Текст книги "Проводники света (СИ)"
Автор книги: Ольга Моисеева
Жанры:
Мистика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
Зато он узрел то, что заставило содрогнуться: землю повсюду усеивали золотые искры, следы от ног и беспорядочные пятна – они вели на улицу. Юноша передвинул душу-двойника к воротам и прошёл их насквозь.
– Нега! Нега, отзовись! – крикнул он и припустил вдоль длинной стены Гориславовой избы по следам, но не успел сделать и десятка шагов, как что-то прыгнуло на него из тьмы – огромное, тёмное, мохнатое!
Сбило с ног, вмяло в землю, да так, что хрустнули рёбра, – тварь, в отличие от людей и собак, явно находилась в том же мире, что и Колояр! Лицо обдало горячим смрадом, он червяком извернулся в сторону, уходя от оскаленной пасти, огромные челюсти щёлкнули, едва не зацепив ухо. Он ударил в мохнатый живот, но размаха не было, рука утонула в шерсти, ушла куда-то в мягкую плоть. Острые длинные зубы клацнули прямо возле лица, юноша едва сумел уклониться и локтем левой руки упереться в шею чудовища, пока правым кулаком продолжал давить со всей силы тяжёлое брюхо, будто хотел продырявить его насквозь. Руку пронзила боль, но хватка чудища ослабла, и Колояру удалось подтянуть ноги. Он лягнул ими тварь, сбросил с себя, вскочил. Отлетевший на пару шагов зверь завалился на бок, но тут же вспрыгнул обратно на лапы. Это был волкодлак – гигантский, чёрный, лохматый, в свете луны глаза его блестели серебром, в центре каждого горел красный, будто выступившая капля крови, зрачок.
Юноша скользнул взглядом вокруг – вилы бы, лопату, эх, да хоть палку какую! – но тут на глаза попалось радужное пятно двойника, заставив вспомнить, что никакие вещи из твёрдого мира сейчас не взять!
Оборотень зарычал, обнажив мокрые блестящие клыки, и прижался к земле. В груди у Колояра захолонуло, голова закружилась, волкодлак прыгнул, а юноша закричал, выпростав вперёд руки с растопыренными пальцами. Радужный двойник рванулся навстречу зверю, весь расцвеченный яркими всполохами багрянца и пурпура, с ярким золотым огоньком рыбки в центре.
Голос юноши вдруг стал низким, он упал на четвереньки и вместо своих рук увидел огромные рыжие лапы с когтями. Лицо вытянулось вперёд волчьей мордой, из горла рвался звериный рык. И сила! Чудовищная сила распирала тело, требуя выхода, а в голову била волна ярости: враг! враг!! враг!!! Колояр бросился навстречу – драть, кусать, убивать! разорвать в клочья!!
Чёрный и рыжий зверь сшиблись в воздухе, как два живых урагана, оскаленные пасти рванули плоть, когти впились в мохнатые шкуры. Затем Чёрный вырвался и отпрыгнул в сторону, морда пробита клыками, а Рыжий чуть просел, хромая на одну лапу с рассечённым до мяса бедром, но тут же выровнялся и двинулся вправо, нацеливаясь врагу на шею, с пасти дождём падали тёмные в свете луны капли. Чёрный, смаргивая текущую в глаза кровь, тоже обходил с разворотом, стремясь зайти к противнику с раненого бока. Несколько мгновений два громадных волкодлака кружили, примеряясь к прыжку, потом Рыжий напал, они вместе упали на землю и с утробным рычанием покатились чёрно-рыжим клубком, размётывая брызги крови.
Но вот клубок развалился, враги отлетели в стороны и замерли друг напротив друга, скалясь и глухо ворча. Подранные шкуры и клыки мокро блестели, будто смолой облитые, красные огоньки зрачков светились во мраке, а сами глаза у одного переливались серебром, а у другого – золотом, отвечая на сияние рыбки-подвески, сверкавшей прямо на груди, среди клоков мокрой от крови и слюны шерсти.
