Текст книги "(Не)Мой (Не)Моя (СИ)"
Автор книги: Оливия Лейк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 25 страниц)
Эпилог
Четыре года спустя
– Роря, отплыви, я ж тренируюсь! – недовольно бурчал Рома.
– Я не Лоля, я Авлола! – возмущалась наша младшая. Я улыбалась, откинувшись на грудь мужа, наблюдая за нашими детьми. – Слышал? – запрокинула голову.
Он лениво намазывал мне плечи маслом для загара и пил алкогольную маргариту. Уже тепленький, ласковый, игривый. Сегодня у нас официально начался отпуск, самолет в ночь: только мы и никаких детей!
– Угу, – ответил, ныряя крупной ладонью под чашечку купальника: сжал грудь и принялся массировать. Я же говорю, тепленький: солнышко всегда на Мирослава влияло позитивно, в корень зрело, так сказать. Этот корень как раз мне в поясницу упирался.
– Потерпи, – погладила бедро и нехотя убрала ладонь со своей груди. Дети в бассейне, но няня и моя мама бдели нравственный порядок.
Наша Аня вышла замуж и родила девочку, а меня попросила быть крестной. Мы продолжали общаться, но няню пришлось искать новую.
– Мама! – Мария Николаевна помогла вылезти Авроре из бассейна. Такая смешная: и в жилеты и в кругу. Это папа у нее такой перестраховщик. Был до пары коктейлей. – Папа! – дочка бежала к нам.
Иногда смотрю на нее и холодеет внутри от прогнозов врачей и моих сомнений. Если бы тогда сделала аборт, то у нас не было бы этой чудесной девочки так похожей на отца. Да, Аврора пошла в Нагорновскую породу максимально, только черты лица тоньше. Даже если бы мы не сделали генетический тест, то не увидеть сходства с Мирославом просто невозможно! Я промучилась столько месяцев, он тоже привыкал к мысли, что будет отцом не по крови, и все это из-за неправильного срока и моей уверенности, что отец Каминский. Ох… Мы никогда не искали легких путей.
– Я хосю с вами поехать, – Аврора смотрела своими большими и чистыми серыми глазами. Светлые волосики, не растерявшие детской мягкой кудрявости, взгляд мог растопить даже самое ледяное сердце, губки алым бантиком. Она росла всеобщей любимицей и милой проказницей. Наверное, такова участь всех папиных принцесс.
– Мы тоже хотели бы, чтобы ты поехала с нами, – Мир потянулся к ней и обнял одной рукой, а сам мне шепнул: – Но мы ведь на самом деле не хотим?
– Не хотим, конечно! – тихо воскликнула.
– Сё вы сепчетесь, – надулась, смешно коверкая слова. – Лома не хочет со мной иглать, – и еще больше накуксилась. Конечно, Аврора тянулась к старшим, но у них свои интересы. Ромчик наш уже в четвертый класс переходил, плаванием занимался, вот недавно сдал на первый разряд, впереди КМС. У него школа, друзья, компьютер. Ревности между ними не было из-за приличной разницы в возрасте, но сына приходилось просить, чтобы сестренке время уделил.
Николь вообще уже невеста – семнадцать лет! Сдала ЕГЭ, выпускной отгуляли, теперь вовсю готовилась к поступлению. Когда-то она снимала тиктоки и мечтала стать блогером, сейчас планировала быть врачом и ни где-нибудь, а в США. Английский у нее на уровне – 100+ TOEFL, химия отлично и папа, конечно. Обучение платное, но средства у нас были, а ребенок мечтал. Мы вернемся из отпуска и полетим устраивать Ники в чужой стране. Конечно, Мирослав со скрипом отпускал дочь так далеко, но он и сам учился за границей. Тем более без присмотра не останется: квартиру ей сняли, неброская охрана будет, ну и родня у Нагорных повсюду. Если Николь захочет домой, то здесь ее всегда примут.
– Рома! – позвала сына.
– Чего? – вынырнул и стянул очки для плавания.
