну: уверенная, спокойная, бесстрастная. В деловом брючном костюме, гладкий пучок сковал роскошь темных волос, солнечные очки прятали светлые глаза. Ноябрьское солнце решило почтить петербуржцев, хотя в пору рыдать. Ненавижу разводы. Именно поэтому в загс больше не ногой…
Основные пункты соглашения устраивали и Яну, и ее адвоката, а вот общение с Ромкой она решила строго регламентировать и прописать в мировом соглашении. Раньше я мог в любое время прийти или взять сына к себе, предупредить, конечно, сначала, а потом – пожалуйста. Теперь все четко, и любое отклонение – уже моя проблема. Жена злилась на меня и наказывала, отсекая от… себя.
– Ты реально хочешь это вот так оставить? – поднял на нее глаза. – Мы не враги, Яна.
– Но и не друзья. Извини, Мир, но… – бросила взгляд на своего адвоката. Он понял и вышел. – Больше я не могу тебе доверять.
У меня даже глаз дернулся. Серьезно?! Яна в действительности считала, что я мог сделать что-то такое, что ущемит ее в правах? Забрать Ромку, к примеру? Ну это бредятина чистой воды!
– Я никогда не сделаю плохого тебе или нашему сыну, – заявил бескомпромиссно.
Яна молча смотрела на меня, словно сказать что-то хотела, но…
– Время покажет, – подписала документы и придвинула ко мне.
Я не торопился.
– Еще раз напомню, Яна: развод – твоя инициатива.
Я повторил это не для того, чтобы переложить на нее ответственность, а показать, что если есть шанс, желание, сомнения – мы можем еще сдать назад. Взять тайм-аут и подумать. Нам с ней торопиться не нужно!
– Еще можно попробовать.
– Нельзя попробовать, – возразила Яна. – Не обманывай себя и меня. Не унижай этой приятной ложью, что я что-то значу, когда там новая старая любовь.
– Яна…
– Если я была бы азартной, то поспорила бы, что Лика очень скоро займет нашу спальню. Или она всегда была ее? – показательно нахмурилась.
– Судья уже ждет, – к нам заглянули. Я не успел сказать, что мы с Ликой вместе не живем.
Десять минут стандартной процедуры, изучение документов и равнодушным голосом произнесенный вопрос:
– У кого-то из супругов есть возражения?
– Нет, Ваша честь, – ответила жена. Пока еще жена. Я только покачал головой.
– Кому-то из супругов требуется время на примирение?
– Нет, Ваша честь.
Я молчал. Судья перевела на меня вопрошающий взгляд, а я взглянул на Яну и взял ее тонкую ладонь с длинными пальцами, идеальным маникюром и… кольцом. Она не очень любила быть увешанной драгоценностями в бытовой жизни, поэтому была только одна вещь, которую не снимала никогда – тонкий ободок из платины, обсыпанный роскошной бриллиантовой крошкой. Я тоже свое кольцо не снял.
– Яна? – это был вопрос. Она решает. Легкий кивок, и я выпустил ее руку.
– Нет, Ваша честь.
Мы подписали документы, через месяц решение вступит в силу, и нам дадут бумажку. Свободны. Больше не муж и жена. Никаких прав, никаких обязанностей в отношении друг друга. Чужие. Были бы, если бы не Ромчик. Поэтому мы всегда будем родными.
– На следующую свою свадьбу можешь не приглашать, – мы вышли из зала суда вместе. – Не приду, – сняла кольцо и бросила в сумочку.
– Не смешно, – отреагировал на колкость.
– Прощай, Мир, – шепнула, царапнув коготками мою щетину. Мы прощались именно как мужчина и женщина, и оба это понимали. Теперь я не имел права касаться ее никак…
– Яна… – поймал ладонь, и мы переплели пальцы, крепко, твердо, до дрожи, как тогда, девять лет назад. Тогда оба были уверены, что это навсегда. Мгновение, и разорвали это вечное, что было в простом касании. Яна ушла, стройная, прямая и тонкая, а я остался смотреть на ее спину.
Яна была дорога мне не только как мать единственного сына и лучшая мачеха для дочери, но как жена и женщина. Я второй раз проходил через этот процесс: в первый раз была дикая злость, мне казалось, что я ошибся с выбором и ненавидел себя, что продолжал ощущать тягу к Лике; сейчас – тихая неотвратимая грусть прямо в самой сердцевине. Потеря по-настоящему близкого человека, который любил искренне. Которого я любил по-настоящему. Женщина, которую я и сейчас все еще любил. Я не имел представления, сколько сортов у любви, но в этой никогда не сомневался.