Чёрный кинулся на Рыжего, но тот чуть отступил в сторону, и лунный луч, отразившись от рыбки, ударил нападавшего по глазам. Ослеплённый зверь взревел и мотнул головой, всего на краткий миг открывая шею, но Рыжему этого хватило, чтобы вцепиться ему прямо в горло. Он повалил Чёрного на бок, клыками пробил шкуру и давил, пока шея врага не хрустнула. Тот резко дёрнулся и обмяк, вытянув ноги. Победитель разжал челюсти и встал над поверженным врагом: красные огоньки его зрачков потухли, серебряные глаза застыли, словно две круглые льдинки в чёрной смоле.
Ярость схватки быстро сходила на нет, Колояра охватила дрожь, он глубоко вдохнул и вдруг стал расти, отдаляясь от трупа – рыжее звериное тело снова менялось на человеческое. Голова закружилась, дух захватило, и прямо перед носом возникла разноцветная световая фигура – в середине, среди метавшихся разноцветных потоков, ярко горело золотое пятно. Уже привычным усилием юноша сдвинул душу-двойника в сторону и обнаружил, что трупа на земле нет – волкодлак бесследно исчез, будто в воздухе растворился! Колояр посмотрел на свои руки – чистые, перевёл взгляд на одежду – не в крови и не порвана, однако тело болело, и слабость одолевала страшная. Кожу во многих местах саднило – не прикоснуться, а разодранное оборотнем бедро ломило и дёргало так, что он с трудом мог наступить на ногу.
Бой был принят на самом деле!
Чёрный волкодлак мог убить его, и все раны – самые что ни на есть настоящие, пусть и не видимые обычному глазу. Одержи враг победу – лежать бы сейчас Колояру мёртвым – это уж как пить дать! Хорошо ещё, Нега рыбку не забрала! – порадовался он, вспомнив, как Чёрного ослепил лунный луч. Однако где же она сама?!
Превозмогая боль, Колояр, подволакивая раненую ногу, поспешил по угасающим золотым искрам, к тыну, что огораживал всю родовую общину. Дальше следы вели к лесу, и юноша, как мог скорее, бросился прямо через колосившиеся хлеба к деревьям, продрался сквозь чащу и вышел к той самой полянке, где они с Негой дарили друг другу любовь.
Богиня лежала прямо на земле с закрытыми глазами и, похоже, почти совсем истаяла: полупрозрачное тело едва просматривалось среди травы и белых ночных фиалок.
– Нега! – юноша кинулся к ней и упал рядом на колени.
Очи её разомкнулись, но изумрудного блеска в глазах больше не было: казалось, будто два чёрных провала открылись на бледном в лунном свете лице.
– Колояр... – еле слышно прошептала она. – Ты жив! Милый...
– Нега! Что с тобой, Нега? Почему ты меня бросила?! Я едва смог наружу выбраться... зачем ты это сделала?!
– Деяна... – выдохнула дева. – Я хотела её от тебя отвлечь... думала: в дом свой она нежить-то вряд ли пустит, коли я во дворе, прямо пред ней, покажусь! Так и вышло... вот только не знала я, насколько она сильна, не думала, что столько нежити сразу может наслать: двух упырей и волкодлака, я всех увела на улицу, потом в лес, упырей уничтожила, а волкодлак убежал... Он напал на тебя, да?.. прости! – глаза её снова закрылись, дыхание замерло.
– Нега, милая моя Нега! – в отчаянии он подхватил невесомое тело, прижал к груди, чувствуя, что она вот-вот растворится, и, глядя вверх, воззвал к Великому Небесному Океану: – Как? Как мне вернуть её?
В воздухе замельтешили искорки светлячков и маленьким роем полетели прямо к душе Колояра – туда, где среди разноцветных потоков ярко горела рыбка. Как только они исчезли в лучах её золотого сияния, юноша понял, что нужно делать. Голова закружилась, дух захватило, когда его радужный двойник перелетел к Богине, чтобы слиться с ней в единое целое.
Вспыхнули золотые лучи, и Негу с ног до головы пронизало живительное сияние, к ней мгновенно вернулись краски, и Колояр почувствовал, как её истончившееся тело вновь наливается силой и упругостью. Дева глубоко вздохнула, длинные золотые ресницы дрогнули, она распахнула глаза – огромные, изумрудные!
– Нега! – юноша счастливо рассмеялся и прижался губами к её устам.