– Поиграй с Авророй, пожалуйста.
Сын глаза закатил, но вылез и подхватил на руки сестру.
– Пойдем, Рорька, буду плавать тебя учить.
– Аккуратней там и жилет не снимайте, – предупредил Мирослав. С детьми он носился, как курочка с яйцами всегда, но старших уже морально отпустил процентов на пятьдесят, а вот Аврора пользовалась его стопроцентной заботой и податливостью к детским чарам. – Не голодная? – зарылся пальцами в мои волосы и принялся массировать.
– Нет, а ты? – расслабилась в его руках. У меня тоже последние пару недель напряженные. Я год как вышла из декрета, снова начала преподавать: учиться самой и учить других – это призвание. От этого мне сложно отказаться, поэтому три года я не сидела, сложив лапки: когда Аврора полностью догнала сверстников, рожденных в срок, и ее сняли с учета у невролога, плотно занялась нашим новым домом и его ремонтом. Прошла курсы по дизайну и увлеклась проектами. Я не собиралась монетизировать свое увлечение, но создала новый облик во всей нашей недвижимости. И даже мавзолей Святослава и Ярины преобразила: теперь они не боялись там останавливаться, прилетая в Петербург. Никакие призраки прошлого их теперь не достанут! Про квартиру матери молчу: там теперь ее любимый французский Прованс!
– Жутко голодный, – и пока никто не видел ущипнул меня за ягодицу. – Соскучился, – пытался оправдаться. Что за неприличные поведение на глазах у честного народа?! Мама моя с другой стороны бассейна зыркала весьма и весьма красноречиво, а мы смеялись слишком громко.
Мирослава не было три дня: мы все соскучились по главе нашего шумного семейства. Дети по папе, наш красавчик Губик по своей «маме» Мирославу Константиновичу, а я по любимому мужу.
– Я тоже… – повернулась так, чтобы могла видеть его глаза и слегка прикусить шею. – Очень…
– Пойдем, полежим перед вылетом? – потянулся. – Разморило меня на солнце.
– Не выйдет, Нагорный, – нарочито тяжело вздохнула. – Пока мы не улетим, – заговорщически шепнула, – нас везде достанут.
– Почему?
Ой, Мир! Он реально не понимал…
– Потому что у нас трое детей, собака, теща и ее кот Борис!
– Хороший набор, – хмыкнул и залпом выпил свою маргариту. Да, здесь без ста грамм не разобраться!
Моя мама оставалась за главную вместе с нашей няней. Николь на месяц улетала в языковую школу на Мальту, просто для поддержания уровня языка и тренировки в разговорах с людьми, владевшими английским в разной степени. Можно было и онлайн, но они летели в составе организованной группы, поэтому мы не возражали.
Илона тоже хотела поехать, и Марина пыталась давить на меня: мы ведь сестры с ее дочерью, и та вообще без отца растет! Да, с папой Марина развелась. Сама. Он не тянул больше ее образ жизни и хотелки. Илоне сейчас семнадцать, а я была всего лишь на два года старше, когда родители разошлись из-за беременной любовницы. Мирослав несколько лет назад оплатил моей единокровной сестре учебу в школе – почему-то ее мать решила, что аттракцион невиданной щедрости никогда не закончится. Если бы я попросила мужа, он бы организовал Илоне даже учебу за границей: мне Мир не отказывал, да и у меня самой после развода, затем повторного брака, полная финансовая независимость и свобода, но я не стала помогать.
Да, папа во многом сам виноват, но я никогда не любила судить людей в давно прошедшем времени. Два года назад его схватил инсульт, и вторая жена быстренько развелась с ним. Отца выходили: врачи, лекарства, реабилитация. Мы наняли сиделку, даже мама не осталась равнодушной, хотя долго злилась на него за молчаливую покорность второй жене. Готовила диетические блюда и привозила четыре раза в неделю. Сейчас он на ногах, работает, живет один. За год лежачего образа жизни его ни разу не навестила Илона и вторая бывшая жена. Может, мать запретила, может, еще что-то – мне было неинтересно, но такого отношения ни понять и ни простить. Пусть сами как-нибудь. Семья это про другое. А если про тебя вспоминали только в контексте материальной помощи – это потребительство какое-то.