Родной – это тот, чья боль тебе больнее своей собственной.
Однажды Яна процитировала Цветаеву, а я тогда понял, что между нами именно так. Между мной и детьми так. А с Ликой… Я шел за мужскими инстинктами. Всегда и даже сейчас. Она имела власть над моим либидо, но выйдет из этого что-то цельное и долгое? Я не мог дать руку на отсечение, но я уже ступил на этот путь и дал нам шанс, хотя бы ради дочери.
– Папа, привет! – я приехал домой. Хотел побыть один, но меня встретили довольная Николь и ее мама.
– Ты почему не в школе? – посмотрел на часы.
– Потому что у нас сегодня праздник, – ответила Лика. Светлые волосы уложены на манер неонуара, красная помада, каблуки и жемчужного цвета платье.
– Пойдем, – меня схватили за руку и отвели в столовую: стол накрыт к обеду блюдами из моего любимого мясного ресторана, шампанское охлаждалось в ведерке, свежие цветы красовались в центре.
Еще в коридоре я заметил чемоданы. Яна была права: Лика заняла спальню…
Глава 12
Яна
Вот уже и Новый год практически на пороге. Я стояла у окна в полумраке спальни и смотрела, как реку сковывал зимний мороз. Декабрь не был особо снежным, но в ночь полетели большие хлопья, обещая к праздникам чарующую сказку.
Рома давно спал в теплой постели, привык, что это его новый дом, но и старый не забывал: отец брал его с ночевкой туда раз в неделю. Теперь и у моего сына появилась мачеха: пока не официально, но это дело времени. Я не расспрашивала маленького сына о Лике (чего я о ней не знала!), главное, чтобы не обижала, но, судя по всему, она с ним в принципе никак не контактировала, и слава богу! Может даже, ее и не было в эти дни, я бы не удивилась. Ей и собственная дочь в тягость была, а двое в доме – это же мигрень у кинодивы!
Николь я видела только в школе, и никаких близких отношений у нас больше не было. Если ей не нужно, то и я в душу лезть не намерена. Она счастлива: родители снова вместе.
С бывшим полтора месяца не встречались: Мирослав играл по правилам, прописанным в соглашении об опеке. Меня это полностью устраивало: с глаз долой – из сердца вон.
Я не планировала жестко регламентировать его общение с сыном, но Мир меня вынудил! Да, это полностью его вина! Кого он из меня пытался сделать? Женщину, к которой будет периодически бегать? Шиш ему!
Бывший муж поставил меня в унизительное положение на празднике у губернатора. Опустил на уровень своей обожаемой Лики. Это она мужей уводит, не я! А вышло… Я, официальная жена, стояла как помоями облитая, меня оскорбляли, пытались выдрать волосы, а что Мир? Он удерживал свою любовницу от «праведного» гнева! Вроде как я перед ней виноватая: я мужика соблазняла! В этот момент проявились его истинные чувства: она важнее, ее чувства нужно беречь, задобрить и приласкать. Я – это так, для репутации.
Она ведь звонила мне. О, Лика показала свою натуру в полной красе! Мы и до того пересекались, но она строила из себя богемную диву и звезду, милую, но снисходительную. На самом деле это жесткая женщина, которая имела цель и плевала на всякие препятствия. Лика угрожала мне и обещала испортить жизнь и лишить работы. Я послала ее. Но… Мой сын ходил в садик при нашей школе, в тот же, что и Николь в свое время. Я не боялась за себя, но опасалась за него: не хочу, чтобы слухи как-то коснулись его. Но еще больше меня страшило влияние этой женщины на отца Ромы: Лика стремилась исключить наше общение с Мирославом, но это нереально с учетом общего ребенка, но если его не будет…
Я родилась в обычной семье: папа предприниматель, мать преподаватель, а Нагорные – это элита, высшая каста, верхушка пищевой цепи этого города. Я никогда об этом не думала, но знала, что проблемы они могли решать даже насильственными методами. Мирослав никогда не приносил это домой, никогда не был жесток, не срывался на нас, но история с отрезанной мочкой Артура Самойлова – не выдающееся событие, могло быть гораздо хуже. Если Лика будет науськивать Мирослава, подзуживать, умолять… Что такое для человека с бесконечными ресурсами и властью уничтожить одну женщину и забрать сына себе, чтобы подарить спокойствие своей любимой? Вроде бы бред, но… Но…
Я повернулась к картине Шагала: она висела у меня в спальне, потому что мне нравилась, ну и глаза мозолить гостям не будет. Вещь очень дорогая, настолько, что за такое даже убивали. Теперь у меня в квартире были навороченная сигнализация и дорогостоящий арт-объект. Роме перейдет и его семье. Это действительно инвестиция на века…
– Ты точно справишься? – мы с мамой собрали детей: Рому и шестилетнюю Алену, дочь моей двоюродной сестры. Они с мужем жили в Карелии и приехали на Новый год в Петербург. Обычно у моей мамы останавливались, но в этот раз я пригласила праздновать к себе. Это наш первый с Ромой домашний праздник, и хотелось провести его весело.