Ответив на поцелуй, она отстранилась и, обеспокоенно глядя ему в глаза, прошептала:
– Тебе больно... это всё волкодлак... Надо было в доме тебе оставаться, а я бы сама с нежитью справилась!
– Да я уж вижу, как ты справилась, – Колояр хмыкнул и, сняв подвеску, положил её деве на грудь.
– Нет, нет! – она схватила оберег и протянула юноше, но тот, превозмогая боль от ран, стал быстро отодвигаться, следя, чтобы его радужный двойник оставался с Негой.
– Ты говорила, я должен отдать тебе рыбку, чтобы Деяна ничего не заподозрила, вот и забери, заодно поправишься. Сколько ночей надобно?.. Давай спустя неделю здесь снова встретимся, а до этого не приходи, исцеляйся! Ты обещаешь?
– Обещаю! Неделя, и я приду... но ты? ты сможешь ли... сам?
– Да уж я-то поправлюсь! – зашептал он быстро и горячо, довольный тем, что теперь всё золотое сияние достаётся только ей. – Лишь бы ты была здесь, со мной, – вот и всё, что мне нужно...
На юношу камнем наваливалась тяжёлая дурнота, и мир потерял краски, стремительно уплывая во тьму.
* * *
– Так это всё вы один тут понаделали? – Вера показала туда, где на месте лысорского бассейна красовалась огороженная канавкой и насыпью площадка со столбиком, камнем и кострищем.
– Ага, – кивнул Жарков Борис Андреевич. – Да вы садитесь, садитесь! – он подставил ей сосновый чурбан и накрыл его вытащенным из кармана пакетом: – Это чтобы в смолу не вляпаться.
– Спасибо.
– Я тут в отпуске, с палаткой – там, подальше, она стоит, за кустами... – он вытащил из кучи ещё один чурбан и уселся напротив.
– Ясно, – устраиваясь на предложенном месте, кивнула девушка, хотя на самом деле ничегошеньки ей было не ясно, пусть даже мужик и объяснил, что площадка эта – капище, где он общается с Велесом – одним из языческих Богов, почитаемых древними славянами. Ну, да и ладно, пусть этот Борис Андреевич верит, в кого хочет, главное выяснить, что он знает про Костю: – И что же этот ваш Велес, может он подсказать, где мой парень?
– Надеюсь, раз он помог мне вас разыскать. Во сне меня вам показать – вот уж не ожидал!..
– А как ожидали?
– Да могло быть как угодно – это решает Бог, – пожал плечами Жарков. – Я просто помощи у него попросил, он и откликнулся.
– Я пришла сюда, потому что место узнала, я... бывала тут раньше...
– Ну, так не зря же Велеса, помимо прочего, водчим считают и владетелем перекрёстков!
– А вы? как вы это место нашли? Почему капище именно здесь сделали?
– Есть точки, где границы между мирами очень тонки, а я из тех, кого в старые времена ведунами звали, поэтому такие места всегда чувствую, а тут! Тут... мало того, что граница тонка, она ещё и преодолевалась, причём многократно!
«О да! – мысленно согласилась с ним Вера, вспомнив, как бабушка с дедом связывались тут с лысорским „пером“ Виктором, а сама она недавно билась сразу с пятью черноглазыми. – Ещё как преодолевалась!»
– Кем и почему – сказать не могу, – продолжал меж тем Борис Андреевич, – но одно знаю точно: ворожить здесь определённо гораздо легче, чем где-то ещё... – Он прищурился, внимательно глядя на Веру. – Мне кажется, вы что-то об этом знаете: о преодолении границ, в смысле.
Она тоже смотрела на него с любопытством: а мужик-то явно не прост, не померещился ей тот густо-фиолетовый промельк... как он там себя назвал?..
– Ведун – это от слова «ведать»?
– Да. Как и ведьма, кстати! – Жарков улыбнулся. – «Знающая, ведающая мать» – общеславянское слово, ничего плохого не означало, наоборот, к таким женщинам все с большим уважением относились.
– Всё это, конечно, интересно, – кивнула Вера, чувствуя, что разговор явно уходит куда-то не туда, – но давайте лучше про кулон-рыбку, Борис Андреевич! Что вы о нём знаете?
– Это очень древняя вещь, в шестом веке примерно появилась.
– В шестом веке? – брови девушки поползли вверх. – Это же...