– Яна! – подняла голову и повернулась. Николь неслась к нам с бешеной скоростью. – Вот, – отдала мне телефон. – Этьен написал, а я не пойму посыл: он ждет меня или ждет с группой? Просто как участника?
– Какой Этьен? – Мир поднял голову и снял очки.
– Тш-ш-ш, – снова надела ему их и надвинула кепку на глаза, затем прочитала сообщение. Николь общалась онлайн с разными людьми и познакомилась с французом: мальчик на пару лет ее старше. На Мальте он тоже будет. Ники все никак не могла разобраться: у них симпатия или он просто вежлив? – Думаю, он ждет и тебя, и группу, – не стала читать их переписку, чтобы оценить. Главное, чтобы вернулась домой без разбитого сердца и взрослых проблем. Мы давно обсудили взросление, близость и последствия. Надеюсь, Ники помнила.
Для меня было очень показательно, что Николь пришла к нам с Миром и попросила о помощи. Не просила отца о конфиденциальности, а рассказала нам двоим. Мы тогда только переехали в новый дом: играли с крошкой Авророй, она ползала, пыталась встать на ножки, но забавно плюхалась на попу. Это было года три назад. Ники позвонила мать: встретиться хотела, рыдала о своей материнской любви, просила отца смягчиться и забрать ее от нового мужа. Да-да, вот это все вывалила на девочку четырнадцати лет, еще и после того, на чем закончилось их общение.
Ники все рассказала нам и попросила избавить ее от общения с этой женщиной. Да, именно так и сказала. Она никогда больше не называла Лику матерью. Это грустно. Нет, мне не жалко Полянскую, но мне грустно, что девочке, при живых родителях некого мамой назвать. Я не пыталась занять это место в ее сердце, но максимально готова быть близкой для нее женщиной, с учетом всех прошлых ошибок. Тем более у Николь такой отец! Его даже собака мамой признавала!
Я не знала, как Полянская жила, меня не волновало, насколько она счастлива или, наоборот, несчастна. Я не собиралась танцевать на ее костях или рыдать, что она не закончила жизнь где-нибудь в богом забытой глуши на краю нашей необъятной Родины. Мне хватало, что я больше ни разу не видела эту женщину рядом со своей семьей. Я не знала, что сделал Мирослав, как оградил нас от нее, но больше о Лике ни я, ни Николь не слышали. Никто не скучал.
– Ладно, пойду, – у Ники снова пискнул телефон. – Хорошего отпуска, – меня поцеловала в щеку, а отца крепко обняла.
Я снова откинулась на широкую грудь мужа и посмотрела на наших детей, счастливых, здоровых, красивых. Я люблю и любима. Здоровье больше не подводило. Солнце светило ярко, мы с Миром целый месяц проведем в Карибского море только вдвоем, а, главное, он обнимал меня, как самую большую драгоценность. Да, судьба испытывала нас, но мы прошли эти испытания и стали сильнее, счастливее и очень боялись потерять наш мир, выстроенный на переменах, слезах и новой жизни. Это очень ценно.
– Уже можно отстегивать ремни? – Мирослав перетащил меня к себе, когда самолет набрал высоту.
– Не важно, – прихватил нижнюю губу и залез под юбку. Да, мой муж очень полюбил, когда я сверху, а он кусал мои соски и вылизывал маленькие сладкие ранки.
– Мой… – расстегнула брюки, лаская мужа на высоте десять тысяч метров. Хочу его. Люблю его. Всегда.
– Моя… – Мирослав обхватил мое лицо руками и заглянул в глаза с отчаянным желанием любить: – Я твой, Яна. Только твой. А ты моя, Яна. Вся моя. Моя…