Мы поставили большую елку, настрогали салатов, а сегодня я доготавливала закуски и занималась уткой. Пусть Катя с Димой погуляют по новогоднему городу, а детям купила билеты в театр с подарками и ростовыми куклами.
– Справлюсь, идите, – чмокнула обоих детей и отправилась на кухню. Это первый Новый год, когда я готовила, не считая добрачного периода. Даже поэкспериментировала немного.
Я как раз массировала утку (да, в рецепте именно так и написано!), когда в дверь позвонили. Катюха, что ли, вернулась? Схватив полотенце, пошла открывать.
– Вы так рано, – произнесла и удивленно уставилась на розовую коробку с черным шелковым бантом. – Мирослав? – он убрал ее и открыл лицо. – Ты же вчера Рому поздравил. Сейчас его нет.
– Я к тебе, Яна. Можно войти?
Не нужно его пускать, но у меня на сковороде начинка для грибочков томилась и, кажется, начала гореть.
– Извини, – поспешила обратно, вытирая руки. Сняла сковороду с плиты и, услышав за собой шаги, обернулась. – Вошел без разрешения?
– Ну я же не вампир, – улыбнулся, но смотрел серьезно. – Яна, может, хватит наказывать меня?
– Не поняла?
– Мы почти два месяца не виделись и нормально не общались. Сколько можно?
– Меня лично все устраивает, – поправила передник. – Это правильно, Мир. Не нужно в новую семью тянуть бывших жен. Уж поверь, я знаю, о чем говорю! – фыркнула и попробовала начинку из ветчины, салями и сыра. По соли нормально, а вот черного перца добавить можно. Ох, какой я бравый кулинар!
– Я знаю, Мудрёна, но мне сложно обмениваться сухими смс. Мы можем хотя бы созваниваться и обсуждать сына. В душу и… – осмотрел меня тяжелым взглядом. – И к телу лезть не буду.
– Я подумаю. Загадай желание под елочкой, может, и сбудется.
– Хорошо, – и поставил на обеденный островок коробку. – Это для тебя.
– Не нужно, – сразу отказалась. Пора пресекать это все. Я второй Ликой не стану.
– Хотя бы просто взгляни, – попросил, подталкивая ко мне коробку. Любопытство взыграло. Я дернула ленту, подняла крышку, убрала бумагу с надписью бренда. Очень милая и дорогая сумочка лежала на дне: весенние цвета, а на брелоке – буквы с моим именем. Я всегда любила красивые сумочки – женская слабость. Открыла ее, чтобы посмотреть подкладку, и обнаружила внутри браслет из розового золота с бриллиантами – стильный.
– Красиво, – вернула его на место, закрыла молнию и положила сумку в коробку. – Но мне не нужно. Сними монограмму и подари сам знаешь кому. Тем более, я тебе ничего не приготовила.
– Мне хватит тарелки оливье. Вот честно-честно, – и такое просящее лицо с голодными глазами. Исключительно в плане еды. Я сжалилась. Праздник, все-таки. – Как вкусно, – наворачивал, как в первый раз. – А это что? – обратил внимание на пиалу с черри.
– Да так, экспериментировала: севиче из томатов.
Мирослав зачерпнул маленькой ложечкой и попробовал. Затем еще и еще, пока не ощутил остроту. Да, там красный перец. Свежайший!
– Осторожнее, иначе Новый год встретишь с поджелудочной, ну или в уборной, – усмехнулась. Ну а что лезть в чужую тарелку?!