– Очень давно, да... седая древность!
– Но... – Вера вспомнила изящный вид рыбки. – Такая тонкая работа! Разве могли тогда подобную вещь... выковать?.. или как в то время металл обрабатывали?
– Ковали, ковали, правильно. Кузнецы были, они с железом дело имели, вот только подвеску эту, – Жарков тяжко вздохнул, явно готовясь к тому, что ему не поверят, – сделали вовсе не люди.
– А кто? – спокойно спросила девушка. В памяти всплыло, что говорила про ключ-рыбку бабуля: – Бог? Другая, существовавшая до нас, цивилизация? Или сама Вселенная, Мироздание?
– Другая цивилизация?.. – задумчиво произнёс Борис Андреевич. – Что ж, можно и так сказать, наверное, хотя... эти создания имеют совсем иную, чем люди, природу и слишком сильно от нас отличаются.
– Иную, чем люди, природу – это как?
– Ну, я думаю, они – существа не плотно-материальные, а волновые, но это уже из области сложной физики, так что вряд ли я смогу объяснить конкретнее.
– Не надо конкретнее, скажите лучше, откуда-то вы вообще это взяли? Про существ и их волновую природу?!
– Вспомнил! То есть... – Жарков потёр лоб, собираясь с мыслями. – Тут надо начать с того, что древние славяне знали: каждый человек многократно перерождается, прежде чем его бессмертная душа наберётся такого совершенства, что сможет уйти на покой и больше не возвращаться на землю.
Вера молча кивнула, с нетерпением ожидая продолжения, ведь он говорил о хорошо знакомых вещах: борьба «лампочек» как раз всегда и была направлена на то, чтобы души, отправляясь в положенный им после смерти путь, не были обожраны лысорями или их последователями, а сохраняли весь свой накопленный в течение жизни багаж.
– Ну, вот и я много раз воплощался, и одно из моих воплощений было как раз в шестом веке, – продолжил Борис Андреевич. – Именно тогда я столкнулся с этими волновыми существами, точнее, с одним из них, и... В общем, я это вспомнил!
Далёкое прошлое, приблизительно VI век
Колояр проснулся дома, ещё до первого петушиного кукареканья и лежал, неприятно озадаченный заданием Неги прельстить Деяну. «Заставь её полюбить тебя» – эти слова девы ранили его больнее, чем когти волкодлака.
Неужто ему и впрямь необходимо так поступать? Иного выхода нет, сказала она, но притворяться, что любишь?.. да и как – сперва ведь жениться придётся! То есть нужно уже сейчас просить родителей с Гориславом сговариваться, чтоб Деяну ему в невесты снаряжал?.. Потом он женится, молодая ведунья откроет ему свою душу, Нега разобьёт нечистую силу, возвысит Колояра, и тогда – что? Он просто сбежит?! Разве может мужчина так повести себя?.. Жена, скорее всего, будет уже беременна, – выходит, ему и родное дитя придётся покинуть?..
Неладно всё это, ох, как неладно!
Да, Нега прекрасна и Колояр её любит, но готов ли он ради неё обмануть всех: жену, родителей, старейшин, соплеменников? Навеки покинуть общину и уйти куда-то в неизведанную глубину Великого Небесного Океана? Что будет делать он там, средь неведомых Богов и чужих Пращуров?
Изверг, проклятый своим родом!..
Ах, если бы Нега попросила сразиться ради неё! С любой нечистью, нежитью, да с кем угодно, вот тут он готов, готов! – ради любимой, да в честном бою – и погибнуть не страшно!..
Колояр резко сел, и всё тело прострелило болью от ран, полученных в схватке с оборотнем. Хорошо хоть, они обычному глазу были невидимы, не то как бы он с родичами объяснялся?..
Пропел петух, и юноша встал. Мать уже разжигала очаг, чтоб еду варить.
На дворе брезжил рассвет, наступала пора всем в общине пробуждаться и браться за работу. Доить и гонять скотину, косить траву на сено, поляны полоть, от зверя и птицы стеречь, за табунами в пойменном лугу следить, рубить деревья в лесу, таскать брёвна на волокушах, плотничать вместе с другими, где старейшина Ждан укажет, и так далее и тому подобное... Бесконечная привычная череда дел, о которой юноша никогда раньше и не задумывался, воспринимая такую жизнь как должное. Вставал и сразу окунался в работу, но сегодня!..
Сегодня у Колояра всё в голове перепуталось.
Жил он себе не тужил в родной деревне, на земле-матушке со всеми вместе ковырялся, пока Боги по небесной тверди в Прави гуляли, как им положено... и вдруг! Является прекрасная дева с изумрудными глазами, и говорит, что Боги наши ей не родичи, а сама вся золотом сияет и по воде идёт, аки посуху, значит, тоже Богиня, Великим Небесным Океаном рождённая...
Колояр порывисто вздохнул – губы до сих пор ощущали её поцелуи, руки помнили каждый изгиб её стана и... ах! Юноша сел на лавку-лежанку, прикрылся попавшейся под руку шкурой – а ну, как близкие заметят, что творит его неуёмная плоть?!
– Сынок, ты не захворал? – заметив, как он кутается, спросила мать.
– Нет, матушка, нет!.. здоров я, здоров, не тревожься!
Она на мгновенье отвернулась, хлопоча возле очага, и Колояр, отбросив шкуру, быстро шмыгнул мимо неё на двор.
Работа отвлекла его, однако к вечеру он почувствовал такое опустошение, словно пропала часть его самого, оставив лишь тоску и сожаления. Рыбка-подвеска осталась у девы, он это знал, ощущал всей душой, кою теперь, лишившись Негиного дара, вряд ли сможет узреть...
Да и саму Богиню тоже, если чёрное колдовство отрежет ей путь к Колояру.
Неужто нечисть настолько могуча? И повелевает нежитью, сговорившись с Деяной? А исцеления мальцов – лишь обманный ход, дабы её связи со злым никто не заметил? Может, права всё-таки дева и просьба её не так уж зазорна, коль нет иного способа одолеть тёмную силу? Он вспомнил беспорядочные золотые пятна, оставленные Негой по дороге к полянке, где он нашёл её, израненную и полупрозрачную, и сердце его сжалось от страдания, многократно превышавшего боль телесную...
Любовь и страсть к Богине боролись с преданностью своему роду и племени, нежеланием обманывать и предавать – пусть даже и связанную с нечистью – девушку. Сомнения и дурные мысли рвали его разум на части, словно стая волков – добычу.
С трудом дождавшись конца этого бесконечного дня, Колояр упал, обессиленный, на лежанку и мгновенно провалился в сон...
...и оказался в лесу. Стояла глубокая ночь, и с неба, огромным и не серебристо-белым, как бывает обычно, а красноватым, словно в драке подбитым, глазом, смотрела Луна. Колояр понятия не имел, где находится и как вернуться в родную деревню. С тяжёлым сердцем брёл он среди мрака чужого леса, понимая, что дороги ему здесь, за сто вёрст от дома, уже не найти. Кругом, со всех сторон, сплошной тёмной массой вставали кусты да деревья, а в них и за ними постоянно слышались какие-то звуки: то сова ухнет, то мышь пискнет, то ветки вдруг захрустят. Колояра эта ночная жизнь не пугала: лес окружал его с детства, он отлично знал голоса птиц, повадки зверей, умел насторожить охотничьи силки и ловушки, чуял дух живности и отлично слышал её движения.
Из чащи раздался протяжный вой, близость коего удивила. Волк – умный зверь, если хочет подкрасться и напасть, то делает это абсолютно бесшумно. А к охотнику уж точно просто так не пойдёт, учёный людскими стрелами да рогатинами, ежели только скотину какую увидит случай отбить, но тогда волки действуют стаей... Вой повторился, причём ещё ближе, и Колояр замер, навострив уши и нос: смрада целой стаи не уловил, но тяжёлое дыхание зверя услышал. Большого зверя, что зачем-то выл, в одиночку подходя к человеку, – может, бешеный?..
Ни топора, ни лука со стрелами у Колояра не было – гол, как сокол, – с чего так? Почему, отправляясь в незнакомый лес, не взял с собой никакого оружия?! – хоть бы нож за голенище сапога сунул, но и того нет!