– Вы дома отмечаете? – поинтересовался, заканчивая с салатом.
– Да. По-домашнему. А ты как всегда?
У Нагорных была традиция: весь клан собирался сначала у деда, Владислава Павловича, потом у Святослава, когда тот стал главой семьи. Выйдя замуж за Мирослава, я стала частью их семьи, поэтому домашний праздник стал не для меня. Сейчас все иначе, и мне это нравилось.
– Не в этот раз. Святу сейчас не до этого, – туманно ответил. – Николь захотела на море… – предусмотрительно не упоминал при мне имя своей бывшей. – Я хотел бы взять Ромку с нами.
– Я писала тебе, что вывозить его не дам, – это мое решение. Я не хочу рисковать ни его здоровьем, ни его возвращением ко мне. Я доверяла Мирославу, как отцу, но его бывшая… Нет, нет и нет! – Тем более, мы тоже решили отдохнуть, завтра в ночь самолет… – дернула плечом. – Думаю, тебе пора. С наступающим.
Мирослав поднялся, поблагодарил за оливье, но уходить не спешил и коробку не брал.
– Мир, – я бросила на нее взгляд, – а свою первую жену ты тоже так баловал по праздникам?
Он нахмурился и недовольно щелкнул языком.
– Ян, ну зачем все это сейчас поднимать?
– Просто интересно, кого мой тогда еще муж задаривал дорогими подарками.
– Да, я поздравлял Лику с праздниками не только дешевыми конфетами, а еще платил ей хорошие алименты и закрывал некоторые финансовые потребности.
Если бы мы были среднестатистической семьей, я сказала бы, что он брал эти деньги из семейного бюджета, но мы никогда не были обычными, а Мирослав мог себе позволить шиковать, и я никогда об этом не узнала бы.
– И как видишь, – продолжал, – я не требую от тебя, как и не требовал от нее, за сумочку и браслетик раздвигать ноги, – закончил жестко.
Я вспыхнула и отвернулась. Как-то очень обидно стало. Да, о таких вещах лучше не знать, даже в отношении бывшего. Хотя, конечно, лучше, чтобы мужчины так не делали, это больно.
– Яна, давай в Новый год войдем без ссор. Никогда не любил ругаться с тобой.
– Давай, – обошла его, – но подарки забери. Я правда считаю, что это лишнее.
– Тебя обидело бы это, если бы ты узнала до? – кажется, ему действительно интересно. И… Мирослав реально не понимал, насколько это неприятно женщине. Он вроде бы ничего такого не имел в виду, даря подарок даже мне, но… Любая хочет быть единственной: в этом мы с его первой женой совпадали.
– Очень, – ответила честно. – Алименты – святая обязанность родителя, остальное… – тряхнула волосами, чтобы не выдать, что мне и сейчас обидно это узнавать. – Подари ей, и не будет обид.
Я принялась за праздничные закуски, а Мирослав ушел. Чуть обернувшись, заметила коробку – конечно, не забрал. Это просто не по чину Нагорному Мирославу Константиновичу! Но и я не могла оставить себе сумку и браслет: тогда грош цена моим словам. Принимать подарки от чужого мужчины – это недопустимо, для меня точно!
Я снова достала сумку и убрала буквы. Можно подарить это матери Мирослава: и ей приятно, и сын узнает. Думаю, это даст ему однозначный знак: я – не его Лика и пищать от внимания чужого мужа не буду.
Мы хорошо, по-семейному отпраздновали, а первого числа поехали поздравлять Агату Владиславовну. Естественно, сначала уточнили, свободна ли она и не ждет ли гостей. Мы категорически не ездили к свекрови, если там вторая семья ее сына. Хотя я даже не знала, как часто у нее бывали Мир с Ликой. Сама тоже не оставалась у Агаты Владиславовны: Рому привезла, потом забрала, все. Иногда там была Николь. Дети часто контактировали благодаря отцу и вроде бы ладили. Сын не жаловался на сестру. Ну и отлично. Пусть дружат, родные все-таки.
– С Новым годом, – вручила презент свекрови, правда, коробку поменяла. Слишком она была… От мужчины женщине. Мирослав любил сочетание в белье жемчужно-розового и мерцающего черного. – Мы ненадолго, у нас самолет вечером, нужно собраться.