Уцепившись за ветку ближайшего дерева, юноша едва успел подтянуться, как кто-то огромный и едва различимый в темноте вдруг с ошеломительной быстротой пронёсся мимо, впритирку, аж ветром обдало! Взлетев на ветку, Колояр увидел, как зверь – здоровенный волк, каких раньше не видывал! – блеснув в свете Луны широченной спиной, перескочил через кучу бурелома и умчался, теряясь в густых тенях впереди. Юноша забрался ещё выше и, обнаружив удобную развилку, долго выглядывал, вынюхивал и выслушивал стаю, но так и не почуял других волков. Зато увидел, как прямо посреди леса зажёгся огонёк. Спрыгнув вниз, Колояр перебрался через бурелом и двинулся на свет.
Вскоре он вышел к почти догоревшему костерку возле низенькой избушки, и сразу же, несмотря на тьму, едва разгоняемую последними язычками пламени, понял, где находится. Лес вокруг в одно мгновение изменился, стал родным и знакомым – вот так диво!
Трепетавший меж камней огонёк погас, Колояр подошёл к двери и только хотел постучать, как она сама отворилась. На пороге стоял белоголовый старик, седой как лунь, но с острым взглядом глубоко посаженных голубых глаз.
– Дед Белогор?! – оторопевший внук низко поклонился, коснувшись рукой земли-матушки: – Мир твоему дому!
– Здоров будь, внучек! – отвечая лёгким поклоном, старик посторонился, пропуская юношу. – Заходи, не робей.
Едва Колояр шагнул в избу, как резкий порыв ветра захлопнул дверь и качнул свисавшую с потолка масляную лампу, отчего по комнате разлетелись, словно стая призрачных птиц, живые быстрые тени.
– Сюда садись, – Белогор указал на колоду возле стола, ножки которого были вкопаны в землю, сам занял место напротив. – Спрашивай.
– Что... спрашивать? – растерялся Колояр.
– Зачем позвал.
– Позвал? Я?!
– Не люблю разговоры, – нахмурился Белогор, – особливо пустые. Потому в лес и удалился. Спрашивай, или уйду!
– Рождённая Великим Небесным Океаном дева Нега – знаешь ли ты про неё... что-нибудь?
– О том, откуда она, Боги молчат, но тебе с ней надо быть осторожнее. Не пара она тебе.
– Я дар её принял, она обещала возвысить меня и ровней себе сделать.
– Дар? Не вижу.
– Это потому что я отдал его обратно. На время, чтобы помочь ей от ран избавиться. Теперь ждёт она, чтобы я поручение её выполнил. – И Колояр, подгоняемый суровым взглядом деда, боясь, что тот обвинит его в бестолковой болтовне и уйдёт, не дослушав, как мог короче и быстрее рассказал всё, что случилось с ним с тех пор, как он впервые увидел золотые следы.
Умолкнув, юноша перевёл дух и спросил:
– Что делать мне, навий Дед Белогор? Научи!
– Пустил ты деву Негу в своё сердце... – казалось, глаза деда пронзают до самых костей, – глубоко пустил... но истинна ли любовь твоя? А её? Не тому учили тебя в роду, что она делать велит, но решать за тебя не могу, тут уж сам выбирай, а я... – он задумчиво качнул головой. – Я лишь на несообразности кое-какие указать могу, коль захочешь.
– Да, мудрый старче, для того ж я и рассказал!
– Тогда подумай: если способна Нега видеть, что в голове Деяны делается, то почему для подтверждения колдовства она показала её сон, а не воспоминания, как она навку на тебя насылала?
– Защита, сказывает, нечистой силой поставлена, чтоб никто не мог колдовство увидеть и понять, с какой нечистью Деяна связана, потому, мол, и должен я душу ей отомкнуть, дабы сие как раз выведать.
– Колдовство, стало быть, для девы закрыто, так? – в незабудковых глазах Белогора сверкнуло лукавство.
– Выходит, так, – согласился Колояр.
– Тогда откуда она, не видя колдовства, знает, что это именно Деяна и навку, и упырей с волкодлаком наслала?
– Дык, а кто ж? Нет больше у Горислава в общине ведьм таких сильных, лишь бабка Ракита, да она ведь знахарка-травница и гадальщица, вряд ли на такое способная... А у нас в роду – только Негода старая.
– Знавал я Негоду, – согласно кивая, откликнулся Белогор. – Не по силам ей... да и незачем.
– Вот и я о том же! Кто ж тогда остаётся?
Старик пожевал губами и глянул на внука как-то странно, искоса, будто бы... мог сказать, да не хотел.
У Колояра в груди вдруг защемило от тоски, на плечи будто настоящей тяжестью легло нехорошее предчувствие и он внезапно спросил, сам не осознавая почему, словно что-то толкнуло его изнутри:
– Почему она выбрала меня? Нега? Спустилась со своей тверди небесной, из Прави чужих нам Богов, шла по воде, как посуху, говорила: души наши для неё, как на ладони...
Он заметил, что старик смотрит на него с нескрываемым интересом, а эти чудные, будто бы не Колояра, а чьи-то сторонние рассуждения сами рвутся с губ, почти вопреки воле:
– ...она так прекрасна, каждый мужчина её полюбит, ежели она к нему явится... почему она пришла ко мне? Неужто сверху глянула и прям вот так сразу и полюбила? Жизнью ради меня рисковала, упырей и волкодлака в лес уводя! Нешто я единственный из людей во всех общинах окрест и дальше – а ей ведь сверху-то, поди, вся наша земля-матушка видна? – кто способен дар её принять? Ужель нет достойного там, где Неге не станет мешать столь сильная злая колдунья?..
Колояр замолчал и закрыл руками лицо, дыша часто и тяжко, мысли стали разбегаться, сердце пустилось вскачь.
– Это ещё одна несообразность, – как сквозь надетое на голову ведро, донёсся до него голос Белогора. – Или, может быть, та же самая?..
Юноша повалился головой на стол и... – проснулся!
Было ещё темно и все спали. Разговор с дедом помнился ясно, во всех подробностях, однако то, что Колояр говорил в конце, перед тем как проснуться, так сильно тревожило, аж разум туманился, словно что-то внутри головы яростно противилось мыслям об упомянутых несообразностях.
Но ведь они и правда были!
И сейчас он особенно остро чувствовал, как преданность роду и мудрость пращуров выставились, будто копья точёные, навстречу Негиной просьбе неладной!
Стронул дед Белогор что-то в душе Колояра, зародил сомнения: а чиста ли его любовь к деве? али питают её лишь безумная страсть обладания и желание сделаться равным Богам?..
Мысли эти были столь неприятны, что юноша их отринул и стал вспоминать сон: блестевшую в свете Луны спину волка, дерево, огонёк во мраке. Как шёл к нему сквозь чужой тёмный лес, шаг за шагом... Избушка, на пороге – навий Дед Белогор. И лес вокруг в один миг вдруг знакомым стал! А голубые глаза деда поймали лунный свет и направили его прямо внуку в душу...
Колояр вдруг с удивлением понял, что отлично помнит-знает, как добраться до деда: дорога прямо вставала перед глазами, словно сто раз он к старику хаживал, и сто примет, как тропинки нужные лесные разыскать, давным-давно присмотрел и запомнил.
Стало быть, надо в эту избушку пойти! – уверился Колояр. – Ибо где вся эта каша с несообразностями заварилась, там мне и придётся её расхлёбывать.
Ещё не рассвело, но юноша резво слетел с лежанки, торопясь разбудить отца и спросить позволения отлучиться. Негоже убегать втихаря, свалив положенную ему работу на родичей и заставляя их беспокоиться, куда пропал. А тятя уж сам, ежели надо будет, Ждану о его отлучке скажет, старшие меж собою поладят легко.
*
Тятя ещё спал, зато матушка уже проснулась и, услышав, что Колояр хочет поговорить с отцом, так долго и внимательно изучала лицо сына, будто загадочные знаки разбирала, потом кивнула и, ласково погладив по щеке, вышла из комнаты.
– Колояр? – отец сел на постели и нахмурился. – Случилось чего?
– Надобно мне уйти ненадолго, тятя, вот соизволения пришёл испросить.
И он объяснил зачем. Про Негу, вестимо, не сказал ни слова, а вот про Белогора выложил всё, как есть. Мол, явился старик во сне, ясно, как въяве, зовёт в избушку свою, и дорогу-то так показал, что запомнилась, – нельзя не пойти!