Агата Владиславовна распаковала подарок и была удивлена стоимости и выбору. Не потому, что мы дарили ей что-то дешевое, просто это немного не ее стиль.
– Оригинально, – надела браслет.
– Вам очень идет, – улыбнулась я. – А сумка под ваш тюрбан. Помните тот, зелененький?
– Рома, перестань собакам хвосты крутить и поцелуй бабушку, – закатила глаза на проделки внука. Пудели терпели с королевской невозмутимостью, не зря носили имена Луи и Анри.
– С Новым годом, бабушка, – Рома поцеловал ее в напудренную щеку.
– Под елочкой подарки: в голубой обертке тебе, а в розовой – Николь. Когда решат бабку навестить, распакует, – махнула рукой.
Пока Рома с визгом и двумя кудрявыми друзьями разбирался с елкой, мы пили чай, от шампанского я отказалась: не за рулем, но перелет подшофе не мое: я вялая становилась, а со мной ребенок.
– В отпуск, значит, летите? – перевела взгляд на меня, и что-то было в нем… Агата Владиславовна могла полететь куда угодно, а в спутники выписать себе хоть Тимоти, хоть Лепса, хоть Прохора Шаляпина, но иногда очень четко ощущалось, что за всем этим финансовым благополучием не было настоящего счастья, а только одиночество. Но я не могла помочь: у меня не было ресурса заботиться обо всех, особенно сейчас, а сына Агата Владиславовна сама упустила. Нет, это не про плохое воспитание, неблагодарность и отчуждение, просто удушливым контролем она привила Миру привычку держать дистанцию, чтобы снова не оказаться в ситуации «это мой сын, а вы, жены, идите лесом».
– Да, нужно сменить обстановку.
Я пригласила с собой маму и сестру с семьей. Если можешь позволить себе такой подарок, то почему бы и нет?! Сыну веселей, и мне можно будет больше времени провести с самой собой и со своими мыслями. Привести в порядок ментальное здоровье и вернуться не бывшей женой Нагорного, а свободной женщиной.
– А что в личной жизни? Отчима моему внуку не ищешь?
– Пока нет, – мило улыбнулась. Свекровь, надеюсь, не думала, что я буду одна до скончания веков?
– Ты подожди, Мирослав еще одумается. Слабость у него к своим бывшим, – иронично произнесла.
– Только у меня нет слабости к своим, тут мы с ним не совпадаем, – и на Рому посмотрела: – Сынок, пора ехать.
Отпуск прошел хорошо. Не зря я выбрала Азию. Бали, тропики, зелень и умиротворение. Мои купались в океане, а я ударилась в релакс, медитацию и массаж. На работу вышла непрошибаемой. Так я думала до того дня…
Шел пятый урок, я поднялась на этаж средней школы, хотела переговорить с учителем географии: у него большая нагрузка, нужно обсудить второго педагога для разгрузки.
Проходила мимо туалета для девочек и услышала смех и голоса. Вообще-то урок шел… Открыла дверь, и в нос сразу ударил фруктово-дымный аромат.
– Николь! Илона! – падчерица и сводная сестра курили вейп и снимали ролик на телефон. Я обвела их строгим взглядом. – На выход, будем разбираться с вашими родителями.
– Яна… – Илона испугалась, – Николаевна, – добавила все же, – пожалуйста, не надо.
У Николь в панике бегали глаза. Тогда я промолчала, поймав ее с вейпом: никто, всего лишь мачеха, но сейчас я директор школы, в которой они нарушали порядок и дисциплину. Есть еще вопрос здоровья, но это уже родителей волновать должно. Ох и получит Илона от матери! Да-да, Марина ее уроет, это наш отец – мякушка.
– Ты ничего не сделаешь! – нервно, но с бравадой заявила Ники. – Иначе я всем скажу, что ты меня ударила!
Что?! Какой бред!
– А Илона подтвердит! – и на подругу посмотрела. Та отвела глаза виновато и… кивнула, подтверждая ложь подруги. – Тебя уволят.
Я смотрела на девочку, которую знала с детства, и не верила, что она не просто способна воплотить угрозу, но в принципе допускала в мыслях подобную подлость.
– На выход. Обе! – жестко велела. Я против рукоприкладства, но… Кому-то реально не хватало ремня.
Девочки вышли, я следом, затем начался цирк. Николь завыла белугой на весь этаж. Родителей действительно вызвали, но судить собирались именно меня…