– Нельзя, – почесав затылок, вынужден был согласиться отец. – Знаю я, каково сие – меня он так же во сне, перед смертью, позвал... Да и когда сюда, в деревню, приходил, предупреждал о тебе.
– Обо мне? – Колояр глядел на тятю во все глаза. – Как так? Когда?
– Да когда впервые тебя увидел, ты мальцом совсем был, до первой своей весны ещё даже не дожил, Белогор тогда шкурки выделанные и посуду деревянную сбыть явился, к нам зашёл, посмотрел на тебя и сказал, что ты, как и он сам, внук Велеса. Стало быть, стремление к ведовству тоже почувствуешь.
– Чего ж раньше-то, тятя, ты мне об том не сказал?!
– Дык не проявлял ты стремления, а просто так с чего ж языком-то молоть? – в глазах отца промелькнула хитринка, тут же сменившись печальной обеспокоенностью. Тяжёлая мозолистая рука легла Колояру на плечо. – Иди, коль такова воля Велеса и Белогора, сейчас матери скажу. Коня седлать будешь?
– Нет, тятя, я пешим пойду, так правильней.
– Ну, как знаешь, – похлопав сына по плечу, отец встал.
Едва они вместе покинули завешенный тканиной хозяйский кут, как столкнулись с матушкой.
– Я тут поесть тебе чуток собрала, – она вручила Колояру котомку, а отец вышел, оставив их вдвоём.
– Да зачем, матушка! Идти не так уж далече, всего день пути, а в лесу-то только ленивый голодать будет, – улыбнулся он, но котомку всё ж взял.
– А вот ещё Белогор велел тебе передать, – она протянула ему мешочек с красиво вышитым узором в виде следа от медвежьей лапы – знаком Бога Велеса. – Вот ты как стал меня про деда спрашивать, так я и поняла: близится срок!
– Какой срок, матушка?
– Когда позовёт тебя Велес. Мешочек этот я давным-давно вышила, Белогору в подарок, ещё когда он тут жил, а мы с тятей твоим только женились. И вот, много вёсен спустя, незадолго до смерти своей, когда пришёл Белогор в деревню в последний раз, набил он этот мешочек какими-то травами да и отдал мне его обратно с наказом тебе вручить, коль в поход соберёшься. – Мать вложила мешочек Колояру в ладонь, потом расцеловала в обе щёки. – Храни тебя Боги, и сам береги себя, сыночек!
– Я постараюсь, матушка, – он спрятал подарок в котомку и поклонился. – Да и ненадолго я ухожу-то, до дедовой заимки, чего ты?
В избу вернулся отец – принёс сыну лук со стрелами да охотничий нож.
– Положимся на мудрость навьего Деда, и Сварог нам в помощь, – отец крепко обнял Колояра. – Делай, что Белогор велит, и скорей возвращайся!
Глава 5. Пробужденное могущество
Наше время, пару недель назад
С отцом у Кости так толком и не заладилось, мать по-прежнему пила, а отношения с Верой медленно, но верно сходили на нет.
Не то чтобы он её разлюбил, но... после того, как исчезли лампочные способности, Костя всё чаще испытывал тоску и раздражение. Гордость за спасение человечества – это, конечно, супер, вот только проходит очень уж быстро! Особенно, когда никто из обычных людей – ни уха ни рыла, а бывшие «лампочки» так вообще подвиг не оценили и спасителей захейтили – лаяли в чате, как собаки, у которых кость из пасти выдрали... Ну да пофиг, он это «общество посвящённых» всё равно знать не знал – сам по себе включился, так что пошли они все!..
А вот Вера!.. Вера – дело другое, на неё Косте было точно не всё равно... и если б...
Если б не была она такой... правильной?.. Прямо жуть берёт! Знает всегда, чего хочет, и ещё вот это вот, типа: лучше синица в руках, чем журавль в облаках... Реально бесит! Строгость её к себе вечная, дисциплина – ей бы, блин, в армию!
Да он бы и сам сейчас не расстроился, если б забрали – от всех, на хрен, подальше! – но положенный год он уже отслужил. Как раз только вернулся и к дяде работать пошёл, когда включился – пары месяцев не прошло! Повезло, что не во время службы, а то бы такое могло закрутиться!..
